Левандовский Конрад. След оборотня

   – Приходилось когда-нибудь уже видеть таких? – спросил Дарон.
   – Да, несколько раз, – ответил Ксин.
   – И ты все еще хочешь сказать, что это не…
   – Вроде бы все сходится, – проговорил котолак, – вот только… слишком уж сходится, понимаешь? – с нажимом добавил он.
   – Нет…
   Ксин махнул рукой и, решительно засучив рукава, начал тщательно обследовать раны, одну за другой. Безо всякого отвращения он засовывал в них пальцы, ощупывал с краев и внутри. Вскоре Дарон уже не мог на все это смотреть.
   – И чего ты там ищешь?! – раздраженно фыркнул он, повернувшись к Ксину спиной.
   – Еще не знаю… – пробормотал Ксин, не прерывая осмотра, – но…
 
   На пороге появился управляющий.
   – О, хорошо, что ты здесь! – воскликнул Дарон, не обращая внимания на ошеломленный вид своего помощника.
   – Но… – простонал тот, многозначительно глядя на склонившегося над мертвецом Ксина. Котолак даже на него не обернулся.
   – Молчи и внимательно слушай, – остановил его Дарон и коротко обо всем рассказал. Глаза управляющего расширились от изумления.
   – Быстро! Дайте какие-нибудь щипцы! – возглас Ксина прервал объяснения Дарона. Оба поспешно подошли к нему.
   – Что?..
   – Здесь что-то есть… – Обе руки Ксина были погружены в открытую рану в левом плече. – Застряло в кости, пальцами не вытащить.
   – На что похоже? – заинтересовался Зерен.
   – Как будто наконечник стрелы… – пробормотал котолак. – Где щипцы?!
   – Шевелись! – нетерпеливо прошипел Дарон.
   Управляющий выбежал из комнаты, а Ксин продолжал копаться в рваной ране.
   – Это, похоже, все-таки не стрела… – проговорил он чуть позже, – оно изогнутое…
   Дарон напряженно смотрел на его руки. Несмотря на самое искреннее желание, он не мог разглядеть в красно-сизой массе ничего особенного.
   Ожидание тянулось раздражающе медленно.
   Наконец открылась дверь, и в зал ворвался Зерен, размахивая пыточными клещами.
   – Не мог у плотников одолжить?! – прикрикнул на него Дарон.
   – До камеры пыток ближе было… – оправдывался управляющий.
   – Давай! – Ксин вырвал у него инструмент и безуспешно попытался засунуть его в рану.
   – Стилет есть? – обратился он к Дарону.
   – Есть. – Тот потянулся к поясу.
   – Перережь здесь, – показал Ксин, – вот так, а теперь приподними ключицу… спасибо… – Он ловко орудовал клещами. – Есть!
   Он резко потянул, и в сжатых клещах появился продолговатый остроконечный предмет.
   – Зуб котолака! – воскликнул Дарон.
   Ксин поднес добычу к глазам…
   – С каких это пор у котолаков железные зубы? – язвительно спросил он.
   Дарон выхватил у него клык и тщательно оглядел.
   – В самом деле… – выдохнул он.
   Они долго молча передавали его из рук в руки.
 
   Лязг оружия, шелест одежд и шаги многих людей раздались на лестнице, ведшей в выделенные истребителям комнаты. Впереди шел Ксин в окружении своих гвардейцев, за ними Дарон с Зереном и полутора десятками дружинников. Процессию замыкали двое одетых в черное урядников и судебный писарь с рулоном бумаг под мышкой, пучком перьев и чернильницей в руках.
   – Открывайте, падаль! – Дверные доски задрожали от могучих пинков Ксина.
   Щелкнул засов, и в возникшей щели появилось лицо одного из истребителей.
   – Чего… – слова застряли у него в горле, когда он узнал Ксина.
   – Впусти, у меня дело к Берту…
   Тот презрительно скривился.
   – Брат Берт не привык беседовать с такими… – Он многозначительно посмотрел на Ксина. – Проваливай, ублюдок! – он попытался захлопнуть дверь.
