Страница:
Ундервуд медленно кивнул и поставил кружку.
— Агент под прикрытием.
— Немецкий или британский?
— Немецкий.
— Имя знаешь?
— Нет, Ден, не знаю. Какого хрена они станут мне открывать его имя?
— Ты говорил — обмен информацией.
— В лучшем случае весьма поверхностной. Действительно, у нас объединенные банки данных, однако каждый имеет свои наработки, которыми не собирается делиться. Что ты намерен делать, Ден?
Донован посмотрел на Ундервуда. Взгляд был тяжелый и холодный.
— Дико, ты действительно хочешь знать?
Ундервуд глубоко вздохнул, потом хлебнул пива.
— Как близко они подобрались ко мне? — спросил Донован.
— Следят.
— Никого близкого и ничего личного?
Пожилой мужчина в забрызганном краской комбинезоне и бесформенной шляпе подошел к музыкальному автомату, опустил монету и нажал кнопку. Ундервуд подождал, пока любитель музыки вернется на свое место у бара, и только потом продолжил разговор:
— Дай мне передышку, Ден. Ты что, думаешь, я могу просто пойти в Управление по борьбе с наркотиками и спросить, какой агент у них в игре?
— Если я не ошибаюсь, ты офицер отдела национальной безопасности. А эта структура может иметь свой интерес в таком деле.
— И чем этот интерес вызван? Хочешь, чтобы я рассказал о твоем возвращении? Ведь если ты все еще греешься на солнышке на Карибах, то зачем столичной полиции или сотрудникам отдела национальной безопасности любопытствовать, какой агент копает под тебя?
— Мне нужно знать, кого они выставили.
— А мне светит еще десять лет пахать без продвижения по службе.
— Ты можешь уйти в отставку хоть завтра.
Ундервуд усмехнулся:
— Неофициально.
У него было чуть меньше миллиона фунтов, спрятанных на различных счетах в оффшорных зонах, но к ним нельзя прикасаться, пока он не оставит службу. И даже потом придется быть осторожным. Вилла в Испании. Небольшая яхта. Маленький бар с видом на море. Но это еще лет через десять. Ундервуд прошел с Донованом долгий путь. Он ценил их дружбу, во всяком случае, она оправдывала риск провести Десять лет за решеткой вместе с насильниками и убийцами.
— Прости. И выясни, что сможешь. Ладно, Дико?
— Конечно.
Практически каждый пенни из миллиона фунтов, которые скопил Ундервуд, поступил от Донована. И по крайней мере двумя своими продвижениями по службы Ундервуд был обязан другу: благодаря его информации он сумел произвести несколько довольно эффектных арестов. Конечно, при этом Донован всегда преследовал свою цель. Но и Ундервуд получал лакомый кусок — карьеру, деньги.
Он осушил стакан.
— Мне лучше уйти.
Донован протянул свернутый листок бумаги:
— Позвони мне по этому номеру. Что насчет сучки?
— Вики?
— С недавнего времени для меня она сучка.
Ундервуду стало не по себе.
— Я буду вестником плохих новостей, Ден. Они вчера уехали.
— Куда?
— В Испанию. Точнее — в Малагу.
— Не может быть!
— Заказали билеты в «Бритиш эруэйз» из Хитроу. Шарки оставил машину на стоянке возле аэропорта. Положил деньги на кредитку.
— Они не могли поехать в Испанию. Там слишком много наших общих знакомых. И машина на стоянке в аэропорту — очень уж явно. Он наверняка хотел, чтобы ее нашли.
— Я просто говорю то, что знаю.
Донован покачал головой:
— Мне еще проще, если они там. — Он изобразил рукой пистолет, «выстрелил» два раза и подул в импровизированный ствол, как бы разгоняя дым. — Вряд ли они настолько наивны. — Он ухмыльнулся. — По крайней мере Шарки. — Донован нахмурился, наклонился вперед, сощурил глаза. — Багаж? Проверяли их багаж?
— Черт, откуда я могу знать?
— Так спроси! Узнай, проходили ли они таможенный контроль. Если да, был ли у них багаж. Как ты вообще умудрился стать детективом, Дико?
— Ловкость рук и никакого мошенничества.
Донован не отреагировал на шутку. Он говорил быстро, наклонившись вперед, глаза горели дьявольским огнем:
— Это старый трюк, описанный в книгах. Я сам такое проделывал в присутствии Вики несколько раз. Ты регистрируешься на международный рейс. Билеты, паспорта и все такое. Но у тебя есть другой билет на рейс, где не надо проходить паспортный контроль. Допустим, в Дублин, Глазго, на Нормандские острова. Ты проходишь иммиграционный контроль и садишься в нужный самолет. Говоришь, что опоздал и зарегистрируешься по прибытии. Паспорта нет, билет может быть на другое имя. Багаж не проверяют, порой даже декларацию не посмотрят. После посадки самолета тебя может не оказаться на месте: к примеру, пошел в туалет или задержался в «дьюти фри». А ты тем временем уже в Джерси и летишь во Францию или куда угодно.
— Да, возможно, так и было.
— Никаких возможно. Они так и сделали. — Его верхняя губа дрожала от злости. — Думают, что умнее меня, — прошептал Донован. — Ошибаются!
Ундервуд встал, слегка улыбнулся:
— Мне жаль тебя и Вики. Правда.
— Я достану эту суку, не волнуйся.
— Не совершай... ты знаешь... — Он пожал плечами, не желая произносить вслух.
— Она затащила его в мою кровать.
— Она мать твоего ребенка, Ден. Любая месть отразится на Робби.
— Ты думаешь, на нем никак не отразилось то, что она сделала?
— Конечно. Он ненавидит ее за это, но она все равно его мать. А ты его отец. Знаю, это нелегко пережить...
— Все ты знаешь, мать твою! — заорал Донован, ударив рукой по столу.
Несколько голов повернулось в их сторону. Впрочем, угрозы и крики были здесь обычным делом, и когда стало ясно, что никто не собирается драться, интерес у посетителей пропал.
— Отнесись к этому проще, вот что я говорю, Ден. Я знаю тебя. И понимаю: сейчас они для тебя что красная тряпка для быка. Но как говорят итальянцы, месть — блюдо, которое нужно подавать холодным. Ладно?
Донован кивнул. Он видел, что Ундервуд действительно переживает за него.
— Просто подстрахуй меня, Дико. А я позабочусь об остальном.
Прошелся по Хит. Руки — в карманах кожаной черной куртки. На нем были такого же цвета джинсы и белые кроссовки «Найк», бейсбольная кепка «Нью-Йорк янкиз». Типичный гомосексуалист, ищущий компанию.
