Страница:
— Значит, ты купил меня, да? Ты платил за мою одежду, косметику, развлечения и хотел, чтобы я тихо сидела дома, благодаря тебя за доброту?
— Мы говорили об этом. Ты знала мое положение. Я был Танго Один. За мной охотились все спецслужбы.
— Ну, по крайней мере ты хоть в чем-то был номер один, потому что как отец и муж ты был так себе.
— Да пошла ты! — не выдержал Донован.
Он нажал красную кнопку — и сразу же пожалел об этом. Уставился на экран телефона, надеясь, что Вики перезвонит... Она не перезвонила.
Донован стал просматривать меню. Вошел в память сообщений. Робби сохранил несколько посланий. Донован улыбался, читая их. Возможно, они адресованы подружке. Милая болтовня. Жалобы на учителей. Глупые шутки. Вдруг Донован замер. «Я вернулся. Беги сейчас же домой. Папа». Сообщение отправлено, когда он разговаривал с Карлосом Родригесом на пляже в Сент-Киттс. Вот почему Робби примчался из школы раньше времени и застал Вики в постели с Шарки.
Сообщение отправили с британского номера. Донован не знал номер, но в нем было что-то знакомое. Он набрал цифры и приложил трубку к уху. Телефон был отключен или находился вне зоны действия.
Донован взглянул на цифры на экране. Глубокая морщина пересекла его лоб. Где он видел этот номер? Донован повернулся на кровати, достал из кармана брюк бумажник. Открыл, извлек квитанцию, торчащую из отделения для кредиток. Медленно развернул и уставился на записанный на ней номер, который дал ему Испанец. Цифры совпадали. Донован выругался. Сообщение Робби прислал Стюарт Шарки. Он хотел, чтобы его застукали с Вики. Все было спланировано.
Зазвонил другой телефон. Городская линия. Донован взглянул на детектор. Горел зеленый огонек. Никто не подслушивает. Может, Вики звонит по домашнему... Он взял трубку.
— Надо встретиться, — произнес незнакомый голос.
Говорил мужчина. Англичанин.
— Кто это? — спросил Донован.
— Я знаю, чем ты занимаешься, и мне надо поговорить с тобой.
— Ага. Как думаешь, сколько мне лет? Двенадцать?
— Насчет Стюарта Шарки.
— Что насчет него?
— Послушай, ты хочешь вернуть деньги или нет?
Донован несколько секунд колебался, потом вздохнул:
— Где?
— Рынок в Камдене. Через четыре часа.
— Ты, должно быть, шутишь? Рынок в Камдене в субботу — самое шумное и многолюдное место на планете.
— Так безопаснее, — объяснил мужчина. — Ты знаешь, что за тобой следят? Спальня через улицу. Фургон «Бритиш телеком». Не хочу, чтобы ты приводил за собой «хвост».
— Я позабочусь, чтобы его не было, — сказал Донован. — Как тебя найти?
— Я сам тебя найду, — ответил незнакомец и повесил трубку.
Донован вышел из магазина, сел в такси, доехал до Майда-Вейл, потом вылез на южной стороне канала Риджентс напротив «Паддингтон-Стоп» — в том месте, откуда наблюдал за приездом Макфайдена и Джордана. Расплатился с шофером, перешел через мост и направился по Бломфилд-роуд к «Джейнсонс», ресторану, откуда можно было прокатиться по каналу на прогулочном катере. Его маршрут пролегал через рынок в Камдене. Донован так рассчитал время, что приехал как раз к отправлению.
Он купил билет и сел. На борту было почти двадцать пассажиров, в основном туристы. Путешествие оказалось приятным, мимо особняков Маленькой Венеции и по Риджентс-парку, но Донован не обращал внимания на красоты. Он напряженно думал, пытаясь понять, кто звонил. Точно не колумбийцы. Они не захотели бы появляться в таком людном месте, предпочли бы встречу наедине. Почему рынок? Мужчина сказал, там безопаснее. Но для кого? Для Донована? Или для незнакомца?
Он поправил провод под ремешком от часов. Детектор был уже включен.
Катер причалил в Камдене, седой лодочник спрыгнул на берег и объявил, что отбывает через пятнадцать минут и пассажиры должны прийти к этому времени, если хотят вернуться в Маленькую Венецию.
Донован пошел по рынку. Здесь толпились туристы и подростки в поношенной одежде. Повсюду магазины и лавки, продающие всякий хлам: сделанную своими руками посуду, ароматические свечи, постеры, диски, футболки с бессмысленными надписями. Донован не увидел ни одной вещи, которую захотел бы купить, но подумал, что Робби здесь наверняка понравилось бы.
Донован рассматривал лица людей. Слишком много народу. Повсюду тесной стеной стоят продавцы. «Хвост» заметить невозможно. Это безумие, подумал Донован. Последнее место в мире, которое он выбрал бы для встречи.
Внезапно перед ним появился мужчина, и Донован узнал его. Низкого роста, с редкими волосами песочного цвета и самоуверенной улыбкой.
— Давно не виделись, Донован, — приветствовал его мужчина.
— Грег Хэтуэй, — произнес Донован, качая головой. — Не могу сказать, что это приятный сюрприз.
Они стояли друг против друга, как боксеры на ринге. Толпа людей текла мимо, словно река, огибающая камни.
Донован выставил вперед левую руку, но детектор молчал. Левая рука Хэтуэя тоже дернулась вперед, и Донован опустил глаза. Он заметил тонкий проводок под часами собеседника и улыбнулся.
— Произведение искусства, — тоже улыбнулся Хэтуэй. — Разница в том, что мой куплен на деньги налогоплательщиков.
— Значит, по-прежнему таможня? — спросил Донован.
Он подошел к Хэтуэю и снова пошевелил рукой. Никакой реакции. Если Хэтуэй пришел без «жучков», тогда чего он хочет? Поболтать о старых временах? С тех пор, как они виделись в последний раз, прошло десять лет.
Хэтуэй погладил правое колено:
— Для меня в таможне не осталось места, после того как ты всадил мне в ногу пулю.
— Жаль слышать, — сказал Донован.
Он огляделся. Может, его хотят арестовать? Хэтуэй позвал его на рынок в Камдене, чтобы сцапать в толпе? Отсюда невозможно сбежать, слишком много народу.
— Я здесь сам по себе, Донован, — продолжил Хэтуэй.
На нем были темно-синее шерстяное пальто и коричневые ботинки «Тимберленд». Он выглядит как зануда-коллекционер, подумал Донован, и совершенно не выделяется из толпы.
— К чему все это?
— Давай прогуляемся.
