Страница:
— Баадек, какая тебе разница, узнает ли Тора Соам, что его ребенок жует «пастилки счастья»?
— Никакой, наверное. Но я всю жизнь прослужил в имении Тора. Это уже традиция. Традиция — очень надежная штука. Но война все портит. Наверное, мне тоже пора изменить традиции.
Джоанн швыряло из стороны в сторону, к горлу подступала тошнота; мотор то ревел, то совсем затихал.
— Я не настаиваю, Баадек, а просто спрашиваю: ты не слишком быстро едешь?
Машина сбавила ход, мотор заработал ровнее.
— Благодарю вас. Примите мои извинения.
Она уперлась затылком в подголовник. Многострадальный, но преданный слуга семьи везет домой накачавшегося наркотиками хозяйского сынка и слушает подсказки с заднего сиденья... Джоанн зевнула от избытка теплого воздуха из обогревателя. Может, снять с поникших плеч старательного слуги очередной груз?
— Баадек!
— Слушаю вас, Джоанн Никол.
— Я ничего не скажу Торе Соаму о сегодняшних событиях.
— Спасибо. Я это запомню.
— Нам еще долго ехать?
— Мы преодолели около трети пути.
От теплого воздуха ею овладела сонливость. Она привалилась плечом к обитому чем-то мягким углу между дверцей и сиденьем и уткнулась лицом во что-то мягкое слева. Движение укачало ее.
Согласно донесениям, большой процент военнослужащих Соединенных Штатов Земли привозил с Амадина привычку жевать «пастилки счастья».
Сколько времени потребовалось Тэду Макай, чтобы от нее избавиться? Впрочем, он так и не избавился от нее до конца, а просто заменял один наркотик другим.
В офицерском клубе гарнизона «Сторм Маунтейн» Тэд неизменно заказывал в баре двойные порции выпивки. Он представлял собой остров мертвой тоски посреди океана веселья. Он упорно умиротворял свою нервную систему, что делало его редким исключением среди других живых организмов во Вселенной, занятых взбадриванием самих себя.
Он заказал очередную порцию.
— Не слишком ли ты разбежался, Тэд?
Он не поднял глаза, а дождался, чтобы ему подали рюмку. Опрокинув содержимое залпом, он немедленно заказал еще и посмотрел на Джоанн.
— Побывайте на Амадине, майор Никол. Посмотрим, будете ли вы после возвращения по-прежнему проповедовать воздержание...
«Когда Тора Соам опустит топор мести на наших врагов на Амадине, я приму во внимание его мнение...»
Амадин... Бои на этой планете были лишь мелкими эпизодами войны, но война была развязана по вине именно этой планеты.
В чирн-ковахе Джоанн пыталась объяснить себе, зачем ввязалась в эту войну. В голове у нее часто звучал голос, преподающий азы недавней истории...
... Планета Амадин была заселена несколькими волнами иммигрантов — как людей, так и драков; тех и других влекли туда огромные залежи полезных ископаемых. В колонизации принимали участие многочисленные частные компании, принадлежавшие представителям обеих рас; самые крупные из них назывались «ИМПЕКС» (земляне) и «ЯЧЕ» (драки).
Хотя некий Низак с планеты Тиман числился третьим среди крупнейших инвесторов на Амадине, иммигрантов с Тимана на планете не было. Низаку принадлежала орбитальная станция, на которой до начала военных действий все главные горно-обогатительные компании перерабатывали добытую на планете руду.
После поражения партии центристов, в которой были и драки, и люди, в политике обеих рас на планете возобладали экстремисты. Появился Фронт Амадина — партия людей и Ка-Маведах — самая влиятельная политическая организация на части планеты, контролируемой драками. После устранения с политической арены центристов обеих рас начались террористические акты.
Терроризм на Амадине... Как его жертвы, так и свидетели предпочитали помалкивать о пережитом и увиденном. Тамошние ужасы превосходили всякое понимание. Людей находили еще живыми, но с рассыпавшимися в труху от удара звуковых волн скелетами. Драков находили со вспоротыми животами, с живыми зародышами на пуповине...
— Джоанн Никол!
Она очнулась. С ее стороны в машину поступал теплый воздух. Дверца была распахнута.
— Баадек?
— Я. Вот вам сухое платье. Я высушил ваши сандалии.
Она дотянулась до платья, забрала сандалии.
— Где мне переодеться?
— Можно прямо здесь, в машине.
— Где я могу уединиться, чтобы переодеться?
— Уединиться? А зачем?
— Потому что я хочу переодеваться без свидетелей.
Озадаченное молчание.
— Можно, наверное, воспользоваться вот этой сторожкой у ворот. — Джоанн почувствовала на своей руке прикосновение драка. — Идемте со мной.
— Что ты собираешься делать с Кия?
Баадек помог ей выбраться из машины. Она почувствовала под ногами мягкую траву, лицо согревали теплые солнечные лучи. Баадек вздохнул.
— Что делать с Кия? Хороший вопрос, Джоанн Никол. Он вечно повторяется и всегда звучит уместно. Сюда, пожалуйста.
Джоанн повели по нескончаемой лестнице. Потом началась вереница залов и коридоров. У каждой двери стояла охрана, с которой Баадек переговаривался шепотом. Наконец Джоанн оказалась в залитой солнцем комнате; солнце она ощущала кожей. Там звучало сразу несколько негромких голосов; постепенно она узнала один из них — голос самого Торы Соама.
— Вот и вы, Джоанн Никол! Наконец-то!
Она кивнула, напрягая слух. Овьетах обратился к Баадеку:
— Где Кия?
— В своих апартаментах, овьетах. Кия нездоровится.
Молчание Торы Соама было многозначительнее любой самой пространной тирады.
— Надеюсь, ваше путешествие из чирн-коваха не вызвало у вас нареканий, Джоанн Никол?
— Оно было очень поучительным.
Она услышала, как Тора Соам отворачивается.
— Коллеги, перед вами человек, Джоанн Никол. Послышалось озадаченное покашливание, зашелестели бумаги, задвигались стулья.
— Пойдем со мной, Баадек. — Тора Соам взял Джоанн за руку и вывел в другое помещение. — Я прошу у вас прощения за моих коллег, Джоанн Никол. Однако примите во внимание, что вы — первый живой человек, которого им доводится лицезреть.
— Понимаю.
— Сегодня вечером я преподнесу вам сюрприз; а пока Баадек покажет вам ваши апартаменты. На территории имения есть всего несколько мест, куда вам не разрешается заходить; об этом позаботится охрана. В остальном же вы свободны перемещаться, где вам вздумается. Баадек временно будет заменять вам глаза, он же позовет вас на вечернюю трапезу. Мне бы хотелось, чтобы вы разделили ее с нами.
