Лосев Владимир. Вой оборотня

   – Насчет этого предмета есть специальное указание: если он вам не понравится, приказано вернуть назад, за это заплачено. Будете возвращать?
   – Не буду. – Я хмуро посмотрел по сторонам, мне не нравилось, что столько людей на меня глазеет, хорошо еще, что никто не подслушивал. – Скажите, сколько заплатил мой отец за то, чтобы вы передали этот предмет мне?
   – Не могу сказать. – Курьер чуть усмехнулся. – Это тайна гильдии.
   – Тогда сколько возьмете за то, чтобы доставить посылку моему отцу?
   – Что это ты собрался посылать? – вдруг заинтересовался разговором Молот. – У тебя же ничего нет…
   – Ничего, кроме золота…
   – Много вы собираетесь послать золота? – Гонец заговорил деловым тоном. – Как будем заключать договор? Обычная доставка или срочная?
   – Обычная. Пятьдесят золотых монет. Сколько это будет стоить?
   – Для вас немного, поскольку мне все равно возвращаться обратно. – Курьер улыбнулся. – Десять золотых.
   – Так много? – У меня даже волосы встали дыбом. – Сколько же заплатил вам мой отец?
   – В два раза больше. – Я помрачнел, у нас никогда не было столько денег, представляю, в какие долги ему пришлось влезть. – Так будем заключать договор?
   – Мы оплатим договор, но вдвоем, – вмешался в разговор Молот. – Я тоже хочу отправить деньги моим старикам.
   – Сумма станет больше, – предупредил гонец. – Предупреждаю…
   На что мой друг только укоризненно покачал головой:
   – Не стоит нас обманывать. По законам гильдии, сумма, если уже названа, не может быть пересмотрена, даже в том случае, если придется везти что-то в убыток.
   – Это так, но у меня появились два нанимателя.
   – Но место доставки одно…
   – Хорошо. – Гонец вздохнул. – Я не буду настаивать на удвоении суммы – радуйтесь тому, что мне все равно ехать обратно. Где передадите посылку?
   – Идем к нашему фургону. – Я не собирался показывать всему каравану, сколько у меня золота, и без того довольно неприятностей. Не хватало еще, чтобы ночью кто-нибудь из своих попытался бы меня обокрасть или убить из-за денег. – Подальше от недобрых глаз.
   – Разумно, – понимающе кивнул курьер. – Может, заодно накормите меня чем-нибудь горячим? Путь оказался нелегким, как понимаю, у каравана тоже были проблемы с безопасностью? Я видел по дороге пепелища с обгорелыми костями. Неужели нечисть проснулась?
   – Проснулась.
   Я повел гонца к нашему возу, там уже горел костер, и Мятник варил неизменную кашу. Увидев нас, возница помахал рукой, давая знак, что еда готова.
   – Мы вас накормим.
   Пока гонец ел, мы с другом, забравшись в фургон, вытрясли из карманов наше золото, собрали вместе, положили в один мешок, внутрь которого вложили записку для моего отца, в ней написали, сколько монет кому принадлежит. Мой отец – человек чести, Молот не сомневался, его родные получат все до последней монеты.
   – Ты все решил правильно, – грустно усмехнулся друг. – Мертвым золото ни к чему, если нас убьют упыри или разбойники, все наше добро достанется охранникам и потеряется весь смысл нашего с тобой путешествия. А если отправим нашим родным, то оно будет ждать нас дома. Почему ты отправляешь не всю сумму?
   – А ты знаешь, сколько стоит нанять корабль? – спросил я шепотом, мне совсем не хотелось, чтобы нас хоть кто-нибудь слышал. – Хотим или не хотим, нам все равно придется исполнять это поручение жрецов, а значит, будут затраты.
   – Тут ты прав, – покивал Молот. – Попали мы с тобой в историю, из которой вряд ли выберемся живыми, но хоть родные от этого что-то выгадают.
