Страница:
Две молодые женщины в костюмах для верховой езды промчались мимо на блестящих крепких скакунах. Донован был не единственным мужчиной, кто посмотрел им вслед. Наездницы двигались синхронно, обхватив бока животных мускулистыми ногами.
Глядя на женщин, Донован заодно осмотрел и парк в поисках знакомых фигур. Вышагивая по Суссекс-Гарденс, он то и дело поглядывал на отражения в окнах и зеркалах, прежде чем войти в парк, опускался на колено, чтобы завязать шнурок. Поэтому был совершенно уверен, что за ним никто не следит.
Донован не вглядывался в лица: не всегда их можно рассмотреть, а прическу нетрудно поменять или надеть парик, шляпу, кепку. Ден рассматривал фигуры, позы, походку, манеру поведения гуляющих по парку. Люди, которые наблюдают или следят за кем-то, ведут себя не так, как все, независимо от степени профессионализма. Все равно есть признаки, позволяющие их вычислить: напряженность, секундное замешательство, когда на них смотришь, неловкие движения рук, нащупывающих микрофон, и еще тысяча вещей, способных их выдать. Донован не увидел ничего тревожного.
Через полчаса он подошел к «Паддингтон-Стоп», облокотился на перила и стал ждать. Между пабом и каналом была устроена маленькая терраса с полудюжиной деревянных столов и лавок, большинство из которых занимали местные пьяницы.
Донован увидел, как Джордан и Макфайден подкатили в ярко-красном «феррари» с опущенным верхом. Они въехали на парковку за пабом и через пару минут вышли на террасу. Донован остался на месте и с улыбкой наблюдал, как они озираются. Джордан помотал головой, а Макфайден посмотрел на часы. Наконец он заметил Донована и что-то сказал Джордану. Оба уставились на Дена. Тот, кивнув на мост, жестом показал, чтобы они подошли.
Донован вышел на дорогу, когда Макфайден и Джордан перешли мост.
— В чем дело, Ден? Думал, мы приведем хвост? — спросил Джордан с ливерпульским акцентом.
Это был парень среднего телосложения, с крючковатым носом, раздвоенным подбородком и торчащими ушами. Одет он был как обычно — в черный костюм от Армани, на правой руке блестело на солнце огромное золотое кольцо. Наряд же Макфайдена отличался большей небрежностью. На нем был черный кожаный пиджак от Валентине, надетый поверх бледно-зеленого пуловера. Толстый золотой браслет украшал правое запястье. У парня наметилась лысина, коротко стриженные волосы открывали кривой шрам над левым ухом, похожий на эмблему фирмы «Найк». Как и Донован, они были в черных очках. Джордан — в очках от Армани.
Ден улыбнулся и пожал плечами. Мост — прекрасное место, чтобы убедиться, насколько хорошо он знает тех, с кем встречается. Если они привели хвост, у него будет возможность сбежать по Сороковой авеню и смешаться с толпой покупателей в «Бейсуотере».
— Просто осторожничаю. — Он обнял Джордана и похлопал по спине, чувствуя, как пальцы парня пробежались по куртке. — Ради Бога, Рики, что ты ищешь?
Макфайден откровенно забавлялся происходящим.
— Ладно, мы тоже осторожничаем, — ответил он, кивая на мост. — В этом кет необходимости. Думаешь, мы пришли бы сюда, если б у нас на хвосте висели копы?
Донован отстранился от Джордана, одернул куртку и распахнул рубашку, показывая Макфайдену, что он без оружия.
— Удовлетворен? — язвительно спросил он.
Макфайден развел руками.
— Успокойся, Ден, — усмехнулся он. — И застегни рубашку, ладно?
— Думаете, я подставил вас? — спросил Донован, застегивая пуговицы.
— Ко ведь ты не объяснил, в чем дело, — ответил Джордан.
Донован повернулся и направился к детской площадке. Несколько качелей, турник, карусель. Все стены покрыты надписями. Ничего умного или ироничного, просто имена. Словно дети, как собаки, метили территорию: я написал это — значит я существую. Пустые крики в равнодушном мире.
Джордан с Макфайденом последовали за Донованом.
— Кто он? — спросил Макфайден с шотландским акцентом.
— Карлос Родригес. Колумбиец. Большая шишка, Чарли. Он не собирается подставлять тебя.
Ден остановился, подождал их, потом они вместе пошли к игровой площадке.
— Он поставщик?
Донован кивнул.
— И ты передаешь его нам?
— Думаю, Карлос видит в этом другой смысл, — резко ответил Ден.
— Он кинул тебя? — спросил Джордан.
— Послушайте, что это вы смотрите в рот дареному коню? Если бы такое предложили мне, я был бы «за» двумя руками.
— Мы не знаем его, Ден, — возразил Джордан. — Мы знаем тебя.
— Поэтому он хочет встретиться с вами.
— Он здесь? — спросил Макфайден.
— Здесь его племянник. Хесус.
— Ну, встретимся мы с ним, и что дальше? — спросил Джордан.
Донован нахмурился:
— Что ты имеешь в виду?
— Будущие сделки. Мы все еще будем иметь дело с тобой?
Донован поморщился. На этот вопрос он не мог ответить. Он сомневался, что снова войдет в доверие к Родригесу. Макфайден поймал взгляд Донована:
— Что происходит, Ден?
— Не спрашивай, Чарли.
— Это имеет отношение к Марти Клэру, которого повязали в Голландии? — настаивал Макфайден.
— Нет.
— Мы слышали, он заговорил.
Лицо Донована перекосилось.
— Он для меня не опасен.
Джордан вертел на пальце свое золотое кольцо.
— Этот колумбиец... наши деньги у него, так?
— В некотором роде.
— В некотором роде? — недоверчиво повторил Макфайден. — Какого черта, что с нашими восемнадцатью миллионами?
— Он с радостью провернет с вами сделку. Когда груз прибудет, заплатите ему остальное.
— Уверен? — сомневался Джордан.
— Дай передохнуть, Рики.
— Ты понимаешь, почему мы нервничаем, Ден, — сказан Макфайден. — Что будет, если мы согласимся, а колумбиец заявит, что в глаза не видел наших денег? И вообще, колумбийцы — ненормальные ублюдки: сначала стреляют, а потом спрашивают.
— Карлос не такой, — заверил Ден.
И подумал, что Хесус вполне подходит под такое определение. Но решил, что им лучше этого не знать.
— Даже если и так... — начал Макфайден.
— Чего ты хочешь, Чарли? Скажи.
Хотя Донован уже знал, что именно собирается предложить Макфайден, он будет настаивать на своем сценарии.