Вначале Донован нарезал круги вокруг того места, где они договорились встретиться с Рохой. Потом спрятался в тени деревьев, пока не увидел Испанца, идущего по одной из дорожек, пересекающих Хит. Мужчина средних лет в желто-коричневом плаще поднял бровь, привлекая внимание Рохи, но тот покачал головой и пошел дальше. Донован улыбнулся. Роха — симпатичный парень, половина тусующихся здесь много бы отдали за один его взгляд. Испанец напоминал молодого Саша Дистеля: нежные карие глаза, блестящие черные волосы, идеальный загар. Внешность Рохи ставила его в невыгодное положение для работы — он не мог близко подойти к жертве, потому что сразу же мужские или женские головы поворачивались в его сторону. Донован мог предугадать показания свидетелей: «Да, он выглядел как Саша Дистель. В молодости». Поэтому Роха убивал, соблюдая дистанцию. Для чего у него имелся разнообразный арсенал: винтовка, бомба, яд...
Донован немного выждал, желая убедиться, что Роха один, после чего тихим свистом привлек его внимание. Роха махнул рукой и пошел по траве к рощице. Он обнял Донована, и тот уловил запах чеснока.
— Деннис, рад снова видеть тебя.
— Не слишком радуйся, Хуан. Я знаю, какой счет ты собираешься мне предъявить. Плюс расходы. И так далее.
Роха от души рассмеялся и положил руку на плечо Донована:
— У тебя все то же чувство юмора, Деннис.
Донован сузил глаза:
— Что ты слышал?
Роха равнодушно пожал плечами:
— Слышал, что Марти Клэр задержан и что его хотят передать янки.
— Твою мать, Хуан! Я поражен!
— Такова жизнь, приятель. Поэтому ты хочешь позаботиться о Марти?
Донован кивнул.
— Надеюсь, ты никогда не рассердишься на меня, Деннис.
— Кого же я найму, чтобы убить тебя, Хуан? Ты — непревзойденный.
— Без сомнений, — согласился Испанец.
— Как можно скорее, ладно?
— Я ручаюсь за то, что делаю. Мои обычные сроки.
— И никаких исключений?
— Даже для тебя.
Они прошлись по рощице.
— Еще кое-что, — произнес Донован и, пока они шли по Хитроу, рассказал Рохе о своей жене и бухгалтере, их бегстве.
Испанец молча слушал, время от времени кивая.
— Мне надо найти их, Хуан. — Донован протянул Рохе конверт: — Здесь данные паспортов, кредиток, телефонные номера. Они знают, что я примусь за поиски, поэтому будут прятаться.
— Понимаю.
— Когда разыщешь их, имей в виду, что мне надо поговорить с ними.
— Значит, ты хочешь присутствовать... — Роха оборвал фразу.
— Мне надо побыть с ними какое-то время. Вот и все. — Донован не собирался рассказывать Испанцу о пропавших шестидесяти миллионах долларов. — Ты закончишь свое дело, когда я уйду.
— Обоих? — нахмурился Роха.
— Обоих, — подтвердил Донован.
— Амиго, ты уверен, что это разумно? — спросил Роха. — Все-таки она твоя жена. Дела делами, а жена — это личное. Ты, конечно, накажи ее, но... — Он пожал плечами и вздохнул.
— Она трахалась с моим бухгалтером. В моем доме. На глазах у моего ребенка.
— Не спорю, он должен умереть. Без вопросов. Но жена...
— Она больше мне не жена, Хуан.
— Полиция узнает.
— Они будут только подозревать.
Испанец снова пожал плечами, на сей раз соглашаясь. Он видел, что спорить с Донованом нет смысла. Тот все решил.
— Хорошо. Ты покупатель. А покупатель всегда прав...
— Спасибо.
— ...даже если он не прав.
Они пожали руки, потом Роха еще раз крепко обнял Донована.
— Будь осторожен, Деннис. И это я говорю из деловых соображений, а не личного беспокойства, понял?
Донован усмехнулся. Он понимал. Испанец подмигнул и пошел назад к дорожке. Донован смотрел ему вслед, пока тот не скрылся в темноте, затем пошел искать такси.
Было уже начало двенадцатого, когда Марк Гарднер вернулся домой. Бросил свой набитый кейс возле входной двери, повесил на крючок пальто.
— Ни о чем не спрашивай! — крикнул он, вытягивая перед собой руку, предупреждая упреки жены. — Но если Дженни или Джулия когда-нибудь проявят хоть малейший интерес к рекламной индустрии, запри их дома или пристрели, хорошо?
Лора протянула мужу стакан джина с тоником и ушла на кухню. Марк немного постоял в коридоре, потом шагнул в арку, ведущую в маленькую галерею. Плюхнулся на один из диванов и положил ноги на стеклянный столик. Вздохнул и отпил джин-тоника, глядя во французское окно. По всему саду стояли бетонные конструкции в форме грибков, высотой до колен, в которых горели маленькие лампочки. Они остались от предыдущих хозяев. Раньше рядом с ними стояли гномы. Но бывший владелец забрал их, а грибовидные лампы остались и давали повод друзьям обвинить супругов в безвкусице. Тем не менее Марк и Лора полюбили эти фонарики: ночью они выглядели маленькими звездочками, затерявшимися в темноте вселенной.
Марк устроился на диване, попивая джин-тоник. На поверхности напитка еще шипели пузырьки, и он чувствовал прохладное покалывание в носу. Марк сознавал, что начал выпивать больше обычного. И тому был повод: его агентство недавно заполучило нескольких новых клиентов, и Марк хотел произвести на них хорошее впечатление, что требовало времени. А это приводило к тому, что он не мог расслабиться после работы. Без пары-тройки стаканов джина с тоником его мозги продолжали работать, и он не мог заснуть. Приходилось пить много, слишком много — и он просыпался с головной болью.
Марк сделал еще один глоток и вздохнул.
Что-то двигалось по саду, что-то темное закрыло окно. Мужчина! Марк подпрыгнул, содержимое стакана выплеснулось ему на рубашку. Он чертыхнулся, вскочил с дивана, стакан упал на пол и разбился.
— С тобой все в порядке? — крикнула из кухни Лора.
Марк отступил назад, подальше от окон. Под ботинками заскрипело битое стекло. Он поднял руки, как бы защищаясь, хотя мужчина был в двадцати футах от него и по ту сторону окна.
— Стой, где стоишь, Лора, в саду кто-то есть.
Как обычно, жена сделала все наоборот и прибежала из кухни.
— Кто здесь?
— Стой там! — крикнул он.
Лора появилась в арке с полотенцем в руках. Марк огляделся в поисках какого-нибудь оружия, схватил тяжелую вазу, которую они купили во время отпуска в Тунисе, и поднял ее, словно дубинку.
Мужчина приблизился к окну. Кожаная черная куртка, бейсбольная кепка. Марк вздрогнул, испугавшись, что незнакомец выстрелит, но мужчина всего лишь взмахнул рукой. Приглядевшись, Марк облегченно вздохнул.
