Лоуэлл Элизабет. Рубиновое кольцо

   – Ты что, брал уроки у моих братьев или от природы такой любопытный?
   – Уроки? – Он еще больше растягивал слова. – Это мысль. Я непременно обсужу ее с Арчером.
   – Он слишком занят своей новой женой.
   – Да, она из тех женщин, которые способны завладеть мужчиной, – согласился Уокер, и слабая улыбка тронула его губы: он вспомнил о вчерашнем обеде в семействе Донован. Австралийские словечки Ханны так же удивляли всех, как и ее редкое упрямство. Сообразительностью и практичностью она была под стать мужчине, за которого вышла замуж. Это, должно быть, хорошо.
   – Арчер не жалуется на свою участь, – быстро добавила Фейт.
   – Я заметил. Потрясающе, как быстро мужчины Донован надевают на себя кандалы.
   – Кандалы! Как странно ты говоришь о браке.
   – Ты, должно быть, чувствовала то же самое, иначе бы вышла замуж за кучу конского навоза.
   Фейт едва смогла удержаться от улыбки, услышав подобное сравнение. Но смех душил ее, и все, что она могла сделать, – это сдавленно закашлять. Легкий изгиб рта Уокера дал ей понять, что она не обманула его своей уловкой. Быстротой реакции Уокер был похож на братьев.
   – Все-таки что насчет страховки? – спросил он.
   – Это имеет значение?
   – Большое. Вдруг что-то случится с рубинами.
   – Никто не посмеет посягнуть на них. Кто-то похожий на тебя пасет меня, когда я ухожу из магазина, и большую часть времени, когда я здесь.
   – Пожалуйся моему боссу.
   – Никакого толку, – сказала Фейт, пожав плечами. – Кроме того, я не против. Полицейские ведь не могут стоять на каждом шагу.
   – Зато грабители могут. Двадцать один час назад кража произошла в соседней лавке.
   Фейт скривилась. Стремительная волна преступлений заставила Арчера принять решение: «Донован интернэшнл» охраняет «Вечные грезы» и Фейт. Сегодня он сообщил ей, что Уокер – отныне ее новая тень. Она пыталась возразить брату, сказав, что не видит в этом никакого смысла, поскольку Уокер ходит с тростью. Брат на это ничего не ответил, он лишь укоризненно взглянул на нее и сразу же вернулся к своим делам.
   – Насчет той страховки… – снова пытался вернуться к разговору Уокер.
   – Я оформляю страховку на ожерелье только на время показа в Саванне и на время транспортировки его туда.
   – Но ведь никто не застрахует его без оценки. Настоящей, законной.
   Наступило молчание.
   – Оценены ли камни подобным образом? – спросил он.
   – Нет, – нехотя ответила Фейт. – Я не нашла такого оценщика, который мог бы сделать это в сжатые сроки. Я связана временем по рукам и ногам.
   Арчер спрашивал уже ее об этом.
   Губы Фейт сжались. Ей показалось, что брат насмехался над ней так же, как сейчас Уокер, только с меньшим терпением.
   – Я сказала Арчеру, что позабочусь об этом.
   – Я оценю, твои рубины.
   – У тебя что, есть сертификат оценщика? – спросила она с удивлением.
   – Я знаю эти камни. Если я скажу, что они стоят миллион, Арчер застрахует их на миллион деньгами компании.
   – Я не знала, что ты специалист по рубинам.
   – Есть много такого, чего ты обо мне не знаешь, – бесстрастным голосом произнес Уокер. И слава Богу. – Где сейчас рубины?
   – Здесь.
   С этими словами Фейт Донован потянулась к одному из выдвижных ящиков верстака и вынула маленькую картонную коробку. Там была связка маленьких, аккуратных бумажных пакетиков. В каждом из них лежал камень.
   – Иисусе Христе, – пробормотал Уокер. – Неудивительно, что Арчер попросил меня не спускать с тебя глаз, пока ты не отдашь владельцам это ожерелье. Ты даже пренебрегаешь сейфом.