— Ты пойдешь с нами на встречу, — заявил Макфайден.
— Прямо скажу: не очень хорошая идея, сам понимаешь. Вы, я и колумбиец собираемся в одном месте. Слишком рискованно, черт возьми.
Макфайден многозначительно переглянулся с Джорданом, и Джордан кивнул.
— Ты пойдешь с нами, или мы уходим прямо сейчас, — тихо произнес Макфайден. — В таком случае мы бы хотели вернуть наши деньги.
— А я бы хотел трахнуть Бритни Спирс, но этого никогда не случится, — ответил Донован.
— Это будет затруднительно, — заметил Макфайден.
— Бритни Спирс? — переспросил Джордан. — Ты бы трахнул Бритни Спирс?
— Я говорю гипотетически, — объяснил Донован. — Слушай, если это так важно, могу вас представить друг другу. Вы пожмете руки, и я уйду. О'кей?
Макфайден и Джордан снова обменялись взглядами. На сей раз кивнул Макфайден:
— О'кей! Когда?
— Дайте мне позвонить.
Донован достал один из мобильных телефонов.
Когда один из детективов, тот, что повыше, открыл дверь «сааба», его плащ распахнулся, и Клэр увидел автомат. Это было второе условие Марти — он требовал круглосуточной охраны. Нападение в спортзале могло быть предупреждением, но раз Доновану известно, что Клэр заговорил, значит, он убьет его.
Высокий детектив забрался на заднее сиденье и устроился возле Клэра, второй сел впереди и начал объяснять шоферу, куда ехать.
Два охранника в форме осмотрели машину, пока третий изучал удостоверения двух детективов и бумагу, позволяющую Клэру выехать из центра. На письмо была приклеена фотография Марти, и охранник тщательно сличал ее с оригиналом. Клэр усмехнулся ему, но охранник никак не прореагировал.
Металлические ворота откатились в сторону, и «сааб» проехал немного вперед. Вторые ворота, ведущие на улицу, не открывались, пока первые не закрылись позади машины.
— Там должна быть комната обслуживания, — сказал Клэр. — И кабельное телевидение. Мой адвокат настаивал на кабельном телевидении.
Детективы промолчали. Клэр повернулся к полицейскому, сидящему рядом, и спросил, есть ли у него сигареты. Тот покачал головой. «Сааб» влился в поток машин и помчался вперед.
— Это что, заговор молчания? — пошутил Клэр.
Детективы с каменными лицами смотрели в окно.
— Тогда черт с вами! — выругался Клэр и поудобнее устроился на сиденье, положив руки в наручниках на колени.
Рана на руке не беспокоила его, там потребовалось всего три шва, а вот рана в животе причиняла адскую боль, особенно в сидячем положении. Поэтому он постарался вытянуть ноги, чтобы легче перенести дорогу. Доктор дал Клэру болеутоляющее, но посоветовал принимать его экономно. Детективы, услышав это, забрали таблетки. Клэр рассмеялся им в лицо. Он не самоубийца.
Шофер притормозил у светофора. Хотя еще горел зеленый свет, белый фургон, следующий впереди, замедлил движение. Шофер выругался себе под нос и уже хотел посигналить, но загорелся красный. Фургон остановился, «сааб» встал за ним.
Детективы переговаривались друг с другом по-немецки. Тот, что впереди, рассмеялся, и Клэр почувствовал, что они смеются над ним. Он не услышал звука треснувшего стекла. Пуля пробила голову, мозг и кровь забрызгали окно «сааба». Клэр умер мгновенно.
Шофер и детективы закричали. Тело Клэра дернулось, когда вторая пуля вошла в голову, хотя он был уже мертв. Свет сменился с красного на зеленый, и белый фургон рванулся вперед. Позади «сааба» раздались нетерпеливые гудки, но они смолкли, когда детективы выскочили на улицу.
Хуан Роха сначала отвинтил глушитель от ствола винтовки, потом разобрал оружие по частям и сложил все это в чемоданчик. Он закрыл его и, перед тем как поставить на туалетный столик, посмотрел на себя в зеркало. Отражение его порадовало: мужчина в темно-синем костюме в полоску, накрахмаленной белой рубашке, на которой алел галстук. Хуан подмигнул своему зеркальному двойнику. Чемодан остался в номере. Позже его заберет тот, кто заказывал номер.
Роха стрелял в Клэра с крыши отеля. Люди в белом фургоне работали на него, как и мужчина, напавший на Клэра в спортзале. Выстрел был легкий — всего с сотни метров. К тому же вокруг так много укрытий и домов, что полиция никогда не выяснит, откуда стреляли. После выполненной операции Роха тщательно вытер винтовку полотенцем и поторопился в отель, пройдя в него через черный ход.
Пальто из ангорской шерсти висело за дверью, он снял его, потом осмотрел комнату, чтобы убедиться, не оставил ли чего лишнего. Тихо насвистывая, спустился вниз на лифте. Через пять минут Роха сел в такси, направляясь в аэропорт.
Макфайден и Джордан были уже в нескольких сотнях ярдов отсюда, они шли вместе, увлеченно болтая, изредка поглядывая на Дена. Донован настаивал на прогулке по парку, а Макфайден и Джордан хотели ехать на машине. Им пришлось припарковать «феррари» в подземном гараже на Парк-лейн, и теперь они стояли неподалеку, пока не увидели Дена с колумбийцем.
Хесус Родригес стоял на берегу озера — в кремовом костюме, белой шелковой рубашке, застегнутой на все пуговицы, без галстука.
Доновану было не по душе встречаться с Родригесом в открытом месте — это затрудняло возможность скрыться от слежки, но Макфайден и Джордан не захотели, чтобы встреча произошла в помещении. Они ждали, когда Донован подойдет к Родригесу.
— Это они? — спросил колумбиец, кивая на Макфайдена с Джорданом.
— Да. И они нервничают. Так же, как и я.
— Мы просто гуляем по парку, приятель.
— Компания неплохая: колумбийский наркобарон, два главных наркопоставщика класса "А", работающих на Шотландию, и Танго Один. Хотя мысль собраться всем вместе я бы не назвал удачной для конспирации.
— Ты слишком волнуешься, — заметил колумбиец.
Он вытащил из кармана пачку «Мальборо», выудил сигарету и зажал ее губами. Достал уже знакомую Доновану золотую зажигалку и, поигрывая ей, ухмыльнулся:
— Надеюсь, ты успел переодеться?
Донован ответил Родригесу ледяной улыбкой, и тот прикурил сигарету. Глубоко затянулся, потом выдохнул и двинулся по берегу озера. Донован последовал за ним. Он вытащил книжки шпарбух-чеков и протянул колумбийцу.
