Литовченко Тимур. Число зверя, или Лейтенант дьявола

   И Эймер вознамерился бежать! Дурачок...
   Мамочка сложила заявление пополам, потом ещё раз пополам, ещё и ещё. Достала из выдвижного ящика ножницы и методично искромсала сложенный листок в лапшу. Собрав в пригоршню бумажный мусор, широко распахнула окно и швырнула его туда. Ветер подхватил обрезки и стаей бабочек унёс на улицу.
   - Вот, - сказала Мамочка, принимая вид Снежной Королевы, которая возвышается над Каем, обречённым складывать из льдинок слово "вечность". Когда ты разыщешь все до единого кусочки и сложишь из них своё дурацкое заявление, можешь убираться хоть на все четыре стороны. А пока иди и спокойно работай.
   Эймер смотрел на неё с нескрываемым восторгом.
   День восьмой
   "Сестра моя, невеста"
   - А-а-а, Лонни! Входи, входи. Ну, как я тебе, нравлюсь? - это Мамочка сказала про свою новую причёску, видя, что Лонни во все глаза уставилась на неё.
   Во время утреннего обхода они не встречались: Лонни не было на работе. Однако на такие мелочи, как опоздание в первый рабочий день после отпуска, Мамочка смотрела сквозь пальцы.
   - Здравствуй ещё раз, - сказала Лонни, придвигая розовый стул поближе к Мамочкиному столу и указав на стоявший у стены белый, спросила: - А этот ты давно завела?
   - Этот?.. Ах, стул!.. Знаешь, когда Мальчик наведывается ко мне, неудобно всякий раз сажать его на розовый или держать на ногах. Он, как-никак, не женщина, пойми... Вот и пришлось заводить стул нейтрального цвета. Чтобы и для женщин был хорош, и для имика...
   - И часто он сюда заглядывает? - продолжала спрашивать Лонни с самым невинным видом. Мамочка слегка смутилась. Во-первых, почему Лонни ничего не говорит насчёт новой причёски? Во-вторых, что означает: "Здравствуй ещё раз"? И вообще, что это за допрос?! Однако ответила Мамочка спокойно:
   - Довольно часто.
   Лонни слегка качнула бровями и поджала нижнюю губу, как бы выражая удивление.
   - А может, ты его и на "кофейники" приглашаешь?
   - А может нет? - уже с лёгким раздражением задала контрвопрос Мамочка. - Что ему делать на "кофейниках"? Он же не "десятница"... то есть не "десятник"! - она нервно ухмыльнулась. - Просто так иногда заходит, посидит и уйдёт.
   - А что Эймеру "просто так" делать в твоём кабинете?
   Ну, это уже чересчур!
   - А тебе какое, собственно, дело? - грубо "срезала" не в меру любопытную Лонни начальница. - Ко мне, между прочим, любая из вас заходит, когда захочет. Я руковожу отделом, и не тебе устанавливать здесь порядки и требовать от меня отчёт! А Эймер, как и все прочие, может войти, когда ему заблагорассудится.
   Лонни долго молча изучала слегка покрасневшую от раздражения Мамочку, потом сказала:
   - Прости, я не хотела тебя обидеть. Курить можно?
   "Хочет курить, значит, разволновалась", - подумала Мамочка уже спокойно, распахнула окно, выставила на стол пепельницу, отодвинулась подальше в угол, чтобы не дышать едким дымом, и разрешила:
   - Кури.
   Лонни достала из кармана кремового летнего костюма мятую розовую пачку длинных дамских сигарет с ментоловым фильтром, цилиндрическую пьезозажигалку-брелок, прикурила, несколько раз затянулась и осторожно начала:
   - Видишь ли, в чём дело... Начальница в отделе ты, никто не спорит. Ты устанавливаешь здесь порядки, ты должна требовать отчёт от всех. И от меня в том числе, я согласна. Но пойми же и меня! Я ни в коем случае не покушаюсь на твои права, нет. Просто в первый же день после моего выхода из отпуска...
   - Кстати, как ты отдохнула? - поспешно перебила её Мамочка и бодро защебетала: - Ты на море ездила? С мужем или одна? Расскажи лучше, как там море. Загар вот у тебя...
