Ли Венедикт. Гроза над Миром

   А от вулкана, положившего начало союзу стикса и человека, остался жалкий островок-осколок - с высоты птичьего полета он выглядел тонким серпом. О его скалистые берега разбивались штормы, ветер выл в ущельях, скудная растительность, оживающая из приносимых ветром из неведомых дальних пределов семян, год за годом отвоевывала себе место. Прошла тысяча с лишним лет, когда у берегов безымянного атолла появились корабли, с них высадились строители, выгрузили технику. Целый год суда доставляли сменные бригады. Люди из Мира трудились, кто за большие деньги , кто ведомый долгом, кто по принуждению. Первые издевательски назвали островок Эдемом, что значило Рай, вторые не тратили времени на этимологические изыски, а занимались делом: проектировали и строили военную базу. Те же, чья доля оказалась самой суровой, дали месту, где им пришлось умереть, имя - Марион.
   - Смотри, они даже дерево посадили. Темно-зеленое на сером, - сказала Аркато, оглядывая тюремный двор. Ноздреватый бетон стен, кирпичная укладка двора... Деревце бонсаи с причудливо искривленными ветвями было не выше метра и росло в каменной кадке, - Подразумевается: мы станем ухаживать за ним. Чтоб не сойти с ума. Психотерапия. Он заботлив.
   Нина молчала. Обе женщины сидели на каменной скамье посереди двора. Обе были одеты в серые комбинезоны, обе коротко стрижены, одного роста. Только снежно-белая шевелюра Аркато контрастировала с темными волосами Нины. Да ее иссеченное мелкими морщинками лицо.
   - Конечно, он разнервничался... Разозлился на тебя. За твое сходство с ней, бывшей. А ты - похожа. До ужаса. До сердечной боли.
   Нина молчала. Аркато коснулась на комбинезоне Нины белого прямоугольника с ее именем и отбываемым сроком. Такой же красовался на ее плече. Традиционно пожизненное заключение обозначалось тремя девятками. Усмехнулась мягко.
   - Срок твой неправильно пришили.
   Нина молчала. Безучастно смотрела себе под ноги, сложив руки на коленях. Двадцать дней без единого слова, с тех пор, как "Ури Ураниан" доставил обеих женщин на Марион. Едва оправившаяся от прострации, в которой пребывала весь двухнедельный переход, Нина безмолвно повиновалась Аркато, когда та заставляла ее есть, чуть ли не с ложечки, покорно сносила брань, когда Аркато мыла ее под душем, одевала, старалась как-то расшевелить. Когда Аркато уставала от бесплодных стараний, Нина ложилась на свою койку, лицом к стене. Наступала ночь, в камере гас свет, но Аркато ощущала в темноте, что Нина не спит. И тогда она сама боролась со сном до тех пор, пока еле слышное в темноте дыханье Нины не замедлялось, становилось ровным. Утром все повторялось сначала.
   По четным дням им разрешалось выходить во внутренний двор, куда смотрело окно их камеры, наружные стены тюрьмы были слепыми. Аркато, в любую погоду, не упускала случая "выгулять" Нину, в надежде улучшить ее состояние. С каждым днем надежда таяла.
   Нина слабо пошевелилась, вытянула затекшую ногу. Аркато, искоса наблюдала за Ниной. Как разбить стену, отрезавшую Нину от реальности? Как не дать утонуть в недрах собственного, полуразрушенного "я"? Что случилось в подземелье Хозяйки, когда Нина была ее пленницей, что так сильно потрясло Нину, что она сломалась? Аркато невольно подстроила свое дыхание под сбивчивое дыхание Нины, повторила ее очередное вялое движение. Постепенно вообразила, что она, Аркато - лишь зеркальное отражение своей несчастной спутницы. Час спустя Аркато заметила, что Нина начинала реагировать на ее присутствие. Сосредоточенная на самой себе, она и Аркато отождествила с собой.
   - НАДО ПЕРЕВЕРНУТЬ!! - тонкий палец Аркато уперся в плечо Нины.
   Нина сильно вздрогнула.
