Страница:
— Нас окружают, — сказала вдруг Дебора, стирая улыбку с губ. — Эфраим не солгал…
— Предоставь их мне, — холодно усмехнулся Карл, внезапно тоже ощутивший дуновение опасности. — Отойди куда-нибудь в тень…
— Нет, Карл, — покачала она головой. — Не сегодня. К тому же, — у него возникло впечатление, что Дебора к чему-то прислушивается. — Это странно, но… но к нам идет помощь.
— Помощь? — Ну, что ж, она смогла удивить его во второй раз за последние пять минут. И как удивить!
«Или это был уже третий раз?» — но, как бы то ни было, сам Карл, если что-то и чувствовал, то только сжимающееся вокруг них кольцо врагов.
— Ты не знал, что я «слышу» Валерию и Конрада? — кажется, и удивление Деборы было самого искреннего свойства. Вероятно, она, как и некоторые другие люди, полагала, что Карл знает все — ну, почти все — все видит, и все понимает.
— Они еще далеко, но они идут…
«Далеко…»
Зато враги были близко. Они появились уже — пока едва различимые в неверном свете луны — в конце улицы, лежавшей перед Карлом и Деборой, но и позади себя Карл тоже слышал их шаги, а, оглянувшись через плечо, смог увидеть в отдалении колышущиеся тени их фигур.
Разумеется, это была всего лишь импровизация. Ни Даниил, каким бы могуществом ни обладал Великий Мастер Филологов, ни Норна, являвшаяся для ярхов живой богиней, ничего по-настоящему серьезного предпринять просто не успевали. Слишком далеко, и очень мало времени. Тем не менее, судя по всему, они сделали все, что было в их силах. Врагов было много. По-видимому, они знали — или, во всяком случае, думали, что знают — с каким противником им предстоит иметь дело и пытались компенсировать количеством бойцов отсутствие в их рядах кого-нибудь, похожего на Линду — колдунью «говорившую злом», которую Карл убил в Сдоме. Впрочем, за спинами появившихся с обоих концов улицы наемников — а Карл уже не сомневался, что имеет дело с обычными наемными солдатами — маячили две смутно различимые фигуры, подозрительно похожие на колдунов. Мгновенно упавшая на глаза, Тьма позволила ему рассмотреть обоих — молодого и старого — но она была бессильна сказать ему, насколько сильны эти Филологи, и чего от них можно ожидать в бою.
«Значит, все-таки Даниил», — Карл увидел лиловые плащи колдунов и их равнодушные «сухие» глаза, и, вынув из ножен Синистру, протянул его Деборе рукояткой вперед.
— Положись на него, — сказал Карл тихо. — Если что, он подскажет… И еще, учти, на Синистру не действует магия.
— Я… — хотела, было, возразить Дебора, которая не была ни напугана, ни растеряна, но полна сейчас холодного ожесточения — непременного спутника боевого транса.
— Нет, — остановил ее Карл, смотревший теперь чуть дальше этого вечера. — Будущей повелительнице Гароссы не стоит привлекать к себе внимание появлением адата. Держись за моей спиной, мы попробуем прорваться… С какой стороны, ты сказала, идет помощь?
— Оттуда, — кивнула в сторону подступающих к ним врагов Дебора. — Наверное, ты прав, — и она улыбнулась ему неожиданно ясной и отчасти, как показалось Карлу, даже чувственной улыбкой. — Ты удивительно галантный кавалер, Карл Ругер из Линда, — голос ее не звенел от возбуждения, как можно было бы ожидать, а звучал грубой музыкой любви, той самой, что наполняет кровь, когда рушатся башни и стены воспитания и исчезает даже взлелеянная высоким чувством нежность, сметенная бешеным ураганом страсти. — Я готова следовать за тобой, Карл. Веди! — И, подхватив левой рукой свои тяжелые юбки, чтобы не мешали бежать, Дебора перехватила Синистру обратным хватом, характерным для убрского боя на коротких клинках. В низинных землях, да и в Загорье, такой хват считают «слабым», предпочитая ему прямой. И напрасно. Все, как считал сам Карл, зависит только от техники, скорости, и силы запястья, а не от того, как ты держишь нож или кинжал.
