Лоуэлл Элизабет. Рубиновое кольцо

   Чувство, которое грызло Уокера, доставляло больше неприятностей, чем укусы насекомых. Он медленно повернул голову. Темно-зеленая ряска плыла по черной воде. Три черепахи замерли неподвижно на наполовину затонувшем бревне, обратив головы к утреннему солнцу.
   Болотные черепахи – весьма робкие существа. Ничто не могло потревожить их – ни человек, ни аллигатор. Будто подтверждая это впечатление, мимо них пролетела цапля. Она устремилась в траву, ожидая найти что-то съедобное.
   Насекомые напали на Уокера, но он старался не обращать на них внимания. Уокер ждал с терпением опытного охотника на болоте. Но не было никакого постороннего звука, никакого внезапного взмаха крыльев птицы, которую вспугнул человек.
   Все же он был уверен, что за ним следят с того самого момента, как он ушел из лагеря агентов ФБР. Он также был уверен, что ни Пил, ни Фарнсуорт не способны бесшумно пройти по болоту. Возможно, агенты и завербовали местного опытного человека, но Уокер сомневался в этом.
   Прошло десять минут. Двадцать. Тридцать. Уокер ждал. Природа безмолвствовала.
   – Должно быть, теряю нюх, – пробормотал он, вышел из тени укрытия и повернул к дому.
   За спиной у него мелькнула вспышка и произошло какое-то движение, а потом ничего, только тишина.

Глава 26

   Когда Уокер вернулся в дом, он увидел Фейт, стоявшую прислонившись к перилам галереи второго этажа. Солнце позднего утра лилось на землю и на воду, окрашивая все бледным мерцанием золота. Солнечный свет в точности повторял цвет ее волос и слез, только что пролившихся и еще висевших на ресницах.
   – Иди сюда, моя сладкая. – Он раскрыл руки и обнял ее. Ее руки обняли его так уверенно, словно вместе они провели уже несколько лет. Эта пугающая непринужденность должна была ее насторожить, но она напомнила себе, что на сей раз знает, что это за игра и какой в ней счет. Уокер честный мужчина. Он не искал большего, чем секс. Но он сейчас с ней, и он ей нужен.
   – Это были тяжелые для тебя дни, Фейт, – сказал он. Она кивнула, уткнувшись ему в грудь, а потом вздохнула.
   – Я не из-за этого плачу.
   – А из-за чего?
   – Только что звонили Арчер и Ханна.
   Уокер отстранился и посмотрел ей в глаза.
   – Что-то случилось дома?
   – Нет. Ничего, все очень хорошо. – Слезы блестели на ее глазах и ресницах. Фейт улыбнулась Уокеру. – У них будет ребенок.
   Хотя Уокер покачал головой, его улыбка казалась горькой.
   – Всегда знал, что этот парень молодчина, – протянул он.
   – Это мужская точка зрения. Но ведь вынашивает младенца и рожает его женщина. Все, что он должен делать, – только помогать…
   – И охранять от всего. Для него это самое ценное.
   Фейт наклонила голову набок и стала изучать его лицо, причем довольно долго.
   – Ты серьезный.
   – А как же.
   – Уокер, ты же не убежденный холостяк?
   – Что это значит?
   – Ладно, скажи мне вот что. К примеру, ты столкнулся с двумя противниками: один из них мужчина, который хочет поскандалить, а другой – женщина, защищающая своих детей. Чью сторону ты примешь?
   Он прижался подбородком к ее голове, вдохнул слабый запах гардений и аромат солнца, и ему захотелось, чтобы жизнь была иной.
   – Некоторые женщины не такие, – сказал он. Его холодный тон стал предостережением для нее. Фейт вспомнила, что его собственная мать отказалась защищать своих детей от пьяного дружка. Подумав об этом, Фейт прикусила губу.
   – Большинство женщин, к счастью, не похожи на твою мать, – сказала Фейт. – Кто, ты думаешь, охранял детей, когда мужчины уходили на охоту или в крестовые походы? Что Онор, Лианн и Ханна сделали бы с тем, кто угрожал бы их детям?
