Страница:
– Так рассуждают только богатые.
Прохладный тон Уокера подсказал ей, что это болезненная тема для него. Она посмотрела в окно.
– Знакомый пейзаж, вижу его уже в четвертый раз, – сказала Фейт.
– Ты заморочила мне голову.
– Лучше скажи, ты заморочил уже голову парню, который к нам прицепился, или нет?
Он искоса взглянул на нее:
– А почему ты решила, что к нам кто-то прицепился?
– Ты хочешь сказать, что у тебя привычка ездить кругами?
– Квадратами.
– О, ты позаимствовал эту манеру у Джейка? – Фейт повернулась лицом к Уокеру – оно было таким же спокойным и невозмутимым, как и у него. – Он всегда так поступает, когда кто-нибудь садится ему на хвост.
– Сообразительный мужчина этот Джейк.
– Хитрый мужчина этот Уокер.
– Да. К нам прицепился какой-то клоун на белом «кадиллаке».
– Прямо с выставки?
Уокер кивнул.
– Вот черт, – сказала он. – С какой это стати?
– Не знаю.
Но он боялся, что все-таки знает, что кое-кто не купился на манипуляцию с сейфом и рубинами на выставке. Уокер мысленно выругался. Он вообще не должен был выходить из выставочного зала. Его желание поесть поставило Фейт в опасное положение. Теперь он сам должен носить ее проклятую сумочку.
– Предположения? – резко бросила она.
– Возможно, он тоже хочет найти самую лучшую рыбную забегаловку в этом городе.
Она хотела бы ему поверить.
– Какая убедительная ложь. Должно быть, я верю в нее из-за глаз цвета лазурита.
Глаза цвета лазурита сузились.
– Мы с тобой поладим, если ты улыбаешься, называя меня лжецом.
– Безобидная ложь не считается, – сказала Фейт. – Он все еще едет за нами?
– Да, черт побери. Я наконец добрался.
– Куда?
– К «Капитану Джеку».
– Так поверни еще раз, – посоветовала Фейт. Вместо этого Уокер заложил вираж в запрещенном месте и скользнул на стоянку перед кафе. Там было единственное свободное место для парковки. Белому «кадиллаку» будет негде спрятаться. Он тем временем продолжал ехать по улице, позволяя Уокеру хорошо рассмотреть водителя. Человеку, сидевшему за рулем «кадиллака», было чуть больше двадцати. Черные волосы, солнечные очки, ни тени улыбки на лице, одна рука крепко сжимала руль, другая стискивала мобильный телефон. Судя по выражению его лица, ему не нравилось то, что он слышал в трубке.
Плохо было и то, что преследователь был одет, несмотря на теплый день, в черную кожаную куртку. Или он сушил на себе белье, или был вооружен.
Уокер тихо выругался.
– Недоделанный, – процедил он сквозь зубы.
– То есть?
– Профи должен выглядеть иначе. Другие очки, другая куртка. Профи должен иметь партнера, которому он передал бы меня на первом же повороте.
Фейт молча выслушала все, что говорил Уокер.
– Неудивительно, что Арчер доверяет тебе. Ты, должно быть, провел, как и он, перед тем как угомониться, интересную жизнь.
– Я не был никогда профессионалом, как твой брат или твой зять Джейк. Я просто осторожный деревенский парень. Именно поэтому я все еще жив. Но почему-то нет в живых Лота. – Чувство потери, гнев и вина всегда были с Уокером, боль от них никогда не утихала. С мрачным видом, таким же, как его мысли, Уокер схватил свою трость и выскользнул из машины.
Дверь Фейт была открыта, она спустилась из машины на тротуар быстрее, чем Уокер, который обходил джип. Миниатюрная черная сумочка висела у нее на плече.
– Я буду ее носить. – Он взял сумочку у Фейт.
– Ты шутишь.
Уокер попытался уместить сумочку в кармане своей спортивной куртки. Она не влезала.
– Смешно?
Увидев его взгляд, Фейт подумала об острых словечках, которые хотели сорваться с языка.
– Ты думаешь, он знает, что рубины у нас, и предполагает, что они в моей сумочке?
Уокер хмыкнул.
– Мои братья научили меня защищаться, – спокойным тоном заявила она.
– Ты и должна это делать. А мне платят за то, чтобы я охранял рубины.
Глава 12
Глава 13
Прохладный тон Уокера подсказал ей, что это болезненная тема для него. Она посмотрела в окно.
– Знакомый пейзаж, вижу его уже в четвертый раз, – сказала Фейт.
– Ты заморочила мне голову.
– Лучше скажи, ты заморочил уже голову парню, который к нам прицепился, или нет?
Он искоса взглянул на нее:
– А почему ты решила, что к нам кто-то прицепился?
– Ты хочешь сказать, что у тебя привычка ездить кругами?
– Квадратами.
– О, ты позаимствовал эту манеру у Джейка? – Фейт повернулась лицом к Уокеру – оно было таким же спокойным и невозмутимым, как и у него. – Он всегда так поступает, когда кто-нибудь садится ему на хвост.
– Сообразительный мужчина этот Джейк.
– Хитрый мужчина этот Уокер.
– Да. К нам прицепился какой-то клоун на белом «кадиллаке».
– Прямо с выставки?
Уокер кивнул.
– Вот черт, – сказала он. – С какой это стати?
– Не знаю.
Но он боялся, что все-таки знает, что кое-кто не купился на манипуляцию с сейфом и рубинами на выставке. Уокер мысленно выругался. Он вообще не должен был выходить из выставочного зала. Его желание поесть поставило Фейт в опасное положение. Теперь он сам должен носить ее проклятую сумочку.
– Предположения? – резко бросила она.
– Возможно, он тоже хочет найти самую лучшую рыбную забегаловку в этом городе.
Она хотела бы ему поверить.
– Какая убедительная ложь. Должно быть, я верю в нее из-за глаз цвета лазурита.
Глаза цвета лазурита сузились.
– Мы с тобой поладим, если ты улыбаешься, называя меня лжецом.
– Безобидная ложь не считается, – сказала Фейт. – Он все еще едет за нами?
– Да, черт побери. Я наконец добрался.
– Куда?
– К «Капитану Джеку».
– Так поверни еще раз, – посоветовала Фейт. Вместо этого Уокер заложил вираж в запрещенном месте и скользнул на стоянку перед кафе. Там было единственное свободное место для парковки. Белому «кадиллаку» будет негде спрятаться. Он тем временем продолжал ехать по улице, позволяя Уокеру хорошо рассмотреть водителя. Человеку, сидевшему за рулем «кадиллака», было чуть больше двадцати. Черные волосы, солнечные очки, ни тени улыбки на лице, одна рука крепко сжимала руль, другая стискивала мобильный телефон. Судя по выражению его лица, ему не нравилось то, что он слышал в трубке.