— За спину! — скомандовал он, срывая плащ и набрасывая его на левую руку. У него не было сейчас ни баклера [49], ни даги [50], а драться предстояло в толчее, которая неизбежно должна была возникнуть в узком пространстве между близко сошедшимися стенами домов, где не будет ни времени, ни места для высокого искусства фехтования, а надо будет просто пробиваться через плотно сгрудившихся из-за недостатка места наемников, собранных здесь сегодня ночью злобной волей Даниила или Норны, или еще кого-нибудь из тех, кто желал им с Деборой смерти. Бойцами эти ландскнехты, наверняка, были не из лучших, — а Карл считал, что, кроме как в городском гарнизоне, найти так быстро достаточно много солдат, было просто негде — но в ближнем бою, который им предстоял, зачастую все решает не техника, а сила и масса. Однако ни опрокинуть своих врагов, ни обойти их, ни «просочиться» сквозь разбившийся строй, они с Деборой не могли. Оставалось одно, пройти сквозь импровизированное каре так, как проходит острее брошенного сильной рукой копья сквозь плоть облаченного в броню рыцаря. Насквозь.
Подняв меч до уровня груди, так, что им было одинаково удобно наносить колющие удары в лицо, шею и грудь, и отражать чужие удары, наносимые из средней и верхней позиции — а именно так и держали свои клинки те трое, что образовывали первый ряд вражеского каре — Карл бегом сократил дистанцию, и, не останавливаясь, вступил в бой. Сшшша! — Неуловимо для глаз Убивец качнулся вправо — Йяааа! — Чужой клинок ударился о его стальной бок и пошел вверх, тогда как жало меча Карла чуть развернулось и стремительно вошло в горло высокого рыжего солдата, стоявшего в центре — Йюш! — Карл принял на руку, обмотанную плащом, удар слева, а Дебора скользнув из-за его спины едва ли не под меч правого ландскнехта, всадила тому в грудь не знающего преград Синистру — Пфф! Сшша! — Карл опрокинул мертвого противника, одновременно освобождая Убивца, и нанося левой рукой, удар в лицо тому, чей меч он только что отбил в сторону, — Йяааа! — падающее тело напоролось на чей-то поспешно, но не вовремя поднятый меч, и Карл ударил вправо, освобождая дорогу Деборе, которая, обняв убитого ею врага, крутанулась на месте, как будто совершая фигуру бального танца, и, откинув плечом умирающего от удара Убивца в лицо наемника, оказалась в опасной близости от очередного противника, который, впрочем, осознать этого просто не успел, потому что Синистра пронзил его сердце — Тшшш! — Меч Карла стремительный, как молния и такой же смертоносный, пронесся над ее склоненной головой — реверс [51]— и ударил в чью-то грудь, — Тсааа!— Толчок, шаг вперед, тяжелое дыхание солдата, поворот вправо, туше, запах пота и хриплый стон за спиной, удар, победный клич Убивца, шаг влево, поворот, стокатта [52], шаг, радостный вопль Синистры, поворот, хруст ломающейся берцовой кости, выпад Деборы, чей-то крик…
Все это заняло не так уж много времени. Возможно, сердце Карла успело всего лишь трижды ударить в грудь, но пятеро врагов были мертвы, а двое выброшены из боя, как минимум на три четверти минуты, и Карл уже рубился с двумя оставшимися на ногах наемниками, которые оказались достаточно сообразительны и проворны, чтобы отступить от рушащихся прямо на них мертвых тел.
— Нет! — крикнул он, уловив движение Деборы, и попытался обогнать даже свое собственное быстрое время. Движение вправо, сброшенный с руки плащ летит в лицо одному наемнику, тогда как освободившиеся пальцы захватывают клинок другого, чтобы позволить Убивцу разрубить открывшееся при выпаде горло, но за Деборой Карл все же не успевал, а на его оклик она никак не отреагировала. Отбросив от себя мертвого врага, Карл ударил все еще выпутывающегося из его плаща ландскнехта ногой в пах, и бросился за ней, но лишь за тем, чтобы увидеть завершающую сцену боя.
