Литовченко Тимур. Число зверя, или Лейтенант дьявола

   И потом, было бы кого жалеть, а так баба какая-то старая. Да ещё, к тому же, вмешивающаяся не в своё дело, а вдобавок угрожающая всей армии. Вашей армии, мон женераль! А вы ещё думаете, колеблетесь... Да сколько трупов уже у вас за плечами, начиная с вашего однокашника Лиголя, ан пасан! Чем он был виновнее этой женщины? Напротив, она виновата больше, так как вмешивается в битву двух армий. Подумаешь, трупом больше, трупом меньше... Война, мон женераль, это же война! Се ля герр!
   Новичок по-прежнему молча обдумывал предложение. Вроде бы стоит согласиться. В конце концов, можно попытаться не убивать эту женщину, а тихонько выкрасть у неё книжицу и спрятать подальше... Если он в самом деле войдёт к Мамочке в доверие, неужели она ни разу не пригласит к себе друга? Это шанс! И тогда не надо будет никого убивать. Но если он не доберётся до книжки, что тогда?..
   Видя колебания юноши, Дед Гаврош окончательно разозлился, заорал:
   - Да почём вы знаете, мон женераль, вдруг всё как раз рассчитано на то, что женщину не посмеют тронуть?! Ну, разве это не подлость со стороны Бога?! - старичок в сердцах плюнул и яростно растёр плевок. - Его подлость, Его воля, и все последствия - на Нём!!!
   Это решило дело. Новичок встал, подошёл к Деду Гаврошу и положив руку ему на плечо, с решительным видом проговорил:
   - Ладно, согласен. Всё равно у меня нет выбора. Я правильно понимаю?..
   Старикашка довольно осклабился.
   - Уи, мон женераль... или увы, как вам будет угодно. Вы совершенно правы. Теперь вы знаете слишком много. Если откажетесь, то немедленно отправитесь синеть на дно озера. Карасикам на пропитание. А душа ваша как раз угодит в препоганое место, где в котлах с асфальтом, смолой, нефтью и серой кипятят сонмы всяких тупиц. Правда, из уважения к вашим задаткам котёл будет индивидуальным...
   - Брось, дед, я же согласен, - мягко сказал новичок и протянул руку. В фильмах показывают, что надо уколоть палец и подписать контракт кровью...
   - Жалкое ребячество! Кровью подписываются лишь законченные дураки, возразил Дед Гаврош, пожимая протянутую руку. - А для настоящего солдата довольно простого "да" и рукопожатия.
   Потом посмотрел на солнце, завернул в газету лежавшую на стволе поваленной сосны Библию, спрятал книжку в нагрудный карман пиджака и сказал:
   - Я рад, мон шер, что мы достигли антант кордиаль, и мне не нужно топить вас в таком прекрасном озере. Однако вечер уже на носу, а до города ещё топать и топать. Так что пошли, рекрут Эймер, будущий наш генерал, надёжа и опора сатанинского войска.
   И уже когда они пробирались между высокими соснами, мягко ступая по толстому слою порыжелой прошлогодней хвои, хитро добавил:
   - Я так понимаю, вы со вчерашнего дня не ели, мон шер. Так я поведу вас прямиком на суаре к Дане, чтоб она позаботилась о таком достойном молодом человеке. Впрочем, я полагаю, у вас голод не только в желудке, но и в сердце. Даня это отлично знает, и скорее всего наша прелестница разлеглась сейчас на роскошной постели а натюрель и занята тем, что для тренировки вытягивает губы трубочкой, облизывает нёбо, окропляет ложбинку между пухленькими грудками ароматной туалетной водой, правую руку тренирует эспандером, а левой смазывает свой очаровательный упругий задик самым душистым и скользким кремом. Ванна наполнена горячей водой с капелькой эссенции, в спальне горит ночник или свеча, на переносном столике рядом с постелью стоит кое-что для подкрепления сил новобранца... И ей будет что рассказать ещё не родившимся сопливым девчонкам! Или я плохо знаю наших бравых солдат и прелестных прачек, маркитанток, поварих, белошвеек, медсестричек и вербовщиц, не говоря уже о полковых девках.
