Лоуэлл Элизабет. Рубиновое кольцо

   Дрожь, которая сотрясла его, удивила обоих. Он хотел сказать ей, какая она сексуальная, но у него не было сил, дыхание перехватило, слова пропали. Поэтому он быстро снял свои джинсы и стащил покрывало. Его рот чувствовал то, что глаза едва ли могли рассмотреть. Очень скоро Фейт уже извивалась и кричала.
   Он взял ее ноги и развел их так, чтобы она вся открылась ему. Плоть Фейт была словно шелковистый огонь, он мял и целовал ее всю. Он хотел ее всю.
   Глаза Фейт медленно открылись. В тусклом свете утра они были туманны и чувственны.
   – Уокер?
   – Да, сладкая. – Он сжал ее бедра.
   Фейт застонала, испытывая приятные ощущения. Он еще не заполнил ее, но Фейт уже хотела этого. Она хотела этого прямо сейчас.
   – Почему? – спросила она.
   – Что почему? – Он говорил протяжно, несмотря на то что его тело покрылось потом.
   – Почему ты ждешь?
   – Чего жду?
   – Ты знаешь!
   Ее бедра двигались навстречу, почти засасывая его в себя.
   – Я не знаю, скажи.
   – Ты дразнилка.
   – Так, у меня было много имен, но… – Его голос надломился. Бедра Фейт двигались так, что он уже готов был взорваться. Уокер застонал. – Ты доконаешь меня.
   – Теперь ты понимаешь.
   – Я хочу убедиться, что даю тебе то, чего ты хочешь. Чего ты хочешь?
   Дразнящее прикосновение и отступление были невыносимы. Он не продвигался глубже.
   – Тебя, – хрипло сказала она. – Черт побери, Уокер, я хочу тебя!
   – Ты меня уже получила, – сказал он, продвигаясь еще на чуть-чуть в ее шелковистую плоть. Она крутила бедрами все сильнее.
   – Мне мало тебя…
   – А, вот как? – Он продвинулся еще глубже. – Лучше?
   Она задрожала, внутри у нее все ритмично сжималось.
   – Еще.
   – Да ты, оказывается, жадная? Мне нравится это в женщине.
   Она царапала его бедра.
   – И это мне тоже нравится, – сказал он. – Давай. Вперед, моя сладкая. Покажи мне, как ты меня хочешь.
   – Глубоко, – прошептала она.
   Он уступил ей еще один дюйм и был вознагражден обильной шелковистой влагой ее плоти и сладкой пульсацией ее тела, которую он тотчас ощутил. Он снова отступил, несмотря на то, что пот лил у него по спине. Он с силой толкнулся было обратно, но заставил себя удержаться на полпути. От запаха и жара ее тела голова Уокера стала легкой.
   – Уокер, – хрипло проговорила она, – Зачем ты меня мучаешь?
   – Проклятие, ты такая сладкая, что я не могу не дразнить тебя.
   Он положил ее ноги себе на плечи и насадил ее на себя. Он смотрел на ее прекрасное дрожащее тело и наслаждался этим зрелищем. Она была в его руках вся. Он чувствовал ее, как чувствовал себя.
   Как только она выкрикнула его имя, он, к ее удовольствию, начал двигаться так, как нужно было им обоим, сильно и глубоко. Фейт выгнулась ему навстречу, и он едва успел поцеловать ее, прежде чем она, освобождаясь, закричала.
   Фейт медленно приходила в себя, она забыла, где она.
   Лишь спустя несколько минут она почувствовала на себе тяжесть тела Уокера.
   Фейт тихо засмеялась.
   – Ты был прав.
   – Мм? – промычал Уокер, которому лень было отрывать губы от ее шеи.
   – Я потрясена.
   Нехотя Уокер открыл рот.
   – Полагаю, сейчас начнутся умные рассуждения о женском начале?
   Она улыбнулась и вцепилась зубами ему в челюсть.
   – Ты ошибся. Я хотела сказать, что «Камасутра» отдыхает.
   Он тихо засмеялся.
   – Кажется, эта книга не была в списке литературы для чтения в моей школе.
   – Никогда не читал ее? – спросила она, приглаживая ему волосы.
