Страница:
– Королю грозит опасность! – заорал Ксин столпившимся перед ним стражникам.
Гвардейцы начали в замешательстве переглядываться.
– Где офицер? – крикнул котолак, чуть замедляя шаг.
– Сотник! Сотник! – лихорадочно позвал кто-то.
Вместо офицера гвардии из комнаты рядом вышел истребитель Берт:
– Что этот зверь тут делает?
– К королю приближается вампир! – крикнул в ответ Ксин.
Лицо светловолосого истребителя исказилось в фанатичной гримасе.
– Вы что, не видите, что он снова во власти заклятия? – скрипучим голосом заявил он стражникам. – Смотрите! У него на губах пена! – Он обвиняющим жестом вытянул руку, показывая на напряженное лицо котолака.
Ксин рванулся вперед.
– Взять его!!! – истерически завизжал истребитель.
Двоих гвардейцев, в полном вооружении, буквально подбросило под потолок. Под аккомпанемент воплей и треска ломающегося дерева они с ужасающим грохотом рухнули на пол.
Разбросанные в стороны люди, ломающиеся двери – все это слилось в мозгу котолака в единое целое. Возбуждение, нечеловеческие усилия и пульсирующее в висках ощущение Присутствия сделали свое дело. За порогом он был уже и на самом деле зверем.
Остался еще третий, последний круг стражи.
Эти гвардейцы ни о чем не знали, за исключением того, что они охраняют короля, и им приходилось полагаться лишь на собственные глаза. А то, что они перед собой увидели, можно было объяснить лишь одним способом.
Ксин не хотел убивать. Однако при виде нападающего на него стражника правая лапа сама взметнулась для молниеносного удара. Стальной шлем треснул, словно бумага. Солдат отлетел в сторону и упал навзничь. Котолак застыл, пораженный видом залитого кровью лица.
В своей лаборатории Родмин держал в объятиях потрясенную Ханти, с трудом пытаясь уловить хоть какой-то смысл в потоке бессвязных отрывочных слов. В конце концов он понял лишь, что Ксин упражнялся в Превращении, потом вдруг с ним что-то случилось и он выбежал прочь словно безумный. Маг, так же как и Ханти, первым делом подумал о чарах дневного призрака…
– Оставайся здесь! – решительно приказал он. – И закрой за мной дверь!
Пройдя несколько десятков шагов по коридору, Родмин услышал шум, доносившийся из королевских апартаментов. Отчаянно ругаясь, он поспешил туда.
Окно за спиной Редрена внезапно выпучилось внутрь. Из оловянной рамы вылетело несколько осколков стекла, со звоном рассыпавшихся по полу. Затем в комнату ворвался размытый бурый клубок, разрывая погнутую оловянную решетку, словно истлевшие кружева, и тут же выпрямился, приняв человеческий облик.
Невероятная быстрота движений и тело, носившее следы замедленного разложения, не оставляли никаких сомнений относительно демонической природы пришельца.
«Значит, вот оно как…» – успел лишь подумать властитель Суминора.
Вампир метнулся вперед и прыгнул. Удар швырнул Редрена на стол. Сметенная со стола чернильница обрызгала стену черными кляксами.
Король был крепким мужчиной в расцвете лет, но в схватке с созданием Онно у него было не больше шансов, чем у младенца в схватке со взрослым. Обе руки Редрена железным обручем сжала ладонь демона. Свободной рукой вампир схватил и повернул голову монарха и тут же вонзил зубы в шею. Он действовал с силой, скоростью и непогрешимостью совершенной машины. Его мало взволновал раздавшийся рядом пронзительный женский крик. Он в точности исполнял приказы, записанные в последнем талисмане, глубже всего вбитом в его грудь. Лишь могучая волна чужого Присутствия нарушила идеальный ритм приказов и их исполнения. Что-то взорвалось, выпустив на свободу вихрь чистой ненависти и инстинкта самосохранения.
Родмин застрял в охваченной паникой толпе. Все кричали и беспорядочно толкались. Наиболее абсурдным было поведение гвардии, одни отряды которой задерживали всех подозрительных, то есть каждого встречного, а другие разгоняли толпу. Случайно провозглашенные теории или догадки на тему происходящего тотчас же находили массу последователей. В одном конце коридора кричали о смерти короля, на лестнице – о подавлении очередного заговора карийских шпионов, на галерее же – о нападении на дворец орды всяческой нечисти. Прежде всего бросалось в глаза, что Редрен не успел назначить на место Ксина нового капитана гвардии.
Во всеобщем переполохе мага дважды арестовывали и дважды ему удавалось сбежать в суматохе, которую никто не был в состоянии прекратить. В непосредственной близости от королевских апартаментов Родмин наконец встретил знакомого офицера гвардии, который провел его внутрь. Сперва они наткнулись на главу истребителей. Брат Берт допрашивал бьющуюся в истерике горничную, по совместительству – королевскую наложницу.
– Котолак бросился на короля! – настойчиво твердил Берт.
– Бросился… бросился… – рыдая, повторяла девушка.
– Откуда ты знаешь, что это котолак?! – резко прервал его Родмин.
Берт яростно посмотрел на него.
– У него были зубы… – всхлипывая, выдавила девушка.
– Все видели, что котолак ворвался в королевскую спальню! – заорал Берт.
Он обвел взглядом сопровождавших мага гвардейцев и с трудом сдержался. Несмотря ни на что, посторонним здесь был он, а не Родмин.
– Где король? – Маг решил прекратить этот фарс.
Истребитель плотно сжал губы.
– В спальне, – поспешил с объяснением сотник Зелито. – Его преосвященство, преподобный Беро, тоже там, вместе с медиком…
Родмин побежал к дверям спальни. Стража поспешно расступилась в стороны. Маг ворвался внутрь. Двое склонившихся над телом мужчин резко обернулись.
– Что с ним? – Родмин даже не думал об этикете.
Верховный жрец Катимы уже открыл было рот, чтобы с неодобрением высказаться о подобном неуважении, но маг бесцеремонно оттолкнул его в сторону. Жрец побагровел.
Король лежал неподвижно, на губах его выступила зеленоватая пена. Родмин, все это время ожидавший увидеть разодранные когтями окровавленные клочья, облегченно вздохнул. У властителя Суминора была лишь одна повязка, на шее. Маг тут же начал разматывать бинты.
– Что ты делаешь, господин? – воскликнул медик.
– Ты его убьешь! – яростно прошипел жрец.
– Я хочу знать, что с ним! – рявкнул Родмин.