   Эпилог,
   или
   День никакой
   Четверо над мокрым местом
   Вон покатилась вторая звезда
   Вам на погоны!..
   (В.Высоцкий, "Звёзды")
   Облака пузырились, клубились и колебались, более всего походя на пенку, которая бывает на кипящем в тазу клубничном варенье. Только цвет у облаков был не вкусный розовый, от одного вида которого на языке возникает сладость, а двоякий: слева серо-чёрный, какой бывает у нагоняемых вечерней порой тяжёлых туч; справа серебристо-белый, как у первого снега, ажурного и искристого. Впрочем, такое описание несколько условно, потому что если развернуться наоборот, серо-чёрные облака оказывались справа, а серебристо-белые - слева. Следует отметить, что несмотря на бурное кипение, облака не смешивались, а граница между тёмной и светлой областями нигде не нарушалась.
   Облака стлались сначала горизонтально, потом резко загибались вверх и уходили в недосягаемую высь. В том месте, где вертикальные облака смыкались с протянувшимися горизонтально наподобие того, как стена смыкается с полом, замерли четыре фигуры.
   Те, что расположились на тёмной стороне, имели иссиня-чёрные гладкие волосы, чёрненькие усики, смуглые лица, тёмно-карие глаза, одеты были в длинные чёрные одежды, из-под которых выглядывали подошвы и голенища тяжёлых чёрных сапог, а на боку имели длинные воронёные мечи, висящие на чёрных перевязях в чёрных ножнах. Те же, что пребывали на светлой стороне, волосы имели кудрявые светло-русые, глаза голубые, лицами были белы и румяны, над алыми губами у них едва пробивался беленький пушок, их молочно-белые одежды и лёгкие сандалии на ногах сверкали серебристыми искрами при малейшем движении, мечи с рукоятями из слоновой кости были вложены в серебряные ножны на белых перевязях. Стояли они абсолютно симметрично: те, что были поближе к чёрно-белой границе - на коленях, которые подальше - на прямых ногах. Каждый из них раздвинул перед своим лицом облачную стену и следил в образовавшееся окошечко за тем, что происходило на платформе станции метрополитена.
   Светлые с грустью наблюдали, как недовольные пассажиры вышли на платформу из вагонов. Состав необходимо было отправить в мойку, потому что на буфере переднего вагона красовались огромные кровавые пятна. Когда же порожний поезд медленно уполз со станции в туннель, дежурная и полицейские принялись поднимать на платформу с помощью специальных деревянных шестов с захватами то, что осталось от бедной Мамочки.
   Тёмные же не без удовольствия следили за парочкой, которая медленно отступала к эскалатору, теснимая разбухшей толпой, которая всё увеличивалась за счёт спускавшихся в подземку людей. Один из этих двоих, маленький противный старикашка с закрывавшей лоб неопрятной чёлкой, протянул товарищу морщинистую руку и широко осклабившись, сказал:
   - Примите мои поздравления, лейтенант Эймер!
   Другой, светленький худенький юноша, тоже с чёлкой, стянул с правой руки жёлтую перчатку тонкой кожи, под которой конечно же никакой экземы и в помине не было, носовым платком стёр с пальцев мазь со смертельно надоевшим аптекарским запахом, пожал протянутую руку, поблагодарил за поздравление и ответил:
   - Думаю, я вполне заслужил новое звание, а, дедуля? Но я полагаю также, что надо нам отсюда убираться, а то вон какая толчея начинается.
   Парочка ступила на эскалатор, который повёз их наверх. Юноша спросил не без гордости:
   - Так что, дед, понравилась в штабе моя работа?
   Старичок приторно улыбнулся.
   - Как сказать, мон шер, как сказать... Антр ну суа да, вы не всегда играли чисто. Лично я могу назвать ваши действия хорошими лишь условно. Для первого раза сойдёт, а вот в будущем... - он повертел пальцами с самым неопределённым видом.