   - Господи! Зачем же так орать?! - она ошеломленно озиралась, - Чего тычешь в меня?
   Аркато радостно рассмеялась.
   - Разговорилась, молчунья! Замучилась я с тобой...
   Нина понурилась и примолкла так надолго, что Аркато испугалась снова. Но Нина не стала больше уходить в себя.
   - ...Охота со мной валандаться. Нет бы задавить гадину...
   - Ох-хо, какие мрачные мы сегодня. Не иначе, как день самобичевания. Давай вместе в грехах каяться. Два сапожка - пара, не зря дороги наши, вечных соперниц, здесь и сошлись...
   - Выходит, ты, правда, узнала ее во мне?.. Где же ахи да охи о переселении душ?.. Ломанье рук и закатывание глаз?.. Идиотские вопросы типа: а помнишь подруга, гулянки ты наши?.. Откуда философское спокойствие? На деле - ты не веришь.
   - Как поверю, так меня кондратий хватит, - пробормотала Аркато, - Слава Богу, в маразм пока не впала, соображаю, что к чему. Но память выкидывает странные фокусы: в случайном прохожем вдруг узнаешь своего любовника пятидесятилетней давности, а в капризуле и вертихвостке...
   - Фенотипов людских не так много, чтобы не случалось повторений, - заметила Нина и толика прежней самоуверенности проявилась в ней. Но тень печали и смутной тревоги пряталась за сдвинутыми вместе бровями, - Я ему - кость в горле, думаешь?
   - Да... Себе на горе родилась ты похожей на молодую Хозяйку. А твой артистизм усугубил положение. Как только он пережил это позорище...
   Аркато забеспокоилась, что слишком близко затронула опасную тему. Нина тогда не сумела довести блистательную шутку до конца - в момент кульминации с ней случился нервный приступ. Не стоит напоминать ей о недуге.
   - ...Старушку так-таки не нашли. Ни живой, ни мертвой. Седьмой этаж убежища выгорел полностью, погиб архив Хозяйки. Термитная бомба, кажется... Я слыхала, он волосы на себе рвал - столько тайн в пепел ушло. Обдурила его напоследок. Как тебе она?..
   Последние слова Аркато произнесла самым небрежным тоном, как бы вовсе не интересуясь мнением Нины о настоящей Хозяйке.
   - Я... У нас с ней сложилось некое согласие, - призналась Нина.
   - Родственные души, скажи тоже. Она могла запросто тебя ... ликвидировать.
   - Но предпочла уйти сама... - прошептала Нина.
   - Так она умерла?! Тебе жаль ее...
   - Да. Дважды да. Представить не сможешь, кого я потеряла.
   - А ты представить не сможешь, кого потеряла я. Страшней неразделенной любви, мука неразделенной ненависти. Я столько лет берегла камень за пазухой. Смеясь про себя ее слепоте.
   - Ты разгадала его тайну случайно...
   Аркато понизила голос, словно кто мог их подслушать.
   - ...Он уже спал, закинув левую руку за голову, я боялась ворочаться, чтобы не потревожить его, тихонько любовалась им. Мне показалось, что грежу! Потом уснула, обнимая его. Наутро... несколько с виду невинных вопросов, полунамеков... Он ушел от ответа, и тем укрепил меня в моем убеждении. Если б не понял, что имею в виду, то переспросил бы прямо!.. Но... меня... настоящую, так никогда и не вспомнил.
   В воздухе повис жесткий голос из невидимого динамика:
   - Вернуться в камеру!
   - Надышаться не дадут, садюги, - сплюнула Аркато, - Пошли, подруга дней моих суровых, не будем их злить, - она взяла ее за руку.
   "Аркато, Антония. 999". "Вандерхузе, Нина. 666"
   Вечером Нине опять стало худо. Легла ничком на койку, вцепилась зубами в угол подушки. Аркато села рядом, осторожно массируя Нине затылок. Свет в камере померк, и в темноте Аркато услышала, как Нина тихонько заскулила, ее тело сотряслось от беззвучного плача. Сказала ей:
   - Ничего - слезки очищают организм от шлаков... Ты сильная - вот твоя беда. Копишь все в себе. А она была похлипче...
