на стену таверны и приготовился слушать.
Глубоко под землей, в Нижнем Мире, где никогда не бывает ни солнца, ни
луны, но всегда светло как днем, жил в пещере маленький дрин. Звали его
Таки. Он был очень уродлив и гордился этим, поскольку дрины гордятся
уродством. Таки изготавливал изделия из драгоценных камней, иногда отдавал
их князьям ваздру, но чаще всего оставлял у себя в доме, чтобы любоваться и
разговаривать с ними. Известно, что среди дринов нет женщин. Иногда
привлекательная демонесса эшва соглашалась переспать с каким-нибудь дрином
в обмен на ожерелье или кольцо, а иногда на это шла какая-нибудь смертная
женщина. Но, как правило, дрины предпочитают любовниц-рептилий и насекомых
Нижнего Мира. Таки, однако, больше всего на свете любил блеск и сияние
созданных им же самим драгоценных камней.
Но однажды, когда Таки шел по лесу из серебряных деревьев, который
находится с северу от Драхим Ванашты, города демонов, он увидел Змею,
отдыхавшую на поляне из хрустальных маков. Эта Змея показалась ему не
похожей на тех, которых ему приходилось видеть раньше. Она не была
медлительной и скучной, наоборот, проворной и сладкоречивой. Рисунок ее
чешуи напоминал резной камень с выпуклым изображением, сверкавший то как
черный агат, то как изумруд, то как дымчатый блестящий жемчуг. Ее глаза
походили на два топаза. Ее язык, будто меч, выскакивал из красных ножен
пасти. Таки с удивлением разглядывал красавицу Змею. У него задрожали
коленки, забилось сердце и пересохло во рту. Таки понял, что полюбил ее.
- Прекрасная госпожа Змея, - обратился к ней Таки. - Всю свою жизнь я
мечтал лишь о тебе. Пойдем ко мне домой, в пещеру, и ты сможешь лежать на
лучшем шелке, наслаждаться сливками и носить рубины на своей длинной шее,
как носила бы их королева. Все это я с радостью отдам тебе.
Но Змея скорчила недовольную гримасу и отвернула украшенную
самоцветами голову.
- Отстань, глупый карлик. Все твои обещания - ложь.
- Нет, уверяю тебя, - воскликнул Таки. Он бросился домой и, схватив
шелк, сатин и драгоценные камни, понес все это змее в лес.
- И это все, что ты предлагаешь мне? - прошипела змея.
Таки опять кинулся домой и принес еще. Наконец, когда гора его
богатств выросла до высоты деревьев, Змея кивнула головой и позволила Таки
перенести подарки в ее нору. Потом она приказала ему задрапировать стены и
закрепить на них золотые подвески. Когда работа была закончена, Таки с
нетерпением посмотрел на Змею, но она сообщила ему, что теряет сознание от
голода. Поэтому Таки пришлось принести блюдо с медом и сливками, а также
прекрасное черное вино. Утолив голод и жажду, змея посмотрела на дрина и
приказала ему подождать в прихожей норы, пока она готовится к ночи. С
радостным сердцем Таки нетерпеливо ходил по прихожей (при этом ему
приходилось сгибаться вдвое, поскольку потолок был низок), пока внезапно
туда не вполз огромный черный змей.
- Что за урод топает в помещении моей возлюбленной? - возмутился змей.
Он искусал несчастного дрина, поколотил своим хвостом, затем вышвырнул из
норы и захлопнул за ним дверь.
Таки уполз прочь и долго отсиживался дома, лечась от ядовитых укусов и
побоев. Но прошло немного времени, и он снова принялся разыскивать свою
возлюбленную, уверенный, что в тот раз произошла какая-то ошибка. Он нашел
госпожу Змею в лесу в объятиях черного змея. Глядя на Таки узкими глазами,
извиваясь, страстно переводя дыхание, они смеялись над несчастным и
всячески обзывали его, пока тот не убежал.
Страшная штука любовь. Таки горевал и томился в своем доме в скале,
его слезы затопили пол, а его стоны были так сильны, что обратились в
летучих мышей и начали стаями летать по округе. Наконец, от отчаяния он
начал создавать скульптурное изображение своей возлюбленной в натуральную
величину. Скульптура была сделана из слоновой кости и тяжелого серебра,
покрытых изумрудами и агатом. На место глаз Таки вставил топазы, а губы
выложил гранатами. Все это сооружение оказалось очень тяжелым.
Между тем прекрасная Змея одумалась. Она еще не успела истратить груды
сокровищ, подаренных ей Таки. Но она снова и снова соблазняла дрина, пока
несчастный не отдал ей все, что у него было. После чего она, конечно, от
души смеялась над ним.
Змея поселилась вблизи дома Таки. Ее повсюду сопровождали три черные
мыши, держа над ее головой зонтик от солнца, а белая мышь устилала ее путь
бумажными цветами.
- Таки, дорогой, - прокричала Змея, однажды остановившись перед его
дверью, - Таки, возлюбленный! Я пришла навестить тебя.
Но Таки не слышал ее, потому что был в это время в подвале и горько
плакал. Змея проползла в дом, надменно нюхая мебель и жадно шипя на сундуки
и коробки. Она приказала мышам проглотить все драгоценные камни, которые
они только найдут, не думая о том, как она потом их достанет. Проползав по
пещере около часа, Змея добралась до комнаты, где находилась драгоценная
скульптура, точная ее копия. Работа была закончена, и прекрасная скульптура,
казалось, вот-вот оживет. Ведь недаром дрины славятся своим мастерством.
Змея была очень тщеславна и больше всего на свете любила именно себя.
Увидев скульптуру, она задохнулась от восхищения и начала влюбленно
ласкаться к покрытой эмалью статуе и мурлыкать. Естественно, Змея
чувствовала при прикосновении такое же холодное тело, каким было и ее
собственное. Гордячка не сомневалась, что это ее двойник, ее сестра,
подаренный Судьбой любовник. Но неподвижная скульптура не ответила на
заигрывания. В гневе Змея взмахнула хвостом. Скульптура покачнулась и упала,
раздавив Змею.
Три мыши, уже успев набить рты жемчугом, кинулись наружу. На дороге
они встретили ворона, который узнал от них о произошедшем. Ворон немедленно
созвал всех своих друзей пообедать Змеей в дом Таки.
Что касается дрина Таки, то в подвале он неожиданно встретил молодую
сороконожку Он вышел из подвала, оправившись от горя, и выбросил из своего
дома странные белые кости, даже не задаваясь вопросом, откуда они могли
взяться, и убрал валявшуюся на полу скульптуру в кладовую Он вспоминал Змею
крайне редко. Хотя вороны в тот день лакомились ее сочными внутренностями
до ночи, наевшись вдоволь, как будто пировали на полях сражений.