– Котолак вцепился нашему господину в горло, – благоговейно проговорил Берт.
– Если бы это было так, бинтовать уже было бы нечего! – В голосе мага кипела злость. Тут он увидел след укуса. – Это вампир! – взорвался он. – Вы это хотели скрыть?
– На короля бросился разъяренный котолак, – упрямо повторил жрец. – Тому есть десятки свидетелей.
– Которые ничего толком не видели! – отрезал маг. – Ксин почуял и спугнул вампира, прежде чем тот успел убить короля.
– Никто не видел никакого вампира, – возразил жрец.
– Это еще выяснится! Та девушка, когда вы перестанете наконец навязывать ей показания, наверняка расскажет правду.
– Брат Берт – весьма опытный…
– Он последний идиот! Даже самый глупый медик без труда распознает вампирью лихорадку. – Родмин показал на короля и искоса посмотрел на стоявшего рядом доктора.
Тот потупил взгляд…
– Я же говорил. – Он глубоко вздохнул.
– Я здесь решаю, что правда, а что – нет. – В глазах преподобного Беро блеснул лед. – Если король без сознания, малолетний или в плену, верховный жрец Катимы…
– Хватит этих бредней! Никто тебя не послушает, если я выйду и крикну, что истребители в сговоре с тобой наслали на короля вампира. Каждый житель Катимы знает, что эти негодяи используют для подобных делишек вампиров.
– Не посмеешь, – процедил Беро.
– Ты не выйдешь отсюда живым, – спокойно предостерег Родмин. – Гвардия только и мечтает о том, чтобы кто-то показал ей врага…
Верховный жрец быстро взвесил все «за» и «против».
– Нужно провести расследование, – наконец сказал он.
– Вполне разумно.
– Но если Редрен умрет – берегись!
Маг помрачнел и посмотрел на короля.
– Надвое бабушка сказала… – пробормотал он. – Это прежде всего зависит от того, удастся ли убить вампира. Где Ксин?
– Истребители уже его ищут, – ответил Беро.
– Отзови их!
Жрец язвительно усмехнулся.
– Как я могу отозвать истребителей, выслеживающих тварь, напавшую на самого короля? – издевательским тоном спросил он. – Можешь говорить что хочешь, но они свое дело знают. Вампир или котолак – им все равно.
Родмин стиснул кулаки.
– Ибо и в самом деле – никакой разницы, – высокопарно закончил верховный жрец.
ОГНЕННЫЕ МАЧТЫ
Даргрн, принц Кемра, одетый в ярко-красное, стоял у окна зала для приемов, глядя на море. Горизонт, очерченный ровной резкой линией, был чист и ясен. Внизу, в порту, царила суматоха. К выходу в море готовились знаменитые суминорские трехпалубные таранные суда.
Принц Кемра молча переваривал полученное сегодня утром известие о том, что имперские «бичи моря» были замечены на расстоянии всего лишь дня хода от устья Кремневой Реки. Неужели намечалась очередная блокада единственного суминорского порта на Южном Океане? Без помощи Рона подобное было мало вероятно. В последнее время взаимоотношения островитян и ронийцев были далеко не лучшими. Последние все больше склонялись к союзу с Суминором. Так, может быть, поэтому? Неужели речь шла о попытке уничтожить одну из сторон, прежде чем союз успеет принять реальные очертания? «Бичи моря» могли бы превратить Кемр в руины и пожарища. Могли бы… если бы сумели приблизиться к городу на расстояние выстрела из катапульты. Суминорские галеры с тремя рядами весел и сменными таранами никогда еще подобного не допускали. Каждый раз, когда они подходили и наносили удар сбоку, имперский катамаран превращался в груду обломков, беспомощно покачивающихся на поверхности моря. Властители Южного Архипелага и их адмиралы прекрасно об этом знали.
До сих пор подобная игра не стоила свеч. Что значил один, пусть даже и самый могущественный, суминорский порт в сравнении с протяженными многолюдными побережьями Роны? До сих пор именно туда были направлены усилия островитян, стремившихся захватить надежное укрепление на континенте. Неужели что-то изменилось?
Принц Кемра задумчиво повертел в пальцах висевший на груди треугольный талисман, оберегавший от созданий Онно. Что ж, он, как наместник Кемра, сделал все, что полагалось. Трехпалубные галеры скоро выйдут в океан. Посылать гонцов с известиями Даргон не спешил, выжидая, когда ситуация окончательно прояснится.
Где-то позади Даргона открылась дверь, послышались шаги. Принц на мгновение обернулся, увидел дородного бургомистра Гесрена и вернулся к созерцанию океана.
– Господин, у меня необычные новости, – сообщил Гесрен, становясь рядом с принцем.
– Да?
– Охотники с берега Безымянной Реки заметили на другой стороне чужое войско.
– Что ты говоришь? – удивился Даргон. – Армия в Пустых Горах? Это невозможно! Твоим охотникам просто привиделось.
– Господин, я их знаю, это вполне здравомыслящие люди. Сначала они сами подумали о том же самом. Поэтому они наблюдали за другим берегом несколько часов, чтобы окончательно удостовериться. Это островитяне. Видимо, они высадили десант в Пустых Горах.
– Как такое возможно? Ведь магия…
– Видимо, что-то изменилось. Один из наших чародеев упоминал вчера, что в Горах произошла магическая буря.
– Сколько их? – Даргон начал осознавать, что вокруг них смыкается смертельная ловушка.
– Охотники насчитали почти легион.
– Пять тысяч, и они будут здесь завтра на рассвете… – Принц сокрушенно покачал головой.
– Я послал разведчиков, чтобы они не спускали с островитян глаз.
– Придется готовиться к осаде. Сколько у нас войска, чтобы поставить на стены?
– Слишком мало, – коротко сказал Гесрен. – Если корабли выйдут из порта…
– Не выйдут. Я отменяю приказ. Возьми столько моряков и галерников, сколько тебе нужно.
– А «бичи моря»?
– Они не приблизятся. Островитяне каким-то образом заняли Пустые Горы, Рон не будет ждать перемирия с нами. Островитяне на континенте – это для них нож в горле. Весь имперский флот должен теперь начать блокаду Радагана.
– А если не начнет?
– У ронийцев тоже есть глаза и разум. Они нападут, как только поймут, что происходит.
– Но до тех пор…
– Ты будешь удерживать Кемр, – оборвал диспут Даргон. – Я немедленно отправляюсь в Дину. В течение месяца мне нужно собрать два легиона. С ними мы выдержим, пока не подтянется король со всеми силами.