Родригес пролистал их.
— Так же хороши, как и наличные, говоришь?
— Намного лучше, — ответил Донован. — Они недействительны без пароля. Ты можешь облететь весь мир с ними в кармане, и никто не узнает.
Родригес кивнул и положил книжки в карман. Донован протянул ему листок с двумя словами.
Колумбиец засунул его в бумажник.
— Будь на то моя воля, я бы убил тебя. Ты знаешь?
— Догадываюсь, — ответил Донован.
Он небрежно огляделся. Двое парней, пришедших с Родригесом, топтались в тени платанов.
— Мой дядя велел передать тебе: если разберешься со своими финансами, он готов возобновить ваши деловые отношения.
Донован грустно улыбнулся:
— Я запомню это, Хесус. Передай ему спасибо.
— А ты достанешь деньги за картины до того, как я уеду из Лондона?
— Надеюсь, что да.
Родригес сухо хихикнул.
— На всякий случай помни: у меня припасена еще одна канистра бензина, — предупредил он. — Теперь об этих двоих в черном. Им известны условия?
Донован кивнул.
— Они заплатят тебе после доставки. Восемнадцать миллионов. Деньги в оффшорах, поэтому они могут перевести их на любой счет, который ты назовешь.
— Как много им известно обо мне?
— Твое имя. И то, что ты поставщик. Они боятся подставы. Потому и попросили меня прийти.
Родригес усмехнулся:
— А ты в состоянии их защитить?
— Нет, но если это подстава — погорю вместе с ними.
— Думаешь, они убедились, что это не так?
— Я спрошу.
Донован кивнул Макфайдену и Джордану. Мужчины, переглянувшись, направились к ним. Донован повернулся к Родригесу:
— Ты можешь доверять им.
— Мой дядя тоже думал, что может доверять тебе.
— Меня обокрали.
— Какая разница? Все, что имеет значение, — деньги. Вложение и приумножение капитала — вот смысл бизнеса. Поэтому ты никогда не должен делать его личным. Когда переходишь на личные отношения, совершаешь ошибку. — Он снова похлопал Донована по плечу, так сильно, что тот стиснул зубы. — Запомни.
— Спасибо, Хесус, — ответил Донован. — В комиксах вычитал?
— Мой отец сказал мне это, — отрезал Родригес. — Много лет назад. До того как ему в затылок выпустили пулю. Одна сволочь, к которой он повернулся спиной.
Подошли Макфайден и Джордан. Макфайден кивнул Родригесу, потом указал на парней в тени:
— Они с тобой?
— Да, — спокойно ответил Родригес. — Тебя это волнует?
— Нет, если они останутся там, где стоят, — сказал Макфайден.
— Вас трое, а я один, но я же не захожусь, — возразил Хесус. Он выпустил струйку дыма, которую тут же подхватил ветер. И кивнул Доновану: — Может, представишь нас?
— Это Чарли Макфайден, лучший в Эдинбурге. Чарли, это Хесус Родригес.
Мужчины пожали друг другу руки.
— А это Рики Джордан.
— Из Ливерпуля, — кивнул Родригес. — Родины «Битлз». — Он стиснул ладонь Рики. — Я слышал о тебе, Рики. Два года назад в Майами ты имел дела с Роберто Гальярдо.
Джордан прищурил глаза, а Родригес громко рассмеялся.
— Не беспокойся, Рики, я не из отдела по борьбе с наркотиками. Роберто — мой старый друг. И он ничего не говорил о тебе и твоих стриптизершах. — Он заговорщицки подмигнул: — Ты ведь знаешь, что испанка — транссексуалка?
Джордан покраснел, а Макфайден захихикал.
— Ты никогда не рассказывал мне об этом, Рики, — поддел он друга.
— Она женщина! — возразил Джордан.
— Конечно, — усмехнулся Родригес. — Стала ею к тому времени, как вы встретились.
Джордан насупил брови, не вполне уверенный, шутит колумбиец или нет.
Родригес положил руку Джордану на плечо и приобнял его.
— Итак, поговорим о деле. — Он посмотрел на Донована: — Позвони мне в отель по нашему вопросу, ладно? У тебя два дня.
Донован кивнул.
— Теперь все в порядке? — спросил он Макфайдена.
— Думаю, да.
— Оставляю вас. Удачи. — Он подмигнул Макфайдену.
— Она точно женщина, — продолжал оправдываться Рики, когда Донован уже отошел.
Ден не спешил покидать Гайд-парк. Он заказал кофе в ресторанчике с видом на Серпантин и посидел там, вглядываясь в лица прохожих. Потом неторопливой походкой двинулся по Потен-роуд на угол Гайд-парка, дважды останавливаясь, чтобы завязать шнурки. Взглянув на часы, он резко повернулся и быстро двинулся назад той же дорогой, которой пришел, выискивая в толпе возможных преследователей.
Когда Донован наконец убедился, что за ним никто не следит, он стремительно спустился в подземный переход, вышел на Гросвенор-Плейс и поймал такси.
После третьего звонка Донована она подняла голову. Донован снял очки и подмигнул. Девушка холодно посмотрела на него и вновь стала печатать. Ден еще раз позвонил. Брюнетка встала и на невероятно длинных ногах подошла к стеклянной двери. Остановилась по другую сторону стекла и склонила голову набок, презрительно искривив верхнюю губу. Донован понял, что бейсбольная кепка не самый лучший наряд для посещения галереи, но будь он проклят, если уйдет ни с чем.
— Я здесь, чтобы увидеть Маури.
— Он ждет вас?
— Просто скажите, что его спрашивает Ден Донован.
Несколько секунд девица смотрела на него, потом нажала кнопку. Щелкнул замок, и Донован открыл дверь.
— У вас много клиентов? — осведомился он.
Девушка, не удостоив его ответом, направилась в приемную, высокие каблуки застучали по серому мраморному полу. Донован наблюдал, как она качает бедрами в своей короткой серой юбке, потом переключился на картину, висящую на стене напротив стола секретарши. Современно и бессмысленно, мазня на огромном холсте, работа студента-второкурсника. Он отступил на несколько шагов, но даже взгляд с расстояния не прибавил картине смысла. На холсте не была проставлена цена, лишь висел маленький листочек с именем. Донован подумал, что подписывать картины — дурной стиль. Искусство должно говорить само за себя.
На полу галереи стояло несколько металлических скульптур, которые выглядели так, словно их притащили сюда из какого-нибудь гаража. Донован осмотрелся, презрительно качая головой.
— Ден! Рад тебя видеть.