   Тут у Мамочки неожиданно иссяк запас слов, точно оборвалась лента в магнитофоне, и она растерянно умолкла. Лонни грустно усмехнулась и заговорила немного насмешливо:
   - Море... солёное, как ты понимаешь. Небо лазурное. Песок жёлтый. Солнце горячее. Загар... ну, сама видишь.
   - Тебе очень идёт, - поспешно вставила Мамочка, тщетно надеясь подобрать конец ленты.
   - Спасибо, - Лонни коротко кивнула. - Растительность пышная, а Везувий дымится, как сказано в одной милой старинной оперетте.
   - Ты была в театре? - встрепенулась Мамочка, пытаясь таким образом оживить беседу. Возможно, она также безотчётно пыталась запутать психоаналитика.
   - А ты наконец можешь меня выслушать? - резко спросила Лонни.
   - Я вся внимание, - Мамочка старательно изобразила внимание. Лонни как-то странно посмотрела на начальницу, затем сказала:
   - Так вот. Я вышла после отпуска на работу - и не узнала комнату! И я должна разобраться в том, что произошло.
   Мамочка едва не ляпнула: "Но в дальней комнате ремонта никто не делал, мебель не менял, что ж там узнавать?" - однако вовремя сообразила, что это будет уже слишком. Поэтому попробовала закруглить беседу другим способом:
   - Вот и разбирайся на здоровье. Только разбирайся на рабочем месте, а не в моём кабинете. При чём здесь я?
   Лонни разочарованно смотрела на неё.
   - И это ты называешь "каждая из вас заходит когда угодно"! И вот стоило мне зайти, как ты сразу же пытаешься отделаться от меня.
   В утверждении Лонни была некоторая доля истины, и Мамочка не знала, что возразить.
   - Что ж, я ещё раз подтверждаю, что готова выслушать тебя, - сказала она наконец, на этот раз уже вполне искренне.
   - Допустим, - Лонни удовлетворённо кивнула. - Так я хочу разобраться, что произошло у нас с середины августа до середины сентября, пока я отсутствовала. Но разобраться не выходя из комнаты, как ты посоветовала вначале, у меня не получается. Потому что кроме девочек и Мальчика...
   Мамочка напряжённо слушала, не перебивая психоаналитика. Лонни выдержала паузу и твёрдо докончила:
   - Да, кроме Мальчика здесь замешана ты, - и так энергично раздавила окурок о край пепельницы, что едва не опрокинула её.
   - Я?! - Мамочка посмотрела на собеседницу с деланным изумлением, хотя понимала уже, куда та клонит. И как она пронюхала? В первый же день... Впрочем, психоаналитики все такие. Мамочка иногда даже побаивалась их, особенно Тётушку Иниль. Но Лонни тоже знала своё дело.
   - Можешь не строить мне удивлённые глазки, - равнодушно сказала Лонни, - я не попадаюсь на такой дешёвый трюк. Лучше вспомни, что произошло утром.
   - Но тебя же не было на утреннем обходе, - теперь уж Мамочка удивилась... нет, даже испугалась не на шутку.
   - А потом? - строго спросила Лонни.
   - Что "потом"?
   Лонни вздохнула.
   - А потом было вот что. Я пришла, села на место, вещи перебираю. Ну, как обычно после отпуска. Вдруг в комнату влетаешь ты...
   "Неужели?!" - пронеслось в голове у Мамочки. Так вот в чём дело! Лонни тогда уже сидела на месте, а она и не заметила... Кошмар! В самом деле, нельзя же быть такой рассеянной, а потом списывать всё на мистику и сверхпроницательность некоторых "детушек". Вот, в результате обидела Лонни...
   - ...и ничегошеньки вокруг себя не замечая, мчишься в уголок к Мальчику с какими-то чертежами в руках. Я с тобой здороваюсь -ноль внимания! А мчалась ты так, что я даже рассмотреть тебя как следует не успела, поняла только, что это моя любимая начальница в проходе между кульманами мелькнула, и всё. И потом так же быстро убежала.
