Страница:
Она в ответ улыбнулась: отец никогда и пальцем не тронул ее.
— Король признал наследником Эшлингфорда Оливера, а не Лайма Фока, — шепотом сообщила женщина.
— Да, мне уже сказали.
— Теперь ты понимаешь, почему я боюсь за сына?
Гемфри Рейнард покосился на Лайма.
— Понимаю. Но для меня остается загадкой, почему этот человек спас тебя, хотя вполне мог бросить в городских трущобах на произвол судьбы.
— Я тоже не понимаю.
Отец тряхнул головой.
— Если бы меня не задержали на обратной дороге в Лондон…
— Но каким образом вас задержали? И почему?
Он некоторое время молчал, не решаясь ответить.
— Ах, дочка, мне горько признаться, но задержка возникла не по дороге в Лондон, а по дороге из Лондона.
— Но что означают ваши слова?
— Письмо попало ко мне слишком поздно.
— Но почему? Оно ведь было послано прямо в дом лорда Тайбервилля.
Гемфри Рейнард нерешительно переступил с ноги на ногу.
— Верно. Но когда оно прибыло, меня там не было. А когда оно, наконец, настигло меня… — он беспомощно развел руками. — Только вернувшись в Розмур, я узнал, что ты давно покинула его.
Как же она не догадалась сразу?
— Снова азартные игры? — прямо спросила Джослин.
Отец пожал плечами.
— Это у меня, видимо, в крови. Ты же знаешь, я…
— Пойдемте, леди Джослин, — позвала королева с лестницы. — Нам о многом нужно успеть поговорить до ужина.
Гемфри Рейнард решил воспользоваться тем, что жена короля позвала его дочь, и прекратил неприятные объяснения.
Покорно кивнув головой в знак согласия, Джослин бросила прощальный взгляд на покрытое глубокими морщинами лицо отца.
— Вы ведь прямо сейчас отправитесь к Оливеру, не правда ли? — с надеждой в голосе спросила она.
— Конечно, — по-дружески пожав руку дочери, пообещал он. — Не волнуйся за мальчика, Джосси.
Но Джослин как мать вряд ли могла не переживать из-за ребенка. Сын был смыслом ее жизни. Отстранившись от отца, она неторопливым шагом направилась к лестнице, ведущей в покои королевы. Ей очень хотелось взглянуть на Лайма, но усилием воли женщина сдержала свой неуместный порыв. Однако не успела она сделать и нескольких шагов, как тот сам окликнул ее.
— Леди Джослин!
Молодая вдова остановилась и оглянулась.
— Что вам угодно, сэр Лайм?
Он отодвинулся от стены, на которую опирался спиной, но не сделал ни шага вперед.
— Я всегда держу данное слово.
Его глаза горели странным огнем. Нет, это был не гнев, а какое-то другое, еще неведомое Джослин чувство.
Но почему не гнев? Неужели Лайм Фок не пришел в ярость из-за того, что король Эдуард не наказал ее за неповиновение?
— Данное слово? — переспросила она.
— Да, — подтвердил он, затем обратился к Гемфри Рейнарду: — Я провожу вас до монастыря.
К великому огорчению молодой матери, ее отец не стал возражать, хотя Лайм Фок предложил свою помощь так решительно, что вряд ли можно было отказаться.
Ступив на лестницу, Джослин последовала за благоуханием, исходившим от королевы. Но в следующее мгновение, осененная догадкой, остановилась, как вкопанная. Напоминая о данном слове, Лайм, несомненно, подразумевал обещание, данное в темном переулке Лондона, о том, что ни с ней, ни с Оливером ничего не случится. Она тяжело вздохнула. Как бы ей хотелось верить ему!
Погрузившись в раздумья, Джослин не замечала, куда идет и где находится до тех пор, пока жена Эдуарда не открыла дверь и не ввела ее в комнату, богатое убранство которой ослепляло.
— Мои покои, — объявила Филиппа и повернулась к гостье. Тем временем юная служанка осторожно сняла с ее плеч накидку, отороченную горностаем. — И комната, где вы останетесь до отъезда из Лондона.
Джослин чуть не задохнулась от изумления. Боже, неужели ей выпала честь остановиться на ночлег у самой королевы?! Когда служанка сняла накидку и с нее, она заметила в дальнем углу комнаты несколько изысканно одетых женщин, собравшихся возле горящего камина. Хотя каждая из них держала в руках иглу и лоскут ткани, они, казалось, были больше заняты разговором, чем вышивкой.
— Я горжусь оказанной мне честью, Ваше Величество, — растерянно проронила Джослин, — но по приказу короля мне уже отвели отдельную комнату.
— Забудьте о ней. Теперь вы останетесь здесь.
Неужели Лайм оказался прав? Неужели жена короля тоже подозревала что-то? Бедняжка затрепетала от недоброго предчувствия. Значит, Эдуард намеревался посетить ее в той комнате? Возможно, что Филиппа даже думает, что Джослин сама дала повод королю. Ей отчаянно хотелось отвести от себя подозрения, но, не зная, как это сделать, она просто сказала:
— Благодарю от всего сердца, Ваше Величество.
Королева, улыбнувшись, обратилась к служанке, державшей в руках ее накидку:
— Распорядитесь принести воду, — приказала она, — леди Джослин желает принять ванну.
До настоящего момента молодая вдова не думала о своей внешности. Боже, в каком виде она предстала перед королевской четой! И теперь, к тому же, ей выпала честь познакомиться с самыми благородными дамами Англии!
— Сейчас я представлю вас, — сказала Филиппа и отошла от гостьи.
Джослин торопливо окинула взглядом свое платье. Оно, правда, выглядело лучше, чем накидка, туфли и прическа, однако и на нем остались следы ее безрассудного путешествия по грязным улицам Лондона.
— Боюсь, я не могу предстать перед ними в таком виде, — смущенно проронила она.
— Ах, детка, — отозвалась королева с таким видом, словно разговаривала с неразумной дочерью, — просто улыбнитесь, и никто ничего не заметит.
Сильно сомневаясь, что Филиппа права, Джослин вслед за ней направилась к камину.
— Дамы, — обратилась к женщинам королева.
Те, услышав голос жены Эдуарда, мгновенно оглянулись. На их лицах застыло выражение удивления. Затем они встали с кресел и, низко склонившись в поклоне, вполголоса поприветствовали королеву.
— У нас сегодня гостья, дамы, — объявила Филиппа. — Леди Джослин Фок. Скоро она станет хозяйкой Эшлингфорда, так как ее сына признали наследником.
— Эшлингфорда? — переспросила одна из них. — Значит, его унаследовал не тот незаконнорожденный ирландец?
Королева слегка поморщилась.