   – Милан… – коротко бросил Ксин.
   Дюжий, словно медведь, гвардеец вырвался вперед и быстрым толчком обеих рук проложил дорогу командиру. Истребитель, будто из катапульты, вылетел на середину комнаты, и, прежде чем он успел обрести равновесие, Милан со всей силы ударил его в лицо. Тот зашатался, но солдат не дал ему упасть.
   Он молниеносно схватил истребителя за одежду, притянул к себе и, держа за воротник, нанес два быстрых удара открытой ладонью наотмашь и снова поставил его перед Ксином.
   – Где Берт? – последовал вопрос.
   Тот не мог говорить, кровь из разбитого носа и губ обильно струилась по подбородку. Дрожащей рукой он показал на соседнюю дверь.
   Котолак многозначительно кивнул, и Милан, отшвырнув истребителя, будто мешок, к стене, с разбегу прыгнул на дверь. Треск ломающихся петель смешался с поспешным топотом вбежавших за Ксином солдат.
   – Обыскать все! Проверить каждый угол! – распорядился Дарон.
   Он остановился возле кузена.
   – Входим? – показал он на комнату Берта.
   Котолак молча кивнул.
   Глава истребителей как раз поднимался с пола, потирая челюсть. Милан стоял над ним, чуть расставив ноги, и готовился нанести новый удар.
   – Хватит, отойди, – удержал его Ксин.
   Гвардеец отступил в сторону. Берт встал, цепляясь за стену, и тяжело оперся о нее.
   – Чего вам надо? – с ненавистью прохрипел он.
   – В замке по ночам охотится какая-то новая тварь, – медленно проговорил Дарон. – Раны наносит такие же, как котолак, но клыки у нее стальные. Мы решили, что вы наверняка что-то об этом знаете…
   – С чего бы это?! – в голосе Берта явно почувствовались беспокойные нотки.
   – Об этом мы сейчас узнаем. Будь терпелив, – Дарона переполняло некое ледяное сладострастие, от которого вставали дыбом волосы на затылке.
   Ксин молча смотрел на Берта, не отрывая от него взгляда.
 
   В комнату с достоинством вошли оба судьи и писарь. Последний беззаботно сбросил со стола лежавшие там предметы и начал раскладывать на нем собственные орудия труда.
   – Господин, мы нашли! – внезапно крикнул вбежавший дружинник. В руках у него было нечто, что он сразу же отдал Дарону.
   – Ну вот, пожалуйста… – пробормотал Дарон, показывая всем таинственный предмет. Это была сделанная из железа имитация когтей, насаженная на не слишком длинный деревянный черенок, дополнительно утяжеленный свинцовым покрытием.
   – Что-то не похоже это на гребень… – он повернулся к Берту, – на чесалку для спины тоже… единственное, что можно этим сделать, – основательно пораниться. О! Тут даже, как я вижу, кровь есть… – Он положил когтистое орудие возле бумаг писаря, который уже довольно долго скрипел пером по первой из страниц.
   Вскоре другой солдат принес подобное же орудие. Оно отличалось от предыдущего только тем, что ряд из четырех стальных крючьев был загнут в противоположную сторону, то есть влево.
   Лицо истребителя приобрело пепельный цвет.
   – Хватит искать, уже не нужно! – послышался решительный голос Зерена, а мгновение спустя появился он сам, держа в руках какое-то странное устройство.
   Берт судорожно сглотнул слюну.
   – Ну, вот и все, – сообщил управляющий, – это пасть нашей твари. – Он искоса посмотрел на стоявшего у стены.
   Он медленно и тщательно продемонстрировал работу устройства: когда он двигал двумя рычагами, пара стальных челюстей – точная копия пасти котолака – открывалась и закрывалась с металлическим лязгом.
   – Хорошо смазано, – заметил он, – ничуть не скрипит! Вот только одного зуба недостает… – добавил он.
   Ксин раскрыл сжатый кулак.
