Страница:
Мы уже прошли половину города, осторожно перешагивая через ручьи нечистот и не сводя глаз со вторых этажей – ротозеям легко получить ведро помоев себе на голову. Народ у нас простой, бесхитростный, когда выливают, даже стражников не жалеют.
Солнце уже застыло на середине выцветшего от летнего жара неба, на нем не проползало ни одного облачка, казалось, сам воздух вокруг раскален.
Меня жажда мучила еще после пробежки, кстати, чужой взгляд я и сейчас ощущал на спине, часто оглядывался, но никого не видел.
С Молотом мне стало гораздо спокойнее, он в беде не бросит, мы с ним как-то отбились от ватаги пьяных стражников, а там ребята были крепкие, как на подбор, потом мирились, вино вместе пили, до сих пор северные ворота могу проходить, не платя обязательного взноса в городскую казну.
Мой друг тоже начал поглядывать на жестяные вывески с кружками в поисках трактира, где можно было бы выпить, не тратя мои деньги. Своих у него никогда не было, если серебро и медь и появлялись, то сразу уходили на подарки служанкам. Убедившись, что вывески ему незнакомы, недовольно пробурчал:
– Богу-страннику пришлось бродить в опасных местах, где гибнут, поэтому он покровительствует воинам-одиночкам, и большинство наемников поклоняются именно Килю…
– А я слышал, наемники признают только главного бога Корта за то, что он дает им удачу…
Спор был пустым, бессмысленным и глупым, но я все равно подзадоривал Молота, иначе скучно идти: вот уж удовольствие – тащиться через весь город, чтобы отдать жрецам бесполезную, никому не нужную, старую пластинку.
– Корту поклоняются солдаты и их командиры, потому что он, кроме всего прочего, еще и бог войны и сам решает, какой армии победить, а какой остаться разлагающимися трупами на поле боя. Наемники – дело другое, сами по себе, в армию их берут в основном для разведки, да еще для захвата мелких фортов, поэтому они выбрали себе Киля, он оберегает их в мелких стычках.
Отец у Молота был когда-то королевским гвардейцем, участвовал в трех войнах, чудом выжил, все знания моего друга о военных действиях от него, так что мне оставалось только кивать.
– А почему не Трой? – Мне нравился этот небожитель, хоть я и сбежал из жреческой школы, он был самым настоящим авантюристом, ему поклонялись все грабители и бандиты, а также стражники. Поэтому, когда ночью я покидал школу с ворованным добром жрецов, то не испытывал никакого раскаяния, так как был уверен: Трой меня поймет. – Это как раз тот бог, который любит ловких и умелых ребят, а наемники часто такие.
– Трой помогает только в воровстве и грабеже да, пожалуй, в хорошей драке, кстати, мне тоже как-нибудь надо будет зайти в его храм и оставить пару серебряных монет, но Киль его сильнее. Думаю, если бы бог-странник больше жил в своем доме на верхнем небе, то на главном троне сидел бы он, а не Корт. Хотя он и не умеет трясти землю и швыряться молниями, но у него есть другие не менее полезные умения.
– И какие?
– Хитрость, дар находить неожиданные решения трудных задач, выносливость и смелость, но главное, что дает Киль своим поклонникам, – умение выживать даже тогда, когда это кажется невозможным. – Молот наконец увидел знакомую ему вывеску с кружкой, перешел на другую улицу, перепрыгнув ручеек нечистот, при этом чудом избежал встречи с груженной дровами телегой, но продолжал спокойно говорить.
Прооравшему ему что-то возчику он показал огромный кулак, и тот сразу заткнулся, испуганно направив лошадь в узкий переулок.
– Ни один из богов с ним в этом не сравнится…
– Отчего же он тогда не столь известен и популярен, как Корт? Где реки подношений от простодушных почитателей?
– Килю поклоняются те, у кого немного денег, кто не любит свет, а предпочитает скрываться в тени, но тем не менее его храмы не беднее других, жрецы питаются сытно и одеваются в хорошие шерстяные рясы и крепкие сандалии. Я слышал, кое-где даже содержат рабов для работ на храмовых огородах и виноградниках.
– Мне отец говорил, когда жрецы имеют большое влияние, это без золота не бывает. – Мы вошли в трактир, мой друг о чем-то переговорил с хозяином, и нам тут же принесли кувшин вина. Служанка так улыбалась и приседала в порыве что-то убрать из-под наших ног, постоянно показывая свою пышную, наполовину обнаженную грудь, что я от зависти выпил пару кружек вина без перерыва.
Действо сие было предназначено не мне, и я почувствовал себя лишним на этом празднике жизни. Молот обнял девушку за талию, чмокнул в алые губки и отправил на кухню за жареной рыбой.
– Но откуда они берут деньги, если подношений так мало?
– А вот это и есть секрет, который жрецы никому не открывают. – Мой друг одним движением опрокинул в свою огромную луженую глотку глиняную кружку и налил себе еще. – И скажу больше, храмы бога-странника строятся в отдалении от других, а жрецы держатся тихо и незаметно. Кстати, их приход к твоему отцу говорит о важности того, что ты несешь.
– Вот это важно?! – Я вытащил из кармана и положил на мокрый стол, сбитый из толстых дубовых досок, полоску позеленевшей бронзы. – Кому нужен этот кусок старого, никому не нужного металла?
– Может, это талисман какой-то или еще что-то магическое, а мы этого просто не понимаем… – Молот ткнул в бронзу куском хлеба. – Странно это все, очень странно…
– Что тебе показалось странным? – Я убрал пластинку в карман, мне показалось, что она чуть засветилась, а металл нагрелся, словно находился возле огня. – Мне, например, все это кажется не странным, а глупым…
– Обычно жрецы прячут свои секреты, в храм Киля попасть трудно, ворота открываются раз в месяц, и то только в полнолуние.
– А что это значит?
– Не знаю я, но моления у них ночные, а это значит, что, если тебе удастся войти в храм днем и вернуться живым, ты уже счастливчик. – Молот выпил еще одну кружку и встал, я отпил только половину, но, повинуясь его знаку, тоже поднялся. – Давай зайдем в храм Корта, это нам как раз по дороге, бросим богу пару монет на удачу.
– Думаешь, нужно?
– У меня есть в этом храме друзья – кое-кто из тех, с кем учился, они помолятся. Вступится за нас Корт или нет, мне неизвестно, но, может, они вымолят для нас удачу, а она еще никому не мешала.
– Я не ослышался, ты сказал, что опасно идти в храм Киля днем?
