6

   — Купаться?!
   — А для чего же, по-твоему, придуманы ванны? — отвечала Кейт, не обращая внимания на возмущенный тон Леви. — Думаю, сразу после ужина и начнем. Хочешь первым?
   Леви отчаянно замотал головой.
   — Сегодня не моя очередь, а Берни…
   — Здесь нет никакого Берни, — перебил его брат. — А если бы был, он бы все равно тебе свою очередь уступил.
   — Думаешь, раз имя поменял, так теперь…
   — О чем спор? — В дом посмеиваясь вошел Джонатан, и его вид, как обычно, поверг Кейт в трепет.
   Мало того, что к его красивой внешности невозможно привыкнуть, он еще имеет отвратительную манеру появляться в самый неподходящий момент.
   — Вот решаем, кому первому мыться. Пожалуй, придется тянуть жребий.
   — Леви старше.
   — А очередь все равно Берни!
   — Я уже говорил: здесь нет никакого Берни! Джонатан предостерегающе поднял руку.
   — Думаю, миссис Мерфи права. Возьмем две соломинки…
   — Лучше три, — заметила Кейт, доставая из печи хлеб. — За те две недели, что я у вас живу, вы ведь тоже ни разу не купались.
   В кухне повисла тишина, которую в конце концов нарушил смех Чарли.
   — Как она тебя, а, Джон?
   — Может, и вам стоит принять ванну, мистер Хоббс? — Кейт с любезной улыбкой обернулась к Чарли.
   Тот невольно попятился, его веселость как рукой сняло.
   — Нет-нет, спасибо.
   — А вообще-то вы моетесь?
   — Вообще-то да, но… — Вертя в руках шляпу, Чарли покосился на занавеску, которой Кейт выгородила на кухне один угол. — Видите ли, неловко как-то раздеваться при даме.
   Джонатан расхохотался.
   — Да, это со всеми бывает!
   Взгляды Чарли и Кейт встретились. Оба были одинаково смущены недвусмысленным намеком Джонатана.
   — О Господи! — желая поскорее сменить тему, Кейт отвернулась к плите. — Чуть не забыла про рагу.
   Хотя бесовские огоньки все еще плясали на дне сапфировых глаз, Джонатан сдерживался, пока дело не дошло до вытягивания жребия. Тут он торжественно встал, выдернул из веника две соломинки и демонстративно разломил каждую на две неравные части.
   — Кто вытянет самую короткую — идет первым, кто длинную — последним.
   Коул с любопытством смотрел на отца.
   — Па, а четвертая для кого?
   На щеках Джонатана появились предательские ямочки.
   — Ну как же, а миссис Мерфи? — Он зажал все четыре соломинки в кулаке, выставив концы вперед. — Нехорошо ведь о ней забывать. — Он поймал ее взгляд и широко улыбнулся. — Прошу вас! Дамы тянут жребий первыми!
   Итак, она попалась в свою же собственную хитроумную ловушку. Выбора не было. Чувствуя на себе испытующие взгляды обоих братьев и стараясь не обращать внимания на Джонатана, который, как видно, имел скверную привычку всякий раз сводить счеты, Кейт шагнула вперед и вытянула соломинку. Вслед за ней это проделали все остальные.
   — Ну, кому сегодня больше всех повезло?
   — Конечно, когда не надо, мне всегда везет, — проворчал Леви.
   — Ну, пора начинать, — заторопилась Кейт и одно за другим вылила в ванну три ведра воды. В глубине души она испытывала облегчение оттого, что ей выпало мыться последней. Теперь-то она вполне понимала Чарли. В самом деле, каково ей будет раздеваться, когда здесь же, за тоненькой занавесочкой, сидит Джонатан Кентрелл? Отослав Коула за водой для следующей ванны, она вручила Леви кусочек мыла.
   — Зря не трать. Пока я не соберусь наварить нового, мыла у нас больше нет.
   — Разве вы не привезли мыло из лавки? — удивился Джонатан.