   Нина перевернулась на спину.
   - Говори. Говори со мной дальше. Я много знаю, но никогда не слышала, что Хозяйка - плакса.
   - Заинтересовалась - оживаешь, - Аркато нашла в темноте горячую ладошку Нины, та слабо ответила на пожатие.
   - Я, наверное, одна из последних, кто видел начало Пути. И начался он совсем не там и не так, как написано в хрониках. Не с триумфального захвата Норденка и Ганы. Он начался на улицах Вагнока, по которым вели перепуганную девчонку. Все случилось на моих глазах... На погребальную повозку положили ее труп.
   - Клиническая смерть... - отозвалась Нина, - Пара минут - и человека не вернуть.
   - Чертов Гаяр. Кое-кто умер, увидав ее снова живой. У меня - чуть сердце не лопнуло. А она переменилась. Стала жесткой, быстрой в решениях. Мы опомниться не успели, как она всех взнуздала. Но, зря талдычут, будто Хозяйка могла околдовать человека - такое может делать с мужиками каждая женщина, если она не окончательная дура и уродина. Про меня говорили: "некрасива, но чертовски мила". Я могла побить Хозяйку на ее собственном поле. Не судьба. Жизнь у меня сплошные упущенные шансы...
   ...Один раз я увидала ее зареванную, она хваталась за голову руками с выражением: когда же все кончится, сколько же мучиться? Я подумала: она не походит для этой работы! Для нее она слишком мягкосердечная и легкомысленная. И ей пришлось придумать себя - другую.
   - Я не догоняю...
   - Чего не поймешь, Нинок? Как она смогла натуру свою раздвоить?
   - Нет, не это. Тебя не понимаю. Как, по правде, ты к ней относилась?
   - Одну жалела, вторую возненавидела. Ее никогда не интересовали мои чувства, во мне она разобраться не пожелала. Я тебе еще не рассказала, что она потом со мной сделала.
   - Не надо! Скажи: меня - жалеешь ты или ненавидишь, Тонка?
   - Откуда ты знаешь, как меня звали? - медленно спросила Аркато. Ночь шла к концу, уже различался квадрат окна наверху, перечеркнутый, как знаком умножения, крестом решетки.
   - Ты себя выдала. Доктор Гаяр не раз упоминал в своей книге юную жену Великого Ваги. И ее ссору с Хозяйкой.
   - Фу ты... Аж волосы дыбом. Ты доиграешься со своими шутками...
   - Уже доигралась.
   - Не дрейфь, Нинель. Бери пример с меня. Я столько раз себя за волосы вытаскивала... Он давно, в грош меня не ставит. Выслушать не захотел. Рта раскрыть не успела, как приказал выкинуть к черту на кулички. Но Антония Аркато умрет с гордо поднятой головой. Чего и тебе, Нинок, желаю.
   Ночь за окном бледнела, и растворялись звезды. Одна из них, ярче остальных, быстро взошла на западе, опровергая законы астрономии, и скоро исчезла за верхним обрезом окна.
   Мятежный дух Тойво Тона парил над Миром. Так думали суеверные и малограмотные. А для посвященных - это всего лишь отражался свет на панелях солнечных батарей "Глаза" - искусственного спутника Мира, последнего из чудес Хозяйки. 8. ГОСПОДИН АРХИТЕКТОР
   Нельзя встречаться с бывшими любимыми. Женщины, которую ты знал, давно нет. Осталась старуха с трясущимися руками. Он оборвал ее путаные излияния и обратился к помощнику:
   - Отправьте ее на Марион.
   Слова эти вырвались у него нечаянно. Он не собирался забрасывать ее на край света, но... Главковерх Эгваль не ошибается. Не может он отменить только что отданное распоряжение. Не может! Он вытащит Глорию оттуда потом, когда уляжется сумятица победных дней. Глорию увели, она не протестовала. Обернулась напоследок - улыбка у нее осталась молодая...
   - Мальчишечка глупый. Я понимаю тебя.