   Мы отдали гонцу мешочек, вручили отдельно плату за доставку, и он, вытащив свой магический амулет, произнес слова договора:
   – Обязуюсь доставить посылку по сообщенному мне адресу в известный мне город, плата взята. Если со мной или с посылками что-то случится, то гильдия восполнит утерянное или уничтоженное, а меня сурово накажет.
   Амулет вспыхнул ярким синим светом, что говорило – договор принят и подтвержден. У гонцов имелись свои маги, которые следили за курьерами, именно они записывали слова договора в свои скрижали. С этого момента за доставку наших посылок отвечал не только этот конкретный человек, но и вся гильдия.
   Гонец ушел, а мы с Молотом полезли в фургон, настроение у нас испортилось, оба вспомнили своих родных и близких, которые остались в далеком теперь от нас городе. А впереди нас не ждало ничего хорошего, только дорога, в которой могло произойти все, что угодно.
   Я словно видел перед собой отца. Он любил меня и готов был на все, лишь бы мне хоть немного помочь. Сейчас он еще раз подтвердил это.
   В детстве было забавно слушать его обмолвки, когда он говорил – тебе это пригодится в будущем, оно у тебя будет трудным, иногда невыносимо тяжелым, и без этого никак. Я смеялся над ним, потому что знал, кем стану, уже тогда собирался жениться на богатой барышне, получить наследство от тестя и жить счастливо в незамутненном невзгодами будущем.
   В детстве мы всегда умнее родителей и лучше их знаем, как построить себе лучшую жизнь на этой земле, только позже начинаем понимать, насколько были глупы и сколь многого не учитывали…
   Я вытащил мешочек с амулетом. Молот, который мрачно глядел в полотняный верх фургона, встрепенулся и перевернулся на бок, чтобы наблюдать за мной:
   – Интересно, что же он такое тебе прислал?
   Я вытащил оберег. Он был странный – бронзовые кольца разного размера входили одно в другое, и все крепились на одной оси. Когда я взял амулет в руки, то два самых маленьких внутренних кольца начали вращаться, набирая обороты.
   Непонятная сила их вращала, но она как-то зависела и от меня, и от моего друга: когда я поднес оберег к Молоту – быстро закрутилось маленькое кольцо, отодвинул – повернулось среднее.
   – Хорошая игрушка, – одобрил друг. – Такую бы в детстве, и вся улица завидовала бы.
   – Это точно. – Я надел шнурок с оберегом на шею, внутреннее кольцо продолжало вращаться, а среднее остановилось, задев кожу. – Возможно, есть в нем что-то полезное, да только мне не понять, но все равно буду носить в память об отце.
   – Носи. – Молот уже потерял интерес к оберегу, так как в нем не было ни золота, ни серебра – ничего ценного. – Хорошо, что он прислал гонца, пусть с этой ерундой, и мы смогли отправить родным золото – хоть какая-то польза.
   Караван тронулся, заскрипели колеса, послышался унылый стук копыт. Мои глаза сами собой стали закрываться, я положил руку на амулет и заснул, чувствуя под пальцами приятное тепло.
   Снилось мне, что на меня надвигалось нечто страшное, а все кольца на обереге крутились на моем теле так быстро, как флюгер на крыше при сильном ветре. Но проснуться не получалось, как ни старался, одни беды сменялись другими, еще более страшными…
   Проснулся я уже вечером, когда фургон остановился на ночевку. В этот день на караван никто не нападал, и охрана немного расслабилась, а я наконец-то почувствовал себя вполне здоровым. Молот, похоже, тоже оправился, если судить по его возросшему аппетиту.
   К удивлению охраны, ночью тоже ничего не произошло, и все хорошо выспались и отдохнули.
   Мы дежурили по очереди: Молот просидел от вечера до середины ночи, я до утра. Ничего интересного не происходило, звезды горели яркими огнями на небе с ползающими темными тучами, луна бродила среди них, показывая свое испещренное оспинами желтое круглое лицо, какая-то мрачная, задумчивая.
