Страница:
Котолак только теперь осознал, что его легкие перестали работать. Лишь сердце все еще билось.
В самый темный час ночи по булыжникам улицы, ведшей к Южным воротам Катимы, застучали подковы и колеса. Кавалькада, состоявшая из шести всадников и тяжелой повозки, на которую было погружено нечто вроде большой бочки, плотно укрытой сукном, подъехала к воротам.
– Открывайте! – бросил ехавший впереди мужчина в капюшоне, показывая что-то стражнику. Тот при виде предмета в руке всадника низко поклонился и безропотно повиновался.
Повозка и пятеро всадников быстро выехали из города. Предводитель не спешил, внимательно разглядывая стражника.
– Палач поехал на юг? – наконец спросил он.
– Так точно, господин.
– Сколько трупов он вез?
– Три, господин.
– Один лишний, – сухо заметил всадник.
– Не понимаю, господин.
– И не надо. – Незнакомец повернул коня и помчался следом за своими. Вскоре он скрылся во мгле.
Прежде чем ворота снова закрылись, начальник стражи сплюнул вслед уехавшим.
– Лучше всего будет переждать день в корчме, – сказал мастер Якоб.
Котолак не стал возражать.
– Остановимся в первой, какая попадется за городом, – продолжал палач. – Без хорошей магии ехать всю ночь неразумно. Может вылезти какая-нибудь дрянь и в лучшем случае перепугать лошадей.
Он был прав. Уже несколько минут Ксин чуял второе Присутствие. Оно находилось позади них и, казалось, приближалось. Вампир, видимо, находился на территории какого-то кладбища, поскольку испускаемые им вибрации Онно были характерным образом приглушены.
Четверть часа спустя они въехали во двор придорожного трактира. Хозяин, удивленный столь поздним визитом, палача, правда, не узнал, но сразу же повел себя подозрительно.
– Нужна комната для раненого друга, – сообщил Якоб, помогая Ксину слезть с повозки.
Корчмарь посмотрел исподлобья и, чуть поколебавшись, показал дорогу. В главном зале трактира уже ничего не происходило. Несколько утомленных вином гостей спали на лавках или уронив головы на столы. Никто даже не взглянул на палача, тащившего едва переставлявшего ноги котолака в комнату. Он уложил Ксина на койку, плотно задернул маленькое окно, после чего ушел заняться лошадьми и повозкой.
Вскоре он вернулся с масляным светильником в руке. Поставив его на стол, он тщательно запер дверь, достал спрятанный за полой куртки топор, а затем, после недолгих раздумий, воткнул его в стену над изголовьем второй койки. Не раздеваясь, он упал на постель.
Второе Присутствие явно приближалось. Ксину показалось, что оно движется по главной городской дороге, и он подумал о том, как сообщить об этом Якобу. Особенно беспокоило его, что он снова не в состоянии определить, что это за тварь. Видимо, ее защищали сильные амулеты…
Следя за продвижением таинственной нечисти, он забыл о вампире. Не обратил он внимание и на какой-то шум у входа. Когда Присутствие добралось до корчмы и свернуло во двор, он снял руку с перевязи и показал наружу.
Мастер Якоб тут же подошел к окну.
– Это истребители, – сообщил он. – Шестеро… Седьмой на повозке, – похоже, у них там клетка для нечисти. В ней что-то есть? – Он посмотрел на Ксина.
Котолак утвердительно кивнул.
Палач выругался. Из главного зала донеслись приглушенные голоса и быстрые шаги, направлявшиеся прямо к их комнате.
В дверь заколотили кулаком.
– Именем Рэха, откройте!
– Великий Рэх наверняка не благословит ваших поступков, – ответил палач.
– Мастер Якоб, мы – истребители плодов Онно, прибывшие по приказу преподобного Беро, верховного жреца храма…
– Обойдемся без титулов, – отрезал Якоб.
– Ты обвиняешься как соучастник в покушении на жизнь короля. Открывай, мы хотим увидеть, кто твой товарищ!
– Чтобы выстрелить ему серебряной стрелой в спину, как это у вас принято?
– Мы сражаемся с чудовищами лицом к лицу, преграждая им путь к… – Эти слова, судя по тону, предназначались для случайных свидетелей, присутствовавших в главном зале.
– Те, что с серебряным мечом в руке преграждают путь демонам, долго живут лишь в легендах, – ответил палач, решив выиграть как можно больше времени. – Среди живых они пребывают не дольше двух месяцев с тех пор, как им в голову придет подобная мысль.
Из-за двери донеслось приглушенное ругательство.
– Вышвырни их отсюда! – Этот приказ относился не к Ксину и Якобу, а к зевакам, что подтвердилось последовавшими за этим воплями и суматохой.
– Ладно, палач, хватит оскорблений, – отозвался истребитель, когда они остались без посторонних ушей. – Мы знаем, что не котолак напал на короля.
Ксин и палач переглянулись.
– Нужно убить ту тварь, а времени мало. Король умирает. Открывай, палач!
Котолак сел на койке. Якоб немного подумал, потом выдернул из стены топор и двинулся к двери.
– Хорошо, – сказал он, отодвигая массивный засов.
Если бы он стоял хоть на четверть шага ближе, дверь, распахнувшаяся от удара трех могучих тел, отшвырнула бы его на середину комнаты. Истребители ворвались внутрь.
– Умри, изменник! – заорал прямо в лицо Якобу один из них, поднимая арбалет.
Если они полагали, что палач умеет махать топором лишь сверху вниз, то просчитались. Голубая молния пронеслась перед истребителями, отчего они тут Же застыли как вкопанные. Топорище ударило по арбалету, выстрелившему над плечом палача. Стрела с глухим стуком застряла в потолке.
Поднятый топор стремительно упал. Якоб целил в лица. Двое истребителей испуганно попятились, третий заслонился пустым арбалетом. Топор выбил оружие из руки, перерезав тетиву.
Палач не сбавлял темпа. Напротив, с каждым мгновением он двигался все быстрее, подобно спущенной пружине. Молниеносно развернувшись, он плавным движением нанес третий удар. Топор должен был войти под мышку. Истребитель сумел уклониться, но голову убрать не успел. Сталь вонзилась в щеку и прошла между глазом и ухом. Раненый застыл как вкопанный, и в то же мгновение на спину ему свалились двое остальных истребителей. От толчка он влетел в комнату головой вперед, упав под ноги мастеру Якобу и преградив путь собственным товарищам. Один из них неосторожно посмотрел вниз. Подняв взгляд, он увидел острие топора, только что вонзившееся ему между глаз. Сила удара вышвырнула его обратно в зал.