Джоанн кивнула.
— Непременно.
— Превосходно. А теперь я вынужден вернуться к делам. Баадек!
— Слушаю, овьетах.
— Когда Кия придет в себя, пришли его ко мне. Я весь вечер проведу в библиотеке.
— Будет исполнено, овьетах.
Шаги Торы Соама стихли. Баадек взял Джоанн за руку и повел по нескончаемым коридорам. По пути Джоанн скользила пальцами левой руки по каменной поверхности стены, пытаясь запомнить все изгибы и повороты.
— Баадек!
— Слушаю, Джоанн Никол.
— Почему все здание сложено из тесаного камня?
— Так пожелал, должно быть, Тора Кия — основатель рода, а не тот, с которым вы знакомы.
— Это здание выросло тогда же, когда была заселена планета Драко?
— Примерно тогда. Оно очень красиво. Камни самых разных пород и цветов.
Идя по очередному коридору, Джоанн напряженно размышляла.
— Ответь, Баадек, почему народ, владеющий металлами, пластмассой, кирпичной кладкой любого вида, строит замок из грубого камня?
Баадек некоторое время шел молча, потом остановил Джоанн и остановился сам.
— Я искал в ваших словах скрытый смысл, но не нашел его. Неужели вам это действительно непонятно?
— Действительно. Это должно было быть очень длительное и дорогое строительство, что просто нерационально, учитывая наличие более эффективных методов и материалов.
— Повторяю, Джоанн Никол: это очень красивое здание. — Баадек шагнул в сторону. Она услышала звук открывающейся двери. — Вот и ваше жилище.
11
Заведя Джоанн — по очереди — в комнаты для встреч, развлечений, туалета, омовений, сна и медитации, Баадек оставил ее одну, обещав позвать на ужин. Уходя, он еще раз поблагодарил ее за то, что она не сообщила Торе Соаму о поведении Кия.
Приняв с грехом пополам ванну, Джоанн легла отдыхать. Позже, потянувшись за платьем, она обнаружила на его месте не прежнее, а другое — из легкой и гладкой ткани, которую можно было сравнить разве что с паутиной; на теле оно напоминало пленку, специально приспособленную для массажа. Вместо открытых сандалий она наткнулась на мягкие сапожки с меховым подбоем. При всей своей красоте замок Торы Соама был, судя по всему, довольно прохладным, отсюда и соответствующая одежда.
В ожидании Баадека она стала бродить вдоль стен, пытаясь мысленно нарисовать план апартаментов и расставить мебель.
Все помещение представляло собой круг, разбитый на шесть сегментов; каждый сегмент-комната выходил в центральный холл, тоже круглый. Сегменты походили на дольки апельсина, усеченные с обоих концов. Плоской была только поверхность пола. Посередине каждой комнаты стоял предмет или предметы, соответствующие назначению помещения. В центральном холле насчитывалось шесть дверей.
Только теперь для Джоанн стали приобретать смысл дракские выражения, казавшиеся раньше загадочными: «приветствовать с распахнутыми дверями», «встречать при закрытых дверях» — речь шла о степени доверия хозяина к гостю. Комната для встреч была пустой: здесь можно было разве что побеседовать стоя. В комнате для развлечений стояли глубокие мягкие кресла и диваны. Открыть центральную дверь, в комнату для встреч, и дверь в комнату для развлечений было равносильно предложению остаться подольше. Открыв же дверь в туалетную комнату, хозяин тем более предлагал гостю не торопиться с уходом. Ну а если распахивались двери в ванную, спальню и помещение для медитации, то это предполагало такую глубокую стадию интимности, о содержании которой Джоанн оставалось только гадать.
Завершив первый, беглый обход, она зашла в комнату для медитации, прикрыла дверь и уселась на подушки в центре, чтобы дождаться здесь вызова на вечернюю трапезу.
По прошествии нескольких минут, когда она достаточно расслабилась, ей показалось, что в комнате загорелся мягкий зеленый свет с темными и светлыми прожилками. Она поднесла руки к глазам, но глаза были, конечно, ни при чем: свет зажегся у нее в голове.
Она опять расслабилась, решив не препятствовать свету. Сначала ее охватило полуобморочное состояние, но ненадолго: его сменило чувство небывалого, всеохватного покоя. Один за другим расслаблялись напряженные мускулы, тело становилось податливым...
Ей вспоминались счастливые мгновения с Малликом, к которым на этот раз не примешивалась привычная боль. Она раскрыла себя для неудержимого потока любви.
В чреве Джоанн рос их ребенок.
Маллик прижимался ухом к ее животу, прислушиваясь.
«Ты все равно ничего не расслышишь, Маллик: еще слишком рано».
Ухо все теснее прижималось к ее животу, рука покоилась у нее между ног.
«Если это ребенок Маллика Никола, то ему пора просыпаться».
Она со смехом стала гладить его лицо...
При обороне «Сторм Маунтейн» был незабываемый момент — момент любви, гордости, неистовой радости.
Склоны были завалены трупами, но тзиен денведах обращены в бегство. Ее подчиненные знали, что это не победа, и не возносили благодарственных молитв: им было известно, что при следующей атаке они все равно будут раздавлены и большинство из них не проживет и двух часов.
И все же они обратили в бегство тзиен денведах!
По окопам прокатились крики и улюлюканье. Несколько секунд — и весь остаток гарнизона взорвался оскорбительными воплями в адрес отступивших драков; она уловила и свой голос в шуме всеобщего ликования.
Тзиен денведах отступают!
То была иная, более сильная форма любви, чем любовь мужчины и женщины. То было братство, скрепленное пролитой кровью и непролазной грязью; вместе они преградили путь неприятелю и обратили его в бегство. Они прошли крещение в огненной купели и выжили, чтобы торжествовать при виде отступающей дракской пехоты.
Рядом с Джоанн упал в грязь Морио Тайзейдо. До нее донесся его хриплый голос:
— Если бы сейчас меня настигла смерть, я бы умер счастливым. Мы их опрокинули! Это же надо, черт возьми, опрокинули!
Свет вспыхнул снова, и одна часть сознания Джоанн спросила у другой, не была ли эта радость призывом к сражению, к войне, к смертоубийству; если да, то как быть со здравыми суждениями?
Все правила были попраны, последствия происходящего не принимались в расчет; не учитывалось ничто, кроме одного: драки отступают! В тот крохотный отрезок времени остатки гарнизона торжествовали победу...