   - Потому ты и сказала входя: "Здравствуй ещё раз"? - на всякий случай уточнила Мамочка. Лонни кивнула. - Ну, виновата! Ну, прости! Прости меня, пожалуйста! Извини, извини, я ни в коем случае не хотела тебя обидеть. Глупо получилось, конечно. Просто работа очень срочная...
   - У нас иной и не бывает. Но при чём здесь твоё "прости, не хотела обидеть"? - Лонни вздохнула. - Я не обиделась. Я удивилась.
   - Да? И чему же? Любопытно, - Мамочка чувствовала, что выслушала ещё далеко не все неприятные для себя заключения.
   - Тому, как ты с ним разговаривала, - Лонни сплела пальцы рук, опёрлась о них подбородком и с жалостью проговорила: - Мамочка, ты же с ним кокетничала! Ну, посуди сама, на что это похоже?! Посмотри на него и посмотри на себя! Ты же в два с половиной раза старше Эймера, ему семнадцать, тебе...
   - Ему двадцать один, - Мамочка едва не заплакала от обиды на Лонни. - И вообще, как ты смеешь...
   - Ему семнадцать, максимум восемнадцать, - уверенно сказала Лонни. - Ты меня знаешь, я возраст безошибочно по глазам определяю.
   - Да я его документы в руках держала! - возмутилась Мамочка. - Там чёрным по белому написано: родился в августе тридцать восьмого. Без тебя как раз день его рождения отмечали. Может, ты путаешься оттого, что имики выглядят моложе своих лет?
   - Может быть, может быть, не знаю... - было видно, что слова начальницы не убедили Лонни. - Кстати, как у Мальчика со "зелёным" статусом? Он лечится?
   Мамочка на миг ощутила благодарность к собеседнице, которая столь мягко затронула очень деликатную тему, и шепнула:
   - Всё безрезультатно.
   - Ах, вот как...
   Мамочка подняла глаза на Лонни и увидела, что психоаналитик и теперь усомнилась в правдивости услышанного.
   - Неужели ты думаешь, что я держала бы в женском отделе здорового мужчину?! - немедленно возмутилась начальница. - Это же всё равно, что пустить козла в огород...
   - Ладно, оставим и это, - Лонни в который уже раз вздохнула и неожиданно спросила: - Так это на день рождения он получил кофейную чашку?
   - Да, девочки ему купили, - подтвердила Мамочка, всё ещё будучи слегка обиженной на замечание о кокетстве и на то, что Лонни ей не доверяет. Да в конце концов, что это Лонни себе позволяет?! Начальница ей Мамочка или нет?! А если она и кокетничала с Мальчиком... пусть хотя бы самую малость... так что, она уже не женщина? Или женщина-начальница обязательно должна быть бесполым существом, этаким имиком в юбке!..
   - Тогда всё понятно. А я-то думаю, чего он с девочками кофе пьёт, этими словами Лонни прервала тягостные размышления Мамочки о неудобстве начальственного положения.
   - Я ему велела быть с девочками поближе, - строго сказала Мамочка. - А то нехорошо получается: сидит в своём углу ощетинившись, как ёжик. Пусть налаживает контакты.
   - Ты?! Ему?! Велела?! - услышав такое, Лонни даже привстала.
   - Да. А что, он пьёт кофе неохотно? Стесняется? Это ему не нравится? спросила Мамочка озабоченно.
   - Да вроде бы нет, всё хорошо.
   - Вот и молодчина. Исполняет распоряжение.
   - Очень странно, - Лонни облизнула нижнюю губу и осторожно заметила: А ведь они сдвинули перерыв на пятнадцать минут. Теперь Пиоль приходит с твоего "кофейника", они усаживаются одной тесной компанией и устраивают этакий "комнатный кофейничек" в четверть двенадцатого... Ты знаешь?
   - Я им разрешила, - Мамочка кивнула в знак подтверждения. - Без Пиоли Эймер не сблизился бы с девочками.
   - Не нравится мне всё это, - сказала Лонни и закурив вторую сигарету, повторила: - Очень не нравится. Странно. Всё странно.
