Лонгиер Барри. Враг мой (Авторский сборник)

   Ухе уставился на кострище.
   — Моя рука лежала на том копье, как и твоя.
   Ииджиа потемнел от гнева.
   — Моя рука не запятнана кровью вождя, твоя тоже. Или голод лишил тебя разума?
   Ухе выпрямился.
   — Ступай назад, к своему народу, Ииджиа. Для претворения в жизнь Закона Войны мне нужны не прежние старейшины маведах, а другие, военные вожди.
   — Почему же среди твоих военных вождей не может быть меня, Ухе?
   Свет Ааквы, поднявшегося над горами Аккуйя, ударил Ухе в глаза.
   — Потому, Ииджиа, что мои военные вожди должны обладать юношеской силой, мудростью старых охотников, беспримерной отвагой и глазами, видящими одну правду. А ты, Ииджиа, стар и немощен. Ты никогда не преследовал дичь. Ты труслив, дрожишь за собственную шкуру, а глаза твои видят только то, что хотят видеть.
   Сказав так, Ухе зашагал от остывшего костра Бантумеха на свет Ааквы.
 
   На девятый день половина кланов маведах собралась у южных предгорий Аккуйя, на берегу Желтого моря. Разбив лагерь, охотники, дожидаясь остальных кланов, зашли в море, но не смогли найти в ядовитой воде пищи. Те, кто входил в воду, заболели и умерли.
   Маведах продолжали есть своих мертвецов и бить в барабаны смерти.
   И призвал Ухе в свой шатер охотника Консеха, чтобы сказать ему:
   — Консех, ты будешь первым моим военным вождем.
   Глаза Консеха глубоко ввалились и потемнели от тяжких дум, но от слов Ухе сузились.
   — Почему ты хочешь назначить меня вождем9
   — Ты уважаемый охотник, тебе понятна разница между охотой на дичь и убийством других синдие. Ты знаешь цену того, что нам предстоит совершить. И я верю, что ты будешь стараться, Консех.
   — Ты говоришь о том, что предстоит совершить нам. Разве Закон Войны — не дар Ааквы?
   На эти слова Консеха Ухе не дал ответа, и охотник продолжил:
   — Ты собираешься сеять горе и совершать постыдные дела, чтобы достигнуть цели. Новый закон Ааквы — не дар бога чести, мира и справедливости.
   — Я служу племени маведах, Консех, и сделаю все необходимое ради его спасения. Мир и другие старые табу Ааквы препятствуют нашему спасению. А теперь я предложу тебе сделку.
   — Что за сделка, Ухе?
   — Держи при себе свой сарказм насчет того, насколько верно я служу Аакве, а я забуду про то, чью метку я увидел на копье, лишившем жизни вождя Бантумеха.
   Консех побледнел и потянулся за каменным кинжалом.
   — Я мог бы купить твое молчание по более сходной цене, Ухе.
   — Если ты меня убьешь, Консех, то первое твое убийство будет бесцельным. — Ухе отвернулся от охотника и уставился на стенку шатра, на которой была нарисована карта южных склонов Аккуйя.
   — Консех, мы должны перевалить через эти горы и нанести иррведах сокрушительный удар, какого они не ждут. Они не охотники, но считают себя воинами под защитой Ааквы. Там мы раздобудем еду и оставим в безопасности детей, чтобы обрушиться на дируведах.
   — Дируведах — опытные охотники, — предостерег Консех.
   — Да, но охотники — не воины. Вот мы и должны напасть на них так, чтобы они ломали головы, что происходит, пока не будет слишком поздно организовать сопротивление. Это значит, что мы сами должны стать воинами.
   Ухе перешел в другой угол шатра, где были нарисованы кружочки, и указал на рисунок.
   — Найди и приведи мне еще пятерых охотников. Все вы, шестеро, станете моими военными вождями. Каждый из вас шестерых подберет еще по шесть охотников на роль командиров. Выбирать надо только сильных, послушных и серьезных. Командиры тоже должны выбрать по шесть охотников, которым могут доверять. — Ухе обвел рукой свой рисунок. — Таким способом мы организуем все племя. Консех долго смотрел на рисунок.