   – В средней школе? Нет.
   – А в неполной средней школе?
   – Нет.
   – О Господи. В детском саду, что ли, ты ее читал?
   Он снова засмеялся.
   – Нет, – сказал он, покусывая ее груди.
   – Извини, но я не верю, что ты ее прочел в утробе.
   Засмеявшись, Уокер крепко обнял ее и перевернулся на спину. Она двигалась легко. Фейт – совершенная партнерша для него, это он понял сразу, но она близка ему и по духу. Никогда он не знал женщины, похожей на Фейт. Деловая, романтичная, способная располосовать своими шпильками ногу грабителя, обманчиво хрупкая и обманчиво сильная.
   Впервые он понял, почему мотылек летит на пламя: лучше погибнуть, чем оставаться одному в холоде и мраке.
   – …слышишь? – спросила Фейт.
   – Что? – сказал он, встряхнув головой, словно хотел освободиться от собственных мыслей.
   – Это Мел. Я думаю, что-то случилось.
   Внезапно слабый, но достаточно ясный крик женщины раздался в тишине дома.
   – Боже, надеюсь, это не из-за ребенка! – Фейт выскочила из кровати и принялась искать свою одежду.
   Уокер надел свои трусы ценой в миллион долларов и схватил нож. Зажав его в зубах, он потянулся к своим джинсам. Когда он надел штаны, Фейт уже вылетела из двери. Он кинулся за ней.
   – Мел? – кричала Фейт. – Мел, где ты? Что случилось?
   Мысль о Банди Энджеле и о головорезе из России подстегнула Уокера. Он летел как на крыльях. На полпути в холл он догнал Фейт и дернул ее за руку.
   – Что?.. – возмутилась она.
   – Побудь здесь, пока я не выясню, что произошло, – сказал он.
   – Но…
   – Никаких «но». Это может быть засадой. Будь здесь.
   – А ты как?
   Но она говорила уже с его спиной. Уокер спустился по лестнице так тихо, словно призрак. Фейт видела, как он вынул нож, а ножны сунул в карман. Неожиданно взгляд ее привлекли шрамы на его спине. Она не знала, что ее сильнее потрясло – нож или эти былые раны.
   В животе Фейт все перевернулось. Она побежала в спальню, достала из сумочки баллончик с перцем и понеслась вниз, стараясь ступать как можно тише.
   Сколько ни прислушивался Уокер, нигде не было никакого крика, никакого намека на схватку. Он все еще был осторожен и чувствовал, что Фейт идет за ним. Уокер оглянулся и посмотрел на нее убийственным взглядом. Она выдержала его.
   Он привлек ее к себе и тихо сказал:
   – Сладкая моя, если ты будешь на меня вот так смотреть, ты не сможешь сесть неделю на свою попку.
   Она уткнулась ему в ухо и так же тихо ответила:
   – Если ты будешь смотреть на меня вот так, сладкий мой, ты не увидишь меня больше.
   Они тихо скользнули на нижний этаж и стали вместе прислушиваться.
   Уокер прошел мимо библиотеки и стремительно направился в заднюю часть дома. Фейт шла за ним по пятам. Дверь кухни оказалась приоткрыта. Он подвинул Фейт к той стороне двери, где были петли, а сам придвинулся к щели.
   – …мертвый! – кричала Мел. Фейт вздрогнула.
   – Нет, он… нет, дорогая, – бормотал Джефф. – Видишь? Он дышит.
   – Ты уверен?
   Уокер приоткрыл дверь кухни, чтобы заглянуть внутрь. Мел и Джефф в пижамах сидели на полу возле Бумера. В прибывающем свете дня Уокер увидел Бумера, который распластался на линолеуме, как толстый мягкий коврик.
   – Я уверен, – успокаивая, сказал Джефф. – Дай мне твою руку. Чувствуешь, как дышит? Глубоко. С ним все нормально. – Но в голосе Джеффа было какое-то волнение, которое он не мог скрыть.
   – Почему же он не проснулся, когда я споткнулась об него?
   Длинно выдохнув, Уокер вложил нож в ножны и засунул его за пояс джинсов.
   – Что случилось? – спросил он, входя на кухню. Джефф вздрогнул от неожиданности.
