Страница:
— Нет, нет, я не хочу тебя слушать! Уйди и оставь меня в покое! Ты и так уже причинил мне слишком много горя!
Она попыталась проскочить в кухню, но Кэллоуэй задержал се.
Схватив дочь за плечи, он заставил ее посмотреть на него.
— Ты не смеешь так поступить со мной, Кейт, — хрипло заговорил он. — Ты не должна меня бросать. Он никогда не заменит тебе меня. Не уезжай, родная. Я люблю тебя, Кейт. Больше жизни люблю. Ты это понимаешь?
Кейт в ужасе уставилась на него.
— Кейт. — Его голос звучал уже спокойнее, и, не чувствуя сопротивления со стороны дочери, Кэллоуэй снова привлек ее к себе и прижался к ее рту губами.
— Не-е-еет! — закричала она и изо всех сил оттолкнула его. Кэллоуэй отлетел к стене.
Кейт в ужасе увидела, что он вновь надвигается на нее. Кейт попятилась, вытянув перед собой руки, словно пытаясь от него заслониться. Она всхлипывала и шмыгала носом, умоляя отца оставаться на месте и не подходить к ней.
— Кейт, не смотри на меня так, — затравленно попросил Кэллоуэй. — Все будет хорошо, вот увидишь. Только послушайся меня, поедем домой.
— Не прикасайся ко мне!
Кэллоуэй взял ее за руки и прижал спиной к буфету.
— Ты ведь любишь меня, Кейт! — жарко зашептал он ей в ухо. — Любишь, я знаю.
— Нет! Оставь меня! — Кейт попыталась высвободиться, но тщетно — пальцы отца держали ее как клещи. И вдруг, заведя руки дочери за спину, он снова впился в ее губы жадным поцелуем. Не помня себя от ярости и отвращения, Кейт сумела отвернуться. Свободная рука Кэллоуэя начала шарить по ее блузке, тиская грудь и нащупывая пуговицы.
Кейт завизжала и, судорожно дернувшись, сумела вырваться.
Отбежав в конец кухни, она разрыдалась и принялась слепо выдвигать ящики кухонного шкафчика.
— Не подходи! — кричала она сквозь слезы, когда отец вновь начал приближаться к ней.
— Кейт!
— Нет, стой на месте! Пожалуйста, стой где стоишь!
Не подходи ко мне!
Но Кэллоуэй неотвратимо надвигался на нее.
Пальцы Кейт сомкнулись вокруг рукояти ножа. Она не глядя выбросила его вперед, надеясь напугать отца, но на долю мгновения опоздала — он уже навалился на нес.
Их вмиг обезумевшие глаза встретились. Лицо Кэллоуэя вдруг медленно исказилось в смертельной агонии. Он начал оседать на пол, оставив в руке полумертвой от ужаса Кейт окровавленный кухонный нож.
А несколько секунд спустя в дверь ее квартиры громко и требовательно постучали.
Прошло два часа, но Элламария так и не дождалась Кейт.
Впрочем, скоро должна приехать Дженнин, так что паниковать еще рано. Только бы не думать о Бобе, выбросить из головы мысли об этом совместном интервью с Линдой. Об ужасных словах, которые он произнес. Закрыть глаза, не смотреть по сторонам, ведь все здесь напоминает о нем. Но, сколько ни уговаривала себя Элламария, ничего не получалось.
Куда же запропастилась Дженнин? Почему до сих пор не приехала? Да и Кейт обещала заехать по дороге…
Минуты ползли, но долгожданного стука в дверь все не было. Элламария стояла у окна и разглядывала пустынную улицу.
Наконец ей пришлось примириться с мыслью, что к ней никто не приедет и в квартире, которую она привыкла считать своим домом и которая теперь стала совсем чужой, ей предстоит остаться одной.
Она сняла трубку телефона и набрала номер.
— Мамочка?
— О, Элламария, это ты! Как ты, милая?
— Я хочу к вам приехать, мамочка.
— Увы, милая, не получится. Разве я тебе не говорила?
Нет? Мы с папой уезжаем на три недели во Флориду. Да, конечно, передам привет. Ты просто так позвонила? Нет.
Хорошо, милая, скоро созвонимся. Пока..
Элламария почувствовала, что стоит уже на самом краю пропасти.
Небрежно сунув руки в карманы брюк, Мэттью медленно прохаживался по холлу квартиры Дженнин, то и дело осматриваясь, словно был здесь впервые.
Дженнин, скрестив на груди руки, следовала за ним по пятам, останавливаясь всякий раз, когда останавливался Мэттью, словно у них была экскурсия по картинной галерее.
Мэттью пришел раньше, чем она ожидала, и Дженнин пришлось встретить его в халате, с обмотанным вокруг головы полотенцем. То и дело поглядывая на часы, она нетерпеливо дожидалась, пока он объяснит, что ему надо, и уберется вон.
Наконец Мэттью толкнул дверь в гостиную и, подойдя к столу, уселся, вытянув вперед ноги. Дженнин это удивило: обычно он направлялся прямиком к бару.
Остановившись в нескольких шагах от него, Дженнин сказала:
— Давай быстрее к делу. Я тороплюсь.
— Я не возражаю, — ответил он. — Какое дело ты имеешь в виду?
— Не валяй дурака, Мэттью, — сказала она. — Ты ведь сам мне позвонил и напросился прийти. Сколько тебе нужно? Пятьдесят? Сто? Полторы сотни?
— Ах, какая щедрость! — пробурчал он себе под нос.
— Учти, это в последний раз, — сказала Дженнин. — Больше ты из меня ни пенса не вытянешь.
— Вот как? — приподнял брови Мэттью. — Стало быть, ты наконец решилась?
— Да.
— Прекрасно.
Дженнин не понравился его тон. Да и расслабленная и небрежная манера держаться была не в его характере.
— Ну так что?
Мэттью уставился на потолок, закусив нижнюю губу, словно что-то обдумывая.
— Я рад, что ты приняла такое решение, — сказал он наконец. — Оно прекрасно согласуется с моими планами.
Кстати, как продвигается твоя новая программа?
— Все уже почти на мази, — сухо ответила Дженнин. — Впрочем, тебе это наверняка известно.
Мэттью расхохотался.
— Ты права — я в курсе.
Дженнин снова нетерпеливо посмотрела на часы.
— А как насчет работы для меня? — осведомился Мэттью.
Дженнин пожала плечами:
— Безнадежно. Еще на прошлой неделе Билл взял своего человека. Моим мнением никто и не поинтересовался.
— Ну и ладно.
Дженнин настороженно посмотрела на него — такого ответа она не ожидала. Снова скрестив на груди руки, она спросила:
— Итак, в чем дело, Мэттью?
Убрав со стола локоть, Мэттью вновь засунул руку в карман.
— Как поживает Вики? — спросил он вдруг, ехидно ухмыльнувшись.
Дженнин замерла.
— Извини, — усмехнулся он. — Надо было раньше спросить. Очень невежливо с моей стороны.
Дженнин метнула на него испепеляющий взгляд.
— Ах ты мерзавец! — крикнула она, теряя самообладание. — Шантажист проклятый! Убирайся отсюда, вонючий ублюдок!