Хэтуэй повернул направо и зашагал к каналу. Донован двинулся за ним, пытаясь не отставать, что было нелегко в такой толпе. Детектор Донована завибрировал, и он вздрогнул. Огляделся по сторонам. Хэтуэй тоже, нахмурившись, вертел головой влево и вправо. Они одновременно увидели мужчину. Длинные волосы, хрупкое телосложение, потертые джинсы и камуфляжная куртка с множеством значков. Донован улыбнулся, Хэтуэй тоже. Им в голову пришла одна и та же мысль: офицер отдела по борьбе с наркотиками под прикрытием. Его так же легко засечь, как монашку в борделе. Как только парень отошел от них подальше, детектор перестал вибрировать.
Хэтуэй провел Донована через внутренний двор магазина в маленькую кофейную лавку. Два американских туриста как раз уходили, и Донован с Хэтуэем заняли их столик. Хэтуэй заказал молодой официантке с наполовину выбритой головой две чашки кофе.
Все остальные столики были заняты, и когда Хэтуэй заговорил, это был даже не шепот, а какой-то шелест:
— Ты много чего понаделал в последнее время.
Донован пожал плечами. Он знал, что у Хэтуэя нет «жучков», но это не значит, что он должен все ему выкладывать. Донован пришел, чтобы слушать, выяснить, чего хочет Хэтуэй. Он продолжал изучать толпу, ища знакомые фигуры и одежду.
— Расслабься, Донован. Я пришел один, — успокоил его Хэтуэй. — Я так же не хочу, чтобы меня видели с тобой, как и ты.
— Я просто прощупываю почву, Грег, — ответил Донован. — С кем ты, если не с таможней?
— Другая компания, — сказал Хэтуэй. — Люди, которым не так важно, что я не смогу пробежать сто метров за двенадцать секунд.
— Чего ты хочешь, извинений? Ты должен быть благодарен, приятель. Я мог сделать еще хуже.
— О, я знаю, Донован. В некотором роде я легко отделался. Я имею в виду, потерял только работу и жену. По крайней мере ты не привязал меня к стулу и не перерезал горло, записывая все это на видео.
Принесли кофе, и мужчины молчали, пока не ушла официантка.
— Тебя никогда не волновало зло, которое причиняют наркотики, верно? — спросил Хэтуэй, понизив голос.
— Ты сказал, у тебя есть информация о Шарки. Или это просто треп, чтобы заставить меня прийти?
Хэтуэй отхлебнул кофе. Поморщился:
— По-твоему, похоже на настоящий кофе? По-моему — нет.
— Кофе как кофе, — пожал плечами Донован.
— Меня интересует, о чем ты думаешь. Дело не в том, что ты не понимаешь, прав ты или нет.
Донован перегнулся через стол.
— Кого это на самом деле волнует? — прошептал он. — Я имею в виду, по-настоящему волнует? И разве на склоне лет это действительно имеет значение?
Хэтуэй встретил взгляд Донована и пожал плечами:
— Не знаю. Тот же вопрос я задаю и себе.
— Моя мама была хорошим человеком, — продолжил Донован. — Исключительно хорошим. Все делала для других. Мой отец ушел от нее, когда мне было шесть. Просто однажды не вернулся с работы. В последний раз его видели на автобусной остановке. Разве она заслужила это? Чтобы ее так бросили? Через несколько лет она встретила мужчину номер два, рабочего. Каждую пятницу он проводил в пабе, напиваясь до чертиков, а потом избивал ее. Она никогда не отвечала на удары, не кричала, просто молча плакала. Думаешь, это останавливало его? Нет, наоборот, еще больше злило. И что потом? Он исправился? Нет. Она заработала рак и умерла ужасной смертью. Я до сих пор помню ее крики. Он плевал на нее, на меня и мою сестру. И я после этого, по-твоему, не смогу отличить добро от зла? Черт побери! — Донован улыбнулся и помотал головой. — Так о чем ты, Грег?
— Моральная сторона продажи наркотиков для тебя не проблема, верно? Вопрос риторический. Поэтому отвечать не надо.
— Я знаю, что значит «риторический». Можешь не объяснять.
— Отлично, я не хотел тебя обидеть.
— Может, продолжим? Чего тебе?
— Думаю, мое мнение по поводу моральности или аморальности того, чем мы оба занимаемся, — слишком больная тема. Табак и алкоголь убивают в миллионы раз больше людей, чем наркотики, но их продажа законна. Ты покупаешь плантацию какао и делаешь шоколад. Тоже законно. Экстракт кокаина — незаконно. Ты покупаешь плантацию, отрываешь листья, засовываешь их в бумагу и продаешь миллионам. Законно. А покупаешь другую плантацию, сок растения переделываешь во что-нибудь приемлемое, например героин, потом продаешь. Незаконно. Мораль тут ни при чем, просто власти решили, что люди могут делать, а что — нет. Но ты ведь понимаешь это лучше меня, правда?
— Ты о наркотиках?
— О морали. Это просто игра. Кто-то устанавливает правила, а мы выбираем, на какой стороне играть. Я преследую тебя. Ты пытаешься убежать. Полицейские и бандиты. Ковбои и индейцы. Победителя не бывает. Игра будет продолжаться вечно.
Донован пожал плечами:
— Возможно.
Ден не понимал, куда клонит Хэтуэй. Хотелось заорать на него, схватить за горло и трясти, пока он не скажет, что ему нужно.
— Видишь, на самом деле не так уж важно, на какой ты стороне, правильно? Ты выбираешь команду и играешь. Как в детстве. А в действительности не имеет значения, кто ты — коп или бандит. Ковбой или индеец.
— Я ухожу. — Донован начал подниматься из-за стола, но Хэтуэй поднял руку:
— Я почти закончил.
Донован снова сел.
— Я хочу, чтобы ты понял, чему научил меня, всадив мне в ногу пулю много лет назад. Ты научил, что не важно, на какой стороне ты играешь. Важно — как ты играешь в игру. И за это я хочу пожать тебе руку.
Хэтуэй протянул правую руку. Донован, нахмурившись, взглянул на нее. Ногти обгрызены под корень. Он медленно протянул руку и пожал ладонь Хэтуэя. Когда их руки встретились, он почувствовал в кулаке Хэтуэя какой-то предмет. Донован понял, что это свернутый листок бумаги. Попытался отдернуть руку, но Хэтуэй сильно сжал его ладонь.
— Ты хочешь подставить меня, — прошипел Донован.
Вот к чему это все. Хэтуэй передал ему наркотики. Донован тревожно огляделся вокруг, ожидая увидеть полицейских.
— Не глупи, Донован, — прошептал Хэтуэй. — Зачем мне давать тебе двухфунтовый пакетик? Ты проворачиваешь сделки на тонны. Все или ничего. — Он медленно потряс руку Донована, потом ослабил хватку. Бумага оказалась в кулаке Дена. — Возьми, — сказал Хэтуэй.