   - В гастрономе перед автоматом вы явно "засветились", мон шер, и ваше счастье, что эта простофиля (нехорошо говорить так о покойниках, но иного слова я не подберу) приняла всё на свой счёт. Вам крупно повезло, мон шер! Да и незачем было просить пьяницу ударить Мамочку бутылкой, это вы сделал совершенно зря. Фо па, так сказать. В общем, совершенное ребячество.
   - Я просто хотел проверить, можно ли причинить ей вред, - попробовал оправдаться юноша.
   - Но разве не говорил я вам, что пока книжица у Мамочки, это невозможно? - удивился старикашка.
   - Вот я и хотел проверить таким образом, у неё ли книжка.
   - Глупости! Это не проверка, а неприкрытое "засвечивание" карт, старичок был неумолим. - И совершенно незачем было оставаться у Мамочки после пирушки и ночь напролёт искать "Откровение", - он цыкнул сквозь зубы, чтобы не плеваться на эскалаторе. - Она же видела вас в полусне и слышала запах перчаток! Это было крайне неразумно и рискованно, мон шер.
   - Если бы я нашёл и забрал книжку, мне не пришлось бы убивать Мамочку, - осторожно заметил юноша. Старичок с сожалением посмотрел на него.
   - Мон шер, мон шер! Книжица не далась бы вам в руки просто так, да ещё к тому же до срока, не будьте столь наивны... Кстати, о руках! Вот ваша выдумка с перчатками просто восхитительна. Ку де мэтр! А стремительность вашей карьеры превзошла все ожидания! Нет, мон шер, вам положительно везёт. Ведь вы даже в лицо Мамочке признались, что вам жаль её убивать, а она ничего не заподозрила. Шалун вы, мон шер! Но в дальнейшем извольте работать осторожнее и тоньше. Это не моё личное пожелание, это приказ штаба.
   Юноша потупился.
   - А как дальше? С работой то есть... ну, со всем прочим...
   - Да хоть завтра подавайте заявление об уходе, если вам разонравилась Ника и все остальные. Если нет, работайте в своё удовольствие, - старичок хихикнул, потому что совет получился весьма двусмысленным. - Вечерами по-прежнему можете отдыхать у Дани. Скоро будет новое задание, мон шер, вот увидите. Тогда, пожалуй, и решим, что делать. Ки вивра верра, - и он с самым невинным видом заметил: - А покамест наша красотка уже готовит новоиспечённому лейтенанту праздничное шоу, куда входят ошейник, верёвка, хлыстик, метёлка из перьев, плойка, три розы, тонкая свеча и бокал пунша. Чёрт возьми, мон шер, хотел бы я оказаться сегодня на вашем месте! Но увы, не про меня расскажет Даня ещё не родившимся сопливым девчонкам. Однако ей будет что порассказать, не так ли?
   Старикашка ткнул юношу локтем в бок, оба захохотали. Но юноша неожиданно погрустнел, вздохнул и сказал:
   - А всё же, дед, я как-то... привязался к Мамочке, что ли. Она в самом деле была доброй и заботливой. И хорошо относилась... Мне действительно страшно жаль её, и я окончательно решился, лишь увидев тетрадку с записями.
   На что старик лишь рукой махнул и неразборчиво пробормотал что-то вроде: "Ерунда, со временем привыкнете..."
   Тёмные закрыли свои окошки в облаках и перемигнулись. Первый тёмный, тот, что стоял на коленях, мотнул головой в сторону светлых и с философским видом заметил:
   - Переживают...
   В это время первый светлый вздохнул, оторвался на миг от окошка и крикнул куда-то под ноги, в облака:
   - Примите её подобающим образом!
   - Что, в ад? - злорадно спросил первый тёмный. Светлые не удостоили его ответом.