   – Но я должна работать с этими камнями, – заметила Фейт с ехидством в голосе. Ее ироничная улыбка открыла два ряда крепких белых зубов. – Это ведь то, чем я занимаюсь. Если вы все забыли, я напомню, что моя профессия – дизайнер. И кстати, должна тебе сказать, что я уже большая девочка и вполне способна самостоятельно управлять собственным бизнесом.
   – Большинство людей не пренебрегают вооруженной охраной.
   – У меня есть мужчина с тростью.
   Несмотря на то что Фейт пообещала себе держать Уокера на расстоянии и воспринимать его как человека, который исполняет свои профессиональные обязанности, она все же не могла не улыбнуться ему. Приятно, что есть человек, с которым можно посмеяться. Тони не любил ее резкого юмора.
   – Кайл обычно говорил, что разговор со мной – такой же бессвязный, как полет бабочки. Никогда не знаешь, где она приземлится, – сказала Фейт.
   – Она приземлится там, где самый приятный нектар, – с улыбкой произнес Уокер.
   Взгляд его блестящих темно-синих глаз задержался на ее губах. Улыбка вдруг исчезла, и он сделал несколько шагов, отходя от верстака. Хромота раздражала его сильнее, чем боль. Она напоминала ему о собственной глупости. Почти такой же, какую он совершает теперь, обмениваясь улыбками с сестренкой Арчера. Но Уокер думал о другом, его интересовали губы Фейт: они на вкус хотя бы вполовину такие же горячие, как на вид?
   Губы Фейт дрогнули в улыбке. Несмотря на то что ее новый телохранитель не такой крупный, как ее братья, и гораздо меньше Тони, было в нем что-то надежное. Ей даже нравилась его хромота: если понадобится, она запросто его обгонит.
   – У тебя в ящиках есть лупа?
   – Ко-о-не-е-чно, – сказала она, подражая его южному выговору.
   Он пропустил это мимо ушей, потому что боль усиливалась.
   – Извини, – быстро сказала она. Фейт наклонила голову и стала рыться среди вещей, но Уокер заметил, что она прикусила нижнюю губу.
   – Зачем ты дразнишь меня?
   – Очень хочется оскорбить мужское эго.
   Фейт знала, что Донованов-мужчин не так легко оскорбить. Как и любого мужчину, достойного этого названия – мужчина. Она напряглась.
   – Ну, – растягивая слова, бесстрастно заговорил Уокер, – я мужчина, и, естественно, у меня есть эго. Если ты дразнишь меня из-за акцента, то я бы посоветовал тебе поработать над своим. Как все-таки тебе повезло, что я эксперт.
   Фейт тихо выдохнула и дала ему лупу.
   – Я буду держать при себе свои детские претензии на юмор.
   Он сощурился, услышав в голосе Фейт отзвук давней боли.
   – Жаль, сладкая моя. Ничто так сильно не утомляет, как женщина без чувства юмора.
   – Сладкая! – Фейт вздернула подбородок. Усмехнувшись, Уокер открыл лупу.
   – У тебя есть сестренка или брат? – почему-то спросила Фейт.
   Глаза Уокера больше не смеялись, они стали похожими на сумерки в горах.
   – Больше уже нет.
   Он прислонил свою трость к верстаку и сосредоточился на коробке с крошечными бумажными пакетами.
   – Извини, я не хотела… – начала Фейт.
   – Я знаю, – прервал он ее, взяв пакетик размером не больше половины его ладони. – Выбрось из головы.
   Фейт все-таки поняла, что причинила Уокеру боль: какую-то пустоту почувствовала она в его глазах.
   Немного поколебавшись, Фейт разрешила дать уйти неприятному ощущению. Больно Уокеру или радостно – какое ей дело? Она ему не подружка, она не обязана заботиться о его мужском самолюбии и подпитывать его. У нее это и раньше плохо получалось.
