тело зверя, поверх которого взгромоздился торжествующий Дрезэм, и, взвалив
эти носилки на плечи, понесли в город. Они понимали, что этот удивительный
сумасшедший спас и их шкуры. Поэтому солдаты прославляли его как героя.
Исход битвы удивил короля Но он несказанно обрадовался тому, что кто-
то наконец убил дракона Его солдаты уже предвидели тот день, когда дракон
съест всех крестьян, а сам король боялся дня, когда и крестьяне, и солдаты,
и придворные - все исчезнут в пасти дракона, и ему одному придется
спасаться от голодного чудовища. Но короля не радовала перспектива
выполнять свои обязательства. Он не собирался складывать горы сокровищ к
ногам невежественного слабоумного деревенского парня. Однако король видел
стальной блеск в глазах своих солдат и руки капитанов, сжимавшие рукояти
мечей. Он знал, что, когда речь шла о драконе, его верная армия могла
восстать. И понял, что ему лучше уступить.
Король одарил золотом и драгоценными камнями молодого безумца. Дрезэм
заворчал, попытался играть с сокровищами, затем попробовал жемчужины на зуб
и со смехом стал их раскусывать. Солдаты сердито смотрели на короля. Король
повел Дрезэма во внутренние помещения дворца и показал ему душистые фонтаны
и павлинов. Наконец, король открыл двери из слоновой кости, и взору юноши
предстали двадцать пять девиц, одетых в радужные газовые одежды, сквозь
которые их руки, ноги и груди казались серебряными.
- Вижу, мы добились некоторого успеха, - ухмыльнулся король.
Девицы тихонько завизжали, когда Дрезэм кинулся к ним. Но все же юноша
был красив, и ему можно было простить грубость и порывистость.
Дрезэм получил должность королевского Защитника. Но это его не
интересовало. Он знал только то, что за мраморными дверьми его ждали
бесконечные плотские наслаждения, на столе всегда лежали горы пищи и ему
постоянно предоставляли воинов для борьбы.
Короли из дальних стран то и дело посылали своих лучших воинов против
Дрезэма в надежде, что они окажутся победителями.
Шафрановый великан с севера, в два раза выше обычного человека, поднял
Дрезэма над головой, но юноша вцепился в запястья гиганта, а ногами молотил
по нему до тех пор, пока тот не попросил пощады.
Серый великан пришел на битву с запада, но Дрезэм носился вокруг
соперника, пока тот не взвыл, после чего Дрезэм прыгнул, схватил его за
горло и задушил.
Перед очередной битвой Дрезэм бежал без доспехов перед скачущими
верхом солдатами и только после этого бросался на врага со счастливыми
воплями и потрясал израненными руками со следами свернувшейся крови.
Иногда и он получал ранения, но не обращал внимания на свои раны, пока
не падал от потери крови. Дрезэм оказался настолько живуч, что ни одно из
ранений не выводило его из строя дольше чем на несколько часов.
Что же касается женщин, то теперь в его гареме их было около сотни, и
дверь из слоновой кости постоянно открывалась и закрывалась в любое время
суток, когда он был во дворце, а если он находился вне дома, то хорошеньких
девушек отнимали от домашнего очага, чтобы немедленно удовлетворить
королевского Защитника.
Солдаты уважали его.
- Не важно, что он всегда молчит. Не имеет значения, что неожиданно
его охватывают приступы ярости и он разбивает кувшины с вином,
переворачивает столы. Посмотрите на его отличные мускулы и ясные глаза,
посмотрите на постоянно хлопающую дверь из слоновой кости. Да, он, без
сомнения, Защитник!
Дрезэму исполнилось семнадцать. Он был прекрасен, как бог, и
непредсказуем, как дикий зверь. Но даже в ярости он казался переполненным
радостью и жизнелюбием.
Однажды в военном лагере появился менестрель. Армия короля только что
одержала победу в очередной кровавой битве. Королевский Защитник
развлекался в своей расшитой золотом палатке с тремя визжащими девицами.
Менестрель посадил в круг солдат и начал петь. В песне рассказывалось
о девушке, живущей в далеком городе. Эта странная немая девушка с
серебристыми глазами и призрачными волосами цвета примулы поразила
воображение менестреля. У него было богатое воображение, но на этот раз он
сказал правду, назвав девушку из своей песни наполовину лишенной души.
Скорее всего, ему просто пришел на ум такой поэтический образ.
Солдаты расчувствовались после битвы. Им понравилась песня.
Представьте их удивление, когда полог палатки Защитника широко откинулся, и
он сам, никогда не отличавшийся любовью к музыке, вышел из палатки с
отрешенным лицом, а из его глаз катились слезы.
Не проронив ни слова, он упал на колени перед менестрелем.
Такое чудо напугало бравых солдат. Воин плакал, но, похоже, сам не
знал, почему плачет. Никто не осмелился спросить его об этом, не ожидая от
Защитника вразумительного ответа, поскольку тот никогда ни с кем не говорил.
Воин поднял голову и, схватив маленькую арфу менестреля, вырвал из нее все
струны и, беззвучно рыдая, убежал прочь в степь, окружающую лагерь.
Шезэль так и не вышла замуж. Несмотря на красоту, ее безумие
отпугивало женихов. Не родилась ли она от проклятого брака? Мало кто знал
обстоятельства свадебной ночи Бизунех, однако ходили слухи, что жених
таинственно умер, но никто не знал отчего, ведь он был здоров и молод. А
порча, какой бы она ни была, может передаваться по наследству. Лучше
оставить несчастную в покое.
Иногда Шезэль сидела у окна дома своего деда. Старик стал медлительным
и постоянно чувствовал усталость. Беспокоясь о деньгах, он подсчитывал
суммы, которые шли на жалованье служанке Шезэль, на покупку и починку ее
одежды, на сопровождение девушки в ее нечастых прогулках по городу. Добрая
служанка бдительно следила за безопасностью своей подопечной. Иногда она
водила Шезэль в храм и молилась о том, чтобы несчастная излечилась от
странного недуга, тогда как Шезэль в это время бессмысленно созерцала
голубоватые стены храма.
Три месяца назад Шезэль исполнилось семнадцать. Женщина-служанка в
очередной раз взяла ее с собой в храм. Обычно такие походы ничем не
заканчивались, но на этот раз в святом месте их встретил удивительный
менестрель, которого они уже встречали полгода назад. В храме менестрель
молился и благодарил богов за благополучное возвращение домой, но, увидев
служанку и ее подопечную, он подошел к ним.
- Если бы я был побогаче, то мне не пришлось бы ходить с места на
место в поисках денег. И тогда я бы с радостью женился на этой девушке.
Пускай ее сознание затуманено, но она прекраснее лотоса, - сказал
менестрель.