Третий истребитель при виде участи товарищей колебался достаточно долго для того, чтобы Якоб успел захлопнуть дверь у него перед носом.
– Запомни это хорошенько, если тебе когда-нибудь придет в голову поверить этим гадам, – бросил палач Ксину.
Раненый истребитель лежал неподвижно посреди комнаты. Рядом с его головой медленно росла лужа крови.
– Похоже, у нас немалые хлопоты… – продолжал Якоб, подойдя к столу. Он протянул руку к светильнику…
Котолак услышал свист тетивы за окном и увидел, как тело палача, внезапно превратившись в безвольную куклу, с грохотом валится в угол. В полумраке угасал сноп желтых искр.
– Попал! – донесся торжествующий крик со двора.
Котолак вскочил так быстро, насколько позволяли сломанные кости, и пинком захлопнул ставню. Следующая стрела пробила толстую доску, но застряла в ней, не позволяя снова открыть окно. Ксин, не тратя времени на размышления, припал к телу палача.
– Хлопот у нас, похоже, будет несколько больше, – пробормотал мастер Якоб сквозь зубы. Стрела вонзилась ему под левую ключицу. – Прошла бы навылет, если бы не топор… отсюда и искры…
Котолак отрицательно покачал головой, давая ему знак молчать. Стрелу было не вытащить, а даже если бы это и удалось, он все – равно не смог бы перевязать раненого и остановить кровотечение.
– Оставь как есть, – прошептал палач. – Мне уже лучше… – Он медленно приподнялся, сел, опираясь о стену, и осторожно вздохнул. – Больно… – выдохнул он.
– Сложите хворост возле стен! – донесся голос снаружи.
– Господин, что вы хотите… – заскулил было корчмарь, но его оборвал треск удара, за которым последовали звуки нескольких пинков.
– Там остался Ребо… – напомнил кто-то из истребителей.
– Его больше нет, – отрезал предводитель. – Складывайте хворост! Быстрее!
Мгновение спустя до мрачно прислушивавшихся Ксина и Якоба донеслись из-за стены треск и хруст. Раненый истребитель протяжно застонал, попытался приподнять голову и снова потерял сознание. Светильник на столе горел ровным высоким пламенем.
– Капитан, ты можешь еще кое-что сделать… – прошептал палач.
Котолак отрицательно покачал головой.
– Это наш единственный шанс, во всяком случае твой и короля… – Якоб начал перемещаться в сторону истребителя.
Ксин сидел, словно окаменев. Подобная мысль пришла ему в голову еще раньше, но тогда он тут же отбросил ее прочь.
– Поджигайте!
– Не-ет! Господин, смилуйтесь!!!
– Арбалет!
Свистнула тетива, и скулеж корчмаря сменился хрипом умирающего. К нему тотчас же присоединились женские рыдания. Предводитель истребителей яростно выругался.
– Выпустить бестию! – приказал он.
Только теперь котолак осознал, что то, второе, Присутствие уже довольно давно ощущается во дворе корчмы. Истребители привезли с собой чудовище!
С женским плачем смешался скрежет открываемой клетки, и тут же все заглушили крики перепуганных зевак. Женщина пронзительно вскрикнула и, видимо, лишилась чувств.
– Заведите его внутрь, пусть сторожит дверь, – велел предводитель. – Давайте факелы!
– Капитан, мы не можем поступить иначе! – выдохнул палач.
Охваченный отчаянием, Ксин кивнул. Снаружи зашипела первая объятая пламенем вязанка хвороста.
Мастер Якоб взял со стола глиняную миску и достал стилет. Приставив сосуд к шее лежащего без сознания истребителя, он профессиональным движением перерезал артерию. Послышался плеск крови в миске, и тут же донесся запах дыма. Котолак отвел взгляд. В главном зале корчмы раздался глухой рев. Упало что-то тяжелое.
– Зарядить серебряные стрелы! – послышалось сквозь шум огня.
Просачивавшийся через все щели дым затмил пламя светильника. Мастер Якоб закашлялся.
– Готово… – Он повернулся, смертельно бледный, залитый холодным потом. В дрожащей руке он держал наполненную кровью миску.
Ксин инстинктивно отшатнулся.
– Ты должен… – Палач снова закашлялся и чуть не выронил сосуд. В уголках его рта появилась розовая пена.
Словно зловещий посланник судьбы, он прижал котолака к стене. – Пей! – приказал он, превозмогая слабость. Резким движением он приставил край миски к губам Ксина. Тот сдался и, когда теплая, сладковато-соленая жидкость заполнила его рот, начал глотать.
Человеческая кровь – пища и наркотик для нечисти. Источник силы более могущественной, чем лунный свет. Она давала силу, но взамен убивала всяческие чувства. Уже первые капли повергли разум Ксина в сокрушительный хаос. Знания, привычки, воля куда-то пропали, оставив после себя лишь самые примитивные инстинкты и рефлексы. Он превращался в дикого зверя. Сила, поглощенная когда-то из талисмана-звезды, не смогла этому противостоять и погасла, словно искра. Никогда прежде он не пробовал человеческой крови. Теперь же под ее влиянием он погружался в бездну безумия. Все хорошее отступало и исчезало. Оставалась лишь голая демоническая сущность, которую мгновение спустя охватили волны безбрежной ненависти.
Прищуренные глаза широко открылись, вспыхнув фиолетовым светом. Мастер Якоб отскочил, выронив миску. Увидев дело своих рук, он оказался не в силах совладать с собственным страхом. Хрипло вскрикнув, он бросился в сторону, заполз под койку и замер там, сжавшись в позе эмбриона.
Ксина сотрясли судороги. Некоторое время он бился на полу, словно рыба, затем внезапно с коротким хрустом у него срослись все кости. Тело покрылось шерстью.
Пламя загудело на крыше корчмы. С потолка опустилось густое облако дыма. Через окно в комнату проник первый язык огня.
Котолак встал.
Корчма и окрестности содрогнулись от безумного рыка. Ему ответил другой, еще более жуткий. Несколько мгновений два чудовища пытались заглушить друг друга, после чего одновременно смолкли.
Ксин услышал доносившийся из-под койки кашель. Небрежным движением он отшвырнул в сторону тяжелую кровать и посмотрел на сжавшегося в комок палача. Однако внимание котолака тут же привлек свежий труп истребителя. Пиршество еще не было закончено! Он перевернул тело на спину, прижал лапой и, вспоров когтями живот, вырвал у покойника печень. Проглотив деликатес, он мурлыкнул, облизнулся и, вытирая морду лапой, снова посмотрел на Якоба…
Дверь разлетелась в щепки! Второе чудовище, раздраженное огнем, запахом крови и близостью Присутствия, не выдержало и ворвалось в комнату.