   – Не этого ли? – Он протянул руку.
   Зерен примерил.
   – Сидит как влитой…
   В следующее мгновение раздался тихий протяжный звон. Котолак извлек меч и не спеша подошел к Берту. Острие клинка коснулось основания гортани истребителя.
   – И это тебя прислали, чтобы ты защищал людей от творений Онно…
   – Не осмелишься… – тот не сводил глаз с блестящей полосы стали, холод которой ощущал на горле.
   – Почему?.. – спросил котолак. – Я всегда убиваю чудовищ…
   – Человечность, твоя величайшая гордость, тебе не позволит!
   Рука Ксина совершила плавное движение вперед.
   – Ошибаешься, Берт, ведь я не человек… Не для тебя.
   В выпученных до предела глазах истребителя, прежде чем те погасли, мелькнуло выражение ужаса. Он понял…
   Тонкая струйка крови вытекла из уголка застывшего в смертельной гримасе рта. Вторая, пошире, потекла по канавке вдоль клинка.
   Котолак шагнул назад и опустил поднятый меч, а тело Берта с грохотом рухнуло на каменный пол.
   – Ты отобрал хлеб у палача, – сухо заметил Дарон.
   – Нет, – возразил Ксин, – это работа не палача, но истребителя, – с нажимом сказал он.
   Взяв у писаря чистый лист, он вытер им окровавленный клинок.
   – Осталось еще пятнадцать, – напомнил Зерен.
   – Выясните, сколь велико участие каждого из них, – обратился Дарон к судьям, – и прикажите шкуру живьем сдирать, если говорить не захотят.
   – Скажите, уважаемый, каков должен быть приговор? – спросил один из судей.
   Дарон задумался.
   – Тех, что собственноручно участвовали в убийстве наших, – на кол. Тех, кто помогал как-то иначе, – повесить, а тем, кто только знал, но не донес, если таковые будут, по две сотни палок и вон из города, – закончил он и посмотрел на Ксина. – Идем, здесь нам больше делать нечего.
   Выходя, они прошли через первую комнату, в которой ждали под стражей своей очереди связанные истребители. Ксин молча прошел мимо. Дарон тоже ничего не сказал, лишь на мгновение остановился, посмотрел на них и сплюнул.
   Оба кузена расстались сразу же за порогом. Ксин вернулся к себе.
   – Все закончилось? – спросила Ханти, вставая ему навстречу.
   – Для нас – да, но для некоторых этот день еще только начинается… – сказал он, обнимая ее за талию, и склонился к ней. – Устал я… – добавил он.
   – Месть – тяжкое дело, правда? – Она отступила, чтобы посмотреть ему в глаза. – Я знаю, ты его убил…
   – Не из мести, – возразил Ксин, – вчера я решил, что уничтожу эту тварь. Вот только тогда я думал о себе…
   – Понимаю. Значит, у тебя не было причин для пощады…
   – Да.
   Он взъерошил пальцами ее волосы.
   – Хватит об этом, я хочу забыть. Все кончено.
   Он немного помолчал.
   – Знаешь, мне тебя так не хватало все эти недели…
   – И мне… но, погоди… – она ловко увернулась, – ты ведь что-то говорил насчет того, что устал?
   – Но не настолько, .. – он догнал ее одним прыжком, – от меня не сбежишь!
   – Вовсе не собираюсь. – Она забросила руки ему на шею.
   Одной рукой он невольно погладил ее бедро.
   – Что это?.. – Удивленный, он еще раз коснулся платья. – У тебя под ним ничего нет?
   – А что, надо? Как раз сейчас… – Она прижалась к нему всем телом.
   – Ах ты… – Он толкнул ее на сундук с бельем.
   – Что – я?.. – Ее ресницы жалобно затрепетала.
   Она медленно приподнимала платье: ступни, лодыжки, колени, бедра, выше… Мгновение он смотрел на нее словно зачарованный и вдруг прыгнул к ней с тигриным блеском в глазах.
