Левандовский Конрад. След оборотня

   Он сделал первое движение…
   Она ответила ему судорогой – ее горячее и мягкое, волнующееся лоно обожгло внезапным наслаждением. Дыхание Ксина превратилось в отрывистое сопение.
   Он быстро повторил.
   Она закачалась, напряглась, словно готовясь сбежать. Схватила его за шею.
   Он сильнее обхватил ее руками, и опять…
   – Дай еще…
   – Бери… вот… все твое… Должно быть…
   Гримаса стерла с ее лица недавнюю улыбку. Голова откинулась назад. Из открытого рта донесся сдавленный стон.
   Не прерываясь, не теряя размеренного ритма, он наклонился ниже, придавливая торсом верхушки подрагивающих грудей.
   – О, вот так! Еще, еще, е-ще! О! О! Та-ак… а… а… А! ААА!!!..
   Приглушенный стон зазвучал в ушах Ксина, словно победные фанфары. Подхваченный могучей волной ее экстаза, он овладел ею, обуздал, словно всадник непослушную лошадь, и снова вдавил в глубь шелковой постели.
   Руки, что сперва блуждали по его спине, а потом дергали его за волосы, чтобы в последние мгновения конвульсивно цепляться за простынку теперь лежали бессильно и неподвижно, так же как и вся Ханти.
   Она ушла куда-то далеко, а зернышки наслаждения, которые с каждым толчком он извлекал из ее тела, по капле заполнили бокал его желания. Падая туда одно за другим, они превращались в волны, нараставшие в нем все быстрее и круче.
   Он навалился на нее сильнее, ускорил темп, она это почувствовала – уже возвращалась к нему, открывшись так широко, как только могла. Беспомощные руки ожили. Длинные ноги снова оплели его. Ноги, бедра, живот – они были везде. Он вторгался в нее, пронзал, она прижалась губами к его уху.
   – Я твое поле, паши меня, паши глубже, – страстно прошептала она.
   Он дернулся, словно от удара бича, закрыл глаза. Теперь уже не частью тела, но весь он погрузился в нее и затрепетал, словно птица, тонущая в глубинах обезумевшей стихии. Вспыхнуло ослепительное солнце.
   Первая судорога поразила его вдоль бедер до самого крестца…
   – О, вот так! Пожалуйста, – в экстазе вздыхала она, – о, еще… о, так, сей во мне, да, пожалуйста… о дорогой, любимый… любимый…
   Она прижала к груди его беспомощную голову, погладила по волосам, натянула одеяло на него и на себя. Он уже спал крепким, каменным сном. Она заснула вскоре после него.
   Они так и лежали, потные, нагие, безразличные и чуждые всему миру, замкнутые в своем собственном, ограниченном их телами и пространством, заполненном шумом их дыхания. Ничего больше и ничего, кроме этого. Пара влюбленных.

ДРЕМЛЮЩАЯ УГРОЗА

 
   Они проснулись одновременно через час или два и приветствовали друг друга легким поцелуем. Ксин потянулся, а Ханти приподнялась на локте, окинув критическим взглядом смятую ткань платья.
   – Твой панцирь выглядит намного лучше, – сказала она, любовно потираясь щекой о его плечо. – Не помню, когда мы последний раз были друг с другом настолько, настолько… – Она внезапно задумалась. Какое-то время она искала подходящие слова, потом отрицательно покачала головой. – Ну, скажи хоть что-нибудь. – Она толкнула мужа носом.
   – Я как раз думаю, – ответил он, обнимая ее, – но что-то не могу найти ничего такого, чего бы ты раньше не слышала.
   – Я в последнее время боялась, что ты в конце концов возьмешь себе какую-нибудь из этих чванливых сук, которые постоянно смотрят на тебя так, словно вот-вот лишатся чувств.
   – Вот только не знаю, о чем бы я мог с ними разговаривать?