   «Но я чертовски хороший дизайнер-ювелир», – напомнила она себе. Это ее будущее. Она хорошо справляется с ролью артистичной, эксцентричной тети, которая при деньгах и привозит своим племянницам и племянникам подарки на Рождество со всего света.
   Фейт задумчиво наблюдала за Уокером, который разворачивал рубин быстрыми, точными движениями. Его ловкое обращение с тонкой бумагой убедило ее, что он проделывал эту процедуру не единожды.
   Фейт охватило волнение, то самое волнение, которое она почувствовала в первый раз, когда увидела этого спокойного, немного прихрамывающего человека с тихим голосом и медленной речью. Он поразил ее скромностью, почти застенчивостью. Фейт была удивлена рассказу своей невестки Лианн о хладнокровии и быстроте реакции Уокера, которые оказались спасительными, когда Донованы совершали полночный набег на остров, чтобы вернуть украденный у них нефрит.
   – Пинцет, – попросил Уокер.
   Она порылась в другом ящике и протянула ему длинный пинцет с зажимами на конце. Он взял инструмент, не отрывая глаз от камня, который на фоне белой бумаги горел, словно раскаленный уголек. Присвистнув, он наклонил одну из ламп и поднес рубин к глазам, чтобы рассмотреть его в лупу. Ему казалось, что он врывается в иную вселенную, в чужой изящный мир, где красный цвет – единственная реальность, единственный смысл и единственный бог.
   Небольшие неровности и «шелк» внутри камня искажали свет, лучи устремлялись в разные стороны. Каждая едва заметная примесь уверяла Уокера в его подлинности. Только человек охвачен навязчивой идеей совершенства. Натуральные рубины созданы из самого сердца планетарного огня, из кипения вулкана, из расплавленной горячей крови, преобразующей обычный камень в нечто потрясающее, неземное. Но следы земного начала всегда остаются.
   Это те изъяны, которые Уокер отыскивал и которыми, как ни странно, наслаждался. Каждый маленький недостаток говорил ему, что кроваво-красный камень, который он держит в руках, «родился» в далекой старинной шахте, а не в лаборатории, оснащенной по последнему слову техники.
   – Ну? – спросила Фейт.
   – Хороший красный цвет.
   – Это я и сама вижу, – ухмыльнулась она.
   – Могу точно сказать, что это не подделка.
   – Я могла бы сказать тебе то же самое. Эти камни из старинных украшений семейства Монтегю.
   Темные брови Уокера поднялись.
   – Должно быть, в Южной Каролине были какие-то по настоящему богатые Монтегю? – спросил он, понимая, что вызовет этим вопросом ее удивление. Арчер ведь уже рассказал ему что-то об этих камнях.
   – Откуда ты знаешь? – спросила Фейт. Он пытался придумать объяснение.
   – Мое детство прошло в Южной Каролине. Я помню, что Монтегю мне казались кем-то вроде аллигаторов – очень живучие, всегда поблизости и иногда по-настоящему опасные.
   – Я думала, что от аллигаторов можно обезопаситься.
   – Сладкая моя, невозможно обезопаситься от голодного зверя.
   Фейт снова вздернула подбородок. Ее задело то, что Уокер назвал ее «сладкой». Он скорее всего сам не заметил, как это слово у него вырвалось. Уокер снова присвистнул, целиком поглощенный камнем, который пылал в стальных зубах пинцета. «Интересно, – подумала она, – скольких женщин он называл „сладкими“, и если он называл их так, то помнит ли теперь, как их звали? Тони, например, универсальное слово „малышка“ всегда приходило на помощь, особенно когда он как следует выпивал».
   От этого воспоминания она почувствовала, как холодок прошелся по ее рукам. Фейт еще раз напомнила себе, что жизнь с Тони закончилась. Она получила хороший урок: не стоит выбирать мужчину только за то, что он большой, достаточно мускулистый и выше старших братьев. Но в глубине души Фейт хотела доказать всем и себе самой, что может выйти замуж за человека, которого они будут уважать точно так же, как мужа Онор.