   — Трое лучших охотников, каких я знаю, не принадлежат к моему клану, — предупредил первый военный вождь. — И те охотники, которых больше всего уважают они сами, принадлежат к чужим кланам, а не к их собственным. — Консех перевел взгляд с рисунка на Ухе. — Это грозит смешением кланов маведах и утратой власти старейшин. Маведах превратятся в единый народ.
   — Да. И это необходимо. Если понадобится, я сам займусь старейшинами.
   — Как быть с детьми, Ухе? Кто займется добыванием еды?
   Ухе снова указал на свой рисунок.
   — Первые двое в каждой шестерке должны быть самыми стремительными охотниками. Они станут предводителями в битве. Первый атакует, потом отдыхает, а второй занимает его место и продолжает бой. Пока отдыхает второй, в дело снова вступает первый.
   Следующие двое будут не так стремительны, зато они должны быть сильны и выносливы. Их обязанность — удерживать землю, захваченную первыми двумя, и защищать их с тыла. Если вражеское сопротивление окажется неожиданно сильным, они придут им на помощь.
   Пятый и шестой следуют за передовой четверкой: это наши наименее проворные охотники, ставящие палатки, мастерящие оружие, собирающие и переносящие пищу; это санитары, раненые, старики, жрецы Ааквы, дети.
   Консех долго смотрел на рисунок, заучивая его на память. Потом он собрался покинуть палатку Ухе, но на полпути задержался и еще раз посмотрел на рисунок.
   — Ухе, ты собрался захватить обширные земли, победить могучие племена. Эта битва растянется на многие годы.
   — Верно, Консех.
   — Воины надолго разлучатся с детьми — те из них, кто выживет. Как потом ребенок узнает своего родителя?
   — Жрецы Ааквы расскажут ребенку про его родителя, про родителя родителя и про предка-тезку, заставят его запомнить все это и рассказывать наизусть как новый ритуал взросления, угодный Аакве. Ребенок будет узнавать про подвиги своего родителя и своих предков еще до того, как возьмет в руки оружие, желая показать себя.
   Консех посмотрел на вождя так, словно Ухе был не просто синдие.
   — Ты долго все это обдумывал. Неужели с тобой действительно беседует Ааква?
   Ухе устремил взгляд себе под ноги, сцепил руки за спиной.
   — Ты будешь твердить это тем, кто спросит.
   Консех снова шагнул к выходу и снова задержался.
   — Ухе, когда с нас будет снято это бремя?
   Ухе поднял глаза и опять впился взором в рисунок южных склонов Аккуйя.
   — Только когда маведах смогут разгуливать по Синдие, как им вздумается, преследуя вольную дичь, мы сможем считать наше дело сделанным.
   — Мы будем племенем, живущим на земле войны, — молвил Консех. — Мы станем денведах. Ухе, твои слова значат, что наша задача будет исполнена только тогда, когда мы захватим весь мир...
   — Да, Консех. Захватим — тогда и отдохнем. А теперь ступай и выбери мне военных вождей. Мы начнем войну через тридцать дней.
 
   Шли дни, рокот барабанов смерти не смолкал. И охотники страны Мадах готовились к войне, как повелел Ухе. Они уже вышли из Мадаха, потому назвали место, где остановились, «военным», а сами стали денведах.
   Тем временем Консех назначал военных вождей: ими стали Кессу, Берула, Яга и Даес. Кессу и Берула были главными охотниками своих кланов, Яга был охотником и проводником в горах из северного Мадаха. Даес был старейшиной своего клана, жрецом Ааквы и целителем недужных.
   Даес стал предводителем Шестого денве, где были дети, старики и раненые.
   Задачей Пятого денве было обеспечивать всем необходимым остальные пять. Главным в пятом стал Яга.
   Кессу и Берула были мудры, крепки, уважаемы. И сделал Консех Кессу главным в Четвертом денве, а Берулу сделал он главным в Третьем.