   – Бумер, – просто сказала Мел, со слезами на глазах глядя на собаку. – Он не просыпается.
   Когда Уокер присел рядом с собакой, вошла в кухню и Фейт.
   – Что случилось, Мел? – спросила Фейт, опускаясь на колени рядом с подругой. – Мне показалось, ты кричала.
   – Я захотела есть и пошла в кухню за крекерами, – рассказывала Мел, не отрывая глаз от собаки. – Я была сонная и не заметила Бумера. Я, должно быть, завизжала, когда споткнулась о него.
   – Я прибежал сюда на ее крик, – сказал Джефф, поглаживая Мел по плечу так же, как она гладила Бумера по голове. – Ты упала?
   Она покачала головой.
   – Ты уверена? – настаивал он. – С тобой и малышом все в порядке?
   – Я схватилась за стол, чтобы не упасть, – призналась Мел. – Так почему же он не просыпается?
   Уокер ощупал собаку осторожно и нежно.
   – Никакой крови. Никаких шишек или сломанных костей, ничего не чувствую. Пульс ровный, устойчивый, разве что слегка замедленный. Как и дыхание. Кажется, все хорошо, но лучше вызвать ветеринара.
   Уокер встал и спокойно предложил Джеффу выйти. Тот колебался, глядя на свою невесту, прежде чем подняться.
   – Побудь с Мел, – попросил Уокер Фейт.
   Она кивнула.
   Как только дверь кухни закрылась за Джеффом, Уокер тихо спросил его:
   – Вы давно делали обработку поместья ядохимикатами?
   Джефф покачал головой:
   – Мы ее не делали.
   Уокер хмыкнул.
   – Где здесь телефон?
   – В библиотеке. Я покажу.
   – Я думаю, Бумера накачали снотворным, – сказал Уокер.
   Джефф остановился в дверном проеме библиотеки. Уокер смотрел сквозь него.
   – И я, кажется, знаю почему.
   Он подошел к стене, где еще вечером висела огромная картина – портрет Черного Джека Монтегю, которая теперь стояла, прислоненная к деревянной панели. Сейф был полуоткрыт.
   Бумаги и старая семейная Библия валялись на полу.
   С ручки сейфа свисала пара маленьких наушников, которые, вероятно, забыли грабители. Тонкие провода тянулись от наушников к маленькой резиновой присоске на стальном боку сейфа.
   Арчер пользовался таким набором точно так же, чтобы взломать чей-то сейф. К его оправданию, это случалось редко.
   – Вызови шерифа, – сказал Уокер, взглянув на сейф. – Похоже, тебя обчистили.

Глава 25

   Ветеринар приехал и уехал, а патрульные так и не появились. Так что сам шериф Боб Ли Шартелл собственной персоной топал по ступенькам задней лестницы особняка Руби-Байю. Сопровождал его уполномоченный Гарольд Бунда.
   К этому времени все, кроме старшего Монтегю, умылись и оделись. Дэвис все еще не вылезал из постели. Джефф не настаивал. Не нужно обладать обостренным обонянием, чтобы не уловить запах алкоголя, исходивший от отца.
   К счастью, Тига тоже не вышла. Ее монологи только добавили бы сплетен.
   Ветеринар вернул к жизни Бумера, вколов в него что-то такое, от чего пес не слишком уверенно залаял, когда представители закона постучали в дверь черного хода.
   – Тихо, Бумер, – оборвал его Джефф. – Разбудишь всех в доме.
   Уокер посмотрел на Джеффа. Несмотря на дорогие брюки и свежевыглаженную рубашку, он выглядел потускневшим.
   Уокер думал о том, что все события, которые произошли этим утром: и вопль Мэл, и полумертвая собака, и кража со взломом, – это не самое лучшее начало дня. Но главное, о чем размышлял Уокер, были украденные драгоценности, работа Фейт, которую нельзя будет восстановить в точности. Несмотря на это, она не беспокоилась о себе, а хлопотала о подруге.
   Бумер снова гавкнул и попробовал встать на ноги.
   – Стой, – приказал Уокер, при этом его голос был таким же спокойным, как и рука, которая прижимала голову собаки к полу. Он натянул на пса одеяло, укрывая его до щей. – Успокойся, мальчик. Сейчас тебе надо поспать.