В заключение старец добавил:
- Возможно, это не самая веселая история. Зато тебе будет о чем
поразмышлять по пути домой.
Мираш тронул рассказчика за рукав, спрашивая, кто он.
- Когда-то я был богатым человеком, - ответил рассказчик. - Но два
моих сына отпали все богатства прекрасной змейке. И теперь я жду, когда
один из них присоединится ко мне, вступив на дорогу густого тумана. Другой,
правда, сделан из более прочного материала. Но пусть он вспомнит мой
рассказ, когда вернет бриллиант в ворота моей гробницы.
Старик поднялся и ушел прочь по улице Мираш не успел его задержать. Он
побежал за ним следом, но старца с фонарем за поворотом уже не было, хотя
дорога дальше шла прямо, а стены домов по обеим ее сторонам уходили высоко
в небо.
- Этот старик мог быть моим умершим отцом, который приходил дать мне
совет и предупредить.
А потом Мирашу показалось, что за углом в свете фонаря встретились две
фигуры, старика и юноши...
Прошло несколько дней, и Мираш вернулся домой. У ворот дворца его
встретил слуга и сообщил, что Журим умер. Когда он лежал у яшмовой решетки
окна башни, глядя на дорогу в ожидании брата, странная черная тень
проскользнула к нему в комнатку и бросила к его ногам один бриллиант. После
чего тень воскликнула:
- Моя госпожа Зораяс великодушна. Поскольку ты больше никогда ее не
увидишь, она возвращает тебе часть твоего подарка - купи на этот бриллиант
надел земли и богатей на здоровье.
Услышав эти слова, Журим поднялся, будто бы снова обрел свою прежнюю
силу, пошел в зал, снял со стены отцовский меч и закололся.
Идти до могилы было недалеко. Мираш не плакал, остановившись у свежего
холмика земли и скромного могильного камня. Когда их семья была богатой, то
всем умершим членам семьи ставили памятники, вырезанные из мрамора, со
вставками из золота и драгоценных камней. Мираш опустился на колени.
- Бедный мой брат, брат мой Журим, - сказал он.
Когда ночь сожгла свой плащ в солнечном свете, а день осветил
заброшенные поля и запущенный дворец, Мираш поднялся и направился ко дворцу.
Второй раз в своей жизни он зашел в библиотеку и закрыл за собой дверь.
Многие гибли по вине Зораяс. Одни кидались в смертельно опасные
авантюры, чтобы привлечь ее внимание, другие из-за неразделенной любви к
королеве кончали жизнь самоубийством, а некоторых она убивала сама. Иногда
без причины - просто для развлечения. Азрарн сделал ее прекрасной, и
осознание собственной красоты ударило ей в голову, как крепкое вино. Азрарн
наделил ее частицей присущего ему озорства, теперь и она тоже наслаждалась
возможностью усложнять жизнь простых смертных.
Чужая смерть ничего не значила для королевы. Она ни разу не вспомнила
бы ни о Журиме, ни о его молчаливом смуглом брате, если бы не странные
рассказы, которые рассердили Зораяс и привлекли ее внимание.
Кое-что она почерпнула из разговоров птиц, поскольку понимала их
причудливый лаконичный язык, напоминающий болтовню слегка свихнувшихся
людей. Зораяс обычно усаживалась радом с мраморным бассейном, восхищаясь
своим отражением в серебряных зеркалах, а в это время служанки расчесывали
ей волосы. Она прислушивалась к щебетанию ласточек, воробьев и диких ибисов,
пока они пили воду у края бассейна среди камышей из тонкого чеканного
золота.
- Что это за птица? - спросила воробьиха, впервые увидевшая свое
отражение в столь чистой воде.
- Плещись и не болтай, - прикрикнула другая, разбрызгивая воду.
Третья, со скорбным видом чистившая клювом перья, проговорила:
- Здесь сидит королева Зояда. Она не знает о том, что ее обманывают.
- Обманывают как? Не дают ей червя? - закричала первая воробьиха.
- Бриллианта, - сказала вторая воробьиха.
- Бриллианты - это такие капельки, которые падают с неба, делая все
мокрым, - объяснила ласточка. - Но люди ловят их в кувшины.
- Завтра я снесу яйцо, - почему-то вдруг сообщила четвертая воробьиха.
- Мираш обманул Зораяс из Зояда, - прощебетала третья воробьиха. - Он
скрыл от нее один бриллиант, который дороже всех тех, что у нее есть.
Голубой бриллиант из гробницы его отца.
- Червей надо искать рядом с могилами, - сказала первая воробьиха, -
но, боюсь, никто не оценит мой совет.
- Мое яйцо будет больше всех предыдущих, - сообщила четвертая
воробьиха.
- Бриллиант, который Мираш не отдал Зораяс, стоит всех бриллиантов на
свете, - заметила третья воробьиха.
- Какая грубость! О чем это я? - удивилась ласточка.
Зораяс показалось, что воробьиха, говорившая о бриллианте, делала это
чересчур уж логично. Она подумала, что птицу мог послать Мираш, чтобы
похвастаться тем, что лишил ее самого лучшего бриллианта.
- Еще увидим, кто кого, - решила Зораяс. Мираш ведь так ни разу и не
взглянул на нее. А теперь ему следовало бы остерегаться ее вдвойне.
Королева помнила его уловку с солью. И теперь она решила, что не успокоится
до тех пор, пока не добьется своего - его покорности. И конечно же,
бриллианта. Зораяс не любила, когда мужчины не повиновались ей. Словно
одержимая, королева стремилась обуздать их, покорить и обезвредить.
Зораяс решила еще раз посетить дворец в пустыне у сверкающей реки. Но
только теперь она появится в непривычном для себя обличье. Она больше не
предстанет перед Мирашем госпожой, закрытой вуалью, под разукрашенным
балдахином, под звон колокольчиков, в аромате ладана. И конечно, не в
образе волшебницы в сверхъестественном экипаже, запряженном несуществующими
животными. На этот раз Мираш не должен был ее узнать.
В пустыне бушевал ураган. Пыль стеной поднялась в небо. Солнце
превратилось в красное пятно, река потемнела, ее вода напоминала
неполированную бронзу, деревья стонали на ветру.
Кто-то стучал в закрытые на все запоры ворота дворца, плача и умоляя о
помощи. Наконец с разрешения дворецкого привратник приоткрыл калитку и
впустил во внутренний двор жалкого вида незнакомку. Ею оказалась бедная
девушка-танцовщица, отставшая от каравана. Ее дешевый наряд был разорван в
лохмотья, тело, иссеченное песком, кровоточило, заплаканное лицо и черные
волосы покрывал толстый слой пыли. Шатаясь, она вошла во двор и упала в
ноги привратника и дворецкого, спасших ее от неминуемой смерти в пустыне.