– Как-то слышал, что те, кто входит на его территорию при свете солнца, обратно не возвращаются. Может, и глупость… – Мы вышли снова на улицу, она была такой же жаркой, горячий ветерок дул в лицо, но и он нес с собой жар, а не прохладу. – Рассказывали мне одну историю. – Молот перепрыгнул через ручей нечистот и выругался, когда его обрызгала проезжающая телега. Мужик, который вез хворост, даже не оглянулся, услышав страшные ругательства в свой адрес. Но мысль мой друг не потерял.
– В храм Киля зашел жрец Корта и не вернулся. За ним послали десяток жрецов, не вернулись и они. Тогда власти отправили туда отряд стражей вместе с чиновником из городской управы, а также десяток королевских гвардейцев для прикрытия.
– И что?
– Не вернулись и они. Городские власти шум поднимать не стали, о чем-то со жрецами договорились, и на этом все закончилось. Но сам подумай, пропало целое войско, и никто ничего не сделал! Веришь?
– Не знаю.
– И никто не знает. – Мой друг тяжело вздохнул. – Ни тел не нашли, ни оружия – словно никто никогда в храм и не входил. Вот иду и думаю: а что будет, если пропадем мы? Ведь даже из-за гвардейцев никто не стал поднимать шум.
– И что?
– Нас точно никто искать не станет.
– Вот это да! – Если бы я не обещал отцу, то после этих слов сразу повернулся бы и пошел домой. – Получается, совсем плохи наши дела….
– Они так же плохи, как и минуту назад, – усмехнулся мой друг. – Я с самого начала сказал, что нас ничего хорошего не ждет, но как-нибудь выкрутимся, не в первый раз. А рассказал тебе больше для того, чтобы держал ушки на макушке и знал: там не все чисто. Но все равно не уговаривай – не отпущу я тебя одного в храм, с тобой пойду…
– Больно надо уговаривать! – фыркнул я, но внутри стало так тепло и хорошо, словно меня коснулась чья-то ласковая рука. Даже на мгновение слезы на глаза навернулись. Это мой друг. Люблю его. – Хочешь умереть, пожалуйста, а я еще поживу.
– Тогда и я помирать не стану. – Молот взял меня за руку и подтолкнул к огромным, покрытым золотом дверям, блестящим в свете солнца так, что глазам стало больно.
Светило уже висело над головой в зените, жаркое, слепящее, сияющее над городом, как огромный круг толстого золота. С меня пот тек рекой, да и с друга тоже. В это время в городе днем даже ручьи нечистот пересыхают, на улицах не встретишь ни одного праздношатающегося человека, разве что только тех бедолаг, которых заставляют хозяева трудиться.
В храме Корта было тихо и пусто, но главное – здесь царила приятная прохлада. Я сразу присел на один из жертвенных камней, которые стояли у входа, чтобы отдохнуть, пока Молот кого-то ищет. По большим праздникам на этих камнях перерезали горло петухам, черным козлам и белым овечкам, чтобы вымолить у бога благословение своим делам. Если бы не знал, как тщательно потом вымывают эти камни, никогда бы не сел, но очень устал, а лавок и скамей в этом храме не полагалось.
К тому же после бессонной ночи глаза слипались, так и не заметил, как задремал, и для меня стало неожиданностью, когда кто-то громко произнес под самым моим ухом:
– Многим людям кажется, что они могут делать все, что хотят, но жизнь говорит о том, как они ошибаются. Вот глупый человечек занял место жертвы, потом будет удивляться, что ею стал.
Я мрачно оглянулся и увидел тощего низенького жреца, одетого в коричневую хламиду. Он стоял у дверей и задумчиво меня разглядывал.
– Ты способен видеть будущее? – поинтересовался я с определенным ехидством, но тем не менее сполз с камня. – И легко отличаешь в толпе жертву от обычного прохожего?
– Здесь нет толпы; потому что еще не пришло время для вечернего восхваления Корта, тогда в этом храме будет не протолкнуться, и ты не прохожий, поэтому угадать будущую жертву нетрудно. Можешь поверить, осталось жить тебе совсем немного, скоро твой жизненный путь закончится и начнется долгое падение во мраке, и никто не поможет, так как этот путь ты выбрал сам.
– Сколько стоит изменить такое пророчество? – Меня аж передернуло от отвращения, хотя я и знал, что это обычная практика всех жрецов – пугать, иначе кто станет им платить? Мало кому хочется проверять, правду ему сказали или нет, а вот заплатить, чтобы этого не случилось, готовы все. – Пары серебряных монет хватит?
– Пары монет хватит, – милостиво согласился жрец и довольно улыбнулся. А чего ему не радоваться? Работа сделана, деньги заработал. – Но этого хватит лишь на то, чтобы отвести беду в сторону, изменить судьбу стоит дороже.
– В этот раз поработаешь бесплатно. – Из-за колонн вышел Молот и приблизился к нам. Когда надо, он умеет двигаться бесшумно. – Иначе вспомню все, что ты творил в храмовой школе, а что вспомнить не удастся, то сочиню, думаю, мне поверят…
– Кто это? – Жрец подслеповато прищурился, тут и я сумел разглядеть, что он не так стар, как мне показалось. Услышать голос друга было приятно, словно с души упал тяжелый груз. Кто их знает, этих жрецов, а может, они и на самом деле видят будущее? – Шаги тяжелые, фигура бочкообразная, голова твердая, тупая… Молот?
– Забыл сказать о кулаке пудовом, – усмехнулся мой друг, подходя ближе и поднимая жреца в воздух. – И о силе никем пока не меренной.
– Отпусти, медведь, здесь все-таки храм, а не заросший травой двор трактира, где ты вырос. Не дай бог, Корт наблюдает за нами или старший жрец.
– Старший жрец обедает, очень расстроился, когда понял, что я увидел яства, которые не разрешены для употребления в это время суток, поэтому быстро рассказал, где тебя найти. А Корт, как всегда, занят своими делами, ему на нас, мелких человечков, плевать.
– Поставь меня на эти замечательные гранитные плиты, которыми покрыли пол в этом году, и расскажи, что тебе от меня нужно. Пока, кроме угроз, я ничего не услышал, но уже понимаю, что ты здесь оказался не случайно…
– Помолись за нас двоих, брат Гривен. – Молот поставил тщедушного жреца на землю. – Нужна нам удача и сила, так как мы направляемся в храм Киля.
– Вам не об этом следует молить Корта, а о том, чтобы он вам дал хоть немного разума. – Жрец поправил задравшийся от висения в воздухе балахон. – Никто не ходит в храм Киля днем, кроме глупцов и самоубийц…
– Мы бы тоже не пошли, да у нас дело.
