Страница:
Но ни одна так и не решилась спросить королеву об этом.
А Эскива, ничего не подозревая о будоражащих идеях своих фрейлин, продолжала фантазировать под успокоительное журчание родника.
Назначая здесь свидание Ренье, она не слишком рисковала. Правда, на сей раз она взяла с собой лишь одного охранника, а всех девиц оставила дома, дабы те не разнесли по дворцу ненужных слухов. И все равно нынешняя поездка к роднику не выглядела чем-то из ряда вон выходящим.
Королева удобно расположилась со своими красками и листами возле корней старого клена. Разложила эскизы на траве, приготовила кисти. Уставилась в никуда, мысленно развешивая в воздухе собственные картины.
И тут, разрывая плотную ткань фантазии, перед ней показался Ренье.
Он шел с самым беспечным видом, насвистывая и похлопывая прутиком себя по сапогу. То и дело он останавливался, вертел головой по сторонам. Видать, выискивал ту девчонку, что вчера назначила ему встречу.
После праздничной ночи Ренье выглядел весьма свежим и бодрым. Как будто несколько часов назад его не сотрясали эмоции, как будто он не плелся через весь город, изнемогая от усталости. Напротив, он был совершенно готов к новому приключению и радостно шел навстречу неожиданной любви.
Эскива ревниво оглядывала его. Не мятая ли на нем одежда? Не похож ли он на «опустившегося»? Нет ли теней под глазами, а сами глаза – не красны ли?
Но нет, перед ее взором прохаживался красивый мужчина с ясными карими глазами, шаг у него был легкий, упругий, движения уверенные. Вот он наконец заметил ее величество и стремительно приблизился к ней.
Стражник чуть напрягся, но Эскива сделала успокоительный жест, и он снова отошел в сторону.
– Ваше величество, – проговорил Ренье, склоняясь в низком поклоне.
Эскива отложила в сторону набросок будущей картины. Приподняла брови.
– Кажется, я вас знаю? – спросила она с легким недоумением в голосе.
– Возможно, ваше величество… Если только ваше величество знает именно меня, а не моего брата – придворного композитора. Вчера на празднике он получил благословение вашего величества…
Королева сощурила яркие глаза, из-под пушистых ресниц брызнули зеленые искры.
– По-вашему, я могу перепутать одного человека с другим?
– Нас с братом часто путают…
– Только не я! – резко сказала Эскива и распахнула глаза. Это должно было добить Ренье, но он только улыбнулся, и она молча разозлилась.
– Ваше величество, прошу меня простить, если я нарушил ваше уединение, но здесь у меня была назначена встреча.
– Встреча? – Эскива разгневалась. – Никто не смеет назначать встречи на моем любимом месте!
– Здесь очень красиво, так что нет ничего удивительного в том, что молодая особа захотела свидания именно возле этого родника…
– Молодая особа? – Брови Эскивы взметнулись, девушка чуть покраснела. – О ком это вы изволите говорить, милостивый государь?
– Понятия не имею, – ответил Ренье. – Какая-то девочка. Я даже не рассмотрел ее лица. Вчера, на празднике. Было уже темно…
Королева рассмеялась.
– Вы являетесь на романтическое свидание, а сами не знаете – к кому?
Ренье развел руками.
– Увы! Но в оправдание мне служит лишь то, что люди вообще, как правило, совершенно не знают друг друга. Они влюбляются в незнакомок, женятся на незнакомках и потом проживают всю жизнь с женщиной, которая так и остается для них неизведанной и странной, неким существом, от которого всегда можно ожидать какой-нибудь неожиданности!
– Я вас не понимаю, – холодно проговорила королева.
– Попробую пояснить свою мысль, – сказал Ренье. – Возьмем моего брата. Вчера он вступил в супружество с прекрасной юной девушкой. Что он знает об этой девушке? Только то, что она молода и прекрасна. Наверное, она представляется ему доброй. И такой она и будет – возможно, многие годы; но всегда нужно быть готовым к тому, что настанет миг – и жена вдруг предстанет незнакомкой. С оружием в руках она изгонит из своего дома врага. После двадцати лет безупречной супружеской жизни, уже располнев и подурнев, внезапно заведет любовника. Проявит жестокость и бессердечие по отношению к какому-нибудь слабому, обнищавшему родственнику только потому, что у того дурно пахнет изо рта. Пожертвует жизнью ради почти незнакомого человека. Или устроит скандал из-за глупого платья…
– Почему глупого? – возмутилась Эскива.
– Платья не бывают умны, ваше величество. Только их содержимое, но тоже не всегда.
Эскива задумалась над этой сентенцией, затем медленно кивнула в знак согласия и молвила:
– Продолжайте. Но почему же, в таком случае, люди идут на этот огромный риск и соглашаются жить с незнакомками и незнакомцами? Вам это известно?
– Полагаю, да, ваше величество. Потому что душа человека, слепая и почти лишенная права голоса, распознает то, что скрыто от разума. И именно благодаря этой слепой, безмолвной советчице муж не удивляется, когда супруга его внезапно оказывается совершенно не тем, чем представлялась. Он продолжает любить ее… Незнакомку. Таинственную. В любой миг готовую на что угодно.
Эскива помолчала. Потом проговорила мечтательно:
– Как красиво у вас это выходит! А что же мужчины? Они тоже – незнакомцы?
– О, мужчина – совершенно иное дело! – живо ответил Ренье. – Мужчина прост и ясен, а если он выглядит странным, то лишь потому, что женщина пытается разглядеть в нем нечто несуществующее… И всегда, кстати, находит.
– И в вас?
Ренье удивился:
– Во мне?
– Да, в вас! – Эскива нетерпеливо хлопнула ладошкой по колену. – Женщины находят в вас нечто странное?
– Наверное… Иногда они сердятся на меня – как мне думается, без всякой на то причины. Но, вероятно, причина существует, и весьма веская. И состоит она в том, что я – тот, кто я есть, а не тот, кем кажусь.
– И кем вы кажетесь?
– Не знаю. Это моя главная трудность в отношениях с женщинами.
Эскива молча смотрела на него. Она пыталась проникнуть в его мысли и понять: догадался он о том, кем была та вчерашняя девчонка, или продолжает ждать свидания неизвестно с кем.
Молчал и Ренье. Несколько раз ему действительно мнилось, что он понимает потаенный смысл происходящего: странная встреча во время праздника, странный разговор с правящей королевой… Но затем реальность брала верх над воображением, и Ренье снова видел перед собой лишь то, что было на самом деле: придворного бездельника в поисках приключений, юную королеву с рисунком на коленях… Сплошная случайность.