Плохо было и то, что преследователь был одет, несмотря на теплый день, в черную кожаную куртку. Или он сушил на себе белье, или был вооружен.
Уокер тихо выругался.
– Недоделанный, – процедил он сквозь зубы.
– То есть?
– Профи должен выглядеть иначе. Другие очки, другая куртка. Профи должен иметь партнера, которому он передал бы меня на первом же повороте.
Фейт молча выслушала все, что говорил Уокер.
– Неудивительно, что Арчер доверяет тебе. Ты, должно быть, провел, как и он, перед тем как угомониться, интересную жизнь.
– Я не был никогда профессионалом, как твой брат или твой зять Джейк. Я просто осторожный деревенский парень. Именно поэтому я все еще жив. Но почему-то нет в живых Лота. – Чувство потери, гнев и вина всегда были с Уокером, боль от них никогда не утихала. С мрачным видом, таким же, как его мысли, Уокер схватил свою трость и выскользнул из машины.
Дверь Фейт была открыта, она спустилась из машины на тротуар быстрее, чем Уокер, который обходил джип. Миниатюрная черная сумочка висела у нее на плече.
– Я буду ее носить. – Он взял сумочку у Фейт.
– Ты шутишь.
Уокер попытался уместить сумочку в кармане своей спортивной куртки. Она не влезала.
– Смешно?
Увидев его взгляд, Фейт подумала об острых словечках, которые хотели сорваться с языка.
– Ты думаешь, он знает, что рубины у нас, и предполагает, что они в моей сумочке?
Уокер хмыкнул.
– Мои братья научили меня защищаться, – спокойным тоном заявила она.
– Ты и должна это делать. А мне платят за то, чтобы я охранял рубины.
Глава 12
Когда Фейт вошла в кафе «У капитана Джека», запах свежей рыбы ударил в нос, напоминая ей о том, что она с утра ничего не ела, кроме пончиков и кофе. Не так уж много для женщины, которая четыре часа подряд, не присев ни на минуту, отвечала на одни и те же вопросы сто раз подряд.
Неудивительно, что она испытывала непреодолимое желание на кого-нибудь напасть, даже на Оуэна Уокера.
Краешком глаза Уокер наблюдал за реакцией Фейт на это кафе. Обстановку заведения можно было назвать скромной лишь из чувства милосердия: потертый пол, обшарпанные стены и пятнадцать колченогих столов.
Тем не менее народу в кафе было битком набито, точно рыбы в консервной банке. Публику этого заведения составляли плотники, маляры, водопроводчики и рабочие с веснушчатыми от солнца руками.
Нельзя сказать, что «У капитана Джека» грязное заведение. Это не так. Но в нем не было хозяйки, которая размещала бы клиентов, не было даже официантов. Люди стояли в очереди к кассовому аппарату, чтобы заплатить за еду, причем здесь принимали только наличные.
Несмотря на рубиновое ожерелье в шортах и женскую сумочку в кармане, Уокер чувствовал себя здесь вполне нормально. Он вспомнил, как продавал свой улов таким же рыбным забегаловкам, пока не окончил четвертый класс.
Фейт в своей дорогой одежде очень выделялась среди посетителей. Но ее это не беспокоило. Она внимательно изучала меню, написанное мелом на доске.
– Ну что ж, охранник был прав насчет причудливости этого местечка, – сказал Уокер. – Судя по тому, с каким энтузиазмом жует народ, он не соврал и насчет остального.
Фейт, поглощенная изучением меню, лишь рассеянно кивнула в ответ. Свежие креветки, паровые и жареные, два вида свежей рыбы, устрицы, сырые и жареные, морские гребешки. Она не знала, на чем остановить свой выбор.
– Я возьму всего по чуть-чуть.
Уокер засмеялся. Ему было приятно, что Фейт не имела ничего против здешней обстановки.
– А я, пожалуй, закажу рыбу и жареных устриц, и мы можем поделиться.
– Закажи в таком случае креветок.
– Паровых или жареных?
– Паровых. Два фунта.
Брови Уокера взмыли вверх.
– Не смотри на меня так, – сказала она. – Я знаю, что такое «поделиться».
Прежде чем Уокер успел ей ответить, Фейт заметила троих мужчин, которые вставали из-за стола, собираясь уходить. Она поспешила занять освобождающийся столик, вежливо оттеснив двух плотников в рабочих комбинезонах. Схватив горстку салфеток, вытерла пролитый соус и вытряхнула содержимое пепельницы в урну. Уокер тем временем заказывал еду.
Он вернулся к столику с кувшином холодного чая и двумя пустыми пластмассовыми стаканами с непрозрачным дном, что говорило об их долгом и усердном использовании. Со стуком он поставил кувшин на стол.
– Что это? – спросила Фейт.
– Сладкий чай, домашнее южное вино.
Он налил стакан и подал его ей. Фейт отпила пару глотков и закашляла.
– Интересный вкус, – сказал он. – Похоже на пиво.
– Я бы предпочла пиво.
Уокер бы тоже выпил пива, но только последний дурак будет сосать алкоголь, когда следящий за ними бандит уже припарковался перед входом в кафе.
Но это вовсе не означает, что она должна страдать с ним вместе.
– Я возьму тебе пива, – сказал Уокер. Он встал, чтобы пойти к прилавку, но ее пальцы схватили его за запястье.
– Нет, спасибо, – сказала она, – я засну от него. Я буду… гм… пить домашнее вино. – Она сделала еще глоток. – Как ты думаешь, у них есть лимон?
– Сомневаюсь, но спрошу.
– Погоди. – Она сделала третий глоток, потом четвертый. Прохладный, чистый и, бесспорно, приятный напиток освежал.
Им не пришлось долго ждать своего заказа. Хриплый голос выкрикнул их номер, и Фейт с Уокером пошли за приготовленной едой. Он нес поднос с жареной рыбой, салатом а из капусты, устрицами и горсткой пластиковых приборов. Она, стараясь не уронить, держала в руках тарелку с горой неочищенных креветок и пластиковую упаковку соуса для них. Когда все это было выставлено на стол, Уокер пододвинул своей спутнице стул. Фейт уже собиралась снять пиджак и закатывала рукава шелковой блузки, как Уокер сказал:
– Не прикасайся ни к чему, я кое-что забыл.
Как только он ушел, Фейт набросилась на гору креветок.
Они были истинным наслаждением – свежие, сочные, потрясающе приготовленные.
– Я же велел тебе подождать, – сказал Уокер, когда вернулся.
Не глядя на него, она произнесла что-то похожее на вопрос: «Я что, дура?»