   Уокер почти готов был улыбнуться.
   – Лианн отдубасила бы любого, кто дотронулся бы до ее близнецов. Онор и Ханна помогли бы ей.
   – Ей бы не понадобилось. Она постоянно тренируется на Кайле. Она даже Арчера кидает время от времени.
   Уокер тихо засмеялся:
   – Она шустрая малышка. И быстро соображает. Удивительно, простил бы Кайл меня когда-нибудь, если бы узнал, что я видел ее голой, когда она отвлекала охранников?
   – На твоем месте я бы об этом не упоминала.
   – Сладкая моя, я намного хитрее, чем кажусь.
   – Тогда почему ты боишься детей?
   Он отступил от нее.
   – Кто тебе сказал?
   – Ты. Ты приносишь детям игрушки, возишься с ними, но несколько дней назад Арчер почти под дулом пистолета заставил тебя взять Саммер на руки. Почему?
   – Я не привык к таким беспомощным существам. Они заставляют меня нервничать.
   – Беспомощные. Бедные. Иждивенцы. Вот как ты видишь семью! Ни смеха, ни любви, ни радости разделить обязанности. Это грустно.
   Уокер пожал плечами.
   – Такова жизнь.
   – Твоя жизнь. Твой выбор.
   Уокер сжался от неожиданной внутренней боли, как будто кишки его скрутились в тугой узел.
   – Я сказал тебе вчера вечером, Фейт: не смотри на меня с этой точки зрения. Все, что я могу дать тебе, – это секс.
   – Можешь, хочешь – в итоге нет никакой разницы. – Она посмотрела на него и улыбнулась, стараясь, чтобы улыбка ее была искренней. – Не волнуйся, мой сладкий, я не набрасываю эскиз кандалов для тебя в своих мечтах. Я знаю, что ты не хочешь большего, кроме того, что между нами есть. И я не жалуюсь. Я не знала, что это может быть настолько хорошо. – Она уткнулась ему лицом в грудь, потом носом в открытый ворот рубашки. – Интересно, кто у них будет – мальчик, девочка или близнецы?
   Освободившись, Уокер переменил тему разговора.
   – Боже, спаси нас. Близнецы – это ад о четырех ногах.
   – Я бы не сказала, что Онор и я настолько плохи. Джастин и Лоу – вот где ужас.
   – Вот как? Что ж, может, и твои братья поверят в это со временем.
   Фейт засмеялась, потом вспомнила, о чем Арчер говорил по телефону.
   – Если уж речь зашла о братьях, то Арчер хочет, чтобы ты ему позвонил. Он говорил что-то о вторичной торговле.
   Уокер надеялся, что она не почувствовала, как адреналин хлынул в его кровь. «Вторичной торговлей» Арчер называл русскую мафию.
   – Ты сказала Арчеру насчет вчерашнего ограбления? – спросил Уокер.
   Она вздохнула:
   – Мне не хотелось его расстраивать, он был настолько счастлив, что станет отцом.
   – Я ему скажу. Он привык от меня узнавать всякие гадости. Почему бы тебе не лечь и не поспать? Ты мало спала.
   – Как и ты.
   Уокер улыбнулся:
   – Я пытаюсь не думать об этом, моя сладкая. – Он коснулся губами ее шеи. – Если я буду об этом думать, то Арчер не дождется звонка, а ты нисколько не отдохнешь.
   – Обещания, обещания.
   – Ты когда-нибудь слышала про корешки билетов, по которым можно прийти на стадион, если игру перенесли из-за дождя?
   – Да.
   – Я даю тебе все билеты.
   Через полчаса Уокер еще раз попытался дозвониться до Арчера. Фейт же открыла свой блокнот для эскизов, но через пятнадцать минут убрала его. Ей нужно увидеть что-то новое, чтобы в голове родился новый образ. Старый дом слишком погружен во время и в эмоции. Ей трудно внутренне расслабиться.
   Она чувствовала, что за ней наблюдают.
   – Не будь смешной, – пробормотала она. – Никого здесь нет, кроме Уокера.