   — Покупное мыло слишком дорогое, — возразила Кейт.
   Когда вечером после поездки в поселок она объяснила Джонатану, почему ей пришлось расплачиваться за покупки самой, он ничего не сказал. Расходы он возместил ей сразу же и больше за полторы недели ни разу об этом не вспоминал, так что она уже надеялась, что все обошлось.
   — Нет, — качнул головой Джонатан. — Я о другом. Абигейл говорит, что, когда она варит мыло для себя, у нее всегда остается лишнее, и она кладет кусок-другой в мой заказ.
   — Может, она бы и положила, если бы вы приехали за покупками сами, — сказала Кейт. — Но в тот раз ей так не терпелось поставить меня на место, что об остальном она, видно, и думать забыла.
   — Интересно, чем же вы ей насолили, что она вас так невзлюбила? Вообще-то Абигейл Клайн — милейшая женщина.
   — Милейшая женщина… И как у вас язык повернулся такое сказать? Да она просто старая ведьма!
   — Вы меня удивляете, — заметил Джонатан. — Не думал, что вы окажетесь так жестоки к тем, кому в жизни повезло меньше вашего.
   — Повезло?.. — Перед глазами Кейт мелькнула могила Брайана, горящая повозка — и она чуть не задохнулась от обиды.
   — Не знаю, па, — встал вдруг на ее защиту Коул, чем, кажется, удивил больше всех самого себя. — По-моему, миссис Клайн не такая уж добрая. Нас с Леви она даже не пускает в свою лавку.
   — Честно говоря, после той вашей проделки с вонючкой я ее понимаю! — хмыкнул Чарли.
   — Абигейл Клайн, — продолжал Джонатан, словно никто его не перебивал, — не умеет, как вы, принимать жизнь без жалоб и нытья. Окажись она на вашем месте, у нее бы даже не хватило мужества выжить — не говоря уже о том, чтобы творить чудеса, какое сотворили с этим домом вы, Кейт.
   От неожиданной теплоты его взгляда и добрых слов у Кейт перехватило дыхание.
   — Хотя с другой стороны, Абигейл Клайн не имеет обыкновения выходить из себя, — лукаво улыбнувшись, добавил он.
   — Лично я подозреваю, что вдовушка Клайн просто не показывает тебе своих клыков, как всем нам, — вмешался Чарли. — Ей-ей, она на тебя глаз положила! Гляди, Джон, с этакой прелестницей и под венец недолго угодить!
   Джонатан прищурился.
   — По-моему, мы вполне успеем нагреть сегодня и пятую ванну.
   С ухмылкой поднимаясь со стула, Чарли выпрямил длинные ноги.
   — Спасибо за приглашение, Джон, но мне, пожалуй, пора домой.
   — Надо же, и я вдруг подумал то же самое! — заметил Джонатан.
   Чарли, все еще посмеиваясь, забрал свою шляпу, попрощался и ушел.
   Пока Кейт мыла посуду, Джонатан, к ее облегчению, мирно сидел за столом, склонясь над бухгалтерскими книгами и скрупулезно подсчитывая все расходы. И слава Богу, подумала она, довольно уже на сегодняшний вечер колкостей — хотя в глубине ее души все еще теплилось воспоминание о его неожиданной похвале. Он не только впервые что-то сказал о ее работе по дому — он назвал ее Кейт, и, пряча улыбку, она вынуждена была признать, что это прозвучало не так уж плохо.
   К тому времени, когда Коул и Леви закончили купание и вылили за собой грязную воду, Кейт уже сидела над грудой нечиненой одежды. В который уже раз она поражалась тому, сколько оторванных пуговиц, потертых манжет и разодранных штанин выявляется в семействе Кентреллов каждый Божий день. Наконец она подняла глаза: Джонатан встал из-за стола и потянулся.
   — Вот и молодцы, — сказал он, ероша влажные волосы Коула. — Стойко выдержали испытание! И управились как раз ко сну.
   — Ну, па! Только-только начало темнеть! Джонатан взглянул в окно.