— Это Ден! — выдохнула Лора.
— Да, дорогая, теперь я вижу, — с сарказмом ответил Марк.
Донован снял кепку и показал Марку большой палец.
— Сюрприз, — произнес он губами.
Марк понял, что все еще размахивает вазой, и усмехнулся. Поставил ее на стол и подошел к окну.
Донован перемахнул через подоконник и пожал Марку руку.
— Это что-то вроде приветствия? — спросил он, показав на вазу.
— Большинство людей пользуются дверью, — ответил Марк. — По правде говоря, наши друзья обычно сначала звонят.
Донован похлопал его по спине, потом обнял сестру:
— Твой супруг все такой же нытик, сестренка.
— Точно, — рассмеялась Лора.
— Я еще до свадьбы предупреждал тебя.
— Ага.
— Эй, я все еще здесь, — вмешался Марк.
— Не хотел пугать тебя, Марк. Прости.
— Я не испугался, — возразил Марк. — Ты просто удивил меня, вот и все.
— Я не захотел воспользоваться входной дверью, на всякий случай.
— На случай, если за нами следят? — спросила Лора. — Кто может следить за нами?
— Не знаю, сестренка. Не представляю, кому может быть известно, что я здесь. И все же лучше лишний раз подстраховаться, чем потом жалеть.
Марк собрал осколки стакана в газету, осторожно поднял и понес на кухню. Донован сел рядом с Лорой.
— Когда ты вернулся? — спросила она.
— Вчера. Как он?
— В порядке. Первую ночь плакал, а сейчас словно оцепенел. Он в шоке.
Донован покачал головой, сжав губы.
— Я сверну шею этому негодяю Шарки. И ей.
— Робби легче не станет, — возразила Лора. — Что ты собираешься делать, Ден?
Донован пожал плечами:
— Он должен вернуться со мной. Я привез ему новый паспорт, и мы улетим.
— На Карибы?
— Ты против?
— А что с его школой? С друзьями? С нами?
— Это не навсегда, Лора. Школы есть и там. Он заведет друзей. Вы с Марком сможете приезжать к нам в отпуск.
Марк появился в дверях:
— Какой отпуск?
— Я просто говорю, что улечу с Робби в Анквиллу, а вы можете приехать туда и остаться.
Марк и Лора взволнованно переглянулись.
— Что? — спросил Донован.
— Ничего, — ответил Марк.
— А ну-ка говори.
Марк колебался, потом глубоко вздохнул:
— Слушай, это не мое дело, но сейчас Робби нужна стабильность. Вытащить его из привычной обстановки и поместить на тропический остров — не лучшая идея.
— Он не Робинзон Крузо. Нам не придется ловить рыбу и пить кокосовый сок. Анквилла — даже более цивилизованное место, чем чертова Англия.
— Возможно, но здесь его дом. Хочешь выпить?
— "Джек Дэниеле" с содовой, — заказал Донован.
— Тебе повезло, — заметила Лора. — У нас как раз есть виски.
Донован усмехнулся:
— О'кей, только хорошего качества, никаких подделок.
Марк исчез в гостиной.
— Он прав, и ты это знаешь, — сказала Лора.
Донован кивнул:
— Да, но в Соединенном Королевстве для меня сейчас слишком жарко. — Он закрыл лицо руками. — Черт!
— Что?
— Я просто вспомнил: Анквилла, возможно, в настоящий момент тоже не самое безопасное место для меня.
— Почему?
Донован грустно улыбнулся:
— Небольшие разборками с неким колумбийцем.
— Черт, Ден! И ты хочешь втравить Робби в историю?
— Я разберусь, не волнуйся.
— Хочу тебе напомнить, Ден, что я — крестная Робби. И это делает меня ответственной за его моральное состояние. — Лора говорила полушутя-полусерьезно. — Он может остаться здесь, ты знаешь. Так долго, сколько понадобится. Дети любят его. И мы тоже.
— Знаю, Лора. Но я его отец.
— Возможно, ты не захочешь слушать, но хотя бы вспомни: тот факт, что ты его отец, не остановил тебя от бегства на Карибы на долгие месяцы, не так ли?
— Бегства? — переспросил Ден.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
Марк вернулся с бокалом виски с содовой для Дена и новым джин-тоником для себя. Лора бросила на мужа предостерегающий взгляд.
— Можно мне взглянуть на сына? — спросил Ден.
— Конечно, — ответила Лора.
Они встали и проводили Донована наверх. Лора толкнула дверь спальни и отошла в сторону, давая брату возможность заглянуть внутрь. Робби лежал на животе, отвернув голову к стене, так что отец мог видеть только каштановые волосы на подушке. Он подошел к кровати, присел на корточки, потом нежно погладил сына по голове.
Робби вздрогнул во сне, поджав под одеялом ноги.
— Не волнуйся, Робби, теперь я здесь, — прошептал Донован.
Внезапно его вновь охватила злость на Вики. Изменить ему — подлость с ее стороны, но позволить своему сыну увидеть это... такое простить нельзя.
Он вышел из спальни, и Лора тихо закрыла дверь. Они спустились вниз в оранжерею. Донован взял стакан виски и принялся вертеть его в руках. Лора села рядом с Марком, положив ему руку на колено.
— Она звонила?
Лора кивнула:
— Позавчера. Сказала, что ей нужно поговорить с Робби. Я соврала, что он спит, и попросила перезвонить на следующий день. Она не позвонила.
— Точнее, позвонила и повесила трубку?
Лора кивнула.
Марк наклонился вперед:
— Только честно, Ден, насколько крупные у тебя неприятности?
Донован слабо улыбнулся. Разъяренный колумбиец на хвосте и пропавшие со счетов шестьдесят миллионов долларов. Ничего не скажешь: проблемы.
— Все будет в порядке.
— За тобой следит полиция?
Улыбка Донована стала шире. Единственной хорошей новостью, которую ему сообщил Дико, была та, что у полиции пока на него ничего нет. Он покачал головой:
— Наблюдать — наблюдают, но приказа об аресте нет. Пока я здесь, собираюсь вести себя как послушный мальчик. Даю слово, Марк. Речь идет о нескольких днях.
— Я не... ну, ты знаешь, — пробормотал Марк. Ему стало не по себе.
— Понимаю. Все в порядке.
— Просто у нас бизнес... облигации...
— Марк! — остановила его Лора. — Хватит!
Донован поднял руку, прерывая сестру:
— Лора, все хорошо. Правда. Мне понятно, о чем он. Марк, я постараюсь остаться чистым. И на самом деле благодарен за то, что вы с Лорой делаете для Робби.
Марк наклонился и чокнулся с Донованом:
— Прости, Ден. Я немного переутомился.