- Перестань, - осадила его служанка, хотя и не была против такого
поворота событий. Бродяжка менестрель, несмотря на свое плутовское занятие,
был добрым и любезным человеком. Поэтому они со служанкой присели
поговорить у входа в храм, а Шезэль тем временем стояла и глядела на облака,
цветущие деревья и океан.
Менестрель рассказывал о своих приключениях. Чаще всего он пел на
бедных постоялых дворах и шумных базарах. Несколько раз ему пришлось петь
для разбойников - в обмен на одну-две песни они отпускали менестреля, ведь
у него все равно не было денег. Он побывал в диковинном городе, где богатые
улицы были вымощены нефритовыми плитами, а в другом городе, у озера,
обученные птицы могли имитировать любые звуки - собачий лай, блеяние овец и
звон колокольчиков, - но не могли пропеть ни одной мелодии. Наконец, он
рассказал, что сложил песню о печальной красоте Шезэль и исполнил ее в
военном лагере короля. Служанка побранила его, но новость, несомненно,
доставила ей удовольствие. А менестрель продолжал свой рассказ:
- Когда моя песня закончилась, из палатки выскочил безумный юноша,
схватил мою маленькую арфу и порвал струны. Что тут поделаешь, струны
пришлось перетягивать заново. Но когда я чинил арфу, оказалось, что в одной
из порванных струн запутался длинный волос с головы того безумца -
прекрасный волос светло-серого цвета, почти цвета струны. Как я ни пытался,
я не мог отцепить этот единственный волосок. А теперь слушай.
Менестрель вынул из сумки инструмент и начал играть. Шесть струн
звучали чисто и сладко, но седьмая, в которой был запутан волос, стонала.
Служанка всплеснула руками:
- Ах! Выбрось ее! Арфа заколдована.
- Подожди! - прошептал менестрель. - Посмотри на девушку.
Шезэль обернулась к ним. Ее лицо изменилось. Она пристально смотрела
на арфу, напряженно и серьезно. Внезапно девушка рассмеялась. На этот раз
ее смех не был глупым, в нем слышалась радость. Шезэль подошла к менестрелю
и взяла арфу из его рук. Музыкант и не думал сопротивляться. А девушка
отвернулась и пошла прочь, словно наконец узнала дорогу домой.
Служанка встревожилась. Менестрелю же все произошедшее показалось
очень любопытным. Похоже, он ждал чего-то подобного и целый месяц ежедневно
приходил в храм, чтобы встретиться с Шезэль и сопровождающей ее служанкой,
чтобы удостовериться в наличии той странной магии, которая чувствовалась в
пении арфы.
Ночью Шезэль поставила арфу рядом со своей кроватью. Она спала на
узкой кровати своей матери, несчастной Бизунех. Шезэль не касалась струн
арфы, она лишь смотрела на нее, пока не заснула.
Жизнь девушки порой напоминала сон, зато ее сны иногда были ярче любой
яви. Теперь Шезэль ожила во сне. Она изменилась.
Ей снилось, что она была сыном пастуха и однажды убила волка, нет,
дракона. Потом она стала королевским Защитником и убивала великанов. Ее
звали Дрезэм. Она оказалась высоким, загорелым, красивым юношей с
бронзовыми глазами. Но, будучи воином, она все же убежала в пустынную степь.
И там под неумолимым дневным солнцем лежала почти бездыханно. Временами
она рычала, стонала и плакала от невыносимого чувства потери, которого не
понимала.
Шезэль проснулась с восходом солнца, забыв про свою печаль, с мокрыми
от ночных слез щеками.
Девушка поднялась и оделась. Она улыбнулась саду, выглянув из окна.
Потом Шезэль сорвала розу и положила ее на колено своего деда, спящего в
кресле, а хризантему оставила на подушке спящей служанки.
Шезэль знала дорогу, как будто изучила ее по карте.
Она вышла на дорогу без каких-либо колебаний, ни секунды не раздумывая.
Ею руководила женская половинка человеческой души, туманная, неясная, но
очень чувствительная ко всему мистическому.
Не мешкая девушка прошла по утреннему городу и проскользнула сквозь
высокие ворота в широкий мир...
Шезэль шла, слепо повинуясь инстинкту. Она не догадывалась, что ей
предстоит пересечь три государства, горную гряду, много широких рек и
большое озеро. Она не подозревала об опасностях, которые могли подстерегать
ее, и не думала о хлебе насущном. Она шла вперед. Ее продвижение напоминало
движение металлической иголки к магниту, стремительный прилив воды к берегу,
потому что у странной Шезэль никогда не было ни человеческой логики, ни
осторожности. Ее звала к себе потерянная половинка души.
Девушка вышла из города, прошла по берегу моря и направилась дальше по
заброшенной тропе. Наступила ночь, но Шезэль не обратила на это внимания.
Когда она уставала, то ложилась и спала на голой земле, затем поднималась с
зарей и шла дальше. Несколько дней она шла голодная, останавливаясь пару
раз, чтобы утолить жажду из ручья. Усталость не давала о себе знать до тех
пор, пока окончательно не лишила девушку сил. Идти дальше Шезэль не могла.
По этой же дороге один работорговец направлялся к ближайшему городу.
Его слуги нашли лежащую у дороги красавицу. Девушка ему приглянулась, ее
можно было выгодно продать на невольничьем рынке. Поэтому он накормил ее
бульоном и положил на одну из повозок.
Теперь им предстояло четырехдневное путешествие, к счастью, в том же
направлении, куда до этого двигалась девушка. Возможно, Шезэль чувствовала
это и потому не кричала и не пыталась сбежать. Скорее всего, она догадалась,
что попала в плен, но восприняла это как помощь, приближающую ее к цели.
И вот караван работорговца добрался до города. Рынок располагался
неподалеку от богатых улиц, где каждый четвертый камень мостовой был
огромным зеленым нефритом. Работорговец усадил Шезэль на помост. Начался
аукцион. Сначала цена повышалась очень быстро, но вскоре, когда покупатели
заметили отсутствующий бессмысленный взгляд девушки, ажиотаж прошел. Вперед
выступил молодой аристократ:
- Эта девушка безумная и к тому же немая. Такого не скроешь.
Работорговец попытался возразить, но вельможа прервал его:
- Тогда прикажи ей сказать что-нибудь. Работорговец громко обратился к
девушке, но она не отреагировала. Толпа потенциальных покупателей заворчала
и начала расходиться. Тогда работорговец схватился за плетку, но молодой
дворянин поймал его за руку:
- Впрочем, это не имеет значения. У меня в доме и без того слишком
много болтливых женщин. Я ее покупаю.