Он открыл рот, чтобы сказать какую-нибудь подходящую случаю банальность, как вдруг совсем близко послышался звон стали. Поляна сразу преобразилась; тишина, скомканная и разорванная, погибла, и воздух наполнился яростью.
Солдат, охранявший королеву, выхватил шпагу слишком поздно: один из нападавших вонзил клинок ему в грудь. Шатаясь и крича, солдат нанес несколько беспорядочных ударов. Все они пропали втуне – тот, кто набросился на него, легко уклонился от них и пробежал вперед. Двое других выскочили с противоположной стороны поляны.
В первую минуту королева ничего не поняла. Она просто подняла голову и посмотрела. Какие-то люди приближались к ней. Они выглядели такими спокойными и уверенными в себе, что королева приняла их за дуэлянтов, выбравших не вполне удачное место для поединка. Она даже хотела сказать им, чтобы они решали свои споры где-нибудь подальше и не мешали ей заниматься искусством.
А потом она увидела своего охранника и кровь на его одежде.
Королева медленно встала. Краски, кисти посыпались с ее колен, по белому платью потекли разноцветные ручейки. Около нее с лязгом вышла из ножен шпага. Она обернулась.
Ренье сказал:
– Отойдите к самому роднику. Сядьте между корнями. Скорей!
И встал так, чтобы закрывать ее собой.
Трое набросились на Ренье, не колеблясь ни мгновения.
Первую атаку Ренье отбил без большого труда, но это ничего не значило: противники просто проверяли его. Смотрели, на что он способен.
Ренье решил представиться обычным рубакой, бесхитростным и безыскусным. Армейский стиль фехтования был ему знаком с юности – еще с тех времен, когда он тренировался с Элизахаром. Бывший сержант армии Ларренса утверждал, что у Ренье есть определенный талант к фехтовальному искусству.
Ренье и прежде доводилось драться одному против нескольких соперников. Правда, прежде его не пытались непременно убить, а главное – прежде ему не доводилось защищать жизнь королевы.
Но если его враги проверяли его, то и сам Ренье получил возможность оценить их и понять, кто из троих на что способен. Особенно не нравился ему один, пониже прочих. Более осторожный, более хитрый, чем его товарищи, он лишь едва коснулся шпаги Ренье и тотчас отвел свое оружие в сторону. В его движениях угадывалась скрытая сила и совершенно определенно – молниеносная быстрота.
Ренье решил начать именно с него – пока тот не пустил в ход свои преимущества. И атаковал.
Атака оказалась для троих неожиданностью: они полагали, что, столкнувшись с превосходящими силами, Ренье будет защищаться, а потом попытается отойти. Но Ренье просто открылся для двоих, чтобы поразить третьего. Удар был так силен, что коренастый убийца утробно крякнул, когда шпага Ренье вошла ему в живот, прямо под ребра. Звук как на бойне.
Ренье быстро выдернул шпагу и успел отбить один из ударов; второй сильно оцарапал ему бок, прямо над старой раной, которая едва успела затянуться. Ребра горели, кровь сразу заляпала одежду и потекла под штанами в сапог.
Ренье перекинул шпагу в левую руку, вытаскивая правой кинжал. Второй его противник не успел еще выпрямиться после удачного выпада, как брошенный кинжал ударил его прямо между глаз. Этому трюку Ренье тоже обучил Элизахар. «Грязный прием, – сказал тогда будущий герцог Ларра, – но тем-то и хороши грязные приемы, что они всегда срабатывают…»
У Ренье была возможность убедиться в том, что грязные приемы срабатывают далеко не всегда, однако это не помешало ему сохранить теплую благодарность по отношению к герцогу Ларра – за совет и науку.
Третий из оставшихся набросился на Ренье с удвоенной яростью. Удары сыпались со всех сторон. Солдат рассчитал правильно: его противник был ранен и с каждой минутой терял силы, так что победа над ним – дело времени. Нужно только не позволять Ренье перейти в атаку и изнурять его ударами.
Ренье тоже понял это и стал беречь силы. Он отошел к самому стволу клена и прислонился спиной к дереву, как будто надеялся позаимствовать от его древней жизненной мощи.
Наемник безрадостно усмехался в лицо врагу. Ренье смотрел на его зубы, особенно – на левый клык, криво обломанный и потемневший. А затем кое-что переменилось. Наемник вдруг остановился. Из его клыка потекла кровь. Шпага, задранная кверху, застыла в руке. Ренье тотчас сделал усталый выпад и вонзил клинок ему в грудь.
Наемник упал на бок и поджал ноги к животу. Ренье бросился рядом с ним на землю, схватил его за уши, потянул вверх, чтобы приблизить к себе его лицо.
– Кто тебя нанял? Зачем?
Наемник дернулся, тихо пробормотал несколько слов и обмяк.
Ренье поднял голову и встретился глазами с братом королевы.
Не найдя сестру в городе, охваченном праздником, Гайфье вернулся к себе только под утро. Блуждание по улицам странным образом вернуло ему спокойствие, и он благополучно проспал почти до полудня.
Фрейлина, которую он расспросил, сообщила, что ее величество действительно явилась во дворец вскоре после рассвета. Она передохнула несколько часов, а затем собрала краски, кисти, альбомы и отправилась рисовать. По всей видимости, к Графскому источнику.
Проклиная себя и в особенности свой молодой здоровый сон, Гайфье немедленно помчался туда же. Он не отказался от прежнего намерения – следовать за сестрой по пятам. И пусть сама она говорит по этому поводу все, что взбредет ей на ум, – ему до этого нет дела. Пока Эскива не будет в полной безопасности, Гайфье от нее не отстанет. Прилипнет, как гусеница к листу.
С такими мыслями он бежал в рощу. Все происходящее представлялось ему увлекательной игрой в опасность, потому что стоило ему только допустить, что все это происходит всерьез, как у него сжималось что-то в животе и он утрачивал ясность соображения.
Но когда Гайфье очутился на поляне, первым, что он увидел, было тело солдата, королевского охранника. Чуть поодаль лежал второй человек, незнакомый, с кровавым пятном на животе. Этот человек был какой-то очень плоский и неприятный, и Гайфье вдруг понял, что он мертв. Мальчик побежал на звон оружия.
Деревья все время заслоняли ему обзор. Сражение происходило возле огромного клена, и Гайфье пришлось обежать разросшееся дерево по широкой дуге, петляя среди более тонких стволов и перепрыгивая через корни.