— Никто не знал, что барон Мейнард Фок несколько лет назад женился на леди Джослин. Так как их сын еще очень мал, баронством, как и при жизни брата, будет управлять сэр Лайм.
Осведомленность Филиппы поразила Джослин. Что же еще она знала?
Раздумья молодой вдовы прервала очень юная — ей, наверное, было не больше шестнадцати лет — симпатичная девушка. Склонившись к самой старшей из присутствующих дам, она достаточно громко, чтобы ее услышали все, прошептала:
— Жаль, что этому ирландцу не досталось баронство. Он красив и мог бы стать прекрасным мужем.
Одна из женщин, сгорая от любопытства, спросила:
— Вы его видели?
Щеки юной дамы покрылись румянцем смущения.
— Только… издалека.
— И как же вам это удалось, леди Седра? — с явным неодобрением в голосе поинтересовалась королева.
Застигнутая вопросом госпожи врасплох, леди Седра виновато прикусила нижнюю губу и смущенно уставилась на свои руки.
— Ах, моя госпожа, честно говоря, я не собиралась подслушивать ваш разговор с сэром Лаймом. Но когда сегодня утром я разыскивала вас в саду, я стала невольной свидетельницей вашей беседы.
Так вот, оказывается, какое дело задержало Лайма во дворце!
— И все же вам следовало сообщить нам о своем присутствии, — по-матерински ласково пожурила девушку королева. — Настоящая леди не должна подслушивать чужие разговоры.
Леди Седра с виноватым видом опустила голову.
— Надеюсь, я заслужу ваше прощение.
Несколько мгновений королева смотрела на нее, затем, шагнув к ней, подняла ее голову.
— Я хочу, чтобы вы запомнили мои слова. Если забудете, это не принесет вам ничего хорошего.
— Я запомню, Ваше Величество.
Филиппа снова улыбнулась и, как будто ничего не произошло, начала знакомить Джослин с дамами.
— Леди Седру вы уже знаете. — Указав на нее кивком головы, жена Эдуарда продолжала: — Это леди Эмили, рядом с ней — леди Джастина, а это леди Эллен-старшая и леди Эллен-младшая.
Две Эллен. Мать и дочь? Нет, хотя одна из них действительно выглядела старше другой, разница в их возрасте не составляла больше четырех-пяти лет.
— Они сестры, — словно прочитав мысли гостьи, пояснила королева. — Их матери очень нравилось имя Эллен.
— Но почему леди Джослин в таком виде? — поинтересовалась леди Эмили, высокая женщина с овальным лицом.
Лукаво подмигнув гостье, Филиппа ответила:
— О, эта дама любит таинственные путешествия и приключения. Она решила самостоятельно осмотреть город.
— О… Боже! — воскликнула леди Седра, заглушив удивленные вздохи других дам. — Одна?!
Королева усмехнулась.
— Видите ли, ей не хватило времени, чтобы найти подходящего спутника для путешествия. Ведь она мать несовершеннолетнего владельца Эшлингфорда, поэтому уже завтра утром леди Джослин отправится с сыном в поместье.
Сердце молодой вдовы затрепетало. Неужели им с Оливером придется поехать прямо в свой новый дом? Неужели они уже не вернутся в любимый Розмур?
— Смею заметить, что леди Джослин — отчаянная женщина, — с откровенным пренебрежением фыркнула леди Эмили. — Разве может леди прийти в голову мысль покинуть дворец без сопровождения? Лично я ни за что на свете не решилась бы на это.
Приблизившись к ней, жена Эдуарда ласково потрепала ее по щеке.
— А разве может леди принять предложение какого-нибудь негодяя и тайком прийти к нему на свидание, назначенное под лестницей, а? — Леди Эмили густо покраснела. — Но хватит об этом, — решительно заявила Филиппа и перевела взгляд на Джослин. — Снимите одежду и отдайте се леди Джостине, а немного позже дамы помогут принять вам ванну.
Джослин растерялась: ей никогда еще не приходилось раздеваться в присутствии кого-нибудь, кроме своей служанки.
— Можете надеть мой халат, пока не принесут воду, — великодушно предложила жена властелина Англии, поняв причину ее смущения.
— Благодарю вас, Ваше Величество.
— Я помогу ей вымыть волосы, — любезно заявила леди Седра.
— А я почитаю для гостьи, пока она будет принимать ванну, — вызвалась леди Эллен-младшая.
— А я? — Леди Эллен-старшая передернула плечами. — Ах, похоже, для меня дела не осталось. В таком случае я, пожалуй, прогуляюсь по саду.
— Нет, вы с Эмили поможете мне, — запротестовала королева.
Женщины почтительно склонили головы.
— Да, конечно, Ваше Величество.
— Приятного купания, леди Джослин, — пожелала Филиппа. — Мы поговорим с вами позднее.
Повернувшись, она в сопровождении Эмили и Эллен-старшей покинула комнату.
Джослин начала неторопливо раздеваться, раздумывая над тем, о чем же хочет поговорить с ней королева.
Глава 9
— Король признал наследником Эшлингфорда Оливера, а не Лайма Фока, — шепотом сообщила женщина.
— Да, мне уже сказали.
— Теперь ты понимаешь, почему я боюсь за сына?
Гемфри Рейнард покосился на Лайма.
— Понимаю. Но для меня остается загадкой, почему этот человек спас тебя, хотя вполне мог бросить в городских трущобах на произвол судьбы.
— Я тоже не понимаю.
Отец тряхнул головой.
— Если бы меня не задержали на обратной дороге в Лондон…
— Но каким образом вас задержали? И почему?
Он некоторое время молчал, не решаясь ответить.
— Ах, дочка, мне горько признаться, но задержка возникла не по дороге в Лондон, а по дороге из Лондона.
— Но что означают ваши слова?
— Письмо попало ко мне слишком поздно.
— Но почему? Оно ведь было послано прямо в дом лорда Тайбервилля.
Гемфри Рейнард нерешительно переступил с ноги на ногу.
— Верно. Но когда оно прибыло, меня там не было. А когда оно, наконец, настигло меня… — он беспомощно развел руками. — Только вернувшись в Розмур, я узнал, что ты давно покинула его.
Как же она не догадалась сразу?
— Снова азартные игры? — прямо спросила Джослин.
Отец пожал плечами.
— Это у меня, видимо, в крови. Ты же знаешь, я…
— Пойдемте, леди Джослин, — позвала королева с лестницы. — Нам о многом нужно успеть поговорить до ужина.
Гемфри Рейнард решил воспользоваться тем, что жена короля позвала его дочь, и прекратил неприятные объяснения.
Покорно кивнув головой в знак согласия, Джослин бросила прощальный взгляд на покрытое глубокими морщинами лицо отца.