   Бумер заворчал, потом облизал руку Уокера. Ветеринар был прав: у Бумера был наркотический шок. Он скоро придет в норму.
   – Шериф Шартелл, – сказал Джефф, рывком открывая дверь черного хода, – спасибо, что пришли так рано.
   – Это моя работа, – ответил шериф, – но я не буду возражать против чашки кофе, если это удобно. В наши дни люди должны понимать, что, если они хотят, чтобы их защищали двадцать четыре часа в сутки, они должны идти на подобного рода жертвы. А это мой заместитель Гарольд.
   Гарольд кивнул. Он был длинный и тощий, не такой, как шериф, который когда-то был членом спортивной команды по борьбе. Спустя сорок лет его коренастая фигура стала толще, а светлые каштановые волосы поредели, и в них появились седые пряди. Эти сорок лет добавили взгляду его синих глаз остроту.
   Шериф восхитился элегантностью Мел, хотя она была, лишь в темных брюках для беременных и свободной красной блузе, в которой походила на величавую герцогиню.
   – Доброе утро, мисс Бьюкенен, – сказал шериф, прикасаясь к своей шляпе и глядя на Мел, которая сидела на стуле возле завернутой в одеяло собаки, – Как пес?
   – Уже лучше, – сказала Мел, пытаясь улыбаться. – Как ваша жена и внуки?
   – Сьюзи – терпимо, дети – настоящие чертенята, проказники. – Он усмехнулся. – Все говорят, что старший – моя копия. Что сказал доктор Джеймс про собаку?
   – Снотворное, – кратко ответил Джефф. – Но ничего страшного.
   – Вот это хорошо. Полно грабителей, которые не возятся с усыплением, а просто убивают собак.
   Джефф вздрогнул.
   – Было много краж за последнее время?
   Шериф пожал плечами:
   – В Хилтон-Хед полно денег. А деньги, как известно, привлекают воров. Но мы работаем.
   – Я принесу кофе, – сказала Мел.
   – Ты останешься с Бумером, •– заявила Фейт. – Я знаю, где кофе. – Кивнув шерифу и его молчаливому коллеге, она направилась за кофейником.
   Шериф присматривался к Уокеру. Джинсы, хлопковая рубашка, пристальный взгляд, деревянная трость.
   – Ты Уокер, не так ли? Сын Оуэна и Бетти.
   – Это было давным-давно.
   – Для моих лет недавно. Ты похож на отца. Хороший он был мужик, когда не пил. Твой брат пошел в мать. Как он?
   – Он мертв.
   Шериф покачал головой:
   – Не могу сказать, что ты меня сильно удивил. Мальчик был бесшабашный и очень красивый. От его улыбки могло и солнце застыдиться. Жаль, что ему не хватило разума.
   Фейт вздрогнула и поставила кофейник. Она знала, как больно Уокеру это слышать.
   – Сливки или сахар? – спросила она, отвлекая внимание шерифа, который решил погрузиться в воспоминания.
   – То и другое, мэм, – ответил он. – И вдвойне, если не возражаете. Я не завтракал.
   – Черный. – Это было первое слово, которое произнес помощник шерифа. – Благодарю.
   Шериф повернулся к Джеффу и сказал:
   – Итак, что здесь произошло? Начнем со вчерашнего вечера. Кто-то посторонний приходил сюда, приезжал, кроме ваших гостей?
   – Свадебный агент, – сказал Джефф. – Ее интересовали размеры библиотеки, и мы оговаривали цветы для свадьбы.
   – Небольшое фортепьяно, которое она предлагала, не подходило по размерам, – добавила Мел. – Так что у нас не будет живой музыки. – В ее голосе не было разочарования из-за того, что не получится грандиозной свадьбы, на которую они с Джеффом рассчитывали. Она была достаточно деловой женщиной, чтобы не переживать из-за подобных проблем.
   – Должно быть, мисс Эди Харрисон занимается свадьбой? – спросил шериф.
   – Да, – ответил Джефф. – Мы женимся через два дня.
   – Я понимаю, вы немного расстроены случившимся, но если бы вы ответили еще на несколько вопросов, это помогло бы делу. Когда вы отправились спать?