– А наш флот? – тихо спросил Гесрен.
Оба молча посмотрели на порт. Десятки малых и больших военных кораблей все еще готовились к выходу в море. На кораблях и вокруг них трудились тысячи моряков, грузчиков и солдат морской пехоты.
– Сжечь, – сказал принц.
Шесть часов спустя наступающие сумерки рассеяли первые медленно расползавшиеся очаги огня. Желтые языки взбирались все выше, пока не охватили мачты. Вверх по Кремневой Реке ушла лишь часть средних судов с небольшим водоизмещением, для которых хватало места в малых портах Дины и Дарпы. Остальные, включая ядро флота Суминора – могучие трехпалубные галеры, не способные преодолеть речные мели и рифы, – были отданы на растерзание пламени.
Порт превращался во внутренность печи. До верхних этажей кемрского замка не доносились ни гул огня, ни угрюмый ропот столпившихся на набережной экипажей, смотревших на гибель своих кораблей. Зарево кроваво-золотистых парусов, трепетавших среди леса мачт, делало стоявшего у окна принца похожим на еще один язык пламени. Тени, словно испуганные безумством стихии, беспокойно прятались в углах комнаты и закоулках порта и города.
Для Даргона существовала лишь тишина, пульсирующий желтый свет и глубокая, пронизывающая душу горечь. Никогда еще, ни в одном сражении, морские силы Суминора не несли столь сокрушительных потерь. Бьющие в небо столбы огня, дыма и искр заслонили звезды. Казалось, будто для Суминора они погасли навсегда.
КРОВАВАЯ НОЧЬ
Дверь кабинета была открыта. Ксин ворвался внутрь, перепрыгнув через тело лежавшей без сознания горничной, являвшейся по совместительству королевской наложницей. Редрен беспомощно свисал со стола, из перегрызенной шеи ритмичными толчками била на середину комнаты струйка крови. Вампир исчез. Сзади донесся перепуганный ропот подбежавших стражников.
Котолак не стал долго раздумывать. Он ловко, насколько это было возможно сделать лапой, схватил толстую горящую свечу, вырвал ее из подсвечника и, прежде чем успел разлиться собравшийся вокруг фитиля расплавленный воск, со всей силы вдавил ее в рану Редрена, крепко прижав. Фитиль коротко зашипел и погас, но мгновение спустя кровотечение уменьшилось настолько, что перестало угрожать жизни. Ксин отшвырнул свечу и прыгнул к разбитому окну.
Занятый королем, котолак не слишком точно оценил расстояние до Присутствия. Тем временем вампир таился прямо за окном и, прекрасно осознавая, что в открытом столкновении со зверем-оборотнем у него нет никаких шансов, прибег к хитрости. Когда Ксин соскочил на карниз, кровопийца вынырнул из тени и с размаху толкнул его. Кошачья ловкость не помогла. Котолак успел лишь отчаянно извернуться и зацепить когтем одну из отталкивающих его сморщенных ладоней. Мгновение спустя он полетел на булыжники двора, с высоты четырех этажей.
Чудовищный посол повернулся, чтобы вернуться в комнату, но ему помешала толпа гвардейцев, окруживших короля. Блеск серебра на остриях копий отбил у вампира какую-либо охоту продолжать борьбу. Крики солдат заглушили удар тела о землю. Существо, именовавшееся до сегодняшнего дня Ргбаром, молниеносно взлетело на крышу и скрылось среди труб.
Ксин ни на мгновение не потерял сознания, и потому его оглушил пронзительный треск его собственных ломающихся костей. Превращение было слишком поверхностным и не укрепило скелета. Боль взорвалась, подобно шаровой молнии, после чего волной прошла по всему телу, в конце концов сосредоточившись в лице и руках. Котолак попытался встать и сразу же понял, что у него сломаны обе руки, челюсть и несколько ребер. Два перелома были открытыми: он видел кость, выступавшую над локтем левой руки, другую же ощущал под правой подмышкой. Обратное Превращение произошло лишь частично; он уже обрел человеческий облик, но весь был покрыт густой шерстью. К счастью, ноги были целы, и он мог ходить. Зов Присутствия вампира все больше отдалялся. Котолак, пошатываясь, двинулся следом за ним.
Было время полнолуния, и потому все раны, если они не были смертельными, должны были зажить в течение нескольких минут. Однако характерная покалывающая дрожь не приходила. Один взгляд в небо все объяснил. Лунное затмение! Ксин вспомнил, что Родмин что-то говорил об этом месяц назад. Ночь лунного затмения – это ночь вампиров. Для оборотней и упырих свет луны был сегодня слишком слаб, но для вампиров, трупаков и прочей нечисти он был в самый раз. Чем в большей степени мертвое существо попадало под влияние Онно и подвергалось Превращению, тем более целебным оказывался для него несущий животворную силу свет.
Ксин, позабыв о боли, обругал себя за собственную глупость. Снова он пропустил мимо ушей важную информацию, и все из-за суматохи последних дней. А может, именно поэтому она и была вызвана? Искусный и коварный план покушения на короля увенчался почти полным успехом. Но – прислать такого посла? Котолак вспомнил о кольце, блеснувшем на пальце вампира. Вызов, брошенный общепринятым обычаям, был столь надменным, что не оставалось никаких сомнений – император островитян поставил все на карту. Раз уж он отважился на подобное, его целью могло быть лишь уничтожение Суминора! Если Редрен погибнет от вампирьей лихорадки…
И потому котолак не мог упустить доносившийся до него все слабее зов Присутствия. Он не мог его потерять, но силы покидали его с каждым мгновением. Затмение луны еще не достигло своего апогея. Ксин уже знал, что, даже если ему удастся выбраться из дворца, уйти из города ему в таком состоянии никоим образом не удастся. Он не сумел бы даже залезть на дерево, а уж о преодолении стен нечего было и говорить.
Тем временем во все новых окнах королевского дворца загорался свет, а доносившийся оттуда шум все усиливался. Еще немного, и во дворы и сады выйдут вооруженные патрули…
Необходимо было выбраться отсюда любой ценой! Ксин мысленно перебрал все потайные выходы из дворца. К сожалению, ни один из них не был известен лишь ему одному. О потайных калитках во внешней стене знал каждый офицер, начиная с сотников, знали о них и истребители.
Однако нужно было на что-то решаться. Котолак выбрал самый дальний выход, куда позднее всего должна была добраться стража. Он быстро двинулся через сад. Руки его беспомощно свисали вдоль тела. Он подумал о том, сумеет ли протиснуться между прутьями. В конце концов, сломанные ребра могли теперь хоть на что-то пригодиться…
Возле калитки, похоже, было пусто. Он подошел ближе.