Донован отдернул руку, развернул листок. На нем заглавными буквами был напечатан адрес. Юг Франции.
— Шарки там, — объяснил Хэтуэй.
— Откуда ты знаешь?
— Проверил телефон. Это не трудно, когда работаешь на хороших парней. Знаю, у тебя свои способы, но наши более эффективны. Наши возможности вообще неограниченны, если есть доступ к нужным ресурсам. А у меня такой доступ имеется.
— Чего ты хочешь? Выпить?
Хэтуэй насмешливо посмотрел на Донована:
— И сколько ты мне дашь? Несколько тысяч долларов? Не стоит того. А потом, похоже, ты забыл, что сейчас на мели.
— Раз дело не в деньгах, то в чем? — спросил Донован.
Хэтуэй улыбнулся и почесал нос.
— Узнаешь, Донован. Всему свое время. Не смотри в рот дареному коню. Верни свои деньги, а после поговорим.
Донован опять посмотрел на адрес.
— Она все еще с ним?
— Думаю, да.
Хэтуэй встал, скривился, наступив на больную ногу.
— Сука!
— Тебе бы научиться самому жить и другим не мешать, — вздохнул Хэтуэй, растирая колено.
Донован убрал листок в карман.
— Может, в следующий раз встретимся в Национальной галерее? — предложил Хэтуэй.
Донован замер. Он знает о его встрече с Луизой?
Хэтуэй улыбнулся, увидев замешательство Донована.
— Так, к слову. Ты можешь скинуть копов с хвоста в подземке, но все, что мы делаем, — сидим в контрольной комнате транспортной полиции и наблюдаем за тобой по мониторам. Нам не нужны люди, чтобы следить за тобой. Мы просто смотрим на тебя по телевизору и ждем, когда ты проколешься. — Он махнул рукой: — До встречи.
Хэтуэй повернулся и медленно пошел прочь, с трудом переставляя правую ногу. Через несколько секунд Донован потерял его из виду.
В газете мало писали о том, что происходит в Британии. Как и англичане, французы скупы на новости из-за границы. Он открыл спортивную страничку. Ладно хоть французы любят английский футбол.
Шарки услышал шаги и опустил газету. Мужчина лет тридцати поздоровался и сел за соседний столик. Заказав кофе, прикурил маленькую сигару. Шарки вернулся к чтению газеты.
— Проверяете курс валют? — раздался голос.
Шарки снова опустил газету. Мужчина за соседним столиком стряхнул пепел в стеклянную пепельницу и кивнул на газету:
— Прикидываете, сколько франков перевести в фунты?
Мужчина говорил по-английски, с акцентом, но не французским. Шарки нахмурился, пытаясь показать, что не намерен продолжать разговор.
— Простите. Я не говорю по-английски, — произнес он на идеальном французском.
— Фунты. Лучше держать деньги в фунтах, чем в долларах, как думаете?
— Простите, меня не интересует валютный рынок, — отрезал Шарки, шурша газетой.
Мужчина наклонился вперед и выпустил дым в газету.
— Уверены, мистер Шарки? Я думал, что с украденными шестьюдесятью миллионами долларов вы должны быть очень заинтересованы.
Позади Шарки раздался треск, и он обернулся через плечо. Сзади за столик сели двое мужчин. Здоровенные парни с темной кожей, тонкими усиками, в черных очках и с массивными золотыми кольцами на пальцах. Черные линзы очков равнодушно уставились на него.
— Да-да, они со мной, мистер Шарки.
Шарки опустил газету.
— Кто вы?
Он посмотрел по сторонам, молясь, чтобы поблизости оказались жандармы. Официально он не сделал ничего плохого, и ему нечего бояться властей.
— Вы меня не знаете, мистер Шарки. И пожалуйста, не вертите головой в поисках помощи. — Он засунул руку в карман и вынул маленький пистолет. — Знаете, что это, мистер Шарки?
Шарки кивнул. Ему демонстрировали электрошок с мощным электрическим зарядом, который может обезвредить человека за секунду, вызвать сердечный приступ или эпилептический припадок.
— У вас два пути, — продолжал мужчина с улыбкой. — Могу приложить его к вашей шее и дать двадцать тысяч вольт. Вы упадете, а я заявлю, что я доктор, и два моих друга отнесут вас в «мерседес», чтобы доставить в больницу. Через десять минут вы очнетесь с очень сильной головной болью.
Шарки вздохнул:
— А второй путь?
— Я оплачиваю ваш и свой счет. Мы улыбаемся и вместе идем к машине. — Мужчина кивнул на электрошок: — Что выбираете, мистер Шарки?
— Сколько бы вам ни заплатили, я заплачу в десять раз больше.
Мужчина покачал головой:
— Пожалуйста, не старайтесь, мистер Шарки. Мы все здесь профессионалы.
Шарки зажмурился. На глаза навернулись слезы, и он моргнул, чтобы смахнуть их. Он был так близок, так, черт возьми, близок к успеху!.. Шарки отодвинул стул и встал. В голове зашумело, он ощутил даже что-то вроде эйфории и понял, что защитный механизм организма выплеснул в кровь эндорфины. Все кончено. Ден Донован победил, а он проиграл.
Шарки выдавил улыбку:
— О'кей, идемте.
Выключив воду, она услышала, как дверь в номер открылась и закрылась.
— Стюарт, это ты? — крикнула Вики, потом покачала головой.
Конечно, он. Кто еще может войти, воспользовавшись ключом?
Она завернулась в полотенце и посмотрела на свое отражение в зеркале. Под глазами темные круги, кожа сухая и шелушится. Надо бы провести утро в ванне с минеральной водой, отдать тело в руки специалистов. Массаж, очистка кожи. Возможно, ванны с морской грязью. Она нуждается в уходе, а Шарки держит ее в номере как в тюрьме. Будь он проклят! Будь они прокляты: Шарки и Ден Донован. Они стоят друг друга: преследовали ее, ухаживали, домогались, но как только она открывала им сердце, топтали ее чувства. Обращались с ней как со своей собственностью, лишь иногда показывая ее людям.
Вики грустно улыбнулась своему отражению. Она ошибается: Шарки никогда не выведет ее в свет. Она птичка в клетке, принадлежащая ему одному. Тайная игрушка.
Вики услышала в спальне шаги.
— Ты что-то забыл?
Женщина открыла дверь ванной и буквально подпрыгнула, столкнувшись с незнакомым мужчиной. Она открыла рот, набрав в легкие воздуха и готовясь закричать, и тут второй мужчина, стоявший за дверью, зажал ей рот рукой. В ноздри ударил приторно-сладкий запах, комната закружилась перед глазами. Вики почувствовала, как ноги слабеют и все вокруг становится темным.
— Робби, в холодильнике салат. Можешь принести?