Улыбаясь, он дал ей чистый передник, который попросил на кухне.
– Встань и надень. У нас нет времени возвращаться в гостиницу и переодеваться.
– М-м… – Она с трудом оторвалась от креветок, облизала пальцы и торопливо встала. После чего повернулась к Уокеру спиной и развела руки в стороны. – Надевай, – сказала Фейт.
Секунду поколебавшись, Уокер соединил завязки бантиком на шее Фейт. Ему тяжело было не замечать тепло, исходившее от ее кожи, и той экзотической смеси запахов, которые она источала. Когда Уокер завязывал передник на талии, он почувствовал в руках ее изящное тело. Он заставлял себя не волноваться, но все попытки усмирить голос плоти были тщетны.
Уокер сел за стол, поерзал и понял, что тестостерон способен спровоцировать боль в паху. Не так-то легко сидеть, когда у тебя все напряжено. Да еще рубиновое ожерелье в трусах… А если она будет продолжать облизывать свои пальцы и постанывать, как сексуальная кошечка, он совершит какую-нибудь глупость. Например, схватит и оближет ее всю целиком. Сам.
Вместо этого Уокер разделал несколько жареных устриц на кусочки и окунулся в воспоминания детства, которые возвратили его в то время, когда он, ощущая сильный запах грязной воды, сгребал устриц в соленом болоте. Острые края раковин больно врезались в плоть, а солнце жгло тело, словно миллионы кинжалов. Болотные топи то там, то здесь вспыхивали белым оперением цапли, а темная вода мерцала от медленного движения аллигатора, след которого лишь рябью выдавался на поверхности. Уокер помнил, как прохладно скользила вода по загорелой коже и восторг от того, что в его сети корчится рыба, а в ловушках ощетинились крабы. Никогда он не забудет, как между пальцами на ногах сжимается грязь.
И словно эхо, отзывался в его душе голос покойного брата. Его рваные штаны, беспечная улыбка… Как трудно жить без него! Лот стал интересоваться женщинами еще до того, как начал бриться. Ах, если б он тогда его послушал…
«Пошли. Мы можем это сделать. Уокер, ты вытащил нас живыми из Колумбии. Что такое несколько афганских соплеменников по сравнению с этим? Подумай о приключении!»
Лот верил, что его брат может вытащить их из любых ситуаций. И Лот умер.
Фейт наблюдала за тем, как ожесточенно Уокер расправляется с устрицами. Если она хочет их попробовать, ей стоит поторопиться.
– Ты, по-моему, не остановишься, пока не расправишься со всеми.
Уокер кисло скривил губы.
– Это целая проблема, милая.
Она фыркнула:
– Не сомневаюсь.
– И не стоит.
Несмотря на такую невежливость – или вопреки ей, – Фейт одарила Уокера ослепительной улыбкой и молча начала перекладывать часть еды с его тарелки в свою.
– Я вынуждена забрать свою половину рыбы и устриц.
Он посмотрел на нее долгим напряженным взглядом и позволил своим губам дрогнуть.
– Давай.
Фейт наслаждалась нежным, ароматным филе морского окуня и спрашивала себя, что же кроется в душе Уокера. Это, конечно, не ее дело, но слишком часто в его глазах она видит такую вот боль.
Уокер смотрел в свою тарелку и думал о том, что незачем вспоминать ужасные ошибки прошлого, которые повлекли за собой раннюю смерть брата, незачем думать об ошибках, которых надо избегать в будущем, и уж точно незачем любоваться женщиной, вид которой заставлял все его тело напрягаться.
Надо все это выкинуть из головы. Нет никакого смысла думать о том, как приятно было бы раздеть ее, словно креветку, и попробовать на вкус. Уокер ощущал боль в теле, чувствуя горячую страсть Фейт, скрытую за холодноватым обликом.
Тихо выругавшись, он продолжал расправляться с рыбой и жареными креветками. И то и другое было одинаково горячим, нежным, свежим.
Пока Уокер ел, он не мог не заметить, что Фейт, несмотря на медленный старт, уже наловчилась чистить креветки. Неровная горка прозрачных розовых очисток росла на салфетке. Она опускала креветки в пряный соус-коктейль и облизывала пальцы, вынимая из панциря нежное мясо.
Это зрелище сводило его с ума.
– Ты съешь свой палец рано или поздно, – пробормотал Уокер.
– Я его облизываю, а не жую.
Он выхватил пачку бумажных салфеток из поцарапанной металлической салфетницы, стоявшей на таком же поцарапанном столе, и протянул ей.
– Зачем? Никто же не видит, – удивилась Фейт.
– Я вижу.
– Нет, – парировала она. – Ты же облизываешь свои пальцы.
– Мне можно, я мужчина.
Она удивленно посмотрела на него:
– Что-то не улавливаю смысла.
Уокер проиграл в этой беседе. Ему хотелось хохотать и ругаться одновременно.
С большой осторожностью он вытер руки салфетками, от которых отказалась Фейт. Она тем временем продолжала уплетать креветки.
– Ты разве не собираешься поделиться со мной? – спросил Уокер, отправляя в рот последний кусок рыбы.
– Собираюсь, только не сейчас.
На этот раз Уокер засмеялся. Не долго думая он взял большую горсть креветок из ее тарелки и начал быстро их чистить. Фейт не могла дать себя обогнать.
Разговоры за соседними столиками вдруг прекратились: народ наблюдал, как леди в шелковой блузке и мужчина в черной спортивной куртке наперегонки ели два фунта креветок.
– Ставлю пять баксов на классную блондинку, крикнул кто-то из парней.
– Годится, – подхватил идею мужчина постарше. – Вынимай-ка их из бумажника.
– Еще рано.
Другой мужчина крепко затянулся сигаретой и, выдыхая длинный шлейф дыма, сказал:
– Я чистил креветки мальчишкой. Кажется, он тоже.
– Блондинка вырвалась вперед.
На столах появились деньги: клиенты помоложе ставили на Фейт, седеющие прагматики – на Уокера.
Шкурки от креветок летели в разные стороны.
– Ты должна их есть, а не только чистить, – заметил Уокер, засовывая креветку в рот.
– Кто сказал?
– Справедливость.
– Докажи это, – сказала Фейт.
– Докажи ты, что это не так.
– Вот еще. Обойдешься.
Уокер чуть не подавился креветкой, потом расхохотался. Но пока он смеялся, его пальцы работали, отделяя мясо от панциря. Уокер чистил и съедал креветку в два раза быстрее Фейт, а потом и в три.
Его не останавливало даже то, что из пальцев Фейт вдруг выскользнула креветка. Она шлепнулась прямо в чай Уокера и разлеглась там, как розовое облако в грязном болоте. Фейт захихикала, пытаясь сдерживаться, но потом захохотала так громко, что едва могла удержать следующую скользкую креветку.