— Вы ведь прямо сейчас отправитесь к Оливеру, не правда ли? — с надеждой в голосе спросила она.
— Конечно, — по-дружески пожав руку дочери, пообещал он. — Не волнуйся за мальчика, Джосси.
Но Джослин как мать вряд ли могла не переживать из-за ребенка. Сын был смыслом ее жизни. Отстранившись от отца, она неторопливым шагом направилась к лестнице, ведущей в покои королевы. Ей очень хотелось взглянуть на Лайма, но усилием воли женщина сдержала свой неуместный порыв. Однако не успела она сделать и нескольких шагов, как тот сам окликнул ее.
— Леди Джослин!
Молодая вдова остановилась и оглянулась.
— Что вам угодно, сэр Лайм?
Он отодвинулся от стены, на которую опирался спиной, но не сделал ни шага вперед.
— Я всегда держу данное слово.
Его глаза горели странным огнем. Нет, это был не гнев, а какое-то другое, еще неведомое Джослин чувство.
Но почему не гнев? Неужели Лайм Фок не пришел в ярость из-за того, что король Эдуард не наказал ее за неповиновение?
— Данное слово? — переспросила она.
— Да, — подтвердил он, затем обратился к Гемфри Рейнарду: — Я провожу вас до монастыря.
К великому огорчению молодой матери, ее отец не стал возражать, хотя Лайм Фок предложил свою помощь так решительно, что вряд ли можно было отказаться.
Ступив на лестницу, Джослин последовала за благоуханием, исходившим от королевы. Но в следующее мгновение, осененная догадкой, остановилась, как вкопанная. Напоминая о данном слове, Лайм, несомненно, подразумевал обещание, данное в темном переулке Лондона, о том, что ни с ней, ни с Оливером ничего не случится. Она тяжело вздохнула. Как бы ей хотелось верить ему!
Погрузившись в раздумья, Джослин не замечала, куда идет и где находится до тех пор, пока жена Эдуарда не открыла дверь и не ввела ее в комнату, богатое убранство которой ослепляло.
— Мои покои, — объявила Филиппа и повернулась к гостье. Тем временем юная служанка осторожно сняла с ее плеч накидку, отороченную горностаем. — И комната, где вы останетесь до отъезда из Лондона.
Джослин чуть не задохнулась от изумления. Боже, неужели ей выпала честь остановиться на ночлег у самой королевы?! Когда служанка сняла накидку и с нее, она заметила в дальнем углу комнаты несколько изысканно одетых женщин, собравшихся возле горящего камина. Хотя каждая из них держала в руках иглу и лоскут ткани, они, казалось, были больше заняты разговором, чем вышивкой.
— Я горжусь оказанной мне честью, Ваше Величество, — растерянно проронила Джослин, — но по приказу короля мне уже отвели отдельную комнату.
— Забудьте о ней. Теперь вы останетесь здесь.
Неужели Лайм оказался прав? Неужели жена короля тоже подозревала что-то? Бедняжка затрепетала от недоброго предчувствия. Значит, Эдуард намеревался посетить ее в той комнате? Возможно, что Филиппа даже думает, что Джослин сама дала повод королю. Ей отчаянно хотелось отвести от себя подозрения, но, не зная, как это сделать, она просто сказала:
— Благодарю от всего сердца, Ваше Величество.
Королева, улыбнувшись, обратилась к служанке, державшей в руках ее накидку:
— Распорядитесь принести воду, — приказала она, — леди Джослин желает принять ванну.
До настоящего момента молодая вдова не думала о своей внешности. Боже, в каком виде она предстала перед королевской четой! И теперь, к тому же, ей выпала честь познакомиться с самыми благородными дамами Англии!
— Сейчас я представлю вас, — сказала Филиппа и отошла от гостьи.
Джослин торопливо окинула взглядом свое платье. Оно, правда, выглядело лучше, чем накидка, туфли и прическа, однако и на нем остались следы ее безрассудного путешествия по грязным улицам Лондона.
— Боюсь, я не могу предстать перед ними в таком виде, — смущенно проронила она.
— Ах, детка, — отозвалась королева с таким видом, словно разговаривала с неразумной дочерью, — просто улыбнитесь, и никто ничего не заметит.
Сильно сомневаясь, что Филиппа права, Джослин вслед за ней направилась к камину.
— Дамы, — обратилась к женщинам королева.
Те, услышав голос жены Эдуарда, мгновенно оглянулись. На их лицах застыло выражение удивления. Затем они встали с кресел и, низко склонившись в поклоне, вполголоса поприветствовали королеву.
— У нас сегодня гостья, дамы, — объявила Филиппа. — Леди Джослин Фок. Скоро она станет хозяйкой Эшлингфорда, так как ее сына признали наследником.
— Эшлингфорда? — переспросила одна из них. — Значит, его унаследовал не тот незаконнорожденный ирландец?
Королева слегка поморщилась.
— Никто не знал, что барон Мейнард Фок несколько лет назад женился на леди Джослин. Так как их сын еще очень мал, баронством, как и при жизни брата, будет управлять сэр Лайм.
Осведомленность Филиппы поразила Джослин. Что же еще она знала?
Раздумья молодой вдовы прервала очень юная — ей, наверное, было не больше шестнадцати лет — симпатичная девушка. Склонившись к самой старшей из присутствующих дам, она достаточно громко, чтобы ее услышали все, прошептала:
— Жаль, что этому ирландцу не досталось баронство. Он красив и мог бы стать прекрасным мужем.
Одна из женщин, сгорая от любопытства, спросила:
— Вы его видели?
Щеки юной дамы покрылись румянцем смущения.
— Только… издалека.
— И как же вам это удалось, леди Седра? — с явным неодобрением в голосе поинтересовалась королева.
Застигнутая вопросом госпожи врасплох, леди Седра виновато прикусила нижнюю губу и смущенно уставилась на свои руки.
— Ах, моя госпожа, честно говоря, я не собиралась подслушивать ваш разговор с сэром Лаймом. Но когда сегодня утром я разыскивала вас в саду, я стала невольной свидетельницей вашей беседы.
Так вот, оказывается, какое дело задержало Лайма во дворце!
— И все же вам следовало сообщить нам о своем присутствии, — по-матерински ласково пожурила девушку королева. — Настоящая леди не должна подслушивать чужие разговоры.
Леди Седра с виноватым видом опустила голову.
— Надеюсь, я заслужу ваше прощение.
Несколько мгновений королева смотрела на нее, затем, шагнув к ней, подняла ее голову.
— Я хочу, чтобы вы запомнили мои слова. Если забудете, это не принесет вам ничего хорошего.
— Я запомню, Ваше Величество.
Филиппа снова улыбнулась и, как будто ничего не произошло, начала знакомить Джослин с дамами.