   - Да-да, а то куда же, - поддакнул второй тёмный. - Говорят, в отделении нефти насильники-рецидивисты из котла номер десять миллионов тридцать девять тысяч пятьсот пятьдесят один просили прислать к ним этакую толстопятую девицу лет сорока с небольшим.
   - Попрыгунью под поезд! - добавил первый тёмный, и оба приятеля заржали, точно нетерпеливые горячие жеребчики при виде молодой кобылицы.
   - Сто сорок семь лет чистилища, потом к нам, - обернувшись к тёмным весельчакам, холодно заметил второй светлый. Тёмные перестали смеяться и с озадаченным видом переглянулись.
   - Не понял, братишка, - сказал первый тёмный.
   - И я чего-то не понимаю, - сказал второй тёмный, и они заговорили наперебой:
   - Разве она из вашей команды?
   - Она что, принадлежит к вашей дурацкой Церкви?
   - Хотя бы раз в какую-то церквушку при жизни сходила?
   - Она же бросилась под поезд!
   - Она швырнула под ноги толпы вашу великую книгу!
   - Отправила туда же свои выкладки, жалкие потуги её скудного умишки!
   - Усомнилась в Боге, в вашем главном!
   - Усомнилась в вашем Иоанне!
   - И заодно прокляла его, а он у вас в святошах ходит!
   Оба тёмных дружно плюнули.
   Первый светлый оторвал наконец взгляд от окошка и нехотя пояснил:
   - За неверие и все грехи поэтому будет ей чистилище. Сейчас её ведут туда. А семь последних грехов она совершила в единую минуту отчаяния, которую ей подстроили, кстати, вы.
   - И как вы можете!.. - с чувством сказал второй светлый.
   - Война на то и война, что все средства хороши, лишь бы добиться своего, - второй тёмный развёл руками, а первый добавил:
   - А победителей не судят. Однако мы всё равно не понимаем, почему вы забиваете ваш дурацкий рай разной дребеденью, а не отборными преданными.
   - В последние свои мгновения на земле эта женщина почувствовала раскаяние, - напомнил первый светлый. - И из желания искупить вину перед Богом пожелала броситься под поезд. Хотя это глупо, а с другой стороны, обличает недоверие к Христу, Который однажды пострадал за всех и искупил вину всех людей. Причём следует учесть, что с платформы она спрыгнула не без вашей помощи и участия ваших агентов! А также есть другое смягчающее обстоятельство.
   - Это какое же? - с вызовом спросил второй тёмный.
   - Но не всякий говорящий Мне "Господи! Господи!" войдёт в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного, - строго напомнил второй светлый. Услышав стих из Нагорной проповеди, тёмные принялись дружно плеваться. Тем временем первый светлый наставительно заметил:
   - Божье милосердие не знает границ. Вы не учли, что эта женщина в одиночку противостала самому сатане и выполнила волю Господа, ясно изложенную в "Откровении", сочтя число зверя и разыскав доказательства, подтверждающие вычисления. Обязанность хранить и передавать выкладки на неё не возлагалась, а пришедших за ними посланцев убили ваши люди. Она же исполнила то, что было ей начертано. Кроме того, за неё ходатайствовали...
   - Та сумасшедшая старуха? - проворчал первый тёмный.
   - Поэтому через сто сорок семь лет ходатай Арефьяновна выведет её из чистилища к нам, - первый светлый словно не слышал едкого замечания.
   - И не ваше это дело, - сказал второй светлый. - Приговор вынесен Высшим Судьёй и обжалованью не подлежит.
   - Известно, не наше дело, - обиделся первый тёмный.
   - Куда уж нам уж! - поддакнул его товарищ.
   - Но тетрадку-то растоптали! - оживился первый тёмный.
   - И книжка ваша - тю-тю! - злорадно добавил второй тёмный. Русые головы поникли.
   Но из белой половины облачной стены над светлыми высунулся по пояс седобородый старец и весело сказал:
   - Эй, молодёжь, чего носы повесили? Сегодня последняя пятница месяца, везде короткий день. Знаете?