   После того как ее сестра-близняшка вышла замуж, Фейт чувствовала себя потерянной и одинокой. У них с Онор было так много общего, от лифчиков и бойфрендов до водительских прав. А теперь нет. Онор и Джейк стали единым целым. Они родители замечательной маленькой девочки по имени Саммер. Сестры все еще болтали, все еще смеялись, когда собирались вместе, все еще любили друг друга так, как могут любить друг друга только близняшки, но это уже не то. И это уже навсегда.
   До тех пор пока Онор не вышла замуж, Фейт не понимала, насколько близки они были с сестрой.
   – Следующий, – сказал Уокер.
   Он протянул ей аккуратный пакетик с камнем внутри. По взгляду, которым он окинул Фейт, она догадалась, что Уокер просит дать ему другой рубин уже не в первый раз.
   – Извини, – пробормотала она, – я задумалась. – Она подтолкнула поближе к нему маленькую коробочку с пакетиками. – Возьми сам.
   Рассматривая рубины, Уокер думал, какие же мысли Фейт заставляют вспыхивать ее серебристо-синие глаза и почему так подрагивают ее губы. Ему было интересно, но спросить об этом он не рискнул. В конце концов, это не его дело. Но факт, что ему хочется, ужасно хочется, чтобы это было его дело, указывал на то, что он самый настоящий дурак.
   Молча он вынул очередной пакет из коробки и освободил из бумажной обертки драгоценный камень. Через мгновение он вновь оказался в рубиновой вселенной, в ее чистом, безупречном цвете. Совершенное великолепие. Уокер и подумать не мог, что увидит рубины такого качества. Смешно, что он нашел их в выдвижном ящике у Фейт. Ему захотелось выругаться и расхохотаться одновременно.
   Фейт достала свой блокнот для эскизов и, тихо шурша страницами, пролистала его до конца. Рассеянный свист Уокера говорил о том, как сильно увлек его новый рубин. Она взяла карандаш и начала переделывать эскиз для одного из клиентов, который оказался на редкость капризным. Он хотел, видите ли «что-то более значительное по виду», хотя и знал, что работы Фейт отличаются изысканной простотой.
   Нахмурившись, она продолжала изучать эскиз. Клиент хотел нечто вычурное, но не в стиле барокко, богатое, но не тяжеловесное, внушительное, но не ослепляющее. Романтическая чувственность для него была слишком женственной, геометричность минувшего двадцатого столетия – слишком мужской.
   Она уже подумывала отказаться от заказа. Некоторым клиентам просто невозможно угодить.
   Состроив гримаску, Фейт взялась за новый эскиз. Постепенно она погрузилась в работу и забыла об Уокере, который находился всего в нескольких шагах от нее, забыла обо всем. Делая набросок эскиза, она представляла себе грациозно изогнутый папоротник из золота, на листьях которого мерцали капли лунного опала. Замечательная идея для будущего кулона, броши или браслета.
   Какое-то время единственными звуками в комнате – были шелест бумаги, тихий свист Уокера и случайные выкрики самозваного спасителя мира, который разглагольствовал на Пайонер-сквер.
   Наконец Уокер отложил тринадцатый пакетик. Он посмотрел сначала на ящик, потом на изящную блондинку, которую ничего не интересовало, кроме блокнота с эскизами. Когда она передвинула драгоценный лазурит, чтобы было удобнее рисовать, он недоверчиво покачал головой. Фейт была безмятежна – она действительно не имела понятия, какие неприятности могли ей принести рубины Монтегю.
   Ничего не говоря, он направился к двери магазина, запер ее и повесил табличку «Закрыто».
   – Что ты делаешь? – спросила Фейт, не отрывая глаз от эскизов.
   – Не я. Мы.
   Фейт повернула голову. Свет лампы падал на нее так, что глаза казались серебристо-голубыми бриллиантами.