   Она надела кроссовки и приготовилась пойти погулять. Когда в Сиэтле Фейт чувствовала потребность в новых ощущениях, она выбиралась в парк или на побережье. Можно и здесь попытаться сделать то же самое.
   Войдя в гостиную, она махнула Уокеру и направилась в холл.
   – Куда ты… – сказал Уокер, но ему пришлось оборвать свою фразу, как только в трубке раздался нетерпеливый голос Арчера. – Тебя пора клонировать, мальчик. Можно состариться, пытаясь до тебя дозвониться.

* * *

   Фейт пообещала себе прогулку по берегу. Теперь самое подходящее время. Сейчас она никому не нужна. По крайней мере она надеялась на это. Мел выглядела слишком напряженной и бледной. Еще бы, пережить ограбление за два дня до свадьбы.
   Фейт даже рада была оказаться в одиночестве. Очевидно, Мел и Джефф отдыхали, а Дэвиса, как и Тиги, не было весь день.
   Фейт нравилось это. Ей важно место, а не люди. Она пошла по тропе мимо шаткого причала и прохудившихся яликов, через кусты, мимо песчаной трясины. Дальше дорожка терялась в плотном песке, но Фейт теперь уже могла уловить нежное дыхание океана и приглушенные крики морских птиц. Она была почти у цели.
   Фейт забралась на песчаный холмик. Линия морской травы сливалась с линией прилива, отмеченной маленьким языком чистого песка. Холмик у нее под ногами рассыпался, и Фейт пошла к берегу. Приливы и отливы смешали песок с ракушками. Пляж был шириной в пятьдесят футов. Вода была удивительного бледно-синего цвета. Волны чуть выше лодыжек ритмично набегали на темный от воды песок. Вода очаровывала Фейт. Она захотела ощутить ее прикосновение. Как только вода обняла ноги Фейт, она почувствовала, как неприятности прошлых дней улетучиваются.
   Несколькими ярдами выше, там, где дома сливаются в стену из стекла и бетона вдоль линии воды, сидел наблюдатель. Он устроился насколько мог близко, чтобы оставаться незамеченным. Учитывая, что команда ФБР засела в кустах между домами и особняком, наблюдатель решил больше не приближаться, чтобы не быть арестованным.
   У ФБР, как и у него, были приборы ночного видения.
   Но днем он пользовался обычным биноклем, к тому же это не привлекало внимания местных жителей. Здесь много людей, наблюдающих за птицами.
   Фейт с тревогой огляделась вокруг. Ее не покидало чувство, что за ней наблюдают. Это нарушало покой, в который она было поверила. Но берег казался ей совершенно пустынным. Она вглядывалась в даль: песок тянулся миля за милей, но вдалеке она увидела силуэты людей, которые, вероятно, гуляли.
   Может быть, поэтому ей казалось, что за ней наблюдают. Руби-Байю производил впечатление глухого местечка, но цивилизация подошла вплотную к границе поместья.
   Солнце удивительно сильно жгло плечи Фейт, когда она шла в противоположную от домов сторону. Вода и солнце успокаивали ее. Она слишком долго просидела в Сиэтле. Тони всегда хотел, чтобы она была под рукой, а график его поездок был непредсказуемым. Никогда больше она не согласится на такие отношения, где нет обоюдного уважения и понимания. Она знала теперь, что такое взаимное уважение.
   Острый край ракушки поранил ногу Фейт, напоминая, что надо смотреть, куда наступаешь.
   Она наклонилась и подняла осколок раковины. Спиральный рисунок ее напоминал изящную крошечную галактику в бесконечном космосе песка. Большая часть раковины была сломана – слишком долго ее кувыркали морские шторма. Внутри ракушки она была перламутровой и напоминала восход солнца.
   В голове Фейт начал рождаться эскиз новой вещи. Она посмотрела на блестящий фрагмент и положила раковину в карман джинсов. Она шла по кромке воды и искала глазами осколки диковинных раковин. От их безупречной красоты захватывало дух; казалось, что тысячи крошечных балерин грациозно танцуют под музыку, которую слышат только они.