– Какое такое дело? – Жрец снова прищурился, пытаясь хоть что-то разобрать на простодушном лице моего друга. – Ты серьезно?
– Серьезней некуда, ты же не считаешь меня и в самом деле тупым?
– Если бы не знал раньше, то посчитал бы. Безопаснее залезть в нору ядовитых гадюк, чем идти в храм Киля…
– Ладно, я все сказал, дальше начну только повторяться. – Молот направился к двери. – Помолишься?
– Помолюсь, и начну прямо сейчас, а еще позову брата Дина, он тоже получал от тебя затрещины в школе, но сначала объясни, что за дело у тебя в храме бога-странника? Если это связано с нападением на гонца и тремя трупами, найденными сегодня утром, то тебе бежать надо из города как можно быстрее, а не молитвы за здравие заказывать.
– Это еще почему? – Молот неожиданно остановился, и я, не ожидая этого, снова врезался в его широкую и потную спину. – Что здесь не так? Рассказывай!
– Мне известно только то, что жрецы Киля нашли часть того, чего не стоит называть, нечто очень важное для нашего мира. Когда-то это было надежно спрятано, чтобы не попало в руки тех, кому не предназначено, а теперь найдено.
– Туманно и непонятно.
– А чего тут непонятного? – криво усмехнулся жрец. – Представь, что ты нашел ключ от королевской казны, и об этом стало известно всем… Как думаешь, что будет?
– Будет плохо, – кивнул Молот. – Желающих запустить руку в казну много, меня, вероятнее всего затопчет толпа алчущих золота, потом они передерутся друг с другом, и путь ключа по городу будет отмечен кровавыми лужами и кучей трупов.
– Именно так и произойдет, – покивал жрец. – А эта история еще хуже, потому что золото ничто – власть нечто гораздо большее. Я положу подношение на алтарь Корту за тебя и за твоего неразумного друга, рвущегося к тому, чтобы стать жертвой, но вряд ли это поможет…
– Власть? – Молот нахмурился, покатав это слово на языке, словно желал его попробовать, потом сплюнул прямо на гранитные плиты, – видимо, вкус ему не понравился. – Что ж, тогда надо быстрее добраться до храма, отдать все, что им нужно, и забыть об этом деле навсегда!
– Не получится, – вздохнул жрец. – Это как история с ключом от казны – пока никто о нем не знает, все хорошо, но как только узнает кто-то еще, все сразу становится плохо. Жрецы Киля не хотят, чтобы люди говорили о том, что потерял гонец, а секреты умеют хранить только мертвые. Молиться буду остаток дня и всю ночь за тебя и твоего друга – это все, что могу сделать.
– Мне вполне хватит, – кивнул Молот и решительно направился к двери. Выйдя из храма в яркий, солнечный день с зелеными деревьями и благоухающими цветочными кустами, которые были насажены вдоль ведущей к храму аллеи, мой друг повернулся и мрачно взглянул на меня. – Ты все слышал?
– Слышал. – Я пожал плечами. – Если не брать в расчет ту ерунду, которую жрецы обычно преподносят прихожанам, то следует немедленно дойти до храма Киля, отдать им бронзовую пластинку и пойти напиться в ближайший трактир.
– О чем я тебе рассказываю уже битый час? Мы можем не вернуться из храма…
– И что? – вскинулся я. – Нас могут убить каждый день. С тех пор как появились на этот свет, с этого мгновения наша смерть стала реальностью, которая нас ждет – шаг за шагом, день за днем. Все равно все мы идем к смерти, потому что другой дороги нет, так устроен мир.
– Хорошо бы, чтобы эта дорога оказалась подлинней.
– Если будем осторожны, – я сплюнул в пыль и зашагал по аллее к выходу из храма, наши роли поменялись – теперь Молот шел за мной, – тогда может быть…
Впрочем, так всегда и бывает, сначала лидером становится он и пребывает им до тех пор, пока мы не сталкиваемся с чем-то по-настоящему опасным, тут мой друг начинает задумываться и отставать, и тогда вперед выхожу я.
– В драку первыми не полезем, а если кто-то захочет нас убить, то пусть потом не жалуется.
– Если дело касается золота и власти, то дела плохи, – осторожно заметил Молот. Он уже заметил перемену моего настроения и стал говорить осторожно, опасаясь задеть меня за живое, я начинал свирепеть.
– И стража вмешиваться не станет…
– Не стоит расстраиваться, все не так плохо. Хуже другое – я весь день чувствую за собой слежку и даже сейчас ощущаю ее спиной, а ни разу не удалось увидеть шпиона. Что это?
– Я тоже почувствовал, что за нами следят, и никого не увидел, – признался Молот. – Наверно, магия…
– И с магами, если надо, разберемся.
– Поживем – увидим, но жить все равно хочется, – вздохнул Молот. – Ну да ладно, вечных людей нет, в этом ты прав.
Он снова вышел вперед, а я не возражал, потому что дорогу к храму не знал, только догадывался, где тот находится – в восточной части города, где крепостная ограда примыкает к Орлиной горе. Она в этом месте вздымается крутой каменной стенкой, подняться по которой невозможно. Рядом с горой никто не селился, кроме бедняков, с горы периодически сходят лавины, зимой снежные, а летом – камнепады.
Для уединения лучшего места не найти.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Чем ближе подходили мы к горе, тем беднее становились дома вокруг и больше было людей, роющихся в отбросах. Грязи тоже добавилось, здесь уже никто даже не пытался убирать, под ногами лежало все – от сломанной телеги до обглоданных крысами человеческих скелетов. Зато детворы, купающейся в каналах, прибавилось. От их гомона и веселого смеха настроение немного поднялось.
И действительно, вот уж кому не позавидуешь, шансов у них на нормальную жизнь нет ни одного, но они смеются и радуются жизни – так чего нам-то кукситься?
Вершину Орлиной горы закрывали черные, дождевые тучи, около нее шел дождь.
Это казалось забавным: весь город купается в солнечных лучах, а здесь гремят молнии, сверху течет мутная дождевая вода.
У подножия когда-то давным-давно, еще древними, были устроены пруды для сбора дождевой воды, от них расходились облицованные камнем каналы, по которым город много лет снабжается водой.
Здесь всегда собираются женщины, стирают, болтают, обсуждают последние городские сплетни, но сегодня больше было купающейся детворы, чем прачек.
За прудами дома стали еще ниже, показались лачуги самых нищих бедняков, сделанные чаще всего из хвороста, обмазанного глиной, а то и просто из камыша.
А потом все дома внезапно кончились, и впереди в мутной пелене дождя у самой горы замаячил храм Киля, укрывшийся от потоков воды, снегопада и камнепада под нависшим над ним уступом.