Уокер взял последнюю горстку креветок и насыпал ее в свою тарелку.
– Никакой справедливости, – сказала Фейт сквозь смех.
– Все справедливо в любви, в войне и в чистке креветок, – возразил Уокер. – Кроме того, ты не очистила ту, которая у тебя зажата между пальцами, и ту, которая плавает в моем сладком чае. Займись-ка ими.
Не обращая внимания на его слова, Фейт украла часть его креветок и занялась делом. От усердия у нее между бровей залегла складка. Трудно было расправляться с этими скользкими тварями так же быстро, как он.
Когда у нее зачесалась щека, она потерла ее костяшками пальцев, оставив на скуле след от соуса, по цвету похожий на дешевые румяна. Фейт этого не заметила.
От души захохотав, Уокер тем самым дал понять, что закончил. Его гора очисток была намного больше, чем у Фейт.
– Я выиграла, – самодовольно сказала она.
– Нет, сладкая. Ошибаешься.
– Хорошо. Мы пересчитаем очистки.
Кафе взорвалось хокотом. Смеялись все, в том числе и Уокер.
– Уберите свои деньги, парни, – сказал Уокер тем, кто сидел за соседним столом. – Похоже, мы с этой леди выиграли оба.
С победоносным видом Фейт поднялась, сняла с себя передник и поклонилась. Раздались свист и аплодисменты. Уокер стоял от нее не более чем в двух дюймах. В его взгляде, помимо веселья, было что-то еще. В отличие от Тони Уокер мог посмеяться над собой, и Фейт это нравилось.
Она усмехалась. В тот момент, когда Уокер поднял руку и потянулся к ее щеке, Фейт задержала дыхание. Он нежно провел большим пальцем по ее скуле.
– Какие вкусные у тебя румяна, – сказал Уокер.
– Да? – удивилась Фейт, но не растерялась и, обмакнув кончик пальца в соус, мазнула его по щеке чуть выше бороды. – А вот у тебя, похоже, не очень вкусные.
– Ты нарываешься на неприятности, милая.
– Испугалась, – беспечно сказала она и, опустив салфетку в воду, вытерла его щеку. – Теперь все в лучшем виде. – Она растягивала слова, передразнивая его.
Фейт продолжала улыбаться, когда шла к двери.
– Подожди, сказал Уокер. – Я…
Фейт закричала.
Неудивительно, что она испытывала непреодолимое желание на кого-нибудь напасть, даже на Оуэна Уокера.
Краешком глаза Уокер наблюдал за реакцией Фейт на это кафе. Обстановку заведения можно было назвать скромной лишь из чувства милосердия: потертый пол, обшарпанные стены и пятнадцать колченогих столов.
Тем не менее народу в кафе было битком набито, точно рыбы в консервной банке. Публику этого заведения составляли плотники, маляры, водопроводчики и рабочие с веснушчатыми от солнца руками.
Нельзя сказать, что «У капитана Джека» грязное заведение. Это не так. Но в нем не было хозяйки, которая размещала бы клиентов, не было даже официантов. Люди стояли в очереди к кассовому аппарату, чтобы заплатить за еду, причем здесь принимали только наличные.
Несмотря на рубиновое ожерелье в шортах и женскую сумочку в кармане, Уокер чувствовал себя здесь вполне нормально. Он вспомнил, как продавал свой улов таким же рыбным забегаловкам, пока не окончил четвертый класс.
Фейт в своей дорогой одежде очень выделялась среди посетителей. Но ее это не беспокоило. Она внимательно изучала меню, написанное мелом на доске.
– Ну что ж, охранник был прав насчет причудливости этого местечка, – сказал Уокер. – Судя по тому, с каким энтузиазмом жует народ, он не соврал и насчет остального.
Фейт, поглощенная изучением меню, лишь рассеянно кивнула в ответ. Свежие креветки, паровые и жареные, два вида свежей рыбы, устрицы, сырые и жареные, морские гребешки. Она не знала, на чем остановить свой выбор.
– Я возьму всего по чуть-чуть.
Уокер засмеялся. Ему было приятно, что Фейт не имела ничего против здешней обстановки.
– А я, пожалуй, закажу рыбу и жареных устриц, и мы можем поделиться.
– Закажи в таком случае креветок.
– Паровых или жареных?
– Паровых. Два фунта.
Брови Уокера взмыли вверх.
– Не смотри на меня так, – сказала она. – Я знаю, что такое «поделиться».
Прежде чем Уокер успел ей ответить, Фейт заметила троих мужчин, которые вставали из-за стола, собираясь уходить. Она поспешила занять освобождающийся столик, вежливо оттеснив двух плотников в рабочих комбинезонах. Схватив горстку салфеток, вытерла пролитый соус и вытряхнула содержимое пепельницы в урну. Уокер тем временем заказывал еду.
Он вернулся к столику с кувшином холодного чая и двумя пустыми пластмассовыми стаканами с непрозрачным дном, что говорило об их долгом и усердном использовании. Со стуком он поставил кувшин на стол.
– Что это? – спросила Фейт.
– Сладкий чай, домашнее южное вино.
Он налил стакан и подал его ей. Фейт отпила пару глотков и закашляла.
– Интересный вкус, – сказал он. – Похоже на пиво.
– Я бы предпочла пиво.
Уокер бы тоже выпил пива, но только последний дурак будет сосать алкоголь, когда следящий за ними бандит уже припарковался перед входом в кафе.
Но это вовсе не означает, что она должна страдать с ним вместе.
– Я возьму тебе пива, – сказал Уокер. Он встал, чтобы пойти к прилавку, но ее пальцы схватили его за запястье.
– Нет, спасибо, – сказала она, – я засну от него. Я буду… гм… пить домашнее вино. – Она сделала еще глоток. – Как ты думаешь, у них есть лимон?
– Сомневаюсь, но спрошу.
– Погоди. – Она сделала третий глоток, потом четвертый. Прохладный, чистый и, бесспорно, приятный напиток освежал.
Им не пришлось долго ждать своего заказа. Хриплый голос выкрикнул их номер, и Фейт с Уокером пошли за приготовленной едой. Он нес поднос с жареной рыбой, салатом а из капусты, устрицами и горсткой пластиковых приборов. Она, стараясь не уронить, держала в руках тарелку с горой неочищенных креветок и пластиковую упаковку соуса для них. Когда все это было выставлено на стол, Уокер пододвинул своей спутнице стул. Фейт уже собиралась снять пиджак и закатывала рукава шелковой блузки, как Уокер сказал:
– Не прикасайся ни к чему, я кое-что забыл.
Как только он ушел, Фейт набросилась на гору креветок.