   Светлые переглянулись оживлённо, но непонимающе. Земные дела людей не были известны им достаточно хорошо. По крайней мере, они часто забывали о таких незначительных для обитателей высшего мира "мелочах", как короткий рабочий день.
   - А вы посмотрите внимательнее, кого я привёл на станцию, - сказал седобородый старец и посоветовал: - Запомните на будущее: если гонец убит, всегда найдётся другой. Солдатами не рождаются, солдатами становятся.
   С этими словами старик исчез. Обе парочки немедленно принялись проделывать новые окна в облаках.
   Они увидели почти одновременно! Из уст светлых вырвался крик радости, а тёмные завыли от досады.
   На зажатой со всех сторон толпой скамеечке сидела девчонка-библиотекарша. Воспользовавшись коротким рабочим днём, сегодня она раньше обычного ушла с работы и направилась домой, чтобы успеть перекусить перед вечерними лекциями в университете. Девчонка конечно же заметила на платформе Мамочку и сразу узнала в ней знаменитого историка, посетившего на днях читальный зал. Она видела, как Мамочка швырнула под ноги сумочку, кричала безумной: "Эй!.. Погодите!.." - пыталась пробраться к ней. Тщетно! После того как Мамочка бросилась под поезд, девчонка едва сумела протолкаться к тому месту, где лежала истоптанная сумочка несчастной самоубийцы. И успела ловко выдернуть сумочку из-под ног людей, хлынувших на платформу из вагонов.
   И вот девчонка, как следует оплакав печальную судьбу знаменитости, с которой она познакомилась, к сожалению, слишком поздно, всего-навсего позавчера, вытерла слёзы маленьким кружевным платочком и взялась за замок сумочки.
   - Эй, эй, так нечестно! - возмутился первый тёмный. - Она должна сдать сумочку властям как вещественное доказательство!
   Но девчонка уже держала в руках драгоценнейшее "Откровение святого Иоанна Богослова". Пальчики её дрожали от восторга, глаза были широко распахнуты навстречу столь неожиданному дару судьбы. Девчонка повертела книжку и увидела, что она почти не пострадала, только была немного помята. Тогда она прижала драгоценную брошюрку к груди и принялась истово шептать благодарственную молитву.
   - Святую книгу не так просто уничтожить, - со значительным видом произнёс второй светлый.
   Теперь девчонка извлекла тетрадь. Ей досталось больше: какая-то женщина наступила на сумочку высоким каблуком-"шпилькой" и проткнув искусственную кожу, разорвала и продавила несколько тетрадных листков. К счастью, сильно повреждены были именно чистые листы в конце тетради, а записи на первых вполне можно было прочесть.
   Девчонка завертела головой, высматривая в толпе хотя бы одного полицейского. Однако пёстрая многоголосая толпа представлялась совершенно обезличенной, поэтому девчонка вздохнула, сунула растерзанную сумочку под скамейку, спрятала "Апокалипсис" в свой потёртый портфельчик, раскрыла тетрадку и принялась внимательно читать:
   "Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое: число его шестьсот шестьдесят шесть." (Отк., 13:18)
   Вот какой стих нашла я в последней книге, которую принесла моя старушонка более трёх месяцев назад. Старушонку звали Арефьяновной, и она постоянно носила мне книжки совершенно бесплатно. В последний раз, когда Арефьяновна отдала мне "Апокалипсис", она написала на обложке почти то же самое..."
   Девчонка достала из портфельчика книжку, дотошно сверила цитату и выполненную старушонкой надпись на обложке с оригинальным текстом и всё более увлекаясь, продолжала читать труд знаменитого историка.
   Тут первый тёмный захлопнул облачное оконце и принялся на все лады честит как юную чтицу, так и предмет её внимания, а также особ, прямо или косвенно причастных к сотворению написанного, равно как и святого Иоанна Богослова, автора неприятнейшего для него труда. Второй тёмный лихорадочно шарил в облаках, пытаясь разыскать покинувшую метрополитен парочку.