— Конечно, — согласился мальчик и помчался на кухню.
— Хороший малыш, — похвалила его Луиза.
— Ты понравилась ему, — заметил Донован, разливая вино по бокалам.
— Взаимно. — Луиза села рядом с ним, подняла бокал и чокнулась с Донованом. — Приятно, что вы оба здесь.
Робби вернулся, неся стеклянное блюдо с салатом. Поставил его на стол.
Зазвонил один из мобильных Донована. Он нажал зеленую кнопку. Отозвался Испанец.
— Подожди, Хуан, дай я отойду куда-нибудь, — сказал Донован, вставая из-за стола. — Здесь сумасшедший дом.
— Отлично, большое спасибо, — обиделась Луиза.
Донован улыбнулся ей:
— Мне надо поговорить, прости.
Он вышел из квартиры, спустился по лестнице на улицу. Продолжил разговор по дороге от дома к саду.
— Извини, что заставил тебя ждать, Хуан. Как дела?
— Твои деньги снова на твоем счете, — ответил Испанец.
Донован взмахнул рукой:
— Хуан, ты, мать твою, гений!
— Да, я знаю.
— Первым делом ты, конечно, забрал свои проценты, так?
— Конечно, амиго. И за расходы.
— Сколько бы это ни стоило, ты заработал их, чертов ублюдок.
— Я бы не сделал этого, не зная, где он, — возразил Испанец.
— Мне принесла весточку на хвосте маленькая птичка, — ответил Донован. — Больше ничего не могу сказать.
— Твоя маленькая птичка очень хорошо информирована, — заметил Испанец. — Я бы тоже не прочь иметь с ней дело.
— Как вел себя Шарки?
— Сотрудничал. Вынужден был. Это стоило ему нескольких пальцев на ногах и трех на руках, но он выложил все.
— Еще жив?
— Едва.
— Убедись, что его никогда не найдут, Хуан.
— Все будет сделано. А твоя жена, амиго, что с ней?
Донован дошел до дальнего конца сада. Пара воробьев клевала хлебные крошки, оставленные на деревянном столе.
— Амиго? Твоя жена?
Донован закрыл глаза.
— Ты уже что-нибудь сделал с ней?
— Пока нет. Мы схватили ее, но я хотел сначала поговорить с тобой. Она очень напугана, амиго. Если ты собирался проучить ее, у тебя это получилось.
— Она видела, что ты сделал с Шарки?
— Нет, она была в другой комнате, зато все прекрасно слышала.
— Дай мне поговорить с ней.
Последовала пауза. Из трубки доносились треск и бормотание. Потом Вики взяла телефон.
— Ден... — произнесла она, — Ден, мне очень жаль. Правда.
— Не сомневаюсь, — резко ответил Донован.
— Я не знала, сколько он взял. Клянусь Богом, не знала. Он сказал, что взял кое-что, чтобы заставить тебя вести с нами переговоры. Клянусь.
— Он обчистил меня, Вики. И большая часть денег предназначалась не мне. Я обещал их нескольким колумбийцам. Ты не представляешь, во что я вляпался из-за тебя.
— Я не хотела, Ден. Честное слово. — Она заплакала.
Донован обернулся. Взглянул на дом. Робби смотрел в окно. Мальчик помахал ему рукой, Донован ответил тем же.
— Шарки хотел, чтобы меня убили, Вики. Понимаешь? Он знал, что я должен эти деньги колумбийцам, и прекрасно понимал, что они сделают со мной, если не получат их.
Вики ничего не ответила, просто всхлипнула в трубку.
— Есть еще кое-что, чего ты не знаешь, — продолжил Донован. — Шарки хотел, чтобы Робби застал вас с ним в постели.
— Нет... — зарыдала Вики.
— Это правда, Вики. Он прислал Робби сообщение, подписался моим именем. Он использовал тебя, Вики, с первого дня.
— Нет...
Робби смотрел на Донована из окна, поэтому он отвернулся.
— С самого первого дня. Он не любил тебя. Ему просто не давали покоя мои деньги. Он сам бы прикончил тебя.
— Что ты собираешься делать, Ден?
— А ты как думаешь? Что я должен делать, Вики? После того, как ты обошлась со мной?
— Не знаю, — простонала Вики. — Прости, Ден. Клянусь Богом, мне очень жаль. Пожалуйста, не говори Робби.
— Робби уже знает, ты не помнишь?
— Я о деньгах. И о том, что ты сказал. Просто объясни, что я уехала.
— Вики...
— Мне жаль... — прошептала она и зарыдала.
— Слушай, Вики. Не плачь. Хорошо? Перестань реветь.
— Я люблю тебя. И Робби.
— Вики, прекрати. Пожалуйста. С тобой ничего не случится. Обещаю.
Вики всхлипнула.
— Что ты имеешь в виду?
— Эти парни не причинят тебе вреда. Обещаю.
— Ты позволишь мне уйти?
Донован колебался минуту, размышляя, правильно ли поступает.
— Да, — наконец сказал он.
— О, спасибо, Ден. Спасибо, спасибо, спасибо. Я никогда не сделаю тебе больно, обещаю. Никогда не причиню тебе вреда.
Донован глубоко вздохнул:
— У тебя не будет такой возможности, Вики. Ты и близко не подойдешь ко мне. Меньше чем на двадцать миль. Я не собираюсь запрещать тебе возвращаться в Англию, здесь твоя семья, но ты и близко не подойдешь ко мне. И к Робби.
— Ден... пожалуйста.
— Все, Вики.
— Но Робби — мой сын. Вы моя семья.
— Надо было думать до того, как позволила ему застукать вас в постели. Теперь мы больше не семья. Семья — Робби и я. Ты ушла от нас.
— Это несправедливо.
— Не начинай, Вики. Ты хорошо знаешь, что справедливо, а что нет. Я позволю тебе видеть Робби. В его день рождения. В твой. На Рождество. И даже в День матери. Когда ему исполнится двенадцать, пусть сам решает, сколько времени проводить с тобой. Поняла?
— Ладно, — согласилась Вики, всхлипнув. — Пусть будет так.
— Мы говорили об этом. Ты знала мое положение. Я был Танго Один. За мной охотились все спецслужбы.
— Ну, по крайней мере ты хоть в чем-то был номер один, потому что как отец и муж ты был так себе.
— Да пошла ты! — не выдержал Донован.
Он нажал красную кнопку — и сразу же пожалел об этом. Уставился на экран телефона, надеясь, что Вики перезвонит... Она не перезвонила.
Донован стал просматривать меню. Вошел в память сообщений. Робби сохранил несколько посланий. Донован улыбался, читая их. Возможно, они адресованы подружке. Милая болтовня. Жалобы на учителей. Глупые шутки. Вдруг Донован замер. «Я вернулся. Беги сейчас же домой. Папа». Сообщение отправлено, когда он разговаривал с Карлосом Родригесом на пляже в Сент-Киттс. Вот почему Робби примчался из школы раньше времени и застал Вики в постели с Шарки.