   – Ты же не думаешь, что им бы захотелось беседовать о тайнах магии и философии Онно? У них у всех сразу между ног мокро становится при мысли о том, что они могли бы с тобой переспать во время полнолуния. Я знаю нескольких, которые на все готовы, чтобы оказаться тогда у тебя в лапах. Даже королева меня как-то раз спрашивала, как ты это делаешь после Превращения.
   – И что ты ей ответила?
   Ханти покрылась румянцем и заморгала.
   – Честно говоря, я тебя чуть-чуть перехвалила, но только чуть-чуть… – Она игриво посмотрела на него.
   – Ну вот видишь, – рассмеялся он, – и ты им еще удивляешься?
   – Тогда я хотела, чтобы они мне завидовали, я была спокойна за своего демона. – Она неожиданно погрустнела.
   – А теперь?
   – Ты такой хороший, но…
   – Тс-с! – Он приложил ей палец к губам. – Пора вставать.
   Одним прыжком он соскочил с постели, мягко, словно шелковая ткань, опустившись на пол. Быстро одевшись, он протянул руку к щиту.
   – Я тебе помогу, – предложила Ханти.
   – Нет, на сегодняшнюю ночь я надену самую тяжелую кольчугу, на всякий случай, – добавил он.
   – Уезжаешь…
   – Да, но только утром.
   – Тогда зачем это?
   – Извини, не могу сказать.
   Он поцеловал ее и вышел из спальни. Не желая тратить времени на вызов слуг, он сам открыл сундук с одеждой и достал тяжелый, завернутый в оленью кожу сверток.
   Развязав несколько ремешков, он развернул его и, тщательно осмотрев ряды стальных звеньев, ловко натянул кольчугу через голову. Вскоре он был уже готов. Еще немного подумав, он подошел к другому ящику и достал оттуда маленький стилет, острие которого искрилось волнистыми извивами сплава меди и серебра.
   «Только бы им не пораниться», – подумал он, пряча стилет под плащом.
   Из спальни Ханти донесся звук колокольчика – она вызывала служанку. Девушка выбежала из своей комнаты и на пороге разминулась с Ксином. Увидев господина, она смиренно поклонилась, но, когда он уже не мог ее видеть, поспешно начертала на груди и лоне замысловатый Знак, защищавший от семени зла…
   Теперь нужно было увидеться с королем. Занимаемая должность давала ему доступ к Редрену в любое время дня и ночи, и старый слуга, как обычно, проводил его туда, где пребывал монарх.
   Его величество сидел за маленьким столиком черного дерева, с выражением смертельной скуки на лице непрерывно выигрывая в кости у какого-то унылого придворного. Рядом с ними сидела новая наложница, явно впервые оказавшаяся рядом с монархом, поскольку она все время буквально из кожи вон лезла, стараясь заинтересовать Редрена то глубиной декольте, то длиной ног, то, наконец, соблазнительной улыбкой.
   «Когда он играет, она с тем же успехом могла бы кокетничать с евнухом», – подумал Ксин, произнося приветственную формулу. Король с явным усилием поднял взгляд и соизволил его заметить.
   – О Ксин, – проговорил он, – а мы сегодня как раз о тебе думали.
   – Да, господин.
   – И пришли к выводу, что тебя следовало бы прогнать туда, откуда ты пришел.
   – Почему, ваше величество? – спокойно спросил он.