   – Прости? – не поняла Фейт.
   – Мне нужно кое-что взять из моей квартиры. Я не могу быть в двух местах одновременно, поэтому ты отправляешься со мной.
   – Я должна работать! – возмутилась Фейт.
   – Возьми с собой блокнот с эскизом, – резонно предложил Уокер.
   – Это смешно! Я провела столько времени одна в своем магазине, и ничего…
   – Если у тебя проблема, – прервал он ее, – разберись со своим семейством. Я на него работаю.
   Фейт вскочила со стула, открыла дверь и перевернула табличку другой стороной.
   – Я никуда не пойду, – заявила она.
   – Как хочешь, – сказал Уокер, – но я должен забрать их с собой, при мне они будут в безопасности.
   Он взял коробку с рубинами, свою трость и вышел, прихрамывая, из магазина, не оглянувшись ни разу.
   Не дойдя до края тротуара, он позвонил по сотовому телефону в отдел безопасности «Донован интернэшнл». Если эти рубины даже вполовину так хороши, как ему показалось, можно считать, что они открыли новый способ обойти тайский картель, который наложил свою лапу на торговлю ограненными рубинами. Теперь «Донован интернэшнл» сможет в обход его добывать старинные камни, и пускай он утрется. Единственная проблема состояла в том, что, когда деньги и сила столкнутся, мало не покажется.

Глава 5

   Фейт оторвалась от работы, когда в дверь магазина позвонили. Интересно, подумала она, кто пришел на смену Уокеру?
   Рей Магуайр терпеливо ждал по ту сторону запертой двери. Он был вторым номером в команде секьюрити «Донован интернэшнл» и часто охранял членов семейства. В последнее время он много времени проводил в магазине Фейт. Она возражала, даже спорила с Арчером, так как была уверена, что это совершенно ни к чему. Брат резонно объяснял, что все в мире замки, сигнализации и сейфы ничего не стоят в тот момент, когда ты закрыла за собой дверь магазина, пошла к машине и почувствовала, что к твоему затылку приставлен пистолет. В этом случае ничего не остается, кроме как повернуться, пойти обратно, открыть замок, отключить сигнализацию, открыть сейфы и попросить парня с пушкой не убивать тебя. Лучше избежать всего этого и не выходить из магазина без вооруженной охраны.
   Она нажала кнопку, замок открылся, Рей вошел в магазин.
   – Ты, должно быть, всю дорогу бежал, – сказала она, взглянув на часы. – Уокер ушел всего десять минут назад.
   – Нет, я приехал. – Он улыбался, одновременно разглядывая два маленьких стеклянных кейса, в которых были образцы работ Фейт. Золотые дужки и мерцание серебра, вспышки сапфиров и опалов, бриллиантов и топазов, рубинов и турмалинов – словом, осколки радуги. Его всегда поражало, что такая красота могла находиться на этом жалком, с подпалинами, верстаке.
   – Ты варишь самый лучший кофе в Сиэтле, – сказал Рей.
   – Подлиза! Ладно уж, получишь свой тройной эспрессо.
   Фейт оторвалась от эскиза, в работе над которым она нисколько не продвинулась. Ну кто виноват, что она видела в нем лазуриты, а не опалы, как требовал клиент. С этими мыслями Фейт пошла к кофеварке, которая была у нее в дальнем углу комнаты.
   – Ты запомнила, – обрадовался Рей, и его брови цвета соли с черным перцем «заиграли». Они были такие же, как его коротко стриженные волосы. – Означает ли это, что ты собираешься сбежать со мной в конце концов?
   Кофе сварился, и Фейт выключила аппарат с ловкостью заправского бармена.
   – Милли оторвала бы мне голову. – Милли была женой Рея вот же уже шестнадцать лет.
   – Милли отказывается учиться варить эспрессо. Говорит, что французский кофе лучше.
   – Никаких проблем. Я научу варить тебя.