Невероятно быстрым и плавным движением Ксин развернулся к пришельцу. Это был труп, который оживили. Рослый плечистый детина пролежал в земле самое меньшее месяца три, прежде чем истребители взяли его к себе на службу. За это время у него успели сгнить все мягкие части тела. Остались пучки почерневших мышц, цеплявшихся за обнажившиеся во многих местах кости. Лицо превратилось в бесформенную маску, а на шее виднелась глубокая борозда – явный след веревки.
Котолак прыгнул, ударив противника головой в грудь и буквально размазав его по стене. Пылающая корчма затряслась до основания. С хрустом треснули ребра, бессильно замахали почерневшие руки.
Удар наотмашь снес трупаку голову с плеч. Вторая лапа вырвала сочившееся трупной жидкостью сердце, закончив поединок. Уже окончательно мертвый, слуга истребителей рухнул на пол.
Ксин прыгнул в главный зал. Истребитель стоял с арбалетом на изготовку, но цель перемещалась столь быстро, что стрелок промахнулся, несмотря на ничтожное расстояние. В следующее мгновение он уже лежал. Ксин подмял его под себя, ударил когтями. Ошметки мяса разлетелись во все стороны.
Ксин выскочил наружу.
Здесь его не ждали. Во всяком случае не столь быстро.
Брызнувший мозг истребителя, едва успевшего поднять арбалет к плечу, ослепил второго, уже изготовившегося к стрельбе. Вытереть глаза тот не успел. С раздробленным бедром он пролетел через весь двор и остановился лишь, выломав немалый кусок забора.
Остался один предводитель. Он, однако, пал жертвой не Ксина. Прежде чем котолак успел приблизиться, один из вставших на дыбы перепуганных коней опрокинул истребителя наземь и перебил ему позвоночник. Остальное довершили обе тягловые лошади, раздавив раненого опрокинувшейся набок повозкой с клеткой.
Ксин протяжно зарычал, отчего царившая вокруг суматоха превратилась в настоящий вихрь безумия. Потом прыгнул во тьму.
Задняя дверь корчмы резко распахнулась, и наружу вместе с клубами дыма вывалился отчаянно кашлявший человек.
Мастер Якоб, пошатываясь, прошел полтора десятка шагов и рухнул лицом вниз.
Котолак бешеными прыжками мчался вперед.
МАЛАЯ СЕТЬ
– Из Катимы никаких известий, – сообщил Сагино, седоволосый комендант Дины. – Гарнизоны Томда и Саферга не выступят, пока не получат распоряжений из Иримы, а те в свою очередь ждут приказа короля.
Даргон ударил кулаком по столу:
– Я ждать не буду! Полутора легионов вполне хватит, чтобы прервать осаду.
– Пригодилось бы побольше…
– Солдат или смелости? – Даргон проницательно взглянул на собеседника. – Смелости можно ждать дольше, чем подкрепления. Порой даже жизни не хватает…
Сагино уставился в пол.
– Советую быть осторожнее, – однако не уступал он. – В случае поражения мы неизбежно потеряем Кемр, а рисковать твоей жизнью, законного наследника короля Редрена, да продлятся его дни, – это значит…
– Я знаю, что это значит, и именно потому не позволю заточить себя в золотую клетку! – Даргон раздраженно дернул висевший на шее амулет, оберегавший от нечисти. – Я уже без борьбы отдал половину провинций! Я потерял флот? Сколько мне еще отступать? Сколько земли отдать? Я что, должен кончить свои дни в качестве Даргона I, короля Северных Топей и Соленых Болот?
– Я советую лишь ударить большими силами и с большей уверенностью в победе.
– Нет.
– Как скажешь, принц.
– Выходим через два дня. Первый пирийский легион – под моим командованием, по дороге на Кемр. Ты
же грузи остальных на корабли и плыви вниз по реке, кто не поместится – пойдет по берегу. До того как суда соединятся, сражений избегаем.
– Да, господин.
Маг-Паук сидел, скрестив ноги и внимательно глядя перед собой. За ним, покрывая собой весь склон холма, притаился неподвижный Волокун. Перед магом висели в воздухе три паука – неживые. Они были сделаны из золота и драгоценных камней и тем не менее двигались совершенно естественно. Это было тем более странно, что их не удерживала никакая видимая паутина. Нити, которые пауки трудолюбиво пряли, скручивали и сплетали, были нитями чар.
Искусственный паук справа внезапно начал ритмично перебирать ногами. Маг сосредоточился на нем.
«Вампир узнал вкус крови Редрена», – прочитал он сообщение, после чего быстро начертал на песке перед собой руническим письмом:
«Подтвердить смерть Редрена».
Паучок из драгоценностей замер неподвижно.
«Вампир уничтожен?»
«Нет».
«Его спугнули?»
«Возможно».
«Если он отведал крови и остался жив, остальное довершит вампирья лихорадка», – решил маг и занялся следующим делом.
Это было значительно труднее. Среди миллионов активных талисманов следовало отыскать один, висевший на шее вполне определенного человека…
Висевшие в воздухе искусственные пауки начали с невероятной скоростью перебирать магические нити в поисках одной-единственной, безошибочно отбрасывая очередные пряди невидимой паутины. Внезапно один из пауков вспыхнул и бесшумно сгорел. На землю в снопе искр упали дымящиеся обломки драгоценностей и капельки расплавленного золота.
Маг поморщился. Видимо, какой-то чародей окружил свой талисман охранительными чарами. Два оставшихся волшебных членистоногих задвигались еще быстрее, беря на себя задачу уничтоженного. Это продолжалось недолго. Затем очередной паучок застыл как вкопанный и ударился оземь, превратившись в золотую блестку, годившуюся разве что на брошку.
На этот раз Маг-Паук угрюмо выругался. У него не было времени на то, чтобы создавать новых исследователей. Если что-то случится с третьим…
Он напряженно наблюдал за деятельностью последнего помощника.
Амулет на шее спящего Даргона дрогнул. Принц ничего не почувствовал, дыхание его оставалось глубоким и размеренным. Ремешок, на котором висел артефакт, явно укоротился. Темный кристалл чуть переместился в сторону горла. Следующее движение было уже более заметным. В течение минуты сократившийся с помощью магии в несколько раз ремешок плотно охватил шею принца. В глубине кристалла загорелся предупреждающий красный огонек, но заметить его было некому.