   Себе Консех взял Первый денве.
   Первый и Второй денве составляли тзиен денведах — передовые воины, Тзиен предстояло первыми встречаться с неприятелем, первыми принимать на себя всю силу неприятельского возмездия.
   Консех знал себе цену: он был хорошим охотником, способным на решительные дела. Но знал он и другое: тзиен денведах нужно было больше отваги, чем у него самого.
   И вот, подыскивая военного вождя для Второго денве, наткнулся Консех на группу охотников. Охотники соревновались в меткости метания копья. И метили они друг в друга, чтобы увидеть и почувствовать, что это значит — готовиться поразить другого синдие.
   Старый костровой Нуввея тоже наблюдал, как охотники соревнуются в метании копий. Прежде Нуввея тоже был главным охотником и, наблюдая за копьеметателями, качал морщинистой головой. Консех увидел это.
   — Чем ты недоволен, Нуввея?
   — Военный вождь Консех, вот гляжу я, как молодые охотники учатся владеть копьем. Что бы они сами ни думали, они по-прежнему ведут себя так, словно охотятся на даргатов. Если промахнуться на охоте, даргат вскочит и убежит. У охотника Дируведах останется копье, чтобы бросить его в ответ. Вблизи копье становится бесполезным, и охотник кидается на даргата с каменным ножом. Тогда даргат может только мычать и пытаться ударить его хвостом. А у охотников Дируведах остаются ножи.
   Консех пригляделся к охотникам, бросающим копья.
   — Твои глаза многое видят, Нуввея. Да, они по-прежнему больше охотники, чем воины. Как им быть?
   Нуввея опустил глаза и долго раздумывал.
   — Охотник не должен пускать в ход копье, пока не будет уверен, что поразит врага насмерть и заберет копье назад. Чтобы отражать оружие врагов до тех пор, пока не возникнет такая уверенность, охотник должен быть защищен.
   — Каков же ответ на задачу, которую ты ставишь, Нуввея?
   Старый костровой вытянул руки, потом уронил их.
   — Ответ есть, только я его пока что не знаю. — Нуввея посмотрел Консеху в глаза. — Только и в рукопашном бою, когда копье бесполезно, можно победить. — И Нуввея достал из-за пояса мясницкий топор и подал его Консеху.
   — Мясницкий топор? — Консех осмотрел зазубренный, почерневший металл. — Ты предлагаешь, чтобы мы гонялись за дируведах, как мясники?
   Нуввея забрал свой топор.
   — Достань нож, вождь.
   Консех посмотрел на старого кострового, потом пригнулся, выхватил нож, наставил его Нуввее в грудь. Но не успел он и глазом моргнуть, как Нуввея опустил топор и выбил нож из руки Консеха. И увидел Консех на земле разбитое каменное лезвие своего ножа.
   Нуввея засмеялся.
   — Судя по твоему лицу, мое предложение удачное. Мы больше не охотники, Консех. Мы должны стать воинами, а воин — это тот, кто охотится на себе подобных, чтобы их убивать. — Нуввея вскинул топор. — Мы будем мясниками, Консех, иначе нам не победить врага.
   — Сколько топоров ты сможешь изготовить за следующие двадцать дней, Нуввея?
   — Все кланы вместе смогут сделать немало. В стране, где нет мяса, от мясницкого топора мало проку. А в стране, куда мы идем, мясо будет сопротивляться. Наши мастера смогут сделать много топоров, возможно, двадцать в день, если мы их накормим. У них тяжелая работа.
   Консех поблагодарил кострового и снова стал смотреть, как охотники метают копья. А потом, хорошо обдумав все, что увидел и услышал, назначил Консех Нуввею старшим Второго денве.
 
   На тридцать девятый день правления Ухе у маведах все шесть денве выступили к перевалу, чтобы, перейдя через горы, обрушиться на иррведах; треть тзиен денведах были вооружены черными железными топорами. Ухе шел впереди, держа на ходу совет со своими военачальниками в тени гор Аккуйя. И тут подошел к нему Ииджиа, а с ним другие старейшины маведах.