   Если Редрен по крайней мере раз в три дня не грозит кому-нибудь изгнанием, то он либо болен, либо чересчур сыт. Лишь когда он не говорил ничего вообще, приходила пора паковать манатки или готовить иглу и дратву, чтобы пришить на месте голову…
   – Слишком скучно тут стало с тех пор, как ты следишь за порядком во дворце, – пояснил король. – Никаких интриг, авантюр, не говоря уже о заговорах. Даже сплетни ходят не такие, как раньше. И все это из-за твоей зверской легенды. Все боятся слово лишнее сказать, чтобы не угодить тебе в лапы…
   Ксин понял, на что намекает король: три года назад дюжине сторонников карийской династии пришло в голову свергнуть властителя. Это была первая и до сих пор единственная попытка дворцового переворота за время карьеры Ксина на посту начальника стражи. Заранее узнав о готовящемся заговоре от своих шпионов, в одну из ночей, когда на небе светила круглая яркая луна, он по очереди посетил всех зачинщиков. Никакого вреда он им не причинил, лишь дал понять, что весьма не прочь полакомиться свежей печенкой каждого из них. На следующий день приятно было смотреть, как те наперегонки мчались к королю и, поливая друг друга грязью, молили о прощении. Участие в этой истории доносчиков не афишировалось, зато Родмин бросил пару слово о якобы имевшихся у него способностях читать мысли без необходимости смотреть испытуемому в глаза. Результат не заставил себя ждать и имел долговременные последствия…
   Недовольство Редрена, даже притворное, несомненно, было на руку Ксину. Пользуясь случаем, он тотчас же попросил разрешения уехать и с легкостью его получил, хотя и без особого энтузиазма со стороны короля.
   – Нам что, самим себя охранять? – недовольно ворчал Редрен, а его новое «приобретение» на этот раз словно невзначай зацепило веером край юбки и задрало ее на колени. Одновременно девушка набрала в грудь столько воздуха, что соски ее выскользнули из-за кружевного декольте.
   «Сейчас лопнет…» – промелькнуло в голове Ксина. Тем временем монарх небрежным жестом прогнал своего партнера.
   – Садись, капитан, хватит дурачиться, хочу сыграть честно.
   Он посмотрел вслед удалявшемуся с поклонами придворному и добавил:
   – Интересно, как это у них получается? Он ведь играл моими костями, а сам даже ни разу вничью не свел…
   Ксин едва скрыл дикий блеск в глазах. Он-то хорошо знал, что ремесленники, занимавшиеся изготовлением игральных костей, производили специальную их разновидность – кости для короля и для игры с королем.
   К счастью, магнит у него с собой был.
   В первой партии он буквально разгромил Редрена, но второй выиграл после упорной борьбы, следующие две свел вничью, чтобы в пятой исключительно эффектно проиграть. Его величество был вне себя от счастья, одноразовая же королева, видимо, что-то в конце концов уразумела, поскольку во время последней партии сидела спокойно, с физиономией голодного стервятника.
   Когда Ксин выразил желание покинуть монарха, тот не хотел его отпускать. Лишь некоторое время спустя ему удалось отвертеться, сославшись на свои обязанности.
   Уходя, он бросил взгляд на короля; Редрен любил прикидываться полным придурком и прекрасно чувствовал себя в этой роли. Однако голова у него соображала, и мало кто мог с ним в этом сравниться. Беда тому, кто осмелился бы вырвать монарха из его любимого состояния и заставить его думать, – это почти всегда заканчивалось для смельчака встречей с мастером Якобом…
   Этим вечером Ксина еще ждал доклад подчинённых ему офицеров. Он основательно на него опоздал, и они начинали уже проявлять нетерпение. Когда он вошел, ропот утих, все встали.
   – Прошу прощения, у его величества сегодня счастливая рука, – объяснил он.
   Тень затаенной усмешки пробежала по лицам собравшихся. Все сели.
   – Говорите, – велел Ксин.
   – Утром принц Хаску, как обычно спьяну, приставал к нашим солдатам, – отозвался Зефио, самый молодой из сотников.
   Ксин нахмурился:
   – Ранил кого-нибудь?
   – Нет, только приказал встать по стойке «смирно» и обоссал, словно пес дерево.
   – Есть у меня странное ощущение, что эта лысая вонючка скоро опять поскользнется и искупается в дворцовом нужнике. Зеф, проследи только, чтобы он не захлебнулся, он не умеет плавать. Что еще?
   – Король нашел себе новую подстилку.
   – Уже видел. Проверили, кто такая?
   – Да, хлопот быть с ней не должно.
   – Хорошо. Медик заглядывал куда надо?
   – Как обычно. На этот раз – никаких замечаний.
   – А точнее?
   – Уже пользованная, но здоровая.
   – Таких я люблю, – вырвалось у кого-то.