Деньги посыпались в руки торговца, тут же были подписаны все
необходимые бумаги. Юноша отвел Шезэль к своей колеснице. Когда они
подъехали к его дому, он проводил красавицу внутрь, показал ей мраморную
комнату, задрапированную розовым бархатом, а потом приказал слугам принести
пищу и вино.
- Отныне это твоя комната. И все эти слуги твои. Я освобождаю тебя. Ты
станешь моей возлюбленной, но не рабой. - С этими словами аристократ взял
руку Шезэль. - Я слышал песню о девушке с такими волосами и глазами, как у
тебя. Неужели у тебя и в самом деле полдуши, как пел менестрель?
Оказалось, менестрель пел свою песню о Шезэль не только в королевском
военном лагере.
Озираясь по сторонам, Шезэль все отчетливее ощущала, что ей надо
уходить отсюда. Когда аристократ закончил говорить, она посмотрела на него
удивительно проникновенным и осмысленным взглядом. Юноша понял, что у
девушки своя судьба и ее предопределение было настолько сильным, что даже
он не мог ему противиться.
Когда девушка направилась в выходу, он и не подумал останавливать ее,
а, напротив, проводил до дверей.
- Ты не должна задерживаться здесь, - сказал он. - Понятно, что ты не
можешь отказаться от своего путешествия, но, продвигаясь в одиночку, ты
снова попадешь в беду. Подожди, я дам тебе свою повозку, трех белых меринов,
которые будут тащить ее, и возницу, умеющего обращаться с ними. А также
хлеб и вино, чтобы ты не умерла от голода и жажды.
Так он и сделал.
Словно повинуясь какому-то волшебству, юноша переживал не из-за
потерянных денег, а из-за необходимости расстаться с Шезэль. Но все же он
не препятствовал ей. И даже наказал вознице защищать ее.
- В каком направлении мы поедем, госпожа? - спросил возница.
За девушку ответил молодой дворянин:
- Она смотрит в сторону гор, поезжай в том направлении. И не
возвращайся, пока не убедишься, что девушка в безопасности.
Повозка быстро поехала по древней широкой дороге и пересекла горный
хребет за два дня. Но за горами их поджидали разбойники.
Зазвенела тетива лука. Возница замертво свалился с облучка со стрелой
в груди, один из разбойников вскочил в повозку, схватил поводья и остановил
лошадей. Другой схватил Шезэль.
- Здесь отличная добыча!
Вскоре появился атаман. Он отстранил разбойников, поднял Шезэль на
руки и осмотрел ее. Наконец он сказал:
- Это заколдованная девушка, о которой пел менестрель.
Он осторожно посадил ее обратно, но девушка встала и пошла прочь, не
обращая внимания на повозку, мертвого возницу и онемевших разбойников.
Будучи людьми суеверными, они не последовали за ней. Разбойники поклонялись
богу грабежа, чей алтарь находился в одной из пещер. Одна из их заповедей
гласила: "На каждые пятьдесят ограбленных или убитых путников одного
отпускайте. Боги не поощряют излишества".
Шезэль подошла к широкой бурной реке. Перевозчик остановил ее уже у
самой кромки воды.
- Ради всех святых, не можешь же ты идти по воде! Я перевезу тебя на
другой берег, а ты за это заплатишь мне, - попытался объяснить ей он, но,
посмотрев в ее глаза, спохватился:
- Ой, да ты ведь та самая дева, о которой пел менестрель. Тебя я
перевезу бесплатно.
Вскоре Шезэль вышла ко второй реке, на сей раз там был мост. В этих
местах вдоль дороги росли фруктовые деревья и ягоды, они и поддержали силы
странницы. Девушка машинально срывала их, как когда-то ее учили срывать
фиги с дерева в саду ее деда.
Шезэль прошла, сама не замечая того, через пять деревень. В пятой
деревне к ней подбежала женщина и сунула в руки буханку хлеба.
- Я знаю тебя, ты - дева из песни. Успеха тебе, чего бы ты ни искала,
поскольку ты воистину не от мира сего.
Шезэль добралась до третьей страны, миновав горы и реки. Она шла по
дороге и если бы смотрела, то увидела бы королевскую столицу, сверкавшую
вдали, а в семи милях за ней снежную вершину горы, где дракон поедал людей,
до того как погиб от рук Дрезэма.
Наконец Шезэль вошла в город, расположившийся на берегу большого озера.
У тихой воды медленно прогуливалась пожилая дама в сопровождении своих
слуг. Женщина вела на золотом поводке зеленую птицу, которая время от
времени громко кричала.
- Я вижу девушку с прекрасными волосами. Еще немного - и несчастная
упадет в воду. Пусть кто-нибудь из вас сходит за ней и приведет ко мне, -
проговорила пожилая дама.
Шезэль подвели к даме.
- Да, как я и думала, это та самая дева из песни менестреля. Я
действительно верю, что у тебя только половина души, как говорилось в песне.
Может быть, ты ищешь вторую половину? Пожалуй, я дам ей лодку, чтобы она
смогла переправиться через озеро. Иди, и пусть боги хранят тебя, дитя мое.
Но остерегайся опасностей, таящихся в ночи.
Так Шезэль пересекла озеро и добралась до пустынной степи, где в
меланхоличном гневе бродил Дрезэм.
Дрезэм жил в степи уже много месяцев. Он разбивал тяжелыми камнями
головы змеям и грызунам и тут же съедал их, поскольку идея разжечь костер
не приходила ему в голову. Пил он из подземных ключей, бивших в пещерах,
где юноша прятался от дневной жары. От такого скудного питания Дрезэм
исхудал. Его волосы посерели, потеряв былую красоту, а глаза стали большими
и дикими. На сердце его лежала тяжесть, но несчастный не понимал, чем
вызвана печаль, забыл, с чего все началось. Иногда ночью, под холодными
звездами, юноша надрывно выл, и даже волк не смел вторить ему.
Наступила ночь, такая же как все предыдущие, черная, как эбеновое
дерево. В небе серебряными капельками блестели звезды. Луна медленно
передвигалась по небосводу, но, опережая ее, по степи шел человек. За его
спиной развевался черный плащ. У незнакомца были черные волосы и черные
глаза.
Дрезэму все люди представлялись врагами, с которыми надо драться, а
потом убивать. Поэтому, завидев незнакомца, юноша, рыча, поднялся. Но
черноволосый человек обратился в дым. Этот дым приблизился, окутал юношу и
усыпил в нем дикого зверя. Глаза Дрезэма закрылись. Он больше не был
убийцей.
- Отныне ты будешь моим сыном, и я подарю тебе счастье. Бедный мальчик,
ты слишком долго жил в степи, словно шакал, - произнес черноглазый человек,
прекрасный, как сама ночь.