– Плохой план, капитан, – послышался спокойный голос.
В первое мгновение Ксин не узнал говорившего. Он быстро обернулся – ударить ногой он все еще мог!
– Спокойно, у меня нет оружия. – Из-за кустов вышел мастер Якоб. Ксин весь напрягся. – Плох тот план, о котором легко можно догадаться, – сказал палач, внимательнее приглядываясь к котолаку.
– Что случилось, капитан?
Ксин смог лишь покачать головой.
– Мои амулеты выдали присутствие вампира, – сказал Якоб. – Я слышу шум в королевских апартаментах. С королем что-то случилось?
Котолак кивнул.
– Они думают, что это ты, капитан?
Ксин решил, что его вида для ответа будет достаточно.
– Вампир не должен сбежать, – констатировал палач. – Ты чуешь его, капитан?
Ксин сумел прохрипеть нечто похожее на слово «да».
– Тогда идем! – Якоб двинулся вперед.
Через несколько шагов котолак понял, что они идут в сторону хозяйственных ворот на задах дворца. Вскоре они оказались на небольшом темном дворе. Там стояла распряженная повозка, прикрытая белой тканью. Они находились позади камеры пыток.
– Капитан, ложись на повозку, среди тел, – сказал палач. – Я пойду за лошадьми. – Он помог котолаку вскарабкаться под покров и улечься между двумя окоченевшими трупами, после чего ушел.
Ткань, видимо, была пропитана чарами, затруднявшими Превращение, поскольку почти сразу ее прикосновение начало жечь Ксина живым огнем. Это мешало ему следить за зовом Присутствия вампира, но имело и то преимущество, что густая шерсть снова спряталась под кожу, и котолак обрел человеческий вид.
Мастер Якоб начал запрягать лошадей. Ксин отметил, что вампир перестал отдаляться. Характерная дрожь Присутствия означала, что как раз сейчас он пирует…
Палач вскочил на козлы, и повозка тронулась с места. Они спокойно выехали со двора и приблизились к воротам. Здесь их остановили встревоженные стражники.
– Никому не разрешается покидать дворец! – крикнул какой-то младший офицер.
– Это приказ? – спокойно спросил Якоб. – Кто его отдал? – сказал он, видя замешательство гвардейца.
– Никто, господин, – пробормотал солдат. – Но нельзя уезжать из дворца, когда эта кошачья тварь напала на короля…
– Я должен ждать, пока эти, в повозке, тоже превратятся? – Мастер Якоб показал за спину. – Или, может быть, просто вонять начнут? Ты ведь меня знаешь, капрал. Хорошо, что ты стараешься думать головой на службе, но и у меня есть своя работа.
Гвардеец долго размышлял.
– Я хочу их видеть, – наконец сказал он.
Якоб молча спрыгнул на землю и сдернул покрывало. Ксин с трудом сдержал легкий вздох. Стражник наклонил факел.
– Почему у этого человека разбито лицо? – Он показал на Ксина.
– Я испытывал новую пыточную машину, – с безразличным видом ответил палач.
Капрал содрогнулся и отошел от повозки. Якоб поправил покрывало.
– Можете ехать, – сообщил стражник.
За воротами, свернув за ближайший угол, палач повернулся и освободил голову котолака.
– Вампир уже покинул город?
Ксин кивнул.
– Через Южные ворота?
Ксин снова кивнул.
За городские стены они выехали беспрепятственно. До стражи еще не дошли известия о событиях во дворце, у мастера Якоба же было королевское разрешение на ночной проезд через ворота Катимы. Они направились по дороге на юг. Присутствие вампира ощущалось прямо перед ними, а его размеренная, напоминавшая сердцебиение пульсация означала, что он снова высасывает какую-то случайную жертву… Голод, подавлявшийся прежде заклинаниями и амулетами, превратил бывшего посла в жаждущую крови зубастую прорву.
Отъехав от города на четверть мили, Якоб освободил Ксина от мучений под магическим покрывалом и помог ему усесться на козлах.
– Извини… – смущенно пробормотал он, наткнувшись рукой на торчащие из тела котолака острые обломки ребер. Достав из лежащего в повозке ящика молоток и два осиновых кола, он пробил сердца обоих казненных преступников. Обезопасив таким образом тела, он как можно скорее отволок их в придорожные кусты.
– Этого должно хватить, – сообщил он, снова беря поводья. – Прямо?
Ксин утвердительно захрипел. Несколько минут они ехали молча.
– Капитан, боюсь, выздоровления тебе придется подождать до следующей ночи, – сказал палач, глядя на затемненную луну. – До рассвета лунный свет не успеет набрать надлежащую силу.
Котолак никак не прореагировал – он и сам прекрасно об этом знал.
– Однако не можешь же ты целый день ходить словно – без обиды – живой труп, – заметил мастер Якоб. – Если возможно, я хотел бы перевязать твои раны, чтобы можно было сказать, будто я везу раненого товарища.
Ксин задумался. Преследуемый вампир, расстояние до которого составляло около двух миль, не отдалялся – скорее всего он кружил по окрестностям в поисках укрытия, где можно было бы переждать день. Он наверняка не чуял котолака, обладавшего значительно более острым чутьем Присутствия, подкрепленным регулярными упражнениями. Тем не менее ни о каких сражениях сегодня не могло быть и речи. Следовало ждать, сохраняя безопасную дистанцию. Ксин дал знак, что согласен на предложение.
– Перейди назад, капитан, – велел палач, доставая из ящика под сиденьем большой моток бинтов и лубки.
Котолак, сосредоточившись на том, чтобы не потерять сознание от боли, терпеливо переносил профессиональную помощь Якоба. Тот быстро справился с руками, подвязал ребра, по мере возможности поставив их на место, после чего занялся изуродованным лицом.
– Плохо дело, – сообщил он, ощупав челюсть, скулы и виски. – Челюсть сломана в четырех местах, к тому же трещины в черепе… Мозговая жидкость вытекает у тебя из левого уха, капитан. И еще нос разбит. Лишь благодаря силе Онно твой разум до сих пор не пострадал. В таких условиях мало что удастся сделать, необходима сложная операция, которую обычный человек наверняка бы не пережил.
Ксин продолжал спокойно лежать.
– Собственно, я могу лишь забинтовать тебе голову, чтобы скрыть эти раны, – сказал Якоб, беря бинт. – Только прошу тебя, капитан, при посторонних хотя бы делай вид, что дышишь…
Гвардейцы начали в замешательстве переглядываться.