Чародейская петля начала медленно затягиваться – тихонько, будто лаская. Из-за ограниченного доступа крови и воздуха сон Даргона стал глубже. Дыхание ослабло, постепенно переходя в храп.
В мире сновидений принца начали расти темные толстые стены. Могучие преграды поднимались из-под земли всюду, куда он бросал взгляд, образуя непроходимый лабиринт. Солнце угасало, краски тускнели. Стены продолжали расти. Небо сжалось до ярких островков высоко вверху, но в конце концов исчезли и они. Стены соединились над головой Даргона, заключив его в подобие склепа. Потом все вокруг задрожало. Стены сблизились, сдавили принца, после чего рухнули. Чудовищная тяжесть придавливала, не давала пошевелиться, душила. В затуманенном мозгу Даргона возникла мысль о том, что он погребен живьем. Волна ужаса понесла спящего в направлении яви. Однако туда она не добралась. Не хватило духа… Духа! Воздуха! Дыхания!!!
Безнадежно. Не в силах наполнить легкие, он погрузился в бездну мук, бессилия и страха. Он задыхался, обливаясь холодным потом, не в состоянии проснуться. Наконец он провалился в черный колодец. Он падал все быстрее, бесконечно долго…
Внезапно он увидел огонек. Он приближался, рос. Наконец застыл неподвижно. Из сияния появилась чья-то фигура. Человек наклонился и направил свой взгляд в беззащитный разум Даргона, который поддался ему, даже не пытаясь сопротивляться.
– Слушай меня, – произнес человек. – Ты сделаешь то, что я скажу…
Он продолжал говорить, и слова его, минуя сознание, способное им возразить, проникали глубоко в память, запечатлеваясь там навсегда.
– Это все, – закончила призрачная фигура. – Возвращайся и исполняй приказ. – Легкий жест руки сбросил Даргона в водоворот мучений.
Содрогаясь в конвульсиях, он ударился головой о край военной койки и пришел в себя настолько, что ощутил на шее душившую его петлю. С жутким хрипом он схватился за нее обеими руками и отчаянно рванул. Чудесная волна воздуха наполнила его легкие и мозг невообразимым блаженством. Он упал на постель, судорожно хватая ртом воздух.
– Ваше высочество… – В палатку вошел заспанный оруженосец Зиго. – Что случилось? – он подкрутил фитиль в масляной лампе, прибавив пламя, и повесил ее на столб, поддерживавший крышу палатки. Стало совсем светло.
Даргон лежал не в силах вымолвить ни слова. Он поднес руку к глазам и увидел то, что только что сорвал с шеи. Это был его собственный амулет. Ремешок, уже обычной длины, свободно свисал между пальцами. Кристалл не светился. Принц смотрел, ничего не понимая.
Оруженосец оказался более догадливым. Он заметил борозду на горле своего господина, его необычайную бледность и разорванный ремешок талисмана.
– Ваш амулет, господин, видимо, ночью запутался и затянулся, – поспешил он с объяснениями. – Такое бывает…
Даргон, немного подумав и пощупав шею, согласно кивнул.
– А я думал, это призрак… – простонал он.
– Да как же призрак посмел бы к вам приблизиться, ваше высочество, если вы носите такое на шее? Просто глупая случайность!
– И я так думаю… – Принц положил амулет на столик и еще раз помассировал горло. – Подай вина.
Маг-Паук боролся с усталостью. Чародейская операция над Даргоном оказалась столь изматывающей, что Паук едва не утратил власти над Волокуном. Он с трудом преодолел дурноту. Потеря сознания означала немедленную смерть. Чтобы сохранить его и жизнь, он не спал уже почти месяц. Казалось, еще немного, и не выдержат магические узы, которыми он усилил собственную волю. Но – удалось! Все до самых мельчайших деталей! Воистину нелегко на расстоянии довести человека до грани смерти и продержать его там столько, сколько нужно. Они могли погибнуть оба…
По мере того как Маг-Паук восстанавливал власть над собственным телом, росло удовольствие, которое он испытывал. Три магические Сети соединялись в одну, оплетавшую самых главных врагов. Вскоре достаточно будет ее затянуть, чтобы задушить всяческое сопротивление. В сеть поменьше с сегодняшнего дня сами шли отряды Даргона. Сеть побольше ждала, когда в ней окажется весь Суминор.
Офицеры сидели молча, не веря собственным ушам.
– Повторяю, – проговорил Даргон. – Мы перейдем Безымянную Реку, чтобы отрезать от подкрепления войска островитян, осаждающие Кемр!
– Но таким образом мы сами отрезаем себя от собственных тылов, – возразил один из тысячников. – На незнакомой земле, имея за спиной воду и врага…
– В штаны наложил со страху? – рявкнул принц.
Офицер прикусил губу:
– Предпочитаю гибель в бою смерти от чар.
– Это можно устроить еще быстрее, – процедил Даргон. – Стража!
В палатку тотчас же вошли трое гвардейцев из личного отряда наследника трона.
– Увести этого человека, – показал он, – и повесить.
Собравшиеся замерли.
– В полном вооружении, – продолжал принц. – Потом пусть запишут, что он погиб в сражении с притяжением земли… – Он презрительно посмотрел на подчиненных. – Желаете что-то спросить?
Желающих не нашлось.
– Не может быть! – Сагино ошеломленно посмотрел на гонца. – Повтори!
– Принц Даргон решил обойти войска островитян, перейдя Безымянную Реку.
Сагино посмотрел на карту и пожал плечами.
– С тем же успехом они могли бы обойти все Пустые Горы, – заметил он. – А мне что делать?
– Для вашего благородия у меня никаких распоряжений нет.
Комендант тяжело опустился в кресло.
– Это какое-то безумие… – простонал он.
Гонец опустил глаза.
– С половиной легиона, на полпути между Диной и Кемром, перед лицом главных сил Империи… – продолжал Сагино. – Лучше я сразу прикажу своим людям броситься на мечи. Последствия те же, только хлопот меньше. – Он махнул рукой.
Он еще раз молча обдумал сложившуюся ситуацию.
– Даргон оставил нас на милость островитян! – взорвался он. – Это безумие!
– Так говорят… – пробормотал солдат.
Сагино поднял брови.
– Говори, что знаешь, – велел он. – Не бойся.
Гонец, стараясь не смотреть в глаза коменданту, рассказал о казнях в лагере.
Старый воин встал и медленно смял лежавшую на столе карту.
– Возвращаемся в Дину, – мрачно сказал он. – Палатки сворачивать, корабли вернуть назад. Этот легион уже обречен.
ЛЮБОВЬ ДЕВСТВЕННИЦЫ
На пороге лаборатории Родмина стояли двое истребителей.