   – Спокойно. Дальше…
   – Все доставлено в срок, даже перышек для горла хватит.
   Ксин махнул рукой.
   – Истребители снова вешали всех собак на ваше благородие.
   – А о короле что-нибудь было?
   – Не посмели.
   – Их счастье. Если только обо мне речь – пусть себе болтают. Может, облегчатся.
   Послышались короткие смешки.
   – Больше ничего серьезного?
   Все молча покачали головами. Он изложил им свои планы, назначил заместителей и поставил задачи. В заключение они обсудили расположение постов и пароли на ближайшую ночь.
   – После моего отъезда будьте начеку. Слишком спокойно тут было в последнее время. Слишком спокойно… – сказал он на прощание.
   В лаборатории Родмина Ксин появился в условленное время. С собой у него был небольшой мешочек, который время от времени шевелился и дергался.
   – Что там у тебя? – заинтересовался маг.
   – Это варан… – ответил Ксин. – Из дворцового зверинца.
   – Эй, ты что, хочешь… – Редмин явно забеспокоился.
   – Именно, – прервал его Ксин. – Может быть, знаешь способ получше?
   – С ума сошел! Знаешь, чем это может кончиться? И почему, собственно, пресмыкающееся? Первый раз слышу…
   – Потому что между ними и упырихами есть какое-то родство, я так думаю. И не будь бабой, я знаю, что делаю. Идем!
   – Погоди, в таком случае я тоже возьму что нужно. – Он забегал по лаборатории, распихивая по карманам разные предметы. – Я готов, – наконец заявил он.
   Они направились в катакомбы замка.
   – Хотелось бы, что бы никто нас не видел, – проговорил Родмин.
   – Не бойся, стражи поблизости не будет, я позаботился, – успокоил его Ксин.
   Они добрались до узкой мрачной лестницы, уходившей в холодную темноту. Холод явно усиливался с каждым шагом вниз. Царившая в подземелье тишина была таковой лишь для Родмина, ибо в голове Ксина словно нарастал некий глухой монотонный крик. Еще сегодня утром этот зов не вызывал у него никаких ассоциаций, за исключением некоего неясного беспокойства. Теперь же он явно ощущал сверхъестественные, чуждые волны Онно и прятавшиеся среди них слабые беспорядочные колебания – бормотание личинки чудовища.
   Ящер в мешке яростно дернулся и пронзительно зашипел. Родмин вздрогнул.
   – Подожди, – шепнул он, – я уже ничего не вижу!
   Он споткнулся о какой-то саркофаг и обеими руками оперся о лежавшую на нем склизкую от плесени крышку. Ксин обернулся. В царившей темноте видно было, что его глаза горят мягким зеленоватым светом.
   – Тьфу, ну и гадость, – маг с отвращением вытирал руки об одежду, – сейчас зажгу факел.
   Дрожащий язычок пламени вызвал к жизни десятки и сотни странных теней, которые, пока они шли, расступались перед ними в стороны, чтобы мгновение спустя снова слиться за их спиной в дрожащую темную пелену, постоянно следующую за ними.
   Из мешка доносилось скрежещущее кваканье.
   – Может, лучше вернемся? – предложил Родмин. – Слишком рискованно…
   – Ты же хотел удостовериться, – отрезал Ксин. – Стилет взял?
   – Да.
   – Так чего ты боишься?
   – Ты хочешь добавить ей силы, можешь ее прежде временно разбудить.
   – Я должен заставить ее издать зов, иначе мы не узнаем, что там на самом деле лежит. Это может быть как упыриха, так и вампир, анимант или что-либо такое, про что в твоих книгах еще не написано.
   – Ладно, – поколебавшись, сказал маг, – что будем делать, если она вылезет?
   – Меня она не тронет, сразу бросится на тебя, ибо ты здесь единственный человек…
   – Ты меня обрадовал. И что дальше?
   – Не давай себя загрызть, пока я не зайду ей за спину.
   – Это, наверное, очень просто…
   – Да, если она не станет левитировать… Пришли. Проклятый гад. Если плита пошевелится, отступаем в разные стороны, запомни. Начинаем. Есть обычный нож?