   Дурака сержанта, узнавшего среди добровольных узников церковных катакомб бывшую подругу Президента - разжаловать в рядовые.
   Арестованного доставили во временную штаб-квартиру комиссара ОСС в Вагноке. По дороге злорадно заверили, что комиссар с изменниками не церемонится. Не радуйся, гад, что не шлепнули тебя на месте...
   - Присаживайтесь, господин Гелла. У нас будет с вами долгий раз... - Полина прижала руки к горлу и тяжко и некрасиво разрыдалась.
   Двор Хозяйки, как айсберг, имел скрытую часть больше видимой и уходил под землю на четырнадцать этажей. Тайные ходы вели из логова в разные районы Вагнока, выходили в метро - силам ОСС приходилось контролировать обширные районы столицы Острова. Солтиг был уверен, что главные преступники уже ускользнули среди выходящих с поднятыми руками на свет божий личностей до сих пор не встретилось высших чинов. Кроме одного. Невзрачный лысоватый мужчина, с бородкой клинышком, но без усов, устало помаргивая, признался, что как первый помощник, был постоянно вхож к Хозяйке, но не помнит ее облика.
   - ...Что-то наподобие легкого мозгового удара. Пришел в себя на полу и гм... некоторые лакуны в восприятии. Каждый день ничего в памяти не остается, кроме тягостного ощущения, что что-то хорошее не состоялось, а что-то дурное произошло.
   - А имя свое помните? - поинтересовались у него.
   Задумался, просиял.
   - Оно указано в моей личной карточке.
   "Валентин Эйс".
   Ополоумевший заместитель Хозяйки мыслил вполне здраво, когда речь заходила о событиях давних. Солтиг запомнил его слова:
   - Беда в том, что у Хозяйки не осталось соперников, и она оказалась в политическом одиночестве, а наша страна в опасном состоянии. Результат - мы под властью варваров... Извините.
   Вместе с тем, Эйс настойчиво уверял, что Хозяйка еще находится в своем убежище, и с ней остаются несколько человек личной охраны.
   - Она намерена сдаться победителям, и медлит, ожидая гарантий безопасности и уважительного с собой обращения. Просит вас не запасаться серебряными пулями и осиновым колом.
   - Естественно, - процедил Солтиг, - Мы - варвары, потому не убиваем пленных. Пусть не трясется за свою никчемную жизнь. В Эгваль казнят только по приговору суда.
   - Судебные ошибки случаются, - вставил Валентин, - А за время правления Хозяйки ни разу не был казнен невиновный.
   Солтигу доложили, что на средних подземных уровнях Двора приборы, установленные спецами ОСС, зафиксировали взрыв. Еще через несколько минут на частоте раций ОСС прозвучал угрюмый голос:
   - Я выхожу. Западное крыло Театра драмы.
   Шутка в духе Хозяйки. Солтиг подумал, что слово "комедия" подходит здесь больше. Чувствительные микрофоны отметили звук поднимающегося из недр убежища лифта, затем наступила тишина. К указанному Хозяйкой месту уже подтягивались дополнительные силы. Солтиг отправился туда, игнорируя опасения помощников насчет возможного покушения. Всю жизнь он боролся с личностью могущественной, существом почти мистическим... все равно, что воевал с тенью. Временами начинало казаться, что владычицы Острова никогда не существовало. Но настал момент истины - Хозяйка отказалась от добровольного заточения в своей таинственной резиденции, и впервые за двадцать лет решилась предстать перед посторонними людьми. "Ее воля сломлена. Чего стоят мольбы о пощаде, завуалированные под черный юмор. Пусть доживет свой век - заложница, гарантирующая приличное поведение своих фанатичных приверженцев на Острове. То, что испытывает она сейчас - хуже смерти. Владычица, заставлявшая трепетать Мир, покорно выходит подписать капитуляцию".