В самый темный час ночи по булыжникам улицы, ведшей к Южным воротам Катимы, застучали подковы и колеса. Кавалькада, состоявшая из шести всадников и тяжелой повозки, на которую было погружено нечто вроде большой бочки, плотно укрытой сукном, подъехала к воротам.
– Открывайте! – бросил ехавший впереди мужчина в капюшоне, показывая что-то стражнику. Тот при виде предмета в руке всадника низко поклонился и безропотно повиновался.
Повозка и пятеро всадников быстро выехали из города. Предводитель не спешил, внимательно разглядывая стражника.
– Палач поехал на юг? – наконец спросил он.
– Так точно, господин.
– Сколько трупов он вез?
– Три, господин.
– Один лишний, – сухо заметил всадник.
– Не понимаю, господин.
– И не надо. – Незнакомец повернул коня и помчался следом за своими. Вскоре он скрылся во мгле.
Прежде чем ворота снова закрылись, начальник стражи сплюнул вслед уехавшим.
– Лучше всего будет переждать день в корчме, – сказал мастер Якоб.
Котолак не стал возражать.
– Остановимся в первой, какая попадется за городом, – продолжал палач. – Без хорошей магии ехать всю ночь неразумно. Может вылезти какая-нибудь дрянь и в лучшем случае перепугать лошадей.
Он был прав. Уже несколько минут Ксин чуял второе Присутствие. Оно находилось позади них и, казалось, приближалось. Вампир, видимо, находился на территории какого-то кладбища, поскольку испускаемые им вибрации Онно были характерным образом приглушены.
Четверть часа спустя они въехали во двор придорожного трактира. Хозяин, удивленный столь поздним визитом, палача, правда, не узнал, но сразу же повел себя подозрительно.
– Нужна комната для раненого друга, – сообщил Якоб, помогая Ксину слезть с повозки.
Корчмарь посмотрел исподлобья и, чуть поколебавшись, показал дорогу. В главном зале трактира уже ничего не происходило. Несколько утомленных вином гостей спали на лавках или уронив головы на столы. Никто даже не взглянул на палача, тащившего едва переставлявшего ноги котолака в комнату. Он уложил Ксина на койку, плотно задернул маленькое окно, после чего ушел заняться лошадьми и повозкой.
Вскоре он вернулся с масляным светильником в руке. Поставив его на стол, он тщательно запер дверь, достал спрятанный за полой куртки топор, а затем, после недолгих раздумий, воткнул его в стену над изголовьем второй койки. Не раздеваясь, он упал на постель.
Второе Присутствие явно приближалось. Ксину показалось, что оно движется по главной городской дороге, и он подумал о том, как сообщить об этом Якобу. Особенно беспокоило его, что он снова не в состоянии определить, что это за тварь. Видимо, ее защищали сильные амулеты…
Следя за продвижением таинственной нечисти, он забыл о вампире. Не обратил он внимание и на какой-то шум у входа. Когда Присутствие добралось до корчмы и свернуло во двор, он снял руку с перевязи и показал наружу.
Мастер Якоб тут же подошел к окну.
– Это истребители, – сообщил он. – Шестеро… Седьмой на повозке, – похоже, у них там клетка для нечисти. В ней что-то есть? – Он посмотрел на Ксина.
Котолак утвердительно кивнул.
Палач выругался. Из главного зала донеслись приглушенные голоса и быстрые шаги, направлявшиеся прямо к их комнате.
В дверь заколотили кулаком.
– Именем Рэха, откройте!
– Великий Рэх наверняка не благословит ваших поступков, – ответил палач.
– Мастер Якоб, мы – истребители плодов Онно, прибывшие по приказу преподобного Беро, верховного жреца храма…
– Обойдемся без титулов, – отрезал Якоб.
– Ты обвиняешься как соучастник в покушении на жизнь короля. Открывай, мы хотим увидеть, кто твой товарищ!
– Чтобы выстрелить ему серебряной стрелой в спину, как это у вас принято?
– Мы сражаемся с чудовищами лицом к лицу, преграждая им путь к… – Эти слова, судя по тону, предназначались для случайных свидетелей, присутствовавших в главном зале.
– Те, что с серебряным мечом в руке преграждают путь демонам, долго живут лишь в легендах, – ответил палач, решив выиграть как можно больше времени. – Среди живых они пребывают не дольше двух месяцев с тех пор, как им в голову придет подобная мысль.
Из-за двери донеслось приглушенное ругательство.
– Вышвырни их отсюда! – Этот приказ относился не к Ксину и Якобу, а к зевакам, что подтвердилось последовавшими за этим воплями и суматохой.
– Ладно, палач, хватит оскорблений, – отозвался истребитель, когда они остались без посторонних ушей. – Мы знаем, что не котолак напал на короля.
Ксин и палач переглянулись.
– Нужно убить ту тварь, а времени мало. Король умирает. Открывай, палач!
Котолак сел на койке. Якоб немного подумал, потом выдернул из стены топор и двинулся к двери.
– Хорошо, – сказал он, отодвигая массивный засов.
Если бы он стоял хоть на четверть шага ближе, дверь, распахнувшаяся от удара трех могучих тел, отшвырнула бы его на середину комнаты. Истребители ворвались внутрь.
– Умри, изменник! – заорал прямо в лицо Якобу один из них, поднимая арбалет.
Если они полагали, что палач умеет махать топором лишь сверху вниз, то просчитались. Голубая молния пронеслась перед истребителями, отчего они тут Же застыли как вкопанные. Топорище ударило по арбалету, выстрелившему над плечом палача. Стрела с глухим стуком застряла в потолке.
Поднятый топор стремительно упал. Якоб целил в лица. Двое истребителей испуганно попятились, третий заслонился пустым арбалетом. Топор выбил оружие из руки, перерезав тетиву.
Палач не сбавлял темпа. Напротив, с каждым мгновением он двигался все быстрее, подобно спущенной пружине. Молниеносно развернувшись, он плавным движением нанес третий удар. Топор должен был войти под мышку. Истребитель сумел уклониться, но голову убрать не успел. Сталь вонзилась в щеку и прошла между глазом и ухом. Раненый застыл как вкопанный, и в то же мгновение на спину ему свалились двое остальных истребителей. От толчка он влетел в комнату головой вперед, упав под ноги мастеру Якобу и преградив путь собственным товарищам. Один из них неосторожно посмотрел вниз. Подняв взгляд, он увидел острие топора, только что вонзившееся ему между глаз. Сила удара вышвырнула его обратно в зал.