Донован махнул рукой на его извинения, потом поинтересовался у Лоры, сменила ли она замки. Сестра вышла в гостиную и вернулась со связкой новых блестящих ключей и бумажкой, на которой записала новый код для сигнализации. Донован взял их, осушил стакан и обнял сестру.
— Пока. Приду завтра увидеться с Робби, ладно? И не говори ему, что я был здесь.
Донован пожал руку Марку, потом выскочил в окно и исчез в темноте.
Лора обняла мужа за талию.
— Он ведь на самом деле напуган? — спросила она.
— Слабо сказано.
— Господи, надеюсь, он не наделает глупостей.
— Думаю, уже слишком поздно. — Марк обнял жену за плечи и прижал к себе.
Донован осмотрел дом. Ничего не бросилось в глаза. Однако если засада сделана профессионально, ничто и не должно привлекать внимания. Он двинулся дальше, а в конце дороги свернул направо. Его дом граничил с площадью. Все постройки выходили в большой сад или, скорее, в маленький парк с довольно просторной игровой площадкой. На ней можно было бы играть в футбол, если бы садовое общество не запрещало игры с мячом. Собак в саду тоже не разрешалось выгуливать. Комитет жильцов установил строгие правила, запрещающие музыку, организованные игры, крики, распитие спиртного, курение. Донован всегда удивлялся, почему они просто не запретят всем вообще приближаться к саду.
Часть стоящих здесь домов была переделана в многоквартирные. К жильцам, снимающим верхние этажи, всемогущий комитет относился как к бедным родственникам. Поэтому у них было право пользоваться исключительно центральными входными дверями. Один ключ в той связке, которую дала ему Лора, был от черного хода, ведущего в сад.
Донован остановился, делая вид, что завязывает шнурок. Нагнувшись, бросил быстрый взгляд назад. Мимо, сверкнув фарами, проехало такси. Улица была пуста.
Донован открыл ворота и вошел внутрь.
Минуту постоял, прислушиваясь к звуку собственного дыхания, пока глаза привыкали к темноте. В нескольких домах горел свет, но большая часть сада погрузилась во тьму. Донован пошел по траве, глядя по сторонам и проверяя, не вышел ли кто-нибудь на вечернюю прогулку. Никого. Насколько Доновану было известно, комитет запрещал посетителям находиться на территории сада после наступления темноты.
Он быстро прошел к дому. Большой внутренний двор отделяли от сада живая изгородь высотой до колен и сад камней. Донован вошел во двор, и тут же зажглась галогенная подсветка. Он не мог отключить ее, поэтому снял кепку. Если кто-то из соседей случайно увидит его, пусть лучше убедятся, что это хозяин, а не вор. Как только Донован переступил порог дома, сработала сигнализация. Он закрыл дверь, подошел к щитку под лестницей и ввел четырехзначный код, который дала ему Лора. Сигнализация отключилась. Донован не стал зажигать свет на случай, если за домом следят.
Он прошел в кухню, взял из холодильника бутылку «Сан Мигеля», открыл и отхлебнул прямо из горлышка.
— Дом, милый дом, — пробормотал он.
Ден никогда не чувствовал себя здесь по-настоящему дома. За последние три года он провел тут от силы восемь недель. Вики купила всю мебель и домашнюю технику, с помощью дизайнера-гея, которого подцепила к спортивном клубе, обставила комнаты. Донован забыл его имя, но хорошо помнил коротко стриженную голову, серьгу в ухе, обтягивающие джинсы, Этот урод совершил с домом чудо. Он учился дизайнерскому искусству в каком-то старинном университете, и его впечатлила художественная коллекция Донована. Поэтому, к большому огорчению Вики, несколько комнат он обставил, вдохновленный картинами.
Донован вошел в кабинет и проверил сейф, хотя Лора предупредила его, что тот пуст. Он посмотрел на голые металлические полки и выругался. Был ли с ней Шарки, когда она опустошала сейф? Вики нужен был паспорт, в конце концов, она могла посчитать своими лежащие в сейфе деньги. Вряд ли она знала значение книжек со шпарбух-чеками, находившихся в конверте. Зато Шарки прекрасно осведомлен, что это за книжки и какова их ценность.
Донован с грохотом захлопнул дверцу и повесил картину на место. Он провел пальцами по позолоченной раме, улыбнулся. Какая удача, что Шарки, как и Вики, равнодушен к искусству. Картине, на которой художник маслом написал две яхты, было более сотни лет, и в комплекте с другой, висящей на противоположной стене, она тянула на полмиллиона долларов. Это были работы Джеймса Эдварда Баттерсуорта, американского художника, который обожал яхты и закаты.
Донован прошелся по первому этажу и с удовлетворением отметил, что ни одна из картин не пропала. Все на своих местах. В том числе и гордость его коллекции — три работы Ван Дейка, написанные пером и коричневыми чернилами — первоначальные эскизы, сделанные немецким мастером для большого полотна, которое сейчас выставлялось в Лувре. На них были изображены мать с дочерью, и Донован купил их сразу после рождения Робби.
Донован медленно поднимался наверх, держась за перила. Он представлял, как Робби делал то же самое. Примчался из школы домой, взбежал наверх, чтобы увидеть мать. И застал ее в постели. Донован не мог вообразить, что почувствовал Робби. Сам Ден никогда не видел даже, как мать целует отца, а что уж говорить о сексе. Секс — совсем не то, чем занимаются родители. Мать в постели с кем-то другим — такое было недоступно его воображению. Губы Донована сжались, пальцы свободной руки непроизвольно сложились в кулак. Вики должна заплатить. И Шарки.
Он толкнул дверь в супружескую спальню. Шкаф Вики распахнут. Внутри множество пустых вешалок, исчез один из чемоданов. Донован подошел к кровати и посмотрел на смятые простыни. Представил, как здесь кувыркались его жена и Шарки. Вики была девственницей, когда встретила Дена, и три месяца берегла свою невинность — до семнадцатилетия. Они поженились через год, и на протяжении всех лет брака она ему не изменяла. Вики говорила, что он ее первый и единственный любовник. Признания эти были редкими и произносились тогда, когда она подозревала, что у Донована появился кто-то на стороне, тем самым вызывая у него чувство вины. Так или иначе, Ден никогда не сомневался, что жена верна ему и что он единственный, кто к ней прикасается. До Шарки.
— Агент под прикрытием.
— Немецкий или британский?
— Немецкий.
— Имя знаешь?
— Нет, Ден, не знаю. Какого хрена они станут мне открывать его имя?
— Ты говорил — обмен информацией.
— В лучшем случае весьма поверхностной. Действительно, у нас объединенные банки данных, однако каждый имеет свои наработки, которыми не собирается делиться. Что ты намерен делать, Ден?
Донован посмотрел на Ундервуда. Взгляд был тяжелый и холодный.