   – Меня? – воскликнул он с наигранным ужасом. – Подумай, к чему это приведет? – Он поднял глаза. – Мужчины учатся варить кофе. Женщины берут в руки оружие. Последний охранник, которого мы наняли, – женщина! О Господи!..
   – В самом деле? Напомни мне, чтобы я попросила ее быть здесь в следующий раз.
   – Поздно. – Рей усмехнулся. – Главный Донован тебя опередил.
   Фейт засмеялась:
   – Это как раз в стиле папочки. Он будет кружить над своими дочерьми, как вертолет, а потом развернется и наймет женщину с оружием, чтобы она его охраняла.
   – Эй, будь справедливой. Твой отец теперь не парит над Онор.
   – Да с какой стати ему волноваться о ней? У нее есть Джейк. Он классный парень. – Фейт подала Рею кофе. – Теперь сиди тихо, по возможности притворись невидимкой. У меня есть бумаги, которые мне надо просмотреть до трех часов, когда придет клиент. Потом я мечтаю закрыть магазин и пойти разобраться с Уокером и Арчером. Если повезет, я поймаю их обоих.
   Рей знал, что она их поймает. Уокер ему сказал, что встречается с Арчером в 15.20. Но это не его дело. Его дело – охранять Фейт Донован в данный момент.
   Он сделал глоток кофе, глубоко вздохнул и сказал:
   – Единственное, что у тебя получается лучше, чем кофе, – это твои украшения. Ты сделала потрясающие кольца на пятидесятилетнюю годовщину моих родителей.
   – Опять льстишь мне? Я только что сварила тебе кофе. Какой еще просьбы от тебя ждать?
   – Пока никакой. И вовсе это не лесть.
   Рей подошел к стулу возле кофеварки. Усевшись на него, он расстегнул свою спортивную куртку так, чтобы не было видно ремня на плече. Положив левую лодыжку на правое колено, он поправил кобуру, чтобы пистолет не упирался ему в ребра. Все движения Рея были доведены до автоматизма. Он ушел на пенсию из департамента полиции Лос-Анджелеса четыре года назад,
   Рей вытащил журнал из кармана брюк и принялся читать о предстоящей распродаже старинных рождественских украшений. Они собирали их вместе с его второй женой.
   Уже через несколько минут в магазине слышались лишь шуршание карандаша по бумаге да скрип крутящегося , стула, на котором сидела Фейт. Ни она, ни охранник даже не среагировали на вопли мирского проповедника, доносившиеся с угла Пайонер-сквер. Он делился с согражданами своими мыслями об Армагеддоне. Но поскольку тысячелетие уже закончилось, желающих послушать о пророчествах священной крови и других страстях нашлось немного.
   Раздался звонок. Фейт подняла голову и увидела хорошо одетого мужчину среднего роста, который стоял за дверью из противоударного стекла.
   – Ты знаешь его? – спросил Рей, уставившись на лоснящееся дорогое кожаное пальто. Судя по шляпе и перчаткам, можно было подумать, что перед ними европеец.
   – Я вижу его впервые, но что-то мне подсказывает, что фамилия этого человека Иванов. Ему назначено на три часа.
   – Он пришел раньше, – возмутился Рей.
   – Что такое восемь минут в наше время? – сухо бросила Фейт. – Впусти его. Чем раньше я с ним закончу, тем скорее доберусь до своего братца.
   Рей отложил журнал и пошел открывать дверь.
   – Могу вам чем-то помочь? – спросил он вежливо.
   – Да, спасибо. – Иванов окинул Рея быстрым взглядом. Охранник вооружен, есть сигнализация. Ничего неожиданного, но едва ли гостеприимно. – Я Иванов.
   Как бывшему полицейскому, Рею не нравилось пальто незнакомца. Под ним, запросто можно скрыть что угодно. Любому, кто носил длинное пальто в Лос-Анджелесе, было что скрывать. Хотя, работая в Сиэтле охранником, он смирился с длинными пальто. Во всяком случае, они не вызывали у него мгновенного подозрения. Но все равно Рей не питал к ним доверия.