Сообщение отправили с британского номера. Донован не знал номер, но в нем было что-то знакомое. Он набрал цифры и приложил трубку к уху. Телефон был отключен или находился вне зоны действия.
Донован взглянул на цифры на экране. Глубокая морщина пересекла его лоб. Где он видел этот номер? Донован повернулся на кровати, достал из кармана брюк бумажник. Открыл, извлек квитанцию, торчащую из отделения для кредиток. Медленно развернул и уставился на записанный на ней номер, который дал ему Испанец. Цифры совпадали. Донован выругался. Сообщение Робби прислал Стюарт Шарки. Он хотел, чтобы его застукали с Вики. Все было спланировано.
Зазвонил другой телефон. Городская линия. Донован взглянул на детектор. Горел зеленый огонек. Никто не подслушивает. Может, Вики звонит по домашнему... Он взял трубку.
— Надо встретиться, — произнес незнакомый голос.
Говорил мужчина. Англичанин.
— Кто это? — спросил Донован.
— Я знаю, чем ты занимаешься, и мне надо поговорить с тобой.
— Ага. Как думаешь, сколько мне лет? Двенадцать?
— Насчет Стюарта Шарки.
— Что насчет него?
— Послушай, ты хочешь вернуть деньги или нет?
Донован несколько секунд колебался, потом вздохнул:
— Где?
— Рынок в Камдене. Через четыре часа.
— Ты, должно быть, шутишь? Рынок в Камдене в субботу — самое шумное и многолюдное место на планете.
— Так безопаснее, — объяснил мужчина. — Ты знаешь, что за тобой следят? Спальня через улицу. Фургон «Бритиш телеком». Не хочу, чтобы ты приводил за собой «хвост».
— Я позабочусь, чтобы его не было, — сказал Донован. — Как тебя найти?
— Я сам тебя найду, — ответил незнакомец и повесил трубку.
* * *
Донован взял такси до Оксфорд-стрит, провел пятнадцать минут в торговом комплексе «Вирджин мегастор», проверяя, не следят ли за ним. В отделе кассет в основном толпилась молодежь, так что полицейским или другим агентам здесь было не спрятаться. Он засек двух агентов, которые не вызывали сомнений, и одного подозрительного типа.Донован вышел из магазина, сел в такси, доехал до Майда-Вейл, потом вылез на южной стороне канала Риджентс напротив «Паддингтон-Стоп» — в том месте, откуда наблюдал за приездом Макфайдена и Джордана. Расплатился с шофером, перешел через мост и направился по Бломфилд-роуд к «Джейнсонс», ресторану, откуда можно было прокатиться по каналу на прогулочном катере. Его маршрут пролегал через рынок в Камдене. Донован так рассчитал время, что приехал как раз к отправлению.
Он купил билет и сел. На борту было почти двадцать пассажиров, в основном туристы. Путешествие оказалось приятным, мимо особняков Маленькой Венеции и по Риджентс-парку, но Донован не обращал внимания на красоты. Он напряженно думал, пытаясь понять, кто звонил. Точно не колумбийцы. Они не захотели бы появляться в таком людном месте, предпочли бы встречу наедине. Почему рынок? Мужчина сказал, там безопаснее. Но для кого? Для Донована? Или для незнакомца?
Он поправил провод под ремешком от часов. Детектор был уже включен.
Катер причалил в Камдене, седой лодочник спрыгнул на берег и объявил, что отбывает через пятнадцать минут и пассажиры должны прийти к этому времени, если хотят вернуться в Маленькую Венецию.
Донован пошел по рынку. Здесь толпились туристы и подростки в поношенной одежде. Повсюду магазины и лавки, продающие всякий хлам: сделанную своими руками посуду, ароматические свечи, постеры, диски, футболки с бессмысленными надписями. Донован не увидел ни одной вещи, которую захотел бы купить, но подумал, что Робби здесь наверняка понравилось бы.
Донован рассматривал лица людей. Слишком много народу. Повсюду тесной стеной стоят продавцы. «Хвост» заметить невозможно. Это безумие, подумал Донован. Последнее место в мире, которое он выбрал бы для встречи.
Внезапно перед ним появился мужчина, и Донован узнал его. Низкого роста, с редкими волосами песочного цвета и самоуверенной улыбкой.
— Давно не виделись, Донован, — приветствовал его мужчина.
— Грег Хэтуэй, — произнес Донован, качая головой. — Не могу сказать, что это приятный сюрприз.
Они стояли друг против друга, как боксеры на ринге. Толпа людей текла мимо, словно река, огибающая камни.
Донован выставил вперед левую руку, но детектор молчал. Левая рука Хэтуэя тоже дернулась вперед, и Донован опустил глаза. Он заметил тонкий проводок под часами собеседника и улыбнулся.
— Произведение искусства, — тоже улыбнулся Хэтуэй. — Разница в том, что мой куплен на деньги налогоплательщиков.
— Значит, по-прежнему таможня? — спросил Донован.
Он подошел к Хэтуэю и снова пошевелил рукой. Никакой реакции. Если Хэтуэй пришел без «жучков», тогда чего он хочет? Поболтать о старых временах? С тех пор, как они виделись в последний раз, прошло десять лет.
Хэтуэй погладил правое колено:
— Для меня в таможне не осталось места, после того как ты всадил мне в ногу пулю.
— Жаль слышать, — сказал Донован.
Он огляделся. Может, его хотят арестовать? Хэтуэй позвал его на рынок в Камдене, чтобы сцапать в толпе? Отсюда невозможно сбежать, слишком много народу.
— Я здесь сам по себе, Донован, — продолжил Хэтуэй.
На нем были темно-синее шерстяное пальто и коричневые ботинки «Тимберленд». Он выглядит как зануда-коллекционер, подумал Донован, и совершенно не выделяется из толпы.
— К чему все это?
— Давай прогуляемся.
Хэтуэй повернул направо и зашагал к каналу. Донован двинулся за ним, пытаясь не отставать, что было нелегко в такой толпе. Детектор Донована завибрировал, и он вздрогнул. Огляделся по сторонам. Хэтуэй тоже, нахмурившись, вертел головой влево и вправо. Они одновременно увидели мужчину. Длинные волосы, хрупкое телосложение, потертые джинсы и камуфляжная куртка с множеством значков. Донован улыбнулся, Хэтуэй тоже. Им в голову пришла одна и та же мысль: офицер отдела по борьбе с наркотиками под прикрытием. Его так же легко засечь, как монашку в борделе. Как только парень отошел от них подальше, детектор перестал вибрировать.