— Дико, ты действительно хочешь знать?
Ундервуд глубоко вздохнул, потом хлебнул пива.
— Как близко они подобрались ко мне? — спросил Донован.
— Следят.
— Никого близкого и ничего личного?
Пожилой мужчина в забрызганном краской комбинезоне и бесформенной шляпе подошел к музыкальному автомату, опустил монету и нажал кнопку. Ундервуд подождал, пока любитель музыки вернется на свое место у бара, и только потом продолжил разговор:
— Дай мне передышку, Ден. Ты что, думаешь, я могу просто пойти в Управление по борьбе с наркотиками и спросить, какой агент у них в игре?
— Если я не ошибаюсь, ты офицер отдела национальной безопасности. А эта структура может иметь свой интерес в таком деле.
— И чем этот интерес вызван? Хочешь, чтобы я рассказал о твоем возвращении? Ведь если ты все еще греешься на солнышке на Карибах, то зачем столичной полиции или сотрудникам отдела национальной безопасности любопытствовать, какой агент копает под тебя?
— Мне нужно знать, кого они выставили.
— А мне светит еще десять лет пахать без продвижения по службе.
— Ты можешь уйти в отставку хоть завтра.
Ундервуд усмехнулся:
— Неофициально.
У него было чуть меньше миллиона фунтов, спрятанных на различных счетах в оффшорных зонах, но к ним нельзя прикасаться, пока он не оставит службу. И даже потом придется быть осторожным. Вилла в Испании. Небольшая яхта. Маленький бар с видом на море. Но это еще лет через десять. Ундервуд прошел с Донованом долгий путь. Он ценил их дружбу, во всяком случае, она оправдывала риск провести Десять лет за решеткой вместе с насильниками и убийцами.
— Прости. И выясни, что сможешь. Ладно, Дико?
— Конечно.
Практически каждый пенни из миллиона фунтов, которые скопил Ундервуд, поступил от Донована. И по крайней мере двумя своими продвижениями по службы Ундервуд был обязан другу: благодаря его информации он сумел произвести несколько довольно эффектных арестов. Конечно, при этом Донован всегда преследовал свою цель. Но и Ундервуд получал лакомый кусок — карьеру, деньги.
Он осушил стакан.
— Мне лучше уйти.
Донован протянул свернутый листок бумаги:
— Позвони мне по этому номеру. Что насчет сучки?
— Вики?
— С недавнего времени для меня она сучка.
Ундервуду стало не по себе.
— Я буду вестником плохих новостей, Ден. Они вчера уехали.
— Куда?
— В Испанию. Точнее — в Малагу.
— Не может быть!
— Заказали билеты в «Бритиш эруэйз» из Хитроу. Шарки оставил машину на стоянке возле аэропорта. Положил деньги на кредитку.
— Они не могли поехать в Испанию. Там слишком много наших общих знакомых. И машина на стоянке в аэропорту — очень уж явно. Он наверняка хотел, чтобы ее нашли.
— Я просто говорю то, что знаю.
Донован покачал головой:
— Мне еще проще, если они там. — Он изобразил рукой пистолет, «выстрелил» два раза и подул в импровизированный ствол, как бы разгоняя дым. — Вряд ли они настолько наивны. — Он ухмыльнулся. — По крайней мере Шарки. — Донован нахмурился, наклонился вперед, сощурил глаза. — Багаж? Проверяли их багаж?
— Черт, откуда я могу знать?
— Так спроси! Узнай, проходили ли они таможенный контроль. Если да, был ли у них багаж. Как ты вообще умудрился стать детективом, Дико?
— Ловкость рук и никакого мошенничества.
Донован не отреагировал на шутку. Он говорил быстро, наклонившись вперед, глаза горели дьявольским огнем:
— Это старый трюк, описанный в книгах. Я сам такое проделывал в присутствии Вики несколько раз. Ты регистрируешься на международный рейс. Билеты, паспорта и все такое. Но у тебя есть другой билет на рейс, где не надо проходить паспортный контроль. Допустим, в Дублин, Глазго, на Нормандские острова. Ты проходишь иммиграционный контроль и садишься в нужный самолет. Говоришь, что опоздал и зарегистрируешься по прибытии. Паспорта нет, билет может быть на другое имя. Багаж не проверяют, порой даже декларацию не посмотрят. После посадки самолета тебя может не оказаться на месте: к примеру, пошел в туалет или задержался в «дьюти фри». А ты тем временем уже в Джерси и летишь во Францию или куда угодно.
— Да, возможно, так и было.
— Никаких возможно. Они так и сделали. — Его верхняя губа дрожала от злости. — Думают, что умнее меня, — прошептал Донован. — Ошибаются!
Ундервуд встал, слегка улыбнулся:
— Мне жаль тебя и Вики. Правда.
— Я достану эту суку, не волнуйся.
— Не совершай... ты знаешь... — Он пожал плечами, не желая произносить вслух.
— Она затащила его в мою кровать.
— Она мать твоего ребенка, Ден. Любая месть отразится на Робби.
— Ты думаешь, на нем никак не отразилось то, что она сделала?
— Конечно. Он ненавидит ее за это, но она все равно его мать. А ты его отец. Знаю, это нелегко пережить...
— Все ты знаешь, мать твою! — заорал Донован, ударив рукой по столу.
Несколько голов повернулось в их сторону. Впрочем, угрозы и крики были здесь обычным делом, и когда стало ясно, что никто не собирается драться, интерес у посетителей пропал.
— Отнесись к этому проще, вот что я говорю, Ден. Я знаю тебя. И понимаю: сейчас они для тебя что красная тряпка для быка. Но как говорят итальянцы, месть — блюдо, которое нужно подавать холодным. Ладно?
Донован кивнул. Он видел, что Ундервуд действительно переживает за него.
— Просто подстрахуй меня, Дико. А я позабочусь об остальном.
* * *
Донован вернулся в отель, принял душ и переоделся. В итальянском ресторане на Эджвар-роуд заказал стейк и салат, выпил стакан белого вина, прочитал «Гардиан», при этом не упуская из виду происходящее на улице. Потом оплатил счет и минут пять погулял, прежде чем поймать такси. Он приехал в Хэмпстед за час до встречи с Испанцем. Прошелся по улицам, несколько раз оборачиваясь и заглядывая в отражения окон, пока не убедился, что за ним нет слежки.Прошелся по Хит. Руки — в карманах кожаной черной куртки. На нем были такого же цвета джинсы и белые кроссовки «Найк», бейсбольная кепка «Нью-Йорк янкиз». Типичный гомосексуалист, ищущий компанию.