Третий истребитель при виде участи товарищей колебался достаточно долго для того, чтобы Якоб успел захлопнуть дверь у него перед носом.
– Запомни это хорошенько, если тебе когда-нибудь придет в голову поверить этим гадам, – бросил палач Ксину.
Раненый истребитель лежал неподвижно посреди комнаты. Рядом с его головой медленно росла лужа крови.
– Похоже, у нас немалые хлопоты… – продолжал Якоб, подойдя к столу. Он протянул руку к светильнику…
Котолак услышал свист тетивы за окном и увидел, как тело палача, внезапно превратившись в безвольную куклу, с грохотом валится в угол. В полумраке угасал сноп желтых искр.
– Попал! – донесся торжествующий крик со двора.
Котолак вскочил так быстро, насколько позволяли сломанные кости, и пинком захлопнул ставню. Следующая стрела пробила толстую доску, но застряла в ней, не позволяя снова открыть окно. Ксин, не тратя времени на размышления, припал к телу палача.
– Хлопот у нас, похоже, будет несколько больше, – пробормотал мастер Якоб сквозь зубы. Стрела вонзилась ему под левую ключицу. – Прошла бы навылет, если бы не топор… отсюда и искры…
Котолак отрицательно покачал головой, давая ему знак молчать. Стрелу было не вытащить, а даже если бы это и удалось, он все – равно не смог бы перевязать раненого и остановить кровотечение.
– Оставь как есть, – прошептал палач. – Мне уже лучше… – Он медленно приподнялся, сел, опираясь о стену, и осторожно вздохнул. – Больно… – выдохнул он.
– Сложите хворост возле стен! – донесся голос снаружи.
– Господин, что вы хотите… – заскулил было корчмарь, но его оборвал треск удара, за которым последовали звуки нескольких пинков.
– Там остался Ребо… – напомнил кто-то из истребителей.
– Его больше нет, – отрезал предводитель. – Складывайте хворост! Быстрее!
Мгновение спустя до мрачно прислушивавшихся Ксина и Якоба донеслись из-за стены треск и хруст. Раненый истребитель протяжно застонал, попытался приподнять голову и снова потерял сознание. Светильник на столе горел ровным высоким пламенем.
– Капитан, ты можешь еще кое-что сделать… – прошептал палач.
Котолак отрицательно покачал головой.
– Это наш единственный шанс, во всяком случае твой и короля… – Якоб начал перемещаться в сторону истребителя.
Ксин сидел, словно окаменев. Подобная мысль пришла ему в голову еще раньше, но тогда он тут же отбросил ее прочь.
– Поджигайте!
– Не-ет! Господин, смилуйтесь!!!
– Арбалет!
Свистнула тетива, и скулеж корчмаря сменился хрипом умирающего. К нему тотчас же присоединились женские рыдания. Предводитель истребителей яростно выругался.
– Выпустить бестию! – приказал он.
Только теперь котолак осознал, что то, второе, Присутствие уже довольно давно ощущается во дворе корчмы. Истребители привезли с собой чудовище!
С женским плачем смешался скрежет открываемой клетки, и тут же все заглушили крики перепуганных зевак. Женщина пронзительно вскрикнула и, видимо, лишилась чувств.
– Заведите его внутрь, пусть сторожит дверь, – велел предводитель. – Давайте факелы!
– Капитан, мы не можем поступить иначе! – выдохнул палач.
Охваченный отчаянием, Ксин кивнул. Снаружи зашипела первая объятая пламенем вязанка хвороста.
Мастер Якоб взял со стола глиняную миску и достал стилет. Приставив сосуд к шее лежащего без сознания истребителя, он профессиональным движением перерезал артерию. Послышался плеск крови в миске, и тут же донесся запах дыма. Котолак отвел взгляд. В главном зале корчмы раздался глухой рев. Упало что-то тяжелое.
– Зарядить серебряные стрелы! – послышалось сквозь шум огня.
Просачивавшийся через все щели дым затмил пламя светильника. Мастер Якоб закашлялся.
– Готово… – Он повернулся, смертельно бледный, залитый холодным потом. В дрожащей руке он держал наполненную кровью миску.
Ксин инстинктивно отшатнулся.
– Ты должен… – Палач снова закашлялся и чуть не выронил сосуд. В уголках его рта появилась розовая пена.
Словно зловещий посланник судьбы, он прижал котолака к стене. – Пей! – приказал он, превозмогая слабость. Резким движением он приставил край миски к губам Ксина. Тот сдался и, когда теплая, сладковато-соленая жидкость заполнила его рот, начал глотать.
Человеческая кровь – пища и наркотик для нечисти. Источник силы более могущественной, чем лунный свет. Она давала силу, но взамен убивала всяческие чувства. Уже первые капли повергли разум Ксина в сокрушительный хаос. Знания, привычки, воля куда-то пропали, оставив после себя лишь самые примитивные инстинкты и рефлексы. Он превращался в дикого зверя. Сила, поглощенная когда-то из талисмана-звезды, не смогла этому противостоять и погасла, словно искра. Никогда прежде он не пробовал человеческой крови. Теперь же под ее влиянием он погружался в бездну безумия. Все хорошее отступало и исчезало. Оставалась лишь голая демоническая сущность, которую мгновение спустя охватили волны безбрежной ненависти.
Прищуренные глаза широко открылись, вспыхнув фиолетовым светом. Мастер Якоб отскочил, выронив миску. Увидев дело своих рук, он оказался не в силах совладать с собственным страхом. Хрипло вскрикнув, он бросился в сторону, заполз под койку и замер там, сжавшись в позе эмбриона.
Ксина сотрясли судороги. Некоторое время он бился на полу, словно рыба, затем внезапно с коротким хрустом у него срослись все кости. Тело покрылось шерстью.
Пламя загудело на крыше корчмы. С потолка опустилось густое облако дыма. Через окно в комнату проник первый язык огня.
Котолак встал.
Корчма и окрестности содрогнулись от безумного рыка. Ему ответил другой, еще более жуткий. Несколько мгновений два чудовища пытались заглушить друг друга, после чего одновременно смолкли.
Ксин услышал доносившийся из-под койки кашель. Небрежным движением он отшвырнул в сторону тяжелую кровать и посмотрел на сжавшегося в комок палача. Однако внимание котолака тут же привлек свежий труп истребителя. Пиршество еще не было закончено! Он перевернул тело на спину, прижал лапой и, вспоров когтями живот, вырвал у покойника печень. Проглотив деликатес, он мурлыкнул, облизнулся и, вытирая морду лапой, снова посмотрел на Якоба…
Дверь разлетелась в щепки! Второе чудовище, раздраженное огнем, запахом крови и близостью Присутствия, не выдержало и ворвалось в комнату.