   - Что именно тебе не нравится? Почему странно? Люди помирились, и ты называешь это странным? Да сколько можно воевать! И к чему всё это? Мамочка чувствовала, что постепенно раздражается. Если так пойдёт и дальше, она, чего доброго, не сможет сдерживаться. А всё из-за Лонни: определённо, она сегодня не в своей тарелке. И то ей не так, и это, то плохо, то странно... Просто не угодишь на неё! Дымит тут сигаретами... Паровоз какой-то, а не женщина!
   Лонни вновь глубоко затянулась, выпустила через вытянутые трубочкой губы тоненькую струйку дыма и начала:
   - А вот давай посчитаем странности. Следи за моими словами. Эймер выглядит моложе, чем значится в его документах - раз. А может, он на самом деле моложе? Вдруг бумаги врут?
   - Да ты что! - вспылила Мамочка. Лонни замахала руками и сказала:
   - Ладно, ладно, оставим в покое возраст Эймера. Я вижу, эта тема тебе вообще неприятна... Тогда давай по-другому: Эймер чисто выборочно меняет привычки - раз. Он нарушил изоляцию, стал пить кофе с девочками, зачастил к тебе в кабинет, но не по работе. Однако задания к нему по-прежнему носят другие, словно он большой начальник. Оч-чень большой, гораздо больше тебя, Мамочка, потому что ты сама мчишься к нему с ворохом чертежей...
   - Это срочная работа, - попыталась защититься Мамочка и, чтобы наконец перевести разговор на другую тему, а заодно "поплакаться в жилетку" психоаналитику, пожаловалась: - Вот Тётушка Иниль в отпуск ушла невовремя, снова с работой подвела. Пришлось её "сборки" Мальчику отдать, иначе...
   - Даже так? Тогда странность номер два: Эймеру доверяют сложные чертежи, которые и без него есть кому делать в ближней комнате.
   - Некому, - Мамочка состроила скорбную мину и замотала головой. Видимо, зря она решила довериться Лонни, которая сегодня настроена во всём отыскивать изъяны. - Решительно некому заняться этими "сборками"! Лейфа не потянет, а Доля, Хела и Вийда не двужильные.
   - Ай-я-яй! Всю жизнь тянули, могли, а сейчас не потянут? Не верю.
   - Это твоё дело, - зло сказала Мамочка.
   - Моё, не моё, а Мальчика, который работает у нас всего три месяца, снимают с деталирования и доверяют сложные задания - два!
   - У него трёхгодичный стаж работы, - возразила Мамочка.
   - Но не в нашем отделе.
   - Но он ведь справляется!
   - Лейфа справляется с узлами средней сложности, Хела и Доля - с высокосложными. И тем не менее, Лейфа продолжает чертить детальки, Хела и Доля - "средние сборки", а работа уплывает от них к Мальчику. А почему?
   - Да, почему? - Мамочка так и впилась в Лонни глазами, словно приготовилась броситься на неё и вцепиться в горло мёртвой хваткой.
   - Потому что начальница отдела явно протежирует ему - три! С Эймера сняли всю работу, требующую низкой квалификации, и нагрузили презренной "мелочёвкой" остальных девочек. Ему же доверили более сложную работу узловика, которой должна заниматься, в общем-то, другая группа. Спору нет, работа в самом деле сложная. Зато престижная! И вдобавок, начальница отдела завела в своём кабинете специальный стул для Эймера, будто наш Мальчик Бог весть какой ответственный работник, и ему приходится постоянно торчать в её кабинете. Стремительная карьера, нечего сказать!
   - Да как ты смеешь!!! - прикрикнула на Лонни Мамочка. С каким удовольствием она схватила бы сейчас наглую тварь за волосы и хорошенечко её проучила... Чтобы хоть немного успокоиться, Мамочка принялась лихорадочно складывать цифры из номера, проставленного на мятой розовой пачке сигарет Лонни. Она считала слева направо, справа налево, пробовала объединять цифры в группы - и каждый раз почему-то получала новое число. И пусть это было глупо, но только из-за невозможности добиться правильного результата Мамочка оставалась на месте.