   – Есть.
   – Давай.
   Ксин вытащил варана из мешка. Пасть и лапы зверя были уже заранее связаны. Ксин бросил жертву на крышку саркофага и поправил ослабшие веревки. Родмин подал ему стилет.
   – Собственно, тут лучше подошел бы кот, – пробормотал маг, – в них больше жизненной силы.
   – Обойдешься! – раздраженно прошипел Ксин. – Кота я никогда бы не тронул!
   Он придержал животное и нанес точный удар. Кваканье сменилось пронзительным писком, который подхватило кладбищенское эхо. Ксин повернул лезвие в ране, вытащил и вытер о рукав.
   – Спасибо. – Он вернул нож Родмину.
   Тот, забрав его, подошел с факелом к дергающемуся ящеру.
   – Крови не видно, – удивленно заметил он. – Что ты с ним сделал?
   – Вызвал внутреннее кровотечение, сейчас начнется агония, – пояснил Ксин. – Приготовимся!
   Он встал в шаге от саркофага и, наклонив голову, застыл неподвижно, прижав кулаки к вискам, Родмин принял защитную стойку.
   Движения варана становились все слабее, из пасти потекла белая пена. В какой-то момент он приобрел ярко-пурпурный цвет и его сотрясли первые судороги. Это, однако, продолжалось недолго. Потом он поблек, глаза его помутнели, и тогда…
   Маг заметил, как внезапно вздрогнули плечи Ксина. Тотчас же раздался тихий, приглушенный толстыми стенами гробницы шуршащий звук – что-то большое и явно тяжелое шевелилось среди шероховатых камней…
   Рука Родмина молниеносно исчезла в кармане плаща.
   Удар в низ плиты был невероятно сильным. Раздался шорох крошащейся извести. Снова пронзительней скрежет – это могли быть только когти. Раз, второй… Крышка, однако, не дрогнула. Маг выдернул руку и бросил какой-то мелкий предмет.
   Пятно золотистого света вспыхнуло на стенке, гранитного ящика. Оно тотчас же засияло фиолетовым огнем, который ударил так, словно его усиливало нечто находившееся внутри саркофага. Несколько мгновений ослепительное пламя росло, пока внезапно, высосав все, что можно не погасло столь же быстро, как и появилось.
   Наступила мертвая тишина. Уже ничто больше не пыталось выбраться из могилы. Ксин вопросительно посмотрел на Родмина.
   – Я забрал у нее то, что дал ты, – объяснил тот.
   – Если ты мог сделать нечто подобное, то почему дрожал, как овечий хвост?
   – Детская штучка. – Он пожал плечами. – Если бы у нее хватило сил, чтобы поднять плиту, я ничем бы не смог ее укротить.
   – А еще хотел, чтобы вместо ящера был кот… – Раздраженный Ксин схватил коченеющего варана и сунул обратно в мешок.
   – Что ты делаешь?
   – Забираю его, он заслужил достойные похороны.
   – Я думал, ты так относишься только к мертвым котам, – удивился маг.
   – Да, это правда, , но благодаря ему мы многое узнали.
   – А именно?..
   – Упыриха, чтоб ей провалиться, с такой я еще не имел дела. Она сохранила часть прежнего сознания, понимаешь?
   – Значит, никто не насылал на нее чар, иначе… Теперь понял! Вот старая сука!
   – Что такое? Говори!
   – Она хотела жить, жить любой ценой. Она постоянно это повторяла… Ну и дурак же я! Я должен был догадаться! Она эти чары сама на себя… добровольно… – Он стиснул кулаки. – В этой династии всегда хватало сумасшедших!
   – Она почуяла мое присутствие, – не своим голосом проговорил Ксин, – пыталась что-то передать, кажется приказ, чтобы я помог ей выбраться. Род, там лежит страшная угроза! Не знаю, сумею ли я ЭТО убить. Ни за что нельзя допустить, чтобы эта тварь вылезла наружу! Ни в коем случае!