— Леди Седру вы уже знаете. — Указав на нее кивком головы, жена Эдуарда продолжала: — Это леди Эмили, рядом с ней — леди Джастина, а это леди Эллен-старшая и леди Эллен-младшая.
Две Эллен. Мать и дочь? Нет, хотя одна из них действительно выглядела старше другой, разница в их возрасте не составляла больше четырех-пяти лет.
— Они сестры, — словно прочитав мысли гостьи, пояснила королева. — Их матери очень нравилось имя Эллен.
— Но почему леди Джослин в таком виде? — поинтересовалась леди Эмили, высокая женщина с овальным лицом.
Лукаво подмигнув гостье, Филиппа ответила:
— О, эта дама любит таинственные путешествия и приключения. Она решила самостоятельно осмотреть город.
— О… Боже! — воскликнула леди Седра, заглушив удивленные вздохи других дам. — Одна?!
Королева усмехнулась.
— Видите ли, ей не хватило времени, чтобы найти подходящего спутника для путешествия. Ведь она мать несовершеннолетнего владельца Эшлингфорда, поэтому уже завтра утром леди Джослин отправится с сыном в поместье.
Сердце молодой вдовы затрепетало. Неужели им с Оливером придется поехать прямо в свой новый дом? Неужели они уже не вернутся в любимый Розмур?
— Смею заметить, что леди Джослин — отчаянная женщина, — с откровенным пренебрежением фыркнула леди Эмили. — Разве может леди прийти в голову мысль покинуть дворец без сопровождения? Лично я ни за что на свете не решилась бы на это.
Приблизившись к ней, жена Эдуарда ласково потрепала ее по щеке.
— А разве может леди принять предложение какого-нибудь негодяя и тайком прийти к нему на свидание, назначенное под лестницей, а? — Леди Эмили густо покраснела. — Но хватит об этом, — решительно заявила Филиппа и перевела взгляд на Джослин. — Снимите одежду и отдайте се леди Джостине, а немного позже дамы помогут принять вам ванну.
Джослин растерялась: ей никогда еще не приходилось раздеваться в присутствии кого-нибудь, кроме своей служанки.
— Можете надеть мой халат, пока не принесут воду, — великодушно предложила жена властелина Англии, поняв причину ее смущения.
— Благодарю вас, Ваше Величество.
— Я помогу ей вымыть волосы, — любезно заявила леди Седра.
— А я почитаю для гостьи, пока она будет принимать ванну, — вызвалась леди Эллен-младшая.
— А я? — Леди Эллен-старшая передернула плечами. — Ах, похоже, для меня дела не осталось. В таком случае я, пожалуй, прогуляюсь по саду.
— Нет, вы с Эмили поможете мне, — запротестовала королева.
Женщины почтительно склонили головы.
— Да, конечно, Ваше Величество.
— Приятного купания, леди Джослин, — пожелала Филиппа. — Мы поговорим с вами позднее.
Повернувшись, она в сопровождении Эмили и Эллен-старшей покинула комнату.
Джослин начала неторопливо раздеваться, раздумывая над тем, о чем же хочет поговорить с ней королева.
Глава 9
— Не думайте, что я не знаю об интрижках мужа, — сказала королева Филиппа.
Джослин подскочила от неожиданности. Приняв ванну и одевшись, она, причесанная и надушенная розовой водой, наслаждалась короткими мгновениями уединения. Незаметное появление жены короля удивило ее.
— Что вы имеете в виду, Ваше Величество? — спросила женщина, поворачиваясь к Филиппе.
Ослепительно прекрасная в своем красном бархатном платье, королева улыбнулась, однако вокруг ее губ образовалась жесткая складка, которой не было раньше.
— Я, разумеется, говорю о комнате.
Осененная догадкой, Джослин усилием воли заставила себя выдержать суровый, полный горечи взгляд Филиппы, но в глубине души ей отчаянно хотелось опустить глаза. Итак, жена короля подтвердила слова Лайма: Эдуард действительно надеялся на вознаграждение.
Значит, Лайм Фок потерял Эшлингфорд потому, что она, Джослин, приглянулась монарху. Неужели это правда? Но ведь Эдуард мог в любой момент изменить свое решение! Даже рискуя впасть в немилость, она бы отказала королю, приди он в ее комнату.
— Мне пришлось уйти из той комнаты и из дворца, — робко начала женщина. — Мне было необходимо убедиться, что с моим сыном ничего не случилось.
Королева округлила глаза от удивления.
— Вы хотите сказать, что не знали о намерениях моего мужа?
Джослин оказалась в затруднительном положении.
— Конечно, мне следовало бы догадаться, — призналась она, вспомнив о выразительных взглядах, которые бросал на нее Эдуард. — Но я думала только об Оливере.
Филиппа задумалась. Казалось, она пыталась определить, являлось ли услышанное правдой или умело замаскированной ложью.
— Когда мне сообщили, что король разместил вас в тех покоях, я рассердилась. Но не больше, чем обычно. Видите ли, леди Джослин, я люблю мужа и уверена, что он тоже меня любит. Однако ему очень трудно остаться равнодушным к красивой женщине, зная, что в его власти насладиться ее прелестями. — Тяжело вздохнув, она взяла в руки конец пояса и начала перебирать пальцами золотые бусинки, украшавшие его. — Мне стыдно признаться, но я почувствовала огромное облегчение, когда узнала, что вы пропали из дворца.
— Мое исчезновение обнаружил король?
— Нет. Его опередил ваш отец.
— И поэтому вы предложили мне переночевать в вашей комнате, — закончила Джослин.
Королева отвернулась и подошла к камину.
— Вы осуждаете меня? — задумчиво спросила она, обхватив себя руками и поеживаясь от холода. — М-да, леди Джослин, мне крайне редко удается помешать мужу добиться своего, если дело касается женщин. Но в случае с вами мне, как видите, удалось разрушить его планы. И я рада этому.
Боже, как объяснить все королеве? Джослин не хватало слов.
— Но если бы даже… Я бы не…
Филиппа оглянулась.
— Теперь, когда я познакомилась с вами поближе, дорогая, — улыбка снова осветила ее прекрасное лицо, — я вижу, что напрасно беспокоилась. — Приблизившись, она ласково погладила молодую женщину по плечу. — Забудьте о моих словах. Все хорошо, что хорошо кончается. Завтра утром вы отправитесь в свой новый дом, где начнете другую, новую жизнь.
Джослин отчаянно хотелось упасть перед королевой на колени и попросить помочь избавиться от Лайма Фока, но усилием воли она сдержала порыв. В конце концов, решение уже принято. Какой смысл жаловаться? Оставалось лишь надеяться, что король не так сильно разгневался на нее, чтобы отобрать баронство.