   - Вот так и смею, - твёрдо сказала Лонни, - должен же кто-то сметь... Но продолжим! Начальница отдела не только покровительствует Мальчику, она ещё без стеснения заигрывает с ним - четыре. Посмотрела бы ты со стороны, как бежала - нет, как неслась к этому мальчишке, послушала бы, как ворковала с ним. Стыд и позор!
   - А чего мне стыдиться! Что я, не женщина? Или я уродина какая-нибудь? - здесь силы окончательно покинули Мамочку, она погрустнела и совсем сникла. Господи, что ж это она, в самом деле... Старая... да чего там, конечно, не первой свежести девушка на выданье - и с молоденьким юношей... На что здесь надеяться?! Дура набитая...
   "А ты в самом деле надеялась?" - сама себя спросила Мамочка и... не знала, что ответить. Даже насчёт невылечившегося имика. Даже себе самой!
   - Кстати, такая причёска тебе не идёт, - Лонни заговорила гораздо миролюбивее. - Кто тебя к парикмахеру водил, Улли или Доля?
   - Улли. А парикмахерша сказала, что так сейчас модно.
   - Вот и видно, что Улли. Обожает такие причёски! Да у тебя-то лицо круглое, полное, и если волосы прилизаны, оно зрительно ещё увеличивается. Просто блин в очках, и только! Ну, что ты с собой сделала? Ведь у тебя замечательные мягкие волосы...
   Вот так Мамочка и чувствовала! Уродина, она уродина и есть, что с собой ни сделает.
   - Ради него? - спросила задушевно Лонни. Мамочка мрачно кивнула. Наверное, для Лонни вся эта история, лежащая перед ней как на ладони, выглядит просто смешной. Всем смешно. И ему...
   - И что... Эймер, вероятно, издевается надо мной? - уже с совершенным безразличием спросила Мамочка и приготовилась разреветься от обиды, досады и разочарования, которые должен был принести неотвратимый как рок ответ Лонни: "Да, издевается, ещё как издевается! И даже больше других".
   Но Лонни отодвинула от себя пепельницу с двумя раздавленными окурками и осторожно проговорила:
   - Ты знаешь... нет.
   Мамочка вздрогнула и в упор посмотрела на собеседницу.
   - Нет, совсем нет. Он говорит о тебе с таким неподдельным восторгом... Не то чтобы я его расспрашивала, намекая на то, что следует, а чего не следует говорить. Ни в коем случае! Нет, Мальчик вполне чистосердечен, я не преувеличиваю. Что также странно, весьма и весьма странно...
   Мамочка воспрянула духом. Вот такими скорбными минутами расплачиваются женщины за неверие. Да что ж это такое, в конце концов?! Эта самая Лонни, которая на полтора десятка лет моложе её, которая и единственная жена при муже (надо же, как повезло!), и с детьми, и не бедная, и красотой, и обаянием не обделённая - да вдруг врывается в её кабинет и позволяет себе отчитывать её, словно напроказившую девчонку?! И за что! За то, что появился в Мамочкиной жизни приличный скромный юноша и стал хорошо относиться к ней, которая всю себя фактически угрохала на этот вот отдел, на "детушек" своих? И эта... девчонка, хоть и тридцатилетняя... да, эта самая Лонни, эта нахалка - одна из благодарных "детушек"?! Вот так признательность за заботу...
   Тем временем ничего не подозревавшая Лонни рассматривала свои коротко подстриженные ногти и продолжала развивать глубокую аналитическую теорию:
   - Но вот под конец самая большая странность: все до единой девочки из дальней комнаты вполне солидарны с ним.
   - И что же тут странного, интересно знать? - в голосе вполне оправившейся от переживаний Мамочки зазвучали саркастические нотки. Лонни моментально среагировала на изменение её тона, однако, не успев сходу оценить перемену в настроении начальницы, сказала то, чего говорить, возможно, теперь не следовало:
   - Да сама солидарность, что ж ещё! Пойми, всего каких-то два месяца тому Ника пыталась "захомутать" Мальчика любыми средствами, но получила от ворот поворот. Даже обнажилась перед ним - и всё зря! Ты только подумай, какое это унижение!