Я в этих местах никогда не был, поэтому смотрел с любопытством и некоторым страхом – мне совсем не хотелось умереть от упавшей сверху каменной глыбы. Здесь это было вполне возможно: множество огромных валунов лежало повсюду, непонятно было, то ли они упали с горы, то ли их принесли потоки воды.
Идти теперь приходилось, лавируя между ними, брусчатка давно кончилась. Мы шли по каменистой почве, с опаской глядя на гору.
Все вокруг казалось мрачным и опасным.
Молот застегнул куртку на груди и поправил рукава рубашки, я последовал его примеру, мы уже не изнывали от жары, а мерзли.
Тропа неожиданно свернула в сторону, дальше путь пролегал по каменной насыпи.
Обойдя огромную каменную глыбу, мы оказались на небольшой площади перед храмом, часть его скрывала скала. Массивное здание выглядело мрачновато, возможно, потому, что солнце прятали черные тучи.
Я оглянулся назад, чтобы убедиться в том, что светило никуда не исчезло, и улыбнулся, увидев родной город, купающийся в солнечных лучах. Отсюда он казался праздничным и нарядным, а не грязным и унылым, каким был на самом деле.
– Дальше никуда не пойдем. – Молот сел на один из валунов, лежащий на площади, вымощенной необработанными камнями. – Подождем…
– Чего будем ждать? – осведомился я, садясь рядом. – Когда дождь закончится?
– Нет, – покачал мой друг головой. – В этот храм не входят без приглашения, ворота закрыты.
– Подойдем, постучим, нам и откроют, мы же здесь, потому что нас, точнее, меня сюда позвали.
– Не суетись ты, – сморщил кислую рожу Молот. – Я делаю так, как здесь принято. Вряд ли стоит раньше времени злить жрецов, успеем еще нарваться на неприятности…
– А ты откуда знаешь, как здесь себя вести?
– Первый год в школе жрецов заставляли запоминать, чем одна религия отличается от другой и что делать, когда заходишь в чужой храм.
– Ладно, поверю, только не забывай, время к вечеру, а нам обратно идти часа три-четыре, и то если в трактиры не заходить.
– За нами уже пришли. – Молот нахмурился, я проследил за его взглядом, и у меня неприятно кольнуло в сердце. В двух шагах от нас стоял невысокий жрец в желтой хламиде до пят, кое-где испачканной свежей грязью, и непонятно было, откуда он взялся – двери храма не открывались. – Сделай милое и доброе лицо, поздоровайся с дяденькой…
– Что угодно молодым людям? – улыбнулся жрец. Улыбка у него была не очень приятной, поскольку зубы у него оказались черными, похоже, что чернил их специально – такое иногда делают воры, чтобы быть меньше заметными в темноте. – Вам нужна помощь нашего бога или вы здесь просто из любопытства?
– И то, и другое, – проворчал Молот. – А еще лучше, если ваш бог просто забудет о нас. – Мой друг тронул меня за плечо. – Отдай жрецу то, из-за чего поднялся весь этот сыр-бор, и пойдем отсюда.
Я сунул руку в карман и бросил бронзовую пластинку жрецу. Тот ее машинально поймал, взглянул, побледнел и затрясся мелкой дрожью.
– А теперь бежим, – шепнул мой друг и вскочил на ноги.
Я встал и замер, с ужасом глядя на жреца – с ним определенно что-то происходило. Дрожь тела стала крупнее, черные зубы начали выбивать сильнейшую дробь, потом жрец завизжал, как смертельно раненное животное, – тонко, пронзительно и громко. Из рук его, сжимающих пластинку, вырвался свет настолько яркий, что мне пришлось прикрыть глаза рукой, потом все померкло, а потом я взглянул в сторону жреца и увидел, что на том месте, где он только что стоял, теперь валялся только его желтый балахон и сандалии из грубо выделанной кожи.
– Чего это он? – спросил я, растерянно почесав затылок. Мне стало страшно. Жрец просто исчез – то ли сбежал, пользуясь вспышкой света, то ли растворился в воздухе, как демон. Или, мне очень не нравился этот вариант, сгорел – такое иногда бывает. Мне рассказывал о подобных случаях отец, их немало происходило в нашем городе, обычный горожанин вдруг вспыхивал ярким огнем и горел так, что его никто потушить не мог, а одежда оставалась целой.
Жрецы говорят о таких случаях, что этот человек прогневал бога, и тот его покарал, но сейчас-то сгорел жрец, а он гораздо ближе к богу, чем обычные смертные.
– Ты не видел, куда он убежал?
– Неважно. – Молот схватил меня за руку и потащил с площади. – Что бы здесь ни случилось, лучше оказаться подальше. Когда жрецы найдут своего товарища… или то, что от него осталось…
– Но мы же ничего не делали…
– А какая разница? – Молот подтолкнул меня вперед. – Проблем все равно не избежать. И самое главное – ты им железку отдал? Отдал! Так что наше присутствие больше никому не нужно.
Мы побежали, но тут дорогу пересек вздувшийся от обилия воды поток, шумевший так, что закладывало уши. Было даже удивительно, что за то время, пока мы находились на площади, он стал таким огромным. Переправляться через него было рискованно: мутная вода тащила с собой огромные валуны – если не утопит, то расшибет голову. Перепрыгнуть тоже стало невозможно, недавний ручей разлился метров на двадцать в ширину, даже было странно, что пару минут назад мы перешли через него, даже не набрав воды в сапоги.
Молот помрачнел, взглянул вверх по течению, потом вниз и тяжело вздохнул. Я проследил за его взглядом и понял, почему он так расстроился: и вверху, и внизу дорогу нам перекрывали огромные скалы, между которыми текли мутные бурные потоки.
Пути дальше не было, пока не кончится дождь или хотя бы не ослабнет.
– Вот теперь все! – Молот сплюнул в мутную пенящуюся воду и сел на мокрый валун. – Не успели!
– Не успели так не успели. – Я сел на соседний камень. – В конце концов, мы того жреца не трогали, даже пальцем к нему не прикоснулись. Чего нам бояться?
– А бояться вообще в этой жизни нечего, если жить долго не собираешься. – Молот орал мне в ухо, иначе не получалось, слишком уж громко шумел ручей. – Странно это все…
– Что?!
– А то, что не мог ручей так быстро подняться, чтобы перекрыть нам дорогу. Здесь без магии не обошлось, а значит, скоро за нами придут жрецы и отведут в храм.
– И что будет дальше?
– Я же не пророк, чтобы знать будущее, но явно ничего хорошего. – Мой друг раздраженно пожал плечами. – Ты же не думаешь, что нас наградят золотом за наши труды?