Во дворце было всего несколько верных слуг, остальные ушли, как только
их хозяин обеднел. Старый дворецкий провел девушку в отдельную комнату,
показал ей кушетку и кувшины с водой, поставил перед ней хлеб и вино.
Девушка не переставала благодарить его.
- Прошу, скажи мне, как зовут твоего хозяина, чтобы я могла
благословлять также и его имя, - попросила девушка.
- Моего хозяина, Мираша, постигло ужасное несчастье. Поэтому ему
поможет любое благословение, большое или малое.
- Его сердце посетила печаль? Наверно, кто-нибудь погиб? Боже мой, -
сказала девушка, скромно опуская взгляд. - Я сейчас неважно выгляжу, но,
как только я вымоюсь и приведу себя в порядок, разреши мне посетить
опочивальню твоего хозяина. Я знаю, как можно утешить мужчину в постели, -
ведь это часть моего искусства. Я попытаюсь подарить ему радость хотя бы на
час или два. Если ты сомневаешься, я могу сначала продемонстрировать тебе,
на что я способна, - добавила она.
Старый дворецкий уже вышел из того возраста, когда с легкостью
предаются любовным утехам, и поэтому пожелал удовольствоваться созерцанием
танца девушки. Она не возражала. И хотя за время ее танца старик так и не
смог разглядеть ее лица, он остался доволен, поскольку видел необычайно
прекрасное, неотразимое тело девушки. Разомлев, он согласился допустить ее
втайне от Мираша в его покои.
"Не сомневаюсь, что получу за это награду", - подумал дворецкий.
Уже в течение нескольких месяцев Мираш проводил почти целые дни в
дворцовой библиотеке, а в остальные часы закрывался в подвальных помещениях
дворца и никого туда не пускал. Временами оттуда слышались странные звуки,
доносился мускусный запах и мерцал странный свет. В эту ночь Мираш, как и
всегда, вернулся из подвала за полночь. Неудивительно, что танцовщица
изнывала от томительного ожидания.
Мираш вошел в слабо освещенную опочивальню и скинул одежду. Не успел
юноша лечь в постель, как сразу же вскочил, почувствовав прикосновение
гибкого тела.
- Не беспокойся, мой господин, - произнес сладкий голос. - Я, твоя
раба, пришла сюда, чтобы с радостью напоить тебя из источника моей любви.
Мираш снова лег и сказал:
- Кем бы ты ни была, добро пожаловать в мою жизнь.
Тогда девушка открыла свое лицо и вздрогнула. В красном свете ламп она
увидела, что глаза Мираша были закрыты повязкой.
- Мой господин, это какая-то игра?
- Конечно, нет. Просто я слепой, - ответил Мираш.
Ласкающие руки танцовщицы замерли.
- Какой-то новый трюк, - пробормотала она, а вслух добавила:
- Как же это случилось?
- Когда-то я повздорил с очень могущественной волшебницей. С Зораяс из
Зояда. Возможно, ты слышала о ней. Она спит с демонами. И вот демоны напали
на меня и ослепили.
Нежные пальчики незнакомки подобрались к повязке:
- Разреши посмотреть, мой господин. Я немного разбираюсь в медицине.
Возможно, я смогу тебе помочь.
- Нет, ни в коем случае, не надо беспокоиться, - сказал Мираш,
отстранившись.
Девушка взглянула на тело князя, но он печально произнес:
- Милая девушка, это тоже бесполезно. Демоны не только ослепили меня,
но и лишили мужской силы.
Однако девушка прекрасно видела, что дела обстоят не так уж плохо, и
попыталась разубедить строптивца.
- Не обращай внимания на внешние признаки благополучия. Демоны обрекли
меня на страшные мучения. Сосуд наполнен и, казалось бы, готов перелиться,
но, как только мы начнем пить, тут же обнаружим, что вино исчезло без следа,
сосуд слабеет и пустеет.
- Тогда, мой господин, давай не будем отчаиваться. Возможно, демоны не
так уж жестоки в своем колдовстве, - продолжала настаивать девушка.
Незнакомка оказалась права. После недолгих уговоров меч нашел ножны, и
Мирашу оставалось только сладострастно наслаждаться своей гостьей.
Конечно, он имел дело с Зораяс, намеренно вызвавшей бурю в пустыне.
Она не получала никакого удовольствия от любовной игры со своим врагом,
лишь выжидала нужный момент, демонстрируя уместные в данных обстоятельствах
телодвижения. Наконец в момент экстаза, охватившего Мираша, Зораяс сорвала
с его глаз повязку.
Ему все же пришлось увидеть ее неотразимое очаровательное лицо,
обрамленное медно-красными волосами, поскольку черный парик уже давно
свалился у нее с головы.
Мираш застонал и упал. Он проклинал себя и ее, затем снова взглянул на
нее и стал умолять простить все его проклятия, убеждая королеву, что был бы
рад умереть за нее.
- В этом нет необходимости, - ответила Зораяс. - Мне нужен лишь
маленький символ твоей преданности...
- Все, что я имею, уже принадлежит тебе, так же как и я сам.
- Подари мне голубой бриллиант, самый лучший из всех твоих бриллиантов,
которым ты хвастался.
Мираш пристально посмотрел на королеву. Его темные глаза налились
кровью и дико вращались. Она с удовольствием отметила, что он наконец-то
полностью в ее власти.
- Бриллиант в воротах гробницы моего отца. Возьми его. Только разреши
еще раз припасть к твоим губам.
- Не сейчас, может быть, позже. Этого бриллианта мне вполне достаточно,
- ответила Зораяс.
Они поднялись. Мираш повел ее вниз, через тенистые сады. Буря уже
утихла. Они прошли к мерцающему пруду, а оттуда - к мраморному портику
мавзолея. Здесь на железных воротах холодным голубым сиянием светился
огромный бриллиант, вставленный в металлический овал.
- Это еще что такое? - спросила Зораяс. Ее тело, белое, словно мрамор,
обрамляли красные волосы. - Что это еще за трюк? Идем, я знаю, что теперь
ты не можешь обманывать меня.
- Обманывать тебя? Я лучше бы отрезал свой язык.
Мираш упал перед ней на колени и обхватил ее лодыжки.
- Когда ты показывал мне этот бриллиант в моем дворце, он был без
оправы.
- Да, я тогда вынул его из этой оправы, огромного овального, в рост
человека, зеркала, которое висит на воротах гробницы, - ответил Мираш.
Зораяс подошла к воротам вслед за Мирашем. Она осторожно начала
осматривать полированный овал из голубого металла, в центре которого горел
бриллиант.
- Зеркало, ты говоришь. Но я не вижу отражения, - пробормотала Зораяс.
- Это только футляр, самое ценное находится внутри. Там зеркало, но
никто не может посмотреть в него. Это магическое зеркало, которое мой отец
нашел в древнем храме. Даже он никогда не открывал этот футляр.