Дрезэм поднял голову и встретился взглядом с незнакомцем. Взор черного
человека, словно огонь, проник сквозь рой беспорядочных и туманных мыслей,
заслонявших восприятие юноши.
- Взгляни, - приказал Азрарн, указывая на груду бесформенных глыб
гранита примерно в миле от них. Дрезэм проследил взглядом за рукой князя
демонов.
Даже ночь содрогнулась от такого коварства. Вся степь отозвалась,
будто струны гигантской арфы, и тут с гранитной скалой, возвышавшейся
посреди пустыни, произошли волшебные изменения. Теперь вместо нее
возвышался дворец, настоящее чудо, созданное из блестящих черных кристаллов
и полированного агата с серебряными башнями и медными крышами, окнами
бирюзового и малинового цвета. Перед ними, словно ковры, раскинулись сады с
черной бархатной травой, с дорожками, выложенными драгоценными камнями, с
черными деревьями фантастической формы, лавандовыми фонтанами и пурпурными
прудами. Соловьи пели в беседках с невыразимой сладостью, по газонам
расхаживали важные черные павлины с зелеными и голубыми, будто живыми,
изображениями глаз на хвостах.
- Отныне, Дрезэм, ты будешь жить по ночам, как луна. Этот дворец я
дарю тебе. Теперь ты не будешь ни в чем нуждаться.
Азрарн повел молодого человека через сады во дворец, где их ждал
накрытый стол и все было приготовлено для банкета. Дрезэма не требовалось
приглашать к трапезе, как когда-то во дворце короля. Возможно, он заметил,
что на этот раз стол оказался богаче. Когда Дрезэм насытился, Азрарн сказал:
- Есть еще кое-что. Я напомню тебе. Девушка с серебряными глазами и
розовыми волосами. Не советую тебе ею пренебрегать.
Взяв глиняный кувшин, Азрарн произнес заклинание и перевернул кувшин в
воздухе. Из него вылилось сияющее и ароматное облако, превратившееся в
великолепную женщину.
Конечно же, это была не Шезэль. Азрарн не мог позволить однажды
разделенным душам объединиться. Месть демона обычно превращается в игру.
Азрарн в своем магическом зеркале Нижнего Мира увидел, как Бизунех молится
в своем жалком храме, а после ее смерти следил за ее дочерью и понял, что
некая роковая стихия стремится спасти ее. Азрарн решил ей помешать.
Женщина прелестного сложения, вылитая из глиняного кувшина, была одной
из эшв. В этом и заключалась шутка Азрарна. Как у всех демонов, у нее были
черные глаза, хотя и не серебристые, но зато серебряная тушь сверкала на ее
веках. В ее волосы, такие же черные, как и у остальных демонов, было
вплетено множество цветов. Но это не были безжизненные гирлянды, а
настоящие цветущие растения, невидимо вырастающие из корней ее волос.
Бледные желтые цветы, мелкие вечноцветущие примулы, густо усеяли черные
локоны, будто роса на листьях.
У Дрезэма перехватило дыхание. Столь пленительное создание задело даже
его спящие чувства.
Эшву звали Жазэв. Прежде молодой человек очень быстро уставал от
одного тела, от одного лица. Но демоны - не люди, ни один мужчина и ни одна
женщина не могли устать от них.
Жазэв, воплощенное желание, раскрыла Дрезэму свои объятия.
Азрарн ушел. Дрезэм утонул в потоке наслаждения. Он обнажил грудь
демонессы, подобную снежным вершинам гор, она в ответ прильнула к его груди,
золотой от загара. Юноша сорвал ткань с ее бедер, и цветущая черная долина,
усыпанная желтыми цветами, предстала его взору. Тем временем губы Жазэв
изучали бедра Дрезэма, подбираясь к горящей башне его страсти.
Солнце всходило в теле Дрезэма, перепутав его с небосводом. Алые кони
увлекли колесницу солнца вперед, все глубже погружаясь в бездонный тоннель
особняка Жазэв. Кони так и не ослабили поводьев. Магия демона победила
земного любовника. Он скакал, словно белый изогнутый лук на белом
полумесяце ее тела, скакал до тех пор, пока не расплавился, пока огонь в
нем не потух. Казалось, прошла вечность, и вот Дрезэм в безумном блаженстве
пронзил желанную цель, вдребезги разбив солнце, и, рассыпавшись бисером,
упал в океан, имя которому - Жазэв.
Как и обещал Азрарн, Дрезэм теперь жил, как и луна, только по ночам.
Он просыпался, когда пропадал дневной свет, а в небе разгорались звезды.
Тогда он вкушал пищу и отдыхал. Тысяча невидимых слуг обслуживали его,
выполняли все его прихоти раньше, чем он успевал о них подумать. Когда ему
хотелось с кем-нибудь бороться, в медных воротах появлялись гиганты и воины,
вызывая его на бой. Он с гордостью убивал их, хотя это ему лишь казалось,
ведь все они были иллюзиями. Но кровавые игрища удовлетворяли его
первобытные инстинкты. Зов плоти утоляла Жазэв. Юношу возбуждал даже звук
ее шагов по мраморным плитам пола. Бездна удовольствия, множество побед,
бесконечные обольщения ублажали его пять ночей. И каждый раз, когда
поднималось солнце, Дрезэм, обессиленный, падал на свою королевскую кровать
и спал до тех пор, пока последний луч света не покидал небо.
Дрезэм так ни разу и не увидел, что происходит с его дворцом, когда
солнце поднимается над степью, во что превращается его королевская кровать;
он не видел, как розы тают, словно утренний туман, за его спиной. Лучи
солнца каждое утро уничтожали его дворец. Исчезало все, кроме прочного
часового механизма, созданного дрином. Деревья расплывались, как чернила в
воде, башни качались и исчезали, словно дым, павлины превращались в кучи
вонючих лохмотьев. Стены дворца днем казались кучами гранитных валунов.
Жазэв удалялась в Нижний Мир, чтобы не видеть дневного света. Дрезэм лежал
один в волшебном оцепенении до наступления темноты. Тогда появлялся Азрарн,
восстанавливал дворец, выливал из глиняного кувшина Жазэв, и примулы по-
прежнему украшали ее черные волосы.
Пять ночей Дрезэм бодрствовал, устраивая оргии, пять дней он спал, как
мертвый.
На пятый день его нашла Шезэль.
Она исхудала и побледнела. Путь ее оказался невероятно утомительным,
если не сказать ужасным. Девушка прошла грозные пустынные степи, опаленные
безжалостным горячим солнцем, где после захода солнца дул холодный,
пронизывающий ветер. Вся ее одежда превратилась в лохмотья, руки и ноги
кровоточили, но несчастная ничего этого не замечала, физическая боль и
мучения ничего не значили для нее. Перед ней стояла цель. Инстинкт вел ее,
эти носилки на плечи, понесли в город. Они понимали, что этот удивительный
сумасшедший спас и их шкуры. Поэтому солдаты прославляли его как героя.