Маури Голдман, раскинув руки, шел по коридору. Грива седых волос развевалась, как во время езды на скутере без шлема. Впрочем, ни один скутер не выдержал бы вес Голдмана, настолько он был толстый, скорее даже жирный. Он заказывал костюмы на три размера больше обычных. Щекастое лицо, как всегда, лоснилось от пота, но рука, когда Донован пожал ее, оказалась сухой и крепкой, как камень. Голдман только несколько дней назад перенес тяжелый сердечный приступ, однако выглядел как и двенадцать лет назад, когда Донован познакомился с ним.
Голдман схватил Донована за руку, потом обнял. Возвращаясь за конторку, брюнетка бросила на посетителя холодный взгляд, словно осуждая босса за внимание, оказываемое нестоящему гостю.
— Когда ты вернулся? — спросил Голдман.
— Пару дней назад. Как бизнес?
Голдман жестом показал: так себе.
— Не могу пожаловаться, Ден.
Донован кивнул на огромные холсты:
— Не думал, что ты дойдешь до этого, Маури.
— Ради друга, — с сожалением произнес Голдман. — Его сын только что закончил... ну, что я могу сказать... — Маури тихо рассмеялся.
— Мне нужна твоя помощь, — вполголоса произнес Донован.
Голдман вытащил из нагрудного кармана большой алый платок и промокнул лоб.
— Пойдем наверх, там и поболтаем. — Он показал на дверь, ведущую на лестницу, и начал медленно подниматься по ступенькам, Донован следовал за ним.
— Установи лифт, — посоветовал Ден.
— Мне нужны физические нагрузки, — тяжело дыша, ответил Голдман.
Войдя наверх, он толкнул дверь и придержал ее для Донована.
Офис представлял абсолютную противоположность залу внизу. Темные деревянные панели, украшенные светлой медной отделкой. На полу мягкий ковер голубого цвета. Интерьер дополняла мебель темного дуба. В глаза бросался массивный стол, на котором стоял первоклассный «Макинтош». Картины — тоже не чета тем, что украшали стены внизу.
Донован огляделся, наслаждаясь настоящим искусством. Голдман опустился в массивное кожаное кресло у стола и с довольной улыбкой наблюдал за гостем.
— Хорошо, — восхищенно произнес Донован. — Мой Бог, как хорошо!
Он смотрел на маленькую черную картину, написанную пастелью, и литографию с изображением старой женщины. Ее лицо было испещрено тысячью мелких морщинок, но глаза горели, как у подростка.
— Это Гойя, да?
— Франсиско Гойя, и никто другой, — подтвердил Голдман.
— Откуда, черт побери, он у тебя?
Голдман загадочно почесал кончик носа:
— Секрет фирмы.
— Чистый?
Голдман театрально вздохнул:
— Деннис, пожалуйста...
— Стоит, должно быть, семьсот пятьдесят, верно?
— Ближе к миллиону, но с тобой я могу поторговаться, Деннис, — ответил Голдман, вытаскивая из коробки сигару и отрезая конец золотым резчиком.
— Я по другому поводу, — отказался Донован, сжимая подбородок и критически разглядывая картину. — Мне нужно продать то, что у меня есть.
Голдман зажег сигару и глубоко затянулся, потом выпустил большое облако серо-голубого дыма в потолок.
— Ты представляешь, как вредит дым? — спросил Донован.
— Я курю два раза в день — таков приказ доктора.
— Я имел в виду — картинам.
Голдман холодно улыбнулся Доновану:
— Ты хочешь продать все?
— Все, что есть в моем доме.
Голдман поднял бровь:
— Уверен? Это надежные инвестиции. Гарантия качества, Ден.
Донован подошел к зеленому кожаному креслу напротив стола, присел на подлокотник, затем вытащил конверт и бросил его на стол Голдману. Тот открыл его и вынул оттуда листок с перечнем картин, которые Донован хотел продать.
Голдман достал очки в золотой оправе, нацепил их на кончик носа. Читая бумагу, он время от времени кивал.
— Мы можем говорить о двух миллионах, Ден.
Донован кивнул:
— Возможно, больше, если успеешь выставить их на аукцион.
— Спешка в торговле неуместна, Ден. — Голдман наклонился вперед и стряхнул пепел в большую хрустальную пепельницу. — Ты ведь знаешь, любой банк даст кредит под эти картины. Отдай их в залог и возьми заем. Ты заплатишь шесть процентов, может, семь.
— А получу только половину стоимости. Семьдесят пять процентов, если повезет. Мне нужно все, Маури, и сразу.
— Сразу?
— Завтра.
Глаза у Голдмана полезли на лоб.
— У тебя проблемы, Ден?
— Их не будет, если незамедлительно продать картины. Ты сможешь выкупить их у меня?
Голдман тяжело вздохнул:
— Два миллиона фунтов... я не потяну. Дай мне хотя бы неделю или около того, и я смогу подготовить сделку. Тебе нужен особый покупатель.
— Ты знаешь кого-нибудь?
Голдман покачал головой, потом еще раз затянулся.
— Кто купит все? У тебя отличная коллекция, но она собрана по твоему вкусу, верно? То есть если бы все они были кисти Пикассо, я продал бы их за час. Но у тебя смешанное собрание, ценное, но смешанное. Нам нужно разделить коллекцию и искать покупателей индивидуально.
— Сделаешь?
Донован пытался говорить спокойно, однако знал, что добрая воля Голдмана имеет свои пределы и на него нельзя давить. Три миллиона долларов за два дня или остаток жизни в бегах. Или еще что похуже.
— Попробую, Ден.
Донован мрачно кивнул. Голос Голдмана звучал далеко не оптимистично.
— Скажу тебе вот что, я бы с удовольствием взял эскизы Ван Дейка.
— Я не продаю их, Маури.
— Сколько, как ты думаешь, они стоят?
— Ты наверняка знаешь, Маури. Два из них я купил у тебя.
— Сколько заплатил?
Донован усмехнулся. У Голдмана была отличная память, и он никогда не забывал подробностей сделок.
— Ты продал мне каждый за двадцать тысяч долларов, Маури, и это было восемь лет назад. Я заплатил тридцать пять тысяч за третий, но если они в комплекте, их стоимость увеличивается.
Глядя на женщин, Донован заодно осмотрел и парк в поисках знакомых фигур. Вышагивая по Суссекс-Гарденс, он то и дело поглядывал на отражения в окнах и зеркалах, прежде чем войти в парк, опускался на колено, чтобы завязать шнурок. Поэтому был совершенно уверен, что за ним никто не следит.