   Он представил, как отреагируют граждане Острова. Наверняка эти дни они станут жить, питаясь слухами о позоре и предательстве своей некоронованной королевы. Брожение, раскол общества... Моральный крах гордого народа. Дальше - ассимиляция с Эгваль. Следует позаботиться о сохранении научных и технических достижений Острова, но... Эта работа для его преемников. Ариэль Солтиг свое дело сделал. Сладко сознавать, что оставляешь настолько глубокий след в истории. А Хозяйке года через два следует тихо скончаться - в ее возрасте внезапная смерть не вызовет подозрений.
   Театр - подавляющих размеров параллелепипед белого мрамора, долженствующий олицетворять Светлый путь Хозяйки, почти не пострадал от обстрелов. Солтиг прикинул в уме пропорции здания: высота, ширина и длина его составляли в отношении золотое сечение. Гладкая торцовая стена театрального здания вдруг разделилась по всей высоте тонкой вертикальной трещиной. Обе ее половины медлительно разъехались в стороны, открывая темный провал. Натужно выли сервомоторы - электричества в Вагноке не было, но в подземном убежище использовали отдельный источник энергии. Правая половина стены отодвигалась медленнее левой, нарушая симметрию зрелища.
   На поднявшейся из глубины подземного тоннеля металлической платформе стоял приземистый черный автомобиль с затененными стеклами. Он медленно двинулся вперед и, выехав наружу, сразу остановился. Все четыре двери отворились, скользнув на кронштейнах вверх, и авто Хозяйки стало похоже на огромного черного жука с поднятыми крыльями. Из него вышли двое в форме офицеров эльберо, вслед за ними появилась затянутая в черный плащ фигура, ее бережно поддержали под руки. Выпрямилась, откинула капюшон назад, и слабый ветер слегка встрепал густую шевелюру. Лицо скрывали темные очки.
   Хозяйка красит волосы? Солтиг усмехнулся: как некоторым не хочется расставаться с памятью о молодости! Впрочем, издали Хозяйка выглядела неплохо: по-юношески стройная фигура, тонкая талия. Хозяйка медленно двинулась ему навстречу, Ар Солтиг продолжал стоять. Миллионы людей увидят эту запись на домашних экранах, в Эгваль и, надо думать, на Острове. Солтига развеселила мысль, что целое поколение подданных впервые увидит воочию свою экс-госпожу. Так им и надо, баранам.
   Быстрым движением Хозяйка сняла темные очки, спрятала (не попав с первого раза) в нагрудный карман, гордо вскинула голову. Солтиг успел оценить самообладание поверженного противника, как вдруг им овладело острое чувство дискомфорта, словно нечаянно вышел голым на люди. Кого мне подсунули?!
   Блестящие темно-каштановые волосы подстрижены, чтобы не касались плеч. Карие глаза, прямой нос, алые, без следа помады, полные губы. Кожа лица чистая и свежая, без единой морщины. На висках она такая нежная, какой бывает у женщины не старше двадцати лет. На самом деле ей двадцать шесть. Держится уверенно и с тенью скрытой насмешки, а мордашка серьезная, подстать моменту и немного усталая. На плаще узкие погончики с буквами "IM" - Insulo Maora, Хозяйка Острова. Черные брюки заправлены в невысокие черные же мягкие сапожки следование образу безукоризненно точное. Забывшись, она протянула ему руку, но вовремя спохватилась, что выйдет глупо, когда Солтиг рукопожатия не примет. Сверкнул браслет - подражая великой женщине, она, также, не будучи левшой, носит, тем не менее, часы на правой руке.
   И так наслаждается всеобщим остолбенением, что Солтиг дал себе слово: эта шутка обойдется ей дорого, очень дорого. Пощады, милая, не жди, будь ты хоть сто раз популярна. Представил возможный ход прошлых событий: Хозяйка умерла давно и оставшиеся годы правящая верхушка разыгрывала комедию "невидимого правителя". Возможно, нынешняя подмена уже вторая, если принять, как вероятное, смерть истинной Наоми 2 сентября 1327 года. Представление должно продолжаться! В этот раз оказалось некого явить Миру, кроме пустоголовой актерки.
   Ему стало легко и приятно. Не все прояснилось до конца, но открылись любопытные перспективы. Она в его руках - он перехватит ниточки у кукловодов. Ласково глянул в чистое бледное лицо, встретив благодарный взгляд.