Исход битвы удивил короля Но он несказанно обрадовался тому, что кто-
то наконец убил дракона Его солдаты уже предвидели тот день, когда дракон
съест всех крестьян, а сам король боялся дня, когда и крестьяне, и солдаты,
и придворные - все исчезнут в пасти дракона, и ему одному придется
спасаться от голодного чудовища. Но короля не радовала перспектива
выполнять свои обязательства. Он не собирался складывать горы сокровищ к
ногам невежественного слабоумного деревенского парня. Однако король видел
стальной блеск в глазах своих солдат и руки капитанов, сжимавшие рукояти
мечей. Он знал, что, когда речь шла о драконе, его верная армия могла
восстать. И понял, что ему лучше уступить.
Король одарил золотом и драгоценными камнями молодого безумца. Дрезэм
заворчал, попытался играть с сокровищами, затем попробовал жемчужины на зуб
и со смехом стал их раскусывать. Солдаты сердито смотрели на короля. Король
повел Дрезэма во внутренние помещения дворца и показал ему душистые фонтаны
и павлинов. Наконец, король открыл двери из слоновой кости, и взору юноши
предстали двадцать пять девиц, одетых в радужные газовые одежды, сквозь
которые их руки, ноги и груди казались серебряными.
- Вижу, мы добились некоторого успеха, - ухмыльнулся король.
Девицы тихонько завизжали, когда Дрезэм кинулся к ним. Но все же юноша
был красив, и ему можно было простить грубость и порывистость.
Дрезэм получил должность королевского Защитника. Но это его не
интересовало. Он знал только то, что за мраморными дверьми его ждали
бесконечные плотские наслаждения, на столе всегда лежали горы пищи и ему
постоянно предоставляли воинов для борьбы.
Короли из дальних стран то и дело посылали своих лучших воинов против
Дрезэма в надежде, что они окажутся победителями.
Шафрановый великан с севера, в два раза выше обычного человека, поднял
Дрезэма над головой, но юноша вцепился в запястья гиганта, а ногами молотил
по нему до тех пор, пока тот не попросил пощады.
Серый великан пришел на битву с запада, но Дрезэм носился вокруг
соперника, пока тот не взвыл, после чего Дрезэм прыгнул, схватил его за
горло и задушил.
Перед очередной битвой Дрезэм бежал без доспехов перед скачущими
верхом солдатами и только после этого бросался на врага со счастливыми
воплями и потрясал израненными руками со следами свернувшейся крови.
Иногда и он получал ранения, но не обращал внимания на свои раны, пока
не падал от потери крови. Дрезэм оказался настолько живуч, что ни одно из
ранений не выводило его из строя дольше чем на несколько часов.
Что же касается женщин, то теперь в его гареме их было около сотни, и
дверь из слоновой кости постоянно открывалась и закрывалась в любое время
суток, когда он был во дворце, а если он находился вне дома, то хорошеньких
девушек отнимали от домашнего очага, чтобы немедленно удовлетворить
королевского Защитника.
Солдаты уважали его.
- Не важно, что он всегда молчит. Не имеет значения, что неожиданно
его охватывают приступы ярости и он разбивает кувшины с вином,
переворачивает столы. Посмотрите на его отличные мускулы и ясные глаза,
посмотрите на постоянно хлопающую дверь из слоновой кости. Да, он, без
сомнения, Защитник!
Дрезэму исполнилось семнадцать. Он был прекрасен, как бог, и
непредсказуем, как дикий зверь. Но даже в ярости он казался переполненным
радостью и жизнелюбием.
Однажды в военном лагере появился менестрель. Армия короля только что
одержала победу в очередной кровавой битве. Королевский Защитник
развлекался в своей расшитой золотом палатке с тремя визжащими девицами.
Менестрель посадил в круг солдат и начал петь. В песне рассказывалось
о девушке, живущей в далеком городе. Эта странная немая девушка с
серебристыми глазами и призрачными волосами цвета примулы поразила
воображение менестреля. У него было богатое воображение, но на этот раз он
сказал правду, назвав девушку из своей песни наполовину лишенной души.
Скорее всего, ему просто пришел на ум такой поэтический образ.
Солдаты расчувствовались после битвы. Им понравилась песня.
Представьте их удивление, когда полог палатки Защитника широко откинулся, и
он сам, никогда не отличавшийся любовью к музыке, вышел из палатки с
отрешенным лицом, а из его глаз катились слезы.
Не проронив ни слова, он упал на колени перед менестрелем.
Такое чудо напугало бравых солдат. Воин плакал, но, похоже, сам не
знал, почему плачет. Никто не осмелился спросить его об этом, не ожидая от
Защитника вразумительного ответа, поскольку тот никогда ни с кем не говорил.
Воин поднял голову и, схватив маленькую арфу менестреля, вырвал из нее все
струны и, беззвучно рыдая, убежал прочь в степь, окружающую лагерь.
Шезэль так и не вышла замуж. Несмотря на красоту, ее безумие
отпугивало женихов. Не родилась ли она от проклятого брака? Мало кто знал
обстоятельства свадебной ночи Бизунех, однако ходили слухи, что жених
таинственно умер, но никто не знал отчего, ведь он был здоров и молод. А
порча, какой бы она ни была, может передаваться по наследству. Лучше
оставить несчастную в покое.
Иногда Шезэль сидела у окна дома своего деда. Старик стал медлительным
и постоянно чувствовал усталость. Беспокоясь о деньгах, он подсчитывал
суммы, которые шли на жалованье служанке Шезэль, на покупку и починку ее
одежды, на сопровождение девушки в ее нечастых прогулках по городу. Добрая
служанка бдительно следила за безопасностью своей подопечной. Иногда она
водила Шезэль в храм и молилась о том, чтобы несчастная излечилась от
странного недуга, тогда как Шезэль в это время бессмысленно созерцала
голубоватые стены храма.
Три месяца назад Шезэль исполнилось семнадцать. Женщина-служанка в
очередной раз взяла ее с собой в храм. Обычно такие походы ничем не
заканчивались, но на этот раз в святом месте их встретил удивительный
менестрель, которого они уже встречали полгода назад. В храме менестрель
молился и благодарил богов за благополучное возвращение домой, но, увидев
служанку и ее подопечную, он подошел к ним.
- Если бы я был побогаче, то мне не пришлось бы ходить с места на
место в поисках денег. И тогда я бы с радостью женился на этой девушке.
Пускай ее сознание затуманено, но она прекраснее лотоса, - сказал
менестрель.