Вначале Донован нарезал круги вокруг того места, где они договорились встретиться с Рохой. Потом спрятался в тени деревьев, пока не увидел Испанца, идущего по одной из дорожек, пересекающих Хит. Мужчина средних лет в желто-коричневом плаще поднял бровь, привлекая внимание Рохи, но тот покачал головой и пошел дальше. Донован улыбнулся. Роха — симпатичный парень, половина тусующихся здесь много бы отдали за один его взгляд. Испанец напоминал молодого Саша Дистеля: нежные карие глаза, блестящие черные волосы, идеальный загар. Внешность Рохи ставила его в невыгодное положение для работы — он не мог близко подойти к жертве, потому что сразу же мужские или женские головы поворачивались в его сторону. Донован мог предугадать показания свидетелей: «Да, он выглядел как Саша Дистель. В молодости». Поэтому Роха убивал, соблюдая дистанцию. Для чего у него имелся разнообразный арсенал: винтовка, бомба, яд...
Донован немного выждал, желая убедиться, что Роха один, после чего тихим свистом привлек его внимание. Роха махнул рукой и пошел по траве к рощице. Он обнял Донована, и тот уловил запах чеснока.
— Деннис, рад снова видеть тебя.
— Не слишком радуйся, Хуан. Я знаю, какой счет ты собираешься мне предъявить. Плюс расходы. И так далее.
Роха от души рассмеялся и положил руку на плечо Донована:
— У тебя все то же чувство юмора, Деннис.
Донован сузил глаза:
— Что ты слышал?
Роха равнодушно пожал плечами:
— Слышал, что Марти Клэр задержан и что его хотят передать янки.
— Твою мать, Хуан! Я поражен!
— Такова жизнь, приятель. Поэтому ты хочешь позаботиться о Марти?
Донован кивнул.
— Надеюсь, ты никогда не рассердишься на меня, Деннис.
— Кого же я найму, чтобы убить тебя, Хуан? Ты — непревзойденный.
— Без сомнений, — согласился Испанец.
— Как можно скорее, ладно?
— Я ручаюсь за то, что делаю. Мои обычные сроки.
— И никаких исключений?
— Даже для тебя.
Они прошлись по рощице.
— Еще кое-что, — произнес Донован и, пока они шли по Хитроу, рассказал Рохе о своей жене и бухгалтере, их бегстве.
Испанец молча слушал, время от времени кивая.
— Мне надо найти их, Хуан. — Донован протянул Рохе конверт: — Здесь данные паспортов, кредиток, телефонные номера. Они знают, что я примусь за поиски, поэтому будут прятаться.
— Понимаю.
— Когда разыщешь их, имей в виду, что мне надо поговорить с ними.
— Значит, ты хочешь присутствовать... — Роха оборвал фразу.
— Мне надо побыть с ними какое-то время. Вот и все. — Донован не собирался рассказывать Испанцу о пропавших шестидесяти миллионах долларов. — Ты закончишь свое дело, когда я уйду.
— Обоих? — нахмурился Роха.
— Обоих, — подтвердил Донован.
— Амиго, ты уверен, что это разумно? — спросил Роха. — Все-таки она твоя жена. Дела делами, а жена — это личное. Ты, конечно, накажи ее, но... — Он пожал плечами и вздохнул.
— Она трахалась с моим бухгалтером. В моем доме. На глазах у моего ребенка.
— Не спорю, он должен умереть. Без вопросов. Но жена...
— Она больше мне не жена, Хуан.
— Полиция узнает.
— Они будут только подозревать.
Испанец снова пожал плечами, на сей раз соглашаясь. Он видел, что спорить с Донованом нет смысла. Тот все решил.
— Хорошо. Ты покупатель. А покупатель всегда прав...
— Спасибо.
— ...даже если он не прав.
Они пожали руки, потом Роха еще раз крепко обнял Донована.
— Будь осторожен, Деннис. И это я говорю из деловых соображений, а не личного беспокойства, понял?
Донован усмехнулся. Он понимал. Испанец подмигнул и пошел назад к дорожке. Донован смотрел ему вслед, пока тот не скрылся в темноте, затем пошел искать такси.
Было уже начало двенадцатого, когда Марк Гарднер вернулся домой. Бросил свой набитый кейс возле входной двери, повесил на крючок пальто.
— Ни о чем не спрашивай! — крикнул он, вытягивая перед собой руку, предупреждая упреки жены. — Но если Дженни или Джулия когда-нибудь проявят хоть малейший интерес к рекламной индустрии, запри их дома или пристрели, хорошо?
Лора протянула мужу стакан джина с тоником и ушла на кухню. Марк немного постоял в коридоре, потом шагнул в арку, ведущую в маленькую галерею. Плюхнулся на один из диванов и положил ноги на стеклянный столик. Вздохнул и отпил джин-тоника, глядя во французское окно. По всему саду стояли бетонные конструкции в форме грибков, высотой до колен, в которых горели маленькие лампочки. Они остались от предыдущих хозяев. Раньше рядом с ними стояли гномы. Но бывший владелец забрал их, а грибовидные лампы остались и давали повод друзьям обвинить супругов в безвкусице. Тем не менее Марк и Лора полюбили эти фонарики: ночью они выглядели маленькими звездочками, затерявшимися в темноте вселенной.
Марк устроился на диване, попивая джин-тоник. На поверхности напитка еще шипели пузырьки, и он чувствовал прохладное покалывание в носу. Марк сознавал, что начал выпивать больше обычного. И тому был повод: его агентство недавно заполучило нескольких новых клиентов, и Марк хотел произвести на них хорошее впечатление, что требовало времени. А это приводило к тому, что он не мог расслабиться после работы. Без пары-тройки стаканов джина с тоником его мозги продолжали работать, и он не мог заснуть. Приходилось пить много, слишком много — и он просыпался с головной болью.
Марк сделал еще один глоток и вздохнул.
Что-то двигалось по саду, что-то темное закрыло окно. Мужчина! Марк подпрыгнул, содержимое стакана выплеснулось ему на рубашку. Он чертыхнулся, вскочил с дивана, стакан упал на пол и разбился.
— С тобой все в порядке? — крикнула из кухни Лора.
Марк отступил назад, подальше от окон. Под ботинками заскрипело битое стекло. Он поднял руки, как бы защищаясь, хотя мужчина был в двадцати футах от него и по ту сторону окна.
— Стой, где стоишь, Лора, в саду кто-то есть.
Как обычно, жена сделала все наоборот и прибежала из кухни.
— Кто здесь?
— Стой там! — крикнул он.
Лора появилась в арке с полотенцем в руках. Марк огляделся в поисках какого-нибудь оружия, схватил тяжелую вазу, которую они купили во время отпуска в Тунисе, и поднял ее, словно дубинку.
Мужчина приблизился к окну. Кожаная черная куртка, бейсбольная кепка. Марк вздрогнул, испугавшись, что незнакомец выстрелит, но мужчина всего лишь взмахнул рукой. Приглядевшись, Марк облегченно вздохнул.