   Она сразу же присела на сундук и быстро подняла ноги, опираясь пятками о край. Она уже была готова, ждала его…
   – Вхо-о-ди… – продышала она ему в лицо, – скорее…
   Он протянул к ней руку, другой возясь с застежками плаща. Она задрожала, шипя как от ожога. Желание затмило разум, словно кувшин крепкого вина. Он отчаянно ласкал ее, одновременно возясь с упрямой пряжкой на поясе. Наконец она расстегнулась – он был свободен! Ханти напряглась, чтобы его принять… и тогда…
   Стук кулаками в дверь сковал льдом разгоряченную кровь в жилах.
   – Господин, откройте! – орал какой-то слуга.
   – Что там такое?! – рявкнул Ксин, готовый совершить уже второе за этот день убийство.
   – Пирийцы через реку перешли, деревни жгут, людей режут. Хозяин приказал всем, кто может сражаться, садиться в седло.
   – Передай, что я сейчас приду! – крикнул в ответ котолак, поправляя одежду.
   – Ксин… – послышался жалобный голос, – а я?..
   – Помоги доспехи надеть!
   – Что?! – Она вскочила на ноги. – Со мной ты уже не считаешься?
   – Женщина… – раздраженно сказал он, вытаскивая панцирь, – сейчас не время!
   – Нет, так нет! – рассерженно крикнула Ханти, выбегая из комнаты.
   Грохнуло, аж задрожали стены.
   – А, чтоб тебя… – Он не закончил фразу, вынужденный придержать какой-то ремень зубами.
   Во всем замке царила лихорадочная суматоха. Готовили оружие, надевали кольчуги и седлали коней. В корчме же заткнули все бочки, а корчмарь с помощниками принялись молниеносно приводить в чувство тех солдат, кто был неспособен подняться. В ход пошли смазанные маслом перышки и ушаты с водой…

ДЕТИ ОННО

 
   Солнце уже несколько часов назад покинуло зенит и не спеша, торжественно, опускалось к серой линии горизонта. Еще не стемнело, но тени значительно удлинились, далеко опережая отбрасывавших их всадников, которые, подобно серо-стальной, меняющей форму туче, мчались по зеленой степи. Трое других приближались к ним с противоположной стороны. Вскоре они встретились, и новоприбывшие собрались вокруг возглавлявшего войско Дарона.
   – Они в двух милях отсюда! – крикнул один из разведчиков.
   – Их сотни четыре, – добавил второй.
   – В самый раз для нас… – пробормотал Дарон, – Присоединяйтесь.
   – Это еще полбеды, – обратился он к ехавшему рядом Ксину. – От пирийцев всего можно ожидать. Иногда их трое, а иногда – тридцать тысяч. Одному дьяволу известно, когда и что им в башку ударит!
   – Какую выбираешь тактику? – спросил котолак.
   – Э, да что там, – Дарон махнул рукой, – тактика! Умное слово из рыцарской школы… Здесь, Ксин, провинция, и никто из них, – он широким жестом обвел свое войско, – ни о чем таком не слышал. С тех пор как пирийский легион перебрался в Кемр, никто уже в боевые порядки не играет, лезут толпой на толпу, и лучшие остаются в живых – вот и вся философия.
   – Мне еще так сражаться не приходилось, – заметил Ксин.
   – Да, это не ронийские наемники на службе Кара… Вот это были противники! – мечтательно проговорил Дарон. – Ты был под Иинтой через месяц после истории с островитянами? Когда Ормед думал, что мы слишком ослаблены?
   – И там, и под Радвой, и всю нандейскую кампанию, – ответил Ксин.
   – Но Иинта… там мы им показали по-настоящему…
   – Не сказал бы, что мне пришлось тогда применить свои силы. Почти всю битву я простоял с руками за спиной.
   – Ты был в охране Редрена?