- Почему же?
- Это - игрушка демонов, - сказал Мираш, ползая на коленях за
королевой и припадая губами к ее ногам. - Зеркало, говорят, показывает
настоящую правду. Ни один человек не осмелится посмотреть в него. Но для
тебя, моя госпожа, я готов вынуть это бесценное сокровище и затем...
- Предоставь это мне, - сказала Зораяс хмурясь. - Неужели люди
настолько трусливы? Демоны умны, но смелым людям нечего их бояться. Я
возьму бриллиант вместе с футляром и зеркалом. Раз уж ни один человек не
решается взглянуть в зеркало, это сделаю я. Прекрати тут ползать, вставай и
принеси мне все свои сокровища, пока окончательно не лишился сил.
Мираш повиновался. Он согнулся в три погибели, неся зеркало, и с
трудом поставил футляр рядом с королевой, после чего снова попытался
поцеловать ее. Но она сжала губы и оттолкнула его.
- Ты всего лишь жалкий пес. И не претендуй на большее, - сказала
Зораяс.
- Госпожа, не урони зеркало, оно может поранить тебя. Пожалей меня, я
изнемогаю от желания быть с тобой! - крикнул Мираш.
- Ты не достоин жалости, потому что ты дурак, - ответила она.
Она щелкнула пальцами. Раздался шум приближающейся колесницы, и та,
запряженная черными лебедями с головами змей, унесла Зораяс и ее добычу
прочь.
Мираш остался один. Немного помедлив, он подошел к пруду. Маленькая
воробьиха, обученная с помощью магии произносить некоторые слова, распушила
крылья, когда Мираш склонился над водой, чтобы промыть глаза. Повязка
должна была сбить с толку Зораяс. Перед тем как войти в опочивальню, он
нанес под веки особую мазь, исказившую его зрение. Все предметы этой ночью
казались ему бесформенными, то удлиняющимися, то раздувающимися, словно он
смотрел сквозь магический кристалл. Кривилось даже удивительное лицо Зораяс.
Хотя ее прикосновения зажгли в нем огонь, а ее тело доставило наслаждение,
магия ее красоты оказалась бессильной, словно стрела, пущенная неумелым
лучником...
Мираш был уверен, что сегодня ночью ее лицо полностью отражало ее
внутренний мир. Если бы его брат Журим видел ее так, как он, Мираш
Зораяс вынула бриллиант и повесила его на шею. Не мешкая, она
принялась за изучение его силы. Так заинтересовало ее спрятанное в
окаймлявшем бриллиант футляре зеркало.
Королева хорошо подготовилась. Она была гордой и очень умной. Зораяс
уже чувствовала, как внутри овального голубого металлического футляра
бушует энергия, пытаясь выйти наружу и поразить того, кто окажется на ее
пути. Окончательная Истина. Кто же не мечтал узнать ее? С ее помощью Зораяс
могла стать еще более могущественной. Королева, самая прекрасная и самая
умная, возлюбленная князя демонов, познавшая Окончательную Истину. Утратив
уверенность в себе в раннем детстве, она постоянно нуждалась в
подтверждении своей значимости. В потайных уголках ее сознания все еще
звучал слабый голосочек, призывающий стремиться к еще большей славе, чтобы
залечить все ее раны. Она должна подчинить себе то, на что другие даже не
осмеливаются взглянуть, выпить моря и вытоптать горы. Она никогда не
успокоится до самой смерти и всегда будет смеяться над своими победами.
Зораяс вошла в медную башню. Она произнесла заклинания, развесила
талисманы и начертила оккультные символы, пытаясь оградить себя от
возможной опасности, таящейся в зеркале. Королева сожгла ароматические
травы, смочила пол вином и кровью и начертила на полу знаки силы. Затем
омыла свое тело, натерлась маслами и произнесла заклинания. Прекрасная
волшебница стояла теперь обнаженной посреди комнаты, ее длинные волосы,
свободные от украшений, струились по плечам, напоминая куст огненного
шиповника.
Королева смазала маслом петли голубого металлического футляра и тонким
лезвием ножа открыла замочки.
Зораяс отступила назад. Зеркало размером в человеческий рост,
содержащее Окончательную Истину, наконец открылось.
Не мигая, королева высокомерно смотрела в холодное сияние зеркала.
И видела...
...свое отражение.
Губы Зораяс побелели, она сжала кулаки и зарычала.
Ее обманули.
Но тут она вздрогнула. Что-то все же изменилось. Она смотрела на
идеальную красоту своего собственного тела, отраженного в зеркале. Как
прекрасна она была! Зораяс никогда не видела своего отражения полностью. И
вот в серебряном изумительно отполированном зеркале отражалась женщина,
достойная восхищения. Зораяс вспомнила кристально чистый пруд в котором она,
увидела свое прелестное лицо после встречи с Азрарном. Но ни одно из ее
отражений не могло сравниться с тем, что было сейчас перед ее глазами, ни
разу еще королева не видела себя целиком. Зораяс любовалась собой,
окруженной музыкой, одетой в мираж из пламени и льда, металла и шелка.
Зораяс засмеялась и подошла ближе, забыв обо всем. Невероятно чистое
зеркало отражало ее облик с идеальной точностью. Ее собственные глаза
смеялись ей в ответ, словно черные цветы, тянущиеся навстречу восходу
солнца, улыбающиеся губы раскрывались, словно роза. Ее тело походило на
орхидею со стройным двойным стеблем, казалось заревом, вспыхнувшим вокруг
горящей свечи. Красавица не могла оторвать глаз от округлых контуров своего
тела, примостившейся в паху лисы и белых невинных грудей с двумя
искушенными башенками.
Вот он какой, дар Азрарна Прекрасного, этот праздник красоты. Зораяс,
казалось, падала навстречу раскрытым объятиям своего отражения, которое
безмолвно наклонялось и встречало ее. Ее ладони соприкоснулись с ладонями в
зеркале, ее живот прильнул к своему отражению, их груди встретились.
Красавица прижала губы к стеклу и в какой-то момент почувствовала теплое
вибрирующее прикосновение кожи к своему телу, губы, которые голодно
предлагали ей себя.
Вскрикнув, Зораяс отпрянула.
Окончательная Истина? Возможно, ее-то она и открыла. Да, королева
любила себя, а не кого-нибудь другого. Зораяс заметила также, что в зеркале
не отражалось ничего, кроме ее образа, ничего из того, что находилось
вокруг нее: ни луча, ни тени, ни подвесок на стенах, ни символов на полу,
ни дымных колец астрологических знаков на стенах. Только Зораяс отражалась
в зеркале. Только она.
Королева толкнула футляр из голубого металла, и он с шумом захлопнулся.
Она подобрала свою мантию и выбежала из башни.