— Это Ден! — выдохнула Лора.
— Да, дорогая, теперь я вижу, — с сарказмом ответил Марк.
Донован снял кепку и показал Марку большой палец.
— Сюрприз, — произнес он губами.
Марк понял, что все еще размахивает вазой, и усмехнулся. Поставил ее на стол и подошел к окну.
Донован перемахнул через подоконник и пожал Марку руку.
— Это что-то вроде приветствия? — спросил он, показав на вазу.
— Большинство людей пользуются дверью, — ответил Марк. — По правде говоря, наши друзья обычно сначала звонят.
Донован похлопал его по спине, потом обнял сестру:
— Твой супруг все такой же нытик, сестренка.
— Точно, — рассмеялась Лора.
— Я еще до свадьбы предупреждал тебя.
— Ага.
— Эй, я все еще здесь, — вмешался Марк.
— Не хотел пугать тебя, Марк. Прости.
— Я не испугался, — возразил Марк. — Ты просто удивил меня, вот и все.
— Я не захотел воспользоваться входной дверью, на всякий случай.
— На случай, если за нами следят? — спросила Лора. — Кто может следить за нами?
— Не знаю, сестренка. Не представляю, кому может быть известно, что я здесь. И все же лучше лишний раз подстраховаться, чем потом жалеть.
Марк собрал осколки стакана в газету, осторожно поднял и понес на кухню. Донован сел рядом с Лорой.
— Когда ты вернулся? — спросила она.
— Вчера. Как он?
— В порядке. Первую ночь плакал, а сейчас словно оцепенел. Он в шоке.
Донован покачал головой, сжав губы.
— Я сверну шею этому негодяю Шарки. И ей.
— Робби легче не станет, — возразила Лора. — Что ты собираешься делать, Ден?
Донован пожал плечами:
— Он должен вернуться со мной. Я привез ему новый паспорт, и мы улетим.
— На Карибы?
— Ты против?
— А что с его школой? С друзьями? С нами?
— Это не навсегда, Лора. Школы есть и там. Он заведет друзей. Вы с Марком сможете приезжать к нам в отпуск.
Марк появился в дверях:
— Какой отпуск?
— Я просто говорю, что улечу с Робби в Анквиллу, а вы можете приехать туда и остаться.
Марк и Лора взволнованно переглянулись.
— Что? — спросил Донован.
— Ничего, — ответил Марк.
— А ну-ка говори.
Марк колебался, потом глубоко вздохнул:
— Слушай, это не мое дело, но сейчас Робби нужна стабильность. Вытащить его из привычной обстановки и поместить на тропический остров — не лучшая идея.
— Он не Робинзон Крузо. Нам не придется ловить рыбу и пить кокосовый сок. Анквилла — даже более цивилизованное место, чем чертова Англия.
— Возможно, но здесь его дом. Хочешь выпить?
— "Джек Дэниеле" с содовой, — заказал Донован.
— Тебе повезло, — заметила Лора. — У нас как раз есть виски.
Донован усмехнулся:
— О'кей, только хорошего качества, никаких подделок.
Марк исчез в гостиной.
— Он прав, и ты это знаешь, — сказала Лора.
Донован кивнул:
— Да, но в Соединенном Королевстве для меня сейчас слишком жарко. — Он закрыл лицо руками. — Черт!
— Что?
— Я просто вспомнил: Анквилла, возможно, в настоящий момент тоже не самое безопасное место для меня.
— Почему?
Донован грустно улыбнулся:
— Небольшие разборками с неким колумбийцем.
— Черт, Ден! И ты хочешь втравить Робби в историю?
— Я разберусь, не волнуйся.
— Хочу тебе напомнить, Ден, что я — крестная Робби. И это делает меня ответственной за его моральное состояние. — Лора говорила полушутя-полусерьезно. — Он может остаться здесь, ты знаешь. Так долго, сколько понадобится. Дети любят его. И мы тоже.
— Знаю, Лора. Но я его отец.
— Возможно, ты не захочешь слушать, но хотя бы вспомни: тот факт, что ты его отец, не остановил тебя от бегства на Карибы на долгие месяцы, не так ли?
— Бегства? — переспросил Ден.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
Марк вернулся с бокалом виски с содовой для Дена и новым джин-тоником для себя. Лора бросила на мужа предостерегающий взгляд.
— Можно мне взглянуть на сына? — спросил Ден.
— Конечно, — ответила Лора.
Они встали и проводили Донована наверх. Лора толкнула дверь спальни и отошла в сторону, давая брату возможность заглянуть внутрь. Робби лежал на животе, отвернув голову к стене, так что отец мог видеть только каштановые волосы на подушке. Он подошел к кровати, присел на корточки, потом нежно погладил сына по голове.
Робби вздрогнул во сне, поджав под одеялом ноги.
— Не волнуйся, Робби, теперь я здесь, — прошептал Донован.
Внезапно его вновь охватила злость на Вики. Изменить ему — подлость с ее стороны, но позволить своему сыну увидеть это... такое простить нельзя.
Он вышел из спальни, и Лора тихо закрыла дверь. Они спустились вниз в оранжерею. Донован взял стакан виски и принялся вертеть его в руках. Лора села рядом с Марком, положив ему руку на колено.
— Она звонила?
Лора кивнула:
— Позавчера. Сказала, что ей нужно поговорить с Робби. Я соврала, что он спит, и попросила перезвонить на следующий день. Она не позвонила.
— Точнее, позвонила и повесила трубку?
Лора кивнула.
Марк наклонился вперед:
— Только честно, Ден, насколько крупные у тебя неприятности?
Донован слабо улыбнулся. Разъяренный колумбиец на хвосте и пропавшие со счетов шестьдесят миллионов долларов. Ничего не скажешь: проблемы.
— Все будет в порядке.
— За тобой следит полиция?
Улыбка Донована стала шире. Единственной хорошей новостью, которую ему сообщил Дико, была та, что у полиции пока на него ничего нет. Он покачал головой:
— Наблюдать — наблюдают, но приказа об аресте нет. Пока я здесь, собираюсь вести себя как послушный мальчик. Даю слово, Марк. Речь идет о нескольких днях.
— Я не... ну, ты знаешь, — пробормотал Марк. Ему стало не по себе.
— Понимаю. Все в порядке.
— Просто у нас бизнес... облигации...
— Марк! — остановила его Лора. — Хватит!
Донован поднял руку, прерывая сестру:
— Лора, все хорошо. Правда. Мне понятно, о чем он. Марк, я постараюсь остаться чистым. И на самом деле благодарен за то, что вы с Лорой делаете для Робби.
Марк наклонился и чокнулся с Донованом:
— Прости, Ден. Я немного переутомился.