   – Именно, – кивнул Ксин, – только один раз, казалось, начинается что-то интересное, когда Адмис, обходя слева, бросил прямо на нас легкую ледейскую конницу, но ничего из этого не вышло, лучники их разогнали. Мы двинулись лишь тогда, когда карийцы уже бежали сломя голову.
   – Это моя работа! – воскликнул Дарон. – Я как раз там был, командовал когортой во время последней атаки. Три тысячи панцирной конницы… Понимаешь, какая это мощь? Пять линий ронийской пехоты смело в мгновение ока!
   – Видел, а как же! – уважительно сказал Ксин. – Вы их так в песок втоптали, что даже могил потом копать не пришлось, хватило землей сверху присыпать…
   – Да, это была битва каких мало… – мечтательно про говорил Дарон. – Да что там! – внезапно воскликнул он, ударив кулаком по железному набедреннику. – Устроим пирийцам небольшую Иинту, что скажешь?
   – Ты же сам говорил… – удивился Ксин, – что они строя не удержат?
   – Здесь человек пятьдесят из тех, что были там со мной, да еще и твои. Расставим их вдоль всей линии, а остальные будут их прикрывать.
   – Может быть
   – Ну, тогда… – Он поднял руку. – Стоять! Всем стоять! Стоять, я сказал!
   Раздались громкие крики.
   Оба натянули поводья и свернули в противоположные стороны, преграждая путь остальным. Беспорядочно двигавшаяся толпа в конце концов замедлила ход и остановилась.
   – Выстроиться в две шеренги, голова к голове, ну! – надрывался Дарон.
   Солдаты, удивленно переглядываясь, начали неуклюже исполнять команду. Видя, что происходит, Дарон и Ксин ворвались в толпу и, ругаясь на чем свет стоит, принялись наводить порядок. Более опытные солдаты вместе с гвардейцами Ксина тотчас же пришли им на помощь. Вскоре воцарилась всеобщая суматошная толкотня, а над толпой носились приказы, яростные ругательства и ржание лошадей. Казалось, план Дарона потерпел полную неудачу, однако в конце концов удалось выстроить отряд в две более или менее ровные линии.
   – Ну что ж, неплохо. – Дарон посмотрел на свою небольшую армию.
   – До тех пор, пока они не тронутся с места, – охладил его пыл Ксин, – ни люди, ни животные к таким забавам не приучены…
   – Ничего не поделаешь, пусть будет что будет! – Дарон неторопливо махнул рукой.
   Ряд всадников зашевелился и начал двигаться вперед.
   – Медленнее! Следите друг за другом!
   Ксин и Дарон носились туда и обратно, сдерживая или подгоняя недисциплинированных воинов.
   Они преодолели таким образом шагов пятьсот, и строй все еще держался, даже несколько выровнялся. Лошади начали идти увереннее. Движение несколько ускорилось, и вдруг от правого фланга оторвались трое растерявшихся всадников. Дарон помчался туда синий от ярости, после чего, громко объяснив им все мрачные последствия их неправомерного поступка, сразу же загнал их на место.
   – Перед атакой придется следить за обоими флангами, – сказал он Ксину, когда они снова встретились.
   – Да, – согласился котолак, – там легче всего потеряться.
   Они выехали далеко вперед и внимательно осмотрели свое творение.
   – Не стоит и мечтать, что они сумеют удержаться в строю хотя бы на мгновение после первой стычки, – сказал Дарон, – но если они хотя бы ударят так, как сейчас стоят, тоже будет неплохо…
   – Строй – это не беспорядочная толпа, – признал его правоту Ксин, – своя сила в нем есть, а неуправляемую орду он раздавит, словно кулак нос, – он слегка усмехнулся, – если, конечно, противники раньше не разбегутся… – с сомнением добавил он.
   Дарон посмотрел вдаль.
   – Сейчас будет их видно, – пробормотал он. – Ты знаешь, что недавно они научились ковать железо? Пока что у них это плохо получается – оружие постоянно то слишком мягкое, то слишком хрупкое. Потом, однако, кто знает… Два, три года… я предпочел бы, чтобы меня здесь уже не было. Напомни о том королю… – Он искоса посмотрел на Ксина.