Хэтуэй провел Донована через внутренний двор магазина в маленькую кофейную лавку. Два американских туриста как раз уходили, и Донован с Хэтуэем заняли их столик. Хэтуэй заказал молодой официантке с наполовину выбритой головой две чашки кофе.
Все остальные столики были заняты, и когда Хэтуэй заговорил, это был даже не шепот, а какой-то шелест:
— Ты много чего понаделал в последнее время.
Донован пожал плечами. Он знал, что у Хэтуэя нет «жучков», но это не значит, что он должен все ему выкладывать. Донован пришел, чтобы слушать, выяснить, чего хочет Хэтуэй. Он продолжал изучать толпу, ища знакомые фигуры и одежду.
— Расслабься, Донован. Я пришел один, — успокоил его Хэтуэй. — Я так же не хочу, чтобы меня видели с тобой, как и ты.
— Я просто прощупываю почву, Грег, — ответил Донован. — С кем ты, если не с таможней?
— Другая компания, — сказал Хэтуэй. — Люди, которым не так важно, что я не смогу пробежать сто метров за двенадцать секунд.
— Чего ты хочешь, извинений? Ты должен быть благодарен, приятель. Я мог сделать еще хуже.
— О, я знаю, Донован. В некотором роде я легко отделался. Я имею в виду, потерял только работу и жену. По крайней мере ты не привязал меня к стулу и не перерезал горло, записывая все это на видео.
Принесли кофе, и мужчины молчали, пока не ушла официантка.
— Тебя никогда не волновало зло, которое причиняют наркотики, верно? — спросил Хэтуэй, понизив голос.
— Ты сказал, у тебя есть информация о Шарки. Или это просто треп, чтобы заставить меня прийти?
Хэтуэй отхлебнул кофе. Поморщился:
— По-твоему, похоже на настоящий кофе? По-моему — нет.
— Кофе как кофе, — пожал плечами Донован.
— Меня интересует, о чем ты думаешь. Дело не в том, что ты не понимаешь, прав ты или нет.
Донован перегнулся через стол.
— Кого это на самом деле волнует? — прошептал он. — Я имею в виду, по-настоящему волнует? И разве на склоне лет это действительно имеет значение?
Хэтуэй встретил взгляд Донована и пожал плечами:
— Не знаю. Тот же вопрос я задаю и себе.
— Моя мама была хорошим человеком, — продолжил Донован. — Исключительно хорошим. Все делала для других. Мой отец ушел от нее, когда мне было шесть. Просто однажды не вернулся с работы. В последний раз его видели на автобусной остановке. Разве она заслужила это? Чтобы ее так бросили? Через несколько лет она встретила мужчину номер два, рабочего. Каждую пятницу он проводил в пабе, напиваясь до чертиков, а потом избивал ее. Она никогда не отвечала на удары, не кричала, просто молча плакала. Думаешь, это останавливало его? Нет, наоборот, еще больше злило. И что потом? Он исправился? Нет. Она заработала рак и умерла ужасной смертью. Я до сих пор помню ее крики. Он плевал на нее, на меня и мою сестру. И я после этого, по-твоему, не смогу отличить добро от зла? Черт побери! — Донован улыбнулся и помотал головой. — Так о чем ты, Грег?
— Моральная сторона продажи наркотиков для тебя не проблема, верно? Вопрос риторический. Поэтому отвечать не надо.
— Я знаю, что значит «риторический». Можешь не объяснять.
— Отлично, я не хотел тебя обидеть.
— Может, продолжим? Чего тебе?
— Думаю, мое мнение по поводу моральности или аморальности того, чем мы оба занимаемся, — слишком больная тема. Табак и алкоголь убивают в миллионы раз больше людей, чем наркотики, но их продажа законна. Ты покупаешь плантацию какао и делаешь шоколад. Тоже законно. Экстракт кокаина — незаконно. Ты покупаешь плантацию, отрываешь листья, засовываешь их в бумагу и продаешь миллионам. Законно. А покупаешь другую плантацию, сок растения переделываешь во что-нибудь приемлемое, например героин, потом продаешь. Незаконно. Мораль тут ни при чем, просто власти решили, что люди могут делать, а что — нет. Но ты ведь понимаешь это лучше меня, правда?
— Ты о наркотиках?
— О морали. Это просто игра. Кто-то устанавливает правила, а мы выбираем, на какой стороне играть. Я преследую тебя. Ты пытаешься убежать. Полицейские и бандиты. Ковбои и индейцы. Победителя не бывает. Игра будет продолжаться вечно.
Донован пожал плечами:
— Возможно.
Ден не понимал, куда клонит Хэтуэй. Хотелось заорать на него, схватить за горло и трясти, пока он не скажет, что ему нужно.
— Видишь, на самом деле не так уж важно, на какой ты стороне, правильно? Ты выбираешь команду и играешь. Как в детстве. А в действительности не имеет значения, кто ты — коп или бандит. Ковбой или индеец.
— Я ухожу. — Донован начал подниматься из-за стола, но Хэтуэй поднял руку:
— Я почти закончил.
Донован снова сел.
— Я хочу, чтобы ты понял, чему научил меня, всадив мне в ногу пулю много лет назад. Ты научил, что не важно, на какой стороне ты играешь. Важно — как ты играешь в игру. И за это я хочу пожать тебе руку.
Хэтуэй протянул правую руку. Донован, нахмурившись, взглянул на нее. Ногти обгрызены под корень. Он медленно протянул руку и пожал ладонь Хэтуэя. Когда их руки встретились, он почувствовал в кулаке Хэтуэя какой-то предмет. Донован понял, что это свернутый листок бумаги. Попытался отдернуть руку, но Хэтуэй сильно сжал его ладонь.
— Ты хочешь подставить меня, — прошипел Донован.
Вот к чему это все. Хэтуэй передал ему наркотики. Донован тревожно огляделся вокруг, ожидая увидеть полицейских.
— Не глупи, Донован, — прошептал Хэтуэй. — Зачем мне давать тебе двухфунтовый пакетик? Ты проворачиваешь сделки на тонны. Все или ничего. — Он медленно потряс руку Донована, потом ослабил хватку. Бумага оказалась в кулаке Дена. — Возьми, — сказал Хэтуэй.
Донован отдернул руку, развернул листок. На нем заглавными буквами был напечатан адрес. Юг Франции.
— Шарки там, — объяснил Хэтуэй.
— Откуда ты знаешь?
— Проверил телефон. Это не трудно, когда работаешь на хороших парней. Знаю, у тебя свои способы, но наши более эффективны. Наши возможности вообще неограниченны, если есть доступ к нужным ресурсам. А у меня такой доступ имеется.
— Чего ты хочешь? Выпить?