Солнце уже застыло на середине выцветшего от летнего жара неба, на нем не проползало ни одного облачка, казалось, сам воздух вокруг раскален.
Меня жажда мучила еще после пробежки, кстати, чужой взгляд я и сейчас ощущал на спине, часто оглядывался, но никого не видел.
С Молотом мне стало гораздо спокойнее, он в беде не бросит, мы с ним как-то отбились от ватаги пьяных стражников, а там ребята были крепкие, как на подбор, потом мирились, вино вместе пили, до сих пор северные ворота могу проходить, не платя обязательного взноса в городскую казну.
Мой друг тоже начал поглядывать на жестяные вывески с кружками в поисках трактира, где можно было бы выпить, не тратя мои деньги. Своих у него никогда не было, если серебро и медь и появлялись, то сразу уходили на подарки служанкам. Убедившись, что вывески ему незнакомы, недовольно пробурчал:
– Богу-страннику пришлось бродить в опасных местах, где гибнут, поэтому он покровительствует воинам-одиночкам, и большинство наемников поклоняются именно Килю…
– А я слышал, наемники признают только главного бога Корта за то, что он дает им удачу…
Спор был пустым, бессмысленным и глупым, но я все равно подзадоривал Молота, иначе скучно идти: вот уж удовольствие – тащиться через весь город, чтобы отдать жрецам бесполезную, никому не нужную, старую пластинку.
– Корту поклоняются солдаты и их командиры, потому что он, кроме всего прочего, еще и бог войны и сам решает, какой армии победить, а какой остаться разлагающимися трупами на поле боя. Наемники – дело другое, сами по себе, в армию их берут в основном для разведки, да еще для захвата мелких фортов, поэтому они выбрали себе Киля, он оберегает их в мелких стычках.
Отец у Молота был когда-то королевским гвардейцем, участвовал в трех войнах, чудом выжил, все знания моего друга о военных действиях от него, так что мне оставалось только кивать.
– А почему не Трой? – Мне нравился этот небожитель, хоть я и сбежал из жреческой школы, он был самым настоящим авантюристом, ему поклонялись все грабители и бандиты, а также стражники. Поэтому, когда ночью я покидал школу с ворованным добром жрецов, то не испытывал никакого раскаяния, так как был уверен: Трой меня поймет. – Это как раз тот бог, который любит ловких и умелых ребят, а наемники часто такие.
– Трой помогает только в воровстве и грабеже да, пожалуй, в хорошей драке, кстати, мне тоже как-нибудь надо будет зайти в его храм и оставить пару серебряных монет, но Киль его сильнее. Думаю, если бы бог-странник больше жил в своем доме на верхнем небе, то на главном троне сидел бы он, а не Корт. Хотя он и не умеет трясти землю и швыряться молниями, но у него есть другие не менее полезные умения.
– И какие?
– Хитрость, дар находить неожиданные решения трудных задач, выносливость и смелость, но главное, что дает Киль своим поклонникам, – умение выживать даже тогда, когда это кажется невозможным. – Молот наконец увидел знакомую ему вывеску с кружкой, перешел на другую улицу, перепрыгнув ручеек нечистот, при этом чудом избежал встречи с груженной дровами телегой, но продолжал спокойно говорить.
Прооравшему ему что-то возчику он показал огромный кулак, и тот сразу заткнулся, испуганно направив лошадь в узкий переулок.
– Ни один из богов с ним в этом не сравнится…
– Отчего же он тогда не столь известен и популярен, как Корт? Где реки подношений от простодушных почитателей?
– Килю поклоняются те, у кого немного денег, кто не любит свет, а предпочитает скрываться в тени, но тем не менее его храмы не беднее других, жрецы питаются сытно и одеваются в хорошие шерстяные рясы и крепкие сандалии. Я слышал, кое-где даже содержат рабов для работ на храмовых огородах и виноградниках.
– Мне отец говорил, когда жрецы имеют большое влияние, это без золота не бывает. – Мы вошли в трактир, мой друг о чем-то переговорил с хозяином, и нам тут же принесли кувшин вина. Служанка так улыбалась и приседала в порыве что-то убрать из-под наших ног, постоянно показывая свою пышную, наполовину обнаженную грудь, что я от зависти выпил пару кружек вина без перерыва.
Действо сие было предназначено не мне, и я почувствовал себя лишним на этом празднике жизни. Молот обнял девушку за талию, чмокнул в алые губки и отправил на кухню за жареной рыбой.
– Но откуда они берут деньги, если подношений так мало?
– А вот это и есть секрет, который жрецы никому не открывают. – Мой друг одним движением опрокинул в свою огромную луженую глотку глиняную кружку и налил себе еще. – И скажу больше, храмы бога-странника строятся в отдалении от других, а жрецы держатся тихо и незаметно. Кстати, их приход к твоему отцу говорит о важности того, что ты несешь.
– Вот это важно?! – Я вытащил из кармана и положил на мокрый стол, сбитый из толстых дубовых досок, полоску позеленевшей бронзы. – Кому нужен этот кусок старого, никому не нужного металла?
– Может, это талисман какой-то или еще что-то магическое, а мы этого просто не понимаем… – Молот ткнул в бронзу куском хлеба. – Странно это все, очень странно…
– Что тебе показалось странным? – Я убрал пластинку в карман, мне показалось, что она чуть засветилась, а металл нагрелся, словно находился возле огня. – Мне, например, все это кажется не странным, а глупым…
– Обычно жрецы прячут свои секреты, в храм Киля попасть трудно, ворота открываются раз в месяц, и то только в полнолуние.
– А что это значит?
– Не знаю я, но моления у них ночные, а это значит, что, если тебе удастся войти в храм днем и вернуться живым, ты уже счастливчик. – Молот выпил еще одну кружку и встал, я отпил только половину, но, повинуясь его знаку, тоже поднялся. – Давай зайдем в храм Корта, это нам как раз по дороге, бросим богу пару монет на удачу.
– Думаешь, нужно?
– У меня есть в этом храме друзья – кое-кто из тех, с кем учился, они помолятся. Вступится за нас Корт или нет, мне неизвестно, но, может, они вымолят для нас удачу, а она еще никому не мешала.
– Я не ослышался, ты сказал, что опасно идти в храм Киля днем?
– Как-то слышал, что те, кто входит на его территорию при свете солнца, обратно не возвращаются. Может, и глупость… – Мы вышли снова на улицу, она была такой же жаркой, горячий ветерок дул в лицо, но и он нес с собой жар, а не прохладу. – Рассказывали мне одну историю. – Молот перепрыгнул через ручей нечистот и выругался, когда его обрызгала проезжающая телега. Мужик, который вез хворост, даже не оглянулся, услышав страшные ругательства в свой адрес. Но мысль мой друг не потерял.