Невероятно быстрым и плавным движением Ксин развернулся к пришельцу. Это был труп, который оживили. Рослый плечистый детина пролежал в земле самое меньшее месяца три, прежде чем истребители взяли его к себе на службу. За это время у него успели сгнить все мягкие части тела. Остались пучки почерневших мышц, цеплявшихся за обнажившиеся во многих местах кости. Лицо превратилось в бесформенную маску, а на шее виднелась глубокая борозда – явный след веревки.
Котолак прыгнул, ударив противника головой в грудь и буквально размазав его по стене. Пылающая корчма затряслась до основания. С хрустом треснули ребра, бессильно замахали почерневшие руки.
Удар наотмашь снес трупаку голову с плеч. Вторая лапа вырвала сочившееся трупной жидкостью сердце, закончив поединок. Уже окончательно мертвый, слуга истребителей рухнул на пол.
Ксин прыгнул в главный зал. Истребитель стоял с арбалетом на изготовку, но цель перемещалась столь быстро, что стрелок промахнулся, несмотря на ничтожное расстояние. В следующее мгновение он уже лежал. Ксин подмял его под себя, ударил когтями. Ошметки мяса разлетелись во все стороны.
Ксин выскочил наружу.
Здесь его не ждали. Во всяком случае не столь быстро.
Брызнувший мозг истребителя, едва успевшего поднять арбалет к плечу, ослепил второго, уже изготовившегося к стрельбе. Вытереть глаза тот не успел. С раздробленным бедром он пролетел через весь двор и остановился лишь, выломав немалый кусок забора.
Остался один предводитель. Он, однако, пал жертвой не Ксина. Прежде чем котолак успел приблизиться, один из вставших на дыбы перепуганных коней опрокинул истребителя наземь и перебил ему позвоночник. Остальное довершили обе тягловые лошади, раздавив раненого опрокинувшейся набок повозкой с клеткой.
Ксин протяжно зарычал, отчего царившая вокруг суматоха превратилась в настоящий вихрь безумия. Потом прыгнул во тьму.
Задняя дверь корчмы резко распахнулась, и наружу вместе с клубами дыма вывалился отчаянно кашлявший человек.
Мастер Якоб, пошатываясь, прошел полтора десятка шагов и рухнул лицом вниз.
Котолак бешеными прыжками мчался вперед.
МАЛАЯ СЕТЬ
– Из Катимы никаких известий, – сообщил Сагино, седоволосый комендант Дины. – Гарнизоны Томда и Саферга не выступят, пока не получат распоряжений из Иримы, а те в свою очередь ждут приказа короля.
Даргон ударил кулаком по столу:
– Я ждать не буду! Полутора легионов вполне хватит, чтобы прервать осаду.
– Пригодилось бы побольше…
– Солдат или смелости? – Даргон проницательно взглянул на собеседника. – Смелости можно ждать дольше, чем подкрепления. Порой даже жизни не хватает…
Сагино уставился в пол.
– Советую быть осторожнее, – однако не уступал он. – В случае поражения мы неизбежно потеряем Кемр, а рисковать твоей жизнью, законного наследника короля Редрена, да продлятся его дни, – это значит…
– Я знаю, что это значит, и именно потому не позволю заточить себя в золотую клетку! – Даргон раздраженно дернул висевший на шее амулет, оберегавший от нечисти. – Я уже без борьбы отдал половину провинций! Я потерял флот? Сколько мне еще отступать? Сколько земли отдать? Я что, должен кончить свои дни в качестве Даргона I, короля Северных Топей и Соленых Болот?
– Я советую лишь ударить большими силами и с большей уверенностью в победе.
– Нет.
– Как скажешь, принц.
– Выходим через два дня. Первый пирийский легион – под моим командованием, по дороге на Кемр. Ты
же грузи остальных на корабли и плыви вниз по реке, кто не поместится – пойдет по берегу. До того как суда соединятся, сражений избегаем.
– Да, господин.
Маг-Паук сидел, скрестив ноги и внимательно глядя перед собой. За ним, покрывая собой весь склон холма, притаился неподвижный Волокун. Перед магом висели в воздухе три паука – неживые. Они были сделаны из золота и драгоценных камней и тем не менее двигались совершенно естественно. Это было тем более странно, что их не удерживала никакая видимая паутина. Нити, которые пауки трудолюбиво пряли, скручивали и сплетали, были нитями чар.
Искусственный паук справа внезапно начал ритмично перебирать ногами. Маг сосредоточился на нем.
«Вампир узнал вкус крови Редрена», – прочитал он сообщение, после чего быстро начертал на песке перед собой руническим письмом:
«Подтвердить смерть Редрена».
Паучок из драгоценностей замер неподвижно.
«Вампир уничтожен?»
«Нет».
«Его спугнули?»
«Возможно».
«Если он отведал крови и остался жив, остальное довершит вампирья лихорадка», – решил маг и занялся следующим делом.
Это было значительно труднее. Среди миллионов активных талисманов следовало отыскать один, висевший на шее вполне определенного человека…
Висевшие в воздухе искусственные пауки начали с невероятной скоростью перебирать магические нити в поисках одной-единственной, безошибочно отбрасывая очередные пряди невидимой паутины. Внезапно один из пауков вспыхнул и бесшумно сгорел. На землю в снопе искр упали дымящиеся обломки драгоценностей и капельки расплавленного золота.
Маг поморщился. Видимо, какой-то чародей окружил свой талисман охранительными чарами. Два оставшихся волшебных членистоногих задвигались еще быстрее, беря на себя задачу уничтоженного. Это продолжалось недолго. Затем очередной паучок застыл как вкопанный и ударился оземь, превратившись в золотую блестку, годившуюся разве что на брошку.
На этот раз Маг-Паук угрюмо выругался. У него не было времени на то, чтобы создавать новых исследователей. Если что-то случится с третьим…
Он напряженно наблюдал за деятельностью последнего помощника.
Амулет на шее спящего Даргона дрогнул. Принц ничего не почувствовал, дыхание его оставалось глубоким и размеренным. Ремешок, на котором висел артефакт, явно укоротился. Темный кристалл чуть переместился в сторону горла. Следующее движение было уже более заметным. В течение минуты сократившийся с помощью магии в несколько раз ремешок плотно охватил шею принца. В глубине кристалла загорелся предупреждающий красный огонек, но заметить его было некому.
Чародейская петля начала медленно затягиваться – тихонько, будто лаская. Из-за ограниченного доступа крови и воздуха сон Даргона стал глубже. Дыхание ослабло, постепенно переходя в храп.