   Говорил Ухе своим командирам о том, чтобы достигли они первого горного перевала, прежде чем их ослепит свет Ааквы, а потом дождались, пока Ааква зайдет за их спины, и тогда устремились вниз, в долину.
   — Ухе! — прервал его Ииджиа. — С тобой желают говорить старейшины маведах.
   Ухе обернулся к Ииджиа:
   — Как я погляжу, ты долго колебался, прежде чем ко мне обратиться. Что тебе нужно?
   — Старейшины маведах готовы оспорить твое видение.
   Прежде чем Ухе успел ответить, вперед выступил Даес, командир Шестого денве. Он бросил Ииджиа на землю и молвил:
   — Я тоже старейшина, Ииджиа, и я подчиняюсь Закону Войны!
   Ииджиа поднялся и отошел от Даеса.
   — Ты дурень или богохульник, Даес. Ухе затмил твой взор.
   Ухе удержал Даеса и вернул на его место среди других командиров, а потом сам предстал перед Ииджиа и старейшинами.
   — Важно, чтобы атака началась в назначенное время. Быстро выкладывай, что привело тебя ко мне, Ииджиа.
   Тот стряхнул пыль со шкур, оглянулся на пришедших с ним и оборотился к Ухе:
   — Тридцать девять дней ты продержал нас у подножия Аккуйя, и тридцать девять дней мы поедали тела возлюбленных своих, дабы не погибнуть от голода. Мы давно могли бы перейти в наступление. Промедление стоило нам многих жизней.
   — Ииджиа, чтобы превратить охотников в воинов, потребовалось время. Если бы мы вступили в войну без подготовки, то лишились бы еще большего числа своих.
   Ииджиа помолчал, а потом продолжил:
   — Образовав новый совет вождей для командования своими денве, ты разрушил клановое устройство маведах.
   — Сборище кланов следовало превратить в армию. — Ухе сложил руки и запрокинул голову. — Это все?
   — Не все. — Ииджиа указал на Консеха и других вождей. — Этот твой новый совет вождей... Каждый из них подбирал себе соратников, хотя Закон Ааквы гласит, что каждый клан выбирает себе вождя голосованием и смертельным испытанием. Отняв власть у старейшин, ты изменил племени и Законам Ааквы.
   Ухе закрыл глаза.
   — Теперь я вижу, в чем цель этой охоты. — Ухе открыл глаза и посмотрел на главного жреца Ааквы. — Неужели ты считаешь, что спасение маведах менее важно, чем сохранение твоей власти? — Ухе оглянулся на своих военных вождей. — Ты сказал достаточно, Ииджиа.
   — Нет! — И Ииджиа подступил к вождю маведах на расстояние меньше вытянутой руки. — Я не верю твоему видению о Законе Войны. Я утверждаю: оно ложно! Даже если сейчас копье убийцы отнимет у меня жизнь, я повторяю: это твой закон, Ухе, он не исходит от Бога Дневного Света!
   Ухе снова взглянул на Ииджиа, приподняв брови.
   — Ты меня удивляешь. Лишившись власти, ты наконец обрел отвагу. Я бы принял вместе с тобой испытание градом камней, если бы не наступление, которым мне предстоит командовать.
   Ииджиа указал на Ухе пальцем и вскричал:
   — Я опровергаю твое видение! Теперь тебя должен покарать божий суд, если ты не отменил и этот закон!
   Ухе огляделся и увидел, что воины, слышавшие их, образовали круг и ждут, чем завершится столкновение. И изрек верховный вождь маведах:
   — Нет, этот закон по-прежнему в силе. — Рассказывают, что при следующих словах он пролил слезу. — Я провозглашаю твои слова, Ииджиа, противными новому Закону Ааквы. Пусть камни решат, кто из нас прав. — И, обращаясь к воинам, он сказал: — Восемнадцать среди вас, положите копья и выберите три смертельных камня. Мы примем испытание здесь. — И он указал себе под ноги.