Хэтуэй насмешливо посмотрел на Донована:
— И сколько ты мне дашь? Несколько тысяч долларов? Не стоит того. А потом, похоже, ты забыл, что сейчас на мели.
— Раз дело не в деньгах, то в чем? — спросил Донован.
Хэтуэй улыбнулся и почесал нос.
— Узнаешь, Донован. Всему свое время. Не смотри в рот дареному коню. Верни свои деньги, а после поговорим.
Донован опять посмотрел на адрес.
— Она все еще с ним?
— Думаю, да.
Хэтуэй встал, скривился, наступив на больную ногу.
— Сука!
— Тебе бы научиться самому жить и другим не мешать, — вздохнул Хэтуэй, растирая колено.
Донован убрал листок в карман.
— Может, в следующий раз встретимся в Национальной галерее? — предложил Хэтуэй.
Донован замер. Он знает о его встрече с Луизой?
Хэтуэй улыбнулся, увидев замешательство Донована.
— Так, к слову. Ты можешь скинуть копов с хвоста в подземке, но все, что мы делаем, — сидим в контрольной комнате транспортной полиции и наблюдаем за тобой по мониторам. Нам не нужны люди, чтобы следить за тобой. Мы просто смотрим на тебя по телевизору и ждем, когда ты проколешься. — Он махнул рукой: — До встречи.
Хэтуэй повернулся и медленно пошел прочь, с трудом переставляя правую ногу. Через несколько секунд Донован потерял его из виду.
* * *
Стюарт Шарки надвинул на глаза козырек бейсболки и жестом подозвал официанта. На беглом французском он заказал омлет, кофе и бутылку хорошего вина, откинулся на спинку стула и занялся просмотром первой страницы «Монд». Шарки предпочитал британские газеты, но это могло выдать его. Для всех, с кем Стюарт здесь общался, он был француз, парижский бизнесмен, приехавший отдохнуть от суеты столицы. Когда они выходили куда-нибудь с Вики, ей приходилось держать рот на замке, потому что ее французский выдавал в ней англичанку. Обедали они обычно молча или переговариваясь шепотом. Поэтому Шарки предпочитал обедать один.В газете мало писали о том, что происходит в Британии. Как и англичане, французы скупы на новости из-за границы. Он открыл спортивную страничку. Ладно хоть французы любят английский футбол.
Шарки услышал шаги и опустил газету. Мужчина лет тридцати поздоровался и сел за соседний столик. Заказав кофе, прикурил маленькую сигару. Шарки вернулся к чтению газеты.
— Проверяете курс валют? — раздался голос.
Шарки снова опустил газету. Мужчина за соседним столиком стряхнул пепел в стеклянную пепельницу и кивнул на газету:
— Прикидываете, сколько франков перевести в фунты?
Мужчина говорил по-английски, с акцентом, но не французским. Шарки нахмурился, пытаясь показать, что не намерен продолжать разговор.
— Простите. Я не говорю по-английски, — произнес он на идеальном французском.
— Фунты. Лучше держать деньги в фунтах, чем в долларах, как думаете?
— Простите, меня не интересует валютный рынок, — отрезал Шарки, шурша газетой.
Мужчина наклонился вперед и выпустил дым в газету.
— Уверены, мистер Шарки? Я думал, что с украденными шестьюдесятью миллионами долларов вы должны быть очень заинтересованы.
Позади Шарки раздался треск, и он обернулся через плечо. Сзади за столик сели двое мужчин. Здоровенные парни с темной кожей, тонкими усиками, в черных очках и с массивными золотыми кольцами на пальцах. Черные линзы очков равнодушно уставились на него.
— Да-да, они со мной, мистер Шарки.
Шарки опустил газету.
— Кто вы?
Он посмотрел по сторонам, молясь, чтобы поблизости оказались жандармы. Официально он не сделал ничего плохого, и ему нечего бояться властей.
— Вы меня не знаете, мистер Шарки. И пожалуйста, не вертите головой в поисках помощи. — Он засунул руку в карман и вынул маленький пистолет. — Знаете, что это, мистер Шарки?
Шарки кивнул. Ему демонстрировали электрошок с мощным электрическим зарядом, который может обезвредить человека за секунду, вызвать сердечный приступ или эпилептический припадок.
— У вас два пути, — продолжал мужчина с улыбкой. — Могу приложить его к вашей шее и дать двадцать тысяч вольт. Вы упадете, а я заявлю, что я доктор, и два моих друга отнесут вас в «мерседес», чтобы доставить в больницу. Через десять минут вы очнетесь с очень сильной головной болью.
Шарки вздохнул:
— А второй путь?
— Я оплачиваю ваш и свой счет. Мы улыбаемся и вместе идем к машине. — Мужчина кивнул на электрошок: — Что выбираете, мистер Шарки?
— Сколько бы вам ни заплатили, я заплачу в десять раз больше.
Мужчина покачал головой:
— Пожалуйста, не старайтесь, мистер Шарки. Мы все здесь профессионалы.
Шарки зажмурился. На глаза навернулись слезы, и он моргнул, чтобы смахнуть их. Он был так близок, так, черт возьми, близок к успеху!.. Шарки отодвинул стул и встал. В голове зашумело, он ощутил даже что-то вроде эйфории и понял, что защитный механизм организма выплеснул в кровь эндорфины. Все кончено. Ден Донован победил, а он проиграл.
Шарки выдавил улыбку:
— О'кей, идемте.
* * *
Вики стояла под душем, подставляя под струи лицо. Повернула кран и вздрогнула, когда пошла ледяная вода. Вики провела руками по лицу, откидывая назад волосы. Шарки убеждал ее перекраситься, однако она не соглашалась, ей нравилось быть блондинкой. Единственное, в чем Вики уступила любовнику, — подрезала волосы и ходила в шляпе и очках. Но изменить цвет волос — это выше ее сил.Выключив воду, она услышала, как дверь в номер открылась и закрылась.
— Стюарт, это ты? — крикнула Вики, потом покачала головой.
Конечно, он. Кто еще может войти, воспользовавшись ключом?
Она завернулась в полотенце и посмотрела на свое отражение в зеркале. Под глазами темные круги, кожа сухая и шелушится. Надо бы провести утро в ванне с минеральной водой, отдать тело в руки специалистов. Массаж, очистка кожи. Возможно, ванны с морской грязью. Она нуждается в уходе, а Шарки держит ее в номере как в тюрьме. Будь он проклят! Будь они прокляты: Шарки и Ден Донован. Они стоят друг друга: преследовали ее, ухаживали, домогались, но как только она открывала им сердце, топтали ее чувства. Обращались с ней как со своей собственностью, лишь иногда показывая ее людям.
Вики грустно улыбнулась своему отражению. Она ошибается: Шарки никогда не выведет ее в свет. Она птичка в клетке, принадлежащая ему одному. Тайная игрушка.