Донован не вглядывался в лица: не всегда их можно рассмотреть, а прическу нетрудно поменять или надеть парик, шляпу, кепку. Ден рассматривал фигуры, позы, походку, манеру поведения гуляющих по парку. Люди, которые наблюдают или следят за кем-то, ведут себя не так, как все, независимо от степени профессионализма. Все равно есть признаки, позволяющие их вычислить: напряженность, секундное замешательство, когда на них смотришь, неловкие движения рук, нащупывающих микрофон, и еще тысяча вещей, способных их выдать. Донован не увидел ничего тревожного.
Через полчаса он подошел к «Паддингтон-Стоп», облокотился на перила и стал ждать. Между пабом и каналом была устроена маленькая терраса с полудюжиной деревянных столов и лавок, большинство из которых занимали местные пьяницы.
Донован увидел, как Джордан и Макфайден подкатили в ярко-красном «феррари» с опущенным верхом. Они въехали на парковку за пабом и через пару минут вышли на террасу. Донован остался на месте и с улыбкой наблюдал, как они озираются. Джордан помотал головой, а Макфайден посмотрел на часы. Наконец он заметил Донована и что-то сказал Джордану. Оба уставились на Дена. Тот, кивнув на мост, жестом показал, чтобы они подошли.
Донован вышел на дорогу, когда Макфайден и Джордан перешли мост.
— В чем дело, Ден? Думал, мы приведем хвост? — спросил Джордан с ливерпульским акцентом.
Это был парень среднего телосложения, с крючковатым носом, раздвоенным подбородком и торчащими ушами. Одет он был как обычно — в черный костюм от Армани, на правой руке блестело на солнце огромное золотое кольцо. Наряд же Макфайдена отличался большей небрежностью. На нем был черный кожаный пиджак от Валентине, надетый поверх бледно-зеленого пуловера. Толстый золотой браслет украшал правое запястье. У парня наметилась лысина, коротко стриженные волосы открывали кривой шрам над левым ухом, похожий на эмблему фирмы «Найк». Как и Донован, они были в черных очках. Джордан — в очках от Армани.
Ден улыбнулся и пожал плечами. Мост — прекрасное место, чтобы убедиться, насколько хорошо он знает тех, с кем встречается. Если они привели хвост, у него будет возможность сбежать по Сороковой авеню и смешаться с толпой покупателей в «Бейсуотере».
— Просто осторожничаю. — Он обнял Джордана и похлопал по спине, чувствуя, как пальцы парня пробежались по куртке. — Ради Бога, Рики, что ты ищешь?
Макфайден откровенно забавлялся происходящим.
— Ладно, мы тоже осторожничаем, — ответил он, кивая на мост. — В этом кет необходимости. Думаешь, мы пришли бы сюда, если б у нас на хвосте висели копы?
Донован отстранился от Джордана, одернул куртку и распахнул рубашку, показывая Макфайдену, что он без оружия.
— Удовлетворен? — язвительно спросил он.
Макфайден развел руками.
— Успокойся, Ден, — усмехнулся он. — И застегни рубашку, ладно?
— Думаете, я подставил вас? — спросил Донован, застегивая пуговицы.
— Ко ведь ты не объяснил, в чем дело, — ответил Джордан.
Донован повернулся и направился к детской площадке. Несколько качелей, турник, карусель. Все стены покрыты надписями. Ничего умного или ироничного, просто имена. Словно дети, как собаки, метили территорию: я написал это — значит я существую. Пустые крики в равнодушном мире.
Джордан с Макфайденом последовали за Донованом.
— Кто он? — спросил Макфайден с шотландским акцентом.
— Карлос Родригес. Колумбиец. Большая шишка, Чарли. Он не собирается подставлять тебя.
Ден остановился, подождал их, потом они вместе пошли к игровой площадке.
— Он поставщик?
Донован кивнул.
— И ты передаешь его нам?
— Думаю, Карлос видит в этом другой смысл, — резко ответил Ден.
— Он кинул тебя? — спросил Джордан.
— Послушайте, что это вы смотрите в рот дареному коню? Если бы такое предложили мне, я был бы «за» двумя руками.
— Мы не знаем его, Ден, — возразил Джордан. — Мы знаем тебя.
— Поэтому он хочет встретиться с вами.
— Он здесь? — спросил Макфайден.
— Здесь его племянник. Хесус.
— Ну, встретимся мы с ним, и что дальше? — спросил Джордан.
Донован нахмурился:
— Что ты имеешь в виду?
— Будущие сделки. Мы все еще будем иметь дело с тобой?
Донован поморщился. На этот вопрос он не мог ответить. Он сомневался, что снова войдет в доверие к Родригесу. Макфайден поймал взгляд Донована:
— Что происходит, Ден?
— Не спрашивай, Чарли.
— Это имеет отношение к Марти Клэру, которого повязали в Голландии? — настаивал Макфайден.
— Нет.
— Мы слышали, он заговорил.
Лицо Донована перекосилось.
— Он для меня не опасен.
Джордан вертел на пальце свое золотое кольцо.
— Этот колумбиец... наши деньги у него, так?
— В некотором роде.
— В некотором роде? — недоверчиво повторил Макфайден. — Какого черта, что с нашими восемнадцатью миллионами?
— Он с радостью провернет с вами сделку. Когда груз прибудет, заплатите ему остальное.
— Уверен? — сомневался Джордан.
— Дай передохнуть, Рики.
— Ты понимаешь, почему мы нервничаем, Ден, — сказан Макфайден. — Что будет, если мы согласимся, а колумбиец заявит, что в глаза не видел наших денег? И вообще, колумбийцы — ненормальные ублюдки: сначала стреляют, а потом спрашивают.
— Карлос не такой, — заверил Ден.
И подумал, что Хесус вполне подходит под такое определение. Но решил, что им лучше этого не знать.
— Даже если и так... — начал Макфайден.
— Чего ты хочешь, Чарли? Скажи.
Хотя Донован уже знал, что именно собирается предложить Макфайден, он будет настаивать на своем сценарии.
— Ты пойдешь с нами на встречу, — заявил Макфайден.
— Прямо скажу: не очень хорошая идея, сам понимаешь. Вы, я и колумбиец собираемся в одном месте. Слишком рискованно, черт возьми.
Макфайден многозначительно переглянулся с Джорданом, и Джордан кивнул.
— Ты пойдешь с нами, или мы уходим прямо сейчас, — тихо произнес Макфайден. — В таком случае мы бы хотели вернуть наши деньги.
— А я бы хотел трахнуть Бритни Спирс, но этого никогда не случится, — ответил Донован.
— Это будет затруднительно, — заметил Макфайден.
— Бритни Спирс? — переспросил Джордан. — Ты бы трахнул Бритни Спирс?