Он увидел, как Ренье отбивается сразу от двоих; затем, пока Гайфье пробирался к своему другу, один из двоих нападавших упал, а Ренье покачнулся и прижался к старому клену. Лицо у Ренье посерело, он жадно хватал ртом воздух. И мальчик, не раздумывая, нанес последнему из его противников удар в спину.
Ренье не видел этого. Ренье решил, что его враг допустил ошибку, замешкался или растерялся. И только потом понял, что произошло на самом деле. Только потом, когда последний из троих умер.
Гайфье молча вытер свой клинок об одежду убитого. Выпрямился. Мальчик не знал, как Ренье отнесется к его вмешательству. Он нарушил законы чести, убил человека в спину, расстроил чужой поединок. Наверное, все это ужасно.
Но Ренье все безмолвствовал. Несколько мгновений он смотрел на своего юного друга, а после схватился за раненый бок и криво осел на землю.
И только после этого мальчик наконец увидел, из-за чего, собственно, и произошло сражение. Точнее, из-за кого. Из полумрака между корнями блеснули раскосые зеленые глаза его сестры, и знакомый голос проговорил звонко и со странной радостью:
– Наконец-то! Я знала, что ты придешь, Гайфье.
– Знала? – пробормотал он.
– Конечно, ведь ты следил за мной.
Глаза погасли, и на свет явились крепкие смуглые руки. Схватившись за корни, Эскива ловко выбралась из своего укрытия.
– Ты видел моего солдата? – спросила она.
Гайфье кивнул.
– Я только не понял, жив ли он, – добавил мальчик виновато.
– Я посмотрю, а ты глянь, как там твой приятель.
Королева кивнула брату на Ренье и побежала к лежавшему на земле охраннику. Солдат был мертв, и Эскива заметила это еще издали. Она замедлила шаги, потом и вовсе остановилась. Горло у нее перехватило. Все оказалось правдой. Игры не было. Кто-то очень хотел убить ее.
Она постояла еще немного, а потом повернулась и медленно пошла назад, к брату и Ренье. «Мое любимое место, – думала она о Графском источнике. – Все испорчено. Я больше никогда не смогу здесь рисовать». Чувство потери росло в ее душе и становилось все огромней.
Гайфье зачерпнул воды, плеснул раненому в лицо.
– Очнитесь.
– Королева, – скрипнул Ренье.
– Вы спасли ее.
– Где она?
– Здесь.
– Раненые мужчины – противное зрелище, – прошептал Ренье. – Пахнут зверинцем. Ей незачем видеть.
– Слушайте, но ведь вы истекаете кровью, – сказал мальчик, с ужасом глядя на своего друга.
– Это только кажется. Надо перетянуть потуже. Завтра пройдет.
– Завтра?
– Ну, послезавтра.
Гайфье принялся стаскивать с раненого рубаху, резать ее кинжалом на полосы. Эскива все это время молча стояла неподалеку. Она действительно не испытывала никакого желания принимать участия в этом целительстве. В отличие от многих барышень Эскива терпеть не могла бессилия. Всеми возможными способами она изгоняла из своей жизни больных, раненых, немощных. Не то чтобы она их не жалела. Напротив, она жалела их слишком остро, и это забирало у нее чересчур много сил.
Ренье, казалось, догадывался об этом – и не осуждал ее. Он чуть приподнялся на локте и, пока брат королевы плескал ледяной водой из ключа прямо на глубокий порез, громко сказал:
– Ваше величество! Поищите за пазухой у мерзавцев. Должны быть улики – письма, деньги, расписка… Какое-то указание на того, кто их нанял.
Гайфье изумленно уставился на приятеля. Поручать королеве обыскивать трупы каких-то наемных бандитов? Не слишком ли многое на себя берет этот человек?
Но Эскива невозмутимо проговорила:
– Разумеется. Мне и самой в голову приходило, что надо бы поискать. Спасибо за напоминание. Я как-то огорчена, знаете ли… И тот парень умер. Мой охранник. Очень жаль.
– Да, – откликнулся Ренье эхом, – действительно жаль…
Пиндар ожидал известий у проселка, в полете стрелы от большого тракта, ведущего в столицу. Здесь был поворот к любимой роще Эскивы. Сюда должны были прийти трое крепких мужчин, похожих на любого незнакомца, случайно встреченного в пути. Здесь они получат от Пиндара оставшуюся часть денег и после этого уедут. Исчезнут, растворятся на дорогах Королевства.
Пиндар насторожился. Ему показалось, что он слышит топот копыт. Точно, приближались всадники. Ехали медленно, не спеша. Пиндар улыбнулся. В самом деле, куда им теперь спешить? Дело сделано. Хорошо, что королева взяла с собой сегодня только одного солдата. И вдвойне хорошо – что не взяла фрейлину, как обычно. Убивать двух девчонок сразу – занятие хлопотное, грязное. Уговорить наемников пустить кровь Эльсион Лакар куда проще – по крайней мере, они лишают жизни не человека.
Привязанная к дереву лошадь Пиндара подняла голову и приветственно заржала. Ей отозвались сразу несколько. Пиндар сделал шаг вперед… и замер.
Ему навстречу вышел Ренье. Очень бледный, с серыми губами и черными кругами вокруг глаз. За ним следом ехала всадница – в первый миг Пиндар даже не понял, кто она такая, настолько не рассчитывал увидеть ее перед собой.
Но это была она – королева. Темные, с медным отливом волосы распущены, смуглое лицо бесстрастно, зеленые глаза горят злым огнем.
Пиндар непроизвольно отшатнулся. Ренье сказал ему:
– Защищайся.
Пиндар потянул из ножен шпагу. Он знал, что вряд ли сравнится с Ренье в искусстве фехтования. И за минувшие годы Ренье наверняка усовершенствовался в мастерстве убивать, в то время как Пиндар посвятил свою жизнь совершенно другому.
Оправдываться, лгать было бессмысленно. Судя по всему, они убили всех троих и теперь пришли за Пиндаром. Наверное, нашли письмо. Проклятые дураки, эти наемники забыли уничтожить письмо! А может быть, сохранили нарочно, чтобы потребовать больше денег. Сейчас это уже не имело значения.
Королева жива и знает, кто покушался на ее жизнь.
У Пиндара осталась только одна надежда: он видел, что Ренье ранен и едва держится на ногах. Может быть, удастся убить его. Убить и бежать. Пиндар быстро оглянулся на своего коня. Отошел так, чтобы очутиться поближе к скакуну – и к спасению.