   - Рад увидеть вас в добром здоровье, миз Вандерхузе!
   - Вы... не похожи на свои портреты... - растерянно ответила она, шаря в кармашке, куда спрятала очки. Он увидел ее недоумение, удивление и быстро нарастающий ужас, но не понял, что в нем настолько напугало Нину, что она позабыла свою роль. Сдавленное восклицание... она силилась что-то сказать. Рванула, задыхаясь, застежку плаща. Колени ее подгибались.
   - Слепая... Ооо... Слепая!
   Она упала, как мертвая. Очки вылетели из раскрывшегося нагрудного кармана, над которым виднелось вышитое золотом на черной ткани колдовское имя: Naomy Vartan.
   Он не настолько сильная личность, каким кажется". Полина робела перед Солтигом, это мешало ей толком увидеть его. Темный человек, закрытый. Прячет свои затаенные комплексы за внешней доброжелательностью. И помыслы его - тайна для подчиненных...
   - Я вызвал вас, чтобы отругать, - Солтиг добродушно улыбнулся.
   Полина кивнула, сдерживая внутреннюю дрожь.
   - По моей воле вы стали вторым человеком в ОСС. И я надеялся, что мои указания вы станете исполнять в точности.
   - Стараюсь, - пробормотала Полина.
   - Не сказал бы.
   Глядя на поникшую Полину, он продолжал вколачивать слова, как гвозди:
   - Самый эффективный и исполнительный сотрудник ОСС - я изучил ваше личное дело. "Вот нужный мне человек", решил я. Он выкурит из нор затаившихся врагов, зачистит Вагнок. И чем же вы занимаетесь? Пытаетесь восстановить энергоснабжение города. Это ваше дело? Рассматриваете жалобы граждан Острова на несправедливое с ними обращение и наказываете наших людей. Какое вам дело до стенаний поверженного врага? Добро бы, речь шла о настоящих эксцессах... Вместо этого вы потакаете измышлением некоей Северины Тома... Вы...
   Полина решительно прервала Солтига.
   - Я помню, не повторяйте мне. Пьяные минометчики тренировались в стрельбе по статуе Хозяйки. Двумя выстрелами взяли цель в вилку, не заметив, что третья мина застряла в стволе. Поспешили заправить четвертую. Миномет разорвало, дураки погибли. Посему я ответила госпоже Тома, что наказывать некого.
   - ...Потом издали приказ об охране культурного достояния Острова. Это ваше дело?
   - Мое!
   Полина встала.
   - Вагнок во тьме. Грабежи, разбои. Изнасилования. Армия разлагается на глазах. Если мы в скорейший срок не выведем из Вагнока большую часть войск, то получим неуправляемую банду, для которой приказы Главковерха - пустое сотрясение воздуха.
   Не работает водопровод. Воду берут из Виолы, далеко отошедшей от города. Очистные сооружения разбиты - только эпидемии нам не хватает! А инженерные части заняты тем, что строят висячий мостик через возродившийся водопад. За каким, простите, хером? Ах, офицеры-победители любят там фотографироваться! Пойдемте и мы с вами увековечимся. Потрясное выйдет фото.
   - Мне... всегда нравились блондинки... - хрипло выдохнул Солтиг, - Но, боюсь, мне некогда... составить вам компанию.
   Полина с недоумением увидела, как дрожат его руки. Что это с ним?
   - Зря я разоряюсь... - за извиняющейся улыбкой Солтига крылось опасение: заметила ли Полина его минутное недомогание?
   Странное чувство, будто за тобой следит кто-то невидимый, коснулось сознания Полины. Скорее машинально, чем всерьез ощутив опасность, она вообразила тончайший и абсолютно прозрачный лист стекла между собой и Солтигом. И стала медленно увеличивать толщину воображаемого защитного экрана.
   - Когда-то вы инициировали, господин Солтиг, принятие новой Конституции, где Остров провозглашен частью территории Эгваль, временно не находящейся под юрисдикцией правительства... Я точно цитирую?