   – Не забуду, – обещал котолак.
   – Чтобы, однако, они не научились этому слишком рано, я приказал всем кузнецам поселиться в городах, – продолжал Дарон, – так что из деревень они никого уже не похитят. Крестьяне меня за это проклинают на чем свет стоит, потому что…
   – Что это? – неожиданно прервал его Ксин, показывая направо.
   Далеко в стороне, чуть позади за идущим войском, появлялись и исчезали в высокой траве какие-то бегущие тени. Их было довольно много. Ксин и Дарон свернули, чтобы приглядеться получше.
   – А, это… волки, одичавшие собаки и прочее зверье, – пояснил Дарон. – Они уже давно знают, что там, куда идут солдаты, можно найти кое-что съестное. Сегодня вечером их тоже ждет отменный ужин. Здесь, на пограничье, ночи после сражений всегда принадлежали им…
   Ксин напряг зрение: среди зверей мелькала какая-то другая тень… Что-то привлекло к ней его внимание. Он узнал очертания человека и в то же мгновение осознал, какое именно ощущение он испытывал уже некоторое время.
   – Да ведь там волколак! – изумленно воскликнул он.
   – Вполне возможно, – согласился Дарон, – эти степи, похоже единственное место во всем Суминоре, где никто их не преследует. Я думал, что ты об этом уже слышал. Если рядом такая бестия – можешь быть уверен, ни один раненый пириец к своим не вернется… Как видишь, у нас есть разные способы отбить у них охоту к набегам. Когда-то якобы пытались поселить здесь упырих, но пирийцы без труда перебили их за один день. Другое дело – волколак, уж он-то сумеет спрятаться… Но где он, не вижу?
   – Еще дальше, позади стаи, – ответил Ксин.
   – Ну да, сейчас же не полнолуние, и ему за ними не угнаться. Смотри, там! – Он неожиданно повернулся.
   Не дальше чем в тысяче шагов от них из моря колеблющейся травы вынырнуло множество всадников. Расстояние быстро сокращалось.
   – Увидимся после битвы! – крикнул Дарон, сворачивая в сторону солдат.
   Они поспешно вернулись каждый на свой фланг и выровняли уже несколько распавшийся строй.
   Фаланга конницы мерной рысью двинулась вперед. Крики командиров задавали ей темп и ритм. Сотни копыт размеренно стучали о землю. Топот усилился, когда они перешли на галоп…
   Ветер разнес над степью вой пирийцев. Их низкорослые лошадки напряглись, вытянув вперед головы. Уши их были прижаты, и на всем скаку развевались светлые гривы.
   Толпа дикарей мчалась прямо на рыцарей. Пирийцы разбились на множество групп, которые, вытянувшись, словно языки пламени, неслись вперед, чтобы поглотить суминорцев.
   Навстречу им галопом мчалась живая стена. Блеск серебристого пламени охватил ее, когда солдаты подняли мечи. Боевой клич вырвался из их глоток, пробудив зверя, спавшего в закоулках души.
   Ощущение единства и силы заполнило мозги и сердца, соединив их в единый, летящий с бешеной скоростью монолит. Топот копыт стал гимном мощи и силы! Боевой пыл достиг своего апогея.
   Первые группы пирийских всадников были смяты и раздавлены с ходу.
   Вал железа и копыт с легкостью прокатился по ним, расплющил и помчался дальше. Остальные столпились перед фронтом суминорцев, и вскоре вся варварская орда сбилась в мешанину коней и людей, которая лишь своей массой сдерживала наступающих солдат. Дальнейший путь приходилось прорубать…
   Лязг железа и вопли достигли ушей спокойно сидевших хищников. Все облизывались, предвкушая поживу, и жадно сверкали глазами.