   Фейт не могла описать это изящество словами, но она представляла, как выразит его в эскизе.
   – Я знала, что они заманят тебя, – неожиданно для Фейт сказал мягкий тихий женский голос.
   Сердце ее заколотилось с удвоенной силой, когда она почувствовала, как кто-то коснулся ее волос. Фейт вскочила на ноги и обернулась. За спиной была Тига Монтегю.
   – Господи, – проговорила Фейт, прижимая руку к сердцу. – Как же вы меня напугали!
   Тига улыбнулась. Ее седеющие светлые волосы раздувал слабый ветерок, и они колыхались, как туман над полуночным болотом. Глаза ее увлажнились, и в них отразилось безграничное небо.
   – Тебе нечего бояться, – сказала Тига, прикасаясь по-матерински к щеке Фейт. – Ты ведь знаешь, что я никогда ничего плохого не сделаю моей драгоценной маленькой девочке.
   Фейт открыла рот, чтобы сказать о том, что она вовсе не её драгоценный ребенок. Потом вспомнила совет Мел: «Обращайся с ней как с любимой кошкой. Если она захочет поговорить с тобой, выслушай ее».
   – Конечно, вы не сделаете мне ничего плохого, – спокойным тоном подтвердила Фейт. – Просто я думала, что одна здесь.
   – Глупое, милое дитя. – Загоревшие и шершавые от соленой воды руки снова погладили Фейт по волосам. – Мы никогда не бываем одни. Твоего прадеда повесили вон там. – Она указала на старый дуб, стоящий у дороги к дому. – Ты можешь услышать, как он кричит при луне. Она ему не нравится.
   Фейт не знала, что сказать. Тига не обращала на это внимания.
   – Вон там, – продолжала она, указывая на болото с черной водой, – утонула девочка. По крайней мере люди так считают. Ей было тринадцать, она отправилась ловить устриц. Ночью при лунном свете ты услышишь ее голос. Она кричит, как птица: «Отпусти меня, пожалуйста, отпусти меня, пожалуйста, отпусти меня!»
   Фейт казалось, что у нее на затылке поднялись волосы.
   – Она все еще там, – сказала Тига. – Не знаю, почему она кричит. Они говорят, что лучше утонуть, чем быть повешенным.
   – Они?
   – Да. Духи. Ты слышишь их?
   – Нет. – Фейт пожала плечами. Улыбка Тига стала такой грустной, что слезы обожгли глаза Фейт.
   – Ты слышишь их, моя девочка. Ты одна из них. Как и я.
   Уверенность, с которой Тига это говорила, потрясла Фейт до глубины души. Она попыталась подумать о Тиге как о любимой кошке, но у нее ничего не получилось. Ни у одной кошки нет таких мудрых глаз.
   – Иногда они носят рубины, – прошептала Тига ей на ухо. – Ты сама знаешь.
   – Знаю? – переспросила Фейт.
   – Холодное золото и красные слезы души, вправленные в него.
   Фейт оставила все попытки представить себе болтливую кошку. Происходящее расстраивало ее больше, чем просто человеческое безумие. Под этим безумием была… боль. Она чувствовала боль Тиги так же ясно, как темноту ночи.
   – Длинная рубиновая веревка сжигает ненависть, сжигает и надежду, – бормотала Тига, впиваясь в Фейт взглядом. – Души висят на золотой веревке, они не плачут, не могут вздохнуть, они мертвые, они повешенные. Король всех… или даже королева… с кулачком младенца. Господи, она красная, такая холодная, такая старая, окруженная слезами ангелов, белыми, как кровь, слезами ангелов по моему мертвому младенцу. Говорят мне: «Найди остальную часть двора королевы… Их тринадцать… Тринадцать душ, пламя надежды…» – С потрясающей быстротой и силой пальцы Тиги сошлись вокруг запястья Фейт. – Ты должна принести мне их, моя драгоценная. Это принадлежит благословенному ларцу.
   Фейт ничего другого не оставалось, как сказать:
   – Конечно, я все найду. Вы пойдете со мной домой?