— Благодарю вас за заботу, Ваше Величество, — растерянно пробормотала молодая вдова.
— Не стоит, — ответила Филиппа, затем, словно беседуя сама с собой, добавила вполголоса: — Мне кажется, сэр Лайм напрасно плохо думает о вас. Он ошибается.
Джослин встрепенулась.
— Откуда вы знаете сэра Лайма? Я хотела сказать… Я слышала… Леди Седра говорила, что видела вас с ним сегодня утром в саду.
Филиппа усмехнулась.
— Хотите знать, уж не изменяю ли я мужу так же, как он мне? — Не позволив собеседнице возразить, она покачала головой и добавила: — Я пошутила. И не бойтесь, что обидели меня.
Тяжело вздохнув, королева опустилась на широкое кресло, выглядевшее так, словно на нем раньше не сидели.
— У нас еще осталось несколько минут, поэтому я объясню. Семь лет тому назад я присутствовала при разрешении спора между сэром Лаймом и его братом о том, кому принадлежит право владения Эшлингфордом. Лично я уже тогда поняла, что этой чести следовало бы удостоить сэра Лайма, даже несмотря на то, что он незаконнорожденный сын покойного барона.
— Потому что покойный отец сэра Лайма назвал его своим наследником?
— Отчасти. В конце концов, умный отец знает своих сыновей лучше, чем те знают себя, а старый барон был мудрым человеком.
— Но есть, видимо, и другая причина?
Филиппа пожала плечами.
— Мое мнение основано на чувствах и интуиции, и я, разумеется, могу ошибаться, но сэр Лайм мне кажется более достойным претендентом. Он честный и ответственный мужчина, в то время как его брат… — Нахмурившись, она неожиданно замолчала. — Извините, леди Джослин. Я забыла, что Мейнард Фок — ваш бывший муж.
— О, не стоит извиняться. Честно говоря, я даже благодарна вам за то, что вы помогли мне получше узнать человека, которого я едва знала.
Жена Эдуарда удовлетворенно кивнула головой.
— Возможно, мне не следовало отзываться дурно о вашем муже, ведь я его тоже плохо знала, но я лишь излагаю свою точку зрения. Как я уже говорила, я присутствовала при разрешении спора между сэром Лаймом и его братом. На протяжении всего разбирательства сэр Лайм вел себя очень спокойно, полностью контролируя свои эмоции. Поэтому, когда король объявил о том, что признает наследником Эшлингфорда законнорожденного сына старого барона, никто не оказался готов к тому, что сэр Лайм потеряет самообладание. Он рассвирепел, как раненый лев, и набросился на отца Иво, у которого хватило глупости насмехаться над ним. Просто поразительно, что человек может в гневе обладать такой силой. Потребовалось трое, нет, даже четверо стражников, чтобы оттащить сэра Лайма от дядюшки и вывести его из замка.
Живо представив то, о чем рассказала королева, Джослин невольно поежилась. По ее спине пробежали мурашки от ужаса.
— А что произошло потом? — осторожно спросила она.
— Король пришел в такую ярость из-за дерзкого поведения сэра Лайма, что приказал заточить его в Бьюкамп Тауэр, тюрьму, из которой почти никто не выходил живым. Туда сажают только за очень серьезные провинности.
Сама того не осознавая, Джослин судорожно сцепила руки от напряжения.
— И его заключили в башню?
Королева добродушно улыбнулась.
— Нет. Но только благодаря моему вмешательству. Я уговорила мужа все-таки пощадить сэра Лайма.
— Вы?! Но почему?
Филиппа вздохнула.
— Сэр Лайм — хороший человек и привлекательный мужчина. Разве вы не согласны со мной?
Вопрос королевы застал Джослин врасплох.
— Я… видимо, вы правы…
— Разумеется. Возможно, сейчас вы не замечаете этого. Но со временем, когда вы лучше узнаете его, вы поймете, что я права.
Джослин затаила дыхание: она уже знала, насколько брат ее мужа был привлекателен. Как ей не хотелось заглушить воспоминания, ее память упрямо хранила образ Лайма Фока, склонившегося над ней. Казалось, она до сих пор чувствовала волнующее прикосновение его губ и тепло его тела, прижавшегося к ее телу.
— Не могу поверить, что вы, Ваше Величество, заступились за него только потому, что его внешность произвела на вас благоприятное впечатление.
— Я вступилась за него не поэтому. Как я уже говорила, я прониклась к сэру Лайму сочувствием. Но я осуждала его за то, что он дал волю гневу.
— И король простил его?
— Да, муж исполнил мою просьбу. И впоследствии я убедилась, что поступила правильно. Я познакомилась с сэром Лаймом ближе и поняла, что он благородный и порядочный человек, за спиной у которого годы боли и страданий, человек, отчаянно нуждающийся в понимании. — Филиппа задумчиво провела пальцем по складке юбки. — У него действительно вспыльчивый характер, леди Джослин, но, мне кажется, это его единственный недостаток.
Значит, и королева тоже убеждена, что ей, Джослин, не стоит бояться Лайма Фока? Но почему же тогда ей никак не удается избавиться от страха? Даже после всего случившегося сегодня одно упоминание о незаконнорожденном сыне барона Монтгомери Фока вызывало в ее душе беспокойство. Боже, разве можно забыть, как он ворвался в Розмур? Словно дьявол, готовый разрушить ее маленький мирок. Да, дьявол, которого король поставил за ее спиной и чья тень будет омрачать всю ее жизнь.
— Я совершенно уверена, — продолжала Филиппа, — что сегодня сэр Лайм так же благороден и честен, как и семь лет тому назад.
— Только более озлоблен, — вставила Джослин.
Прекрасное лицо жены Эдуарда помрачнело.
— Да, более озлоблен. Ведь уже второй раз у него отняли будущее, которое обещали. — Она с сожалением покачала головой. — Жизнь жестоко обходится с ним.
Но не более жестоко, чем с невинным маленьким мальчиком, который даже не догадывается о переполохе, вызванном его рождением.
— Вы думаете, он останется порядочным после всего случившегося?
Не колеблясь ни секунды, королева ответила:
— Я уверена. — Она встала и, разгладив складки на юбке, направилась в сторону гостиной. — Дамы! — громко сказала Филиппа. — Уберите свои любопытные носы от двери и приготовьтесь к ужину.
Из-за закрытой двери послышались шорохи и шелест одежды, затем на некоторое время воцарилась мертвая тишина. Спустя несколько секунд створки двери распахнулись настежь. Каждая из придворных дам выглядела столь же невинно, как кот, застигнутый врасплох с перьями, застрявшими в когтях.