   Ветер дул всю ночь, налетая то с одной стороны, то с другой, успокоился только к утру, когда проснулись птицы в далеком лесу и от ближайшей речки пополз туман, закрывая все пронизывающе-холодной серой пеленой. От него я замерз, и мне захотелось к огню, но тут раздался близкий вой, да такой жуткий, что я долго всматривался в пелену, надеясь увидеть волка или даже целую стаю.
   Тут же начали перекликаться между собой охранники, окликнули и меня:
   – Ты слышал? Знаешь, кто это?
   – Не знаю! – Я пожал плечами – глупое движение, все равно в тумане никто этого не увидел, тут даже крышу фургона не разглядишь. – Но слышать – слышал…
   – Опять, должно быть, за тобой какая-то нечисть пришла…
   – Почему обязательно за мной? Может, в этот раз за кем-то из вас.
   – Всем известно, что нечисть охотится за тобой. Никогда раньше такого не происходило, а теперь разные твари лезут со всех сторон, едва успеваем отбиваться. Мах уже объявил, что премию увеличит за этот поход по причине его опасности.
   – Тихо вы! – прикрикнул охранник с соседней крыши. – Подождите, когда солнце поднимется, а то из-за такого тумана легко проглядеть нападение. Мы ничего ре видим, а кто-то, возможно, смотрит сейчас голодными глазами, слушает вас и облизывается.
   Мы замолчали, тревожно вглядываясь в серый сумрак, но скоро появилось солнце, быстро разогнало туман и осветило весь луг. Все было спокойно.
   День был, как всегда, скучен, наполнен нелепой суетой, дорогой, купанием и едой, а ночью снова слышался жуткий вой, и охранники постоянно перекликались между собой, опасаясь, что неизвестный зверь унесет кого-то из них во мрак.
   К концу следующего дня охрана и возчики повеселели, на горизонте появился небольшой городок Франк, и нам всем предстояла ночевка под теплой крышей и в безопасности, за высокими крепостными стенами. Когда солнце стало склоняться к горизонту, мы проехали через городские ворота.
   Стражи, видимо хорошо зная Маха и Бохана, пропустили нас без очереди, отрезав других желающих от возможности оказаться в преддверии ночи в городе. И конечно, тут же с нашей стороны было сделано щедрое подношение в городскую казну – с человека медную монету, с лошади три, с фургона пять. Каждому стражнику по серебряной монете и пару золотых монет начальнику стражи, чтобы и в следующий раз не забывали.
   Рядом с городскими воротами находился постоялый двор, туда мы и направились. Маха и там знали, так что для всех нашлось местечко.
   Впервые за пять дней мы пили хорошее пиво и ели настоящую еду, готовясь выспаться на деревянных кроватях. Купец предполагал пробыть в городе всего одну ночь, а наутро отправиться дальше.
   Людям едва удалось разместиться в доме, несмотря на то что часть охранников осталась охранять фургоны – воров хватает в каждом городе. Трое возниц были при лошадях.
   Поскольку нас с Молотом ничего не обременяло, то мы без особых проблем заняли отдельный стол, за которым собирались просидеть до глубокой ночи. К нам никто не подсел, хотя постоялый двор был переполнен, но нас это нисколько не расстроило – мы пили, ели и веселились, досадуя только на то, что еда у нас не столь хороша, как у Маха и Бохана, сидевших неподалеку.
   То ли они услышали наш разговор, то ли по какой другой причине, но ближе к ночи хозяин постоялого двора стал обслуживать нас сам, прогнав неповоротливую, толстую и некрасивую служанку.
   Сначала это нам показалось подозрительным, но, после того как на столе появилось блюдо с зажаренным до румяной корочки гусем, пахнущим так, как должны пахнуть яства в верхнем мире, а затем еще и кувшин вина, предназначенный явно не для общего пользования, мы оттаяли. Вино оказалось крепким и здорово ударило по мозгам, так что скоро для меня все расплылось, словно в пелене плотного речного тумана.