– Ты готов? – спросил Ренье, поднимая шпагу.
Пиндар вместо ответа оскалился и встал в позицию.
– Ты умрешь, – сказал Пиндар и снова оглянулся на своего коня.
Ренье не стал больше тратить времени на разговоры. Он осторожно рассек шпагой воздух, проверяя, хорошо ли действует рука.
Пиндар закричал:
– Великий герцог добьется своего! Его права на трон выше, чем право Эскивы! Он знает о проклятии сумерек!
Бывший поэт так и не понял, что произошло. Ренье убил его с первого удара.
КОРОЛЕВСТВО:
А Эскива, ничего не подозревая о будоражащих идеях своих фрейлин, продолжала фантазировать под успокоительное журчание родника.
Назначая здесь свидание Ренье, она не слишком рисковала. Правда, на сей раз она взяла с собой лишь одного охранника, а всех девиц оставила дома, дабы те не разнесли по дворцу ненужных слухов. И все равно нынешняя поездка к роднику не выглядела чем-то из ряда вон выходящим.
Королева удобно расположилась со своими красками и листами возле корней старого клена. Разложила эскизы на траве, приготовила кисти. Уставилась в никуда, мысленно развешивая в воздухе собственные картины.
И тут, разрывая плотную ткань фантазии, перед ней показался Ренье.
Он шел с самым беспечным видом, насвистывая и похлопывая прутиком себя по сапогу. То и дело он останавливался, вертел головой по сторонам. Видать, выискивал ту девчонку, что вчера назначила ему встречу.
После праздничной ночи Ренье выглядел весьма свежим и бодрым. Как будто несколько часов назад его не сотрясали эмоции, как будто он не плелся через весь город, изнемогая от усталости. Напротив, он был совершенно готов к новому приключению и радостно шел навстречу неожиданной любви.
Эскива ревниво оглядывала его. Не мятая ли на нем одежда? Не похож ли он на «опустившегося»? Нет ли теней под глазами, а сами глаза – не красны ли?
Но нет, перед ее взором прохаживался красивый мужчина с ясными карими глазами, шаг у него был легкий, упругий, движения уверенные. Вот он наконец заметил ее величество и стремительно приблизился к ней.
Стражник чуть напрягся, но Эскива сделала успокоительный жест, и он снова отошел в сторону.
– Ваше величество, – проговорил Ренье, склоняясь в низком поклоне.
Эскива отложила в сторону набросок будущей картины. Приподняла брови.
– Кажется, я вас знаю? – спросила она с легким недоумением в голосе.
– Возможно, ваше величество… Если только ваше величество знает именно меня, а не моего брата – придворного композитора. Вчера на празднике он получил благословение вашего величества…
Королева сощурила яркие глаза, из-под пушистых ресниц брызнули зеленые искры.
– По-вашему, я могу перепутать одного человека с другим?
– Нас с братом часто путают…
– Только не я! – резко сказала Эскива и распахнула глаза. Это должно было добить Ренье, но он только улыбнулся, и она молча разозлилась.
– Ваше величество, прошу меня простить, если я нарушил ваше уединение, но здесь у меня была назначена встреча.
– Встреча? – Эскива разгневалась. – Никто не смеет назначать встречи на моем любимом месте!
– Здесь очень красиво, так что нет ничего удивительного в том, что молодая особа захотела свидания именно возле этого родника…
– Молодая особа? – Брови Эскивы взметнулись, девушка чуть покраснела. – О ком это вы изволите говорить, милостивый государь?
– Понятия не имею, – ответил Ренье. – Какая-то девочка. Я даже не рассмотрел ее лица. Вчера, на празднике. Было уже темно…
Королева рассмеялась.
– Вы являетесь на романтическое свидание, а сами не знаете – к кому?
Ренье развел руками.
– Увы! Но в оправдание мне служит лишь то, что люди вообще, как правило, совершенно не знают друг друга. Они влюбляются в незнакомок, женятся на незнакомках и потом проживают всю жизнь с женщиной, которая так и остается для них неизведанной и странной, неким существом, от которого всегда можно ожидать какой-нибудь неожиданности!
– Я вас не понимаю, – холодно проговорила королева.
– Попробую пояснить свою мысль, – сказал Ренье. – Возьмем моего брата. Вчера он вступил в супружество с прекрасной юной девушкой. Что он знает об этой девушке? Только то, что она молода и прекрасна. Наверное, она представляется ему доброй. И такой она и будет – возможно, многие годы; но всегда нужно быть готовым к тому, что настанет миг – и жена вдруг предстанет незнакомкой. С оружием в руках она изгонит из своего дома врага. После двадцати лет безупречной супружеской жизни, уже располнев и подурнев, внезапно заведет любовника. Проявит жестокость и бессердечие по отношению к какому-нибудь слабому, обнищавшему родственнику только потому, что у того дурно пахнет изо рта. Пожертвует жизнью ради почти незнакомого человека. Или устроит скандал из-за глупого платья…
– Почему глупого? – возмутилась Эскива.
– Платья не бывают умны, ваше величество. Только их содержимое, но тоже не всегда.
Эскива задумалась над этой сентенцией, затем медленно кивнула в знак согласия и молвила:
– Продолжайте. Но почему же, в таком случае, люди идут на этот огромный риск и соглашаются жить с незнакомками и незнакомцами? Вам это известно?
– Полагаю, да, ваше величество. Потому что душа человека, слепая и почти лишенная права голоса, распознает то, что скрыто от разума. И именно благодаря этой слепой, безмолвной советчице муж не удивляется, когда супруга его внезапно оказывается совершенно не тем, чем представлялась. Он продолжает любить ее… Незнакомку. Таинственную. В любой миг готовую на что угодно.
Эскива помолчала. Потом проговорила мечтательно:
– Как красиво у вас это выходит! А что же мужчины? Они тоже – незнакомцы?
– О, мужчина – совершенно иное дело! – живо ответил Ренье. – Мужчина прост и ясен, а если он выглядит странным, то лишь потому, что женщина пытается разглядеть в нем нечто несуществующее… И всегда, кстати, находит.
– И в вас?
Ренье удивился:
– Во мне?
– Да, в вас! – Эскива нетерпеливо хлопнула ладошкой по колену. – Женщины находят в вас нечто странное?
– Наверное… Иногда они сердятся на меня – как мне думается, без всякой на то причины. Но, вероятно, причина существует, и весьма веская. И состоит она в том, что я – тот, кто я есть, а не тот, кем кажусь.