Вики услышала в спальне шаги.
— Ты что-то забыл?
Женщина открыла дверь ванной и буквально подпрыгнула, столкнувшись с незнакомым мужчиной. Она открыла рот, набрав в легкие воздуха и готовясь закричать, и тут второй мужчина, стоявший за дверью, зажал ей рот рукой. В ноздри ударил приторно-сладкий запах, комната закружилась перед глазами. Вики почувствовала, как ноги слабеют и все вокруг становится темным.
* * *
Луиза приготовила лазанью и открыла бутылку красного вина. Донован сидел за обеденным столом, наблюдая, как она раскладывает макароны в три тарелки.— Робби, в холодильнике салат. Можешь принести?
— Конечно, — согласился мальчик и помчался на кухню.
— Хороший малыш, — похвалила его Луиза.
— Ты понравилась ему, — заметил Донован, разливая вино по бокалам.
— Взаимно. — Луиза села рядом с ним, подняла бокал и чокнулась с Донованом. — Приятно, что вы оба здесь.
Робби вернулся, неся стеклянное блюдо с салатом. Поставил его на стол.
Зазвонил один из мобильных Донована. Он нажал зеленую кнопку. Отозвался Испанец.
— Подожди, Хуан, дай я отойду куда-нибудь, — сказал Донован, вставая из-за стола. — Здесь сумасшедший дом.
— Отлично, большое спасибо, — обиделась Луиза.
Донован улыбнулся ей:
— Мне надо поговорить, прости.
Он вышел из квартиры, спустился по лестнице на улицу. Продолжил разговор по дороге от дома к саду.
— Извини, что заставил тебя ждать, Хуан. Как дела?
— Твои деньги снова на твоем счете, — ответил Испанец.
Донован взмахнул рукой:
— Хуан, ты, мать твою, гений!
— Да, я знаю.
— Первым делом ты, конечно, забрал свои проценты, так?
— Конечно, амиго. И за расходы.
— Сколько бы это ни стоило, ты заработал их, чертов ублюдок.
— Я бы не сделал этого, не зная, где он, — возразил Испанец.
— Мне принесла весточку на хвосте маленькая птичка, — ответил Донован. — Больше ничего не могу сказать.
— Твоя маленькая птичка очень хорошо информирована, — заметил Испанец. — Я бы тоже не прочь иметь с ней дело.
— Как вел себя Шарки?
— Сотрудничал. Вынужден был. Это стоило ему нескольких пальцев на ногах и трех на руках, но он выложил все.
— Еще жив?
— Едва.
— Убедись, что его никогда не найдут, Хуан.
— Все будет сделано. А твоя жена, амиго, что с ней?
Донован дошел до дальнего конца сада. Пара воробьев клевала хлебные крошки, оставленные на деревянном столе.
— Амиго? Твоя жена?
Донован закрыл глаза.
— Ты уже что-нибудь сделал с ней?
— Пока нет. Мы схватили ее, но я хотел сначала поговорить с тобой. Она очень напугана, амиго. Если ты собирался проучить ее, у тебя это получилось.
— Она видела, что ты сделал с Шарки?
— Нет, она была в другой комнате, зато все прекрасно слышала.
— Дай мне поговорить с ней.
Последовала пауза. Из трубки доносились треск и бормотание. Потом Вики взяла телефон.
— Ден... — произнесла она, — Ден, мне очень жаль. Правда.
— Не сомневаюсь, — резко ответил Донован.
— Я не знала, сколько он взял. Клянусь Богом, не знала. Он сказал, что взял кое-что, чтобы заставить тебя вести с нами переговоры. Клянусь.
— Он обчистил меня, Вики. И большая часть денег предназначалась не мне. Я обещал их нескольким колумбийцам. Ты не представляешь, во что я вляпался из-за тебя.
— Я не хотела, Ден. Честное слово. — Она заплакала.
Донован обернулся. Взглянул на дом. Робби смотрел в окно. Мальчик помахал ему рукой, Донован ответил тем же.
— Шарки хотел, чтобы меня убили, Вики. Понимаешь? Он знал, что я должен эти деньги колумбийцам, и прекрасно понимал, что они сделают со мной, если не получат их.
Вики ничего не ответила, просто всхлипнула в трубку.
— Есть еще кое-что, чего ты не знаешь, — продолжил Донован. — Шарки хотел, чтобы Робби застал вас с ним в постели.
— Нет... — зарыдала Вики.
— Это правда, Вики. Он прислал Робби сообщение, подписался моим именем. Он использовал тебя, Вики, с первого дня.
— Нет...
Робби смотрел на Донована из окна, поэтому он отвернулся.
— С самого первого дня. Он не любил тебя. Ему просто не давали покоя мои деньги. Он сам бы прикончил тебя.
— Что ты собираешься делать, Ден?
— А ты как думаешь? Что я должен делать, Вики? После того, как ты обошлась со мной?
— Не знаю, — простонала Вики. — Прости, Ден. Клянусь Богом, мне очень жаль. Пожалуйста, не говори Робби.
— Робби уже знает, ты не помнишь?
— Я о деньгах. И о том, что ты сказал. Просто объясни, что я уехала.
— Вики...
— Мне жаль... — прошептала она и зарыдала.
— Слушай, Вики. Не плачь. Хорошо? Перестань реветь.
— Я люблю тебя. И Робби.
— Вики, прекрати. Пожалуйста. С тобой ничего не случится. Обещаю.
Вики всхлипнула.
— Что ты имеешь в виду?
— Эти парни не причинят тебе вреда. Обещаю.
— Ты позволишь мне уйти?
Донован колебался минуту, размышляя, правильно ли поступает.
— Да, — наконец сказал он.
— О, спасибо, Ден. Спасибо, спасибо, спасибо. Я никогда не сделаю тебе больно, обещаю. Никогда не причиню тебе вреда.
Донован глубоко вздохнул:
— У тебя не будет такой возможности, Вики. Ты и близко не подойдешь ко мне. Меньше чем на двадцать миль. Я не собираюсь запрещать тебе возвращаться в Англию, здесь твоя семья, но ты и близко не подойдешь ко мне. И к Робби.
— Ден... пожалуйста.
— Все, Вики.
— Но Робби — мой сын. Вы моя семья.
— Надо было думать до того, как позволила ему застукать вас в постели. Теперь мы больше не семья. Семья — Робби и я. Ты ушла от нас.
— Это несправедливо.
— Не начинай, Вики. Ты хорошо знаешь, что справедливо, а что нет. Я позволю тебе видеть Робби. В его день рождения. В твой. На Рождество. И даже в День матери. Когда ему исполнится двенадцать, пусть сам решает, сколько времени проводить с тобой. Поняла?
— Ладно, — согласилась Вики, всхлипнув. — Пусть будет так.