Какие странные нравы! Какая однообразная, никчемная жизнь! Неужели в Эшлингфорде ее ждет такая же скука? Неожиданно на Джослин нахлынули теплые воспоминания о Розмуре, об отцовском доме. Отогнав мысли о Лайме, она последовала за королевой и придворными.
— Музыка! — Громким голосом приказал король.
Только что закончилась торжественная церемония: Лайм Фок, теперь уже барон Торнмида, давал клятву верности королю.
Несмотря на изысканные блюда, ужин показался Джослин скучным и утомительным.
Наконец, музыканты взяли в руки инструменты, и в зале зазвучала веселая мелодия.
Воспользовавшись всеобщим оживлением, Джослин поднялась со скамьи, на которой просидела три часа подряд, и направилась к открытой двери, видневшейся слева от трона. Ей не терпелось сделать хоть глоток свежего воздуха.
Стражник, стоявший у двери, встретил ее суровым взглядом, но позволил беспрепятственно пройти.
Выйдя на балкон, женщина огляделась по сторонам. Ее взору открылась большая лужайка, усаженная множеством цветов. Даже при тусклом свете, с трудом пробивавшемся сквозь грозовое небо, она выглядела прекрасной и, казалось, манила к себе Джослин.
В следующее мгновение в лицо пахнул легкий ветерок, принесший с собой дурманящий запах дождя. Женщина глубоко вздохнула. Еще несколько минут! Еще несколько минут, и она снова вернется в зал, где растворится в водовороте толпы и оглушительном шуме. Мысли о Розмуре не давали ей покоя. Приблизившись к перилам, она облокотилась на них.
— Уж не планируете ли вы, леди Джослин, очередной побег? — голос, неожиданно раздавшийся за спиной, нарушил ее уединение.
Лайм?! За время ужина он не обмолвился с ней ни словом, хотя они сидели рядом, поэтому его появление сейчас удивило женщину.
— Разве я осмелюсь? — продолжая стоять к нему спиной, ответила она вопросом на вопрос.
— Думаю, осмелитесь.
«Пожалуй, я действительно убежала бы при первой возможности», — подумала Джослин. Но сейчас, увы, такой возможности не было. Молодая вдова повернулась к Лайму, стоявшему в дверном проеме. Его огненно-рыжие волосы в сумерках казались более темными.
— Я очень люблю своего сына, сэр Лайм. — Спохватившись, она быстро исправилась: — Лорд Лайм.
Несколько секунд он молчал.
— Я знаю.
На фоне всеобщего веселья, царившего в зале, наступившая пауза казалась неуместной и мучительной.
Лайм подошел к перилам и остановился рядом с Джослин.
Несмотря на расстояние, разделявшее их, его присутствие беспокоило женщину. Беспокоило больше, чем тогда, когда они бок о бок сидели за столом, стараясь не замечать друг друга. Сейчас, напротив, его взгляд был прикован к ней. Лайм не сводил с нее своих проницательных живых глаз.
— Теперь вы барон, — проронила вдова, стараясь хоть как-то разрядить обстановку.
Мужчина склонил голову на бок.
— Да, барон, — сухо согласился он.
Они оба осознавали, что Лайм получил не то баронство, которое желал получить.
Еще в зале во время церемонии посвящения она с удивлением обнаружила, что сочувствует ему. Сидя рядом с ним за столом, Джослин слышала ропот неодобрения, пробежавший среди гостей, когда король объявил о присвоении Лайму Фоку титула барона и о передаче ему Торн-мида. Многие знатные господа с безупречной родословной жаждали получить это владение. Хотя Лайм, сохранив самообладание, никак не проявил своего отношения к негодующим возгласам и косым взглядам, они, несомненно, глубоко задели его самолюбие.
Джослин посмотрела на брата Мейнарда и поняла, что застала его врасплох. Только на мгновение, на мимолетное мгновение в его глазах отразились боль и горечь разочарования, затем они снова стали непроницаемыми.
Почти неосознанно, зная, что совершает ошибку, Джослин протянула руку и провела кончиком пальца по подбородку мужчины.
Розы! Лайм уловил нежный, головокружительный аромат роз, казалось, проникавший в самое сердце. Он попытался отогнать наваждение, попытался убедить себя, что во всем виновато истосковавшееся по женской ласке тело, но попытка не увенчалась успехом. В Джослин Фок было что-то особенное, отличавшее ее от других женщин. Нечто такое…
С трудом оторвав взгляд от женских глаз, мужчина посмотрел на ее слегка приоткрытые чувственные губы и, уже не осознавая, что делает, медленно склонил голову.
— Лайм?! — неуверенным голосом проронила изумленная Джослин.
Но почему ее голос так дрожал? Словно очнувшись ото сна, он встрепенулся. Затем, снова бросив взгляд на ее губы, которые еще мгновение тому назад находились так близко, резко отпрянул назад. О, Господи! Что с ним происходит? Нет, он не мог желать жену брата. Конечно, не мог. И не желал. Но его неумолимо влекло к ней! Как паука к мухе. Проклятие, да она, наверное, околдовала его! Проклятый запах роз!
Джослин подскочила от неожиданности. Приняв ванну и одевшись, она, причесанная и надушенная розовой водой, наслаждалась короткими мгновениями уединения. Незаметное появление жены короля удивило ее.
— Что вы имеете в виду, Ваше Величество? — спросила женщина, поворачиваясь к Филиппе.
Ослепительно прекрасная в своем красном бархатном платье, королева улыбнулась, однако вокруг ее губ образовалась жесткая складка, которой не было раньше.
— Я, разумеется, говорю о комнате.
Осененная догадкой, Джослин усилием воли заставила себя выдержать суровый, полный горечи взгляд Филиппы, но в глубине души ей отчаянно хотелось опустить глаза. Итак, жена короля подтвердила слова Лайма: Эдуард действительно надеялся на вознаграждение.
Значит, Лайм Фок потерял Эшлингфорд потому, что она, Джослин, приглянулась монарху. Неужели это правда? Но ведь Эдуард мог в любой момент изменить свое решение! Даже рискуя впасть в немилость, она бы отказала королю, приди он в ее комнату.
— Мне пришлось уйти из той комнаты и из дворца, — робко начала женщина. — Мне было необходимо убедиться, что с моим сыном ничего не случилось.
Королева округлила глаза от удивления.
— Вы хотите сказать, что не знали о намерениях моего мужа?
Джослин оказалась в затруднительном положении.
— Конечно, мне следовало бы догадаться, — призналась она, вспомнив о выразительных взглядах, которые бросал на нее Эдуард. — Но я думала только об Оливере.
Филиппа задумалась. Казалось, она пыталась определить, являлось ли услышанное правдой или умело замаскированной ложью.