   Они вышли в освещенный рядами факелов дворцовый коридор, тщательно заперев за собой ведшие в катакомбы железные двери.
   – К счастью, мы все знаем и у нас двадцать с лишним дней времени, – задумчиво сказал маг. – Редрен отдаст соответствующие распоряжения. А ты – езжай, раз решил, только имей в виду, что можешь на полпути получить приказ вернуться. Утром попрошу аудиенции.
   – Тогда я буду уже далеко, – ответил Ксин, – я отправляюсь на рассвете.
   – Не выспавшись?
   – Я могу обходиться без этого. Удачи.
   – И тебе тоже.

СЕМЕЙНЫЙ ДОЛГ

 
   Пятеро гвардейцев и лошади уже ждали в предрассветном тумане. Ксин вышел из-под окружавшей внутренний двор аркады, утопающей в глубоком мраке, и направился к солдатам. Моросил мелкий дождь. Стукнула подкова.
   – Приветствую. – Сотник Аллиро подал ему поводья.
   Ксин поблагодарил кивком головы. Он посмотрел вверх: приземистые очертания замка слегка расплывались на фоне темно-синего неба. Тут и там маячили огоньки. Несколькими этажами выше, перегнувшись через балюстраду галереи, неподвижно стоял стражник, глядя вниз, на них. Матово поблескивали алебарда и шлем.
   Ксин вскочил в седло.
   «Надо бы попрощаться с Ханти, – подумал он, – но, может быть, лучше сейчас ее не будить».
   Какое-то предчувствие заставило его посмотреть в ту сторону, откуда он пришел. Из тени появились три фигуры. Это была она. Она шла, закутавшись в пушистую шаль, а две служанки послушно следовали за ней.
   Ксин пришпорил коня, развернулся и подъехал к ней. Она молча протянула руки. Он наклонился, подхватил ее, мягко поднял и посадил рядом с собой.
   – Ты хотела мне что-то сказать? – спросил он, поглаживая ее волосы.
   – Ничего такого, чего бы ты не хотел услышать, – улыбнулась она.
   Он обнял ее за талию, она обхватила его руками за шею. Они начали целоваться, словно подростки. Вздохнув, она уперлась лбом в его щеку. Внезапный страх окатил Ксина холодной волной.
   – Ханти, уезжай отсюда, самое позднее через две недели, в наше имение, в Самни. Жди меня там, – торопливо прошептал он.
   Она удивленно посмотрела на него.
   – Не спрашивай, делай, как я говорю. – Он коснулся губами ее уст и осторожно опустил на землю,
   – Ксин…
   – Пока, до свидания!
   Шпоры вонзились в брюхо коня. Тот заржал и помчался вперед. Дружина двинулась следом.
   Топот копыт разорвал полусонную тишину и перешел в размеренный стук. Вскоре он затих вдали. Все снова стало как прежде.
   Три женщины одиноко стояли посреди опустевшего двора и смотрели в туманную даль.
   Последующие дни были похожи друг на друга: монотонно тянущаяся дорога, смена лошадей, ночлеги, постоялые дворы. Единственное, что разнообразило скуку, была часто менявшаяся погода: то саднящая глаза и горло пыль, то дожди и непролазная грязь. Время от времени, когда сидеть в седле становилось просто невыносимо, они спешивались и целые мили шли пешком, ведя коней в поводу.
   – Первый раз я готов пожалеть, что моего дорогого кузена сослали в такую даль, – сказал Ксин шедшему рядом Аллиро.
   – Еще два дня пути, – отозвался тот. – Дальше воистину уже некуда, разве что в Кемр или туда, откуда не возвращаются, – добавил он, – но тогда вашему благородию и нам не пришлось бы день за днем отбивать себе задницы об эти проклятые седла. Да и вообще, стоило ли в свое время упрашивать сохранить жизнь такой сволочи?
   – Ты прав, – рассмеялся Ксин, – но кто же думал, что придется тащиться к нему через весь Суминор?