   Пальцы Тиги медленно отпустили ее руку. Она посмотрела на море, потом на солнце, потом на болото, будто возвращаясь к реальности. Когда ее взгляд остановился на Фейт, она удивленно заморгала.
   – Привет, – сказала Тига как ни в чем не бывало. – Что ты тут делаешь? Ты пришла поиграть со мной? Мне жаль, но я не могу. – Тига рассеянно улыбнулась и пошла к болоту. Она шагала широко, уверенно, как молодая, здоровая девушка. И быстро исчезла из виду.
   Фейт с облегчением выдохнула. Жаль, что слова Тиги были полным бредом, но с какой уверенностью она их произносила, думала она. Фейт вовсе и не собиралась понимать мир повешенных душ, но в сознании ее промелькнуло обручальное кольцо Мел, кроваво-красные рубины в золоте.

Глава 27

   – Босс, если твой помощник еще раз прервет тебя, ему конец, – тихо проговорил Уокер в трубку сотового телефона. Оттуда раздался смех Арчера.
   – Прости. Это у тебя всегда одна работа на уме.
   Арчер смотрел, как его помощник управляется с подносом, на котором были кофе и закуски. Он снимал его с сервировочного столика. Митчелл подал поднос Арчеру и вышел.
   – Хорошо, теперь, когда мы говорим по безопасному телефону и Дядя Сэм, вероятно, не сможет подслушать, скажи мне, черт побери, что происходит в Руби-Байю?
   – Кто-то обчистил сейф.
   – Рубины?
   – Все еще рядом с фамильными драгоценностями, но об этом знаем только мы трое.
   Арчер сделал глоток кофе.
   – Значит, все, кроме вас с Фейт, думали, что ожерелье в сейфе?
   – Да.
   – Тебе кажется, кто-то из домашних поработал?
   – Собаку усыпили, французские двери вскрыты.
   – Это ни о чем не говорит.
   – Ты хитер, босс. Это качество мне больше всего в тебе нравится.
   – Спасибо. Я не стану просить тебя огласить весь список.
   Уокер усмехнулся:
   – Хитрец. Что касается сейфа, я думаю, тот, кто открыл его, ожидал найти не те вещи, которые там были.
   – Проклятие!
   – Я послал по электронной почте Кайлу инвентарные номера. Он сказал, что сделает фотографии и разошлет куда надо.
   – Страховой компании это не понравится.
   – Мне тоже. Надо было запретить ей вообще что-то класть в сейф.
   – Ты думаешь, она бы послушалась?
   – Возможно, – скривился Уокер. – Но нужно было кое-что проверить.
   – Объясни.
   – Кто-то хочет заполучить рубины, очень сильно хочет. Сначала тот русский ищет сказочный рубин в магазине Фейт в Сиэтле. Он наблюдает и грабит. Заполучить ожерелье ему не удалось, потому что я его ношу на себе.
   – Вернемся к началу. Сказочный рубин?
   – Иванов ищет рубин, которого или нет в природе, или который несколько столетий никто не видел.
   – Так чем можно объяснить его появление в магазине Фейт? Чтобы изучить его?
   – Похоже на то. Если бы он впрямую спросил об ожерелье, после чего бы оно бы пропало, ему пришлось бы многое объяснить. Теперь же мы связываем его с чем-то, в природе не существующим, с «Сердцем полуночи», вместо того чтобы связывать с ожерельем Монтегю.
   – Та-ак.
   – Если тот сценарий не сработает, я займусь другими. Ты хочешь послушать?
   – Только если первый сценарий пойдет плохо. Хорошо, мы предполагаем, что его цель – заполучить ожерелье Монтегю.
   Уокер вздрогнул. Он знал, что это предположение было, черт побери, ужасным. Но надо с чего-то начать.
   – Они побывали в гостинице, где должна была поселиться Фейт, потом ограбили сейф на выставке, потом набросились на Фейт, пытаясь заполучить ожерелье, – сказал Уокер. – Никто, кроме русского, не произносил слов «Сердце полуночи», так что ожерелье кажется вполне реальной целью.