   – Мел уснула примерно в десять. Я, наверное, на полчаса позже. На рассвете она проснулась и вышла на кухню за печеньем, там она споткнулась о Бумера и закричала. Сначала на крик прибежал я, а потом Уокер и Фейт.
   – Кто обнаружил открытый сейф?
   – Я, – сказал Уокер.
   – Вы к нему прикасались? – спросил его шериф.
   – Нет.
   – Вы уверены? Большинство людей заглянули бы туда только для того, чтобы удостовериться, что там пусто.
   – Я смотрю телевизор, – с легкостью в голосе ответил Уокер и сильнее налег на трость, зная, что ничто так не уверяет полицейских в искренности, как проявление слабости. – Не хотел смазать картину преступления.
   – Спасибо, – сказал шериф, когда Фейт поставила перед ними чашки с кофе. Шартелл сделал большой глоток и вздохнул, оценив хорошо приготовленный напиток. – Очень вкусный кофе, мэм, – сказал он и повернулся к Джеффу:
   – Кто первым вошел в библиотеку?
   – Я, – сказал Джефф. – Я хотел позвонить по телефону и вызвать ветеринара. Уокер пошел со мной. Вот тогда он и увидел открытый сейф и эти наушники, которые свисали с ручки сейфа, из чего сделал вывод, что нас ограбили.
   – Знаешь, чем пользуются взломщики сейфов, не так ли? – спросил шериф Уокера.
   – Я знаю, что сейф был открыт, только и всего, – улыбнулся Уокер и еще сильнее оперся на трость.
   Шериф неопределенно хмыкнул.
   – Где была собака вчера вечером?
   Джефф пожал плечами.
   – Пес заскулил примерно в полночь, и я его выпустил.
   – Такое часто случается?
   – Всякий раз, когда ему удается нас убедить, что сил терпеть у него нет, – сказала Мел. – Обычно такое случается каждую ночь. Я думаю, папа Монтегю и Тига позволяли ему бегать по ночам и он не привык сдерживаться.
   – Есть ли в доме следы взлома? – спросил шериф.
   – Мы не смотрели, – потрясенно сказала Мел. – Я пойду…
   – Садись, дорогая, – быстро сказал Джефф. Он подошел к ней и, взяв ее за подбородок, нежно поцеловал. – Позволь мне позаботиться обо всем. Я не хочу, чтобы ты расстраивалась. – Он повернулся к шерифу:
   – Мы с Уокером проверили. Сломан замок на французских дверях в библиотеке.
   – Кто-нибудь что-то слышал? – спросил шериф.
   – Библиотека далеко от спальни, – сказал Джефф. – Мы ничего не слышали.
   – А Дэвис и мисс Антигуа?
   – Отец все еще спит, а Тига могла уже отправиться проверять свои ловушки с крабами. – Джефф резко махнул рукой. – Если бы они что-то слышали, они бы нас разбудили.
   Зазвонил телефон.
   – Извините меня. Наверное, это наш страховой агент, – сказал Джефф и вышел.
   Мел с обеспокоенным видом вышла вслед за своим будущим мужем. Но все услышали, как за дверью она спросила:
   – В сейфе разве было что-то ценное, Джефф? Я думала, там только старые бумаги и вещи.
   – Ничего такого, о чем тебе стоило бы волноваться, дорогая.
   Голоса стихли, когда дверь библиотеки закрылась.
   – Мистер Монтегю сказал мне по телефону, что вы оставили в сейфе кое-какие драгоценности. – Шериф посмотрел на Фейт.
   – Да. – Ее губы дрогнули при упоминании о потере.
   – Ценные вещи, как я полагаю?
   – Да. У меня есть фотографии и описание каждой вещи, а также результаты оценки отдельных камней. Я дам их вам если это поможет делу.
   – Это прекрасно, мэм, – сказал шериф, растягивая слова. – Не все так хорошо готовы к ограблению.
   Глаза Уокера сощурились. У него был кое-какой опыт, и он знал, что в маленьких городках существует твердое предубеждение, что в преступлении всегда виноваты приезжие, пока не доказана их невиновность. Фейт не понимала этого и уставилась шерифу прямо в глаза.