   — Смотри-ка, и правда. Пожалуй, успеем еще позаниматься латынью.
   Леви вскочил со стула и притворно зевнул.
   — Как я устал сегодня! Пойду, наверное, спать.
   Коул с тоской поглядел в окно, вздохнул и последовал за братом. Подмигнув Кейт, Джонатан, как всегда перед сном, пошел пожелать сыновьям покойной ночи. Правда, теперь он уже не целовал их на ночь, зато каждый вечер они втроем обсуждали прошедший день.
   Когда Джонатан вышел из комнаты мальчиков, Кейт уже приготовила ему горячую ванну. Затворив за собой дверь, он усмехнулся.
   — Поразительно: стоит только упомянуть латынь, как их сразу же тянет спать. — Она подала ему полотенце, которое Джонатан бросил на спинку стула. — Спасибо, — сказал он и начал вытягивать из-под ремня полы рубахи. — Похоже, вы тоже сегодня устали?
   — Да, немного.
   Он перестал расстегивать рубаху и оглянулся на горячую ванну.
   — Так идите первая. Я могу и подождать.
   — Нет, — не очень внятно пробормотала она. — Сначала вы. Я потом.
   Она не замечала, что стоит как зачарованная и глазеет на него чуть не с открытым ртом.
   Чуть помедлив, Джонатан не спеша продолжил расстегивать рубаху.
   — Можно и вместе, — тихо сказал он. Кейт вздрогнула.
   — Будет, конечно, тесновато, но ничего, в тесноте не в обиде.
   Казалось, какой-то темный огонь в его глазах приковал ее ноги к полу. Рубаха упала на спинку стула. Мускулы под его золотистой кожей чуть поигрывали при свете лампы, темные завитки волос сбегали от широкой груди к плоскому животу.
   — Так что же, Кейт? — Голос его дразнил и ласкал непривычной хрипотцой, рука потянулась к застежке ремня. — Потрем друг другу спинки?
   Эти слова наконец вывели ее из столбняка.
   — Я… — С пылающим лицом Кейт попятилась. — Я… — И, ахнув, она как ошпаренная выскочила из кухни и захлопнула за собой дверь своей комнаты.
   Джонатан еще немного постоял на месте и провел рукой по волосам. Пальцы его слегка дрожали. Когда он заметил, как она на него смотрит, он, конечно же, не мог удержаться, чтобы немного ее не подразнить. Он прекрасно понимал, что она не собирается его соблазнять, да и сам не думал заходить так далеко. И, сказать по правде, не она первая восхищалась его великолепным телом — но взгляд этих огромных распахнутых глаз почему-то очень тревожил его.
   Расстегивая ремень, он вдруг явственно представил себе заманчивые изгибы ее тела, спрятанные под этим скромным платьем, и его обдала волна горячего желания.
   Джонатан скинул брюки, шагнул в ванну и опустился в горячую воду. Он чувствовал себя дураком. И зачем было так смущать ее? Он откинулся и закрыл глаза. Лучше бы вода была холодная.

   Кейт ожидала за завтраком известной натянутости, но Джонатан Кентрелл снова ее удивил. Он был совершенно спокоен и, по-видимому, ничуть не разделял ее смущения. Во всяком случае, так ей казалось, пока он не собрался уходить. Отослав сыновей вперед, Джонатан ненадолго задержался в дверях. Он неловко мял в руках шляпу и смотрел куда-то за дверь, словно избегая ее взгляда.
   — Мы сегодня все утро будем доделывать сарай, так что можете пока принять ванну, — сказал он. Потом, уже надев шляпу, он обернулся и взглянул ей прямо в глаза. — Я прослежу, чтобы вас никто не беспокоил. — И ушел, оставив ее в еще большей растерянности.
   Наливая в посудный котел горячую воду, Кейт гадала, в чем же она все-таки обманулась — в том, что он совершенно спокоен? Или смущен? Не мог же он быть и спокоен и смущен одновременно! Наконец, решив вовсе выбросить его из головы, она покончила с посудой и приготовила себе ванну.