   Я не помнил, ни как оказался в своей комнате, ни кто меня туда довел – одно могу сказать: никогда до этого так не напивался.
   Проснулся в обед, когда солнце уже жарило вовсю, наполнив до отказа своими жгучими лучами всю комнату. Я открыл мутные глаза и простонал от жуткой боли, которая ворвалась в мою бедную голову вместе с ослепительно-ярким светом. Ноги и руки не желали двигаться, словно набитые тряпьем, не хотели ни сгибаться, ни разгибаться. После тяжких усилий мне все-таки удалось опустить ступни на грязный деревянный пол из плохо пригнанных и пропитанных старым маслом, чтобы не старели, досок.
   Мне было плохо, в желудке образовалась настоящая пустыня, в которой что-то пеклось и хрипело, требуя воды. Я залез рукой под кровать, вытащил ночной горшок и с трудом сделал то, без чего не мог двинуться дальше. Немного полегчало. Еще посидел, закрыв глаза и вспоминая вчерашний вечер.
   Мы с Молотом сначала пили пиво, оно было кислое, сваренное недели три назад, если бы не дальняя дорога, то нас никто бы не смог заставить его пить. Ели сначала какую-то дрянь, похожую на кашу из неочищенного зерна, потом принесли мясо неизвестного животного, тушенное с кислой капустой.
   В какой-то момент все изменилось, нам стал прислуживать хозяин, он принес вина и жареного гуся, а дальше все пропало, как в тумане. Наверно, вино для меня оказалось слишком крепким.
   Я еще раз обвел взглядом комнату, рядом стояла еще одна кровать, соломенный тюфяк на ней был прикрыт грубым одеялом, похоже, на ней никто не ночевал этой ночью. Должно быть, Молот подцепил себе подружку.
   Хорошо. Надо двигаться дальше. Умыться, поесть, выпить и отправляться в путь, караван ждать не будет.
   Кстати, почему меня не подняли?
   Насколько помню, Бохан говорил, что обоз отправится ранним утром, как только откроют городские ворота.
   Передумали? Решили задержаться?
   Спуск по крутой лестнице оказался не прост – меня шатало из стороны в сторону, я едва не срывался вниз, повисая на слабых руках на кривых, дурно отесанных перилах, но все-таки сумел добраться до двери, ведущей во внутренний дворик.
   Там должен был находиться колодец. Вода…
   Я с трудом добрался до деревянного, наполовину заполненного колодезной водой ведра, стоящего на темном, позеленевшем от времени срубе, и долго пил. Желудок впитывал влагу сразу и без остатка. Когда наконец оторвался и понял, что угроза неминуемой смерти миновала и я снова смогу жить дальше, огляделся, но ничего не понял.
   Вчера вечером здесь было не протолкнуться: лошади, возницы, пара фургонов – прочие остались на улице под охраной, а сейчас никого… Странно.
   Посмотрев на солнце, я решил, что стоит еще освежиться, чтобы выглядеть как человек. Внутри плескалась вода, так пусть будет и сверху.
   Разделся донага, долго и с наслаждением мылся, смывая дорожную грязь, пот, пыль, то и дело отправляя ведро в прохладную глубину колодца.
   Только после этого почувствовал себя окончательно живым и способным мыслить.
   Что же меня смущает и что мне так не нравится в этом пустынном дворе?
   Пустынном!!! Вот оно, ключевое слово!
   Вчера здесь были лошади… Вон мальчишка-конюший подбирает лошадиные яблоки, разбросанные по всему двору, укладывая их в огромный деревянный ящик.
   Внутри у меня что-то начало бурлить, желудок почувствовал неладное. До меня наконец-то дошло – караван ушел, бросив меня и Молота здесь! Они все-таки решили свою проблему, оставив нас в этом городе, теперь мы будем воевать с упырями самостоятельно!