   - Вы сердитесь... И вы правы, а я нет. Единство родины восстановлено, а мои вопли о врагах могут его, еще хрупкое, разрушить. Скоро я возвращаюсь в Майю. А вы работайте. Склеивайте горшки, которые я расколотил.
   Усевшись на заднее сиденье бронеавтомобиля (охрана Солтига на мотоциклах готовилась сопроводить ее), Полина приказала шоферу ехать в штабквартиру ОСС неприметный старый дом неподалеку от бывшего Двора Хозяйки. Согласно легенде, он принадлежал Арде - жене Великого Ваги. После ее смерти он подарил дом своей фаворитке, но Наоми Вартан никогда не жила здесь.
   Ехали медленно, улицу не до конца расчистили от обломков зданий, но все воронки уже были засыпаны и залиты сверху битумом. Очередная дорожная бригада встретилась на пути. Старосты домов, кварталов, секторов сами решали, что делать и отвечали только перед избравшими их людьми. Вершина властной пирамиды Острова рухнула, но сердцевина ее - высокопоставленные технари и управленцы прочно стояла на ее широком подножии - самоуправлении простого народа. Пройдет два года, город возродится, жизнь вернется в привычную колею. Все будет, как прежде. Но развеется удушливая атмосфера последних лет правления Хозяйки. И саму ее мало кто вспомнит.
   Охранники, убедившись, что комиссар Вагнока вошла к себе, развернули мотоциклы и с ревом умчались прочь. "Много в них позерства, как и в Ариэле Солтиге", - подумала Полина. Охрана ОСС гораздо менее заметна. Снайперы дежурили на крышах зданий на всем протяжении ее пути. Не зажигая света, Полина переоделась в домашнее платье и села к видео. Циновка, прикрывающая вход в соседнюю комнату, тихо поднялась и в дверной проем заслонила темная фигура.
   Полина не обернулась, лишь молвила:
   - Ты такой высокий, лучше сядь.
   - У тебя неприятности? Из-за меня?
   Андрей присел на пол у ног Полины, коснулся лбом ее округлых, теплых коленей.
   - У меня не может быть неприятностей. Я сама - сплошная неприятность.
   - Ты не можешь вечно меня прятать. Я не хочу прятаться.
   - Сегодня ночью сбуду тебя с рук.
   Горячие руки Андрея поднимались все выше по ее ногам.
   - Отцепись. Хам. Бабник. Дай почту отправить. Секретную.
   - Я зажмурюсь и не увижу твоих тайн, - его ласки становились все настойчивей.
   Полина вздохнула, стискивая зубы, чтобы сдержать рвущийся из груди стон.
   - Добрый день, Бруно.
   - Здравствуй, любимая.
   Косой взгляд на Андрея, не видит ли? Нет, он поглощен тобой... Как хорошо. Но счастье коротко. Полина задумалась. Что сказать Бруно? И можно ли?
   Ар Солтиг всерьез озабочен тем, что созданная им для упрочения собственной власти организация превращается в самодовлеющую силу. Сделав Полину главой ОСС на Острове, он противопоставил ее Бруно, стремясь ослабить его позиции.
   Она опустила руку, положив ладонь на голову Андрея, нежно провела по коротко подстриженным волосам. Готовясь сыграть роль эльберовца, он пожертвовал своей шевелюрой. От полученной в юности травмы черепа на голове у него должны остаться следы, на деле ни одного шрама не было - Полина давно обратила на это внимание. "Бруно, Бруно... С чем мы столкнулись? Мне страшно". Она решила не заговаривать с Бруно об Андрее. И не упоминать о встрече с Солтигом. Военные не любят Главковерха. Не потому, что он плохой командир - он высказывал те же идеи, что лучшие стратеги Генштаба, но всегда опережая - гордый выскочка. И Полина успела увидеть в нем, пока он не замкнул свое сознание так же, как сделала она: этот человек не любит свою родину. Он настолько ярко ее ненавидит, что положил жизнь на алтарь свирепой мечты: сокрушить ее, уничтожить. И, уже немолодым, добился вожделенной цели, ценой неимоверных затрат и жертв...