– Где офицер? – крикнул котолак, чуть замедляя шаг.
– Сотник! Сотник! – лихорадочно позвал кто-то.
Вместо офицера гвардии из комнаты рядом вышел истребитель Берт:
– Что этот зверь тут делает?
– К королю приближается вампир! – крикнул в ответ Ксин.
Лицо светловолосого истребителя исказилось в фанатичной гримасе.
– Вы что, не видите, что он снова во власти заклятия? – скрипучим голосом заявил он стражникам. – Смотрите! У него на губах пена! – Он обвиняющим жестом вытянул руку, показывая на напряженное лицо котолака.
Ксин рванулся вперед.
– Взять его!!! – истерически завизжал истребитель.
Двоих гвардейцев, в полном вооружении, буквально подбросило под потолок. Под аккомпанемент воплей и треска ломающегося дерева они с ужасающим грохотом рухнули на пол.
Разбросанные в стороны люди, ломающиеся двери – все это слилось в мозгу котолака в единое целое. Возбуждение, нечеловеческие усилия и пульсирующее в висках ощущение Присутствия сделали свое дело. За порогом он был уже и на самом деле зверем.
Остался еще третий, последний круг стражи.
Эти гвардейцы ни о чем не знали, за исключением того, что они охраняют короля, и им приходилось полагаться лишь на собственные глаза. А то, что они перед собой увидели, можно было объяснить лишь одним способом.
Ксин не хотел убивать. Однако при виде нападающего на него стражника правая лапа сама взметнулась для молниеносного удара. Стальной шлем треснул, словно бумага. Солдат отлетел в сторону и упал навзничь. Котолак застыл, пораженный видом залитого кровью лица.
В своей лаборатории Родмин держал в объятиях потрясенную Ханти, с трудом пытаясь уловить хоть какой-то смысл в потоке бессвязных отрывочных слов. В конце концов он понял лишь, что Ксин упражнялся в Превращении, потом вдруг с ним что-то случилось и он выбежал прочь словно безумный. Маг, так же как и Ханти, первым делом подумал о чарах дневного призрака…
– Оставайся здесь! – решительно приказал он. – И закрой за мной дверь!
Пройдя несколько десятков шагов по коридору, Родмин услышал шум, доносившийся из королевских апартаментов. Отчаянно ругаясь, он поспешил туда.
Окно за спиной Редрена внезапно выпучилось внутрь. Из оловянной рамы вылетело несколько осколков стекла, со звоном рассыпавшихся по полу. Затем в комнату ворвался размытый бурый клубок, разрывая погнутую оловянную решетку, словно истлевшие кружева, и тут же выпрямился, приняв человеческий облик.
Невероятная быстрота движений и тело, носившее следы замедленного разложения, не оставляли никаких сомнений относительно демонической природы пришельца.
«Значит, вот оно как…» – успел лишь подумать властитель Суминора.
Вампир метнулся вперед и прыгнул. Удар швырнул Редрена на стол. Сметенная со стола чернильница обрызгала стену черными кляксами.
Король был крепким мужчиной в расцвете лет, но в схватке с созданием Онно у него было не больше шансов, чем у младенца в схватке со взрослым. Обе руки Редрена железным обручем сжала ладонь демона. Свободной рукой вампир схватил и повернул голову монарха и тут же вонзил зубы в шею. Он действовал с силой, скоростью и непогрешимостью совершенной машины. Его мало взволновал раздавшийся рядом пронзительный женский крик. Он в точности исполнял приказы, записанные в последнем талисмане, глубже всего вбитом в его грудь. Лишь могучая волна чужого Присутствия нарушила идеальный ритм приказов и их исполнения. Что-то взорвалось, выпустив на свободу вихрь чистой ненависти и инстинкта самосохранения.
Родмин застрял в охваченной паникой толпе. Все кричали и беспорядочно толкались. Наиболее абсурдным было поведение гвардии, одни отряды которой задерживали всех подозрительных, то есть каждого встречного, а другие разгоняли толпу. Случайно провозглашенные теории или догадки на тему происходящего тотчас же находили массу последователей. В одном конце коридора кричали о смерти короля, на лестнице – о подавлении очередного заговора карийских шпионов, на галерее же – о нападении на дворец орды всяческой нечисти. Прежде всего бросалось в глаза, что Редрен не успел назначить на место Ксина нового капитана гвардии.
Во всеобщем переполохе мага дважды арестовывали и дважды ему удавалось сбежать в суматохе, которую никто не был в состоянии прекратить. В непосредственной близости от королевских апартаментов Родмин наконец встретил знакомого офицера гвардии, который провел его внутрь. Сперва они наткнулись на главу истребителей. Брат Берт допрашивал бьющуюся в истерике горничную, по совместительству – королевскую наложницу.
– Котолак бросился на короля! – настойчиво твердил Берт.
– Бросился… бросился… – рыдая, повторяла девушка.
– Откуда ты знаешь, что это котолак?! – резко прервал его Родмин.
Берт яростно посмотрел на него.
– У него были зубы… – всхлипывая, выдавила девушка.
– Все видели, что котолак ворвался в королевскую спальню! – заорал Берт.
Он обвел взглядом сопровождавших мага гвардейцев и с трудом сдержался. Несмотря ни на что, посторонним здесь был он, а не Родмин.
– Где король? – Маг решил прекратить этот фарс.
Истребитель плотно сжал губы.
– В спальне, – поспешил с объяснением сотник Зелито. – Его преосвященство, преподобный Беро, тоже там, вместе с медиком…
Родмин побежал к дверям спальни. Стража поспешно расступилась в стороны. Маг ворвался внутрь. Двое склонившихся над телом мужчин резко обернулись.
– Что с ним? – Родмин даже не думал об этикете.
Верховный жрец Катимы уже открыл было рот, чтобы с неодобрением высказаться о подобном неуважении, но маг бесцеремонно оттолкнул его в сторону. Жрец побагровел.
Король лежал неподвижно, на губах его выступила зеленоватая пена. Родмин, все это время ожидавший увидеть разодранные когтями окровавленные клочья, облегченно вздохнул. У властителя Суминора была лишь одна повязка, на шее. Маг тут же начал разматывать бинты.
– Что ты делаешь, господин? – воскликнул медик.
– Ты его убьешь! – яростно прошипел жрец.
– Я хочу знать, что с ним! – рявкнул Родмин.
– Котолак вцепился нашему господину в горло, – благоговейно проговорил Берт.