   Нуввея, вождь Второго денве, отделился от других командиров и встал перед Ухе и Ииджиа. Ткнув себя корявыми пальцами в широкую грудь, он объявил:
   — Я, Нуввея, говорю, что видение Ухе о Законе Войны истинно. Я, Нуввея, приму испытание камнями вместо Ухе.
   Ухе стал возражать, но вперед выступил Консех и изрек громовым голосом:
   — Ииджиа дряхл и слаб, а Ухе молод и силен. Несправедливо, чтобы оба пострадали от одних и тех же камней. Пусть тебя заменит старик Нуввея, Ухе.
   — Нуввея нужен в наступлении, Консех, — напомнил Ухе. Командир Первого денве утвердительно кивнул.
   — Ты нужен тоже. Но если хотя бы один из вас падет, Ухе, то это будет значить, что видение о Законе Войны — неправда. В таком случае наступления не будет.
   Консех оглядел воинов, уже поднявших смертоносные камни, потом снова перевел взгляд на Ухе.
   — Но ни ты, ни он не падете, ибо видение есть подлинное слово Ааквы. Идя в бой, наши воины не должны ведать сомнений. Настало время решить дело так, как оно должно было решиться у костра Бантумеха.
   Не дав Ухе ответить, Нуввея положил руку Ииджиа на плечо и стал уводить его от воинов, чтобы те могли размахнуться.
   — Давай поиграем в камешки, старик, — сказал он ему.
   Ухе остался вдвоем с Консехом, остальные отошли, чтобы участвовать в побитии камнями или наблюдать за ним. И тогда начали воины швырять камни. При первом же броске Ииджиа упал и накрыл голову руками, Нуввея же остался стоять, смеясь воинам в лицо. Камни, от которых ему не удавалось увернуться, он отбрасывал старческими руками.
   Указывая на Нуввею, Консех говорил тихо на ухо Ухе:
   — Нуввея по-прежнему размышляет над тем, как воин, метнувший копье, сойдется с врагом в рукопашной схватке. Мой второй командир глядит в небо и наблюдает за приближающимися предметами, как будто они неподвижны. Это и есть те, которые ударят, если Нуввея не отскочит или не отразит удар рукой. Нуввея много тренировался и учил своим приемам тзиен денведах.
   Ухе наблюдал за вторым градом камней. Камни упали, Ииджиа остался лежать неподвижно, а Нуввея все стоял, осыпая воинов оскорблениями.
   Глядя на воинов, готовящихся к третьему броску, Ухе обратился к Консеху с такими словами:
   — Нуввее хорошо помогает придуманный им прием. В будущем этот прием славно послужит и денведах. — Указывая на воинов, он гневно добавил: — Но успех приема не должен зависеть от того, что все эти воины принадлежат к тзиен денведах, не так ли, Консех?
   Консех устремил на разыгранный спектакль взор, в котором читалась смерть.
   — Закон Ааквы гласит, что не все следует отдавать в руки Бога Дневного Света. Ааква награждает тех, кто хорошо готовится. — Взяв Ухе за руку, Консех добавил шепотом: — Успокойся, эти воины умеют бросать камни, поэтому Ииджиа не грозит смерть. Но ему будет преподан хороший урок.
   После третьего града камней Нуввея по-прежнему осыпал воинов проклятиями, а Ииджиа лежал, как бездыханный труп.
   Что бы ни говорил командир Первого денве, Ухе убедился, что большая часть камней летела в Нуввею, и многие кидавшие камни проявили меткость.
   — Пусть кто-нибудь из целителей из денве Даеса осмотрит Ииджиа, — распорядился Ухе, а потом громко обратился ко всем собравшимся: — Закон Ааквы исполнен. Закон маведах — Закон Войны. Возвращайтесь в свои денве. Мы атакуем немедленно!
   Не дожидаясь, пока осядет пыль, поднятая разбегающимися воинами, Ухе приблизился к неподвижно лежащему Ииджиа, присел и перевернул старое тело. Ииджиа издал стон.
   — Ииджиа! Ты меня слышишь, Ииджиа?