В мире сновидений принца начали расти темные толстые стены. Могучие преграды поднимались из-под земли всюду, куда он бросал взгляд, образуя непроходимый лабиринт. Солнце угасало, краски тускнели. Стены продолжали расти. Небо сжалось до ярких островков высоко вверху, но в конце концов исчезли и они. Стены соединились над головой Даргона, заключив его в подобие склепа. Потом все вокруг задрожало. Стены сблизились, сдавили принца, после чего рухнули. Чудовищная тяжесть придавливала, не давала пошевелиться, душила. В затуманенном мозгу Даргона возникла мысль о том, что он погребен живьем. Волна ужаса понесла спящего в направлении яви. Однако туда она не добралась. Не хватило духа… Духа! Воздуха! Дыхания!!!
Безнадежно. Не в силах наполнить легкие, он погрузился в бездну мук, бессилия и страха. Он задыхался, обливаясь холодным потом, не в состоянии проснуться. Наконец он провалился в черный колодец. Он падал все быстрее, бесконечно долго…
Внезапно он увидел огонек. Он приближался, рос. Наконец застыл неподвижно. Из сияния появилась чья-то фигура. Человек наклонился и направил свой взгляд в беззащитный разум Даргона, который поддался ему, даже не пытаясь сопротивляться.
– Слушай меня, – произнес человек. – Ты сделаешь то, что я скажу…
Он продолжал говорить, и слова его, минуя сознание, способное им возразить, проникали глубоко в память, запечатлеваясь там навсегда.
– Это все, – закончила призрачная фигура. – Возвращайся и исполняй приказ. – Легкий жест руки сбросил Даргона в водоворот мучений.
Содрогаясь в конвульсиях, он ударился головой о край военной койки и пришел в себя настолько, что ощутил на шее душившую его петлю. С жутким хрипом он схватился за нее обеими руками и отчаянно рванул. Чудесная волна воздуха наполнила его легкие и мозг невообразимым блаженством. Он упал на постель, судорожно хватая ртом воздух.
– Ваше высочество… – В палатку вошел заспанный оруженосец Зиго. – Что случилось? – он подкрутил фитиль в масляной лампе, прибавив пламя, и повесил ее на столб, поддерживавший крышу палатки. Стало совсем светло.
Даргон лежал не в силах вымолвить ни слова. Он поднес руку к глазам и увидел то, что только что сорвал с шеи. Это был его собственный амулет. Ремешок, уже обычной длины, свободно свисал между пальцами. Кристалл не светился. Принц смотрел, ничего не понимая.
Оруженосец оказался более догадливым. Он заметил борозду на горле своего господина, его необычайную бледность и разорванный ремешок талисмана.
– Ваш амулет, господин, видимо, ночью запутался и затянулся, – поспешил он с объяснениями. – Такое бывает…
Даргон, немного подумав и пощупав шею, согласно кивнул.
– А я думал, это призрак… – простонал он.
– Да как же призрак посмел бы к вам приблизиться, ваше высочество, если вы носите такое на шее? Просто глупая случайность!
– И я так думаю… – Принц положил амулет на столик и еще раз помассировал горло. – Подай вина.
Маг-Паук боролся с усталостью. Чародейская операция над Даргоном оказалась столь изматывающей, что Паук едва не утратил власти над Волокуном. Он с трудом преодолел дурноту. Потеря сознания означала немедленную смерть. Чтобы сохранить его и жизнь, он не спал уже почти месяц. Казалось, еще немного, и не выдержат магические узы, которыми он усилил собственную волю. Но – удалось! Все до самых мельчайших деталей! Воистину нелегко на расстоянии довести человека до грани смерти и продержать его там столько, сколько нужно. Они могли погибнуть оба…
По мере того как Маг-Паук восстанавливал власть над собственным телом, росло удовольствие, которое он испытывал. Три магические Сети соединялись в одну, оплетавшую самых главных врагов. Вскоре достаточно будет ее затянуть, чтобы задушить всяческое сопротивление. В сеть поменьше с сегодняшнего дня сами шли отряды Даргона. Сеть побольше ждала, когда в ней окажется весь Суминор.
Офицеры сидели молча, не веря собственным ушам.
– Повторяю, – проговорил Даргон. – Мы перейдем Безымянную Реку, чтобы отрезать от подкрепления войска островитян, осаждающие Кемр!
– Но таким образом мы сами отрезаем себя от собственных тылов, – возразил один из тысячников. – На незнакомой земле, имея за спиной воду и врага…
– В штаны наложил со страху? – рявкнул принц.
Офицер прикусил губу:
– Предпочитаю гибель в бою смерти от чар.
– Это можно устроить еще быстрее, – процедил Даргон. – Стража!
В палатку тотчас же вошли трое гвардейцев из личного отряда наследника трона.
– Увести этого человека, – показал он, – и повесить.
Собравшиеся замерли.
– В полном вооружении, – продолжал принц. – Потом пусть запишут, что он погиб в сражении с притяжением земли… – Он презрительно посмотрел на подчиненных. – Желаете что-то спросить?
Желающих не нашлось.
– Не может быть! – Сагино ошеломленно посмотрел на гонца. – Повтори!
– Принц Даргон решил обойти войска островитян, перейдя Безымянную Реку.
Сагино посмотрел на карту и пожал плечами.
– С тем же успехом они могли бы обойти все Пустые Горы, – заметил он. – А мне что делать?
– Для вашего благородия у меня никаких распоряжений нет.
Комендант тяжело опустился в кресло.
– Это какое-то безумие… – простонал он.
Гонец опустил глаза.
– С половиной легиона, на полпути между Диной и Кемром, перед лицом главных сил Империи… – продолжал Сагино. – Лучше я сразу прикажу своим людям броситься на мечи. Последствия те же, только хлопот меньше. – Он махнул рукой.
Он еще раз молча обдумал сложившуюся ситуацию.
– Даргон оставил нас на милость островитян! – взорвался он. – Это безумие!
– Так говорят… – пробормотал солдат.
Сагино поднял брови.
– Говори, что знаешь, – велел он. – Не бойся.
Гонец, стараясь не смотреть в глаза коменданту, рассказал о казнях в лагере.
Старый воин встал и медленно смял лежавшую на столе карту.
– Возвращаемся в Дину, – мрачно сказал он. – Палатки сворачивать, корабли вернуть назад. Этот легион уже обречен.
ЛЮБОВЬ ДЕВСТВЕННИЦЫ
На пороге лаборатории Родмина стояли двое истребителей.