- Перестань, - осадила его служанка, хотя и не была против такого
поворота событий. Бродяжка менестрель, несмотря на свое плутовское занятие,
был добрым и любезным человеком. Поэтому они со служанкой присели
поговорить у входа в храм, а Шезэль тем временем стояла и глядела на облака,
цветущие деревья и океан.
Менестрель рассказывал о своих приключениях. Чаще всего он пел на
бедных постоялых дворах и шумных базарах. Несколько раз ему пришлось петь
для разбойников - в обмен на одну-две песни они отпускали менестреля, ведь
у него все равно не было денег. Он побывал в диковинном городе, где богатые
улицы были вымощены нефритовыми плитами, а в другом городе, у озера,
обученные птицы могли имитировать любые звуки - собачий лай, блеяние овец и
звон колокольчиков, - но не могли пропеть ни одной мелодии. Наконец, он
рассказал, что сложил песню о печальной красоте Шезэль и исполнил ее в
военном лагере короля. Служанка побранила его, но новость, несомненно,
доставила ей удовольствие. А менестрель продолжал свой рассказ:
- Когда моя песня закончилась, из палатки выскочил безумный юноша,
схватил мою маленькую арфу и порвал струны. Что тут поделаешь, струны
пришлось перетягивать заново. Но когда я чинил арфу, оказалось, что в одной
из порванных струн запутался длинный волос с головы того безумца -
прекрасный волос светло-серого цвета, почти цвета струны. Как я ни пытался,
я не мог отцепить этот единственный волосок. А теперь слушай.
Менестрель вынул из сумки инструмент и начал играть. Шесть струн
звучали чисто и сладко, но седьмая, в которой был запутан волос, стонала.
Служанка всплеснула руками:
- Ах! Выбрось ее! Арфа заколдована.
- Подожди! - прошептал менестрель. - Посмотри на девушку.
Шезэль обернулась к ним. Ее лицо изменилось. Она пристально смотрела
на арфу, напряженно и серьезно. Внезапно девушка рассмеялась. На этот раз
ее смех не был глупым, в нем слышалась радость. Шезэль подошла к менестрелю
и взяла арфу из его рук. Музыкант и не думал сопротивляться. А девушка
отвернулась и пошла прочь, словно наконец узнала дорогу домой.
Служанка встревожилась. Менестрелю же все произошедшее показалось
очень любопытным. Похоже, он ждал чего-то подобного и целый месяц ежедневно
приходил в храм, чтобы встретиться с Шезэль и сопровождающей ее служанкой,
чтобы удостовериться в наличии той странной магии, которая чувствовалась в
пении арфы.
Ночью Шезэль поставила арфу рядом со своей кроватью. Она спала на
узкой кровати своей матери, несчастной Бизунех. Шезэль не касалась струн
арфы, она лишь смотрела на нее, пока не заснула.
Жизнь девушки порой напоминала сон, зато ее сны иногда были ярче любой
яви. Теперь Шезэль ожила во сне. Она изменилась.
Ей снилось, что она была сыном пастуха и однажды убила волка, нет,
дракона. Потом она стала королевским Защитником и убивала великанов. Ее
звали Дрезэм. Она оказалась высоким, загорелым, красивым юношей с
бронзовыми глазами. Но, будучи воином, она все же убежала в пустынную степь.
И там под неумолимым дневным солнцем лежала почти бездыханно. Временами
она рычала, стонала и плакала от невыносимого чувства потери, которого не
понимала.
Шезэль проснулась с восходом солнца, забыв про свою печаль, с мокрыми
от ночных слез щеками.
Девушка поднялась и оделась. Она улыбнулась саду, выглянув из окна.
Потом Шезэль сорвала розу и положила ее на колено своего деда, спящего в
кресле, а хризантему оставила на подушке спящей служанки.
Шезэль знала дорогу, как будто изучила ее по карте.
Она вышла на дорогу без каких-либо колебаний, ни секунды не раздумывая.
Ею руководила женская половинка человеческой души, туманная, неясная, но
очень чувствительная ко всему мистическому.
Не мешкая девушка прошла по утреннему городу и проскользнула сквозь
высокие ворота в широкий мир...
Шезэль шла, слепо повинуясь инстинкту. Она не догадывалась, что ей
предстоит пересечь три государства, горную гряду, много широких рек и
большое озеро. Она не подозревала об опасностях, которые могли подстерегать
ее, и не думала о хлебе насущном. Она шла вперед. Ее продвижение напоминало
движение металлической иголки к магниту, стремительный прилив воды к берегу,
потому что у странной Шезэль никогда не было ни человеческой логики, ни
осторожности. Ее звала к себе потерянная половинка души.
Девушка вышла из города, прошла по берегу моря и направилась дальше по
заброшенной тропе. Наступила ночь, но Шезэль не обратила на это внимания.
Когда она уставала, то ложилась и спала на голой земле, затем поднималась с
зарей и шла дальше. Несколько дней она шла голодная, останавливаясь пару
раз, чтобы утолить жажду из ручья. Усталость не давала о себе знать до тех
пор, пока окончательно не лишила девушку сил. Идти дальше Шезэль не могла.
По этой же дороге один работорговец направлялся к ближайшему городу.
Его слуги нашли лежащую у дороги красавицу. Девушка ему приглянулась, ее
можно было выгодно продать на невольничьем рынке. Поэтому он накормил ее
бульоном и положил на одну из повозок.
Теперь им предстояло четырехдневное путешествие, к счастью, в том же
направлении, куда до этого двигалась девушка. Возможно, Шезэль чувствовала
это и потому не кричала и не пыталась сбежать. Скорее всего, она догадалась,
что попала в плен, но восприняла это как помощь, приближающую ее к цели.
И вот караван работорговца добрался до города. Рынок располагался
неподалеку от богатых улиц, где каждый четвертый камень мостовой был
огромным зеленым нефритом. Работорговец усадил Шезэль на помост. Начался
аукцион. Сначала цена повышалась очень быстро, но вскоре, когда покупатели
заметили отсутствующий бессмысленный взгляд девушки, ажиотаж прошел. Вперед
выступил молодой аристократ:
- Эта девушка безумная и к тому же немая. Такого не скроешь.
Работорговец попытался возразить, но вельможа прервал его:
- Тогда прикажи ей сказать что-нибудь. Работорговец громко обратился к
девушке, но она не отреагировала. Толпа потенциальных покупателей заворчала
и начала расходиться. Тогда работорговец схватился за плетку, но молодой
дворянин поймал его за руку:
- Впрочем, это не имеет значения. У меня в доме и без того слишком
много болтливых женщин. Я ее покупаю.