   Рот Ииджиа задвигался и исторг нечленораздельное карканье. Глаза-старого жреца открылись.
   — Это правда! Видение Ухе истинно!
   — Ииджиа...
   Старик повернул голову и попытался разглядеть Ухе.
   — Сумеешь ли ты меня простить, Ухе? — Теперь Ухе закрыл глаза.
   — На тебе нет никакой вины, Ииджиа. Ты сделал то, что должен был сделать. Сейчас тобой займутся лекари Даеса.
   — Я усомнился в новых законах Ааквы, Ухе. Почему я еще жив? Я должен умереть.
   Ухе видел, как денве маршируют по звериным тропам вверх по склонам, в горы Аккуйя.
   — Ааква знает, что Закон Войны не вечен. Придет время для нового Закона Мира. Ты будешь нужен, когда воцарятся новые законы, Ииджиа.
   Старый жрец отвернулся, потом устремил взор туда, где над горами клубились красные облака.
   — Я главный жрец Ааквы. Почему Бог Дневного Света открыл новый Закон Войны тебе, а не мне?
   Ухе выпрямился и ответил, глядя на Ииджиа сверху вниз:
   — Закон Войны мерзок самому Аакве. Бог избрал низшего жреца для такого гадкого откровения.
   Главный жрец Ааквы снова притих. Ухе не отходил от старого жреца, пока не появился и не приступил к делу лекарь, присланный Даесом. Только тогда заторопился Ухе в горы Аккуйя, чтобы принять на себя командование денведах.
   По пути он смотрел в небо и обращался к свету, проглядывающему среди красных туч, с такими словами:
   — Ааква, если ты существуешь, если ты — бог и если ты воистину нас любишь, почему так безжалостно играешь со своими чадами?
   И вот пришел Ухе к своим воинам, и восславили воины истинность видения Ухе о Законе Войны. И тогда попросил Ухе кузнецов выковать для него длинный нож из черного железа.
 
   Из последних сил карабкались воины маведах к вершинам Аккуйя. Сверху их взорам открылся вид на бескрайнюю долину, зеленую и тучную. На пологих склонах паслись несчетные стада жирных даргатов, утолявших жажду из заводей и ручьев. В небе парили сытые птицы, внизу красовались поля дынь и белого зерна. От всех этих несметных богатств воинов отделяла всего лишь наскоро собранная армия крестьян.
   Желая облегчить совесть, Ухе задумал вступить в переговоры со старейшинами иррведах, чтобы убедить их поделиться со страждущими маведах своим достоянием. Многие иррведах возмутятся, многие возопят, что маведах посягают на чужое, но уж больно не хотелось Ухе отягощать совесть новыми убийствами.
   Однако там, в долине, старейшины кланов и жрецы Ааквы яростно кляли нарушителей священнейших запретов Бога Дневного Света.
   — Маведах нарушили табу! С нами Ааква! Прогоним захватчиков из Иррведаха! Во имя Ааквы! Смерть маведах!
 
   Иррведах напали первыми, но оказались почти не способны на что-либо, кроме истошных криков. Консех и Нуввея подпустили толпу крестьян совсем близко, а потом тзиен денведах обратили их в паническое бегство. Денве Консеха начали крошить ошеломленных крестьян так, что заболели руки. Когда утомился первый денве, Нуввея ввел в дело второй. Еще до исхода дня те иррведах в долине, кто не погиб и не получил ран, сдались.
 
   Правителем иррведах был Токках. Когда беглецы принесли к его костру весть о вторжении, старейшины иррведах взревели от ярости. Во все кланы, от Желтого моря до Великого Разрыва, были разосланы гонцы с одним и тем же приказом: заставить врага убраться обратно, в страну Мадах. В ту же ночь Токках вместе с кланом двинулся на запад, зная, что сражается во имя Ааквы. Однако еще не достигнув долины у подножия гор Аккуйя, на Закатной дороге, что на краю Темного леса, Токках с кланом натолкнулись на Консеха с его Первым денве тзиен денведах.
   Консех отправил к Токкаху двух плененных иррведах, Лику и Ахди.