Что именно применил оставшийся без защиты Филолог, Карл не знал, он лишь почувствовал, как сжало мгновенной болью виски, да кровавая пелена на краткий миг закрыла его взор, и сразу за тем, ночь отпрянула в ужасе от вспыхнувшего нестерпимым голубым сиянием клинка Синистры, ужасно закричал старик в лиловом плаще, Дебора споткнулась на бегу, но удержалась на ногах и, грязно выругавшись по-гаросски, шагнула ко все еще вопящему колдуну.
— Больно? — спросила она голосом, от которого на улице, казалось, стало еще холоднее. — Тебе больно, старик?
Карл был уже совсем рядом, но близко еще не означает на месте. Он все-таки не успел. Мелькнула рука Деборы, и победно закричал кинжал, распарывая живот врага от солнечного сплетения до паха.
— Вот теперь тебе будет по-настоящему больно, — сказала Дебора и отвернулась, чтобы не видеть на вываливающиеся во все еще стелящийся по земле туман внутренности брата Филолога.
4
5
6
7
— Предоставь их мне, — холодно усмехнулся Карл, внезапно тоже ощутивший дуновение опасности. — Отойди куда-нибудь в тень…
— Нет, Карл, — покачала она головой. — Не сегодня. К тому же, — у него возникло впечатление, что Дебора к чему-то прислушивается. — Это странно, но… но к нам идет помощь.
— Помощь? — Ну, что ж, она смогла удивить его во второй раз за последние пять минут. И как удивить!
«Или это был уже третий раз?» — но, как бы то ни было, сам Карл, если что-то и чувствовал, то только сжимающееся вокруг них кольцо врагов.
— Ты не знал, что я «слышу» Валерию и Конрада? — кажется, и удивление Деборы было самого искреннего свойства. Вероятно, она, как и некоторые другие люди, полагала, что Карл знает все — ну, почти все — все видит, и все понимает.
— Они еще далеко, но они идут…
«Далеко…»
Зато враги были близко. Они появились уже — пока едва различимые в неверном свете луны — в конце улицы, лежавшей перед Карлом и Деборой, но и позади себя Карл тоже слышал их шаги, а, оглянувшись через плечо, смог увидеть в отдалении колышущиеся тени их фигур.
Разумеется, это была всего лишь импровизация. Ни Даниил, каким бы могуществом ни обладал Великий Мастер Филологов, ни Норна, являвшаяся для ярхов живой богиней, ничего по-настоящему серьезного предпринять просто не успевали. Слишком далеко, и очень мало времени. Тем не менее, судя по всему, они сделали все, что было в их силах. Врагов было много. По-видимому, они знали — или, во всяком случае, думали, что знают — с каким противником им предстоит иметь дело и пытались компенсировать количеством бойцов отсутствие в их рядах кого-нибудь, похожего на Линду — колдунью «говорившую злом», которую Карл убил в Сдоме. Впрочем, за спинами появившихся с обоих концов улицы наемников — а Карл уже не сомневался, что имеет дело с обычными наемными солдатами — маячили две смутно различимые фигуры, подозрительно похожие на колдунов. Мгновенно упавшая на глаза, Тьма позволила ему рассмотреть обоих — молодого и старого — но она была бессильна сказать ему, насколько сильны эти Филологи, и чего от них можно ожидать в бою.
«Значит, все-таки Даниил», — Карл увидел лиловые плащи колдунов и их равнодушные «сухие» глаза, и, вынув из ножен Синистру, протянул его Деборе рукояткой вперед.
— Положись на него, — сказал Карл тихо. — Если что, он подскажет… И еще, учти, на Синистру не действует магия.
— Я… — хотела, было, возразить Дебора, которая не была ни напугана, ни растеряна, но полна сейчас холодного ожесточения — непременного спутника боевого транса.
— Нет, — остановил ее Карл, смотревший теперь чуть дальше этого вечера. — Будущей повелительнице Гароссы не стоит привлекать к себе внимание появлением адата. Держись за моей спиной, мы попробуем прорваться… С какой стороны, ты сказала, идет помощь?