– Если бы это было так, бинтовать уже было бы нечего! – В голосе мага кипела злость. Тут он увидел след укуса. – Это вампир! – взорвался он. – Вы это хотели скрыть?
– На короля бросился разъяренный котолак, – упрямо повторил жрец. – Тому есть десятки свидетелей.
– Которые ничего толком не видели! – отрезал маг. – Ксин почуял и спугнул вампира, прежде чем тот успел убить короля.
– Никто не видел никакого вампира, – возразил жрец.
– Это еще выяснится! Та девушка, когда вы перестанете наконец навязывать ей показания, наверняка расскажет правду.
– Брат Берт – весьма опытный…
– Он последний идиот! Даже самый глупый медик без труда распознает вампирью лихорадку. – Родмин показал на короля и искоса посмотрел на стоявшего рядом доктора.
Тот потупил взгляд…
– Я же говорил. – Он глубоко вздохнул.
– Я здесь решаю, что правда, а что – нет. – В глазах преподобного Беро блеснул лед. – Если король без сознания, малолетний или в плену, верховный жрец Катимы…
– Хватит этих бредней! Никто тебя не послушает, если я выйду и крикну, что истребители в сговоре с тобой наслали на короля вампира. Каждый житель Катимы знает, что эти негодяи используют для подобных делишек вампиров.
– Не посмеешь, – процедил Беро.
– Ты не выйдешь отсюда живым, – спокойно предостерег Родмин. – Гвардия только и мечтает о том, чтобы кто-то показал ей врага…
Верховный жрец быстро взвесил все «за» и «против».
– Нужно провести расследование, – наконец сказал он.
– Вполне разумно.
– Но если Редрен умрет – берегись!
Маг помрачнел и посмотрел на короля.
– Надвое бабушка сказала… – пробормотал он. – Это прежде всего зависит от того, удастся ли убить вампира. Где Ксин?
– Истребители уже его ищут, – ответил Беро.
– Отзови их!
Жрец язвительно усмехнулся.
– Как я могу отозвать истребителей, выслеживающих тварь, напавшую на самого короля? – издевательским тоном спросил он. – Можешь говорить что хочешь, но они свое дело знают. Вампир или котолак – им все равно.
Родмин стиснул кулаки.
– Ибо и в самом деле – никакой разницы, – высокопарно закончил верховный жрец.
ОГНЕННЫЕ МАЧТЫ
Даргрн, принц Кемра, одетый в ярко-красное, стоял у окна зала для приемов, глядя на море. Горизонт, очерченный ровной резкой линией, был чист и ясен. Внизу, в порту, царила суматоха. К выходу в море готовились знаменитые суминорские трехпалубные таранные суда.
Принц Кемра молча переваривал полученное сегодня утром известие о том, что имперские «бичи моря» были замечены на расстоянии всего лишь дня хода от устья Кремневой Реки. Неужели намечалась очередная блокада единственного суминорского порта на Южном Океане? Без помощи Рона подобное было мало вероятно. В последнее время взаимоотношения островитян и ронийцев были далеко не лучшими. Последние все больше склонялись к союзу с Суминором. Так, может быть, поэтому? Неужели речь шла о попытке уничтожить одну из сторон, прежде чем союз успеет принять реальные очертания? «Бичи моря» могли бы превратить Кемр в руины и пожарища. Могли бы… если бы сумели приблизиться к городу на расстояние выстрела из катапульты. Суминорские галеры с тремя рядами весел и сменными таранами никогда еще подобного не допускали. Каждый раз, когда они подходили и наносили удар сбоку, имперский катамаран превращался в груду обломков, беспомощно покачивающихся на поверхности моря. Властители Южного Архипелага и их адмиралы прекрасно об этом знали.
До сих пор подобная игра не стоила свеч. Что значил один, пусть даже и самый могущественный, суминорский порт в сравнении с протяженными многолюдными побережьями Роны? До сих пор именно туда были направлены усилия островитян, стремившихся захватить надежное укрепление на континенте. Неужели что-то изменилось?
Принц Кемра задумчиво повертел в пальцах висевший на груди треугольный талисман, оберегавший от созданий Онно. Что ж, он, как наместник Кемра, сделал все, что полагалось. Трехпалубные галеры скоро выйдут в океан. Посылать гонцов с известиями Даргон не спешил, выжидая, когда ситуация окончательно прояснится.
Где-то позади Даргона открылась дверь, послышались шаги. Принц на мгновение обернулся, увидел дородного бургомистра Гесрена и вернулся к созерцанию океана.
– Господин, у меня необычные новости, – сообщил Гесрен, становясь рядом с принцем.
– Да?
– Охотники с берега Безымянной Реки заметили на другой стороне чужое войско.
– Что ты говоришь? – удивился Даргон. – Армия в Пустых Горах? Это невозможно! Твоим охотникам просто привиделось.
– Господин, я их знаю, это вполне здравомыслящие люди. Сначала они сами подумали о том же самом. Поэтому они наблюдали за другим берегом несколько часов, чтобы окончательно удостовериться. Это островитяне. Видимо, они высадили десант в Пустых Горах.
– Как такое возможно? Ведь магия…
– Видимо, что-то изменилось. Один из наших чародеев упоминал вчера, что в Горах произошла магическая буря.
– Сколько их? – Даргон начал осознавать, что вокруг них смыкается смертельная ловушка.
– Охотники насчитали почти легион.
– Пять тысяч, и они будут здесь завтра на рассвете… – Принц сокрушенно покачал головой.
– Я послал разведчиков, чтобы они не спускали с островитян глаз.
– Придется готовиться к осаде. Сколько у нас войска, чтобы поставить на стены?
– Слишком мало, – коротко сказал Гесрен. – Если корабли выйдут из порта…
– Не выйдут. Я отменяю приказ. Возьми столько моряков и галерников, сколько тебе нужно.
– А «бичи моря»?
– Они не приблизятся. Островитяне каким-то образом заняли Пустые Горы, Рон не будет ждать перемирия с нами. Островитяне на континенте – это для них нож в горле. Весь имперский флот должен теперь начать блокаду Радагана.
– А если не начнет?
– У ронийцев тоже есть глаза и разум. Они нападут, как только поймут, что происходит.
– Но до тех пор…
– Ты будешь удерживать Кемр, – оборвал диспут Даргон. – Я немедленно отправляюсь в Дину. В течение месяца мне нужно собрать два легиона. С ними мы выдержим, пока не подтянется король со всеми силами.
– А наш флот? – тихо спросил Гесрен.