– И кем вы кажетесь?
– Не знаю. Это моя главная трудность в отношениях с женщинами.
Эскива молча смотрела на него. Она пыталась проникнуть в его мысли и понять: догадался он о том, кем была та вчерашняя девчонка, или продолжает ждать свидания неизвестно с кем.
Молчал и Ренье. Несколько раз ему действительно мнилось, что он понимает потаенный смысл происходящего: странная встреча во время праздника, странный разговор с правящей королевой… Но затем реальность брала верх над воображением, и Ренье снова видел перед собой лишь то, что было на самом деле: придворного бездельника в поисках приключений, юную королеву с рисунком на коленях… Сплошная случайность.
Он открыл рот, чтобы сказать какую-нибудь подходящую случаю банальность, как вдруг совсем близко послышался звон стали. Поляна сразу преобразилась; тишина, скомканная и разорванная, погибла, и воздух наполнился яростью.
Солдат, охранявший королеву, выхватил шпагу слишком поздно: один из нападавших вонзил клинок ему в грудь. Шатаясь и крича, солдат нанес несколько беспорядочных ударов. Все они пропали втуне – тот, кто набросился на него, легко уклонился от них и пробежал вперед. Двое других выскочили с противоположной стороны поляны.
В первую минуту королева ничего не поняла. Она просто подняла голову и посмотрела. Какие-то люди приближались к ней. Они выглядели такими спокойными и уверенными в себе, что королева приняла их за дуэлянтов, выбравших не вполне удачное место для поединка. Она даже хотела сказать им, чтобы они решали свои споры где-нибудь подальше и не мешали ей заниматься искусством.
А потом она увидела своего охранника и кровь на его одежде.
Королева медленно встала. Краски, кисти посыпались с ее колен, по белому платью потекли разноцветные ручейки. Около нее с лязгом вышла из ножен шпага. Она обернулась.
Ренье сказал:
– Отойдите к самому роднику. Сядьте между корнями. Скорей!
И встал так, чтобы закрывать ее собой.
Трое набросились на Ренье, не колеблясь ни мгновения.
Первую атаку Ренье отбил без большого труда, но это ничего не значило: противники просто проверяли его. Смотрели, на что он способен.
Ренье решил представиться обычным рубакой, бесхитростным и безыскусным. Армейский стиль фехтования был ему знаком с юности – еще с тех времен, когда он тренировался с Элизахаром. Бывший сержант армии Ларренса утверждал, что у Ренье есть определенный талант к фехтовальному искусству.
Ренье и прежде доводилось драться одному против нескольких соперников. Правда, прежде его не пытались непременно убить, а главное – прежде ему не доводилось защищать жизнь королевы.
Но если его враги проверяли его, то и сам Ренье получил возможность оценить их и понять, кто из троих на что способен. Особенно не нравился ему один, пониже прочих. Более осторожный, более хитрый, чем его товарищи, он лишь едва коснулся шпаги Ренье и тотчас отвел свое оружие в сторону. В его движениях угадывалась скрытая сила и совершенно определенно – молниеносная быстрота.
Ренье решил начать именно с него – пока тот не пустил в ход свои преимущества. И атаковал.
Атака оказалась для троих неожиданностью: они полагали, что, столкнувшись с превосходящими силами, Ренье будет защищаться, а потом попытается отойти. Но Ренье просто открылся для двоих, чтобы поразить третьего. Удар был так силен, что коренастый убийца утробно крякнул, когда шпага Ренье вошла ему в живот, прямо под ребра. Звук как на бойне.
Ренье быстро выдернул шпагу и успел отбить один из ударов; второй сильно оцарапал ему бок, прямо над старой раной, которая едва успела затянуться. Ребра горели, кровь сразу заляпала одежду и потекла под штанами в сапог.
Ренье перекинул шпагу в левую руку, вытаскивая правой кинжал. Второй его противник не успел еще выпрямиться после удачного выпада, как брошенный кинжал ударил его прямо между глаз. Этому трюку Ренье тоже обучил Элизахар. «Грязный прием, – сказал тогда будущий герцог Ларра, – но тем-то и хороши грязные приемы, что они всегда срабатывают…»
У Ренье была возможность убедиться в том, что грязные приемы срабатывают далеко не всегда, однако это не помешало ему сохранить теплую благодарность по отношению к герцогу Ларра – за совет и науку.
Третий из оставшихся набросился на Ренье с удвоенной яростью. Удары сыпались со всех сторон. Солдат рассчитал правильно: его противник был ранен и с каждой минутой терял силы, так что победа над ним – дело времени. Нужно только не позволять Ренье перейти в атаку и изнурять его ударами.
Ренье тоже понял это и стал беречь силы. Он отошел к самому стволу клена и прислонился спиной к дереву, как будто надеялся позаимствовать от его древней жизненной мощи.
Наемник безрадостно усмехался в лицо врагу. Ренье смотрел на его зубы, особенно – на левый клык, криво обломанный и потемневший. А затем кое-что переменилось. Наемник вдруг остановился. Из его клыка потекла кровь. Шпага, задранная кверху, застыла в руке. Ренье тотчас сделал усталый выпад и вонзил клинок ему в грудь.
Наемник упал на бок и поджал ноги к животу. Ренье бросился рядом с ним на землю, схватил его за уши, потянул вверх, чтобы приблизить к себе его лицо.
– Кто тебя нанял? Зачем?
Наемник дернулся, тихо пробормотал несколько слов и обмяк.
Ренье поднял голову и встретился глазами с братом королевы.
* * *
Не найдя сестру в городе, охваченном праздником, Гайфье вернулся к себе только под утро. Блуждание по улицам странным образом вернуло ему спокойствие, и он благополучно проспал почти до полудня.
Фрейлина, которую он расспросил, сообщила, что ее величество действительно явилась во дворец вскоре после рассвета. Она передохнула несколько часов, а затем собрала краски, кисти, альбомы и отправилась рисовать. По всей видимости, к Графскому источнику.
Проклиная себя и в особенности свой молодой здоровый сон, Гайфье немедленно помчался туда же. Он не отказался от прежнего намерения – следовать за сестрой по пятам. И пусть сама она говорит по этому поводу все, что взбредет ей на ум, – ему до этого нет дела. Пока Эскива не будет в полной безопасности, Гайфье от нее не отстанет. Прилипнет, как гусеница к листу.
С такими мыслями он бежал в рощу. Все происходящее представлялось ему увлекательной игрой в опасность, потому что стоило ему только допустить, что все это происходит всерьез, как у него сжималось что-то в животе и он утрачивал ясность соображения.