— Оттуда, — кивнула в сторону подступающих к ним врагов Дебора. — Наверное, ты прав, — и она улыбнулась ему неожиданно ясной и отчасти, как показалось Карлу, даже чувственной улыбкой. — Ты удивительно галантный кавалер, Карл Ругер из Линда, — голос ее не звенел от возбуждения, как можно было бы ожидать, а звучал грубой музыкой любви, той самой, что наполняет кровь, когда рушатся башни и стены воспитания и исчезает даже взлелеянная высоким чувством нежность, сметенная бешеным ураганом страсти. — Я готова следовать за тобой, Карл. Веди! — И, подхватив левой рукой свои тяжелые юбки, чтобы не мешали бежать, Дебора перехватила Синистру обратным хватом, характерным для убрского боя на коротких клинках. В низинных землях, да и в Загорье, такой хват считают «слабым», предпочитая ему прямой. И напрасно. Все, как считал сам Карл, зависит только от техники, скорости, и силы запястья, а не от того, как ты держишь нож или кинжал.
— За спину! — скомандовал он, срывая плащ и набрасывая его на левую руку. У него не было сейчас ни баклера [49], ни даги [50], а драться предстояло в толчее, которая неизбежно должна была возникнуть в узком пространстве между близко сошедшимися стенами домов, где не будет ни времени, ни места для высокого искусства фехтования, а надо будет просто пробиваться через плотно сгрудившихся из-за недостатка места наемников, собранных здесь сегодня ночью злобной волей Даниила или Норны, или еще кого-нибудь из тех, кто желал им с Деборой смерти. Бойцами эти ландскнехты, наверняка, были не из лучших, — а Карл считал, что, кроме как в городском гарнизоне, найти так быстро достаточно много солдат, было просто негде — но в ближнем бою, который им предстоял, зачастую все решает не техника, а сила и масса. Однако ни опрокинуть своих врагов, ни обойти их, ни «просочиться» сквозь разбившийся строй, они с Деборой не могли. Оставалось одно, пройти сквозь импровизированное каре так, как проходит острее брошенного сильной рукой копья сквозь плоть облаченного в броню рыцаря. Насквозь.
Подняв меч до уровня груди, так, что им было одинаково удобно наносить колющие удары в лицо, шею и грудь, и отражать чужие удары, наносимые из средней и верхней позиции — а именно так и держали свои клинки те трое, что образовывали первый ряд вражеского каре — Карл бегом сократил дистанцию, и, не останавливаясь, вступил в бой. Сшшша! — Неуловимо для глаз Убивец качнулся вправо — Йяааа! — Чужой клинок ударился о его стальной бок и пошел вверх, тогда как жало меча Карла чуть развернулось и стремительно вошло в горло высокого рыжего солдата, стоявшего в центре — Йюш! — Карл принял на руку, обмотанную плащом, удар слева, а Дебора скользнув из-за его спины едва ли не под меч правого ландскнехта, всадила тому в грудь не знающего преград Синистру — Пфф! Сшша! — Карл опрокинул мертвого противника, одновременно освобождая Убивца, и нанося левой рукой, удар в лицо тому, чей меч он только что отбил в сторону, — Йяааа! — падающее тело напоролось на чей-то поспешно, но не вовремя поднятый меч, и Карл ударил вправо, освобождая дорогу Деборе, которая, обняв убитого ею врага, крутанулась на месте, как будто совершая фигуру бального танца, и, откинув плечом умирающего от удара Убивца в лицо наемника, оказалась в опасной близости от очередного противника, который, впрочем, осознать этого просто не успел, потому что Синистра пронзил его сердце — Тшшш! — Меч Карла стремительный, как молния и такой же смертоносный, пронесся над ее склоненной головой — реверс [51]— и ударил в чью-то грудь, — Тсааа!— Толчок, шаг вперед, тяжелое дыхание солдата, поворот вправо, туше, запах пота и хриплый стон за спиной, удар, победный клич Убивца, шаг влево, поворот, стокатта [52], шаг, радостный вопль Синистры, поворот, хруст ломающейся берцовой кости, выпад Деборы, чей-то крик…
Все это заняло не так уж много времени. Возможно, сердце Карла успело всего лишь трижды ударить в грудь, но пятеро врагов были мертвы, а двое выброшены из боя, как минимум на три четверти минуты, и Карл уже рубился с двумя оставшимися на ногах наемниками, которые оказались достаточно сообразительны и проворны, чтобы отступить от рушащихся прямо на них мертвых тел.