   – Я – ювелир-дизайнер, – отчетливо сказала она. – И это естественно, что у меня есть фотографии и описание изделий. Я только что приехала с выставки в Саванне, и у меня много проспектов собственных работ.
   Шериф ухмыльнулся.
   – Фейт – один из немногих дизайнеров, которых пригласили на эту выставку, – сказал Уокер. – Все ее изделия разошлись, кроме трех вещей. Их-то она и положила в сейф.
   – Самые ценные, как я полагаю, – заметил шериф.
   – Нет. – Уокер по-другому оперся на трость и улыбнулся, как деревенский парень, каким он был когда-то. – Самое дорогое растаяло быстро, как мороженое. Осталось чуть-чуть. Это была по-настоящему прибыльная поездка.
   Седые брови шерифа поднялись, когда он понял, что Фейт могла бы и не нуждаться в деньгах от страховки.
   – Так о каких потерях мы говорим? Пара сотен? Тысяча или две?
   – Примерно шестьдесят восемь тысяч долларов, – ответила Фейт. – Это только стоимость материала. Я все еще не слишком известный художник. Никакая страховая компания не возместит мне стоимость тех месяцев работы, которые ушли на изготовление этих вещей. В общем, когда грабитель открыл сейф, я потеряла зарплату трех месяцев работы и три проекта. Их нельзя восстановить. Они уникальны.
   – Теперь, после этой выставки, тебя уже нельзя назвать неизвестным художником, – заметил Уокер. – Я сам поговорю с людьми из страховой компании. Они добавят ноль, а возможно, два, чтобы получилась справедливая рыночная стоимость.
   Она наградила его улыбкой, от которой напряженные линии вокруг его рта расслабились.
   – Это не деньги, это только… – Она пожала плечами..
   – Я понимаю, – сказал Уокер, беря ее руку. Он нежно пожал ее. Уокер повернулся к шерифу. – Она немного расстроена, – сказал он. – Трудно не расстроиться из-за ограбления.
   – Шестьдесят восемь тысяч долларов. Охо-хо, – шериф покачал головой. – И это были только маленькие вещицы?
   – Верно, – сказала Фейт, и ее голос надломился. – Как сказал Уокер, поездка оказалась выгодной.
   – Когда вы положили драгоценности в сейф? – спросил шериф.
   – В десять. Прямо перед тем, как лечь спать.
   Нахмурившись, шериф отпил еще глоток кофе.
   – Дэвис Монтегю занимался этим?
   – Нет. Я сама.
   – Кто-нибудь видел вас?
   Глаза Фейт сузились и сверкнули.
   – Нет.
   – Но вы знаете код.
   – Нет. Джефф волновался насчет драгоценностей. Он открыл мне сейф, а потом вышел из комнаты. Я положила драгоценности в него и пошла спать.
   Шериф посмотрел на Уокера:
   – А где ты был?
   – Принимал ванну, чтобы ослабить боль в ноге.
   – И ничего не слышали? – упорствовал шериф, глядя на Фейт и на Уокера.
   При мысли о прошлой ночи гнев Фейт рассеялся. Вспоминая Уокера и удовольствие от любви с ним, она не знала, краснеть ей или облизывать губы.
   Да, тогда были какие-то звуки, но совсем не те, которые интересовали шерифа.
   – Только на рассвете, – сказал Уокер, но он вспомнил то же самое, что и Фейт. – Потом она услышала крик и разбудила меня. А что было после, вы знаете.
   – Значит, никто не слышал никакого шума, никаких шагов или движения в доме. Вы встали, а сейф открыт.
   Уокер кивнул.
   Шериф смотрел на Гарольда, который, после того как сделал пометки в блокноте, допил остатки кофе и ждал сигнала.
   – Хорошо, мы взглянем на сейф и на дверь, но я, черт побери, должен сказать, что такие дела довольно трудно раскрываются, – предупредил шериф.
   – Эскизы моих украшений очень необычны, – сказала Фейт. – Когда их будут продавать, мы вычислим.
   – Может, да, а может, нет. – Шериф допил кофе. Поставив кружку на стойку, он сказал:
   – Если вору хватило сноровки открыть сейф с таким вот механизмом, он не из тех парней, кто хочет быстрых денег. Он достаточно умен и сплавит товар где-то в другом месте.