Они были истинным наслаждением – свежие, сочные, потрясающе приготовленные.
– Я же велел тебе подождать, – сказал Уокер, когда вернулся.
Не глядя на него, она произнесла что-то похожее на вопрос: «Я что, дура?»
Улыбаясь, он дал ей чистый передник, который попросил на кухне.
– Встань и надень. У нас нет времени возвращаться в гостиницу и переодеваться.
– М-м… – Она с трудом оторвалась от креветок, облизала пальцы и торопливо встала. После чего повернулась к Уокеру спиной и развела руки в стороны. – Надевай, – сказала Фейт.
Секунду поколебавшись, Уокер соединил завязки бантиком на шее Фейт. Ему тяжело было не замечать тепло, исходившее от ее кожи, и той экзотической смеси запахов, которые она источала. Когда Уокер завязывал передник на талии, он почувствовал в руках ее изящное тело. Он заставлял себя не волноваться, но все попытки усмирить голос плоти были тщетны.
Уокер сел за стол, поерзал и понял, что тестостерон способен спровоцировать боль в паху. Не так-то легко сидеть, когда у тебя все напряжено. Да еще рубиновое ожерелье в трусах… А если она будет продолжать облизывать свои пальцы и постанывать, как сексуальная кошечка, он совершит какую-нибудь глупость. Например, схватит и оближет ее всю целиком. Сам.
Вместо этого Уокер разделал несколько жареных устриц на кусочки и окунулся в воспоминания детства, которые возвратили его в то время, когда он, ощущая сильный запах грязной воды, сгребал устриц в соленом болоте. Острые края раковин больно врезались в плоть, а солнце жгло тело, словно миллионы кинжалов. Болотные топи то там, то здесь вспыхивали белым оперением цапли, а темная вода мерцала от медленного движения аллигатора, след которого лишь рябью выдавался на поверхности. Уокер помнил, как прохладно скользила вода по загорелой коже и восторг от того, что в его сети корчится рыба, а в ловушках ощетинились крабы. Никогда он не забудет, как между пальцами на ногах сжимается грязь.
И словно эхо, отзывался в его душе голос покойного брата. Его рваные штаны, беспечная улыбка… Как трудно жить без него! Лот стал интересоваться женщинами еще до того, как начал бриться. Ах, если б он тогда его послушал…
«Пошли. Мы можем это сделать. Уокер, ты вытащил нас живыми из Колумбии. Что такое несколько афганских соплеменников по сравнению с этим? Подумай о приключении!»
Лот верил, что его брат может вытащить их из любых ситуаций. И Лот умер.
Фейт наблюдала за тем, как ожесточенно Уокер расправляется с устрицами. Если она хочет их попробовать, ей стоит поторопиться.
– Ты, по-моему, не остановишься, пока не расправишься со всеми.
Уокер кисло скривил губы.
– Это целая проблема, милая.
Она фыркнула:
– Не сомневаюсь.
– И не стоит.
Несмотря на такую невежливость – или вопреки ей, – Фейт одарила Уокера ослепительной улыбкой и молча начала перекладывать часть еды с его тарелки в свою.
– Я вынуждена забрать свою половину рыбы и устриц.
Он посмотрел на нее долгим напряженным взглядом и позволил своим губам дрогнуть.
– Давай.
Фейт наслаждалась нежным, ароматным филе морского окуня и спрашивала себя, что же кроется в душе Уокера. Это, конечно, не ее дело, но слишком часто в его глазах она видит такую вот боль.
Уокер смотрел в свою тарелку и думал о том, что незачем вспоминать ужасные ошибки прошлого, которые повлекли за собой раннюю смерть брата, незачем думать об ошибках, которых надо избегать в будущем, и уж точно незачем любоваться женщиной, вид которой заставлял все его тело напрягаться.
Надо все это выкинуть из головы. Нет никакого смысла думать о том, как приятно было бы раздеть ее, словно креветку, и попробовать на вкус. Уокер ощущал боль в теле, чувствуя горячую страсть Фейт, скрытую за холодноватым обликом.
Тихо выругавшись, он продолжал расправляться с рыбой и жареными креветками. И то и другое было одинаково горячим, нежным, свежим.
Пока Уокер ел, он не мог не заметить, что Фейт, несмотря на медленный старт, уже наловчилась чистить креветки. Неровная горка прозрачных розовых очисток росла на салфетке. Она опускала креветки в пряный соус-коктейль и облизывала пальцы, вынимая из панциря нежное мясо.
Это зрелище сводило его с ума.
– Ты съешь свой палец рано или поздно, – пробормотал Уокер.
– Я его облизываю, а не жую.
Он выхватил пачку бумажных салфеток из поцарапанной металлической салфетницы, стоявшей на таком же поцарапанном столе, и протянул ей.
– Зачем? Никто же не видит, – удивилась Фейт.
– Я вижу.
– Нет, – парировала она. – Ты же облизываешь свои пальцы.
– Мне можно, я мужчина.
Она удивленно посмотрела на него:
– Что-то не улавливаю смысла.
Уокер проиграл в этой беседе. Ему хотелось хохотать и ругаться одновременно.
С большой осторожностью он вытер руки салфетками, от которых отказалась Фейт. Она тем временем продолжала уплетать креветки.
– Ты разве не собираешься поделиться со мной? – спросил Уокер, отправляя в рот последний кусок рыбы.
– Собираюсь, только не сейчас.
На этот раз Уокер засмеялся. Не долго думая он взял большую горсть креветок из ее тарелки и начал быстро их чистить. Фейт не могла дать себя обогнать.
Разговоры за соседними столиками вдруг прекратились: народ наблюдал, как леди в шелковой блузке и мужчина в черной спортивной куртке наперегонки ели два фунта креветок.
– Ставлю пять баксов на классную блондинку, крикнул кто-то из парней.
– Годится, – подхватил идею мужчина постарше. – Вынимай-ка их из бумажника.
– Еще рано.
Другой мужчина крепко затянулся сигаретой и, выдыхая длинный шлейф дыма, сказал:
– Я чистил креветки мальчишкой. Кажется, он тоже.
– Блондинка вырвалась вперед.
На столах появились деньги: клиенты помоложе ставили на Фейт, седеющие прагматики – на Уокера.
Шкурки от креветок летели в разные стороны.
– Ты должна их есть, а не только чистить, – заметил Уокер, засовывая креветку в рот.
– Кто сказал?
– Справедливость.
– Докажи это, – сказала Фейт.
– Докажи ты, что это не так.
– Вот еще. Обойдешься.
Уокер чуть не подавился креветкой, потом расхохотался. Но пока он смеялся, его пальцы работали, отделяя мясо от панциря. Уокер чистил и съедал креветку в два раза быстрее Фейт, а потом и в три.