— Я говорю гипотетически, — объяснил Донован. — Слушай, если это так важно, могу вас представить друг другу. Вы пожмете руки, и я уйду. О'кей?
Макфайден и Джордан снова обменялись взглядами. На сей раз кивнул Макфайден:
— О'кей! Когда?
— Дайте мне позвонить.
Донован достал один из мобильных телефонов.
* * *
Два немецких детектива в плащах проводили Марти Клэра в черный «сааб». Клэр через своего адвоката добился, чтобы его забрали из центра предварительного заключения в обычной машине, а не в тюремном фургоне и чтобы рядом не было никого в полицейской форме. Адвокат Клэра договорился с Хэтуэем и убедил его допросить Марти в отеле на окраине Роттердама.Когда один из детективов, тот, что повыше, открыл дверь «сааба», его плащ распахнулся, и Клэр увидел автомат. Это было второе условие Марти — он требовал круглосуточной охраны. Нападение в спортзале могло быть предупреждением, но раз Доновану известно, что Клэр заговорил, значит, он убьет его.
Высокий детектив забрался на заднее сиденье и устроился возле Клэра, второй сел впереди и начал объяснять шоферу, куда ехать.
Два охранника в форме осмотрели машину, пока третий изучал удостоверения двух детективов и бумагу, позволяющую Клэру выехать из центра. На письмо была приклеена фотография Марти, и охранник тщательно сличал ее с оригиналом. Клэр усмехнулся ему, но охранник никак не прореагировал.
Металлические ворота откатились в сторону, и «сааб» проехал немного вперед. Вторые ворота, ведущие на улицу, не открывались, пока первые не закрылись позади машины.
— Там должна быть комната обслуживания, — сказал Клэр. — И кабельное телевидение. Мой адвокат настаивал на кабельном телевидении.
Детективы промолчали. Клэр повернулся к полицейскому, сидящему рядом, и спросил, есть ли у него сигареты. Тот покачал головой. «Сааб» влился в поток машин и помчался вперед.
— Это что, заговор молчания? — пошутил Клэр.
Детективы с каменными лицами смотрели в окно.
— Тогда черт с вами! — выругался Клэр и поудобнее устроился на сиденье, положив руки в наручниках на колени.
Рана на руке не беспокоила его, там потребовалось всего три шва, а вот рана в животе причиняла адскую боль, особенно в сидячем положении. Поэтому он постарался вытянуть ноги, чтобы легче перенести дорогу. Доктор дал Клэру болеутоляющее, но посоветовал принимать его экономно. Детективы, услышав это, забрали таблетки. Клэр рассмеялся им в лицо. Он не самоубийца.
Шофер притормозил у светофора. Хотя еще горел зеленый свет, белый фургон, следующий впереди, замедлил движение. Шофер выругался себе под нос и уже хотел посигналить, но загорелся красный. Фургон остановился, «сааб» встал за ним.
Детективы переговаривались друг с другом по-немецки. Тот, что впереди, рассмеялся, и Клэр почувствовал, что они смеются над ним. Он не услышал звука треснувшего стекла. Пуля пробила голову, мозг и кровь забрызгали окно «сааба». Клэр умер мгновенно.
Шофер и детективы закричали. Тело Клэра дернулось, когда вторая пуля вошла в голову, хотя он был уже мертв. Свет сменился с красного на зеленый, и белый фургон рванулся вперед. Позади «сааба» раздались нетерпеливые гудки, но они смолкли, когда детективы выскочили на улицу.
Хуан Роха сначала отвинтил глушитель от ствола винтовки, потом разобрал оружие по частям и сложил все это в чемоданчик. Он закрыл его и, перед тем как поставить на туалетный столик, посмотрел на себя в зеркало. Отражение его порадовало: мужчина в темно-синем костюме в полоску, накрахмаленной белой рубашке, на которой алел галстук. Хуан подмигнул своему зеркальному двойнику. Чемодан остался в номере. Позже его заберет тот, кто заказывал номер.
Роха стрелял в Клэра с крыши отеля. Люди в белом фургоне работали на него, как и мужчина, напавший на Клэра в спортзале. Выстрел был легкий — всего с сотни метров. К тому же вокруг так много укрытий и домов, что полиция никогда не выяснит, откуда стреляли. После выполненной операции Роха тщательно вытер винтовку полотенцем и поторопился в отель, пройдя в него через черный ход.
Пальто из ангорской шерсти висело за дверью, он снял его, потом осмотрел комнату, чтобы убедиться, не оставил ли чего лишнего. Тихо насвистывая, спустился вниз на лифте. Через пять минут Роха сел в такси, направляясь в аэропорт.
* * *
Ден Донован шел по берегу озера Серпантин. Двое маленьких детей бросали кусочки хлеба суетливым уткам. Большой белый лебедь равнодушно наблюдал за ними издалека. Высоко в небе трещал вертолет. Донован опустил голову, скорее по привычке, чем из опасения, что вертолет — часть операции наблюдения.Макфайден и Джордан были уже в нескольких сотнях ярдов отсюда, они шли вместе, увлеченно болтая, изредка поглядывая на Дена. Донован настаивал на прогулке по парку, а Макфайден и Джордан хотели ехать на машине. Им пришлось припарковать «феррари» в подземном гараже на Парк-лейн, и теперь они стояли неподалеку, пока не увидели Дена с колумбийцем.
Хесус Родригес стоял на берегу озера — в кремовом костюме, белой шелковой рубашке, застегнутой на все пуговицы, без галстука.
Доновану было не по душе встречаться с Родригесом в открытом месте — это затрудняло возможность скрыться от слежки, но Макфайден и Джордан не захотели, чтобы встреча произошла в помещении. Они ждали, когда Донован подойдет к Родригесу.
— Это они? — спросил колумбиец, кивая на Макфайдена с Джорданом.
— Да. И они нервничают. Так же, как и я.
— Мы просто гуляем по парку, приятель.
— Компания неплохая: колумбийский наркобарон, два главных наркопоставщика класса "А", работающих на Шотландию, и Танго Один. Хотя мысль собраться всем вместе я бы не назвал удачной для конспирации.
— Ты слишком волнуешься, — заметил колумбиец.
Он вытащил из кармана пачку «Мальборо», выудил сигарету и зажал ее губами. Достал уже знакомую Доновану золотую зажигалку и, поигрывая ей, ухмыльнулся:
— Надеюсь, ты успел переодеться?
Донован ответил Родригесу ледяной улыбкой, и тот прикурил сигарету. Глубоко затянулся, потом выдохнул и двинулся по берегу озера. Донован последовал за ним. Он вытащил книжки шпарбух-чеков и протянул колумбийцу.