— Извини. — Мэттью сокрушенно помотал головой. — Я не хотел тебя огорчать. Считай, что я не говорил про Вики, ладно? Кстати, я ведь и словом не обмолвился, что она лесбиянка. Не упомянул и о любовных утехах, которым вы, кошечки, предаетесь по ночам. Так что давай считать, что я ничего не говорил.
Дженнин смотрела на него с нескрываемым презрением.
— Господи, как же ты меня ненавидишь, Мэттью! — глухо произнесла она.
— Кто — я? — вскинул брови Мэттью. — Нет, Джен, ты ошибаешься. У меня ты ненависти не вызываешь. Вот Мэгги — другое дело. Помнишь малышку Мэгги? Вот она тебя ненавидит, это верно. Просто растерзать тебя готова.
И не спрашивай почему. Я все твержу ей — не бойся Дженнин, Мэгги, ты не в ее вкусе. Но она все равно просто трясется, стоит только о тебе вспомнить. Ничего. — Он снисходительно махнул рукой. — Со временем пройдет.
— Ладно, твоя взяла, — процедила Дженнин. — Да, мы с Вики любим друг друга. Да, мы с ней спим вместе. Теперь ты счастлив? Я призналась. Ты удовлетворен?
— А ты, Дженнин?
— Господи, до чего же ты омерзителен!
— А ты нет? — ухмыльнулся Мэттью. — Впрочем, Бог с тобой, я не за этим сюда пришел. Нет, Джен, я пришел, чтобы попрощаться. — Он встал, прошел к дивану и уселся. — И даже принес тебе прощальный подарочек. — Он вытащил из внутреннего кармана пиджака коричневый конверт и протянул ей. — Вот, полюбуйся.
Дженнин не шелохнулась, и он положил конверт на стол.
— Мне торопиться некуда.
Дженнин посмотрела на конверт. Все-таки любопытство пересилило, и она, подойдя к столу, взяла конверт.
Заглянув внутрь и увидев первую же фотографию, она испустила сдавленный вопль. На мгновение ей даже показалось, что она теряет сознание.
— Славный городок Брайтон, верно? — злорадно ухмыльнулся Мэттью.
Лицо Дженнин стало бледным как полотно.
Мэттью нагнулся и, забрав у нее конверт, задумчиво повертел его в руках. Потом сказал:
— Слушай, а что, если показать эти карточки Вики? Чтобы знала, как развлекается наша Дженнин. Кстати, у меня есть еще один такой набор, так что я могу оставить этот тебе, чтобы вы с Вики полюбовались ими вместе. И ответь мне, Джен, удовлетвори любопытство — вы, лесбиянки, возбуждаетесь, глядя, как двое парней трахают одну бабу?
В горле Дженнин так пересохло, что она даже не узнала собственный голос:
— На этих фотографиях ты не заработаешь, Мэттью, и ты сам это понимаешь. Ни одна газета их не напечатает.
Им просто не позволят.
— Нет, Джен, я с тобой не согласен, — вздохнул он. — Целиком, конечно, не напечатают, но фрагментами… Почему бы и нет? Есть и другие способы. Журналы, разные порнографические издания… Правда, вот беда, тираж у них невелик. А ты ведь хочешь быть знаменитой, Дженнин. Извини, но тут уж ничем помочь не могу. Точнее, не хочу.
Впрочем, так и быть, в порнографические журналы я эти снимки отдавать не стану. Лучше перешлю их по другому адресу. Собственно говоря, адрес ты можешь прочесть и на конверте, он уже надписан. — С этими словами он протянул конверт Дженнин.
Оглушенная биением собственного сердца, Дженнин лишь беспомощно посмотрела на него.
— Что ж, — пожал плечами Мэттью. — Если желаешь, я могу и сам зачитать. — Перевернув конверт, он начал:
— Холлсингер-стрит, 23, Оук-Крест, Йоркшир…
— Не-е-еет! — не своим голосом закричала Дженнин.
Тигрицей кинувшись к Мэттью, она выхватила у него из рук конверт и разорвала в клочки.
— Ничего страшного, — ухмыльнулся Мэттью, доставая из кармана другой конверт, точь-в-точь такой же, как и первый.
— Ах ты, скотина поганая! — закричала Дженнин. — Подонок! Что они тебе сделали?
— Твои родители? — переспросил Мэттью. — Насколько я помню, ничего. Просто я подумал, что им будет интересно узнать, как развлекается их обожаемая дочь в славном городе Лондоне. Или в данном случае в славном городке Брайтоне.
Кровь застыла у Дженнин в жилах.
— Откуда ты узнал адрес?
— О, Джен, для этого не нужно быть Шерлоком Холмсом, — презрительно ухмыльнулся Мэттью. — От Мэгги, конечно. От милой крошки Мэгги. Кстати, у нее тоже есть набор этих фотоснимков. Пожалуй, она отправит их своей матери. Та ведь, кажется, живет недалеко от твоих предков?
Губы Дженнин брезгливо скривились.
— Да, Вики точно тебя охарактеризовала. Ты мерзкий, подлый выродок и отъявленный садист!
— Ах, так мы снова вспомнили славную крошку Вики!
Да, про нее мамочка еще не знает. Пожалуй, нужно черкануть ей письмишко и написать про ваши шалости. — Он встал и упрятал конверт во внутренний карман. — Что ж, ты, кажется, торопишься? Тогда я пойду. Хотел просто заскочить и попрощаться. Пока, Дженнин. Желаю удачи!
— Стой, Мэттью! — прошипела Дженнин. — Замри на месте и не двигайся!
Он обернулся ухмыляясь.
— Хочешь попрощаться?..
— Конверт, Мэттью! — твердо сказала Дженнин. — Отдай его мне. — Ее пальцы, сомкнувшиеся на рукояти пистолета, побелели от напряжения.
Ухмылка сползла с физиономии Мэттью.
— Давай его сюда, Мэттью.
— Ты не посмеешь, — презрительно процедил он. — Кишка тонка. Да и потом, он почти наверняка не заряжен.
— У тебя есть только один способ это проверить, Мэттью. Давай конверт!
— Дженнин, лапочка, — издевательским тоном начал он. — Пошла ты в задницу!
— Я не шучу, Мэттью. Отдай мне конверт и можешь идти. В противном случае я тебя не выпущу.
— Ты что, взбесилась? Ты отлично знаешь, что не убьешь меня. Представляешь, как это скажется на твоем драгоценном имидже? Нимфоманка, лесбиянка и вдобавок — убийца! Да если ты меня убьешь, все выплывет наружу. Ты хоть об этом подумала?
Дженнин не шелохнулась. Черный немигающий зрачок дула пистолета смотрел в лицо Мэттью.
— Убери его, киска! Будь умницей. Ты ведь все равно не выстрелишь. Ты, конечно, извращенка, но не дура. Посмотрела бы на себя со стороны — в жизни не видел более жалкого и трогательного зрелища. Ну давай, стреляй! Хочешь, я даже руки подниму…
— Замолчи! — завизжала Дженнин.
— Стреляй, сучка! Стреляй, и мой призрак будет тебя преследовать до конца твоих дней. Давай же, стреляй!
— Дженнин, не смей! — раздался истошный крик Вики, неслышно появившейся в дверях.