Его не останавливало даже то, что из пальцев Фейт вдруг выскользнула креветка. Она шлепнулась прямо в чай Уокера и разлеглась там, как розовое облако в грязном болоте. Фейт захихикала, пытаясь сдерживаться, но потом захохотала так громко, что едва могла удержать следующую скользкую креветку.
Уокер взял последнюю горстку креветок и насыпал ее в свою тарелку.
– Никакой справедливости, – сказала Фейт сквозь смех.
– Все справедливо в любви, в войне и в чистке креветок, – возразил Уокер. – Кроме того, ты не очистила ту, которая у тебя зажата между пальцами, и ту, которая плавает в моем сладком чае. Займись-ка ими.
Не обращая внимания на его слова, Фейт украла часть его креветок и занялась делом. От усердия у нее между бровей залегла складка. Трудно было расправляться с этими скользкими тварями так же быстро, как он.
Когда у нее зачесалась щека, она потерла ее костяшками пальцев, оставив на скуле след от соуса, по цвету похожий на дешевые румяна. Фейт этого не заметила.
От души захохотав, Уокер тем самым дал понять, что закончил. Его гора очисток была намного больше, чем у Фейт.
– Я выиграла, – самодовольно сказала она.
– Нет, сладкая. Ошибаешься.
– Хорошо. Мы пересчитаем очистки.
Кафе взорвалось хокотом. Смеялись все, в том числе и Уокер.
– Уберите свои деньги, парни, – сказал Уокер тем, кто сидел за соседним столом. – Похоже, мы с этой леди выиграли оба.
С победоносным видом Фейт поднялась, сняла с себя передник и поклонилась. Раздались свист и аплодисменты. Уокер стоял от нее не более чем в двух дюймах. В его взгляде, помимо веселья, было что-то еще. В отличие от Тони Уокер мог посмеяться над собой, и Фейт это нравилось.
Она усмехалась. В тот момент, когда Уокер поднял руку и потянулся к ее щеке, Фейт задержала дыхание. Он нежно провел большим пальцем по ее скуле.
– Какие вкусные у тебя румяна, – сказал Уокер.
– Да? – удивилась Фейт, но не растерялась и, обмакнув кончик пальца в соус, мазнула его по щеке чуть выше бороды. – А вот у тебя, похоже, не очень вкусные.
– Ты нарываешься на неприятности, милая.
– Испугалась, – беспечно сказала она и, опустив салфетку в воду, вытерла его щеку. – Теперь все в лучшем виде. – Она растягивала слова, передразнивая его.
Фейт продолжала улыбаться, когда шла к двери.
– Подожди, сказал Уокер. – Я…
Фейт закричала.
Глава 13
Мужчина в черной кожаной куртке одной рукой схватил Фейт за волосы, а другой размахивал перед ее лицом ножом.
– Отдай мне свою гребаную сумку!
Дверь распахнулась, и он увидел человека с тростью, который не представлял для него никакой опасности.
– Сумку, сука!
В тот момент, когда грабитель переключил свое внимание на Фейт, Уокер молниеносно схватил руку, в которой нападавший держал нож, и вывернул ее. В тот самый миг острый каблук Фейт ударил грабителя в ногу. Она пригнулась, чтобы поддать ему коленом и нанести новый удар, но трость Уокера опередила ее. Нападавший скорчился от боли в промежности.
Он упал на колени. Уокер взялся за свою трость, как за биту, чтобы, как по бейсбольному мячу, ударить по его голове. Голова грабителя была рассечена. Кровь стекала по его модной кожаной куртке. Он растянулся на тротуаре.
– Ты в порядке, Фейт? – спросил Уокер не отрывая глаз от нападавшего.
– Да, – ответила она, изумленная тем, что Уокер так отделал грабителя всего несколькими ударами трости.
Дверь кафе открылась, и на шум вышли трое здоровенных мужиков. Увидев, что ситуация под контролем, они, похоже, разочаровались. Один из них, кажется, плотник, с пальцами, похожими на стальной кабель, улыбнулся и похлопал Уокера по плечу.
– Хорошая работа, сынок, – сказал он и бросил на землю окурок сигареты. Он с таким проворством поднял складной нож нападавшего, что стало ясно: у этого человека есть свое прошлое.
Уокер не обратил внимания на нож и пропустил мимо ушей слова мужчины. Он не доверял никому и злился на себя за то, что Фейт оказалась в опасности.
– Хозяин позвонил в полицию? – спросил Уокер у плотника.
– Да.
– Вы знаете его? – Уокер указал на грабителя. Трое мужчин многозначительно переглянулись.
– Парень не местный, – сказал плотник, закуривая другую сигарету. – Одет как какой-нибудь скользкий янки.
Уокер выругался себе под нос.
– Фейт, а ты не узнаешь его?
– Я думаю, он был на выставке.
Уокер и сам знал, что он там был.
Вдали завыла сирена – значит, полицейские ехали сюда. Уокер вынул бумажник из кармана грабителя. Водительская лицензия была на имя Энджело Энджела. Возможно, фальшивка, но Уокер сомневался на этот счет: только мать могла придумать такое имя.
Уокер ткнул грабителя тростью.
– Как тебя зовут? – спросил Уокер. Парень что-то пробормотал, но его слова невозможно было разобрать.
Уокер ткнул его еще раз.
– Я не слышу.
– Банди. Меня зовут Банди.
– Кто тебя послал?
– Пошел ты куда подальше! Мне нужен адвокат, – выругался парень.
Не успел Уокер более настойчиво повторить вопрос, как подъехали две полицейские машины. Служители порядка резво взялись за дело, а Уокер оперся о трость и наблюдал.
К тому времени как Фейт и Уокер вернулись в выставочный зал, адреналина в крови Фейт стало так много, что она готова была вопить.
– Я надеюсь, маленький южный цветок не покинул наш корабль, – сказала она. – Я должна кое-что продать, чтобы покрыть расходы на эту поездку.
– Похоже, брошь или две поправили бы положение. – Уокер растягивал слова больше обычного.
– Большинство ценных камней коллекции находится на консигнации, их дали мне члены семьи и другие ювелиры, – бросила Фейт. – Я не делаю больших денег, как ты думаешь.
– Тебе вообще не надо их делать.
– Потому что у меня богатый папа?
– Не забудь и про свою маму, – скривившись, сказал Уокер и предложил Фейт руку. Если та легкость, с которой ее пальцы обвились вокруг его локтя, что-то и означала, то скорее всего то, что она готова воспользоваться его помощью. – Одна картина Сьюзи стоит больше, чем национальный долг некоторых стран «третьего мира».