   - Не трудись зря, станцию метро закрыли на вход из-за переполнения. И это надолго, - спокойно сказал второй светлый. Второй тёмный обессиленно плюхнулся на облачный пол и также крепко выругался.
   - Кстати, девушка учится на историческом факультете, - напомнил первый светлый.
   - У неё достаточно чутья и знаний, чтобы понять и оценить значение прочитанного, - добавил второй светлый.
   - Работает она в библиотеке.
   - Значит, может ещё лучше Мамочки проработать литературу, обосновать её выводы и дополнить своими. И может гораздо глубже проникнуть в ваши планы.
   - Да ещё профессор!.. - со значительным и загадочным видом сказал первый светлый.
   - Что ещё за профессор? - зло спросил первый тёмный, прекратив наконец ругаться.
   - Да есть у неё любимый профессор (кстати, историк), весьма расположенный к усердной вечернице.
   - Ага, расположенный! - криво усмехнулся второй тёмный, и в глазах его сверкнула ненависть. - Знаем мы это расположение. Раз в месяц ставит студентке "палку", а в конце семестра - "пятёрку".
   - Зачем же так грубо! Наоборот, очень нравственный человек старой закалки. И даже верующий, - спокойно возразил первый светлый.
   - А верующий никогда не станет делать... - поддержал его второй светлый, но его слова потонули в дружном рёве пришедших в ужас чёрных:
   - Верующий?!
   - Да. Именно он наставил эту девушку на путь истинный. Он знает, как просить защиту у Господа, и имеет на эту защиту полное право. И по повелению Господа мы таковую обеспечим, можете не сомневаться и заранее убрать подальше свои чёрные лапы от профессора, да и от студентки заодно, потому что он может просить и за неё!
   Тёмные выхватили мечи из ножен так резко, что только похожие на антрацитовую пыль искры посыпались.
   - Свиньи! Это всё ваших рук дело!!!
   Светлые также обнажили мечи, серебристые лезвия которых сверкнули на мгновение всеми цветами радуги. В воздухе рассыпались снежно-алмазные искры.
   - Всегда с радостью, - сказал первый светлый. Второй молча кивнул. Все четверо приняли стойки для поединка и медленно двинулись к чёрно-белой облачной границе.
   Но на белой стороне из стены высунулся седобородый старец и велел светлым убрать оружие, потому что время для войны ещё не настало. А из чёрного облачного пола на тёмной половине как чёртик из табакерки выскочил разъярённый черноволосый гигант с огромной окладистой бородой, не без некоторого шика завитой мелкими колечками на ассирийский манер, и рявкнул:
   - Вы делом занимаетесь или нет?!
   Тёмные побросали мечи и попадали перед ним на колени.
   - Меры?! - рявкнул чёрный гигант. Тёмные наперебой заговорили с дрожью в голосе:
   - Натравить на неё сотрудниц библиотеки!..
   - Поссорить её с родителями!..
   - Поссорить с парнем! Испортить им свидание-другое...
   - Авария!
   - Кирпич на голову!..
   - Поссорить?! Кирпич?! - зарокотал гигант басом, точно внутри у него, прямо в объёмистом чреве пробудился от тысячелетнего сна вулкан. - Да вы понимаете, олухи вы этакие, что несёте?! Для ссор нет времени! Сегодня же вечером она будет в университете! Увидит своего проклятого профессора! А кирпичи я вам на плечи вместо голов понабиваю: у неё книга и тетрадка!!! Почему несколько сшитых вместе бумажек не погибли, а?! Как такое случилось?! Понимаете, идиоты вы жалкие: у девушки книга и тетрадка! Кни-и-ига-а-а и-и-и те-е-ет-ра-а-ад-ка-а-а!!!
   - Натравить преподавателей, - несмело предложил первый тёмный.
   - Или студентов, - добавил второй.