– В храм Киля зашел жрец Корта и не вернулся. За ним послали десяток жрецов, не вернулись и они. Тогда власти отправили туда отряд стражей вместе с чиновником из городской управы, а также десяток королевских гвардейцев для прикрытия.
– И что?
– Не вернулись и они. Городские власти шум поднимать не стали, о чем-то со жрецами договорились, и на этом все закончилось. Но сам подумай, пропало целое войско, и никто ничего не сделал! Веришь?
– Не знаю.
– И никто не знает. – Мой друг тяжело вздохнул. – Ни тел не нашли, ни оружия – словно никто никогда в храм и не входил. Вот иду и думаю: а что будет, если пропадем мы? Ведь даже из-за гвардейцев никто не стал поднимать шум.
– И что?
– Нас точно никто искать не станет.
– Вот это да! – Если бы я не обещал отцу, то после этих слов сразу повернулся бы и пошел домой. – Получается, совсем плохи наши дела….
– Они так же плохи, как и минуту назад, – усмехнулся мой друг. – Я с самого начала сказал, что нас ничего хорошего не ждет, но как-нибудь выкрутимся, не в первый раз. А рассказал тебе больше для того, чтобы держал ушки на макушке и знал: там не все чисто. Но все равно не уговаривай – не отпущу я тебя одного в храм, с тобой пойду…
– Больно надо уговаривать! – фыркнул я, но внутри стало так тепло и хорошо, словно меня коснулась чья-то ласковая рука. Даже на мгновение слезы на глаза навернулись. Это мой друг. Люблю его. – Хочешь умереть, пожалуйста, а я еще поживу.
– Тогда и я помирать не стану. – Молот взял меня за руку и подтолкнул к огромным, покрытым золотом дверям, блестящим в свете солнца так, что глазам стало больно.
Светило уже висело над головой в зените, жаркое, слепящее, сияющее над городом, как огромный круг толстого золота. С меня пот тек рекой, да и с друга тоже. В это время в городе днем даже ручьи нечистот пересыхают, на улицах не встретишь ни одного праздношатающегося человека, разве что только тех бедолаг, которых заставляют хозяева трудиться.
В храме Корта было тихо и пусто, но главное – здесь царила приятная прохлада. Я сразу присел на один из жертвенных камней, которые стояли у входа, чтобы отдохнуть, пока Молот кого-то ищет. По большим праздникам на этих камнях перерезали горло петухам, черным козлам и белым овечкам, чтобы вымолить у бога благословение своим делам. Если бы не знал, как тщательно потом вымывают эти камни, никогда бы не сел, но очень устал, а лавок и скамей в этом храме не полагалось.
К тому же после бессонной ночи глаза слипались, так и не заметил, как задремал, и для меня стало неожиданностью, когда кто-то громко произнес под самым моим ухом:
– Многим людям кажется, что они могут делать все, что хотят, но жизнь говорит о том, как они ошибаются. Вот глупый человечек занял место жертвы, потом будет удивляться, что ею стал.
Я мрачно оглянулся и увидел тощего низенького жреца, одетого в коричневую хламиду. Он стоял у дверей и задумчиво меня разглядывал.
– Ты способен видеть будущее? – поинтересовался я с определенным ехидством, но тем не менее сполз с камня. – И легко отличаешь в толпе жертву от обычного прохожего?
– Здесь нет толпы; потому что еще не пришло время для вечернего восхваления Корта, тогда в этом храме будет не протолкнуться, и ты не прохожий, поэтому угадать будущую жертву нетрудно. Можешь поверить, осталось жить тебе совсем немного, скоро твой жизненный путь закончится и начнется долгое падение во мраке, и никто не поможет, так как этот путь ты выбрал сам.
– Сколько стоит изменить такое пророчество? – Меня аж передернуло от отвращения, хотя я и знал, что это обычная практика всех жрецов – пугать, иначе кто станет им платить? Мало кому хочется проверять, правду ему сказали или нет, а вот заплатить, чтобы этого не случилось, готовы все. – Пары серебряных монет хватит?
– Пары монет хватит, – милостиво согласился жрец и довольно улыбнулся. А чего ему не радоваться? Работа сделана, деньги заработал. – Но этого хватит лишь на то, чтобы отвести беду в сторону, изменить судьбу стоит дороже.
– В этот раз поработаешь бесплатно. – Из-за колонн вышел Молот и приблизился к нам. Когда надо, он умеет двигаться бесшумно. – Иначе вспомню все, что ты творил в храмовой школе, а что вспомнить не удастся, то сочиню, думаю, мне поверят…
– Кто это? – Жрец подслеповато прищурился, тут и я сумел разглядеть, что он не так стар, как мне показалось. Услышать голос друга было приятно, словно с души упал тяжелый груз. Кто их знает, этих жрецов, а может, они и на самом деле видят будущее? – Шаги тяжелые, фигура бочкообразная, голова твердая, тупая… Молот?
– Забыл сказать о кулаке пудовом, – усмехнулся мой друг, подходя ближе и поднимая жреца в воздух. – И о силе никем пока не меренной.
– Отпусти, медведь, здесь все-таки храм, а не заросший травой двор трактира, где ты вырос. Не дай бог, Корт наблюдает за нами или старший жрец.
– Старший жрец обедает, очень расстроился, когда понял, что я увидел яства, которые не разрешены для употребления в это время суток, поэтому быстро рассказал, где тебя найти. А Корт, как всегда, занят своими делами, ему на нас, мелких человечков, плевать.
– Поставь меня на эти замечательные гранитные плиты, которыми покрыли пол в этом году, и расскажи, что тебе от меня нужно. Пока, кроме угроз, я ничего не услышал, но уже понимаю, что ты здесь оказался не случайно…
– Помолись за нас двоих, брат Гривен. – Молот поставил тщедушного жреца на землю. – Нужна нам удача и сила, так как мы направляемся в храм Киля.
– Вам не об этом следует молить Корта, а о том, чтобы он вам дал хоть немного разума. – Жрец поправил задравшийся от висения в воздухе балахон. – Никто не ходит в храм Киля днем, кроме глупцов и самоубийц…
– Мы бы тоже не пошли, да у нас дело.
– Какое такое дело? – Жрец снова прищурился, пытаясь хоть что-то разобрать на простодушном лице моего друга. – Ты серьезно?
– Серьезней некуда, ты же не считаешь меня и в самом деле тупым?