— Когда мне сообщили, что король разместил вас в тех покоях, я рассердилась. Но не больше, чем обычно. Видите ли, леди Джослин, я люблю мужа и уверена, что он тоже меня любит. Однако ему очень трудно остаться равнодушным к красивой женщине, зная, что в его власти насладиться ее прелестями. — Тяжело вздохнув, она взяла в руки конец пояса и начала перебирать пальцами золотые бусинки, украшавшие его. — Мне стыдно признаться, но я почувствовала огромное облегчение, когда узнала, что вы пропали из дворца.
— Мое исчезновение обнаружил король?
— Нет. Его опередил ваш отец.
— И поэтому вы предложили мне переночевать в вашей комнате, — закончила Джослин.
Королева отвернулась и подошла к камину.
— Вы осуждаете меня? — задумчиво спросила она, обхватив себя руками и поеживаясь от холода. — М-да, леди Джослин, мне крайне редко удается помешать мужу добиться своего, если дело касается женщин. Но в случае с вами мне, как видите, удалось разрушить его планы. И я рада этому.
Боже, как объяснить все королеве? Джослин не хватало слов.
— Но если бы даже… Я бы не…
Филиппа оглянулась.
— Теперь, когда я познакомилась с вами поближе, дорогая, — улыбка снова осветила ее прекрасное лицо, — я вижу, что напрасно беспокоилась. — Приблизившись, она ласково погладила молодую женщину по плечу. — Забудьте о моих словах. Все хорошо, что хорошо кончается. Завтра утром вы отправитесь в свой новый дом, где начнете другую, новую жизнь.
Джослин отчаянно хотелось упасть перед королевой на колени и попросить помочь избавиться от Лайма Фока, но усилием воли она сдержала порыв. В конце концов, решение уже принято. Какой смысл жаловаться? Оставалось лишь надеяться, что король не так сильно разгневался на нее, чтобы отобрать баронство.
— Благодарю вас за заботу, Ваше Величество, — растерянно пробормотала молодая вдова.
— Не стоит, — ответила Филиппа, затем, словно беседуя сама с собой, добавила вполголоса: — Мне кажется, сэр Лайм напрасно плохо думает о вас. Он ошибается.
Джослин встрепенулась.
— Откуда вы знаете сэра Лайма? Я хотела сказать… Я слышала… Леди Седра говорила, что видела вас с ним сегодня утром в саду.
Филиппа усмехнулась.
— Хотите знать, уж не изменяю ли я мужу так же, как он мне? — Не позволив собеседнице возразить, она покачала головой и добавила: — Я пошутила. И не бойтесь, что обидели меня.
Тяжело вздохнув, королева опустилась на широкое кресло, выглядевшее так, словно на нем раньше не сидели.
— У нас еще осталось несколько минут, поэтому я объясню. Семь лет тому назад я присутствовала при разрешении спора между сэром Лаймом и его братом о том, кому принадлежит право владения Эшлингфордом. Лично я уже тогда поняла, что этой чести следовало бы удостоить сэра Лайма, даже несмотря на то, что он незаконнорожденный сын покойного барона.
— Потому что покойный отец сэра Лайма назвал его своим наследником?
— Отчасти. В конце концов, умный отец знает своих сыновей лучше, чем те знают себя, а старый барон был мудрым человеком.
— Но есть, видимо, и другая причина?
Филиппа пожала плечами.
— Мое мнение основано на чувствах и интуиции, и я, разумеется, могу ошибаться, но сэр Лайм мне кажется более достойным претендентом. Он честный и ответственный мужчина, в то время как его брат… — Нахмурившись, она неожиданно замолчала. — Извините, леди Джослин. Я забыла, что Мейнард Фок — ваш бывший муж.
— О, не стоит извиняться. Честно говоря, я даже благодарна вам за то, что вы помогли мне получше узнать человека, которого я едва знала.
Жена Эдуарда удовлетворенно кивнула головой.
— Возможно, мне не следовало отзываться дурно о вашем муже, ведь я его тоже плохо знала, но я лишь излагаю свою точку зрения. Как я уже говорила, я присутствовала при разрешении спора между сэром Лаймом и его братом. На протяжении всего разбирательства сэр Лайм вел себя очень спокойно, полностью контролируя свои эмоции. Поэтому, когда король объявил о том, что признает наследником Эшлингфорда законнорожденного сына старого барона, никто не оказался готов к тому, что сэр Лайм потеряет самообладание. Он рассвирепел, как раненый лев, и набросился на отца Иво, у которого хватило глупости насмехаться над ним. Просто поразительно, что человек может в гневе обладать такой силой. Потребовалось трое, нет, даже четверо стражников, чтобы оттащить сэра Лайма от дядюшки и вывести его из замка.
Живо представив то, о чем рассказала королева, Джослин невольно поежилась. По ее спине пробежали мурашки от ужаса.
— А что произошло потом? — осторожно спросила она.
— Король пришел в такую ярость из-за дерзкого поведения сэра Лайма, что приказал заточить его в Бьюкамп Тауэр, тюрьму, из которой почти никто не выходил живым. Туда сажают только за очень серьезные провинности.
Сама того не осознавая, Джослин судорожно сцепила руки от напряжения.
— И его заключили в башню?
Королева добродушно улыбнулась.
— Нет. Но только благодаря моему вмешательству. Я уговорила мужа все-таки пощадить сэра Лайма.
— Вы?! Но почему?
Филиппа вздохнула.
— Сэр Лайм — хороший человек и привлекательный мужчина. Разве вы не согласны со мной?
Вопрос королевы застал Джослин врасплох.
— Я… видимо, вы правы…
— Разумеется. Возможно, сейчас вы не замечаете этого. Но со временем, когда вы лучше узнаете его, вы поймете, что я права.
Джослин затаила дыхание: она уже знала, насколько брат ее мужа был привлекателен. Как ей не хотелось заглушить воспоминания, ее память упрямо хранила образ Лайма Фока, склонившегося над ней. Казалось, она до сих пор чувствовала волнующее прикосновение его губ и тепло его тела, прижавшегося к ее телу.
— Не могу поверить, что вы, Ваше Величество, заступились за него только потому, что его внешность произвела на вас благоприятное впечатление.
— Я вступилась за него не поэтому. Как я уже говорила, я прониклась к сэру Лайму сочувствием. Но я осуждала его за то, что он дал волю гневу.
— И король простил его?
— Да, муж исполнил мою просьбу. И впоследствии я убедилась, что поступила правильно. Я познакомилась с сэром Лаймом ближе и поняла, что он благородный и порядочный человек, за спиной у которого годы боли и страданий, человек, отчаянно нуждающийся в понимании. — Филиппа задумчиво провела пальцем по складке юбки. — У него действительно вспыльчивый характер, леди Джослин, но, мне кажется, это его единственный недостаток.