   Обидно, но не смертельно, надоели они мне уже, и Бохан, и Мах, и вся его охрана. Кстати, а где же Молот?
   Внизу я направился в основной зал. Хозяин был там. Увидев мое мрачное лицо, молча налил пиво в глиняную кружку и придвинул ко мне:
   – Завтрак?
   – Конечно. – Я согласно кивнул. Пусть этот мир катится куда ему угодно, но без еды трудно воспринимать удары судьбы, к тому же желудок снова устроил бунт, гневно бурча, чтобы показать свое возмущение вчерашним пойлом. – А где караван? И мой друг?
   – Садись за стол.
   Я оглянулся и стал вглядываться в полутемный зал в поисках хотя бы одного знакомого лица. Не могу сказать, что зал был пуст, люди в нем сидели, но не нашлось ни одного знакомого, кого бы знал или видел хотя бы однажды.
   – За едой многое легче воспринимается. Только иди туда, где светлее. Тебе оставили письмо, и ты его сможешь прочитать, если, конечно, грамоте обучен. Если нет, я повара позову, он у меня хорошо буквы разбирает.
   – Письмо? А кто оставил?
   – Сядь, прошу тебя.
   Хозяин подтолкнул меня в сторону столика у окна. Я прошел к нему, сжимая в руках кружку пива, которое, как и вчера, было таким же кислым и невкусным, но желудок все-таки его принял и потребовал чего-то более основательного.
   Довольно миловидная служанка с пышной грудью появилась из кухни и поставила на мой стол деревянную тарелку с чем-то непонятным, мило и застенчиво улыбнулась. Я снова тут же вспомнил о Молоте – вот уж кто не пропустил бы такую славную девушку, не сомневаюсь, что уже через пару минут она сидела бы у него на коленях. Когда мой друг хотел, то мог быть неотразимым.
   Я покосился на хозяина, ожидая, что он подойдет, но тот сделал жест, который обозначал: «Ешь, все остальное потом».
   Я уткнулся в тарелку – сало и мясо, смешанные с луком и помидорами, а сверху запеченные яйца. Блюдо оказалось вполне приемлемым и сытным, по крайней мере, такое заключение сделал мой желудок, а в этих вопросах я ему доверяю.
   Даже пиво после этого показалось не таким кислым и противным. Настроение поднялось, и голова перестала кружиться.
   Итак, караван ушел…
   На месте Бохана и Маха я бы поступил точно так же. Если все проблемы и несчастья следуют за этим парнем, то надо держаться от него подальше, пусть гибнет сам, а не тянет за собой других. Конечно, это нарушает договоренности со жрецами, но своя жизнь дороже благосклонности Киля.
   Только где Молот? С ним мы что-нибудь обязательно придумаем. Вчера я слышал разговор о том, что рядом море, так что дальше можно путешествовать водой, еще даже лучше, быстрее будет.
   Хозяин принес кружку с вином, правда, уже не таким вкусным, как вчера.
   А впрочем, наверняка оно вчера мне показалось таким из-за сонного зелья, которого влили в наш кувшин, я уже это понял. Трактирщик сунул мне мятый пергамент. Я с трудом разобрал неровные корявые буквы:
   «Прости, парень, но мы оставляем тебя здесь, в этом городке, дальше добирайся до своей цели самостоятельно. Слишком хлопотно с тобой и опасно, если и дальше поедешь с нами, то я останусь без каравана и людей. Я не держу на тебя зла и даже желаю тебе удачи. Мах».
   Чуть ниже приписка, сделанная другой рукой:
   «Твоего друга возьмем с собой, он возместит нам тех охранников, что погибли, да и целее он будет с нами, а не с тобой. Если ты его настоящий друг, то оценишь наш добрый жест. Бохан».