Но когда Гайфье очутился на поляне, первым, что он увидел, было тело солдата, королевского охранника. Чуть поодаль лежал второй человек, незнакомый, с кровавым пятном на животе. Этот человек был какой-то очень плоский и неприятный, и Гайфье вдруг понял, что он мертв. Мальчик побежал на звон оружия.
Деревья все время заслоняли ему обзор. Сражение происходило возле огромного клена, и Гайфье пришлось обежать разросшееся дерево по широкой дуге, петляя среди более тонких стволов и перепрыгивая через корни.
Он увидел, как Ренье отбивается сразу от двоих; затем, пока Гайфье пробирался к своему другу, один из двоих нападавших упал, а Ренье покачнулся и прижался к старому клену. Лицо у Ренье посерело, он жадно хватал ртом воздух. И мальчик, не раздумывая, нанес последнему из его противников удар в спину.
Ренье не видел этого. Ренье решил, что его враг допустил ошибку, замешкался или растерялся. И только потом понял, что произошло на самом деле. Только потом, когда последний из троих умер.
Гайфье молча вытер свой клинок об одежду убитого. Выпрямился. Мальчик не знал, как Ренье отнесется к его вмешательству. Он нарушил законы чести, убил человека в спину, расстроил чужой поединок. Наверное, все это ужасно.
Но Ренье все безмолвствовал. Несколько мгновений он смотрел на своего юного друга, а после схватился за раненый бок и криво осел на землю.
И только после этого мальчик наконец увидел, из-за чего, собственно, и произошло сражение. Точнее, из-за кого. Из полумрака между корнями блеснули раскосые зеленые глаза его сестры, и знакомый голос проговорил звонко и со странной радостью:
– Наконец-то! Я знала, что ты придешь, Гайфье.
– Знала? – пробормотал он.
– Конечно, ведь ты следил за мной.
Глаза погасли, и на свет явились крепкие смуглые руки. Схватившись за корни, Эскива ловко выбралась из своего укрытия.
– Ты видел моего солдата? – спросила она.
Гайфье кивнул.
– Я только не понял, жив ли он, – добавил мальчик виновато.
– Я посмотрю, а ты глянь, как там твой приятель.
Королева кивнула брату на Ренье и побежала к лежавшему на земле охраннику. Солдат был мертв, и Эскива заметила это еще издали. Она замедлила шаги, потом и вовсе остановилась. Горло у нее перехватило. Все оказалось правдой. Игры не было. Кто-то очень хотел убить ее.
Она постояла еще немного, а потом повернулась и медленно пошла назад, к брату и Ренье. «Мое любимое место, – думала она о Графском источнике. – Все испорчено. Я больше никогда не смогу здесь рисовать». Чувство потери росло в ее душе и становилось все огромней.
Гайфье зачерпнул воды, плеснул раненому в лицо.
– Очнитесь.
– Королева, – скрипнул Ренье.
– Вы спасли ее.
– Где она?
– Здесь.
– Раненые мужчины – противное зрелище, – прошептал Ренье. – Пахнут зверинцем. Ей незачем видеть.
– Слушайте, но ведь вы истекаете кровью, – сказал мальчик, с ужасом глядя на своего друга.
– Это только кажется. Надо перетянуть потуже. Завтра пройдет.
– Завтра?
– Ну, послезавтра.
Гайфье принялся стаскивать с раненого рубаху, резать ее кинжалом на полосы. Эскива все это время молча стояла неподалеку. Она действительно не испытывала никакого желания принимать участия в этом целительстве. В отличие от многих барышень Эскива терпеть не могла бессилия. Всеми возможными способами она изгоняла из своей жизни больных, раненых, немощных. Не то чтобы она их не жалела. Напротив, она жалела их слишком остро, и это забирало у нее чересчур много сил.
Ренье, казалось, догадывался об этом – и не осуждал ее. Он чуть приподнялся на локте и, пока брат королевы плескал ледяной водой из ключа прямо на глубокий порез, громко сказал:
– Ваше величество! Поищите за пазухой у мерзавцев. Должны быть улики – письма, деньги, расписка… Какое-то указание на того, кто их нанял.
Гайфье изумленно уставился на приятеля. Поручать королеве обыскивать трупы каких-то наемных бандитов? Не слишком ли многое на себя берет этот человек?
Но Эскива невозмутимо проговорила:
– Разумеется. Мне и самой в голову приходило, что надо бы поискать. Спасибо за напоминание. Я как-то огорчена, знаете ли… И тот парень умер. Мой охранник. Очень жаль.
– Да, – откликнулся Ренье эхом, – действительно жаль…
* * *
Пиндар ожидал известий у проселка, в полете стрелы от большого тракта, ведущего в столицу. Здесь был поворот к любимой роще Эскивы. Сюда должны были прийти трое крепких мужчин, похожих на любого незнакомца, случайно встреченного в пути. Здесь они получат от Пиндара оставшуюся часть денег и после этого уедут. Исчезнут, растворятся на дорогах Королевства.
Пиндар насторожился. Ему показалось, что он слышит топот копыт. Точно, приближались всадники. Ехали медленно, не спеша. Пиндар улыбнулся. В самом деле, куда им теперь спешить? Дело сделано. Хорошо, что королева взяла с собой сегодня только одного солдата. И вдвойне хорошо – что не взяла фрейлину, как обычно. Убивать двух девчонок сразу – занятие хлопотное, грязное. Уговорить наемников пустить кровь Эльсион Лакар куда проще – по крайней мере, они лишают жизни не человека.
Привязанная к дереву лошадь Пиндара подняла голову и приветственно заржала. Ей отозвались сразу несколько. Пиндар сделал шаг вперед… и замер.
Ему навстречу вышел Ренье. Очень бледный, с серыми губами и черными кругами вокруг глаз. За ним следом ехала всадница – в первый миг Пиндар даже не понял, кто она такая, настолько не рассчитывал увидеть ее перед собой.
Но это была она – королева. Темные, с медным отливом волосы распущены, смуглое лицо бесстрастно, зеленые глаза горят злым огнем.
Пиндар непроизвольно отшатнулся. Ренье сказал ему:
– Защищайся.
Пиндар потянул из ножен шпагу. Он знал, что вряд ли сравнится с Ренье в искусстве фехтования. И за минувшие годы Ренье наверняка усовершенствовался в мастерстве убивать, в то время как Пиндар посвятил свою жизнь совершенно другому.