   От воды поднимался приятный парок. Скинув одежду, Кейт скользнула в ванну и блаженно вздохнула. Она понятия не имела, каким образом Джонатан Кентрелл ухитрился раздобыть в здешней глухомани сидячую ванну, — но была намерена насладиться ею в полной мере.
   Как только тело ее расслабилось, мысли неумолимо свернули в старое русло. Все-таки этот Джонатан Кентрелл непостижим! То он ведет себя как красивый и самовлюбленный нахал, уверенный, что перед ним не устоит ни одна женщина, то вдруг поступает совсем как его мальчишки. Как ни странно, именно в такие минуты Кейт более всего чувствовала себя в его власти. Лучше бы уж все время был нахалом, решила она. Нахалу легче дать отпор.
   Наконец, рассердившись на себя за такие мысли, Кейт всецело предалась неторопливому мытью впервые за долгое-долгое время. Она сидела в ванне до тех пор, пока вода окончательно не остыла и по коже не поползли мурашки. Затем, завернувшись в легкий халатик — подарок Франчины, — она села у окна и начала причесываться.
   Неожиданный стук в дверь испугал ее. Джонатан?.. Сердце бешено заколотилось в груди — но она тут же опомнилась: он ведь обещал ее не беспокоить. Наверняка это кто-то из мальчуганов.
   Отбросив за спину волосы, она поправила пояс халата и пошла открывать.
   — Разве отец не велел вам… — Она не договорила: с порога на нее удивленно взирал совершенно незнакомый человек. Несколько секунд они молча глядели друг на друга.
   Несмотря на жару, он был одет в прекрасный костюм с жилеткой. Высокий, стройный, красивый — он показался Кейт воплощением респектабельности и достатка. Ей сделалось неловко оттого, что она стоит перед ним в таком виде.
   — Прошу прощения. — Гость снял свою элегантную шляпу с низкой тульей. С первого же его слова безошибочно угадывался южный акцент, тягучий, как мед в конце лета. — Я ищу Джонатана.
   — Его нет дома… Точнее, он сейчас работает в сарае. — Кейт разглядывала серебро густых волос незнакомца. Только по седине можно было догадаться, что он уже далеко не юноша, лицо же выглядело гораздо моложе.
   — Что ж, пойду поищу. — Он улыбнулся, и в углах глаз собрались мелкие морщинки. — Благодарю вас, мисс…
   — Миссис… Миссис Мерфи.
   — А я Клейтон Лангтон, для друзей Клей.
   — Очень приятно, мистер Лангтон.
   — Я тоже очень рад. Полагаю, миссис Мерфи, сегодня мне также выпадет честь познакомиться с вашим супругом?
   — Я вдова.
   — О, простите, я не знал!
   Кейт кивнула.
   Он надел шляпу и перед уходом еще раз улыбнулся ей.
   — Очень приятно было с вами познакомиться!
   Кейт опять кивнула. Через открытую дверь она видела, как он вскочил в седло и поехал к недостроенному сараю. Сзади на привязи шла вторая лошадь, сам же он восседал верхом на великолепном белом жеребце.
   — Эй, Джонатан! — Закинув голову, Клей рассматривал наполовину законченное строение. Вскоре из дверей высунулась темноволосая мальчишеская голова.
   — Па, это мистер Лангтон! — крикнул Леви куда-то в глубь сарая.
   Через минуту на пороге появился сам улыбающийся Джонатан.
   — Доброе утро, Клей.
   — Доброе, доброе, Джонатан. Вот, привел назад твою кобылку.
   Джонатан шагнул вперед и отвязал веревку.
   — Спасибо. Как думаешь, она приняла? Клей рассмеялся и похлопал по шее своего жеребца.
   — Ну, если она в скором времени не принесет тебе славного жеребеночка, то, во всяком случае, мой Галлахад в этом не виноват! Он свое дело сделал.
   — Отлично, — подмигнул Джонатан. — Значит, можно рассчитывать на скорое прибавление семейства?