   Я вздохнул и залпом выпил кружку. Теперь мне стало понятно и поведение Бохана, Маха и хозяина постоялого двора вчера вечером, они уже готовили это все. Что ж, ладно…
   Так или иначе, а дружбы у нас все равно не получалось. Да и Бохан прав, у Молота больше шансов остаться в живых с ними, а не со мной, а зла я ему никогда не желал. Он меня поддержал и помог в трудную минуту, дальше стану выбираться сам.
   Только что же делать?
   Я пошарил по поясу, чтобы заплатить за еду, и остолбенел – золота не было!!!
   Тут же провел по рукавам – хорошо, ножи оказались на месте. Интересно, а меч и лук мне караванщики оставили, или придется и их добывать чужой кровью?
   Я мрачно двинулся к хозяину, готовясь к драке. Вряд ли он мне позволит уйти, не заплатив за комнату и еду. Тот, уже заметив, как я шарил по поясу, насторожился:
   – Что, неужели деньги потерял?
   Мой взгляд не предвещал ему ничего хорошего: чем больше я смотрел на него, тем больше приходил в ярость, в конце концов, это из-за него я лишился всего – золота, друга и защиты в трудном пути.
   Мое лицо побелело, так всегда бывает, когда я начинаю нервничать. В таком состоянии меня уже никому не остановить. Если на пути встанет хоть кто-то из посетителей, то убью, не задумываясь, так же, как и хозяина.
   И хозяин это понял, его руки быстро зашарили под стойкой… и он вытащил мой пояс.
   Я остановился, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул… Еще на нетвердых ногах подошел к стойке и потрогал кушак – деньги были на месте, это чувствовалось по весу, да и пальцы привычно нащупали монеты. Я развязал завязки, вытащил десять штук, ссыпал их в карман.
   Тем временем хозяин лепетал:
   – Парень, ты что? Я просто взял твой кушак на сохранение, ты вчера был настолько пьян, что любой мог тебя обобрать…
   Я поднял пояс и задумался. Защиты у меня больше нет, теперь сам по себе, ходить по городу, имея такую сумму, опасно. Если ограбят, то окажусь в еще худшем положении, чем сейчас. Внутри же я чувствовал облегчение и какую-то тихую радость оттого, что никого не убил. Если бы хозяин промедлил пару мгновений, этот постоялый двор заполнился бы трупами, а что делать потом? Прятаться? Бежать из города? А куда?
   Только сейчас мне стало понятно, что я остался один в чужом, незнакомом мне мире. Домой возвращаться нельзя: заключив договор гонца с жрецами храма Киля, я обязан его исполнить – в противном случае смерть.
   А продолжать дорогу одному смертельно опасно. Отныне весь мир против меня. Молот, Молот, где же ты?
   – Что ж, подержи его у себя еще какое-то время до моего отъезда, – произнес я потухшим голосом. – Думаю, это недолго, не больше пары дней, и комнату оставь за мной.
   – Да-да. – Хозяин кивал, но на меня уже не смотрел. – Обязательно, за комнату заплачено, и даже не за два дня, а за неделю, туда же включены еда и постель…
   – За неделю? – Я подумал о том, что Мах оказался по-своему человеком чести, он мог этого не делать, но дал мне возможность передохнуть и подумать о будущем.
   – Можешь жить, а деньги сохраню, с ними ничего не случится. Когда будешь уезжать, отдам в целости и сохранности.
   Я задумался, вспоминая разговор за соседним столиком, там сидели двое парней, которые хотели поступить матросами на какой-то корабль.
   – Я слышал, у вас в городе имеется порт?
   – Разве это порт? Так… Бухта, конечно, удобная, в нее иногда заходят корабли, когда их сюда загоняет шторм. Правда, несколько купцов собирают деньги на то, чтобы выстроить причал и склады, но если у них все получится, то появится все только к осени.
   – Корабли-то заходят?
   – Заходят, чтобы взять воду и продукты, иногда чтобы отремонтироваться. Думаю, и сейчас пара судов в бухте на якоре стоит.
   – А капитанов где найти?