   Арчер произнес что-то похожее на рычание, а не на человеческую речь.
   – Да, – сказал Уокер с опасным спокойствием в голосе, – я найду того, кто махал ножом перед лицом Фейт.
   – Похоже, ты это уже сделал, судя по отчету тюремного доктора в Саванне.
   – Кайл снова влез в чужой компьютер?
   – Он хоть жив? – продолжал Арчер. – Исходя из описания ушибов Банди Энджела, он должен скулить, как щенок, которого пинают всякий раз, когда он мочится.
   – Он может порыдать на плече Тони Керригана.
   Повисла тишина, потом Арчер сказал пару слов о бывшем женихе сестры. Это было еще одно качество, за которое Уокер любил своего босса.
   – Когда ты видел этого сукина сына? – требовательно спррсил Арчер.
   Многоканальные телефоны звонили в офисе Арчера, но он не обращал на них внимания.
   Уокер тоже.
   – Он появился на выставке. Сказал, что хотел поговорить о прошлом.
   – Господи! – Свободная рука Арчера сжалась в кулак. – Он обидел Фейт?
   – Нет. Я представился, мы обменялись рукопожатием и пошли на улицу растрясти жирок, а потом я заплатил за такси и попросил отвезти его ко всем чертям.
   Темная бровь Арчера поднялась. Интересно было бы знать, что произошло на самом деле.
   – Никаких такси там нет, черт.
   – Ты не был в Саванне.
   – Кайл не видел полицейского отчета на этот счет, – сказал Арчер.
   – Насчёт чертей в Саванне?
   – Нет, насчет… гм… твоего с Тони «диалога».
   – Никакой суеты, никакого беспокойства. Все происходило на глазах у людей: просто-напросто какой-то чертовски неуклюжий болван с тростью упал на своего здоровенного приятеля, а потом попытался встать, опираясь на него же.
   Арчер улыбнулся: ему понравилась картина, которая возникла в голове.
   – Может, к вам приставить человека?
   Уокер несколько секунд подумал.
   – Нет необходимости. Я позабочусь о ней.
   – Будь осторожней.
   – С кем? – мягко поинтересовался Уокер.
   Арчер фыркнул.
   – Итак, мужчина, которого я нанял охранять Фейт, уложил двух парней в больницу. Рубины Монтегю, несмотря на многочисленные попытки украсть их, все еще в «сейфе». Никто не пострадал, кроме собаки.
   – Рано подводить итоги, босс. Я пробую вычислить, где русская мафия и Эйприл Джой пересекаются с бандитами Атлантик-Сити, которые гоняются за драгоценностями Фейт, как собаки за горячим мясом. И с какого бока там сидит ФБР?
   – ФБР? О, дерьмо! Я про них забыл. Что может их интересовать?
   – Они говорят, что следят за Дэвисом Монтегю и любыми путями пытаются прижать к ногтю Сола Энджела.
   – Ты им не веришь?
   Уокер вздохнул:
   – Проклятие, босс, кажется, это похоже на правду. Но у нас на хвосте Дядя. Два агента пришли за нами следом в ресторан, подкупили хозяйку, чтобы она усадила их за соседний стол. Но агент Синди Пил заявляет, что они следили за Мел, а за нами постольку-поскольку.
   – Нехорошо.
   Уокер не спорил.
   – Что-нибудь еще? – спросил Арчер.
   – Они довольно хорошо устроились в Руби-Байю, но клянутся, что не видели ничего необычного во время кражи. Вообще-то они не болотные крысы и могли что-то пропустить.
   Арчер отметил тот факт, что Уокер выследил агентов в болоте.
   – Может быть, они не видели ничего, потому что поработали домочадцы?
   – Возможно, – согласился Уокер. – Хотя местному шерифу кажется подозрительной Фейт.
   – Что?
   – Я посоветовал ему проверить «Донован интернэшнл», прежде чем делать какие-то выводы.
   – Господи, что за черт!
   – Не принимай близко к сердцу. Мы разберемся.