   — Великий Токках, — начал Лику, — меня послал первый военный вождь маведах, Консех. Он требует, чтобы кланы, которые ты здесь собрал, сдались. Консех просил передать: если вы не сдадитесь, то будете уничтожены.
   Стоявший рядом с Лику Ахди подхватил:
   — У маведах свирепые воины, смертоносное оружие, новые способы сражаться. Ааква открыл Ухе, вождю маведах, новый Закон Войны. Наши кланы были уничтожены в мгновение ока, великий Токках. Молим тебя признать новый закон и смириться!
   Вождь иррведах долго смотрел на двоих гонцов, потом кивнул помощнику:
   — Созови старейшин кланов на совет. Мы нанесем удар прямо сейчас, пока этот нечестивец Ухе ждет, что мы будем обдумывать его богохульство. Но прежде, — закончил Токках, глядя на гонцов, — обезглавьте и сожгите этих двоих предателей!
   Когда гонцов увели, Токках воззрился на главного жреца племени.
   — Ятим, посланцы утверждают, будто новый Закон Войны исходит от самого Бога Дневного Света. Когда Ааква обращается к тебе, говорит ли он об этом новом законе?
   Ятим поднес руки к лицу.
   — Великий Токках, с незапамятных времен, так давно, что самые наши древние старцы уж и не упомнят, иррведах исполняют Законы Ааквы. За это иррведах были дарованы мир и достаток. И вот на нас обрушился Ухе, грабитель и убийца, замысливший отнять у нас то, что Ааква не дал стране Мадах за ее грехи. Никакого нового Закона Войны не существует, Токках, есть только посягательства хищника Ухе. Ааква защитит иррведах, и мы сокрушим тех, кто нарушил данный Богом Закон Мира.
   Тогда встал Токках и простер руки к старейшинам иррведах.
   — Ступайте к своим кланам и велите им вооружиться. Мы встретимся через три дня на пересечении Западной дороги и дороги Великого Разрыва, в Долине Богов. Оттуда мы двинемся на запад, навстречу Ухе и его полчищу грабителей. Там и снимем порчу с Закона Мира.
 
   Вечером третьего дня, когда разведчики донесли о приближении армии Токкаха, кузнецы преподнесли Ухе черный нож. Ухе взял нож, проверил, остро ли лезвие, и нашел его годным. И сказал ему Юка Ли, глава кузнецов:
   — Я молюсь, Ухе, чтобы все твои недруги пали под ударами твоего ножа.
   Ухе попробовал пальцем лезвие, завернул нож в шкуру и засунул за пояс.
   — Не сомневаюсь, Юка Ли, что нож окажется мне полезен.
   Отпустил Ухе кузнецов и пошел в Темный лес, к Консеху, чтобы дожидаться вместе с ним нападения. Много времени минуло после того, как спрятал Ааква свой лик за западными горами, когда увидали они между деревьями, как шествует по Западной дороге армия Токкаха.
   — Они сами просятся на наши копья, — молвил первый военный вождь.
   И ответил ему вождь маведах:
   — Тогда, Консех, обрушься со своим денве на Токкаха и истреби его кланы. Может статься, если мы прольем достаточно крови этой ночью, то те, кто бросит нам вызов в будущем, устрашатся своей участи. Оставь в живых немногих, чтобы смогли они рассказать о пережитом ужасе остальным иррведах и всем дируведах. Добейся, чтобы они поняли: сначала Токкаху было предложено сдаться, и лишь потом на Западной дороге пролилась кровь. В этом повинен не я, а Токках.
   Глядя на Ухе, Консех спросил:
   — Ты видишь все это уже сейчас: кровь, мертвые тела?
   — Да, вижу, Консех. Я никогда не вижу ничего другого. Ступай же и осуществи мое видение.
   Консех выдвинулся со своими командирами к опушке леса, где уже спрятались воины Первого денве. Первый военный вождь дождался, пока племя Токкаха подойдет совсем близко, вытянувшись цепочкой на узкой тропинке между деревьями.