— Нет! — крикнул он, уловив движение Деборы, и попытался обогнать даже свое собственное быстрое время. Движение вправо, сброшенный с руки плащ летит в лицо одному наемнику, тогда как освободившиеся пальцы захватывают клинок другого, чтобы позволить Убивцу разрубить открывшееся при выпаде горло, но за Деборой Карл все же не успевал, а на его оклик она никак не отреагировала. Отбросив от себя мертвого врага, Карл ударил все еще выпутывающегося из его плаща ландскнехта ногой в пах, и бросился за ней, но лишь за тем, чтобы увидеть завершающую сцену боя.
Что именно применил оставшийся без защиты Филолог, Карл не знал, он лишь почувствовал, как сжало мгновенной болью виски, да кровавая пелена на краткий миг закрыла его взор, и сразу за тем, ночь отпрянула в ужасе от вспыхнувшего нестерпимым голубым сиянием клинка Синистры, ужасно закричал старик в лиловом плаще, Дебора споткнулась на бегу, но удержалась на ногах и, грязно выругавшись по-гаросски, шагнула ко все еще вопящему колдуну.
— Больно? — спросила она голосом, от которого на улице, казалось, стало еще холоднее. — Тебе больно, старик?
Карл был уже совсем рядом, но близко еще не означает на месте. Он все-таки не успел. Мелькнула рука Деборы, и победно закричал кинжал, распарывая живот врага от солнечного сплетения до паха.
— Вот теперь тебе будет по-настоящему больно, — сказала Дебора и отвернулась, чтобы не видеть на вываливающиеся во все еще стелящийся по земле туман внутренности брата Филолога.
4
Своих преследователей они опережали не намного, и, возможно, получи те возможность беспрепятственно гнать Карла и Дебору по ночному городу, раньше или позже, они бы их настигли. Все-таки Дебора в своих тяжелых юбках не могла бежать так же быстро, как Карл. Однако вышло по-другому. Уже в трех десятках шагов от места схватки, на маленькой, освещенной лишь рассеянным светом луны площади, Карл и Дебора лицом к лицу столкнулись со спешащими им на выручку людьми. Причем, то, что во главе отряда бежали с обнаженными мечами Конрад и Август, Карла ничуть не удивило, как и то, впрочем, что среди двух десятков вооруженных мечами и алебардами мужчин самого воинственного вида мелькнули и длинные женские юбки. Но вот сами эти бойцы, одетые в обычное городское платье, и их внушающее уважение количество, в первый момент, его действительно удивили. Впрочем, вскоре он различил среди мужчин, быстро выстраивающихся на площади в подобие боевого каре, несколько знакомых лиц, а затем увидел и отца Мины Гвидо Ругера, и все сразу же стало понятно. Во всяком случае, Карл получил ответы на самые простые вопросы: кто и откуда. Оставался, правда, вопрос, каким образом, но и ответ на него вполне подразумевался контекстом.
— Доброй ночи, господин Ругер! — сказал Карл, усмехнувшись в душе тому обстоятельству, что впервые в жизни обращается таким образом к другому человеку. До сих пор Ругером из Линда был только он. Во всяком случае, там, где он был, это был он. Однако здесь, в Линде все обстояло несколько иначе.
«И ведь у Мины, кажется, есть брат по имени Карл…»
Карл глянул мельком на преследователей, поспешно отступавших назад, в створ погруженной во мрак улицы, и снова повернулся к Гвидо Ругеру.
— Признаться, не ожидал встретить вас сегодня ночью… Но следует признать, вы появились очень вовремя. Благодарю вас!