Оправдываться, лгать было бессмысленно. Судя по всему, они убили всех троих и теперь пришли за Пиндаром. Наверное, нашли письмо. Проклятые дураки, эти наемники забыли уничтожить письмо! А может быть, сохранили нарочно, чтобы потребовать больше денег. Сейчас это уже не имело значения.
Королева жива и знает, кто покушался на ее жизнь.
У Пиндара осталась только одна надежда: он видел, что Ренье ранен и едва держится на ногах. Может быть, удастся убить его. Убить и бежать. Пиндар быстро оглянулся на своего коня. Отошел так, чтобы очутиться поближе к скакуну – и к спасению.
– Ты готов? – спросил Ренье, поднимая шпагу.
Пиндар вместо ответа оскалился и встал в позицию.
– Ты умрешь, – сказал Пиндар и снова оглянулся на своего коня.
Ренье не стал больше тратить времени на разговоры. Он осторожно рассек шпагой воздух, проверяя, хорошо ли действует рука.
Пиндар закричал:
– Великий герцог добьется своего! Его права на трон выше, чем право Эскивы! Он знает о проклятии сумерек!
Бывший поэт так и не понял, что произошло. Ренье убил его с первого удара.
КОРОЛЕВСТВО:
КОНСОРТ
Талиессин никогда не слышал от матери историю своего рождения. Эту повесть она хранила про себя, как драгоценное воспоминание, которым не желала делиться ни с кем, даже с собственным сыном. Талиессин предполагал, что неравный брак его родителей вызвал – по крайней мере, среди аристократии – некоторое недовольство.
Однако на самом деле решение правящей королевы взять в мужья Гайфье, простого гвардейца, породило толки весьма романтического свойства. Рассказывали о том, как отважный юноша спас королеву от гибели. О том, как судьба забросила их в необитаемые и неприступные пещеры, где их подстерегало множество опасностей и где они боролись за свою жизнь несколько дней, прежде чем их нашли и доставили в столицу. Кое-что в этих рассказах было правдой, а приятная внешность Гайфье и его скромные манеры довершили остальное.
Консорта полюбили в стране. Он не вмешивался в государственные дела, зато участвовал во всех развлечениях и праздниках. Королева выглядела счастливой, и земля Королевства плодоносила, как никогда прежде, принося по три больших урожая в год.
Более десяти лет брака прошло, прежде чем королева решилась забеременеть. Гайфье никогда не разговаривал с ней об этом. В глубине души он боялся, что она не желает заводить от него детей, поскольку человеческая кровь, еще больше разбавив эльфийскую, приведет к окончательному оскудению династии.
Она сама завела разговор об этом.
Они ехали по берегу моря в Изиохоне, любуясь прибоем. Рядом не было никого, только вдали видно было, как рыбаки жгут большой костер, намереваясь коптить рыбу.
И королева сказала:
– Наверное, мне пора родить ребенка.
Гайфье вздрогнул всем телом и уставился на жену.
– Что? – Она немного смутилась. – Я сказала что-то неправильное?
– Нет…
– В таком случае почему вы покраснели?
Он опустил голову.
– Я думал, – пробормотал он, – что вы не хотите детей от меня.
– Почему бы я не хотела от вас детей? – удивилась королева.
– Потому что не хотели… – Он помедлил, прежде чем добавить: – Я считал, вы просто любите меня.
– Так и есть, – почти сердито отозвалась королева. – Кажется, я не давала повода усомниться в моих чувствах.
– Просто любите, – продолжал Гайфье, как бы не расслышав последней реплики. – Меня, какой я есть. Человека. Что вы хотите дать мне счастье, сколько сможете, а потом… – Он вздохнул. – Потом вы подождете, пока я умру, чтобы не причинять мне боли, и найдете себе мужа с эльфийской кровью в жилах. Чтобы наследник Королевства нес в себе наследие Эльсион Лакар, как и подобает.
Королева молча погнала коня вперед и несколько минут оставалась в полном одиночестве, пока муж не настиг ее. Тогда она замедлила шаг и повернула к нему голову, и он заметил, что она плакала.
– Глупости, – ровным голосом произнесла она. – Как вы смеете подозревать Эльсион Лакар в подобной низости! Я люблю вас и хочу, чтобы наследник был вашим ребенком. Если он не сможет приносить ежегодную жертву, тогда… – Она улыбнулась. – Я буду жить достаточно долго, чтобы человеческая природа нашего сына не принесла ущерба Королевству. Я уже все продумала.
Он покачал головой. Она обо всем подумала! Ход мыслей жены всегда оставался для Гайфье загадкой, и он подозревал: будь его супруга самой обыкновенной женщиной, не королевой и не эльфийкой, все происходило бы в точности так же. Женщина была для Гайфье величайшей тайной на свете, и он даже не пытался разгадать ее.
Он так и сказал:
– Вы – тайна, и я не дерзаю вас понять.
И снова она вспыхнула от негодования:
– Тайны для того и существуют, чтобы их понимать!
Он молча смотрел на нее и улыбался.
Не замечая этой улыбки, она продолжала:
– Это загадки нужно разгадывать, взламывать, как замок на бабкином сундуке, чтобы добраться до запыленных сладостей! А тайна – раскрывается. Сама. Тайна щедра и милосердна.
– Я люблю вас, – пробормотал Гайфье.
Она вздернула плечи.
– Это не имеет отношения к делу…
Потянувшись к нему с седла, она поцеловала его и уже тише добавила:
– Если вы сомневаетесь, я объясню, почему так медлила с ребенком.
Он только вздохнул.
Королева сказала:
– Просто все эти годы я хотела родить девочку, а это было бы нехорошо для престолонаследия. И только сейчас я почувствовала в себе достаточно сил и самоотречения для мальчика. Понятно вам?
Ему ничего не было понятно, но он улыбнулся и кивнул.
Когда он поехал дальше, то обнаружил, что королева остановила коня. Он обернулся. Она смотрела на него, и удивление возрастало в ее взгляде.
– Что с вами, ваше величество? – спросил Гайфье, подъезжая к ней. – Вы не желаете продолжать прогулку?
Она покачала головой.
– Да что это с вами такое? – воскликнула королева. – Кажется, я только что внятно объяснила вам, чего именно я хочу!
Так был зачат Талиессин – среди песков, под шум прибоя, под свист ветра, приносящего то запах водорослей, то дух коптильни. Уставшие от ласк, родители Талиессина отдыхали возле рыбачьего костра и ели копченую рыбу, пачкая пальцы, и с той поры и навечно этот запах вызывал на их лицах улыбку, смысл и значение которой понимали только они двое, а потом, когда Гайфье не стало, – королева одна.