   Клей кивнул и взглянул на дом.
   — Кстати, о прибавлениях: что это за прелестница скрывается у тебя в хижине?
   — Кейт? Это наша экономка.
   — А, понятно. Имеешь на нее какие-нибудь виды?
   — О чем ты спрашиваешь? Она у нас недавно.
   — Прекрасно. Значит, ты не будешь против, если я продолжу наше с ней знакомство?
   — Почему я должен быть против? — отвечал Джонатан. Однако в глубине души он, к своему удивлению, сознавал, что будет. Еще как будет.

7

   Господи, возможно ли?
   Кейт лихорадочно принялась за подсчеты. Вот уже три с половиной месяца, начиная с первого мая, у нее не было месячных. Но за это время столько всего успело произойти, что она лишь сегодня утром, проснувшись третий день подряд с чувством недомогания, впервые подумала, к чему бы это. Она еще раз постаралась спокойно сопоставить все симптомы: болезненно набухшие груди, тошнота по утрам, частые головокружения и, главное, отсутствие месячных. Да, все это вместе может означать только одно: она беременна! Кейт все еще боялась в это поверить.
   «У меня будет ребенок, ребенок от Брайана», — шептала она. На миг ее больно кольнула мысль, что ребенок никогда не узнает своего отца. Прикусив губу, Кейт зажмурилась и сказала себе, что вместе с маленьким появится на свет и часть Брайана — а значит, он не потерян для нее навсегда!.. Пока она одевалась и жарила яичницу на завтрак, эта удивительная, непривычная мысль не оставляла ее ни на минуту. Конечно, шумная компания за столом несколько отвлекала ее, но все равно она как будто светилась изнутри покойным, радостным светом, и боль, которая всегда была с ней, казалась уже не такой невыносимой.
   Вероятно, именно это ощущение счастья и покоя дало ей силы взяться за дело, которое откладывалось уже столько времени — уборку комнаты Джонатана. Она терпеливо ждала вот уже три недели, но хозяин, по-видимому, и не думал наводить у себя порядок.
   Ступив на порог, Кейт огляделась. Дверь сюда обычно была закрыта, так что ей впервые предоставилась возможность увидеть всю комнату целиком. Смятая постель, так смутившая ее прошлый раз, пожалуй, даже терялась посреди общего хаоса. Сразу же за дверью, у стены, возвышался большой деревянный секретер. «Секретер?.. Здесь?» — поразилась Кейт. Вероятно, Джонатану пришлось гнать на Запад целый караван мулов, чтобы перевезти сюда блага цивилизации.
   Впрочем, пользовался он этими благами по-своему: столешница секретера была беспорядочно завалена бумагами, полки для книг за стеклянными дверцами пустовали, а книги Джонатана грудами свалены на полу. Нет, все-таки он невозможный человек! Из кожи вон готов лезть, лишь бы все кругом захламить.
   Кейт заправила постель, прибрала на комоде, и на душе у нее постепенно потеплело. Вспомнилось бабушкино присловье, что «лучшее счастье — семью свою обихаживать». Вот уж поистине — «обихаживать» Кентреллов можно до изнеможения, подумала Кейт и тут же почувствовала укол совести.
   Действительно, как ни радостно налаживать быт для Джонатана Кентрелла и его сыновей — все же это не ее семья. Ее муж лежит в одинокой могиле посреди равнины, а что станется с ее ребенком — одному Богу ведомо. Как-то еще поведет себя Джонатан, когда узнает о ее положении?
   Выдвинув ящик комода, чтобы убрать туда заштопанные еще неделю назад носки, она заметила на дне, под грудой белья, золоченую рамку. Любопытство оказалось сильнее щепетильности, и Кейт извлекла заинтересовавший ее предмет. С первого же взгляда было ясно, что на портрете изображена мать мальчиков: серо-голубые глаза и дружелюбная улыбка Леви и густые черные волосы Коула не оставляли в этом ни малейших сомнений.