Три дня и две ночи Зораяс не возвращалась туда, занимаясь привычными
Глубоко под землей, в Нижнем Мире, где никогда не бывает ни солнца, ни
луны, но всегда светло как днем, жил в пещере маленький дрин. Звали его
Таки. Он был очень уродлив и гордился этим, поскольку дрины гордятся
уродством. Таки изготавливал изделия из драгоценных камней, иногда отдавал
их князьям ваздру, но чаще всего оставлял у себя в доме, чтобы любоваться и
разговаривать с ними. Известно, что среди дринов нет женщин. Иногда
привлекательная демонесса эшва соглашалась переспать с каким-нибудь дрином
в обмен на ожерелье или кольцо, а иногда на это шла какая-нибудь смертная
женщина. Но, как правило, дрины предпочитают любовниц-рептилий и насекомых
Нижнего Мира. Таки, однако, больше всего на свете любил блеск и сияние
созданных им же самим драгоценных камней.
Но однажды, когда Таки шел по лесу из серебряных деревьев, который
находится с северу от Драхим Ванашты, города демонов, он увидел Змею,
отдыхавшую на поляне из хрустальных маков. Эта Змея показалась ему не
похожей на тех, которых ему приходилось видеть раньше. Она не была
медлительной и скучной, наоборот, проворной и сладкоречивой. Рисунок ее
чешуи напоминал резной камень с выпуклым изображением, сверкавший то как
черный агат, то как изумруд, то как дымчатый блестящий жемчуг. Ее глаза
походили на два топаза. Ее язык, будто меч, выскакивал из красных ножен
пасти. Таки с удивлением разглядывал красавицу Змею. У него задрожали
коленки, забилось сердце и пересохло во рту. Таки понял, что полюбил ее.
- Прекрасная госпожа Змея, - обратился к ней Таки. - Всю свою жизнь я
мечтал лишь о тебе. Пойдем ко мне домой, в пещеру, и ты сможешь лежать на
лучшем шелке, наслаждаться сливками и носить рубины на своей длинной шее,
как носила бы их королева. Все это я с радостью отдам тебе.
Но Змея скорчила недовольную гримасу и отвернула украшенную
самоцветами голову.
- Отстань, глупый карлик. Все твои обещания - ложь.
- Нет, уверяю тебя, - воскликнул Таки. Он бросился домой и, схватив
шелк, сатин и драгоценные камни, понес все это змее в лес.
- И это все, что ты предлагаешь мне? - прошипела змея.
Таки опять кинулся домой и принес еще. Наконец, когда гора его
богатств выросла до высоты деревьев, Змея кивнула головой и позволила Таки
перенести подарки в ее нору. Потом она приказала ему задрапировать стены и
закрепить на них золотые подвески. Когда работа была закончена, Таки с
нетерпением посмотрел на Змею, но она сообщила ему, что теряет сознание от
голода. Поэтому Таки пришлось принести блюдо с медом и сливками, а также
прекрасное черное вино. Утолив голод и жажду, змея посмотрела на дрина и
приказала ему подождать в прихожей норы, пока она готовится к ночи. С
радостным сердцем Таки нетерпеливо ходил по прихожей (при этом ему
приходилось сгибаться вдвое, поскольку потолок был низок), пока внезапно
туда не вполз огромный черный змей.
- Что за урод топает в помещении моей возлюбленной? - возмутился змей.
Он искусал несчастного дрина, поколотил своим хвостом, затем вышвырнул из
норы и захлопнул за ним дверь.
Таки уполз прочь и долго отсиживался дома, лечась от ядовитых укусов и
побоев. Но прошло немного времени, и он снова принялся разыскивать свою
возлюбленную, уверенный, что в тот раз произошла какая-то ошибка. Он нашел
госпожу Змею в лесу в объятиях черного змея. Глядя на Таки узкими глазами,
извиваясь, страстно переводя дыхание, они смеялись над несчастным и
всячески обзывали его, пока тот не убежал.
Страшная штука любовь. Таки горевал и томился в своем доме в скале,
его слезы затопили пол, а его стоны были так сильны, что обратились в
летучих мышей и начали стаями летать по округе. Наконец, от отчаяния он
начал создавать скульптурное изображение своей возлюбленной в натуральную
величину. Скульптура была сделана из слоновой кости и тяжелого серебра,
покрытых изумрудами и агатом. На место глаз Таки вставил топазы, а губы
выложил гранатами. Все это сооружение оказалось очень тяжелым.
Между тем прекрасная Змея одумалась. Она еще не успела истратить груды
сокровищ, подаренных ей Таки. Но она снова и снова соблазняла дрина, пока
несчастный не отдал ей все, что у него было. После чего она, конечно, от
души смеялась над ним.
Змея поселилась вблизи дома Таки. Ее повсюду сопровождали три черные
мыши, держа над ее головой зонтик от солнца, а белая мышь устилала ее путь
бумажными цветами.
- Таки, дорогой, - прокричала Змея, однажды остановившись перед его
дверью, - Таки, возлюбленный! Я пришла навестить тебя.
Но Таки не слышал ее, потому что был в это время в подвале и горько
плакал. Змея проползла в дом, надменно нюхая мебель и жадно шипя на сундуки
и коробки. Она приказала мышам проглотить все драгоценные камни, которые
они только найдут, не думая о том, как она потом их достанет. Проползав по
пещере около часа, Змея добралась до комнаты, где находилась драгоценная
скульптура, точная ее копия. Работа была закончена, и прекрасная скульптура,
казалось, вот-вот оживет. Ведь недаром дрины славятся своим мастерством.
Змея была очень тщеславна и больше всего на свете любила именно себя.
Увидев скульптуру, она задохнулась от восхищения и начала влюбленно
ласкаться к покрытой эмалью статуе и мурлыкать. Естественно, Змея
чувствовала при прикосновении такое же холодное тело, каким было и ее
собственное. Гордячка не сомневалась, что это ее двойник, ее сестра,
подаренный Судьбой любовник. Но неподвижная скульптура не ответила на
заигрывания. В гневе Змея взмахнула хвостом. Скульптура покачнулась и упала,
раздавив Змею.
Три мыши, уже успев набить рты жемчугом, кинулись наружу. На дороге
они встретили ворона, который узнал от них о произошедшем. Ворон немедленно
созвал всех своих друзей пообедать Змеей в дом Таки.
Что касается дрина Таки, то в подвале он неожиданно встретил молодую
сороконожку Он вышел из подвала, оправившись от горя, и выбросил из своего
дома странные белые кости, даже не задаваясь вопросом, откуда они могли
взяться, и убрал валявшуюся на полу скульптуру в кладовую Он вспоминал Змею
крайне редко. Хотя вороны в тот день лакомились ее сочными внутренностями
до ночи, наевшись вдоволь, как будто пировали на полях сражений.