Оба молча посмотрели на порт. Десятки малых и больших военных кораблей все еще готовились к выходу в море. На кораблях и вокруг них трудились тысячи моряков, грузчиков и солдат морской пехоты.
– Сжечь, – сказал принц.
Шесть часов спустя наступающие сумерки рассеяли первые медленно расползавшиеся очаги огня. Желтые языки взбирались все выше, пока не охватили мачты. Вверх по Кремневой Реке ушла лишь часть средних судов с небольшим водоизмещением, для которых хватало места в малых портах Дины и Дарпы. Остальные, включая ядро флота Суминора – могучие трехпалубные галеры, не способные преодолеть речные мели и рифы, – были отданы на растерзание пламени.
Порт превращался во внутренность печи. До верхних этажей кемрского замка не доносились ни гул огня, ни угрюмый ропот столпившихся на набережной экипажей, смотревших на гибель своих кораблей. Зарево кроваво-золотистых парусов, трепетавших среди леса мачт, делало стоявшего у окна принца похожим на еще один язык пламени. Тени, словно испуганные безумством стихии, беспокойно прятались в углах комнаты и закоулках порта и города.
Для Даргона существовала лишь тишина, пульсирующий желтый свет и глубокая, пронизывающая душу горечь. Никогда еще, ни в одном сражении, морские силы Суминора не несли столь сокрушительных потерь. Бьющие в небо столбы огня, дыма и искр заслонили звезды. Казалось, будто для Суминора они погасли навсегда.
КРОВАВАЯ НОЧЬ
Дверь кабинета была открыта. Ксин ворвался внутрь, перепрыгнув через тело лежавшей без сознания горничной, являвшейся по совместительству королевской наложницей. Редрен беспомощно свисал со стола, из перегрызенной шеи ритмичными толчками била на середину комнаты струйка крови. Вампир исчез. Сзади донесся перепуганный ропот подбежавших стражников.
Котолак не стал долго раздумывать. Он ловко, насколько это было возможно сделать лапой, схватил толстую горящую свечу, вырвал ее из подсвечника и, прежде чем успел разлиться собравшийся вокруг фитиля расплавленный воск, со всей силы вдавил ее в рану Редрена, крепко прижав. Фитиль коротко зашипел и погас, но мгновение спустя кровотечение уменьшилось настолько, что перестало угрожать жизни. Ксин отшвырнул свечу и прыгнул к разбитому окну.
Занятый королем, котолак не слишком точно оценил расстояние до Присутствия. Тем временем вампир таился прямо за окном и, прекрасно осознавая, что в открытом столкновении со зверем-оборотнем у него нет никаких шансов, прибег к хитрости. Когда Ксин соскочил на карниз, кровопийца вынырнул из тени и с размаху толкнул его. Кошачья ловкость не помогла. Котолак успел лишь отчаянно извернуться и зацепить когтем одну из отталкивающих его сморщенных ладоней. Мгновение спустя он полетел на булыжники двора, с высоты четырех этажей.
Чудовищный посол повернулся, чтобы вернуться в комнату, но ему помешала толпа гвардейцев, окруживших короля. Блеск серебра на остриях копий отбил у вампира какую-либо охоту продолжать борьбу. Крики солдат заглушили удар тела о землю. Существо, именовавшееся до сегодняшнего дня Ргбаром, молниеносно взлетело на крышу и скрылось среди труб.
Ксин ни на мгновение не потерял сознания, и потому его оглушил пронзительный треск его собственных ломающихся костей. Превращение было слишком поверхностным и не укрепило скелета. Боль взорвалась, подобно шаровой молнии, после чего волной прошла по всему телу, в конце концов сосредоточившись в лице и руках. Котолак попытался встать и сразу же понял, что у него сломаны обе руки, челюсть и несколько ребер. Два перелома были открытыми: он видел кость, выступавшую над локтем левой руки, другую же ощущал под правой подмышкой. Обратное Превращение произошло лишь частично; он уже обрел человеческий облик, но весь был покрыт густой шерстью. К счастью, ноги были целы, и он мог ходить. Зов Присутствия вампира все больше отдалялся. Котолак, пошатываясь, двинулся следом за ним.
Было время полнолуния, и потому все раны, если они не были смертельными, должны были зажить в течение нескольких минут. Однако характерная покалывающая дрожь не приходила. Один взгляд в небо все объяснил. Лунное затмение! Ксин вспомнил, что Родмин что-то говорил об этом месяц назад. Ночь лунного затмения – это ночь вампиров. Для оборотней и упырих свет луны был сегодня слишком слаб, но для вампиров, трупаков и прочей нечисти он был в самый раз. Чем в большей степени мертвое существо попадало под влияние Онно и подвергалось Превращению, тем более целебным оказывался для него несущий животворную силу свет.
Ксин, позабыв о боли, обругал себя за собственную глупость. Снова он пропустил мимо ушей важную информацию, и все из-за суматохи последних дней. А может, именно поэтому она и была вызвана? Искусный и коварный план покушения на короля увенчался почти полным успехом. Но – прислать такого посла? Котолак вспомнил о кольце, блеснувшем на пальце вампира. Вызов, брошенный общепринятым обычаям, был столь надменным, что не оставалось никаких сомнений – император островитян поставил все на карту. Раз уж он отважился на подобное, его целью могло быть лишь уничтожение Суминора! Если Редрен погибнет от вампирьей лихорадки…
И потому котолак не мог упустить доносившийся до него все слабее зов Присутствия. Он не мог его потерять, но силы покидали его с каждым мгновением. Затмение луны еще не достигло своего апогея. Ксин уже знал, что, даже если ему удастся выбраться из дворца, уйти из города ему в таком состоянии никоим образом не удастся. Он не сумел бы даже залезть на дерево, а уж о преодолении стен нечего было и говорить.
Тем временем во все новых окнах королевского дворца загорался свет, а доносившийся оттуда шум все усиливался. Еще немного, и во дворы и сады выйдут вооруженные патрули…
Необходимо было выбраться отсюда любой ценой! Ксин мысленно перебрал все потайные выходы из дворца. К сожалению, ни один из них не был известен лишь ему одному. О потайных калитках во внешней стене знал каждый офицер, начиная с сотников, знали о них и истребители.
Однако нужно было на что-то решаться. Котолак выбрал самый дальний выход, куда позднее всего должна была добраться стража. Он быстро двинулся через сад. Руки его беспомощно свисали вдоль тела. Он подумал о том, сумеет ли протиснуться между прутьями. В конце концов, сломанные ребра могли теперь хоть на что-то пригодиться…
Возле калитки, похоже, было пусто. Он подошел ближе.