Но тут перед ее мысленным взором живо, словно на сцене, разыгралось «Предание о Лите» из «Кода Овсинда».
«Лита придумал для своих учеников игру.
Одному из учеников выпадал жребий начать игру: первый ход состоял в том, чтобы изобрести три первых правила игры. И игра, и правила могли быть любыми.
Следующий игрок мог либо воспользоваться этими тремя правилами, либо изобрести новые. Правила и изменения в них становились известны только по ходу самой игры, их следовало вычислять по действиям изобретателей правил. Даже условия выигрыша менялись ежеминутно. — Успешнее всего действовал тот, кому удавалось в ожидании своего хода понять все правила, после чего изобрести правило или критерий выигрыша, перечеркивающие преимущества, полученные предыдущими игроками в результате их собственных изобретений.
К тому времени, когда Лите наставал черед ходить, игра превращалась в кошмарный клубок правил — как видимых по положению самой игры, так и, по большей части, невидимых. Лита выигрывал, говоря просто:
— Я выиграл.
Всегда находился ученик, возражавший:
— Вы не можете выиграть, джетах. Система существующих правил этого не позволяет.
— Прекрасно позволяет. Правило, изобретенное мною, гласит: «Когда наступает моя очередь ходить, я выигрываю».
— Но то же самое мог сделать первый же игрок! Так мог бы поступить любой из нас!
— Мог бы, но первым это сделал я».
Зеленое свечение в голове померкло, сменившись теплой, обволакивающей чернотой. До ее слуха долетел голос — голос Баадека:
— Джоанн Никол! Пора на вечернюю трапезу!
Она продолжала молча вспоминать только что привидевшееся. Потом опомнилась, встала, подошла к двери и распахнула ее.
— Баадек!
— Я здесь. — Голос звучал совсем близко. — Когда вы впредь, воспользовавшись комнатой для медитации, не захотите, чтобы вас беспокоили, будьте добры, закройте входную дверь в апартаменты.
— Благодарю. Что такое сокрыто в комнате для медитации, что позволило мне увидеть столько замечательного?
— Ничего, кроме вас самой. Это древнее устройство, позволяющее заглянуть в себя.
— А этот свет, зеленый свет... Он казался настоящим.
— Обычно он синий, у драков.
Джоанн стала ощупью пробираться в коридор, но по пути ее внезапно задержала рука Баадека.
— В чем дело, Баадек?
— Поймите, Джоанн Никол, я не люблю людей.
— Кто просит тебя о любви?
— Но лично перед вами я в долгу, — продолжил он после короткой паузы. — Будьте очень осторожны во время ужина. Сегодняшние гости Торы Соама — это пять магистров Талмана и один человек. Я не могу догадаться, какая роль отведена им, какая — вам.
— Зачем меня предупреждает тот, кто не любит людей?
Драк усмехнулся.
— Я не знаток путаных правил и игр. Я просто умею быть преданным. Будучи преданным роду Тора, я считаю себя защитником Торы Кия. Вы помогли мне защитить его, поэтому моя преданность распространяется и на вас — до некоторой степени.
— Я ценю твое расположение, Баадек, — молвила она после паузы, — только не понимаю, против чего ты меня, собственно, предостерегаешь.
— На это мне сложно ответить. Не хотелось бы, чтобы вы выдали себя или то, что представляет для вас ценность. Полагаю, этим вечером все будет складываться так, чтобы вы это сделали.
После бесконечного петляния по коридорам Баадек и Джоанн оказались в анфиладе просторных помещений. Об их объемах свидетельствовало эхо, сопровождавшее их шаги и разговор. В одном из помещений раздавались голоса и пахло изысканной едой. Там их поджидал Тора Соам.
— Хорошо ли вы чувствуете себя этим вечером, Джоанн Никол?
— Да, благодарю.
— Превосходно. — Джоанн услышала шорох его одежд, — Я обещал вам сюрприз. Вот он!
Решительные шаги.
— Привет, майор.
— Бенбо? — Джоанн вытянула руки. — Бенбо?
— Он самый, майор. — Мужские руки обняли ее за плечи.
Внутри у нее что-то оборвалось, ноги перестали ее держать. Бенбо успел подхватить Джоанн и не позволил шлепнуться на каменный пол.
Рядом раздался голос Торы Соама, полный озабоченности:
— Вам нездоровится, Джоанн Никол? — Голос сменил адресата. — Ее только что выписали из чирн-коваха.
— Думаю, с ней все , в порядке, овьетах, — ответил ему голос Бенбо. — Просто мы многое пережили вместе и давно не виделись.
— Ты-то как, Бенбо? Проклятие! Как ты, Бенбо, черт?
— Отлично, майор. Лучше не придумаешь. — Теперь адресата сменил его голос. — Через минуту она придет в себя, овьетах. Можно нам немного побыть одним?
— Конечно, Эмос Бенбо. Воспользуйтесь вот этим диваном. Бенбо повел ее через комнату, опустил на мягкие подушки, сел рядом. До нее донесся голос Торы Соама:
— Это только половина моего сюрприза для вас, Джоанн Никол. Другая половина ждет вас среди гостей и зовется Леонидом Мицаком.
— Мицак... Настоящие посиделки в кругу семьи.
— Не уверен, что правильно вас понял. Желаете, чтобы я прислал его сюда?
— Не надо, Тора Соам. Мне бы хотелось немного побыть вдвоем с Бенбо. Пускай Баадек позовет нас, когда ужин будет готов.
— Разумеется. Увидимся. Идем, Баадек.
Их шаги стихли за дверью. Джоанн повернулась к Бенбо.
— Как ты здесь оказался, Эмос?
— Хотелось бы мне это знать, черт возьми! — засмеялся Бенбо. — На Дитааре меня тряхнуло и обожгло, а теперь я — почетный гость овьетаха Торы Соама, самой главной здешней шишки. — Он понизил голос. — Что у вас с глазами, майор?
Джоанн тряхнула головой.
— Временная слепота. Ничего, пройдет. Что с тобой произошло после налета?
— Я отнес вас в безопасное место — так мне тогда казалось, а сам побежал на полигон, посмотреть, что стало с нашими ребятами. Вам что-нибудь о них известно?
Она кивнула.
— От Мицака.
— Что тут вообще происходит, майор?
— Не знаю. После налета я оказалась на попечении у Торы Соама. Что это означает и почему — понятия не имею. А ты?
— Меня подобрали, привезли сюда, выгрузили. Два типа, с которыми не особенно поспоришь. Больше я ничего не знаю. Откуда-то донесся голос Баадека:
— Вечерняя трапеза готова. Желаете присоединиться к остальным?