   До сих пор Кейт представляла себе жену Джонатана необыкновенной красавицей и теперь разглядывала женщину на портрете с некоторым удивлением. Несмотря на приятные черты, красавицей она все-таки не была. Однако в ее наружности было кое-что необыкновенное — и прежде всего она поражала своей удивительной хрупкостью и миниатюрностью.
   Кейт бережно убрала портрет на место и задвинула ящик. Она не могла понять: почему портрет жены Джонатан хранит в комоде, а не где-нибудь на виду? Будь у нее портрет Брайана, она бы всегда держала его перед глазами.
   Затем внимание Кейт переключилось на секретер. Она отворила стеклянные дверцы и начала поднимать с пола книги. Расставляя на полках толстые фолианты в кожаных переплетах, она нашла среди них все: литературу, философию, математику, естествознание, даже поэзию.
   Поднимая последние тома, Кейт с любопытством поглядывала на деревянный ящик на полу, скрытый до сих пор за стопками книг. Затворив стеклянные дверцы, она заглянула под крышку ящика. В нос ударил сильный запах скипидара. Когда она поняла, что в ящике, глаза ее расширились от удивления. Кисти, краски, холсты… Боже правый, он еще и художник! Внезапно до нее дошло назначение ее теперешней спальни. Эта комнатушка служила Джонатану студией и вместе с тем рабочим кабинетом, а огромное окно и необычные ставни предназначались для того, чтобы регулировать освещение. Потому-то и книги в его комнате лежали до сих пор на полу: видимо, после переезда он еще не собрался расставить их на новом месте.
   «Интересно, есть ли на свете хоть одно дело, за которое бы не брался Джонатан Кентрелл?» — подумала Кейт и тут же устыдилась собственной ироничности: ведь этот умный и, безусловно, замечательный человек так много для нее сделал. С новой энергией она принялась разгребать ворох бумаг на столе и складывать их стопкой, стараясь ничего не перепутать.
   Ее внимание привлек необычно большой пергамент, небрежно задвинутый хозяином в самый угол. Взяв его в руки, Кейт подошла поближе к окну.
   Пергамент, по-видимому, представлял собой некое свидетельство, но что именно он свидетельствовал, определить было трудно, поскольку он весь, от начала до конца, был составлен на латыни. Кейт удалось разобрать лишь выгнутую дугой надпись «Принстонский университет» наверху да имя Джонатана в середине. А вот слово, стоящее перед именем, ей никак не давалось. Всматриваясь в витиевато начертанные буквы, Кейт медленно произносила вслух: «П-р-о-ф-е-л-л…» Нет, «с-с-о-р», «профессор». Джонатан Кентрелл — профессор? Неужели такое возможно?
   В полном смятении Кейт сунула пергамент в стопку бумаг. Понятно теперь, почему его сыновьям приходится зубрить латынь и высшую математику.
   — Кейт! — послышался из кухни голос Джонатана.
   Она вздрогнула, словно пойманная на месте преступления, торопливо подняла расчищенную от бумаг столешницу и закрыла секретер.
   — У нас есть кофе?
   Вздохнув поглубже, чтобы унять бешеный стук в груди, Кейт постаралась принять более или менее невинный вид.
   — Кофе на плите, у стены. Я тут приводила в порядок вашу комнату. Надеюсь, вы не… — Она шагнула на кухню и невольно умолкла, потому что чуть не столкнулась нос к носу с Клеем Лангтоном.
   Тот немедленно снял шляпу и сказал:
   — Доброе утро, миссис Мерфи.
   Кейт слегка наклонила голову.
   — Мистер Лангтон.
   — У нас тут, на Западе, в основном обходятся без формальностей. Зовите меня просто Клей.
   Его улыбка была безупречна, но все же не так хороша, как у Джонатана, — вероятно, ямочек на щеках не хватает, подумала Кейт. Зато она тотчас поддалась обаянию тягучего южного выговора.
   — Что ж, в таком случае я — Кейт.