Деньги посыпались в руки торговца, тут же были подписаны все
необходимые бумаги. Юноша отвел Шезэль к своей колеснице. Когда они
подъехали к его дому, он проводил красавицу внутрь, показал ей мраморную
комнату, задрапированную розовым бархатом, а потом приказал слугам принести
пищу и вино.
- Отныне это твоя комната. И все эти слуги твои. Я освобождаю тебя. Ты
станешь моей возлюбленной, но не рабой. - С этими словами аристократ взял
руку Шезэль. - Я слышал песню о девушке с такими волосами и глазами, как у
тебя. Неужели у тебя и в самом деле полдуши, как пел менестрель?
Оказалось, менестрель пел свою песню о Шезэль не только в королевском
военном лагере.
Озираясь по сторонам, Шезэль все отчетливее ощущала, что ей надо
уходить отсюда. Когда аристократ закончил говорить, она посмотрела на него
удивительно проникновенным и осмысленным взглядом. Юноша понял, что у
девушки своя судьба и ее предопределение было настолько сильным, что даже
он не мог ему противиться.
Когда девушка направилась в выходу, он и не подумал останавливать ее,
а, напротив, проводил до дверей.
- Ты не должна задерживаться здесь, - сказал он. - Понятно, что ты не
можешь отказаться от своего путешествия, но, продвигаясь в одиночку, ты
снова попадешь в беду. Подожди, я дам тебе свою повозку, трех белых меринов,
которые будут тащить ее, и возницу, умеющего обращаться с ними. А также
хлеб и вино, чтобы ты не умерла от голода и жажды.
Так он и сделал.
Словно повинуясь какому-то волшебству, юноша переживал не из-за
потерянных денег, а из-за необходимости расстаться с Шезэль. Но все же он
не препятствовал ей. И даже наказал вознице защищать ее.
- В каком направлении мы поедем, госпожа? - спросил возница.
За девушку ответил молодой дворянин:
- Она смотрит в сторону гор, поезжай в том направлении. И не
возвращайся, пока не убедишься, что девушка в безопасности.
Повозка быстро поехала по древней широкой дороге и пересекла горный
хребет за два дня. Но за горами их поджидали разбойники.
Зазвенела тетива лука. Возница замертво свалился с облучка со стрелой
в груди, один из разбойников вскочил в повозку, схватил поводья и остановил
лошадей. Другой схватил Шезэль.
- Здесь отличная добыча!
Вскоре появился атаман. Он отстранил разбойников, поднял Шезэль на
руки и осмотрел ее. Наконец он сказал:
- Это заколдованная девушка, о которой пел менестрель.
Он осторожно посадил ее обратно, но девушка встала и пошла прочь, не
обращая внимания на повозку, мертвого возницу и онемевших разбойников.
Будучи людьми суеверными, они не последовали за ней. Разбойники поклонялись
богу грабежа, чей алтарь находился в одной из пещер. Одна из их заповедей
гласила: "На каждые пятьдесят ограбленных или убитых путников одного
отпускайте. Боги не поощряют излишества".
Шезэль подошла к широкой бурной реке. Перевозчик остановил ее уже у
самой кромки воды.
- Ради всех святых, не можешь же ты идти по воде! Я перевезу тебя на
другой берег, а ты за это заплатишь мне, - попытался объяснить ей он, но,
посмотрев в ее глаза, спохватился:
- Ой, да ты ведь та самая дева, о которой пел менестрель. Тебя я
перевезу бесплатно.
Вскоре Шезэль вышла ко второй реке, на сей раз там был мост. В этих
местах вдоль дороги росли фруктовые деревья и ягоды, они и поддержали силы
странницы. Девушка машинально срывала их, как когда-то ее учили срывать
фиги с дерева в саду ее деда.
Шезэль прошла, сама не замечая того, через пять деревень. В пятой
деревне к ней подбежала женщина и сунула в руки буханку хлеба.
- Я знаю тебя, ты - дева из песни. Успеха тебе, чего бы ты ни искала,
поскольку ты воистину не от мира сего.
Шезэль добралась до третьей страны, миновав горы и реки. Она шла по
дороге и если бы смотрела, то увидела бы королевскую столицу, сверкавшую
вдали, а в семи милях за ней снежную вершину горы, где дракон поедал людей,
до того как погиб от рук Дрезэма.
Наконец Шезэль вошла в город, расположившийся на берегу большого озера.
У тихой воды медленно прогуливалась пожилая дама в сопровождении своих
слуг. Женщина вела на золотом поводке зеленую птицу, которая время от
времени громко кричала.
- Я вижу девушку с прекрасными волосами. Еще немного - и несчастная
упадет в воду. Пусть кто-нибудь из вас сходит за ней и приведет ко мне, -
проговорила пожилая дама.
Шезэль подвели к даме.
- Да, как я и думала, это та самая дева из песни менестреля. Я
действительно верю, что у тебя только половина души, как говорилось в песне.
Может быть, ты ищешь вторую половину? Пожалуй, я дам ей лодку, чтобы она
смогла переправиться через озеро. Иди, и пусть боги хранят тебя, дитя мое.
Но остерегайся опасностей, таящихся в ночи.
Так Шезэль пересекла озеро и добралась до пустынной степи, где в
меланхоличном гневе бродил Дрезэм.
Дрезэм жил в степи уже много месяцев. Он разбивал тяжелыми камнями
головы змеям и грызунам и тут же съедал их, поскольку идея разжечь костер
не приходила ему в голову. Пил он из подземных ключей, бивших в пещерах,
где юноша прятался от дневной жары. От такого скудного питания Дрезэм
исхудал. Его волосы посерели, потеряв былую красоту, а глаза стали большими
и дикими. На сердце его лежала тяжесть, но несчастный не понимал, чем
вызвана печаль, забыл, с чего все началось. Иногда ночью, под холодными
звездами, юноша надрывно выл, и даже волк не смел вторить ему.
Наступила ночь, такая же как все предыдущие, черная, как эбеновое
дерево. В небе серебряными капельками блестели звезды. Луна медленно
передвигалась по небосводу, но, опережая ее, по степи шел человек. За его
спиной развевался черный плащ. У незнакомца были черные волосы и черные
глаза.
Дрезэму все люди представлялись врагами, с которыми надо драться, а
потом убивать. Поэтому, завидев незнакомца, юноша, рыча, поднялся. Но
черноволосый человек обратился в дым. Этот дым приблизился, окутал юношу и
усыпил в нем дикого зверя. Глаза Дрезэма закрылись. Он больше не был
убийцей.
- Отныне ты будешь моим сыном, и я подарю тебе счастье. Бедный мальчик,
ты слишком долго жил в степи, словно шакал, - произнес черноглазый человек,
прекрасный, как сама ночь.