Родригес пролистал их.
— Так же хороши, как и наличные, говоришь?
— Намного лучше, — ответил Донован. — Они недействительны без пароля. Ты можешь облететь весь мир с ними в кармане, и никто не узнает.
Родригес кивнул и положил книжки в карман. Донован протянул ему листок с двумя словами.
Колумбиец засунул его в бумажник.
— Будь на то моя воля, я бы убил тебя. Ты знаешь?
— Догадываюсь, — ответил Донован.
Он небрежно огляделся. Двое парней, пришедших с Родригесом, топтались в тени платанов.
— Мой дядя велел передать тебе: если разберешься со своими финансами, он готов возобновить ваши деловые отношения.
Донован грустно улыбнулся:
— Я запомню это, Хесус. Передай ему спасибо.
— А ты достанешь деньги за картины до того, как я уеду из Лондона?
— Надеюсь, что да.
Родригес сухо хихикнул.
— На всякий случай помни: у меня припасена еще одна канистра бензина, — предупредил он. — Теперь об этих двоих в черном. Им известны условия?
Донован кивнул.
— Они заплатят тебе после доставки. Восемнадцать миллионов. Деньги в оффшорах, поэтому они могут перевести их на любой счет, который ты назовешь.
— Как много им известно обо мне?
— Твое имя. И то, что ты поставщик. Они боятся подставы. Потому и попросили меня прийти.
Родригес усмехнулся:
— А ты в состоянии их защитить?
— Нет, но если это подстава — погорю вместе с ними.
— Думаешь, они убедились, что это не так?
— Я спрошу.
Донован кивнул Макфайдену и Джордану. Мужчины, переглянувшись, направились к ним. Донован повернулся к Родригесу:
— Ты можешь доверять им.
— Мой дядя тоже думал, что может доверять тебе.
— Меня обокрали.
— Какая разница? Все, что имеет значение, — деньги. Вложение и приумножение капитала — вот смысл бизнеса. Поэтому ты никогда не должен делать его личным. Когда переходишь на личные отношения, совершаешь ошибку. — Он снова похлопал Донована по плечу, так сильно, что тот стиснул зубы. — Запомни.
— Спасибо, Хесус, — ответил Донован. — В комиксах вычитал?
— Мой отец сказал мне это, — отрезал Родригес. — Много лет назад. До того как ему в затылок выпустили пулю. Одна сволочь, к которой он повернулся спиной.
Подошли Макфайден и Джордан. Макфайден кивнул Родригесу, потом указал на парней в тени:
— Они с тобой?
— Да, — спокойно ответил Родригес. — Тебя это волнует?
— Нет, если они останутся там, где стоят, — сказал Макфайден.
— Вас трое, а я один, но я же не захожусь, — возразил Хесус. Он выпустил струйку дыма, которую тут же подхватил ветер. И кивнул Доновану: — Может, представишь нас?
— Это Чарли Макфайден, лучший в Эдинбурге. Чарли, это Хесус Родригес.
Мужчины пожали друг другу руки.
— А это Рики Джордан.
— Из Ливерпуля, — кивнул Родригес. — Родины «Битлз». — Он стиснул ладонь Рики. — Я слышал о тебе, Рики. Два года назад в Майами ты имел дела с Роберто Гальярдо.
Джордан прищурил глаза, а Родригес громко рассмеялся.
— Не беспокойся, Рики, я не из отдела по борьбе с наркотиками. Роберто — мой старый друг. И он ничего не говорил о тебе и твоих стриптизершах. — Он заговорщицки подмигнул: — Ты ведь знаешь, что испанка — транссексуалка?
Джордан покраснел, а Макфайден захихикал.
— Ты никогда не рассказывал мне об этом, Рики, — поддел он друга.
— Она женщина! — возразил Джордан.
— Конечно, — усмехнулся Родригес. — Стала ею к тому времени, как вы встретились.
Джордан насупил брови, не вполне уверенный, шутит колумбиец или нет.
Родригес положил руку Джордану на плечо и приобнял его.
— Итак, поговорим о деле. — Он посмотрел на Донована: — Позвони мне в отель по нашему вопросу, ладно? У тебя два дня.
Донован кивнул.
— Теперь все в порядке? — спросил он Макфайдена.
— Думаю, да.
— Оставляю вас. Удачи. — Он подмигнул Макфайдену.
— Она точно женщина, — продолжал оправдываться Рики, когда Донован уже отошел.
Ден не спешил покидать Гайд-парк. Он заказал кофе в ресторанчике с видом на Серпантин и посидел там, вглядываясь в лица прохожих. Потом неторопливой походкой двинулся по Потен-роуд на угол Гайд-парка, дважды останавливаясь, чтобы завязать шнурки. Взглянув на часы, он резко повернулся и быстро двинулся назад той же дорогой, которой пришел, выискивая в толпе возможных преследователей.
Когда Донован наконец убедился, что за ним никто не следит, он стремительно спустился в подземный переход, вышел на Гросвенор-Плейс и поймал такси.
* * *
Стеклянная дверь в галерею была закрыта. Небольшая медная табличка гласила, что посетители должны звонить. Высокая брюнетка с короткой стрижкой и испуганными оленьими глазами усердно не замечала Донована. Она сидела за конторкой из белого дуба, стуча по клавишам машинки. Девушка увидела Донована, вглядывающегося в огромное окно, но отвела глаза, когда он улыбнулся.После третьего звонка Донована она подняла голову. Донован снял очки и подмигнул. Девушка холодно посмотрела на него и вновь стала печатать. Ден еще раз позвонил. Брюнетка встала и на невероятно длинных ногах подошла к стеклянной двери. Остановилась по другую сторону стекла и склонила голову набок, презрительно искривив верхнюю губу. Донован понял, что бейсбольная кепка не самый лучший наряд для посещения галереи, но будь он проклят, если уйдет ни с чем.
— Я здесь, чтобы увидеть Маури.
— Он ждет вас?
— Просто скажите, что его спрашивает Ден Донован.
Несколько секунд девица смотрела на него, потом нажала кнопку. Щелкнул замок, и Донован открыл дверь.
— У вас много клиентов? — осведомился он.
Девушка, не удостоив его ответом, направилась в приемную, высокие каблуки застучали по серому мраморному полу. Донован наблюдал, как она качает бедрами в своей короткой серой юбке, потом переключился на картину, висящую на стене напротив стола секретарши. Современно и бессмысленно, мазня на огромном холсте, работа студента-второкурсника. Он отступил на несколько шагов, но даже взгляд с расстояния не прибавил картине смысла. На холсте не была проставлена цена, лишь висел маленький листочек с именем. Донован подумал, что подписывать картины — дурной стиль. Искусство должно говорить само за себя.