   — Клею пришла посылка от сестры, — Джонатан показал кипу газет, — он сразу принес мне.
   — Я же знаю, что Джонатан просто жить не может без новостей, — улыбнулся Клей. — Ему так не терпелось в них погрузиться, что он даже пригласил меня на кофе, лишь бы поскорее приступить к чтению. Не возражаете?
   — Нет, конечно. — Кейт направилась к плите. — Я как раз собиралась вынимать пирог. Найдется у вас время для кусочка пирога с черникой?
   — У меня всегда найдется время для кусочка пирога с черникой, тем более в обществе такой прекрасной дамы.
   Кейт вспыхнула от неожиданного комплимента и поспешно отвернулась.
   Когда она ставила перед Джонатаном кофе с пирогом, тот уже надевал очки. «Спасибо», — пробормотал он, развернул газету и вскоре углубился в нее целиком, предоставив Кейт самостоятельно развлекать юстя.
   — Как вам нравится у нас в Вайоминге, Кейт? — спросил Клей.
   Ей вспомнилось, какой маленькой и беспомощной она казалась себе еще совсем недавно, проезжая по этой пустынной, иссушенной горячими ветрами земле… Зато здесь она впервые увидела такие величественные горы и невообразимые закаты.
   — Думаю, что Вайоминг не для малодушных, — сказала она вслух. — Но мне начинает тут нравиться.
   Ни Кейт, ни ее собеседник не заметили искоса брошенного на них взгляда и услышали только, как Джонатан пробормотал:
   — Провалиться мне на этом месте — мексиканцы наконец сбросили Максимилиана! — Он взглянул на дату. — Боже, газете-то уже больше года.
   — Это самая старая, остальные поновее. — Клей опять обернулся к Кейт. — Как видите, у здешней жизни свои недостатки. Новости, к примеру, доходят до нас уже с бородой. И, что еще хуже, тут почти нет женщин, а ведь только они облагораживают жизнь. — Он откусил кусочек пирога и зажмурился от удовольствия. — О, какое блаженство! Последний раз я ел такой пирог еще до войны.
   Джонатан оторвался от второй газеты и произнес чуть громче обычного:
   — Смотрите-ка, в Юте Тихоокеанская армия северян соединилась с Центральной Тихоокеанской. Чарли должен мне за это шесть монет! — Его взгляд снова упал на газету. — Пишут, что поездка из Нью-Йорка в Калифорнию теперь занимает меньше месяца.
   Перед глазами Кейт снова встало их трагическое путешествие на Запад. Пережди они тогда несколько месяцев, можно было бы проехать большую часть пути поездом, и Брайан, наверное, был бы сейчас жив.
   — Что бы вы на это сказали, Кейт?
   Кейт вздрогнула: она понятия не имела, о чем спрашивал ее Клей.
   — Простите, я… задумалась о своем.
   Возможно, ее рассеянность и не понравилась Клею, однако, будучи истинным джентльменом, он никак этого не показал.
   — Я спросил: не хотели бы вы как-нибудь прогуляться верхом?
   — Верхом? — удивленно моргнула Кейт. — Но… я не могу!
   — Если вы беспокоитесь насчет лошади, то у меня как раз есть прекрасная смирная кобылка, под седлом ходит просто превосходно — я с удовольствием вам ее…
   — Ах нет, не в этом дело, — перебила Кейт. — Просто я совсем не умею ездить верхом, я ведь выросла в городе.
   — Тогда, может быть, покатаемся в коляске? — тут же нашелся Клей.
   Кейт замотала головой.
   — Боюсь, что…
   — Отличная мысль, Клей, — сказал Джонатан, снова отрываясь от газеты. — Только вряд ли из нее что-то получится: Кейт ведь все время занята.
   Кейт замерла на полуслове. Ах вот как? Джонатан, кажется, собрался указывать, как и с кем ей проводить свободное время!
   — В коляске? С удовольствием. Клей. У меня ведь есть выходной. — Она метнула торжествующий взгляд на Джонатана. — Как раз в это воскресенье.