   - Да вы что, смеётесь?! - взревел гигант. - Каких преподавателей?! Каких студентов?! У неё первая же лекция по истории, и читает её профессор этот верующий, чтоб ему пусто было!!! Как вы к нему подкатитесь?! Нашли кого натравливать! Времени нет, чтоб под этого профессора "копать"! А у девчонки книга и тетрадка с записями! И что помешает ей отдать находку профессору?! Вы это понимаете или нет?! Идиоты! Остолопы! Дармоеды! Растяпы! Раззявы! Губошлёпы! Ухохлопы! Шляпы! Болваны! Разини! Ублюдки! Ротозеи! Тупицы!
   Тёмные ползали перед ним на коленях.
   - Значит, так! Время - до вечера! - орал гигант. - Что хотите делайте, лишь бы всё это не попало от дрянной библиотекарши к профессору! Не исполните - упеку вниз смолу с котлов счищать! Ясно?! До блеска драить будете, потому что вычистить смолу куда легче, чем вырвать книгу и тетрадку с доказательствами из рук верующего профессора, когда он всё это получит! А плохим помощникам здесь делать нечего, даром я никого при себе не держу!!!
   Выкрикнув всё это, гигант провалился сквозь облачный пол.
   Тёмные поднялись, подобрали мечи, оглянулись. Светлые вежливо посмеивались.
   - Ничего, ещё не вечер, - сказал первый тёмный и проворчал себе под нос: - Время, время... Сам проморгал девчонку, а на нас теперь злобу срывает. Не обязаны мы были следить за ней, и точка! Вот что зря позволили Эймеру и Гаврошу со станции уйти, это да, это промашка...
   - Какая такая промашка?! - моментально вспылил второй тёмный. - Они своё дело сделали как надо!
   Однако моментально остыв, добавил:
   - Ладно, придумаем что-нибудь. А с этими ещё успеем схлестнуться, - и мотнув головой в сторону светлых, взмыл ввысь.
   - Это точно, мы ещё вам покажем, - поддакнул первый тёмный и окутавшись тучей ослепительно-чёрных искр, ураганом унёсся вдоль стены.
   - Помешаем? - спросил товарища первый светлый.
   - Обязательно, - подтвердил второй. - А то развели, понимаешь, страсти-мордасти вокруг Писания. Ты посмотри только на их агентов, на Деда Гавроша и Папочку Эймера: они же пальцем боятся тронуть Библию или хотя бы часть её, если палец не прикрыт чем-нибудь! Вроде это не величайшая из книг, адресованная каждому человеку без исключения, а магический артефакт, от прикосновения к которому непосвящённый рассыпается в прах! А как ловко Дед Гаврош соблазнил Эймера вступить в их воинство, а? Совсем запутал парня, наврал с три короба, будто у него и выбора никакого нет.
   - Выбор у людей есть всегда, - усмехнулся первый. - Так что библиотекаршу надо непременно поддержать. Кстати, на читательской карточке остался Мамочкин адрес. Если профессор вовремя заявит властям, что у неё дома есть бесценные экземпляры древних книг, переданные Мамочке Арефьяновной сокровища мудрости не истлеют в архивах и ещё послужат людям. А девушка заодно и фиалки к себе заберёт, а то Мамочка в последние дни цветы вообще забросила, а теперь что же, и вовсе растениям пропадать?
   - А с библиотекаршей и профессором действительно здорово получилось, радовался второй. - У них и опыт, и широчайший доступ к литературе. Нет, это в самом деле то, что нужно!
   - Я же говорил: если гонец убит, всегда найдётся другой, - донёсся из-за облачной стены голос седобородого старца. - Но не мешкайте, не то враги перехватят инициативу!
   - В самом деле, пора действовать, - спохватился первый. - Главное, в руках у девушки "Откровение святого Иоанна Богослова".
   - И Мамочкины записи, - второй весело подмигнул.
   - Да, это главное, - поддакнул первый. И оба светлых также исчезли: первый отступил назад, второй сжался в точку и вспыхнув искоркой, потух.
   Облака пузырились, клубились и колебались. Нигде не раздавалось ни звука.