– Если бы не знал раньше, то посчитал бы. Безопаснее залезть в нору ядовитых гадюк, чем идти в храм Киля…
– Ладно, я все сказал, дальше начну только повторяться. – Молот направился к двери. – Помолишься?
– Помолюсь, и начну прямо сейчас, а еще позову брата Дина, он тоже получал от тебя затрещины в школе, но сначала объясни, что за дело у тебя в храме бога-странника? Если это связано с нападением на гонца и тремя трупами, найденными сегодня утром, то тебе бежать надо из города как можно быстрее, а не молитвы за здравие заказывать.
– Это еще почему? – Молот неожиданно остановился, и я, не ожидая этого, снова врезался в его широкую и потную спину. – Что здесь не так? Рассказывай!
– Мне известно только то, что жрецы Киля нашли часть того, чего не стоит называть, нечто очень важное для нашего мира. Когда-то это было надежно спрятано, чтобы не попало в руки тех, кому не предназначено, а теперь найдено.
– Туманно и непонятно.
– А чего тут непонятного? – криво усмехнулся жрец. – Представь, что ты нашел ключ от королевской казны, и об этом стало известно всем… Как думаешь, что будет?
– Будет плохо, – кивнул Молот. – Желающих запустить руку в казну много, меня, вероятнее всего затопчет толпа алчущих золота, потом они передерутся друг с другом, и путь ключа по городу будет отмечен кровавыми лужами и кучей трупов.
– Именно так и произойдет, – покивал жрец. – А эта история еще хуже, потому что золото ничто – власть нечто гораздо большее. Я положу подношение на алтарь Корту за тебя и за твоего неразумного друга, рвущегося к тому, чтобы стать жертвой, но вряд ли это поможет…
– Власть? – Молот нахмурился, покатав это слово на языке, словно желал его попробовать, потом сплюнул прямо на гранитные плиты, – видимо, вкус ему не понравился. – Что ж, тогда надо быстрее добраться до храма, отдать все, что им нужно, и забыть об этом деле навсегда!
– Не получится, – вздохнул жрец. – Это как история с ключом от казны – пока никто о нем не знает, все хорошо, но как только узнает кто-то еще, все сразу становится плохо. Жрецы Киля не хотят, чтобы люди говорили о том, что потерял гонец, а секреты умеют хранить только мертвые. Молиться буду остаток дня и всю ночь за тебя и твоего друга – это все, что могу сделать.
– Мне вполне хватит, – кивнул Молот и решительно направился к двери. Выйдя из храма в яркий, солнечный день с зелеными деревьями и благоухающими цветочными кустами, которые были насажены вдоль ведущей к храму аллеи, мой друг повернулся и мрачно взглянул на меня. – Ты все слышал?
– Слышал. – Я пожал плечами. – Если не брать в расчет ту ерунду, которую жрецы обычно преподносят прихожанам, то следует немедленно дойти до храма Киля, отдать им бронзовую пластинку и пойти напиться в ближайший трактир.
– О чем я тебе рассказываю уже битый час? Мы можем не вернуться из храма…
– И что? – вскинулся я. – Нас могут убить каждый день. С тех пор как появились на этот свет, с этого мгновения наша смерть стала реальностью, которая нас ждет – шаг за шагом, день за днем. Все равно все мы идем к смерти, потому что другой дороги нет, так устроен мир.
– Хорошо бы, чтобы эта дорога оказалась подлинней.
– Если будем осторожны, – я сплюнул в пыль и зашагал по аллее к выходу из храма, наши роли поменялись – теперь Молот шел за мной, – тогда может быть…
Впрочем, так всегда и бывает, сначала лидером становится он и пребывает им до тех пор, пока мы не сталкиваемся с чем-то по-настоящему опасным, тут мой друг начинает задумываться и отставать, и тогда вперед выхожу я.
– В драку первыми не полезем, а если кто-то захочет нас убить, то пусть потом не жалуется.
– Если дело касается золота и власти, то дела плохи, – осторожно заметил Молот. Он уже заметил перемену моего настроения и стал говорить осторожно, опасаясь задеть меня за живое, я начинал свирепеть.
– И стража вмешиваться не станет…
– Не стоит расстраиваться, все не так плохо. Хуже другое – я весь день чувствую за собой слежку и даже сейчас ощущаю ее спиной, а ни разу не удалось увидеть шпиона. Что это?
– Я тоже почувствовал, что за нами следят, и никого не увидел, – признался Молот. – Наверно, магия…
– И с магами, если надо, разберемся.
– Поживем – увидим, но жить все равно хочется, – вздохнул Молот. – Ну да ладно, вечных людей нет, в этом ты прав.
Он снова вышел вперед, а я не возражал, потому что дорогу к храму не знал, только догадывался, где тот находится – в восточной части города, где крепостная ограда примыкает к Орлиной горе. Она в этом месте вздымается крутой каменной стенкой, подняться по которой невозможно. Рядом с горой никто не селился, кроме бедняков, с горы периодически сходят лавины, зимой снежные, а летом – камнепады.
Для уединения лучшего места не найти.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Обычно мы выбираем себе бога. Гораздо хуже, когда бог выбирает себе нас.
Из книги бога-странника
Чем ближе подходили мы к горе, тем беднее становились дома вокруг и больше было людей, роющихся в отбросах. Грязи тоже добавилось, здесь уже никто даже не пытался убирать, под ногами лежало все – от сломанной телеги до обглоданных крысами человеческих скелетов. Зато детворы, купающейся в каналах, прибавилось. От их гомона и веселого смеха настроение немного поднялось.
И действительно, вот уж кому не позавидуешь, шансов у них на нормальную жизнь нет ни одного, но они смеются и радуются жизни – так чего нам-то кукситься?
Вершину Орлиной горы закрывали черные, дождевые тучи, около нее шел дождь.
Это казалось забавным: весь город купается в солнечных лучах, а здесь гремят молнии, сверху течет мутная дождевая вода.
У подножия когда-то давным-давно, еще древними, были устроены пруды для сбора дождевой воды, от них расходились облицованные камнем каналы, по которым город много лет снабжается водой.
Здесь всегда собираются женщины, стирают, болтают, обсуждают последние городские сплетни, но сегодня больше было купающейся детворы, чем прачек.
За прудами дома стали еще ниже, показались лачуги самых нищих бедняков, сделанные чаще всего из хвороста, обмазанного глиной, а то и просто из камыша.
А потом все дома внезапно кончились, и впереди в мутной пелене дождя у самой горы замаячил храм Киля, укрывшийся от потоков воды, снегопада и камнепада под нависшим над ним уступом.