Донован махнул рукой на его извинения, потом поинтересовался у Лоры, сменила ли она замки. Сестра вышла в гостиную и вернулась со связкой новых блестящих ключей и бумажкой, на которой записала новый код для сигнализации. Донован взял их, осушил стакан и обнял сестру.
— Пока. Приду завтра увидеться с Робби, ладно? И не говори ему, что я был здесь.
Донован пожал руку Марку, потом выскочил в окно и исчез в темноте.
Лора обняла мужа за талию.
— Он ведь на самом деле напуган? — спросила она.
— Слабо сказано.
— Господи, надеюсь, он не наделает глупостей.
— Думаю, уже слишком поздно. — Марк обнял жену за плечи и прижал к себе.
* * *
Засунув руки в карманы куртки и опустив голову, Донован шел по противоположной от его дома стороне. Шел медленно, уверенно, глаза из-под козырька кепки внимательно осматривали все вокруг. Ему не встретились никакие машины или фургоны, где могли укрыться наблюдатели. В подворотне обнималась молодая пара, но они были слишком молоды, чтобы служить в полиции. Старая дама выгуливала кокер-спаниеля красно-коричневого окраса, что-то нашептывая ему и шурша пластиковым пакетом для мусора.Донован осмотрел дом. Ничего не бросилось в глаза. Однако если засада сделана профессионально, ничто и не должно привлекать внимания. Он двинулся дальше, а в конце дороги свернул направо. Его дом граничил с площадью. Все постройки выходили в большой сад или, скорее, в маленький парк с довольно просторной игровой площадкой. На ней можно было бы играть в футбол, если бы садовое общество не запрещало игры с мячом. Собак в саду тоже не разрешалось выгуливать. Комитет жильцов установил строгие правила, запрещающие музыку, организованные игры, крики, распитие спиртного, курение. Донован всегда удивлялся, почему они просто не запретят всем вообще приближаться к саду.
Часть стоящих здесь домов была переделана в многоквартирные. К жильцам, снимающим верхние этажи, всемогущий комитет относился как к бедным родственникам. Поэтому у них было право пользоваться исключительно центральными входными дверями. Один ключ в той связке, которую дала ему Лора, был от черного хода, ведущего в сад.
Донован остановился, делая вид, что завязывает шнурок. Нагнувшись, бросил быстрый взгляд назад. Мимо, сверкнув фарами, проехало такси. Улица была пуста.
Донован открыл ворота и вошел внутрь.
Минуту постоял, прислушиваясь к звуку собственного дыхания, пока глаза привыкали к темноте. В нескольких домах горел свет, но большая часть сада погрузилась во тьму. Донован пошел по траве, глядя по сторонам и проверяя, не вышел ли кто-нибудь на вечернюю прогулку. Никого. Насколько Доновану было известно, комитет запрещал посетителям находиться на территории сада после наступления темноты.
Он быстро прошел к дому. Большой внутренний двор отделяли от сада живая изгородь высотой до колен и сад камней. Донован вошел во двор, и тут же зажглась галогенная подсветка. Он не мог отключить ее, поэтому снял кепку. Если кто-то из соседей случайно увидит его, пусть лучше убедятся, что это хозяин, а не вор. Как только Донован переступил порог дома, сработала сигнализация. Он закрыл дверь, подошел к щитку под лестницей и ввел четырехзначный код, который дала ему Лора. Сигнализация отключилась. Донован не стал зажигать свет на случай, если за домом следят.
Он прошел в кухню, взял из холодильника бутылку «Сан Мигеля», открыл и отхлебнул прямо из горлышка.
— Дом, милый дом, — пробормотал он.
Ден никогда не чувствовал себя здесь по-настоящему дома. За последние три года он провел тут от силы восемь недель. Вики купила всю мебель и домашнюю технику, с помощью дизайнера-гея, которого подцепила к спортивном клубе, обставила комнаты. Донован забыл его имя, но хорошо помнил коротко стриженную голову, серьгу в ухе, обтягивающие джинсы, Этот урод совершил с домом чудо. Он учился дизайнерскому искусству в каком-то старинном университете, и его впечатлила художественная коллекция Донована. Поэтому, к большому огорчению Вики, несколько комнат он обставил, вдохновленный картинами.
Донован вошел в кабинет и проверил сейф, хотя Лора предупредила его, что тот пуст. Он посмотрел на голые металлические полки и выругался. Был ли с ней Шарки, когда она опустошала сейф? Вики нужен был паспорт, в конце концов, она могла посчитать своими лежащие в сейфе деньги. Вряд ли она знала значение книжек со шпарбух-чеками, находившихся в конверте. Зато Шарки прекрасно осведомлен, что это за книжки и какова их ценность.
Донован с грохотом захлопнул дверцу и повесил картину на место. Он провел пальцами по позолоченной раме, улыбнулся. Какая удача, что Шарки, как и Вики, равнодушен к искусству. Картине, на которой художник маслом написал две яхты, было более сотни лет, и в комплекте с другой, висящей на противоположной стене, она тянула на полмиллиона долларов. Это были работы Джеймса Эдварда Баттерсуорта, американского художника, который обожал яхты и закаты.
Донован прошелся по первому этажу и с удовлетворением отметил, что ни одна из картин не пропала. Все на своих местах. В том числе и гордость его коллекции — три работы Ван Дейка, написанные пером и коричневыми чернилами — первоначальные эскизы, сделанные немецким мастером для большого полотна, которое сейчас выставлялось в Лувре. На них были изображены мать с дочерью, и Донован купил их сразу после рождения Робби.
Донован медленно поднимался наверх, держась за перила. Он представлял, как Робби делал то же самое. Примчался из школы домой, взбежал наверх, чтобы увидеть мать. И застал ее в постели. Донован не мог вообразить, что почувствовал Робби. Сам Ден никогда не видел даже, как мать целует отца, а что уж говорить о сексе. Секс — совсем не то, чем занимаются родители. Мать в постели с кем-то другим — такое было недоступно его воображению. Губы Донована сжались, пальцы свободной руки непроизвольно сложились в кулак. Вики должна заплатить. И Шарки.
Он толкнул дверь в супружескую спальню. Шкаф Вики распахнут. Внутри множество пустых вешалок, исчез один из чемоданов. Донован подошел к кровати и посмотрел на смятые простыни. Представил, как здесь кувыркались его жена и Шарки. Вики была девственницей, когда встретила Дена, и три месяца берегла свою невинность — до семнадцатилетия. Они поженились через год, и на протяжении всех лет брака она ему не изменяла. Вики говорила, что он ее первый и единственный любовник. Признания эти были редкими и произносились тогда, когда она подозревала, что у Донована появился кто-то на стороне, тем самым вызывая у него чувство вины. Так или иначе, Ден никогда не сомневался, что жена верна ему и что он единственный, кто к ней прикасается. До Шарки.