Одна во всем Королевстве.
Вскоре после крушения воздушной ладьи королева распорядилась ввести в число основных дисциплин Академии Коммарши оптику – науку о свойствах лунных лучей и способах левитации. Большая часть студентов Академии в те годы состояла из молодых людей дворянского звания, хотя встречались среди них и выходцы из наиболее почтенных купеческих и ремесленных семейств.
Почти сразу же после свадьбы королева настояла на том, чтобы Гайфье взял несколько уроков, и консорт, желая доставить удовольствие жене, отправился в Коммарши. Его действительно пытались обучить левитации, однако преодолеть свой страх высоты Гайфье так и не смог.
Однако на самом деле решение правящей королевы взять в мужья Гайфье, простого гвардейца, породило толки весьма романтического свойства. Рассказывали о том, как отважный юноша спас королеву от гибели. О том, как судьба забросила их в необитаемые и неприступные пещеры, где их подстерегало множество опасностей и где они боролись за свою жизнь несколько дней, прежде чем их нашли и доставили в столицу. Кое-что в этих рассказах было правдой, а приятная внешность Гайфье и его скромные манеры довершили остальное.
Консорта полюбили в стране. Он не вмешивался в государственные дела, зато участвовал во всех развлечениях и праздниках. Королева выглядела счастливой, и земля Королевства плодоносила, как никогда прежде, принося по три больших урожая в год.
Более десяти лет брака прошло, прежде чем королева решилась забеременеть. Гайфье никогда не разговаривал с ней об этом. В глубине души он боялся, что она не желает заводить от него детей, поскольку человеческая кровь, еще больше разбавив эльфийскую, приведет к окончательному оскудению династии.
Она сама завела разговор об этом.
Они ехали по берегу моря в Изиохоне, любуясь прибоем. Рядом не было никого, только вдали видно было, как рыбаки жгут большой костер, намереваясь коптить рыбу.
И королева сказала:
– Наверное, мне пора родить ребенка.
Гайфье вздрогнул всем телом и уставился на жену.
– Что? – Она немного смутилась. – Я сказала что-то неправильное?
– Нет…
– В таком случае почему вы покраснели?
Он опустил голову.
– Я думал, – пробормотал он, – что вы не хотите детей от меня.
– Почему бы я не хотела от вас детей? – удивилась королева.
– Потому что не хотели… – Он помедлил, прежде чем добавить: – Я считал, вы просто любите меня.
– Так и есть, – почти сердито отозвалась королева. – Кажется, я не давала повода усомниться в моих чувствах.
– Просто любите, – продолжал Гайфье, как бы не расслышав последней реплики. – Меня, какой я есть. Человека. Что вы хотите дать мне счастье, сколько сможете, а потом… – Он вздохнул. – Потом вы подождете, пока я умру, чтобы не причинять мне боли, и найдете себе мужа с эльфийской кровью в жилах. Чтобы наследник Королевства нес в себе наследие Эльсион Лакар, как и подобает.
Королева молча погнала коня вперед и несколько минут оставалась в полном одиночестве, пока муж не настиг ее. Тогда она замедлила шаг и повернула к нему голову, и он заметил, что она плакала.
– Глупости, – ровным голосом произнесла она. – Как вы смеете подозревать Эльсион Лакар в подобной низости! Я люблю вас и хочу, чтобы наследник был вашим ребенком. Если он не сможет приносить ежегодную жертву, тогда… – Она улыбнулась. – Я буду жить достаточно долго, чтобы человеческая природа нашего сына не принесла ущерба Королевству. Я уже все продумала.
Он покачал головой. Она обо всем подумала! Ход мыслей жены всегда оставался для Гайфье загадкой, и он подозревал: будь его супруга самой обыкновенной женщиной, не королевой и не эльфийкой, все происходило бы в точности так же. Женщина была для Гайфье величайшей тайной на свете, и он даже не пытался разгадать ее.
Он так и сказал:
– Вы – тайна, и я не дерзаю вас понять.
И снова она вспыхнула от негодования:
– Тайны для того и существуют, чтобы их понимать!
Он молча смотрел на нее и улыбался.
Не замечая этой улыбки, она продолжала:
– Это загадки нужно разгадывать, взламывать, как замок на бабкином сундуке, чтобы добраться до запыленных сладостей! А тайна – раскрывается. Сама. Тайна щедра и милосердна.
– Я люблю вас, – пробормотал Гайфье.
Она вздернула плечи.
– Это не имеет отношения к делу…
Потянувшись к нему с седла, она поцеловала его и уже тише добавила:
– Если вы сомневаетесь, я объясню, почему так медлила с ребенком.
Он только вздохнул.
Королева сказала:
– Просто все эти годы я хотела родить девочку, а это было бы нехорошо для престолонаследия. И только сейчас я почувствовала в себе достаточно сил и самоотречения для мальчика. Понятно вам?
Ему ничего не было понятно, но он улыбнулся и кивнул.
Когда он поехал дальше, то обнаружил, что королева остановила коня. Он обернулся. Она смотрела на него, и удивление возрастало в ее взгляде.
– Что с вами, ваше величество? – спросил Гайфье, подъезжая к ней. – Вы не желаете продолжать прогулку?
Она покачала головой.
– Да что это с вами такое? – воскликнула королева. – Кажется, я только что внятно объяснила вам, чего именно я хочу!
Так был зачат Талиессин – среди песков, под шум прибоя, под свист ветра, приносящего то запах водорослей, то дух коптильни. Уставшие от ласк, родители Талиессина отдыхали возле рыбачьего костра и ели копченую рыбу, пачкая пальцы, и с той поры и навечно этот запах вызывал на их лицах улыбку, смысл и значение которой понимали только они двое, а потом, когда Гайфье не стало, – королева одна.
Одна во всем Королевстве.
* * *
Вскоре после крушения воздушной ладьи королева распорядилась ввести в число основных дисциплин Академии Коммарши оптику – науку о свойствах лунных лучей и способах левитации. Большая часть студентов Академии в те годы состояла из молодых людей дворянского звания, хотя встречались среди них и выходцы из наиболее почтенных купеческих и ремесленных семейств.
Почти сразу же после свадьбы королева настояла на том, чтобы Гайфье взял несколько уроков, и консорт, желая доставить удовольствие жене, отправился в Коммарши. Его действительно пытались обучить левитации, однако преодолеть свой страх высоты Гайфье так и не смог.