Грохнул оглушительный выстрел.
Глава 38
Она попыталась проскочить в кухню, но Кэллоуэй задержал се.
Схватив дочь за плечи, он заставил ее посмотреть на него.
— Ты не смеешь так поступить со мной, Кейт, — хрипло заговорил он. — Ты не должна меня бросать. Он никогда не заменит тебе меня. Не уезжай, родная. Я люблю тебя, Кейт. Больше жизни люблю. Ты это понимаешь?
Кейт в ужасе уставилась на него.
— Кейт. — Его голос звучал уже спокойнее, и, не чувствуя сопротивления со стороны дочери, Кэллоуэй снова привлек ее к себе и прижался к ее рту губами.
— Не-е-еет! — закричала она и изо всех сил оттолкнула его. Кэллоуэй отлетел к стене.
Кейт в ужасе увидела, что он вновь надвигается на нее. Кейт попятилась, вытянув перед собой руки, словно пытаясь от него заслониться. Она всхлипывала и шмыгала носом, умоляя отца оставаться на месте и не подходить к ней.
— Кейт, не смотри на меня так, — затравленно попросил Кэллоуэй. — Все будет хорошо, вот увидишь. Только послушайся меня, поедем домой.
— Не прикасайся ко мне!
Кэллоуэй взял ее за руки и прижал спиной к буфету.
— Ты ведь любишь меня, Кейт! — жарко зашептал он ей в ухо. — Любишь, я знаю.
— Нет! Оставь меня! — Кейт попыталась высвободиться, но тщетно — пальцы отца держали ее как клещи. И вдруг, заведя руки дочери за спину, он снова впился в ее губы жадным поцелуем. Не помня себя от ярости и отвращения, Кейт сумела отвернуться. Свободная рука Кэллоуэя начала шарить по ее блузке, тиская грудь и нащупывая пуговицы.
Кейт завизжала и, судорожно дернувшись, сумела вырваться.
Отбежав в конец кухни, она разрыдалась и принялась слепо выдвигать ящики кухонного шкафчика.
— Не подходи! — кричала она сквозь слезы, когда отец вновь начал приближаться к ней.
— Кейт!
— Нет, стой на месте! Пожалуйста, стой где стоишь!
Не подходи ко мне!
Но Кэллоуэй неотвратимо надвигался на нее.
Пальцы Кейт сомкнулись вокруг рукояти ножа. Она не глядя выбросила его вперед, надеясь напугать отца, но на долю мгновения опоздала — он уже навалился на нес.
Их вмиг обезумевшие глаза встретились. Лицо Кэллоуэя вдруг медленно исказилось в смертельной агонии. Он начал оседать на пол, оставив в руке полумертвой от ужаса Кейт окровавленный кухонный нож.
А несколько секунд спустя в дверь ее квартиры громко и требовательно постучали.
Прошло два часа, но Элламария так и не дождалась Кейт.
Впрочем, скоро должна приехать Дженнин, так что паниковать еще рано. Только бы не думать о Бобе, выбросить из головы мысли об этом совместном интервью с Линдой. Об ужасных словах, которые он произнес. Закрыть глаза, не смотреть по сторонам, ведь все здесь напоминает о нем. Но, сколько ни уговаривала себя Элламария, ничего не получалось.
Куда же запропастилась Дженнин? Почему до сих пор не приехала? Да и Кейт обещала заехать по дороге…
Минуты ползли, но долгожданного стука в дверь все не было. Элламария стояла у окна и разглядывала пустынную улицу.
Наконец ей пришлось примириться с мыслью, что к ней никто не приедет и в квартире, которую она привыкла считать своим домом и которая теперь стала совсем чужой, ей предстоит остаться одной.
Она сняла трубку телефона и набрала номер.
— Мамочка?
— О, Элламария, это ты! Как ты, милая?
— Я хочу к вам приехать, мамочка.
— Увы, милая, не получится. Разве я тебе не говорила?
Нет? Мы с папой уезжаем на три недели во Флориду. Да, конечно, передам привет. Ты просто так позвонила? Нет.
Хорошо, милая, скоро созвонимся. Пока..
Элламария почувствовала, что стоит уже на самом краю пропасти.
Небрежно сунув руки в карманы брюк, Мэттью медленно прохаживался по холлу квартиры Дженнин, то и дело осматриваясь, словно был здесь впервые.
Дженнин, скрестив на груди руки, следовала за ним по пятам, останавливаясь всякий раз, когда останавливался Мэттью, словно у них была экскурсия по картинной галерее.
Мэттью пришел раньше, чем она ожидала, и Дженнин пришлось встретить его в халате, с обмотанным вокруг головы полотенцем. То и дело поглядывая на часы, она нетерпеливо дожидалась, пока он объяснит, что ему надо, и уберется вон.
Наконец Мэттью толкнул дверь в гостиную и, подойдя к столу, уселся, вытянув вперед ноги. Дженнин это удивило: обычно он направлялся прямиком к бару.
Остановившись в нескольких шагах от него, Дженнин сказала:
— Давай быстрее к делу. Я тороплюсь.
— Я не возражаю, — ответил он. — Какое дело ты имеешь в виду?
— Не валяй дурака, Мэттью, — сказала она. — Ты ведь сам мне позвонил и напросился прийти. Сколько тебе нужно? Пятьдесят? Сто? Полторы сотни?
— Ах, какая щедрость! — пробурчал он себе под нос.
— Учти, это в последний раз, — сказала Дженнин. — Больше ты из меня ни пенса не вытянешь.
— Вот как? — приподнял брови Мэттью. — Стало быть, ты наконец решилась?
— Да.
— Прекрасно.
Дженнин не понравился его тон. Да и расслабленная и небрежная манера держаться была не в его характере.
— Ну так что?
Мэттью уставился на потолок, закусив нижнюю губу, словно что-то обдумывая.
— Я рад, что ты приняла такое решение, — сказал он наконец. — Оно прекрасно согласуется с моими планами.
Кстати, как продвигается твоя новая программа?
— Все уже почти на мази, — сухо ответила Дженнин. — Впрочем, тебе это наверняка известно.
Мэттью расхохотался.
— Ты права — я в курсе.
Дженнин снова нетерпеливо посмотрела на часы.
— А как насчет работы для меня? — осведомился Мэттью.
Дженнин пожала плечами:
— Безнадежно. Еще на прошлой неделе Билл взял своего человека. Моим мнением никто и не поинтересовался.
— Ну и ладно.
Дженнин настороженно посмотрела на него — такого ответа она не ожидала. Снова скрестив на груди руки, она спросила:
— Итак, в чем дело, Мэттью?
Убрав со стола локоть, Мэттью вновь засунул руку в карман.
— Как поживает Вики? — спросил он вдруг, ехидно ухмыльнувшись.
Дженнин замерла.
— Извини, — усмехнулся он. — Надо было раньше спросить. Очень невежливо с моей стороны.
Дженнин метнула на него испепеляющий взгляд.
— Ах ты мерзавец! — крикнула она, теряя самообладание. — Шантажист проклятый! Убирайся отсюда, вонючий ублюдок!