Джоанн с трудом встала.
— Спасибо, Баадек. Мы сейчас.
Джоанн притянула к себе Бенбо и зашептала ему в ухо:
— Ты спрашиваешь, что здесь происходит? Не знаю. Но мне посоветовали проявлять за ужином осторожность. Так что держи рот на замке, пока тебе не зададут прямой вопрос, а отвечая, будь настороже. Гости Торы Соама — драки, магистры Талмана...
В сознание Джоанн вдруг закралось смутное подозрение, она уловила слабый цветочный запах. Подозрение было немедленно и с возмущением отброшено.
— Что все это значит, майор?
Джоанн покачала головой.
— Ничего. Просто помни, что каждое твое слово дает им массу информации.
Джоанн предоставили место на длинном кольцеобразном диване; справа от нее расположился Бенбо, за Бенбо — Леонид Мицак. Дальше справа было место Торы Соама. Напротив нее расселись пятеро магистров Талмана. В центре кольца стояли блюда. Тора Соам начал ритуал.
— Вот горький сорняк, который мы вкушаем в память о Мадахе. Да будет нам заказан путь туда.
Джоанн услышала, как талманцы берут со столика в центре кольца зерна и кладут их назад. Тора Соам продолжал:
— Вторая наша трапеза — фрукты. Мы говорим: «Вот фрукты из Иррдах, за который сражалось племя маведах».
Все взяли чудные луковицы и клубни, считавшиеся у драков фруктами. Бенбо передал Джоанн ее порцию; у нее свело скулы и заслезились глаза от горечи сырых плодов.
— Третья наша трапеза пуста в память о Миджие, предавшем народ свой огню, лишь бы не покоряться маведах. В воздухе запахло горелым.
— Четвертая же трапеза, вечерняя, прославляет победу Ухе и объединение Синдие. Трапеза эта вкушается вечером; начнем же наш праздник.
Настало время насыщения. Джоанн уписывала непривычные на вкус сорта мяса, салаты, мороженое, сыры, пока желудок не сигнализировал, что пора остановиться. Вскоре, судя по звукам, насытились и остальные; стол очистили от яств. Бенбо сунул ей в руки горячую кружку.
— Держите, майор. На вкус — расплавленная резина, остуженная в тазу с грязными подштанниками.
Пока она потягивала жидкость, Баадек исполнял сложную процедуру представления гостей хозяину дома. Тора Соам, разумеется, всех отлично знал, поэтому в знакомстве больше нуждались гости. Баадек вставал за спиной у представляемого и провозглашал:
— Овьетах, перед вами гость — джетах Зай Каида, первый заместитель председателя Палаты драков. — Короткое перемещение. — Овьетах, перед вами гость...
Все драки оказались важными персонами. Рядом с первым заместителем председателя Палаты, главного органа дракской власти, сидел Рада Кия, начальник связи Флота драков с Палатой, дальше — Ксалта Лов, нуджетах — второй магистр Талман-коваха, Суинат Пива, овьетах фанген-коваха — школы постановки общественных целей, и Викава Минозе — начальник Денве Иркмаан, департамента по людям в Палате драков.
Баадек остановился позади Мицака.
— Овьетах, перед вами гость — Леонид Мицак, ученик Талман-коваха. — Шаги. — Овьетах, перед вами гость — Эмос Бенбо, вемадах. — Баадек остановился позади Джоанн. — Овьетах, перед вами гость — Джоанн Никол, вемадах.
Тора Соам открыл переговоры.
— Коллеги-магистры, я вижу, как вы удивлены тем, что видите за нашей трапезой людей. Я все объясню. В качестве овьетаха фанген-коваха Суинат Пива находится в курсе того, что Талман-ковах, опираясь на свои возможности, ожидает перемирия между нашими силами и Соединенными Штатами Земли.
Драки оживленно заговорили между собой. Всех заставил смолкнуть низкий голос, свидетельствующий о почтенных летах.
— Соам, насколько обоснован этот прогноз?
— Он обоснован всеми средствами, имеющимися в распоряжении коваха, уважаемый Зай.
— Это чрезвычайно важно, — прошипел Зай Каида. — Почему о прогнозе не информирована Палата?
— Просто есть... Тише! — Дракское начальство притихло, и Тора Соам продолжил: — Осуществимость прогноза и польза перемирия зависят от множества параметров. Перемирие последует немедленно после сражения, о котором тоже уже многое известно. Это — вопрос тактики; Палата и Флот скоро получат наши выкладки в свое распоряжение.
— Какое это имеет отношение к людям, Соам? — спросил кто-то.
— Викава Минозе, вы заведуете Денве Иркмаан. Но говорили ли вы когда-нибудь с людьми?
— Нет, — прозвучало после паузы. — Что же из этого следует?
Тора Соам тоже не спешил с ответом.
— Перемирие может продлиться совсем недолго, после чего опять возобновятся бои; а может произойти и так, что установится мир. По случаю перемирия драки и люди встретятся для того, чтобы разрешить свой конфликт мирными средствами. Состоятся переговоры. Согласно прогнозам Талман-коваха, вы пятеро, либо ваши заместители, будете представлять на этих переговорах Палату драков при условии, что упомянутое сражение произойдет на предстоящей неделе.
— Враг есть враг, овьетах, — возразил Викава Минозе. — Мы просили вас объяснить, почему за столом присутствуют эти... люди.
Ответ Торы Соама прозвучал медленно и раздумчиво:
— Начав переговоры с людьми, вы будете располагать возможностью положить конец этой войне. Будет у вас и иной путь — швырнуть три сотни миров, дракские и людские, в пекло взаимного истребления.
— Ответьте нам, Соам, какое это имеет отношение к присутствию здесь этих... других гостей? — не выдержал Зай Каида.
— Все очень просто, уважаемый Зай. Что бы ни воспоследовало — мир или возобновление войны, — здравый смысл диктует, что наилучший способ последовать талме — сделать разумный выбор, а не пойти на поводу у невежества, злобы или случайности. Для того чтобы согласиться с этим утверждением, не обязательно заглядывать в диаграммы. Если у всех вас появится хотя бы минимальный опыт общения с людьми и понимания их мышления, шансы разумного проведения и успешного исхода переговоров резко возрастут...
— Никакой, наверное. Но я всю жизнь прослужил в имении Тора. Это уже традиция. Традиция — очень надежная штука. Но война все портит. Наверное, мне тоже пора изменить традиции.
Джоанн швыряло из стороны в сторону, к горлу подступала тошнота; мотор то ревел, то совсем затихал.
— Я не настаиваю, Баадек, а просто спрашиваю: ты не слишком быстро едешь?