   – Да что там! – взорвался сотник. – Я ведь вас знаю, господин, даже если б вы и знали, все равно бы ничего не изменилось. Такой уж вы есть – вроде бы, без обид, не совсем человек, а поучиться у вас многому стоит. Не одному вы поперек горла встали…
   – Успокойся, старик. Ты уж скажешь…
   – Что знал, то и сказал, – с достоинством ответил Аллиро.
   С треском ломающихся ветвей на дорогу перед ними рухнуло дерево. Кори перепугались. Солдаты успокоили их.
   – Явно не само упало, – посерьезнев, сказал Ксин.
   – Подрублено, – заметил старый солдат, – надо бы по коням.
   Вокруг царила мертвая тишина.
   – Пока нет, – удержал его Ксин, – сейчас у нас есть прикрытие, а с коней нас стрелами снимут. Когда будет надо, я дам знак.
   Некоторое время ничего не происходило, пока неожиданно из окружавших дорогу зарослей не послышался чей-то раздраженный возглас и оттуда не вырвалась воющая толпа.
   «Не дождались», – подумал Ксин и взревел что было духу:
   – По коням! Бей разбойников!
   В мгновение ока он был уже в седле и пришпорил коня. Словно тигр, он обрушился на подбегавших, и в утренних лучах солнца сверкнул меч. Хищным движением он опустил его на ближайшего из бандитов. Тот даже не успел среагировать, пока на него падал блестящий клинок, и с хрипом рухнул под копыта коня Ксина. Сталь описала круг и снова вонзилась в чье-то тело. Послышался треск разрубаемого мяса, а за ним сдавленный стон. Ксин пронесся сквозь них, развернулся и напал сзади.
   Отрубленная голова покатилась в колею.
   Пальцы, словно палочки, отвалились от топорища, а его владелец заскулил, словно побитый пес.
   Четверка гвардейцев выстроилась звездой, поставив коней задами друг к другу. Их тяжелые двуручные мечи со свистом описывали круги над конскими шеями. Каждый, кто отваживался приблизиться, тут же умирал.
   В полутора десятках шагов дальше стоял Аллиро, широко расставив ноги, с боевой алебардой в руках. Двое разбойников с воплями прыгнули к нему. Широкое плоское острие пронеслось горизонтально над землей. Первый нападавший зашатался, словно пьяный. Разрубленный посредине туловища, он отлетел назад, разбрызгивая изо рта розовую пену. Старый мастер совершил замысловатый пируэт, замахнулся и ударил древком алебарды в челюсть второго разбойника, который, словно мешок, свалился на дорогу. Алебарда совершила плавное движение сверху вниз. Хрустнули ломающиеся ребра. Аллиро выдернул лезвие, отскочил и с оружием под мышкой застыл в исходной позиции.
   Третьего желающего не нашлось.
   Раскрученный на длинной цепи, покрытый шипами шар с адским визгом полетел прямо в лицо Ксину, который засмотрелся на подвиги Аллиро и не успел уклониться. Он инстинктивно заслонился мечом. Цепь обмоталась вокруг клинка и вырвала оружие из руки. Разоруженный, он молниеносно выдернул ногу из стремени, пинком в висок отбросил противника в сторону и вырвался из круга сражающихся. На безопасном расстоянии он остановился, сбросил перчатки, сунул их за пояс и обнажил руки до локтей.
   – Лунный свет… – сосредоточившись, прошептал он.
   Все тело пронзила судорога. Превращение свершилось.
   Несостоявшийся победитель поднялся с земли и, изрыгая проклятия, бежал к нему, размахивая своим оружием. Ксин пришпорил коня и двинулся навстречу. Когда нападавший увидел всадника, в глазах его появился животный страх. Ксин поднял лапу. Пронзительный вопль затих, когда когти раскроили череп. Следующей жертве он вонзил когти в основание шеи и дернул вверх, хрустнули разорванные позвонки. Отпустив труп, он развернулся к нападавшим и грозно оскалился. Раздались крики ужаса, и противник ударился в паническое бегство. Вскоре они остались одни. Вокруг лежали трупы.