— Извини. — Мэттью сокрушенно помотал головой. — Я не хотел тебя огорчать. Считай, что я не говорил про Вики, ладно? Кстати, я ведь и словом не обмолвился, что она лесбиянка. Не упомянул и о любовных утехах, которым вы, кошечки, предаетесь по ночам. Так что давай считать, что я ничего не говорил.
Дженнин смотрела на него с нескрываемым презрением.
— Господи, как же ты меня ненавидишь, Мэттью! — глухо произнесла она.
— Кто — я? — вскинул брови Мэттью. — Нет, Джен, ты ошибаешься. У меня ты ненависти не вызываешь. Вот Мэгги — другое дело. Помнишь малышку Мэгги? Вот она тебя ненавидит, это верно. Просто растерзать тебя готова.
И не спрашивай почему. Я все твержу ей — не бойся Дженнин, Мэгги, ты не в ее вкусе. Но она все равно просто трясется, стоит только о тебе вспомнить. Ничего. — Он снисходительно махнул рукой. — Со временем пройдет.
— Ладно, твоя взяла, — процедила Дженнин. — Да, мы с Вики любим друг друга. Да, мы с ней спим вместе. Теперь ты счастлив? Я призналась. Ты удовлетворен?
— А ты, Дженнин?
— Господи, до чего же ты омерзителен!
— А ты нет? — ухмыльнулся Мэттью. — Впрочем, Бог с тобой, я не за этим сюда пришел. Нет, Джен, я пришел, чтобы попрощаться. — Он встал, прошел к дивану и уселся. — И даже принес тебе прощальный подарочек. — Он вытащил из внутреннего кармана пиджака коричневый конверт и протянул ей. — Вот, полюбуйся.
Дженнин не шелохнулась, и он положил конверт на стол.
— Мне торопиться некуда.
Дженнин посмотрела на конверт. Все-таки любопытство пересилило, и она, подойдя к столу, взяла конверт.
Заглянув внутрь и увидев первую же фотографию, она испустила сдавленный вопль. На мгновение ей даже показалось, что она теряет сознание.
— Славный городок Брайтон, верно? — злорадно ухмыльнулся Мэттью.
Лицо Дженнин стало бледным как полотно.
Мэттью нагнулся и, забрав у нее конверт, задумчиво повертел его в руках. Потом сказал:
— Слушай, а что, если показать эти карточки Вики? Чтобы знала, как развлекается наша Дженнин. Кстати, у меня есть еще один такой набор, так что я могу оставить этот тебе, чтобы вы с Вики полюбовались ими вместе. И ответь мне, Джен, удовлетвори любопытство — вы, лесбиянки, возбуждаетесь, глядя, как двое парней трахают одну бабу?
В горле Дженнин так пересохло, что она даже не узнала собственный голос:
— На этих фотографиях ты не заработаешь, Мэттью, и ты сам это понимаешь. Ни одна газета их не напечатает.
Им просто не позволят.
— Нет, Джен, я с тобой не согласен, — вздохнул он. — Целиком, конечно, не напечатают, но фрагментами… Почему бы и нет? Есть и другие способы. Журналы, разные порнографические издания… Правда, вот беда, тираж у них невелик. А ты ведь хочешь быть знаменитой, Дженнин. Извини, но тут уж ничем помочь не могу. Точнее, не хочу.
Впрочем, так и быть, в порнографические журналы я эти снимки отдавать не стану. Лучше перешлю их по другому адресу. Собственно говоря, адрес ты можешь прочесть и на конверте, он уже надписан. — С этими словами он протянул конверт Дженнин.
Оглушенная биением собственного сердца, Дженнин лишь беспомощно посмотрела на него.
— Что ж, — пожал плечами Мэттью. — Если желаешь, я могу и сам зачитать. — Перевернув конверт, он начал:
— Холлсингер-стрит, 23, Оук-Крест, Йоркшир…
— Не-е-еет! — не своим голосом закричала Дженнин.
Тигрицей кинувшись к Мэттью, она выхватила у него из рук конверт и разорвала в клочки.
— Ничего страшного, — ухмыльнулся Мэттью, доставая из кармана другой конверт, точь-в-точь такой же, как и первый.
— Ах ты, скотина поганая! — закричала Дженнин. — Подонок! Что они тебе сделали?
— Твои родители? — переспросил Мэттью. — Насколько я помню, ничего. Просто я подумал, что им будет интересно узнать, как развлекается их обожаемая дочь в славном городе Лондоне. Или в данном случае в славном городке Брайтоне.
Кровь застыла у Дженнин в жилах.
— Откуда ты узнал адрес?
— О, Джен, для этого не нужно быть Шерлоком Холмсом, — презрительно ухмыльнулся Мэттью. — От Мэгги, конечно. От милой крошки Мэгги. Кстати, у нее тоже есть набор этих фотоснимков. Пожалуй, она отправит их своей матери. Та ведь, кажется, живет недалеко от твоих предков?
Губы Дженнин брезгливо скривились.
— Да, Вики точно тебя охарактеризовала. Ты мерзкий, подлый выродок и отъявленный садист!
— Ах, так мы снова вспомнили славную крошку Вики!
Да, про нее мамочка еще не знает. Пожалуй, нужно черкануть ей письмишко и написать про ваши шалости. — Он встал и упрятал конверт во внутренний карман. — Что ж, ты, кажется, торопишься? Тогда я пойду. Хотел просто заскочить и попрощаться. Пока, Дженнин. Желаю удачи!
— Стой, Мэттью! — прошипела Дженнин. — Замри на месте и не двигайся!
Он обернулся ухмыляясь.
— Хочешь попрощаться?..
— Конверт, Мэттью! — твердо сказала Дженнин. — Отдай его мне. — Ее пальцы, сомкнувшиеся на рукояти пистолета, побелели от напряжения.
Ухмылка сползла с физиономии Мэттью.
— Давай его сюда, Мэттью.
— Ты не посмеешь, — презрительно процедил он. — Кишка тонка. Да и потом, он почти наверняка не заряжен.
— У тебя есть только один способ это проверить, Мэттью. Давай конверт!
— Дженнин, лапочка, — издевательским тоном начал он. — Пошла ты в задницу!
— Я не шучу, Мэттью. Отдай мне конверт и можешь идти. В противном случае я тебя не выпущу.
— Ты что, взбесилась? Ты отлично знаешь, что не убьешь меня. Представляешь, как это скажется на твоем драгоценном имидже? Нимфоманка, лесбиянка и вдобавок — убийца! Да если ты меня убьешь, все выплывет наружу. Ты хоть об этом подумала?
Дженнин не шелохнулась. Черный немигающий зрачок дула пистолета смотрел в лицо Мэттью.
— Убери его, киска! Будь умницей. Ты ведь все равно не выстрелишь. Ты, конечно, извращенка, но не дура. Посмотрела бы на себя со стороны — в жизни не видел более жалкого и трогательного зрелища. Ну давай, стреляй! Хочешь, я даже руки подниму…
— Замолчи! — завизжала Дженнин.
— Стреляй, сучка! Стреляй, и мой призрак будет тебя преследовать до конца твоих дней. Давай же, стреляй!
— Дженнин, не смей! — раздался истошный крик Вики, неслышно появившейся в дверях.
Грохнул оглушительный выстрел.