– Плохой план, капитан, – послышался спокойный голос.
В первое мгновение Ксин не узнал говорившего. Он быстро обернулся – ударить ногой он все еще мог!
– Спокойно, у меня нет оружия. – Из-за кустов вышел мастер Якоб. Ксин весь напрягся. – Плох тот план, о котором легко можно догадаться, – сказал палач, внимательнее приглядываясь к котолаку.
– Что случилось, капитан?
Ксин смог лишь покачать головой.
– Мои амулеты выдали присутствие вампира, – сказал Якоб. – Я слышу шум в королевских апартаментах. С королем что-то случилось?
Котолак кивнул.
– Они думают, что это ты, капитан?
Ксин решил, что его вида для ответа будет достаточно.
– Вампир не должен сбежать, – констатировал палач. – Ты чуешь его, капитан?
Ксин сумел прохрипеть нечто похожее на слово «да».
– Тогда идем! – Якоб двинулся вперед.
Через несколько шагов котолак понял, что они идут в сторону хозяйственных ворот на задах дворца. Вскоре они оказались на небольшом темном дворе. Там стояла распряженная повозка, прикрытая белой тканью. Они находились позади камеры пыток.
– Капитан, ложись на повозку, среди тел, – сказал палач. – Я пойду за лошадьми. – Он помог котолаку вскарабкаться под покров и улечься между двумя окоченевшими трупами, после чего ушел.
Ткань, видимо, была пропитана чарами, затруднявшими Превращение, поскольку почти сразу ее прикосновение начало жечь Ксина живым огнем. Это мешало ему следить за зовом Присутствия вампира, но имело и то преимущество, что густая шерсть снова спряталась под кожу, и котолак обрел человеческий вид.
Мастер Якоб начал запрягать лошадей. Ксин отметил, что вампир перестал отдаляться. Характерная дрожь Присутствия означала, что как раз сейчас он пирует…
Палач вскочил на козлы, и повозка тронулась с места. Они спокойно выехали со двора и приблизились к воротам. Здесь их остановили встревоженные стражники.
– Никому не разрешается покидать дворец! – крикнул какой-то младший офицер.
– Это приказ? – спокойно спросил Якоб. – Кто его отдал? – сказал он, видя замешательство гвардейца.
– Никто, господин, – пробормотал солдат. – Но нельзя уезжать из дворца, когда эта кошачья тварь напала на короля…
– Я должен ждать, пока эти, в повозке, тоже превратятся? – Мастер Якоб показал за спину. – Или, может быть, просто вонять начнут? Ты ведь меня знаешь, капрал. Хорошо, что ты стараешься думать головой на службе, но и у меня есть своя работа.
Гвардеец долго размышлял.
– Я хочу их видеть, – наконец сказал он.
Якоб молча спрыгнул на землю и сдернул покрывало. Ксин с трудом сдержал легкий вздох. Стражник наклонил факел.
– Почему у этого человека разбито лицо? – Он показал на Ксина.
– Я испытывал новую пыточную машину, – с безразличным видом ответил палач.
Капрал содрогнулся и отошел от повозки. Якоб поправил покрывало.
– Можете ехать, – сообщил стражник.
За воротами, свернув за ближайший угол, палач повернулся и освободил голову котолака.
– Вампир уже покинул город?
Ксин кивнул.
– Через Южные ворота?
Ксин снова кивнул.
За городские стены они выехали беспрепятственно. До стражи еще не дошли известия о событиях во дворце, у мастера Якоба же было королевское разрешение на ночной проезд через ворота Катимы. Они направились по дороге на юг. Присутствие вампира ощущалось прямо перед ними, а его размеренная, напоминавшая сердцебиение пульсация означала, что он снова высасывает какую-то случайную жертву… Голод, подавлявшийся прежде заклинаниями и амулетами, превратил бывшего посла в жаждущую крови зубастую прорву.
Отъехав от города на четверть мили, Якоб освободил Ксина от мучений под магическим покрывалом и помог ему усесться на козлах.
– Извини… – смущенно пробормотал он, наткнувшись рукой на торчащие из тела котолака острые обломки ребер. Достав из лежащего в повозке ящика молоток и два осиновых кола, он пробил сердца обоих казненных преступников. Обезопасив таким образом тела, он как можно скорее отволок их в придорожные кусты.
– Этого должно хватить, – сообщил он, снова беря поводья. – Прямо?
Ксин утвердительно захрипел. Несколько минут они ехали молча.
– Капитан, боюсь, выздоровления тебе придется подождать до следующей ночи, – сказал палач, глядя на затемненную луну. – До рассвета лунный свет не успеет набрать надлежащую силу.
Котолак никак не прореагировал – он и сам прекрасно об этом знал.
– Однако не можешь же ты целый день ходить словно – без обиды – живой труп, – заметил мастер Якоб. – Если возможно, я хотел бы перевязать твои раны, чтобы можно было сказать, будто я везу раненого товарища.
Ксин задумался. Преследуемый вампир, расстояние до которого составляло около двух миль, не отдалялся – скорее всего он кружил по окрестностям в поисках укрытия, где можно было бы переждать день. Он наверняка не чуял котолака, обладавшего значительно более острым чутьем Присутствия, подкрепленным регулярными упражнениями. Тем не менее ни о каких сражениях сегодня не могло быть и речи. Следовало ждать, сохраняя безопасную дистанцию. Ксин дал знак, что согласен на предложение.
– Перейди назад, капитан, – велел палач, доставая из ящика под сиденьем большой моток бинтов и лубки.
Котолак, сосредоточившись на том, чтобы не потерять сознание от боли, терпеливо переносил профессиональную помощь Якоба. Тот быстро справился с руками, подвязал ребра, по мере возможности поставив их на место, после чего занялся изуродованным лицом.
– Плохо дело, – сообщил он, ощупав челюсть, скулы и виски. – Челюсть сломана в четырех местах, к тому же трещины в черепе… Мозговая жидкость вытекает у тебя из левого уха, капитан. И еще нос разбит. Лишь благодаря силе Онно твой разум до сих пор не пострадал. В таких условиях мало что удастся сделать, необходима сложная операция, которую обычный человек наверняка бы не пережил.
Ксин продолжал спокойно лежать.
– Собственно, я могу лишь забинтовать тебе голову, чтобы скрыть эти раны, – сказал Якоб, беря бинт. – Только прошу тебя, капитан, при посторонних хотя бы делай вид, что дышишь…