– Это деньги моих родителей. Они заработали их, начав с нуля. Пока я не пошла в предпоследний класс, мы дарили друг другу на Рождество нижнее белье и одежду для гимнастики. – Она заметила вспышку удивления в глазах Уокера. – Вот так. Донованы не всегда были богатыми. Насколько мне известно, дети все еще не достигли финансового благополучия. Кроме Арчера, конечно. И у Джейка есть собственный бизнес, к тому же он партнер в компании Донованов.
– Ты тоже партнер.
Фейт пожала плечами.
– Некоторым образом – да, но никакой зарплаты я не получаю: беру свою долю прибыли редкими камнями. Онор вкладывает большую часть своей доли в дом на острове Сан-Хуан, потому что не хочет растить детей в городе. Когда она не работает над собственными эскизами, я привлекаю ее к своим делам. Она специалист по янтарю. Кстати, Онор могла бы зарабатывать хорошие деньги на портретах.
– Почему же она не рисует?
Фейт пожала плечами:
– Мне кажется, что Онор сама не представляет, насколько она хороший художник.
– Надо управлять судьбой, – вежливо сказал Уокер.
– В каком смысле?
– У тебя есть собственный бизнес и дизайнерский талант, который приносит тебе известность, а ты все еще удивляешься, когда кто-то хвалит твое искусство или делает комплимент.
Фейт давно выкинула Тони из головы, Тони, который хотел, чтобы она бросила свое «глупое хобби», забеременела и провела всю жизнь, воспитывая его детей. А он бы в это время путешествовал по миру и занимался своими делами.
Тони не считал ее достаточно сексуальной, чтобы хранить ей верность, когда они были уже обручены.
Стоило ей подумать, как близко она была к тому, чтобы уступить Тони и отказаться от всего, что важно для нее, ей становилось дурно.
– Ты хороша, – спокойно сказал Уокер. – Действительно, на самом деле хороша. Сколько народу топчется возле твоей витрины!
– Ты скажешь это в другой раз, когда я буду ломать себе голову над тем, купить ли печь для отливки, установить слив в магазине или дорого одеваться, чтобы уверить потенциальных клиентов, что я не нуждаюсь в их деньгах. Почему-то, когда ты выглядишь неотразимо, люди просто сгорают от желания отдать тебе деньги.
Уокер улыбнулся и открыл дверь в зал.
– Первое правило банковского дела: не давайте деньги тем, кто в них действительно нуждается. Бедность порождает бедность.
Он кивнул охраннику, который посоветовал им кафе.
– Спасибо за совет насчет даров моря. Самые лучшие креветки, которые я когда-либо ел.
– Пожалуйста, сэр. Хотя вы тут такое пропустили!
Уокер посмотрел на людей, сгруппировавшихся в зале. Они что-то оживленно обсуждали.
– Что случилось?
– Один деятель ограбил сейф, только и всего.
Уокер присвистнул.
– Сколько он забрал?
Охранник усмехнулся, обнажив зубы, желтые от никотина.
– Сущие пустяки. Все самое ценное – в демонстрационном зале.
Фейт искоса посмотрела на Уокера, потом на охранника.
– Похоже, славный город Саванна становится центром преступных действий, – сказала она. – На меня только что напали возле «Капитана Джека».
Глаза охранника округлились.
– У вас все в порядке?
– Пиджак порван, а все остальное в норме.
– У нее смертельно опасные каблуки, – сказал Уокер. – Распорола бандиту голень, как брюхо кефали.
Охранник покачал головой:
– Поверьте мне, мэм, Саванна никогда не была такой. У нас полно разного мусора, но мы держим его подальше от приличных людей.
– Несомненно, вы правы, – сказала она вежливо. – Пойду в свой сектор. А ты что-то говорил про туалет, я права?
Это был не слишком тонкий намек. Она хотела выставить рубиновое ожерелье.
– Я сейчас же вернусь.
Лампочки мерцали на голых ветках возле гостиницы, отбрасывая неясные тени на здание. За окном раздался гудок какого-то судна. Скорее, он был мечтательным и призрачным, чем назойливым.
Настроение у Уокера было совсем не романтичным. Хмурясь, он смотрел в экран своего ноутбука. Только что он сделал запрос списка драгоценных камней, которые были украдены в Сиэтле. Еще перед отъездом стала известна информация о наиболее ценных камнях, но окончательных данных не было.
– Скажи мне, так ли все плохо, как я думаю? – Голос Фейт звучал напряженно; она расхаживала взад-вперед босиком по мягкому ковру. Ее сводила с ума мысль о том, что магазин будет отдан оценщику, который подсчитает страховые убытки. – Я стерплю все, только не неведение.
– Ты довольно легко отделалась. Десять или двенадцать драгоценных камней. Ни одного достаточно крупного.
– Ограненные изумруды и три жемчужины барокко из Перл-Коув не попадались? – спросила Фейт.
– Отдай мне свою гребаную сумку!
Дверь распахнулась, и он увидел человека с тростью, который не представлял для него никакой опасности.
– Сумку, сука!
В тот момент, когда грабитель переключил свое внимание на Фейт, Уокер молниеносно схватил руку, в которой нападавший держал нож, и вывернул ее. В тот самый миг острый каблук Фейт ударил грабителя в ногу. Она пригнулась, чтобы поддать ему коленом и нанести новый удар, но трость Уокера опередила ее. Нападавший скорчился от боли в промежности.
Он упал на колени. Уокер взялся за свою трость, как за биту, чтобы, как по бейсбольному мячу, ударить по его голове. Голова грабителя была рассечена. Кровь стекала по его модной кожаной куртке. Он растянулся на тротуаре.
– Ты в порядке, Фейт? – спросил Уокер не отрывая глаз от нападавшего.
– Да, – ответила она, изумленная тем, что Уокер так отделал грабителя всего несколькими ударами трости.
Дверь кафе открылась, и на шум вышли трое здоровенных мужиков. Увидев, что ситуация под контролем, они, похоже, разочаровались. Один из них, кажется, плотник, с пальцами, похожими на стальной кабель, улыбнулся и похлопал Уокера по плечу.
– Хорошая работа, сынок, – сказал он и бросил на землю окурок сигареты. Он с таким проворством поднял складной нож нападавшего, что стало ясно: у этого человека есть свое прошлое.
Уокер не обратил внимания на нож и пропустил мимо ушей слова мужчины. Он не доверял никому и злился на себя за то, что Фейт оказалась в опасности.
– Хозяин позвонил в полицию? – спросил Уокер у плотника.
– Да.
– Вы знаете его? – Уокер указал на грабителя. Трое мужчин многозначительно переглянулись.
– Парень не местный, – сказал плотник, закуривая другую сигарету. – Одет как какой-нибудь скользкий янки.
Уокер выругался себе под нос.
– Фейт, а ты не узнаешь его?