   – Так вы решили дальше отправиться морем? Капитаны и команда обычно проводят время в трактире «Морской пес», он находится на берегу, там все и собираются, пьют, едят…
   – Схожу туда и узнаю, может, меня кто возьмет.
   Я поднялся в свою комнату, нашел под кроватью мешок с запасной одеждой, а также лук и меч.
   Что ж, все сделано честно. У меня не было претензий к Маху, купец оставил мне шанс прожить еще немного, а мог бы легко обобрать. В конце концов, он мне ничего не должен, мне его навязали. Лично я с ним не заключал никакого договора.
   А то, что опоил сонным зельем, так это можно простить, иначе ему пришлось бы решать этот вопрос намного сложнее и болезненнее для меня, да и для них тоже. Думаю, Молот добровольно с ними бы не пошел, а я точно возмутился бы, как следствие – драка, в которой нам хорошо накостыляли бы. Но если бы я очень рассердился, то трупов было бы немало.
   А так все тихо, моего друга засунули в фургон, очнется где-нибудь в пути.
   Что делать? Где меня искать? Куда исчез город, в котором пили вместе вино?
   Походит, подумает и согласится, тем более и раньше говорил, что работа охранника ему нравится.
   Что ж, хоть у него исполнилась мечта.
   Я спустился вниз, узнал у хозяина, в каком направлении идти к бухте, и вышел на улицу. Солнце медленно тащилось к горизонту, жаря немилосердно, мне в моем походном обличье сразу стало жарко, но почему-то и в голову не пришло вернуться и оставить куртку в комнате.
   Еще раз оглядевшись на неспешно двигавшийся люд, я зашагал по булыжной мостовой вниз. Вчера мы приехали поздно, когда уже стемнело, поэтому я ничего не видел. А вот теперь можно разглядеть все.
   Сам город находился в распадке двух больших холмов, поэтому дома стояли неровно, а улицы сбегали вниз к морю. Многие из них заканчивались обрывом, на одном таком я постоял, глядя вниз на бескрайнюю синюю гладь, у горизонта сливающуюся с небом, правда, в сравнении с морем оно казалось выцветшим и выгоревшим. Сверху жарило солнце.
   Ветерок нес запах соли и гниющих водорослей, над головой лениво летали большие жирные чайки размером с диких гусей, а внизу волны набегали на берег с чуть слышным шелестом.
   Я повернулся и пошел обратно. Спрашивать дорогу мне ни у кого не хотелось, думал, что выйду к бухте и без чужих указаний, но скоро пожалел об этом.
   Улица, по которой сначала шел, долго петляла, делалась все уже и грязнее. Дома становились все ниже – если в начале улицы они были из крупного добротного камня, то внизу уже были слеплены из мелкой гальки, обкатанной морем.
   Эта улочка привела меня не к морю, а к горе, обрывающейся неровными уступами.
   Я пожал плечами и повернул, чтобы вернуться назад, но тут из маленького переулка вылетела компания парней, чуть младше меня по возрасту.
   Мне сразу не понравились их лица, было в них что-то опасное. Трое угрюмо сжимали в руках крепкие дубинки, двое играли ножами, крутя их в пальцах, а парень, который выглядел чуть старше, держал в руках кинжал.
   Сразу стало понятно, что будет дальше. Когда-то я сам зарабатывал себе таким образом на пиво и кусок обжаренного над очагом трактира мяса.
   Я недовольно покачал головой и вытащил оба своих ножа, не дожидаясь приветствия и последующего рассказа о том, что необходимо поделиться деньгами с хорошими ребятами, у которых сложились тяжелые материальные обстоятельства.
   – Может, отпустите целым да невредимым и с тем, что лежит у меня в карманах? – поинтересовался я; мне было любопытно, что они скажут. Но драка будет все равно. – А то ведь инвалидами сделаю, а кое-кого вообще на тот свет отправлю. Настроение у меня сегодня ужасное, с утра ищу, кого бы убить. Вы вроде мне подходите. Так как?