В заключение старец добавил:
- Возможно, это не самая веселая история. Зато тебе будет о чем
поразмышлять по пути домой.
Мираш тронул рассказчика за рукав, спрашивая, кто он.
- Когда-то я был богатым человеком, - ответил рассказчик. - Но два
моих сына отпали все богатства прекрасной змейке. И теперь я жду, когда
один из них присоединится ко мне, вступив на дорогу густого тумана. Другой,
правда, сделан из более прочного материала. Но пусть он вспомнит мой
рассказ, когда вернет бриллиант в ворота моей гробницы.
Старик поднялся и ушел прочь по улице Мираш не успел его задержать. Он
побежал за ним следом, но старца с фонарем за поворотом уже не было, хотя
дорога дальше шла прямо, а стены домов по обеим ее сторонам уходили высоко
в небо.
- Этот старик мог быть моим умершим отцом, который приходил дать мне
совет и предупредить.
А потом Мирашу показалось, что за углом в свете фонаря встретились две
фигуры, старика и юноши...
Прошло несколько дней, и Мираш вернулся домой. У ворот дворца его
встретил слуга и сообщил, что Журим умер. Когда он лежал у яшмовой решетки
окна башни, глядя на дорогу в ожидании брата, странная черная тень
проскользнула к нему в комнатку и бросила к его ногам один бриллиант. После
чего тень воскликнула:
- Моя госпожа Зораяс великодушна. Поскольку ты больше никогда ее не
увидишь, она возвращает тебе часть твоего подарка - купи на этот бриллиант
надел земли и богатей на здоровье.
Услышав эти слова, Журим поднялся, будто бы снова обрел свою прежнюю
силу, пошел в зал, снял со стены отцовский меч и закололся.
Идти до могилы было недалеко. Мираш не плакал, остановившись у свежего
холмика земли и скромного могильного камня. Когда их семья была богатой, то
всем умершим членам семьи ставили памятники, вырезанные из мрамора, со
вставками из золота и драгоценных камней. Мираш опустился на колени.
- Бедный мой брат, брат мой Журим, - сказал он.
Когда ночь сожгла свой плащ в солнечном свете, а день осветил
заброшенные поля и запущенный дворец, Мираш поднялся и направился ко дворцу.
Второй раз в своей жизни он зашел в библиотеку и закрыл за собой дверь.
Многие гибли по вине Зораяс. Одни кидались в смертельно опасные
авантюры, чтобы привлечь ее внимание, другие из-за неразделенной любви к
королеве кончали жизнь самоубийством, а некоторых она убивала сама. Иногда
без причины - просто для развлечения. Азрарн сделал ее прекрасной, и
осознание собственной красоты ударило ей в голову, как крепкое вино. Азрарн
наделил ее частицей присущего ему озорства, теперь и она тоже наслаждалась
возможностью усложнять жизнь простых смертных.
Чужая смерть ничего не значила для королевы. Она ни разу не вспомнила
бы ни о Журиме, ни о его молчаливом смуглом брате, если бы не странные
рассказы, которые рассердили Зораяс и привлекли ее внимание.
Кое-что она почерпнула из разговоров птиц, поскольку понимала их
причудливый лаконичный язык, напоминающий болтовню слегка свихнувшихся
людей. Зораяс обычно усаживалась радом с мраморным бассейном, восхищаясь
своим отражением в серебряных зеркалах, а в это время служанки расчесывали
ей волосы. Она прислушивалась к щебетанию ласточек, воробьев и диких ибисов,
пока они пили воду у края бассейна среди камышей из тонкого чеканного
золота.
- Что это за птица? - спросила воробьиха, впервые увидевшая свое
отражение в столь чистой воде.
- Плещись и не болтай, - прикрикнула другая, разбрызгивая воду.
Третья, со скорбным видом чистившая клювом перья, проговорила:
- Здесь сидит королева Зояда. Она не знает о том, что ее обманывают.
- Обманывают как? Не дают ей червя? - закричала первая воробьиха.
- Бриллианта, - сказала вторая воробьиха.
- Бриллианты - это такие капельки, которые падают с неба, делая все
мокрым, - объяснила ласточка. - Но люди ловят их в кувшины.
- Завтра я снесу яйцо, - почему-то вдруг сообщила четвертая воробьиха.
- Мираш обманул Зораяс из Зояда, - прощебетала третья воробьиха. - Он
скрыл от нее один бриллиант, который дороже всех тех, что у нее есть.
Голубой бриллиант из гробницы его отца.
- Червей надо искать рядом с могилами, - сказала первая воробьиха, -
но, боюсь, никто не оценит мой совет.
- Мое яйцо будет больше всех предыдущих, - сообщила четвертая
воробьиха.
- Бриллиант, который Мираш не отдал Зораяс, стоит всех бриллиантов на
свете, - заметила третья воробьиха.
- Какая грубость! О чем это я? - удивилась ласточка.
Зораяс показалось, что воробьиха, говорившая о бриллианте, делала это
чересчур уж логично. Она подумала, что птицу мог послать Мираш, чтобы
похвастаться тем, что лишил ее самого лучшего бриллианта.
- Еще увидим, кто кого, - решила Зораяс. Мираш ведь так ни разу и не
взглянул на нее. А теперь ему следовало бы остерегаться ее вдвойне.
Королева помнила его уловку с солью. И теперь она решила, что не успокоится
до тех пор, пока не добьется своего - его покорности. И конечно же,
бриллианта. Зораяс не любила, когда мужчины не повиновались ей. Словно
одержимая, королева стремилась обуздать их, покорить и обезвредить.
Зораяс решила еще раз посетить дворец в пустыне у сверкающей реки. Но
только теперь она появится в непривычном для себя обличье. Она больше не
предстанет перед Мирашем госпожой, закрытой вуалью, под разукрашенным
балдахином, под звон колокольчиков, в аромате ладана. И конечно, не в
образе волшебницы в сверхъестественном экипаже, запряженном несуществующими
животными. На этот раз Мираш не должен был ее узнать.
В пустыне бушевал ураган. Пыль стеной поднялась в небо. Солнце
превратилось в красное пятно, река потемнела, ее вода напоминала
неполированную бронзу, деревья стонали на ветру.
Кто-то стучал в закрытые на все запоры ворота дворца, плача и умоляя о
помощи. Наконец с разрешения дворецкого привратник приоткрыл калитку и
впустил во внутренний двор жалкого вида незнакомку. Ею оказалась бедная
девушка-танцовщица, отставшая от каравана. Ее дешевый наряд был разорван в
лохмотья, тело, иссеченное песком, кровоточило, заплаканное лицо и черные
волосы покрывал толстый слой пыли. Шатаясь, она вошла во двор и упала в
ноги привратника и дворецкого, спасших ее от неминуемой смерти в пустыне.