Машина сбавила ход, мотор заработал ровнее.
— Благодарю вас. Примите мои извинения.
Она уперлась затылком в подголовник. Многострадальный, но преданный слуга семьи везет домой накачавшегося наркотиками хозяйского сынка и слушает подсказки с заднего сиденья... Джоанн зевнула от избытка теплого воздуха из обогревателя. Может, снять с поникших плеч старательного слуги очередной груз?
— Баадек!
— Слушаю вас, Джоанн Никол.
— Я ничего не скажу Торе Соаму о сегодняшних событиях.
— Спасибо. Я это запомню.
— Нам еще долго ехать?
— Мы преодолели около трети пути.
От теплого воздуха ею овладела сонливость. Она привалилась плечом к обитому чем-то мягким углу между дверцей и сиденьем и уткнулась лицом во что-то мягкое слева. Движение укачало ее.
Согласно донесениям, большой процент военнослужащих Соединенных Штатов Земли привозил с Амадина привычку жевать «пастилки счастья».
Сколько времени потребовалось Тэду Макай, чтобы от нее избавиться? Впрочем, он так и не избавился от нее до конца, а просто заменял один наркотик другим.
В офицерском клубе гарнизона «Сторм Маунтейн» Тэд неизменно заказывал в баре двойные порции выпивки. Он представлял собой остров мертвой тоски посреди океана веселья. Он упорно умиротворял свою нервную систему, что делало его редким исключением среди других живых организмов во Вселенной, занятых взбадриванием самих себя.
Он заказал очередную порцию.
— Не слишком ли ты разбежался, Тэд?
Он не поднял глаза, а дождался, чтобы ему подали рюмку. Опрокинув содержимое залпом, он немедленно заказал еще и посмотрел на Джоанн.
— Побывайте на Амадине, майор Никол. Посмотрим, будете ли вы после возвращения по-прежнему проповедовать воздержание...
«Когда Тора Соам опустит топор мести на наших врагов на Амадине, я приму во внимание его мнение...»
Амадин... Бои на этой планете были лишь мелкими эпизодами войны, но война была развязана по вине именно этой планеты.
В чирн-ковахе Джоанн пыталась объяснить себе, зачем ввязалась в эту войну. В голове у нее часто звучал голос, преподающий азы недавней истории...
... Планета Амадин была заселена несколькими волнами иммигрантов — как людей, так и драков; тех и других влекли туда огромные залежи полезных ископаемых. В колонизации принимали участие многочисленные частные компании, принадлежавшие представителям обеих рас; самые крупные из них назывались «ИМПЕКС» (земляне) и «ЯЧЕ» (драки).
Хотя некий Низак с планеты Тиман числился третьим среди крупнейших инвесторов на Амадине, иммигрантов с Тимана на планете не было. Низаку принадлежала орбитальная станция, на которой до начала военных действий все главные горно-обогатительные компании перерабатывали добытую на планете руду.
После поражения партии центристов, в которой были и драки, и люди, в политике обеих рас на планете возобладали экстремисты. Появился Фронт Амадина — партия людей и Ка-Маведах — самая влиятельная политическая организация на части планеты, контролируемой драками. После устранения с политической арены центристов обеих рас начались террористические акты.
Терроризм на Амадине... Как его жертвы, так и свидетели предпочитали помалкивать о пережитом и увиденном. Тамошние ужасы превосходили всякое понимание. Людей находили еще живыми, но с рассыпавшимися в труху от удара звуковых волн скелетами. Драков находили со вспоротыми животами, с живыми зародышами на пуповине...
— Джоанн Никол!
Она очнулась. С ее стороны в машину поступал теплый воздух. Дверца была распахнута.
— Баадек?
— Я. Вот вам сухое платье. Я высушил ваши сандалии.
Она дотянулась до платья, забрала сандалии.
— Где мне переодеться?
— Можно прямо здесь, в машине.
— Где я могу уединиться, чтобы переодеться?
— Уединиться? А зачем?
— Потому что я хочу переодеваться без свидетелей.
Озадаченное молчание.
— Можно, наверное, воспользоваться вот этой сторожкой у ворот. — Джоанн почувствовала на своей руке прикосновение драка. — Идемте со мной.
— Что ты собираешься делать с Кия?
Баадек помог ей выбраться из машины. Она почувствовала под ногами мягкую траву, лицо согревали теплые солнечные лучи. Баадек вздохнул.
— Что делать с Кия? Хороший вопрос, Джоанн Никол. Он вечно повторяется и всегда звучит уместно. Сюда, пожалуйста.
Джоанн повели по нескончаемой лестнице. Потом началась вереница залов и коридоров. У каждой двери стояла охрана, с которой Баадек переговаривался шепотом. Наконец Джоанн оказалась в залитой солнцем комнате; солнце она ощущала кожей. Там звучало сразу несколько негромких голосов; постепенно она узнала один из них — голос самого Торы Соама.
— Вот и вы, Джоанн Никол! Наконец-то!
Она кивнула, напрягая слух. Овьетах обратился к Баадеку:
— Где Кия?
— В своих апартаментах, овьетах. Кия нездоровится.
Молчание Торы Соама было многозначительнее любой самой пространной тирады.
— Надеюсь, ваше путешествие из чирн-коваха не вызвало у вас нареканий, Джоанн Никол?
— Оно было очень поучительным.
Она услышала, как Тора Соам отворачивается.
— Коллеги, перед вами человек, Джоанн Никол. Послышалось озадаченное покашливание, зашелестели бумаги, задвигались стулья.
— Пойдем со мной, Баадек. — Тора Соам взял Джоанн за руку и вывел в другое помещение. — Я прошу у вас прощения за моих коллег, Джоанн Никол. Однако примите во внимание, что вы — первый живой человек, которого им доводится лицезреть.
— Понимаю.
— Сегодня вечером я преподнесу вам сюрприз; а пока Баадек покажет вам ваши апартаменты. На территории имения есть всего несколько мест, куда вам не разрешается заходить; об этом позаботится охрана. В остальном же вы свободны перемещаться, где вам вздумается. Баадек временно будет заменять вам глаза, он же позовет вас на вечернюю трапезу. Мне бы хотелось, чтобы вы разделили ее с нами.
Джоанн кивнула.
— Непременно.
— Превосходно. А теперь я вынужден вернуться к делам. Баадек!
— Слушаю, овьетах.
— Когда Кия придет в себя, пришли его ко мне. Я весь вечер проведу в библиотеке.
— Будет исполнено, овьетах.