На полу галереи стояло несколько металлических скульптур, которые выглядели так, словно их притащили сюда из какого-нибудь гаража. Донован осмотрелся, презрительно качая головой.
— Ден! Рад тебя видеть.
Маури Голдман, раскинув руки, шел по коридору. Грива седых волос развевалась, как во время езды на скутере без шлема. Впрочем, ни один скутер не выдержал бы вес Голдмана, настолько он был толстый, скорее даже жирный. Он заказывал костюмы на три размера больше обычных. Щекастое лицо, как всегда, лоснилось от пота, но рука, когда Донован пожал ее, оказалась сухой и крепкой, как камень. Голдман только несколько дней назад перенес тяжелый сердечный приступ, однако выглядел как и двенадцать лет назад, когда Донован познакомился с ним.
Голдман схватил Донована за руку, потом обнял. Возвращаясь за конторку, брюнетка бросила на посетителя холодный взгляд, словно осуждая босса за внимание, оказываемое нестоящему гостю.
— Когда ты вернулся? — спросил Голдман.
— Пару дней назад. Как бизнес?
Голдман жестом показал: так себе.
— Не могу пожаловаться, Ден.
Донован кивнул на огромные холсты:
— Не думал, что ты дойдешь до этого, Маури.
— Ради друга, — с сожалением произнес Голдман. — Его сын только что закончил... ну, что я могу сказать... — Маури тихо рассмеялся.
— Мне нужна твоя помощь, — вполголоса произнес Донован.
Голдман вытащил из нагрудного кармана большой алый платок и промокнул лоб.
— Пойдем наверх, там и поболтаем. — Он показал на дверь, ведущую на лестницу, и начал медленно подниматься по ступенькам, Донован следовал за ним.
— Установи лифт, — посоветовал Ден.
— Мне нужны физические нагрузки, — тяжело дыша, ответил Голдман.
Войдя наверх, он толкнул дверь и придержал ее для Донована.
Офис представлял абсолютную противоположность залу внизу. Темные деревянные панели, украшенные светлой медной отделкой. На полу мягкий ковер голубого цвета. Интерьер дополняла мебель темного дуба. В глаза бросался массивный стол, на котором стоял первоклассный «Макинтош». Картины — тоже не чета тем, что украшали стены внизу.
Донован огляделся, наслаждаясь настоящим искусством. Голдман опустился в массивное кожаное кресло у стола и с довольной улыбкой наблюдал за гостем.
— Хорошо, — восхищенно произнес Донован. — Мой Бог, как хорошо!
Он смотрел на маленькую черную картину, написанную пастелью, и литографию с изображением старой женщины. Ее лицо было испещрено тысячью мелких морщинок, но глаза горели, как у подростка.
— Это Гойя, да?
— Франсиско Гойя, и никто другой, — подтвердил Голдман.
— Откуда, черт побери, он у тебя?
Голдман загадочно почесал кончик носа:
— Секрет фирмы.
— Чистый?
Голдман театрально вздохнул:
— Деннис, пожалуйста...
— Стоит, должно быть, семьсот пятьдесят, верно?
— Ближе к миллиону, но с тобой я могу поторговаться, Деннис, — ответил Голдман, вытаскивая из коробки сигару и отрезая конец золотым резчиком.
— Я по другому поводу, — отказался Донован, сжимая подбородок и критически разглядывая картину. — Мне нужно продать то, что у меня есть.
Голдман зажег сигару и глубоко затянулся, потом выпустил большое облако серо-голубого дыма в потолок.
— Ты представляешь, как вредит дым? — спросил Донован.
— Я курю два раза в день — таков приказ доктора.
— Я имел в виду — картинам.
Голдман холодно улыбнулся Доновану:
— Ты хочешь продать все?
— Все, что есть в моем доме.
Голдман поднял бровь:
— Уверен? Это надежные инвестиции. Гарантия качества, Ден.
Донован подошел к зеленому кожаному креслу напротив стола, присел на подлокотник, затем вытащил конверт и бросил его на стол Голдману. Тот открыл его и вынул оттуда листок с перечнем картин, которые Донован хотел продать.
Голдман достал очки в золотой оправе, нацепил их на кончик носа. Читая бумагу, он время от времени кивал.
— Мы можем говорить о двух миллионах, Ден.
Донован кивнул:
— Возможно, больше, если успеешь выставить их на аукцион.
— Спешка в торговле неуместна, Ден. — Голдман наклонился вперед и стряхнул пепел в большую хрустальную пепельницу. — Ты ведь знаешь, любой банк даст кредит под эти картины. Отдай их в залог и возьми заем. Ты заплатишь шесть процентов, может, семь.
— А получу только половину стоимости. Семьдесят пять процентов, если повезет. Мне нужно все, Маури, и сразу.
— Сразу?
— Завтра.
Глаза у Голдмана полезли на лоб.
— У тебя проблемы, Ден?
— Их не будет, если незамедлительно продать картины. Ты сможешь выкупить их у меня?
Голдман тяжело вздохнул:
— Два миллиона фунтов... я не потяну. Дай мне хотя бы неделю или около того, и я смогу подготовить сделку. Тебе нужен особый покупатель.
— Ты знаешь кого-нибудь?
Голдман покачал головой, потом еще раз затянулся.
— Кто купит все? У тебя отличная коллекция, но она собрана по твоему вкусу, верно? То есть если бы все они были кисти Пикассо, я продал бы их за час. Но у тебя смешанное собрание, ценное, но смешанное. Нам нужно разделить коллекцию и искать покупателей индивидуально.
— Сделаешь?
Донован пытался говорить спокойно, однако знал, что добрая воля Голдмана имеет свои пределы и на него нельзя давить. Три миллиона долларов за два дня или остаток жизни в бегах. Или еще что похуже.
— Попробую, Ден.
Донован мрачно кивнул. Голос Голдмана звучал далеко не оптимистично.
— Скажу тебе вот что, я бы с удовольствием взял эскизы Ван Дейка.
— Я не продаю их, Маури.
— Сколько, как ты думаешь, они стоят?
— Ты наверняка знаешь, Маури. Два из них я купил у тебя.
— Сколько заплатил?
Донован усмехнулся. У Голдмана была отличная память, и он никогда не забывал подробностей сделок.
— Ты продал мне каждый за двадцать тысяч долларов, Маури, и это было восемь лет назад. Я заплатил тридцать пять тысяч за третий, но если они в комплекте, их стоимость увеличивается.