Значит, и королева тоже убеждена, что ей, Джослин, не стоит бояться Лайма Фока? Но почему же тогда ей никак не удается избавиться от страха? Даже после всего случившегося сегодня одно упоминание о незаконнорожденном сыне барона Монтгомери Фока вызывало в ее душе беспокойство. Боже, разве можно забыть, как он ворвался в Розмур? Словно дьявол, готовый разрушить ее маленький мирок. Да, дьявол, которого король поставил за ее спиной и чья тень будет омрачать всю ее жизнь.
— Я совершенно уверена, — продолжала Филиппа, — что сегодня сэр Лайм так же благороден и честен, как и семь лет тому назад.
— Только более озлоблен, — вставила Джослин.
Прекрасное лицо жены Эдуарда помрачнело.
— Да, более озлоблен. Ведь уже второй раз у него отняли будущее, которое обещали. — Она с сожалением покачала головой. — Жизнь жестоко обходится с ним.
Но не более жестоко, чем с невинным маленьким мальчиком, который даже не догадывается о переполохе, вызванном его рождением.
— Вы думаете, он останется порядочным после всего случившегося?
Не колеблясь ни секунды, королева ответила:
— Я уверена. — Она встала и, разгладив складки на юбке, направилась в сторону гостиной. — Дамы! — громко сказала Филиппа. — Уберите свои любопытные носы от двери и приготовьтесь к ужину.
Из-за закрытой двери послышались шорохи и шелест одежды, затем на некоторое время воцарилась мертвая тишина. Спустя несколько секунд створки двери распахнулись настежь. Каждая из придворных дам выглядела столь же невинно, как кот, застигнутый врасплох с перьями, застрявшими в когтях.
Какие странные нравы! Какая однообразная, никчемная жизнь! Неужели в Эшлингфорде ее ждет такая же скука? Неожиданно на Джослин нахлынули теплые воспоминания о Розмуре, об отцовском доме. Отогнав мысли о Лайме, она последовала за королевой и придворными.
— Музыка! — Громким голосом приказал король.
Только что закончилась торжественная церемония: Лайм Фок, теперь уже барон Торнмида, давал клятву верности королю.
Несмотря на изысканные блюда, ужин показался Джослин скучным и утомительным.
Наконец, музыканты взяли в руки инструменты, и в зале зазвучала веселая мелодия.
Воспользовавшись всеобщим оживлением, Джослин поднялась со скамьи, на которой просидела три часа подряд, и направилась к открытой двери, видневшейся слева от трона. Ей не терпелось сделать хоть глоток свежего воздуха.
Стражник, стоявший у двери, встретил ее суровым взглядом, но позволил беспрепятственно пройти.
Выйдя на балкон, женщина огляделась по сторонам. Ее взору открылась большая лужайка, усаженная множеством цветов. Даже при тусклом свете, с трудом пробивавшемся сквозь грозовое небо, она выглядела прекрасной и, казалось, манила к себе Джослин.
В следующее мгновение в лицо пахнул легкий ветерок, принесший с собой дурманящий запах дождя. Женщина глубоко вздохнула. Еще несколько минут! Еще несколько минут, и она снова вернется в зал, где растворится в водовороте толпы и оглушительном шуме. Мысли о Розмуре не давали ей покоя. Приблизившись к перилам, она облокотилась на них.
— Уж не планируете ли вы, леди Джослин, очередной побег? — голос, неожиданно раздавшийся за спиной, нарушил ее уединение.
Лайм?! За время ужина он не обмолвился с ней ни словом, хотя они сидели рядом, поэтому его появление сейчас удивило женщину.
— Разве я осмелюсь? — продолжая стоять к нему спиной, ответила она вопросом на вопрос.
— Думаю, осмелитесь.
«Пожалуй, я действительно убежала бы при первой возможности», — подумала Джослин. Но сейчас, увы, такой возможности не было. Молодая вдова повернулась к Лайму, стоявшему в дверном проеме. Его огненно-рыжие волосы в сумерках казались более темными.
— Я очень люблю своего сына, сэр Лайм. — Спохватившись, она быстро исправилась: — Лорд Лайм.
Несколько секунд он молчал.
— Я знаю.
На фоне всеобщего веселья, царившего в зале, наступившая пауза казалась неуместной и мучительной.
Лайм подошел к перилам и остановился рядом с Джослин.
Несмотря на расстояние, разделявшее их, его присутствие беспокоило женщину. Беспокоило больше, чем тогда, когда они бок о бок сидели за столом, стараясь не замечать друг друга. Сейчас, напротив, его взгляд был прикован к ней. Лайм не сводил с нее своих проницательных живых глаз.
— Теперь вы барон, — проронила вдова, стараясь хоть как-то разрядить обстановку.
Мужчина склонил голову на бок.
— Да, барон, — сухо согласился он.
Они оба осознавали, что Лайм получил не то баронство, которое желал получить.
Еще в зале во время церемонии посвящения она с удивлением обнаружила, что сочувствует ему. Сидя рядом с ним за столом, Джослин слышала ропот неодобрения, пробежавший среди гостей, когда король объявил о присвоении Лайму Фоку титула барона и о передаче ему Торн-мида. Многие знатные господа с безупречной родословной жаждали получить это владение. Хотя Лайм, сохранив самообладание, никак не проявил своего отношения к негодующим возгласам и косым взглядам, они, несомненно, глубоко задели его самолюбие.
Джослин посмотрела на брата Мейнарда и поняла, что застала его врасплох. Только на мгновение, на мимолетное мгновение в его глазах отразились боль и горечь разочарования, затем они снова стали непроницаемыми.
Почти неосознанно, зная, что совершает ошибку, Джослин протянула руку и провела кончиком пальца по подбородку мужчины.
Розы! Лайм уловил нежный, головокружительный аромат роз, казалось, проникавший в самое сердце. Он попытался отогнать наваждение, попытался убедить себя, что во всем виновато истосковавшееся по женской ласке тело, но попытка не увенчалась успехом. В Джослин Фок было что-то особенное, отличавшее ее от других женщин. Нечто такое…
С трудом оторвав взгляд от женских глаз, мужчина посмотрел на ее слегка приоткрытые чувственные губы и, уже не осознавая, что делает, медленно склонил голову.
— Лайм?! — неуверенным голосом проронила изумленная Джослин.
Но почему ее голос так дрожал? Словно очнувшись ото сна, он встрепенулся. Затем, снова бросив взгляд на ее губы, которые еще мгновение тому назад находились так близко, резко отпрянул назад. О, Господи! Что с ним происходит? Нет, он не мог желать жену брата. Конечно, не мог. И не желал. Но его неумолимо влекло к ней! Как паука к мухе. Проклятие, да она, наверное, околдовала его! Проклятый запах роз!