Я в этих местах никогда не был, поэтому смотрел с любопытством и некоторым страхом – мне совсем не хотелось умереть от упавшей сверху каменной глыбы. Здесь это было вполне возможно: множество огромных валунов лежало повсюду, непонятно было, то ли они упали с горы, то ли их принесли потоки воды.
Идти теперь приходилось, лавируя между ними, брусчатка давно кончилась. Мы шли по каменистой почве, с опаской глядя на гору.
Все вокруг казалось мрачным и опасным.
Молот застегнул куртку на груди и поправил рукава рубашки, я последовал его примеру, мы уже не изнывали от жары, а мерзли.
Тропа неожиданно свернула в сторону, дальше путь пролегал по каменной насыпи.
Обойдя огромную каменную глыбу, мы оказались на небольшой площади перед храмом, часть его скрывала скала. Массивное здание выглядело мрачновато, возможно, потому, что солнце прятали черные тучи.
Я оглянулся назад, чтобы убедиться в том, что светило никуда не исчезло, и улыбнулся, увидев родной город, купающийся в солнечных лучах. Отсюда он казался праздничным и нарядным, а не грязным и унылым, каким был на самом деле.
– Дальше никуда не пойдем. – Молот сел на один из валунов, лежащий на площади, вымощенной необработанными камнями. – Подождем…
– Чего будем ждать? – осведомился я, садясь рядом. – Когда дождь закончится?
– Нет, – покачал мой друг головой. – В этот храм не входят без приглашения, ворота закрыты.
– Подойдем, постучим, нам и откроют, мы же здесь, потому что нас, точнее, меня сюда позвали.
– Не суетись ты, – сморщил кислую рожу Молот. – Я делаю так, как здесь принято. Вряд ли стоит раньше времени злить жрецов, успеем еще нарваться на неприятности…
– А ты откуда знаешь, как здесь себя вести?
– Первый год в школе жрецов заставляли запоминать, чем одна религия отличается от другой и что делать, когда заходишь в чужой храм.
– Ладно, поверю, только не забывай, время к вечеру, а нам обратно идти часа три-четыре, и то если в трактиры не заходить.
– За нами уже пришли. – Молот нахмурился, я проследил за его взглядом, и у меня неприятно кольнуло в сердце. В двух шагах от нас стоял невысокий жрец в желтой хламиде до пят, кое-где испачканной свежей грязью, и непонятно было, откуда он взялся – двери храма не открывались. – Сделай милое и доброе лицо, поздоровайся с дяденькой…
– Что угодно молодым людям? – улыбнулся жрец. Улыбка у него была не очень приятной, поскольку зубы у него оказались черными, похоже, что чернил их специально – такое иногда делают воры, чтобы быть меньше заметными в темноте. – Вам нужна помощь нашего бога или вы здесь просто из любопытства?
– И то, и другое, – проворчал Молот. – А еще лучше, если ваш бог просто забудет о нас. – Мой друг тронул меня за плечо. – Отдай жрецу то, из-за чего поднялся весь этот сыр-бор, и пойдем отсюда.
Я сунул руку в карман и бросил бронзовую пластинку жрецу. Тот ее машинально поймал, взглянул, побледнел и затрясся мелкой дрожью.
– А теперь бежим, – шепнул мой друг и вскочил на ноги.
Я встал и замер, с ужасом глядя на жреца – с ним определенно что-то происходило. Дрожь тела стала крупнее, черные зубы начали выбивать сильнейшую дробь, потом жрец завизжал, как смертельно раненное животное, – тонко, пронзительно и громко. Из рук его, сжимающих пластинку, вырвался свет настолько яркий, что мне пришлось прикрыть глаза рукой, потом все померкло, а потом я взглянул в сторону жреца и увидел, что на том месте, где он только что стоял, теперь валялся только его желтый балахон и сандалии из грубо выделанной кожи.
– Чего это он? – спросил я, растерянно почесав затылок. Мне стало страшно. Жрец просто исчез – то ли сбежал, пользуясь вспышкой света, то ли растворился в воздухе, как демон. Или, мне очень не нравился этот вариант, сгорел – такое иногда бывает. Мне рассказывал о подобных случаях отец, их немало происходило в нашем городе, обычный горожанин вдруг вспыхивал ярким огнем и горел так, что его никто потушить не мог, а одежда оставалась целой.
Жрецы говорят о таких случаях, что этот человек прогневал бога, и тот его покарал, но сейчас-то сгорел жрец, а он гораздо ближе к богу, чем обычные смертные.
– Ты не видел, куда он убежал?
– Неважно. – Молот схватил меня за руку и потащил с площади. – Что бы здесь ни случилось, лучше оказаться подальше. Когда жрецы найдут своего товарища… или то, что от него осталось…
– Но мы же ничего не делали…
– А какая разница? – Молот подтолкнул меня вперед. – Проблем все равно не избежать. И самое главное – ты им железку отдал? Отдал! Так что наше присутствие больше никому не нужно.
Мы побежали, но тут дорогу пересек вздувшийся от обилия воды поток, шумевший так, что закладывало уши. Было даже удивительно, что за то время, пока мы находились на площади, он стал таким огромным. Переправляться через него было рискованно: мутная вода тащила с собой огромные валуны – если не утопит, то расшибет голову. Перепрыгнуть тоже стало невозможно, недавний ручей разлился метров на двадцать в ширину, даже было странно, что пару минут назад мы перешли через него, даже не набрав воды в сапоги.
Молот помрачнел, взглянул вверх по течению, потом вниз и тяжело вздохнул. Я проследил за его взглядом и понял, почему он так расстроился: и вверху, и внизу дорогу нам перекрывали огромные скалы, между которыми текли мутные бурные потоки.
Пути дальше не было, пока не кончится дождь или хотя бы не ослабнет.
– Вот теперь все! – Молот сплюнул в мутную пенящуюся воду и сел на мокрый валун. – Не успели!
– Не успели так не успели. – Я сел на соседний камень. – В конце концов, мы того жреца не трогали, даже пальцем к нему не прикоснулись. Чего нам бояться?
– А бояться вообще в этой жизни нечего, если жить долго не собираешься. – Молот орал мне в ухо, иначе не получалось, слишком уж громко шумел ручей. – Странно это все…
– Что?!
– А то, что не мог ручей так быстро подняться, чтобы перекрыть нам дорогу. Здесь без магии не обошлось, а значит, скоро за нами придут жрецы и отведут в храм.
– И что будет дальше?
– Я же не пророк, чтобы знать будущее, но явно ничего хорошего. – Мой друг раздраженно пожал плечами. – Ты же не думаешь, что нас наградят золотом за наши труды?