   Запыхавшийся человек, тяжело дыша, подбежал к ним и присел рядом со стаей…
   За мгновение до первой стычки душа сотника Аллиро как будто пребывала где-то далеко. Он отпустил поводья, сжав обеими руками древко опиравшейся о грудь алебарды. Глаза его были закрыты, а на лице застыло странное выражение. Казалось, он не замечал несшей его обезумевшей стихии…
   Внезапно, когда в десяти шагах перед ним появились трое пирийских воинов, Аллиро приподнялся в стременах. Движение это, сперва медленное, завершилось с быстротой молнии. Хриплый рев пробился сквозь всеобщий шум. Алебарда, поднятая резким замахом рук, описала короткую дугу назад, а обученный конь, прижав уши и вытянув голову, прыгнул вперед. Могучее лезвие обрушилось с адским свистом.
   Блеск стали, вопль, хрип и красные брызги. Троих пирийцев, в том числе одного вместе с конем, смело наземь. У одного, словно шапка, слетела верхушка черепа. Двое других лишились собственных внутренностей, а конь свалился с перерубленным хребтом.
   Старый мастер уже снова стоял в стременах. Его оружие обрушилось на новых врагов, словно гром с ясного неба. Длина древка определяла радиус смертоносного круга…
   На правом фланге свирепствовал опьяненный схваткой Ксин. Он пробивался вперед, безжалостно уничтожая все на своем пути, и ни один пириец не в силах был ему противостоять. Крики агонии сопровождали каждый взмах его когтистой лапы. Он охотился, словно кот в мышином гнезде, – не было спасения для пирийца, на которого упал блеск его зеленых глаз…
   Вертикальные зрачки метали смертоносные искры. Ему, зверю-демону, здесь не было равных…
   Находившийся далеко от поля боя волколак, не спуская глаз со сражающихся, облизал пересохшие губы и нервно поскреб в затылке.
   Какая-то самка поднялась с травы и, неуверенно приблизившись, заискивающе положила морду ему на колени…
   В самой гуще сражения гвардеец Милан налетел прямо на пирийца, которого понесла обезумевшая лошадь. Оба увидели друг друга лишь в последний момент. Милан оказался проворнее, но времени, чтобы поднять меч, у него уже не было. Он успел лишь подставить клинок, противник напоролся на широкое лезвие, пронзившее его насквозь, и ударился грудью о рукоять. Их лица оказались в пол пяди друг от друга…
   Дикарь плюнул ему кровью в глаза.
   Эти события и тысячи иных эпизодов, порой длившихся лишь мгновение, произошли в течение неполного получаса. Дольше пирийцы не выдержали.
   Несколько первых беглецов увлекли за собой всех остальных, и вскоре оставшиеся в живых спасались бегством из устроенного кузенами Ферго ада.
   Толпа варваров, до сих пор сдерживавшая рыцарей, распалась во многих местах, и дружина Дарона перелилась через нее, словно вода через проломы в плотине. Началась отчаянная погоня, но пирийские лошади показали свое превосходство, унося своих легко одетых наездников далеко вперед от закованных в железо суминорцев. Однако те гнались за ними до самой Кремневой реки, а там дело довершили лучники, собрав урожай среди переправлявшихся через реку пирийцев.
   Обе группы какое-то время грозили друг другу с противоположных берегов, после чего разошлись в разные стороны. Пирийцев вернулось назад меньше половины…
   Ксин и Дарон ехали в окружении своих солдат. Радостных возгласов, несмотря на победу, слышно не было. Больше всего это удивляло привыкших к празднованию своих триумфов гвардейцев, которые, сбившись в тесную группу, удивленно смотрели на своих товарищей. Те же производили впечатление утомленных тяжелой работой ремесленников. Задумчивость преобладала над радостью. Для них это была лишь еще одна битва, которую они сумели пережить. Они знали, что рано или поздно придет время последней, с которой они вернутся привязанными, словно мешки, к седлам…
   Слишком долго продолжалась безнадежная череда набегов, ответных ударов, засад, стычек и поражений. Ксин понял, почему Дарон так хотел вернуться в Катиму, – ссылка в эти края была смертным приговором, отложенным на неопределенное время…