Глава 38
Конрад и Эшли вихрем пронеслись через таможенные посты в аэропорту Хитроу. В следующее мгновение, увидев над головами встречающих табличку с собственным именем, Конрад мысленно поклялся по возвращении в Нью-Йорк повысить жалованье Кэндис — у него совершенно из головы вылетело, что из аэропорта до Лондона нужно еще как-то добираться. А вот Кэндис, умница, все предусмотрела.
Эшли назвала водителю свои адрес на Онслоу-сквер, и всего через каких-то семнадцать минут они уже были в Саут-Кенсингтоне.
Водитель черного «мерседеса» протянул ключи от автомобиля Конраду.
— Мистер Орбри-Нелмс сказал, что вам может понадобиться машина, — пояснил он и, распрощавшись, зашагал по улице.
Эшли бегом кинулась в дом. Какое счастье, что Конрад все время грозил отослать ее обратно в Лондон, в противном случае она бы уже давно продала свою лондонскую квартиру. Сейчас в ней было пусто, холодно и неуютно, но Эшли ничего не замечала. Она сразу бросилась к телефону, который в ту самую минуту сам зазвонил. Эшли схватила трубку, но ее пальцы дрожали, и трубка выпала Подоспевший Конрад подобрал ее и сам поднес к уху Эшли — Алло! — срывающимся голосом выкрикнула Эшли — Эш, это я!
— О, Элламария!
— Я звонила тебе в Нью-Йорк, и мне сказали, что случилось…
— О, Элламария!
— Эш, я могу тебе чем-нибудь помочь? Пожалуйста, позволь мне хоть что-то сделать…
— Видишь ли…
— Давай я за тобой заеду.
— Нет, Элламария, со мной Конрад. Извини, пожалуйста, но мне ужасно некогда. — С этими словами она нажала на рычажок и тут же, не опуская трубку, позвонила.
— Я сделаю кофе, — вызвался Конрад.
— Мне бы чего-нибудь покрепче, — попросила Эшли, дожидаясь, пока ей ответят. — Бар там, — указала она.
— Лучше кофе, — сказал Конрад. — Тебе нужна свежая голова. — И направился в кухню.
Эшли терпеливо считала длинные гудки. Спокойствие, ни в косм случае нельзя терять голову. Уже двадцать гудков, двадцать один, двадцать два, двадцать три…
Конрад вернулся в гостиную.
— Дома его нет, — сказала Эшли, и ее лицо болезненно скривилось.
Конрад забрал у нее трубку и положил на место. Затем обнял и прошептал прямо в ухо:
— Ничего страшного, не волнуйся. Мы обязательно найдем его.
— Но где он? Почему не отвечает?
— А где еще он может скрываться?
— Не знаю, — развела руками Эшли. — Может, у матери? Да, он мог уехать к матери.
— У тебя есть ее телефон?
— Да, в ежедневнике.
Конрад подобрал сумочку, которую Эшли, ворвавшись в гостиную, второпях швырнула на пол.
Нет, к матери Кит не приезжал Более того, она даже не знала, что он вернулся из Нью-Йорка. Эшли не стала объяснять, почему звонит, но попросила передать Киту, если он объявится, чтобы он ей позвонил.
Конрад за руку подвел се к креслу, усадил и едва ли не силой вручил чашку кофе.
— Что же теперь делать? — растерянно спросила Эшли.
— А кому еще можно позвонить? Кто может знать, где его найти? Кто-нибудь из твоих подруг, например.
Эшли покачала головой.
— Господи! — вдруг вскрикнула она и прикрыла лицо руками. — Боже мой, что же происходит? Почему вдруг все сразу пошло наперекосяк?
— Ну успокойся, прощу тебя, — ласково заговорил Конрад, обнимая ее за плечи. — Клянусь, мы его разыщем.
Просто пока придется немножко подождать.
— Но где же Алекс? А вдруг он… — Голос Эшли оборвался, и она разрыдалась.
— А как насчет твоих родителей? — спросил Конрад. — Не могли он отвезти мальчика к ним?
— Нет. Хотя лучше им позвонить на всякий случай.
Эшли уже набрала номер родительского телефона, когда Конрад остановил ее и отобрал трубку.
— Нет, — сказал он. — Не надо их беспокоить. Если Алекс не у них, то они встревожатся и захотят знать, почему ты здесь, в Лондоне. Лучше поступим по-другому.
Он набрал какой-то номер и спросил:
— Это ты, Джулиан?
— Конрад! — сразу ответил Джулиан. — Наконец-то, я уже начал беспокоиться. Что у вас слышно? Кэндис мне все рассказала. Вас встретили? Как Эшли? Где она?
— Мы здесь, в ее квартире.
— Как Эшли?
— Нормально. Послушай, я хотел бы…
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Именно об этом я и пытаюсь тебя попросить уже битых две минуты, — терпеливо сказал Конрад. — Свяжись с родителями Эшли, но только ничего не рассказывай. Спроси лишь, не вернулся ли еще Алекс из Нью-Йорка.
Скажи, что приготовил ему подарок на день рождения, поэтому и интересуешься. Потом перезвони мне сюда Номер, надеюсь, не забыл?
Джулиан криво усмехнулся:
— Да, номер у меня есть. Я позвоню, как только что-нибудь узнаю., Конрад обнял Эшли, помог ей подняться и провел К дивану, на котором им предстояло провести в ожидании бессонную ночь. Так уж случилось, что в жизни каждой из подруг — Эшли, Дженнин, Кейт и Элламарии — эта ночь оказалась самой длинной и нескончаемой.
Сидя прямо на полу, Элламария прижимала телефон к груди и тихонько стонала. Никогда еще, даже в кошмарных снах, ей не было так плохо. Что же ей делать?
Неужели на всем свете так и не найдется человека, который согласится с ней поговорить? И куда подевались Кейт с Дженнин? Почему ни одна из них не приехала?
Но в глубине души Элламария понимала, что может обратиться лишь к одному человеку.
Утерев слезы, она снова взялась за телефон. Когда на другом конце провода ответили, она сбивчивым голосом пояснила, что должна непременно поговорить с мистером Мак-Элфри, что это очень, очень важно.
Ждать пришлось долго, но Элламария не вешала трубку. И вот наконец она услышала его голос.
— Боб, — еле слышно прошептала она.
— Да, Элламария, — ответил он, помолчав несколько секунд.
Элламария отчаянно пыталась говорить ровным голосом:
— Боб, я должна во что бы то ни стало тебя увидеть. — Слезы ручьями текли по ее щекам. — Это просто необходимо для меня, Боб.
— Но ведь мы с тобой все обсудили.
Слезы уже душили ее.
— Мы так мало поговорили, — с трудом выдавила она.
И, не услышав ответа, выкрикнула:
— Боб, ну почему ты ушел, даже не попрощавшись?
— Послушай, я не могу сейчас разговаривать. — В его голосе прозвучало нетерпение.
Элламария посмотрела на лежавшее рядом письмо, потом подобрала его и повертела в руках.
— Я видела интервью, — сказала она. — Почему ты сам не сказал мне? Почему так поступил со мной?
Боб оглянулся через плечо и увидел приближающуюся к нему Линду. Времени думать уже не оставалось.