Шаги Торы Соама стихли. Баадек взял Джоанн за руку и повел по нескончаемым коридорам. По пути Джоанн скользила пальцами левой руки по каменной поверхности стены, пытаясь запомнить все изгибы и повороты.
— Баадек!
— Слушаю, Джоанн Никол.
— Почему все здание сложено из тесаного камня?
— Так пожелал, должно быть, Тора Кия — основатель рода, а не тот, с которым вы знакомы.
— Это здание выросло тогда же, когда была заселена планета Драко?
— Примерно тогда. Оно очень красиво. Камни самых разных пород и цветов.
Идя по очередному коридору, Джоанн напряженно размышляла.
— Ответь, Баадек, почему народ, владеющий металлами, пластмассой, кирпичной кладкой любого вида, строит замок из грубого камня?
Баадек некоторое время шел молча, потом остановил Джоанн и остановился сам.
— Я искал в ваших словах скрытый смысл, но не нашел его. Неужели вам это действительно непонятно?
— Действительно. Это должно было быть очень длительное и дорогое строительство, что просто нерационально, учитывая наличие более эффективных методов и материалов.
— Повторяю, Джоанн Никол: это очень красивое здание. — Баадек шагнул в сторону. Она услышала звук открывающейся двери. — Вот и ваше жилище.
11
Нарисовал Малтак Ди на доске круг и квадрат и соединил фигуры двумя линиями. Первому ученику он задал вопрос:
— Ниат, сколько существует разных путей от круга к квадрату?
— Два пути, джетах.
— Ступай, Ниат. Ты не сможешь учиться. Обращаясь ко второму ученику, Малтак Ди спросил:
— Оура, сколько существует разных путей от круга к квадрату?
— Если по этим двум путям много раз пройти взад-вперед, то их наберется много.
— Можешь остаться, Оура: вероятно, ты сможешь учиться. Обращаясь к третьему ученику, Малтак Ди спросил:
— Ирриса, сколько существует разных путей от круга к квадрату?
— Бесконечное количество, джетах.
— Ты должен остаться, Ирриса: пожалуй, в один прекрасный день ты сам сможешь учить других.
Предание о Малтаке Ди, Кода Нишада, Талман
Заведя Джоанн — по очереди — в комнаты для встреч, развлечений, туалета, омовений, сна и медитации, Баадек оставил ее одну, обещав позвать на ужин. Уходя, он еще раз поблагодарил ее за то, что она не сообщила Торе Соаму о поведении Кия.
Приняв с грехом пополам ванну, Джоанн легла отдыхать. Позже, потянувшись за платьем, она обнаружила на его месте не прежнее, а другое — из легкой и гладкой ткани, которую можно было сравнить разве что с паутиной; на теле оно напоминало пленку, специально приспособленную для массажа. Вместо открытых сандалий она наткнулась на мягкие сапожки с меховым подбоем. При всей своей красоте замок Торы Соама был, судя по всему, довольно прохладным, отсюда и соответствующая одежда.
В ожидании Баадека она стала бродить вдоль стен, пытаясь мысленно нарисовать план апартаментов и расставить мебель.
Все помещение представляло собой круг, разбитый на шесть сегментов; каждый сегмент-комната выходил в центральный холл, тоже круглый. Сегменты походили на дольки апельсина, усеченные с обоих концов. Плоской была только поверхность пола. Посередине каждой комнаты стоял предмет или предметы, соответствующие назначению помещения. В центральном холле насчитывалось шесть дверей.
Только теперь для Джоанн стали приобретать смысл дракские выражения, казавшиеся раньше загадочными: «приветствовать с распахнутыми дверями», «встречать при закрытых дверях» — речь шла о степени доверия хозяина к гостю. Комната для встреч была пустой: здесь можно было разве что побеседовать стоя. В комнате для развлечений стояли глубокие мягкие кресла и диваны. Открыть центральную дверь, в комнату для встреч, и дверь в комнату для развлечений было равносильно предложению остаться подольше. Открыв же дверь в туалетную комнату, хозяин тем более предлагал гостю не торопиться с уходом. Ну а если распахивались двери в ванную, спальню и помещение для медитации, то это предполагало такую глубокую стадию интимности, о содержании которой Джоанн оставалось только гадать.
Завершив первый, беглый обход, она зашла в комнату для медитации, прикрыла дверь и уселась на подушки в центре, чтобы дождаться здесь вызова на вечернюю трапезу.
По прошествии нескольких минут, когда она достаточно расслабилась, ей показалось, что в комнате загорелся мягкий зеленый свет с темными и светлыми прожилками. Она поднесла руки к глазам, но глаза были, конечно, ни при чем: свет зажегся у нее в голове.
Она опять расслабилась, решив не препятствовать свету. Сначала ее охватило полуобморочное состояние, но ненадолго: его сменило чувство небывалого, всеохватного покоя. Один за другим расслаблялись напряженные мускулы, тело становилось податливым...
Ей вспоминались счастливые мгновения с Малликом, к которым на этот раз не примешивалась привычная боль. Она раскрыла себя для неудержимого потока любви.
В чреве Джоанн рос их ребенок.
Маллик прижимался ухом к ее животу, прислушиваясь.
«Ты все равно ничего не расслышишь, Маллик: еще слишком рано».
Ухо все теснее прижималось к ее животу, рука покоилась у нее между ног.
«Если это ребенок Маллика Никола, то ему пора просыпаться».
Она со смехом стала гладить его лицо...
При обороне «Сторм Маунтейн» был незабываемый момент — момент любви, гордости, неистовой радости.
Склоны были завалены трупами, но тзиен денведах обращены в бегство. Ее подчиненные знали, что это не победа, и не возносили благодарственных молитв: им было известно, что при следующей атаке они все равно будут раздавлены и большинство из них не проживет и двух часов.
И все же они обратили в бегство тзиен денведах!
По окопам прокатились крики и улюлюканье. Несколько секунд — и весь остаток гарнизона взорвался оскорбительными воплями в адрес отступивших драков; она уловила и свой голос в шуме всеобщего ликования.
Тзиен денведах отступают!
То была иная, более сильная форма любви, чем любовь мужчины и женщины. То было братство, скрепленное пролитой кровью и непролазной грязью; вместе они преградили путь неприятелю и обратили его в бегство. Они прошли крещение в огненной купели и выжили, чтобы торжествовать при виде отступающей дракской пехоты.
Рядом с Джоанн упал в грязь Морио Тайзейдо. До нее донесся его хриплый голос:
— Если бы сейчас меня настигла смерть, я бы умер счастливым. Мы их опрокинули! Это же надо, черт возьми, опрокинули!