   – Входите, мистер Иванов, – пригласил Рей. – Мисс Донован ждет вас. Вы разденетесь? Могу ли я забрать у вас пальто?
   – Спасибо, нет. У меня мало времени.
   Рей бросил взгляд на атлетический торс и мощные плечи мужчины, но внимание заострил на месте чуть выше живота. Теперь посетитель стал по-настоящему подозрителен. Рей, к сожалению, не мог знать наверняка, что у него под пальто, поэтому с утроенным вниманием стал следить за обтянутыми кожаными перчатками руками и ловить каждое проявление нервозности посетителя.
   Улыбаясь, Фейт вышла навстречу. Она протянула руку, но вместо рукопожатия мистер Иванов быстро поклонился. «Точно, европеец», – решил Рей. Он отступил на несколько шагов, так как давно научился быть незаметным, при этом не отходя от объекта дальше чем на несколько дюймов. Это ему удавалось.
   – Могу я предложить вам кофе? – спросила Фейт.
   – Спасибо, нет. – Несмотря на бурю, бушевавшую внутри его, Иванов владел собой: он улыбнулся. – Извините, у меня очень мало времени, дела, как всегда, не ждут.
   Она мило улыбнулась: честно говоря, у нее не было ни малейшего желания ухаживать за клиентом и развлекать его светской беседой.
   – Тогда мы постараемся решить все вопросы как можно быстрее, мистер Иванов. Вы упоминали что-то о гравированном старинном камне, так ведь?
   – Да, о рубине, – согласился он, пристально наблюдая за Фейт. Иванов оценил чистую кожу ее лица и откровенный, спокойный взгляд синих глаз. – Подарок моей матери. Она просто млеет от таких вещей. В день восьмидесятилетия я хочу сделать ей такой подарок. – Он подался чуть вперед, чтобы не пропустить выражения лица Фейт. – Мне сказали, что у дизайнера вашего уровня есть такие камни.
   Фейт пропустила лесть мимо ушей. Она заставила себя выдержать пристальный взгляд и смириться с подобной манерой разговора, хотя ей казалось, что он взял ее в плен: что-то похожее на угрозу исходило от него. Фейт вспомнила, что у каждого человека своя «диалоговая»; если ее увеличить, то он может воспринять это как грубость. Она не отступила ни на шаг.
   – У меня есть несколько гравированных рубинов. Мои братья собирают по всему миру камни для моего ювелирного бизнеса.
   – Превосходно.
   – Если вы позволите, я покажу их вам.
   Иванов кивнул как человек, привыкший к ожиданию. В то время как Фейт пошла к сейфу, Иванов стал рассматривать содержимое витрины. Впечатление, которое произвели на него дизайнерские идеи Фейт, не отразилось на его лице.
   Рей наблюдал за клиентом, когда дверь сейфа беззвучно открылась. Казалось, того совершенно не волновало то, что происходило в магазине.
   Рей незаметно поменял положение, когда Фейт стала выкладывать коробочки на одну из стеклянных витрин. Он был рад, что какие-то указания по безопасности застряли в упрямой голове Фейт: она стояла по другую сторону витрины от неизвестного клиента. Хотя, возможно, ей просто не нравился запах табака, который въелся в одежду этого мужчины.
   Слегка подвинувшись, Рей занял такую позицию, с которой легко мог оказаться между Фейт и ее клиентом в одну секунду. Не то чтобы он ожидал чего-то. Просто он должен быть готовым ко всему.
   Иванов, конечно, замечал каждое движение охранника. К счастью, у него были деньги. Тарасов сказал, что он не хочет никаких инцидентов, никакой огласки, никакого намека на то, что рубин вообще когда-нибудь покидал пределы Эрмитажа, поэтому Иванов должен был купить его за любую цену. Он знал цену неудачи: ему вовсе не хотелось оказаться под невским льдом и навсегда исчезнуть с талыми водами.