— Послушай, давай встретимся у меня, — сказал он, заранее решив, что попросит Линду позвонить туда в условленное время, чтобы встреча не затягивалась.
— Когда?
Боб посмотрел на часы.
— Через час, — сказал он. — Надеюсь, что не займет много времени?
— Нет, — ответила Элламария. — Не займет.
Но Боб уже положил трубку.
Время тянулось нестерпимо медленно. Каждые четверть часа Эшли набирала номер телефона Кита в Суррее, но трубку никто не брал. Один раз позвонили и ей — Джулиан доложил о результатах разговора с ее родителями. По словам матери Эшли, они ожидали, что Алекс прилетит из Нью-Йорка только в конце следующей недели.
Эшли уже сумела взять себя в руки, хотя ее лицо было мертвенно-бледным, а под глазами залегли темные круги.
При каждом взгляде на нее у Конрада разрывалось сердце.
Подсев к ней, он взял ее за руку.
— У меня с самого утра было предчувствие, — сказала Эшли минуту или две спустя. — Я знала наперед, что что-то должно случиться. Когда ты сказал мне про «Мерсер Берджесс иншюренс», я сначала подумала, что дело именно в этом, но потом поняла, что ошиблась. И сейчас… О, Конрад, куда, по-твоему, он мог увезти ребенка? Где они?
Конрад с удрученным видом покачал головой.
— Увы, если бы я знал, — вздохнул он. — Но мы найдем их, вот увидишь. Слово чести.
— Но ты не думаешь… — Ее голос сорвался. — Кит не может… — И она снова разрыдалась.
Конрад утер ей слезы и поцеловал.
— Нет, — уверенно сказал он. — Кит не причинит ему зла. Он его слишком любит.
Глаза у Эшли слипались, но она знала, что не сможет заснуть.
Конрад гладил ее по волосам. Едва ли не впервые в жизни он оказался совершенно беспомощен, не в состоянии хоть как-то повлиять на развитие событий…
Внезапный звонок телефона разорвал тишину Подобно пулеметной очереди. Эшли испуганно подскочила и посмотрела на Конрада. Конрад, в свою очередь, взглянул на нее и сразу понял, что Эшли насмерть перепугана.
— Хочешь, чтобы я ответил? — спросил он.
Эшли поспешно покачала головой:
— Нет. Если Кит узнает, что ты здесь, он может… Я сама.
Она встала и дрожащей рукой сняла трубку.
— Алло?
— Эшли!
— Кит, где ты?
— Я же сказал, чтобы ты не вздумала прилетать.
— Где Алекс? Что ты с ним сделал? Где он? С ним ничего не случилось?
— С ним все в порядке. Он здесь, со мной.
— Но где вы?
— Недалеко, — уклончиво ответил Кит. — Должен отдать тебе должное, Эшли, не ожидал, что ты примчишься так быстро. Мама сказала мне, что ты звонила.
— Мама? Так ты у нее?
— Нет.
— Тогда где ты? Умоляю, Кит, скажи мне, где вы?
— Ты прочитала мое письмо?
— Да, прочитала. Но я не верю, что ты способен причинить зло нашему сыну. Он ведь совсем еще ребенок. Пожалуйста, скажи, где вы. Позволь мне приехать и забрать его.
— Я уже сказал, Эшли, ты его не получишь. Я не позволю тебе увезти его в Нью-Йорк.
— Ну хорошо, — вздохнула Эшли. — Пусть так. Я согласна. Если ты настаиваешь, пусть Алекс остается здесь.
Но только поклянись, что не тронешь его.
— Между прочим, Эшли, он — мой сын. Жаль, что я должен все время напоминать тебе об этом.
— То есть твои угрозы на самом деле ничего не значат?
— Нет, Эшли, если ты попробуешь отобрать его у меня, я приведу их в исполнение.
— Я уже сказала, Кит, я согласна, чтобы Алекс остался в Лондоне. Я вообще на все согласна, лишь бы ты не причинил ему зла. Где он? Могу я поговорить с ним?
— Он спит.
— Он хоть спрашивал про меня? О, Кит, как ты мог?
Как ты мог?
— Я пошел на этот шаг только из любви к нему. Потому что мне вовсе не безразлична его судьба. К тому же он мой сын, и я хочу, чтобы он рос рядом со мной.
— Я понимаю. Кит, поверь мне. Я знаю, как ты его любишь и как он к тебе привязан. Но ведь он и мои сын тоже, и ты прекрасно понимаешь, что я никогда не причинила бы ему вреда. Я тоже хочу лишь одного — чтобы он был счастлив.
— А я знаю, что для него лучше остаться в Англии, со мной. Ты вся в работе, Эшли. Ты предпочла блестящую карьеру. Никто ведь не просил тебя лететь в Нью-Йорк, ты сама выбрала этот путь. Ты приняла решение, а теперь настала пора платить по счетам. Одним словом, пока ты живешь в Нью-Йорке, Алекс останется у меня.
— Но, Кит…
— Ты никудышная мать, Эшли. Ты уже давно это доказала.
— О, Кит! — воскликнула она. — Не будь так жесток.
Позволь мне хотя бы посмотреть на него. Хоть издали. Я не стану отбирать его у тебя, обещаю. Но только скажи, как вас найти. Я сейчас же приеду.
— Я же сказал тебе — Алекс спит.
— Я его не разбужу. Я даже трогать его не буду — только посмотрю, и все. Пожалуйста, Кит. Умоляю, позволь мне хоть взглянуть на него. Хотя бы краешком глаза — Скажи мне, кто в курсе дела? Кому ты рассказала?
— Никому, — поспешно соврала Эшли. — Никому, честное слово.
— Ты сейчас одна?
— Да. Умоляю, скажи, что разрешишь мне увидеть его!
Дай мне адрес — я сейчас же примчусь.
— Нет.
— Кит! — истошно закричала она. — Умоляю тебя, Кит, сжалься надо мной! Я только посмотрю на него — и вес. Бога ради, Кит, позволь мне… — И она разразилась слезами.
— Я в Фулхэме, — признался Кит с явной неохотой. — В квартире своего брата. Только приезжай одна. Надеюсь, ты не сообщила в полицию? В противном случае пеняй на себя.
— Нет-нет, я не обращалась в полицию, и я приеду одна. Продиктуй адрес.
Конрад уже держал наготове блокнот и ручку.
— Ты уверена, что ты одна?
— Ну конечно, — нетерпеливо сказала Эшли, покосившись на Конрада. — Адрес, Кит.
Он начал диктовать, а Эшли лихорадочно строчила в блокноте.
— Я приеду прямо сейчас. И еще. Кит…
— Что?
— Вы… дождетесь меня?
— Да, — сухо сказал он, и послышались короткие гудки.
Положив трубку, Эшли обхватила голову руками.
— Ты дашь мне свою машину? — спросила она Конрада.
— Я сам тебя отвезу.
— Нет Кит настоял, чтобы я была одна.
— Я тебя не отпущу. Надевай пальто.
— Нет, Конрад, я обещала. Я поеду одна. Подожди меня здесь. Пожалуйста.
— Хорошо, я подожду в машине. Если нужно, через улицу. Но одну я тебя не отпущу. Надевай пальто.
Боясь упустить драгоценное время, Эшли не стала спорить.