Свет вспыхнул снова, и одна часть сознания Джоанн спросила у другой, не была ли эта радость призывом к сражению, к войне, к смертоубийству; если да, то как быть со здравыми суждениями?
Все правила были попраны, последствия происходящего не принимались в расчет; не учитывалось ничто, кроме одного: драки отступают! В тот крохотный отрезок времени остатки гарнизона торжествовали победу...
Но тут перед ее мысленным взором живо, словно на сцене, разыгралось «Предание о Лите» из «Кода Овсинда».
«Лита придумал для своих учеников игру.
Одному из учеников выпадал жребий начать игру: первый ход состоял в том, чтобы изобрести три первых правила игры. И игра, и правила могли быть любыми.
Следующий игрок мог либо воспользоваться этими тремя правилами, либо изобрести новые. Правила и изменения в них становились известны только по ходу самой игры, их следовало вычислять по действиям изобретателей правил. Даже условия выигрыша менялись ежеминутно. — Успешнее всего действовал тот, кому удавалось в ожидании своего хода понять все правила, после чего изобрести правило или критерий выигрыша, перечеркивающие преимущества, полученные предыдущими игроками в результате их собственных изобретений.
К тому времени, когда Лите наставал черед ходить, игра превращалась в кошмарный клубок правил — как видимых по положению самой игры, так и, по большей части, невидимых. Лита выигрывал, говоря просто:
— Я выиграл.
Всегда находился ученик, возражавший:
— Вы не можете выиграть, джетах. Система существующих правил этого не позволяет.
— Прекрасно позволяет. Правило, изобретенное мною, гласит: «Когда наступает моя очередь ходить, я выигрываю».
— Но то же самое мог сделать первый же игрок! Так мог бы поступить любой из нас!
— Мог бы, но первым это сделал я».
Зеленое свечение в голове померкло, сменившись теплой, обволакивающей чернотой. До ее слуха долетел голос — голос Баадека:
— Джоанн Никол! Пора на вечернюю трапезу!
Она продолжала молча вспоминать только что привидевшееся. Потом опомнилась, встала, подошла к двери и распахнула ее.
— Баадек!
— Я здесь. — Голос звучал совсем близко. — Когда вы впредь, воспользовавшись комнатой для медитации, не захотите, чтобы вас беспокоили, будьте добры, закройте входную дверь в апартаменты.
— Благодарю. Что такое сокрыто в комнате для медитации, что позволило мне увидеть столько замечательного?
— Ничего, кроме вас самой. Это древнее устройство, позволяющее заглянуть в себя.
— А этот свет, зеленый свет... Он казался настоящим.
— Обычно он синий, у драков.
Джоанн стала ощупью пробираться в коридор, но по пути ее внезапно задержала рука Баадека.
— В чем дело, Баадек?
— Поймите, Джоанн Никол, я не люблю людей.
— Кто просит тебя о любви?
— Но лично перед вами я в долгу, — продолжил он после короткой паузы. — Будьте очень осторожны во время ужина. Сегодняшние гости Торы Соама — это пять магистров Талмана и один человек. Я не могу догадаться, какая роль отведена им, какая — вам.
— Зачем меня предупреждает тот, кто не любит людей?
Драк усмехнулся.
— Я не знаток путаных правил и игр. Я просто умею быть преданным. Будучи преданным роду Тора, я считаю себя защитником Торы Кия. Вы помогли мне защитить его, поэтому моя преданность распространяется и на вас — до некоторой степени.
— Я ценю твое расположение, Баадек, — молвила она после паузы, — только не понимаю, против чего ты меня, собственно, предостерегаешь.
— На это мне сложно ответить. Не хотелось бы, чтобы вы выдали себя или то, что представляет для вас ценность. Полагаю, этим вечером все будет складываться так, чтобы вы это сделали.
После бесконечного петляния по коридорам Баадек и Джоанн оказались в анфиладе просторных помещений. Об их объемах свидетельствовало эхо, сопровождавшее их шаги и разговор. В одном из помещений раздавались голоса и пахло изысканной едой. Там их поджидал Тора Соам.
— Хорошо ли вы чувствуете себя этим вечером, Джоанн Никол?
— Да, благодарю.
— Превосходно. — Джоанн услышала шорох его одежд, — Я обещал вам сюрприз. Вот он!
Решительные шаги.
— Привет, майор.
— Бенбо? — Джоанн вытянула руки. — Бенбо?
— Он самый, майор. — Мужские руки обняли ее за плечи.
Внутри у нее что-то оборвалось, ноги перестали ее держать. Бенбо успел подхватить Джоанн и не позволил шлепнуться на каменный пол.
Рядом раздался голос Торы Соама, полный озабоченности:
— Вам нездоровится, Джоанн Никол? — Голос сменил адресата. — Ее только что выписали из чирн-коваха.
— Думаю, с ней все , в порядке, овьетах, — ответил ему голос Бенбо. — Просто мы многое пережили вместе и давно не виделись.
— Ты-то как, Бенбо? Проклятие! Как ты, Бенбо, черт?
— Отлично, майор. Лучше не придумаешь. — Теперь адресата сменил его голос. — Через минуту она придет в себя, овьетах. Можно нам немного побыть одним?
— Конечно, Эмос Бенбо. Воспользуйтесь вот этим диваном. Бенбо повел ее через комнату, опустил на мягкие подушки, сел рядом. До нее донесся голос Торы Соама:
— Это только половина моего сюрприза для вас, Джоанн Никол. Другая половина ждет вас среди гостей и зовется Леонидом Мицаком.
— Мицак... Настоящие посиделки в кругу семьи.
— Не уверен, что правильно вас понял. Желаете, чтобы я прислал его сюда?
— Не надо, Тора Соам. Мне бы хотелось немного побыть вдвоем с Бенбо. Пускай Баадек позовет нас, когда ужин будет готов.
— Разумеется. Увидимся. Идем, Баадек.
Их шаги стихли за дверью. Джоанн повернулась к Бенбо.
— Как ты здесь оказался, Эмос?
— Хотелось бы мне это знать, черт возьми! — засмеялся Бенбо. — На Дитааре меня тряхнуло и обожгло, а теперь я — почетный гость овьетаха Торы Соама, самой главной здешней шишки. — Он понизил голос. — Что у вас с глазами, майор?
Джоанн тряхнула головой.
— Временная слепота. Ничего, пройдет. Что с тобой произошло после налета?
— Я отнес вас в безопасное место — так мне тогда казалось, а сам побежал на полигон, посмотреть, что стало с нашими ребятами. Вам что-нибудь о них известно?
Она кивнула.
— От Мицака.
— Что тут вообще происходит, майор?