Во дворце было всего несколько верных слуг, остальные ушли, как только
их хозяин обеднел. Старый дворецкий провел девушку в отдельную комнату,
показал ей кушетку и кувшины с водой, поставил перед ней хлеб и вино.
Девушка не переставала благодарить его.
- Прошу, скажи мне, как зовут твоего хозяина, чтобы я могла
благословлять также и его имя, - попросила девушка.
- Моего хозяина, Мираша, постигло ужасное несчастье. Поэтому ему
поможет любое благословение, большое или малое.
- Его сердце посетила печаль? Наверно, кто-нибудь погиб? Боже мой, -
сказала девушка, скромно опуская взгляд. - Я сейчас неважно выгляжу, но,
как только я вымоюсь и приведу себя в порядок, разреши мне посетить
опочивальню твоего хозяина. Я знаю, как можно утешить мужчину в постели, -
ведь это часть моего искусства. Я попытаюсь подарить ему радость хотя бы на
час или два. Если ты сомневаешься, я могу сначала продемонстрировать тебе,
на что я способна, - добавила она.
Старый дворецкий уже вышел из того возраста, когда с легкостью
предаются любовным утехам, и поэтому пожелал удовольствоваться созерцанием
танца девушки. Она не возражала. И хотя за время ее танца старик так и не
смог разглядеть ее лица, он остался доволен, поскольку видел необычайно
прекрасное, неотразимое тело девушки. Разомлев, он согласился допустить ее
втайне от Мираша в его покои.
"Не сомневаюсь, что получу за это награду", - подумал дворецкий.
Уже в течение нескольких месяцев Мираш проводил почти целые дни в
дворцовой библиотеке, а в остальные часы закрывался в подвальных помещениях
дворца и никого туда не пускал. Временами оттуда слышались странные звуки,
доносился мускусный запах и мерцал странный свет. В эту ночь Мираш, как и
всегда, вернулся из подвала за полночь. Неудивительно, что танцовщица
изнывала от томительного ожидания.
Мираш вошел в слабо освещенную опочивальню и скинул одежду. Не успел
юноша лечь в постель, как сразу же вскочил, почувствовав прикосновение
гибкого тела.
- Не беспокойся, мой господин, - произнес сладкий голос. - Я, твоя
раба, пришла сюда, чтобы с радостью напоить тебя из источника моей любви.
Мираш снова лег и сказал:
- Кем бы ты ни была, добро пожаловать в мою жизнь.
Тогда девушка открыла свое лицо и вздрогнула. В красном свете ламп она
увидела, что глаза Мираша были закрыты повязкой.
- Мой господин, это какая-то игра?
- Конечно, нет. Просто я слепой, - ответил Мираш.
Ласкающие руки танцовщицы замерли.
- Какой-то новый трюк, - пробормотала она, а вслух добавила:
- Как же это случилось?
- Когда-то я повздорил с очень могущественной волшебницей. С Зораяс из
Зояда. Возможно, ты слышала о ней. Она спит с демонами. И вот демоны напали
на меня и ослепили.
Нежные пальчики незнакомки подобрались к повязке:
- Разреши посмотреть, мой господин. Я немного разбираюсь в медицине.
Возможно, я смогу тебе помочь.
- Нет, ни в коем случае, не надо беспокоиться, - сказал Мираш,
отстранившись.
Девушка взглянула на тело князя, но он печально произнес:
- Милая девушка, это тоже бесполезно. Демоны не только ослепили меня,
но и лишили мужской силы.
Однако девушка прекрасно видела, что дела обстоят не так уж плохо, и
попыталась разубедить строптивца.
- Не обращай внимания на внешние признаки благополучия. Демоны обрекли
меня на страшные мучения. Сосуд наполнен и, казалось бы, готов перелиться,
но, как только мы начнем пить, тут же обнаружим, что вино исчезло без следа,
сосуд слабеет и пустеет.
- Тогда, мой господин, давай не будем отчаиваться. Возможно, демоны не
так уж жестоки в своем колдовстве, - продолжала настаивать девушка.
Незнакомка оказалась права. После недолгих уговоров меч нашел ножны, и
Мирашу оставалось только сладострастно наслаждаться своей гостьей.
Конечно, он имел дело с Зораяс, намеренно вызвавшей бурю в пустыне.
Она не получала никакого удовольствия от любовной игры со своим врагом,
лишь выжидала нужный момент, демонстрируя уместные в данных обстоятельствах
телодвижения. Наконец в момент экстаза, охватившего Мираша, Зораяс сорвала
с его глаз повязку.
Ему все же пришлось увидеть ее неотразимое очаровательное лицо,
обрамленное медно-красными волосами, поскольку черный парик уже давно
свалился у нее с головы.
Мираш застонал и упал. Он проклинал себя и ее, затем снова взглянул на
нее и стал умолять простить все его проклятия, убеждая королеву, что был бы
рад умереть за нее.
- В этом нет необходимости, - ответила Зораяс. - Мне нужен лишь
маленький символ твоей преданности...
- Все, что я имею, уже принадлежит тебе, так же как и я сам.
- Подари мне голубой бриллиант, самый лучший из всех твоих бриллиантов,
которым ты хвастался.
Мираш пристально посмотрел на королеву. Его темные глаза налились
кровью и дико вращались. Она с удовольствием отметила, что он наконец-то
полностью в ее власти.
- Бриллиант в воротах гробницы моего отца. Возьми его. Только разреши
еще раз припасть к твоим губам.
- Не сейчас, может быть, позже. Этого бриллианта мне вполне достаточно,
- ответила Зораяс.
Они поднялись. Мираш повел ее вниз, через тенистые сады. Буря уже
утихла. Они прошли к мерцающему пруду, а оттуда - к мраморному портику
мавзолея. Здесь на железных воротах холодным голубым сиянием светился
огромный бриллиант, вставленный в металлический овал.
- Это еще что такое? - спросила Зораяс. Ее тело, белое, словно мрамор,
обрамляли красные волосы. - Что это еще за трюк? Идем, я знаю, что теперь
ты не можешь обманывать меня.
- Обманывать тебя? Я лучше бы отрезал свой язык.
Мираш упал перед ней на колени и обхватил ее лодыжки.
- Когда ты показывал мне этот бриллиант в моем дворце, он был без
оправы.
- Да, я тогда вынул его из этой оправы, огромного овального, в рост
человека, зеркала, которое висит на воротах гробницы, - ответил Мираш.
Зораяс подошла к воротам вслед за Мирашем. Она осторожно начала
осматривать полированный овал из голубого металла, в центре которого горел
бриллиант.
- Зеркало, ты говоришь. Но я не вижу отражения, - пробормотала Зораяс.
- Это только футляр, самое ценное находится внутри. Там зеркало, но
никто не может посмотреть в него. Это магическое зеркало, которое мой отец
нашел в древнем храме. Даже он никогда не открывал этот футляр.