Ночь стояла тихая, а улицы были совершенно пустынны. Путь до Фулхэма занял совсем немного времени, хотя Эшли и казалось, что прошла целая вечность.
Эшли назвала водителю свои адрес на Онслоу-сквер, и всего через каких-то семнадцать минут они уже были в Саут-Кенсингтоне.
Водитель черного «мерседеса» протянул ключи от автомобиля Конраду.
— Мистер Орбри-Нелмс сказал, что вам может понадобиться машина, — пояснил он и, распрощавшись, зашагал по улице.
Эшли бегом кинулась в дом. Какое счастье, что Конрад все время грозил отослать ее обратно в Лондон, в противном случае она бы уже давно продала свою лондонскую квартиру. Сейчас в ней было пусто, холодно и неуютно, но Эшли ничего не замечала. Она сразу бросилась к телефону, который в ту самую минуту сам зазвонил. Эшли схватила трубку, но ее пальцы дрожали, и трубка выпала Подоспевший Конрад подобрал ее и сам поднес к уху Эшли — Алло! — срывающимся голосом выкрикнула Эшли — Эш, это я!
— О, Элламария!
— Я звонила тебе в Нью-Йорк, и мне сказали, что случилось…
— О, Элламария!
— Эш, я могу тебе чем-нибудь помочь? Пожалуйста, позволь мне хоть что-то сделать…
— Видишь ли…
— Давай я за тобой заеду.
— Нет, Элламария, со мной Конрад. Извини, пожалуйста, но мне ужасно некогда. — С этими словами она нажала на рычажок и тут же, не опуская трубку, позвонила.
— Я сделаю кофе, — вызвался Конрад.
— Мне бы чего-нибудь покрепче, — попросила Эшли, дожидаясь, пока ей ответят. — Бар там, — указала она.
— Лучше кофе, — сказал Конрад. — Тебе нужна свежая голова. — И направился в кухню.
Эшли терпеливо считала длинные гудки. Спокойствие, ни в косм случае нельзя терять голову. Уже двадцать гудков, двадцать один, двадцать два, двадцать три…
Конрад вернулся в гостиную.
— Дома его нет, — сказала Эшли, и ее лицо болезненно скривилось.
Конрад забрал у нее трубку и положил на место. Затем обнял и прошептал прямо в ухо:
— Ничего страшного, не волнуйся. Мы обязательно найдем его.
— Но где он? Почему не отвечает?
— А где еще он может скрываться?
— Не знаю, — развела руками Эшли. — Может, у матери? Да, он мог уехать к матери.
— У тебя есть ее телефон?
— Да, в ежедневнике.
Конрад подобрал сумочку, которую Эшли, ворвавшись в гостиную, второпях швырнула на пол.
Нет, к матери Кит не приезжал Более того, она даже не знала, что он вернулся из Нью-Йорка. Эшли не стала объяснять, почему звонит, но попросила передать Киту, если он объявится, чтобы он ей позвонил.
Конрад за руку подвел се к креслу, усадил и едва ли не силой вручил чашку кофе.
— Что же теперь делать? — растерянно спросила Эшли.
— А кому еще можно позвонить? Кто может знать, где его найти? Кто-нибудь из твоих подруг, например.
Эшли покачала головой.
— Господи! — вдруг вскрикнула она и прикрыла лицо руками. — Боже мой, что же происходит? Почему вдруг все сразу пошло наперекосяк?
— Ну успокойся, прощу тебя, — ласково заговорил Конрад, обнимая ее за плечи. — Клянусь, мы его разыщем.
Просто пока придется немножко подождать.
— Но где же Алекс? А вдруг он… — Голос Эшли оборвался, и она разрыдалась.
— А как насчет твоих родителей? — спросил Конрад. — Не могли он отвезти мальчика к ним?
— Нет. Хотя лучше им позвонить на всякий случай.
Эшли уже набрала номер родительского телефона, когда Конрад остановил ее и отобрал трубку.
— Нет, — сказал он. — Не надо их беспокоить. Если Алекс не у них, то они встревожатся и захотят знать, почему ты здесь, в Лондоне. Лучше поступим по-другому.
Он набрал какой-то номер и спросил:
— Это ты, Джулиан?
— Конрад! — сразу ответил Джулиан. — Наконец-то, я уже начал беспокоиться. Что у вас слышно? Кэндис мне все рассказала. Вас встретили? Как Эшли? Где она?
— Мы здесь, в ее квартире.
— Как Эшли?
— Нормально. Послушай, я хотел бы…
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Именно об этом я и пытаюсь тебя попросить уже битых две минуты, — терпеливо сказал Конрад. — Свяжись с родителями Эшли, но только ничего не рассказывай. Спроси лишь, не вернулся ли еще Алекс из Нью-Йорка.
Скажи, что приготовил ему подарок на день рождения, поэтому и интересуешься. Потом перезвони мне сюда Номер, надеюсь, не забыл?
Джулиан криво усмехнулся:
— Да, номер у меня есть. Я позвоню, как только что-нибудь узнаю., Конрад обнял Эшли, помог ей подняться и провел К дивану, на котором им предстояло провести в ожидании бессонную ночь. Так уж случилось, что в жизни каждой из подруг — Эшли, Дженнин, Кейт и Элламарии — эта ночь оказалась самой длинной и нескончаемой.
Сидя прямо на полу, Элламария прижимала телефон к груди и тихонько стонала. Никогда еще, даже в кошмарных снах, ей не было так плохо. Что же ей делать?
Неужели на всем свете так и не найдется человека, который согласится с ней поговорить? И куда подевались Кейт с Дженнин? Почему ни одна из них не приехала?
Но в глубине души Элламария понимала, что может обратиться лишь к одному человеку.
Утерев слезы, она снова взялась за телефон. Когда на другом конце провода ответили, она сбивчивым голосом пояснила, что должна непременно поговорить с мистером Мак-Элфри, что это очень, очень важно.
Ждать пришлось долго, но Элламария не вешала трубку. И вот наконец она услышала его голос.
— Боб, — еле слышно прошептала она.
— Да, Элламария, — ответил он, помолчав несколько секунд.
Элламария отчаянно пыталась говорить ровным голосом:
— Боб, я должна во что бы то ни стало тебя увидеть. — Слезы ручьями текли по ее щекам. — Это просто необходимо для меня, Боб.
— Но ведь мы с тобой все обсудили.
Слезы уже душили ее.
— Мы так мало поговорили, — с трудом выдавила она.
И, не услышав ответа, выкрикнула:
— Боб, ну почему ты ушел, даже не попрощавшись?
— Послушай, я не могу сейчас разговаривать. — В его голосе прозвучало нетерпение.
Элламария посмотрела на лежавшее рядом письмо, потом подобрала его и повертела в руках.
— Я видела интервью, — сказала она. — Почему ты сам не сказал мне? Почему так поступил со мной?
Боб оглянулся через плечо и увидел приближающуюся к нему Линду. Времени думать уже не оставалось.
— Послушай, давай встретимся у меня, — сказал он, заранее решив, что попросит Линду позвонить туда в условленное время, чтобы встреча не затягивалась.
— Когда?
Боб посмотрел на часы.