   – Тогда чем скорее вы распространите описание, тем больше шансов раскрыть преступление, – сказала Фейт. – Я принесу вам фотографии.
   – Спасибо, мэм, – сухо сказал шериф, – Но не очень-то надейтесь увидеть что-нибудь из этих вещей снова. Тут не так, как в телевизоре. Тут вытаскивают камни и вставляют их в другую оправу.
   – То, о чем вы мне рассказываете, – криминальная нажива, – сказала сухо Фейт.
   – Бывает такое, мэм, бывает. Рано или поздно, один из этих умников напивается и начинает хвастаться не тому, кому надо. И мы его – к ногтю.
   У Фейт было такое чувство, что это произойдет скорее позже, чем раньше. Если вообще когда-то произойдет.

* * *

   Уокер пробирался сквозь кусты, направляясь к лагерю агентов. Как только дом скрылся из поля зрения, он больше не прятался. Не прошел он и пятидесяти футов, как из тени развесистой сосны возникла Пил.
   – Что, черт возьми, происходит в семье Монтегю? – требовательно и нетерпеливо спросила она.
   – Попробуй поговорить с местным шерифом, – коротко ответил Уокер. Его уже напрягли расспросы представителей закона.
   – Приятель, я не говорю с местными. Они терпеть не могут, когда федеральный агент вламывается в сферу их влияния, – сказала она и прихлопнула комара.
   Уокер попытался не улыбаться.
   – Я понимаю. Ты хочешь обменяться мнениями?
   – Давай, выкладывай.
   – Хорошо. Кто-то взломал сейф Монтегю вчера ночью. Теперь твоя очередь. Ты видела, чтобы кто-то рыскал поблизости?
   – Кроме тебя?
   Уокер улыбнулся в ответ.
   – Мы ничего не видели и не слышали примерно полчаса после твоего ухода. Потом в доме раздался крик. Через пятнадцать минут прикатил фургон, из которого вышла женщина с сумкой. Она пробыла в доме минут десять.
   – Ветеринар, – сказал Уокер. – Кто-то усыпил собаку.
   – В то время пока женщина была там, Антигуа Монтегю села в один из яликов. Через двадцать минут после этого приехал шериф на своем автомобиле, а после того, как он уехал, Антигуа Монтегю вернулась с крабами, которых хватило бы, чтобы накормить армию. Через сорок минут Дэвис Монтегю сел в машину и уехал.
   – Поехал ли Фарнсуорт за ним?
   – Пит наблюдает за домом.
   – Сколько агентов здесь работает?
   – Столько, сколько надо.
   – Что украдено?
   – Драгоценности. Ювелирные украшения.
   Лицо Пил едва заметно изменилось. Она сейчас была похожа на собаку, которая напала на след.
   – Какие драгоценности?
   – А что вы ищете? – спросил Уокер.
   – Я могу узнать это у местных.
   Уокер вспомнил слова Пил: «Я не говорю с местными». Второй прокол. Или есть кто-то, кто говорит с местными, а потом с ней. Уокер спрашивал себя, кто же это.
   – Вор или воры взяли три украшения, которые Фейт не продала на выставке.
   – Какие в них камни?
   – Это не ожерелье, если ты о нем волнуешься.
   Пил почти сумела скрыть облегчение. Почти. Третий прокол, подумал Уокер.
   – Это что-то означает? – спросила она небрежно.
   – Я могу дать тебе фотографии украденного, если ты хочешь, – предложил Уокер.
   – Я дам тебе знать.
   – Сделай милость.
   Уокер повернулся и исчез в кустах так же спокойно, как и появился. Он прошел пятьдесят ярдов через заросли, потом отошел в тень и стал прислушиваться.
   Сначала он слышал только слабый шелест ветра в сухой траве и ничего, кроме земли, не видел. Темная зелень одинокого дуба и сосен вырисовывалась на горизонте, словно далекие штормовые облака, над золотом травы. Небо влажно мерцало серебряно-синим цветом, который напомнил ему о глазах Фейт в тот момент, когда их тела напряженно соединились в одно целое.