   - Сама виновата. Мальчик серьёзно болен, и всё, - возразила Мамочка.
   - Никто и не спорит, что Ника пошла на это без всякого принуждения со стороны. Однако редкая женщина способна простить такую свою ошибку кому угодно, пусть даже имику. Тем более, этого не стала бы делать Ника, подобное благородство совершенно не в её характере. Поначалу она действительно награждала Эймера обиднейшими прозвищами, раздражала как могла. А тут вдруг сидит рядышком с ним и преспокойненько потягивает кофе! Да ещё спрашивает, не угостить ли его свеженьким тостом.
   - А Чикита тоже сидит рядом с ним? - натянуто спросила Мамочка.
   - Нет, Чикита не сидит. Чикита в своей комнате, ей-то зачем?
   - А хотя бы злиться она перестала?
   - Не знаю, я ещё не видела Чикиту...
   - Так вот, дорогуша, - начальница грубо прервала Лонни на полуслове. Можешь справиться у своей коллеги Мерцы: Чикита ненавидит Эймера по-прежнему. Но это означает лишь, что она дура, а Ника - разумная девушка.
   - И разумная девушка Ника спокойно смотрит, как за Эймером, который недавно был объектом её притязаний, ухаживает другая, пусть даже начальница отдела, но - другая женщина! Не замечает, что юноша отвечает этой другой восторженным вниманием. Да ещё чертит при этом за него деталировку. Так?
   Лонни говорила спокойно, как вдруг вспылила:
   - Не рассказывай мне сказки! Не поверю в эту ерунду ни за что! Эймер мог ещё сойти с ума, начать вести себя нелогично. Но когда вместе с ним начинают вести себя Бог знает как другие - это что, коллективное помешательство?.. Или возьмём Улли. Когда ты поменяла макияж без консультации с ней, она тоже злилась, была сама не своя, а теперь...
   - А теперь Улли сводила меня к парикмахеру и успокоилась. Но ты, наверное, хотела сказать, что они вместе с Никой поливают меня грязью. А Пиоль так же спокойно смотрит на это и ничего мне не докладывает, - Мамочка торжествовала, зная, что эти надуманные глупости далеки от истины.
   - Нет, девочки дружненько обсуждают "Марику".
   Наконец-то всё прояснилось! Недавно по телевизору начали показывать новую трёхсотсерийную "мыльную оперу" (шесть раз в неделю по часу!) под пышным названием "Богатая рабыня Марика с фазенды Санта-Лючика". Кажется, вчера шла тринадцатая серия. Мамочка краем уха слышала, будто бы главная героиня, эта самая рабыня Марика, успела уже забеременеть от хозяина-плантатора и разрешиться тремя очаровательными крошками: сыном, дочерью и гермафродитом, - после чего бедную женщину и несчастных младенчиков должны продать четырём разным латифундистам в счёт уплаты карточных долгов беспутного хозяина. Судя по всему, главной темой "волынки" станет поиск Марикой детей. До чего благородно, до чего возвышенно! И главное, дай Бог режиссёру уложиться в запланированные триста серий, потому что столь благодатный сюжет можно растянуть и на тысячу...
   Мамочка считала просмотр любых сериалов делом, достойным разве что самых низменных умов. Лонни, как и все психоаналитики отдела - тоже. Но поскольку Ника, Улли и Хенса после пятой серии склонили на свою сторону саму "десятницу" Пиоль, женский состав дальней комнаты был занят теперь активным обсуждением "мыла", до слёз переживая, а затем до мелочей пережёвывая все злоключения, выпавшие на долю рабыни. И естественно, подобная сплочённость не могла не разозлить Лонни. Только зачем из-за таких пустяков врываться в кабинет начальницы и нести околесицу насчёт поведения "детушек"...
   - И что в "Марике" интересного?
   - Белиберда! - фыркнула Лонни. - Ника принесла сегодня какую-то газетёнку, где написано, что в конце концов Хуан Лопес Арнальдес, нынешний хозяин Марики, всё же женится на ней, на их дочери и на их гермафродите, а сына усыновит... но это будет аж после трёхсотой серии, сама понимаешь. Год ожидания...