— Через час, — сказал он. — Надеюсь, что не займет много времени?
— Нет, — ответила Элламария. — Не займет.
Но Боб уже положил трубку.
Время тянулось нестерпимо медленно. Каждые четверть часа Эшли набирала номер телефона Кита в Суррее, но трубку никто не брал. Один раз позвонили и ей — Джулиан доложил о результатах разговора с ее родителями. По словам матери Эшли, они ожидали, что Алекс прилетит из Нью-Йорка только в конце следующей недели.
Эшли уже сумела взять себя в руки, хотя ее лицо было мертвенно-бледным, а под глазами залегли темные круги.
При каждом взгляде на нее у Конрада разрывалось сердце.
Подсев к ней, он взял ее за руку.
— У меня с самого утра было предчувствие, — сказала Эшли минуту или две спустя. — Я знала наперед, что что-то должно случиться. Когда ты сказал мне про «Мерсер Берджесс иншюренс», я сначала подумала, что дело именно в этом, но потом поняла, что ошиблась. И сейчас… О, Конрад, куда, по-твоему, он мог увезти ребенка? Где они?
Конрад с удрученным видом покачал головой.
— Увы, если бы я знал, — вздохнул он. — Но мы найдем их, вот увидишь. Слово чести.
— Но ты не думаешь… — Ее голос сорвался. — Кит не может… — И она снова разрыдалась.
Конрад утер ей слезы и поцеловал.
— Нет, — уверенно сказал он. — Кит не причинит ему зла. Он его слишком любит.
Глаза у Эшли слипались, но она знала, что не сможет заснуть.
Конрад гладил ее по волосам. Едва ли не впервые в жизни он оказался совершенно беспомощен, не в состоянии хоть как-то повлиять на развитие событий…
Внезапный звонок телефона разорвал тишину Подобно пулеметной очереди. Эшли испуганно подскочила и посмотрела на Конрада. Конрад, в свою очередь, взглянул на нее и сразу понял, что Эшли насмерть перепугана.
— Хочешь, чтобы я ответил? — спросил он.
Эшли поспешно покачала головой:
— Нет. Если Кит узнает, что ты здесь, он может… Я сама.
Она встала и дрожащей рукой сняла трубку.
— Алло?
— Эшли!
— Кит, где ты?
— Я же сказал, чтобы ты не вздумала прилетать.
— Где Алекс? Что ты с ним сделал? Где он? С ним ничего не случилось?
— С ним все в порядке. Он здесь, со мной.
— Но где вы?
— Недалеко, — уклончиво ответил Кит. — Должен отдать тебе должное, Эшли, не ожидал, что ты примчишься так быстро. Мама сказала мне, что ты звонила.
— Мама? Так ты у нее?
— Нет.
— Тогда где ты? Умоляю, Кит, скажи мне, где вы?
— Ты прочитала мое письмо?
— Да, прочитала. Но я не верю, что ты способен причинить зло нашему сыну. Он ведь совсем еще ребенок. Пожалуйста, скажи, где вы. Позволь мне приехать и забрать его.
— Я уже сказал, Эшли, ты его не получишь. Я не позволю тебе увезти его в Нью-Йорк.
— Ну хорошо, — вздохнула Эшли. — Пусть так. Я согласна. Если ты настаиваешь, пусть Алекс остается здесь.
Но только поклянись, что не тронешь его.
— Между прочим, Эшли, он — мой сын. Жаль, что я должен все время напоминать тебе об этом.
— То есть твои угрозы на самом деле ничего не значат?
— Нет, Эшли, если ты попробуешь отобрать его у меня, я приведу их в исполнение.
— Я уже сказала, Кит, я согласна, чтобы Алекс остался в Лондоне. Я вообще на все согласна, лишь бы ты не причинил ему зла. Где он? Могу я поговорить с ним?
— Он спит.
— Он хоть спрашивал про меня? О, Кит, как ты мог?
Как ты мог?
— Я пошел на этот шаг только из любви к нему. Потому что мне вовсе не безразлична его судьба. К тому же он мой сын, и я хочу, чтобы он рос рядом со мной.
— Я понимаю. Кит, поверь мне. Я знаю, как ты его любишь и как он к тебе привязан. Но ведь он и мои сын тоже, и ты прекрасно понимаешь, что я никогда не причинила бы ему вреда. Я тоже хочу лишь одного — чтобы он был счастлив.
— А я знаю, что для него лучше остаться в Англии, со мной. Ты вся в работе, Эшли. Ты предпочла блестящую карьеру. Никто ведь не просил тебя лететь в Нью-Йорк, ты сама выбрала этот путь. Ты приняла решение, а теперь настала пора платить по счетам. Одним словом, пока ты живешь в Нью-Йорке, Алекс останется у меня.
— Но, Кит…
— Ты никудышная мать, Эшли. Ты уже давно это доказала.
— О, Кит! — воскликнула она. — Не будь так жесток.
Позволь мне хотя бы посмотреть на него. Хоть издали. Я не стану отбирать его у тебя, обещаю. Но только скажи, как вас найти. Я сейчас же приеду.
— Я же сказал тебе — Алекс спит.
— Я его не разбужу. Я даже трогать его не буду — только посмотрю, и все. Пожалуйста, Кит. Умоляю, позволь мне хоть взглянуть на него. Хотя бы краешком глаза — Скажи мне, кто в курсе дела? Кому ты рассказала?
— Никому, — поспешно соврала Эшли. — Никому, честное слово.
— Ты сейчас одна?
— Да. Умоляю, скажи, что разрешишь мне увидеть его!
Дай мне адрес — я сейчас же примчусь.
— Нет.
— Кит! — истошно закричала она. — Умоляю тебя, Кит, сжалься надо мной! Я только посмотрю на него — и вес. Бога ради, Кит, позволь мне… — И она разразилась слезами.
— Я в Фулхэме, — признался Кит с явной неохотой. — В квартире своего брата. Только приезжай одна. Надеюсь, ты не сообщила в полицию? В противном случае пеняй на себя.
— Нет-нет, я не обращалась в полицию, и я приеду одна. Продиктуй адрес.
Конрад уже держал наготове блокнот и ручку.
— Ты уверена, что ты одна?
— Ну конечно, — нетерпеливо сказала Эшли, покосившись на Конрада. — Адрес, Кит.
Он начал диктовать, а Эшли лихорадочно строчила в блокноте.
— Я приеду прямо сейчас. И еще. Кит…
— Что?
— Вы… дождетесь меня?
— Да, — сухо сказал он, и послышались короткие гудки.
Положив трубку, Эшли обхватила голову руками.
— Ты дашь мне свою машину? — спросила она Конрада.
— Я сам тебя отвезу.
— Нет Кит настоял, чтобы я была одна.
— Я тебя не отпущу. Надевай пальто.
— Нет, Конрад, я обещала. Я поеду одна. Подожди меня здесь. Пожалуйста.
— Хорошо, я подожду в машине. Если нужно, через улицу. Но одну я тебя не отпущу. Надевай пальто.
Боясь упустить драгоценное время, Эшли не стала спорить.
Ночь стояла тихая, а улицы были совершенно пустынны. Путь до Фулхэма занял совсем немного времени, хотя Эшли и казалось, что прошла целая вечность.