— Не знаю. После налета я оказалась на попечении у Торы Соама. Что это означает и почему — понятия не имею. А ты?
— Меня подобрали, привезли сюда, выгрузили. Два типа, с которыми не особенно поспоришь. Больше я ничего не знаю. Откуда-то донесся голос Баадека:
— Вечерняя трапеза готова. Желаете присоединиться к остальным?
Джоанн с трудом встала.
— Спасибо, Баадек. Мы сейчас.
Джоанн притянула к себе Бенбо и зашептала ему в ухо:
— Ты спрашиваешь, что здесь происходит? Не знаю. Но мне посоветовали проявлять за ужином осторожность. Так что держи рот на замке, пока тебе не зададут прямой вопрос, а отвечая, будь настороже. Гости Торы Соама — драки, магистры Талмана...
В сознание Джоанн вдруг закралось смутное подозрение, она уловила слабый цветочный запах. Подозрение было немедленно и с возмущением отброшено.
— Что все это значит, майор?
Джоанн покачала головой.
— Ничего. Просто помни, что каждое твое слово дает им массу информации.
Джоанн предоставили место на длинном кольцеобразном диване; справа от нее расположился Бенбо, за Бенбо — Леонид Мицак. Дальше справа было место Торы Соама. Напротив нее расселись пятеро магистров Талмана. В центре кольца стояли блюда. Тора Соам начал ритуал.
— Вот горький сорняк, который мы вкушаем в память о Мадахе. Да будет нам заказан путь туда.
Джоанн услышала, как талманцы берут со столика в центре кольца зерна и кладут их назад. Тора Соам продолжал:
— Вторая наша трапеза — фрукты. Мы говорим: «Вот фрукты из Иррдах, за который сражалось племя маведах».
Все взяли чудные луковицы и клубни, считавшиеся у драков фруктами. Бенбо передал Джоанн ее порцию; у нее свело скулы и заслезились глаза от горечи сырых плодов.
— Третья наша трапеза пуста в память о Миджие, предавшем народ свой огню, лишь бы не покоряться маведах. В воздухе запахло горелым.
— Четвертая же трапеза, вечерняя, прославляет победу Ухе и объединение Синдие. Трапеза эта вкушается вечером; начнем же наш праздник.
Настало время насыщения. Джоанн уписывала непривычные на вкус сорта мяса, салаты, мороженое, сыры, пока желудок не сигнализировал, что пора остановиться. Вскоре, судя по звукам, насытились и остальные; стол очистили от яств. Бенбо сунул ей в руки горячую кружку.
— Держите, майор. На вкус — расплавленная резина, остуженная в тазу с грязными подштанниками.
Пока она потягивала жидкость, Баадек исполнял сложную процедуру представления гостей хозяину дома. Тора Соам, разумеется, всех отлично знал, поэтому в знакомстве больше нуждались гости. Баадек вставал за спиной у представляемого и провозглашал:
— Овьетах, перед вами гость — джетах Зай Каида, первый заместитель председателя Палаты драков. — Короткое перемещение. — Овьетах, перед вами гость...
Все драки оказались важными персонами. Рядом с первым заместителем председателя Палаты, главного органа дракской власти, сидел Рада Кия, начальник связи Флота драков с Палатой, дальше — Ксалта Лов, нуджетах — второй магистр Талман-коваха, Суинат Пива, овьетах фанген-коваха — школы постановки общественных целей, и Викава Минозе — начальник Денве Иркмаан, департамента по людям в Палате драков.
Баадек остановился позади Мицака.
— Овьетах, перед вами гость — Леонид Мицак, ученик Талман-коваха. — Шаги. — Овьетах, перед вами гость — Эмос Бенбо, вемадах. — Баадек остановился позади Джоанн. — Овьетах, перед вами гость — Джоанн Никол, вемадах.
Тора Соам открыл переговоры.
— Коллеги-магистры, я вижу, как вы удивлены тем, что видите за нашей трапезой людей. Я все объясню. В качестве овьетаха фанген-коваха Суинат Пива находится в курсе того, что Талман-ковах, опираясь на свои возможности, ожидает перемирия между нашими силами и Соединенными Штатами Земли.
Драки оживленно заговорили между собой. Всех заставил смолкнуть низкий голос, свидетельствующий о почтенных летах.
— Соам, насколько обоснован этот прогноз?
— Он обоснован всеми средствами, имеющимися в распоряжении коваха, уважаемый Зай.
— Это чрезвычайно важно, — прошипел Зай Каида. — Почему о прогнозе не информирована Палата?
— Просто есть... Тише! — Дракское начальство притихло, и Тора Соам продолжил: — Осуществимость прогноза и польза перемирия зависят от множества параметров. Перемирие последует немедленно после сражения, о котором тоже уже многое известно. Это — вопрос тактики; Палата и Флот скоро получат наши выкладки в свое распоряжение.
— Какое это имеет отношение к людям, Соам? — спросил кто-то.
— Викава Минозе, вы заведуете Денве Иркмаан. Но говорили ли вы когда-нибудь с людьми?
— Нет, — прозвучало после паузы. — Что же из этого следует?
Тора Соам тоже не спешил с ответом.
— Перемирие может продлиться совсем недолго, после чего опять возобновятся бои; а может произойти и так, что установится мир. По случаю перемирия драки и люди встретятся для того, чтобы разрешить свой конфликт мирными средствами. Состоятся переговоры. Согласно прогнозам Талман-коваха, вы пятеро, либо ваши заместители, будете представлять на этих переговорах Палату драков при условии, что упомянутое сражение произойдет на предстоящей неделе.
— Враг есть враг, овьетах, — возразил Викава Минозе. — Мы просили вас объяснить, почему за столом присутствуют эти... люди.
Ответ Торы Соама прозвучал медленно и раздумчиво:
— Начав переговоры с людьми, вы будете располагать возможностью положить конец этой войне. Будет у вас и иной путь — швырнуть три сотни миров, дракские и людские, в пекло взаимного истребления.
— Ответьте нам, Соам, какое это имеет отношение к присутствию здесь этих... других гостей? — не выдержал Зай Каида.
— Все очень просто, уважаемый Зай. Что бы ни воспоследовало — мир или возобновление войны, — здравый смысл диктует, что наилучший способ последовать талме — сделать разумный выбор, а не пойти на поводу у невежества, злобы или случайности. Для того чтобы согласиться с этим утверждением, не обязательно заглядывать в диаграммы. Если у всех вас появится хотя бы минимальный опыт общения с людьми и понимания их мышления, шансы разумного проведения и успешного исхода переговоров резко возрастут...