- Почему же?
- Это - игрушка демонов, - сказал Мираш, ползая на коленях за
королевой и припадая губами к ее ногам. - Зеркало, говорят, показывает
настоящую правду. Ни один человек не осмелится посмотреть в него. Но для
тебя, моя госпожа, я готов вынуть это бесценное сокровище и затем...
- Предоставь это мне, - сказала Зораяс хмурясь. - Неужели люди
настолько трусливы? Демоны умны, но смелым людям нечего их бояться. Я
возьму бриллиант вместе с футляром и зеркалом. Раз уж ни один человек не
решается взглянуть в зеркало, это сделаю я. Прекрати тут ползать, вставай и
принеси мне все свои сокровища, пока окончательно не лишился сил.
Мираш повиновался. Он согнулся в три погибели, неся зеркало, и с
трудом поставил футляр рядом с королевой, после чего снова попытался
поцеловать ее. Но она сжала губы и оттолкнула его.
- Ты всего лишь жалкий пес. И не претендуй на большее, - сказала
Зораяс.
- Госпожа, не урони зеркало, оно может поранить тебя. Пожалей меня, я
изнемогаю от желания быть с тобой! - крикнул Мираш.
- Ты не достоин жалости, потому что ты дурак, - ответила она.
Она щелкнула пальцами. Раздался шум приближающейся колесницы, и та,
запряженная черными лебедями с головами змей, унесла Зораяс и ее добычу
прочь.
Мираш остался один. Немного помедлив, он подошел к пруду. Маленькая
воробьиха, обученная с помощью магии произносить некоторые слова, распушила
крылья, когда Мираш склонился над водой, чтобы промыть глаза. Повязка
должна была сбить с толку Зораяс. Перед тем как войти в опочивальню, он
нанес под веки особую мазь, исказившую его зрение. Все предметы этой ночью
казались ему бесформенными, то удлиняющимися, то раздувающимися, словно он
смотрел сквозь магический кристалл. Кривилось даже удивительное лицо Зораяс.
Хотя ее прикосновения зажгли в нем огонь, а ее тело доставило наслаждение,
магия ее красоты оказалась бессильной, словно стрела, пущенная неумелым
лучником...
Мираш был уверен, что сегодня ночью ее лицо полностью отражало ее
внутренний мир. Если бы его брат Журим видел ее так, как он, Мираш
Зораяс вынула бриллиант и повесила его на шею. Не мешкая, она
принялась за изучение его силы. Так заинтересовало ее спрятанное в
окаймлявшем бриллиант футляре зеркало.
Королева хорошо подготовилась. Она была гордой и очень умной. Зораяс
уже чувствовала, как внутри овального голубого металлического футляра
бушует энергия, пытаясь выйти наружу и поразить того, кто окажется на ее
пути. Окончательная Истина. Кто же не мечтал узнать ее? С ее помощью Зораяс
могла стать еще более могущественной. Королева, самая прекрасная и самая
умная, возлюбленная князя демонов, познавшая Окончательную Истину. Утратив
уверенность в себе в раннем детстве, она постоянно нуждалась в
подтверждении своей значимости. В потайных уголках ее сознания все еще
звучал слабый голосочек, призывающий стремиться к еще большей славе, чтобы
залечить все ее раны. Она должна подчинить себе то, на что другие даже не
осмеливаются взглянуть, выпить моря и вытоптать горы. Она никогда не
успокоится до самой смерти и всегда будет смеяться над своими победами.
Зораяс вошла в медную башню. Она произнесла заклинания, развесила
талисманы и начертила оккультные символы, пытаясь оградить себя от
возможной опасности, таящейся в зеркале. Королева сожгла ароматические
травы, смочила пол вином и кровью и начертила на полу знаки силы. Затем
омыла свое тело, натерлась маслами и произнесла заклинания. Прекрасная
волшебница стояла теперь обнаженной посреди комнаты, ее длинные волосы,
свободные от украшений, струились по плечам, напоминая куст огненного
шиповника.
Королева смазала маслом петли голубого металлического футляра и тонким
лезвием ножа открыла замочки.
Зораяс отступила назад. Зеркало размером в человеческий рост,
содержащее Окончательную Истину, наконец открылось.
Не мигая, королева высокомерно смотрела в холодное сияние зеркала.
И видела...
...свое отражение.
Губы Зораяс побелели, она сжала кулаки и зарычала.
Ее обманули.
Но тут она вздрогнула. Что-то все же изменилось. Она смотрела на
идеальную красоту своего собственного тела, отраженного в зеркале. Как
прекрасна она была! Зораяс никогда не видела своего отражения полностью. И
вот в серебряном изумительно отполированном зеркале отражалась женщина,
достойная восхищения. Зораяс вспомнила кристально чистый пруд в котором она,
увидела свое прелестное лицо после встречи с Азрарном. Но ни одно из ее
отражений не могло сравниться с тем, что было сейчас перед ее глазами, ни
разу еще королева не видела себя целиком. Зораяс любовалась собой,
окруженной музыкой, одетой в мираж из пламени и льда, металла и шелка.
Зораяс засмеялась и подошла ближе, забыв обо всем. Невероятно чистое
зеркало отражало ее облик с идеальной точностью. Ее собственные глаза
смеялись ей в ответ, словно черные цветы, тянущиеся навстречу восходу
солнца, улыбающиеся губы раскрывались, словно роза. Ее тело походило на
орхидею со стройным двойным стеблем, казалось заревом, вспыхнувшим вокруг
горящей свечи. Красавица не могла оторвать глаз от округлых контуров своего
тела, примостившейся в паху лисы и белых невинных грудей с двумя
искушенными башенками.
Вот он какой, дар Азрарна Прекрасного, этот праздник красоты. Зораяс,
казалось, падала навстречу раскрытым объятиям своего отражения, которое
безмолвно наклонялось и встречало ее. Ее ладони соприкоснулись с ладонями в
зеркале, ее живот прильнул к своему отражению, их груди встретились.
Красавица прижала губы к стеклу и в какой-то момент почувствовала теплое
вибрирующее прикосновение кожи к своему телу, губы, которые голодно
предлагали ей себя.
Вскрикнув, Зораяс отпрянула.
Окончательная Истина? Возможно, ее-то она и открыла. Да, королева
любила себя, а не кого-нибудь другого. Зораяс заметила также, что в зеркале
не отражалось ничего, кроме ее образа, ничего из того, что находилось
вокруг нее: ни луча, ни тени, ни подвесок на стенах, ни символов на полу,
ни дымных колец астрологических знаков на стенах. Только Зораяс отражалась
в зеркале. Только она.
Королева толкнула футляр из голубого металла, и он с шумом захлопнулся.
Она подобрала свою мантию и выбежала из башни.
Три дня и две ночи Зораяс не возвращалась туда, занимаясь привычными