   – Я вылетаю, – категорично заявил Арчер.
   – Побудь с Ханной и отметь рождение следующего поколения. И поздравления, между прочим, прими. Ты храбрее меня.
   – Сомневаюсь.
   – Ничто не пугает меня так, как брак и дети.
   Арчер массировал себе шею и запускал пальцы в волосы, которые были в полном беспорядке. Дверь его офиса открылась, и он уже было собирался зарычать на Митчелла, но увидел Ханну. Она одарила Арчера ослепительной улыбкой, и его лицо просияло. Он протянул к ней руку.
   – Тогда ты идиот, – сказал Арчер Уокеру.
   – Каждый мужчина хорош в чем-то, – сказал Уокер.
   – Почему этот шериф принюхивается к вам с Фейт?
   Ханна встревоженно взглянула на Арчера. Он поцеловал ее пальцы, отпустил их и стал массировать свою шею.
   Она отвела его руку и сама стала тереть шею мужа. Он чуть не застонал от удовольствия.
   – Значит, – сказал Арчер, – обвиняют чужаков.
   – Я полагаю, что шерифу не приходит в голову, что можно обокрасть свой собственный сейф.
   – Да, проблема. Монтегю-то ничего не потеряли от пропажи вещей Фейт. Как и от ожерелья. Их страховка не распространяется на него до тех пор, пока в день свадьбы Мел не наденет его.
   – Даже без страховки эти драгоценности слишком дорогие.
   – Нужно обратить их в наличные. Это будет нелегко, как показал неудачный опыт Иванова, который хотел пристроить одну из уникальных вещей Фейт.
   – А-ах, я понял, – сказал Арчер, почти мурлыча от удовольствия, которое ему доставляли пальцы жены, снимавшие напряжение с его шеи. – Ты ждешь, когда объявятся новые вещи.
   – Вот именно. После чего я пну кое-чью задницу.
   На другом конце провода замолчали. Уокер знал, что Арчер мысленно взвешивает, что сказано и не сказано, что сделано и не сделано.
   Телефоны звонили постоянно, Уокер слышал их вполне отчетливо. По крайней мере два компьютера подавали нетерпеливые сигналы.
   Нахмурившись, Ханна продолжала трудиться над мощными плечами Арчера. Даже если она не слышала половину беседы, напряженность в его теле говорила ей, что семья в опасности. Арчер отчаянно защищал людей, которых любил.
   – Отправь Фейт следующим самолетом, – наконец сказал Арчер.
   – Если только связать ее и засунуть в мешок, – сказал Уокер спокойным тоном.
   – Свяжи и засунь.
   – Похищение – федеральное преступление, – заметил Уокер. – А кругом федеральные агенты, которые разбили свой лагерь прямо у моей задницы.
   – Попытайся уговорить ее.
   – Уже пытался.
   Арчеру не стоило спрашивать о результате: Фейт все еще в Руби-Байю.
   – Адреса электронной почты в Руби-Байю…
   – У Кайла они уже есть.
   – Он мне ничего не говорил.
   – Вероятно, не хотел омрачать твой праздник.
   Арчер улыбнулся и поцеловал ловкие пальцы Ханны.
   – Если шериф так глуп, как кажется, тебе понадобится хороший местный адвокат. Я скажу Митчу.
   – Он уже позаботился об этом, я с ним связался. Женщину зовут Саманта Баттерфилд, она знает всех на Юге.
   – А она знает этого проклятого шерифа?
   – Троюродный брат.
   – Седьмая вода на киселе, да?
   – В отличие от тебя мы здесь гораздо серьезнее относимся к родственникам, – сострил Уокер.
   Несмотря на внутреннюю напряженность, Арчер засмеялся.
   Ханна улыбнулась. Она подумала, что Уокер – один из немногих, кто мог выбить Арчера из рабочего ритма. Потом Ханна вспомнила, чем они занимались с Арчером, когда Уокер в последний раз им звонил, и покраснела. Ей пришло в голову подразнить Арчера именно сейчас, когда он говорит по телефону, когда у него деловой разговор.