   - А что девочки?
   - Дружненько вздыхают, - Лонни тоже вздохнула.
   - Ну вот, дружненько, - Мамочка развела руками, - как видишь, дорогуша, все в вашей комнате помирились. Всё хорошо, все довольны.
   По идее, эти слова начальницы должны были успокоить Лонни. Однако та не успокоилась, воскликнула:
   - И это ты называешь "хорошо"! - и продолжала возбуждённо и взволнованно говорить: - Да где твои глаза... Впрочем, ясно, где! Но я просидела в комнате всего полдня и уже чувствую: там что-то произошло. Происходит прямо сейчас! Мамочка, поверь мне: они сговорились. Снюхались! Я чувствую их связь. Они организовали "комнатный кофейничек" в пику твоему! И Пиоль с ними заодно, вот и не докладывает тебе!
   - Значит, бунт на корабле? Хорошо. Что же, по-твоему, я должна сделать? - спросила Мамочка с притворным любопытством.
   - Вряд ли ты меня послушаешься, - Лонни недоверчиво взглянула на начальницу. - Впрочем, я обязана дать совет: убери отсюда Мальчика...
   - Да ты что, белены объелась?! - Мамочка пришла в ужас, вспомнив, чем угрожал ей Гий Эвхирьевич. - Ни в коем случае! Эймер ценный работник. А кроме того, ты не знаешь, с каким условием я его принимала, что мне начальник бюро наговорил.
   - Убери его хотя бы из нашей комнаты, - уточнила Лонни. - Посмотришь после этого на результаты. Эймер делает сложные узлы за Тётушку Иниль, вот пусть и сидит поближе к тебе, в ближней комнате то есть...
   Видимо, Лонни была утомлена нелёгким разговорим с начальницей. Либо ещё не успела как следует настроиться на серьёзный лад после отпуска. В противном случае, она не допустила бы этой фатальной ошибки, не стала бы советовать Мамочке перевести Эймера в другую комнату. Да ещё с этаким намёком...
   Однако сказанных слов не вернёшь. И не дослушав Лонни, Мамочка похлопала в ладоши, как делала всегда перед вынесением окончательного решения по какому-либо вопросу, и медленно, взвешивая каждое слово произнесла:
   - Всё, я тебя выслушала. А теперь ты послушай меня, теперь мой черёд говорить.
   Знаешь, дорогуша, ты была настроена против Мальчика с самого начала. Нет-нет, я не виню тебя. Тут сплоховала я: боялась, что мужчина... или хотя бы вот такой сотрудник в чисто женском коллективе... и всё такое прочее. Вас поставила наблюдать, "десятниц" попросила. Все вроде бы поняли, что Эймер никому и ничем не опасен. Все, кроме тебя. Вот ты и боишься! Но я считаю, что Эймер нашёл своё место в моём отделе, что он отличный работник. Пусть же и дальше работает там, никуда я его из дальней комнаты не уберу.
   Лонни попыталась вставить замечание, но Мамочка не дала ей сделать этого и спокойно продолжала:
   - Итак, пусть Мальчик сидит, где сидит. Но раз уж вы не уживаетесь вместе, раз кто-то из вас должен покинуть комнату, уходить оттуда следует тебе, дорогуша.
   - Мне?! Я?! Я уйду?!
   Со страхом глядя на Мамочку, Лонни медленно поднялась со стула и попятилась, пока не прижалась спиной к стене.
   - Ты, ты, дорогуша, именно ты, - продолжала строго начальница. - И вот по какой причине. Если бы ты подозревала одного Эймера, это ещё можно было бы понять: пусть имик, но всё-таки с перспективой излечения как потенциальная угроза стабильности женского коллектива и всё такое прочее. Но ты подозреваешь в сговоре всех!!! А так не бывает! Ника - ладно, это ещё можно понять. Ну, Улли. Но уже Хенса!.. Да ещё Пиоль!.. Скажи, как, чем зелёный юнец (зелёный во всех смыслах!) мог околдовать "десятницу"... да перед этим двух девушек и взрослую женщину в придачу... и всего за месяц!