– Я думаю, он был на выставке.
Уокер и сам знал, что он там был.
Вдали завыла сирена – значит, полицейские ехали сюда. Уокер вынул бумажник из кармана грабителя. Водительская лицензия была на имя Энджело Энджела. Возможно, фальшивка, но Уокер сомневался на этот счет: только мать могла придумать такое имя.
Уокер ткнул грабителя тростью.
– Как тебя зовут? – спросил Уокер. Парень что-то пробормотал, но его слова невозможно было разобрать.
Уокер ткнул его еще раз.
– Я не слышу.
– Банди. Меня зовут Банди.
– Кто тебя послал?
– Пошел ты куда подальше! Мне нужен адвокат, – выругался парень.
Не успел Уокер более настойчиво повторить вопрос, как подъехали две полицейские машины. Служители порядка резво взялись за дело, а Уокер оперся о трость и наблюдал.
К тому времени как Фейт и Уокер вернулись в выставочный зал, адреналина в крови Фейт стало так много, что она готова была вопить.
– Я надеюсь, маленький южный цветок не покинул наш корабль, – сказала она. – Я должна кое-что продать, чтобы покрыть расходы на эту поездку.
– Похоже, брошь или две поправили бы положение. – Уокер растягивал слова больше обычного.
– Большинство ценных камней коллекции находится на консигнации, их дали мне члены семьи и другие ювелиры, – бросила Фейт. – Я не делаю больших денег, как ты думаешь.
– Тебе вообще не надо их делать.
– Потому что у меня богатый папа?
– Не забудь и про свою маму, – скривившись, сказал Уокер и предложил Фейт руку. Если та легкость, с которой ее пальцы обвились вокруг его локтя, что-то и означала, то скорее всего то, что она готова воспользоваться его помощью. – Одна картина Сьюзи стоит больше, чем национальный долг некоторых стран «третьего мира».
– Это деньги моих родителей. Они заработали их, начав с нуля. Пока я не пошла в предпоследний класс, мы дарили друг другу на Рождество нижнее белье и одежду для гимнастики. – Она заметила вспышку удивления в глазах Уокера. – Вот так. Донованы не всегда были богатыми. Насколько мне известно, дети все еще не достигли финансового благополучия. Кроме Арчера, конечно. И у Джейка есть собственный бизнес, к тому же он партнер в компании Донованов.
– Ты тоже партнер.
Фейт пожала плечами.
– Некоторым образом – да, но никакой зарплаты я не получаю: беру свою долю прибыли редкими камнями. Онор вкладывает большую часть своей доли в дом на острове Сан-Хуан, потому что не хочет растить детей в городе. Когда она не работает над собственными эскизами, я привлекаю ее к своим делам. Она специалист по янтарю. Кстати, Онор могла бы зарабатывать хорошие деньги на портретах.
– Почему же она не рисует?
Фейт пожала плечами:
– Мне кажется, что Онор сама не представляет, насколько она хороший художник.
– Надо управлять судьбой, – вежливо сказал Уокер.
– В каком смысле?
– У тебя есть собственный бизнес и дизайнерский талант, который приносит тебе известность, а ты все еще удивляешься, когда кто-то хвалит твое искусство или делает комплимент.
Фейт давно выкинула Тони из головы, Тони, который хотел, чтобы она бросила свое «глупое хобби», забеременела и провела всю жизнь, воспитывая его детей. А он бы в это время путешествовал по миру и занимался своими делами.
Тони не считал ее достаточно сексуальной, чтобы хранить ей верность, когда они были уже обручены.
Стоило ей подумать, как близко она была к тому, чтобы уступить Тони и отказаться от всего, что важно для нее, ей становилось дурно.
– Ты хороша, – спокойно сказал Уокер. – Действительно, на самом деле хороша. Сколько народу топчется возле твоей витрины!
– Ты скажешь это в другой раз, когда я буду ломать себе голову над тем, купить ли печь для отливки, установить слив в магазине или дорого одеваться, чтобы уверить потенциальных клиентов, что я не нуждаюсь в их деньгах. Почему-то, когда ты выглядишь неотразимо, люди просто сгорают от желания отдать тебе деньги.
Уокер улыбнулся и открыл дверь в зал.
– Первое правило банковского дела: не давайте деньги тем, кто в них действительно нуждается. Бедность порождает бедность.
Он кивнул охраннику, который посоветовал им кафе.
– Спасибо за совет насчет даров моря. Самые лучшие креветки, которые я когда-либо ел.
– Пожалуйста, сэр. Хотя вы тут такое пропустили!
Уокер посмотрел на людей, сгруппировавшихся в зале. Они что-то оживленно обсуждали.
– Что случилось?
– Один деятель ограбил сейф, только и всего.
Уокер присвистнул.
– Сколько он забрал?
Охранник усмехнулся, обнажив зубы, желтые от никотина.
– Сущие пустяки. Все самое ценное – в демонстрационном зале.
Фейт искоса посмотрела на Уокера, потом на охранника.
– Похоже, славный город Саванна становится центром преступных действий, – сказала она. – На меня только что напали возле «Капитана Джека».
Глаза охранника округлились.
– У вас все в порядке?
– Пиджак порван, а все остальное в норме.
– У нее смертельно опасные каблуки, – сказал Уокер. – Распорола бандиту голень, как брюхо кефали.
Охранник покачал головой:
– Поверьте мне, мэм, Саванна никогда не была такой. У нас полно разного мусора, но мы держим его подальше от приличных людей.
– Несомненно, вы правы, – сказала она вежливо. – Пойду в свой сектор. А ты что-то говорил про туалет, я права?
Это был не слишком тонкий намек. Она хотела выставить рубиновое ожерелье.
– Я сейчас же вернусь.
Лампочки мерцали на голых ветках возле гостиницы, отбрасывая неясные тени на здание. За окном раздался гудок какого-то судна. Скорее, он был мечтательным и призрачным, чем назойливым.
Настроение у Уокера было совсем не романтичным. Хмурясь, он смотрел в экран своего ноутбука. Только что он сделал запрос списка драгоценных камней, которые были украдены в Сиэтле. Еще перед отъездом стала известна информация о наиболее ценных камнях, но окончательных данных не было.
– Скажи мне, так ли все плохо, как я думаю? – Голос Фейт звучал напряженно; она расхаживала взад-вперед босиком по мягкому ковру. Ее сводила с ума мысль о том, что магазин будет отдан оценщику, который подсчитает страховые убытки. – Я стерплю все, только не неведение.
– Ты довольно легко отделалась. Десять или двенадцать драгоценных камней. Ни одного достаточно крупного.
– Ограненные изумруды и три жемчужины барокко из Перл-Коув не попадались? – спросила Фейт.