Дрезэм поднял голову и встретился взглядом с незнакомцем. Взор черного
человека, словно огонь, проник сквозь рой беспорядочных и туманных мыслей,
заслонявших восприятие юноши.
- Взгляни, - приказал Азрарн, указывая на груду бесформенных глыб
гранита примерно в миле от них. Дрезэм проследил взглядом за рукой князя
демонов.
Даже ночь содрогнулась от такого коварства. Вся степь отозвалась,
будто струны гигантской арфы, и тут с гранитной скалой, возвышавшейся
посреди пустыни, произошли волшебные изменения. Теперь вместо нее
возвышался дворец, настоящее чудо, созданное из блестящих черных кристаллов
и полированного агата с серебряными башнями и медными крышами, окнами
бирюзового и малинового цвета. Перед ними, словно ковры, раскинулись сады с
черной бархатной травой, с дорожками, выложенными драгоценными камнями, с
черными деревьями фантастической формы, лавандовыми фонтанами и пурпурными
прудами. Соловьи пели в беседках с невыразимой сладостью, по газонам
расхаживали важные черные павлины с зелеными и голубыми, будто живыми,
изображениями глаз на хвостах.
- Отныне, Дрезэм, ты будешь жить по ночам, как луна. Этот дворец я
дарю тебе. Теперь ты не будешь ни в чем нуждаться.
Азрарн повел молодого человека через сады во дворец, где их ждал
накрытый стол и все было приготовлено для банкета. Дрезэма не требовалось
приглашать к трапезе, как когда-то во дворце короля. Возможно, он заметил,
что на этот раз стол оказался богаче. Когда Дрезэм насытился, Азрарн сказал:
- Есть еще кое-что. Я напомню тебе. Девушка с серебряными глазами и
розовыми волосами. Не советую тебе ею пренебрегать.
Взяв глиняный кувшин, Азрарн произнес заклинание и перевернул кувшин в
воздухе. Из него вылилось сияющее и ароматное облако, превратившееся в
великолепную женщину.
Конечно же, это была не Шезэль. Азрарн не мог позволить однажды
разделенным душам объединиться. Месть демона обычно превращается в игру.
Азрарн в своем магическом зеркале Нижнего Мира увидел, как Бизунех молится
в своем жалком храме, а после ее смерти следил за ее дочерью и понял, что
некая роковая стихия стремится спасти ее. Азрарн решил ей помешать.
Женщина прелестного сложения, вылитая из глиняного кувшина, была одной
из эшв. В этом и заключалась шутка Азрарна. Как у всех демонов, у нее были
черные глаза, хотя и не серебристые, но зато серебряная тушь сверкала на ее
веках. В ее волосы, такие же черные, как и у остальных демонов, было
вплетено множество цветов. Но это не были безжизненные гирлянды, а
настоящие цветущие растения, невидимо вырастающие из корней ее волос.
Бледные желтые цветы, мелкие вечноцветущие примулы, густо усеяли черные
локоны, будто роса на листьях.
У Дрезэма перехватило дыхание. Столь пленительное создание задело даже
его спящие чувства.
Эшву звали Жазэв. Прежде молодой человек очень быстро уставал от
одного тела, от одного лица. Но демоны - не люди, ни один мужчина и ни одна
женщина не могли устать от них.
Жазэв, воплощенное желание, раскрыла Дрезэму свои объятия.
Азрарн ушел. Дрезэм утонул в потоке наслаждения. Он обнажил грудь
демонессы, подобную снежным вершинам гор, она в ответ прильнула к его груди,
золотой от загара. Юноша сорвал ткань с ее бедер, и цветущая черная долина,
усыпанная желтыми цветами, предстала его взору. Тем временем губы Жазэв
изучали бедра Дрезэма, подбираясь к горящей башне его страсти.
Солнце всходило в теле Дрезэма, перепутав его с небосводом. Алые кони
увлекли колесницу солнца вперед, все глубже погружаясь в бездонный тоннель
особняка Жазэв. Кони так и не ослабили поводьев. Магия демона победила
земного любовника. Он скакал, словно белый изогнутый лук на белом
полумесяце ее тела, скакал до тех пор, пока не расплавился, пока огонь в
нем не потух. Казалось, прошла вечность, и вот Дрезэм в безумном блаженстве
пронзил желанную цель, вдребезги разбив солнце, и, рассыпавшись бисером,
упал в океан, имя которому - Жазэв.
Как и обещал Азрарн, Дрезэм теперь жил, как и луна, только по ночам.
Он просыпался, когда пропадал дневной свет, а в небе разгорались звезды.
Тогда он вкушал пищу и отдыхал. Тысяча невидимых слуг обслуживали его,
выполняли все его прихоти раньше, чем он успевал о них подумать. Когда ему
хотелось с кем-нибудь бороться, в медных воротах появлялись гиганты и воины,
вызывая его на бой. Он с гордостью убивал их, хотя это ему лишь казалось,
ведь все они были иллюзиями. Но кровавые игрища удовлетворяли его
первобытные инстинкты. Зов плоти утоляла Жазэв. Юношу возбуждал даже звук
ее шагов по мраморным плитам пола. Бездна удовольствия, множество побед,
бесконечные обольщения ублажали его пять ночей. И каждый раз, когда
поднималось солнце, Дрезэм, обессиленный, падал на свою королевскую кровать
и спал до тех пор, пока последний луч света не покидал небо.
Дрезэм так ни разу и не увидел, что происходит с его дворцом, когда
солнце поднимается над степью, во что превращается его королевская кровать;
он не видел, как розы тают, словно утренний туман, за его спиной. Лучи
солнца каждое утро уничтожали его дворец. Исчезало все, кроме прочного
часового механизма, созданного дрином. Деревья расплывались, как чернила в
воде, башни качались и исчезали, словно дым, павлины превращались в кучи
вонючих лохмотьев. Стены дворца днем казались кучами гранитных валунов.
Жазэв удалялась в Нижний Мир, чтобы не видеть дневного света. Дрезэм лежал
один в волшебном оцепенении до наступления темноты. Тогда появлялся Азрарн,
восстанавливал дворец, выливал из глиняного кувшина Жазэв, и примулы по-
прежнему украшали ее черные волосы.
Пять ночей Дрезэм бодрствовал, устраивая оргии, пять дней он спал, как
мертвый.
На пятый день его нашла Шезэль.
Она исхудала и побледнела. Путь ее оказался невероятно утомительным,
если не сказать ужасным. Девушка прошла грозные пустынные степи, опаленные
безжалостным горячим солнцем, где после захода солнца дул холодный,
пронизывающий ветер. Вся ее одежда превратилась в лохмотья, руки и ноги
кровоточили, но несчастная ничего этого не замечала, физическая боль и
мучения ничего не значили для нее. Перед ней стояла цель. Инстинкт вел ее,