— Благодарю вас, дамы и господа! — сказал он громко, обращаясь ко всем остальным.
— Вы ранены, герцог! — это, разумеется, был Август, который, если судить по выражению глаз, все никак не мог переварить неожиданно открывшееся родство с Карлом и связанные с этим более, чем драматические изменения, случившиеся в его судьбе.
— Пустяки! — Карл бросил взгляд на свою руку. Перчатка была изрезана и залита кровью, но вид своей крови никогда не вызывал у него никаких чувств, кроме, может быть, раздражения.
— Перехватили лезвие? — как о чем-то само собой разумеющемся спросил, подходя, Конрад.
— Да, — развел в ответ руками Карл. — Просто не было времени фехтовать. Как вы все здесь очутились?
— Вашему родичу, — тем же спокойным, едва ли не равнодушным, голосом объяснил Конрад. — Приватно сообщили об открытой на некоего неизвестного чужестранца охоте. Человека, как я понимаю, насторожило сходство фамилий… Должен сказать, барон(«Ну вот, Элиас уже и барон, — усмехнулся в душе Карл. — Каково!») показал себя весьма порядочнымчеловеком.
«Порядочным…»
Другой на месте Конрада и сказал бы по-другому. Элиас оказался не только смелым и быстрым в решениях, но и человеком чести.
— Барон послал слугу к нам в гостиницу, чтобы предупредить, — продолжал рассказывать Конрад. — Но вы с принцессой уже ушли. — Он вытащил из поясной сумки свою трубку и задумчиво на нее посмотрел, как бы решая, не напрасно ли ее вытащил. — Честно говоря, Карл, я не отказался бы чего-нибудь выпить.
— Непременно, — кивнул Карл, соглашаясь с тем, что это хорошая идея. На улице было холодно, да и бой, как ни был он короток, порядком высушил ему горло. — Мы можем вернуться в гостиницу… Но прежде всего, я хотел бы еще раз поблагодарить господина Ругера и его отца. Ваша помощь, Гвидо, была более чем кстати.
— Не стоит благодарности, господин герцог, — ответно поклонился Гвидо-младший. — Отцу сообщили… Впрочем, его светлость бан Трир, вам уже об этом рассказал. Добавлю только, что наша семья имеет в Линде известный вес, — при этих словах Гвидо чуть улыбнулся, давая понять, что он воспользовался всего лишь эвфемизмом, описывая реальное положение Ругеров в городе. — Естественно, завтра, вернее, уже сегодня, мы выясним, кто и почему осмелился устраивать без нашего ведома охоту на человека, носящего фамилию Ругер, но это не важно. Важно, что мы успели поднять всех, кто был под рукой, и вот мы здесь.
— Именно это я и имел в виду, — усмехнулся Карл. — Скажите, Гвидо, из города можно выбраться ночью?
— Можно, — с оттенком удивления в голосе ответил негоциант. Он явно был обескуражен вопросом Карла, но старался не показать виду. — Можно, если таково будет ваше желание, господин герцог. Однако вам совершенно незачем так поспешно покидать город…
«О, да, — на этот раз уже мысленно усмехнулся Карл. — Я понимаю, что назавтра такой человек, как Элиас Ругер, будет способен выставить уже небольшую армию… Вот только война в Линде не входит в наши планы. Напротив, именно теперь нам следует поспешить, потому что, кажется, мы начали понемногу опережать противника. А инициативу в сражении отдает только человек напрочь лишенный вкуса».
— Спасибо, Гвидо, — сказал он вслух. — Но дело не в том, что я боюсь нападавших, просто само это нападение дает мне возможность опередить моих врагов. Поэтому, мы уйдем из города сегодня же ночью, и хорошо бы сделать так, чтобы об этом как можно дольше никто ничего не знал. Это возможно?
— Вполне, — кивнул озадаченный его словами родич. — Я полагаю, что если воспользоваться Речными воротами, а затем переправиться через реку на лодках, то сделать это можно так, что чужие глаза вас не увидят. Однако в этом случае, вы окажетесь на правом берегу Лабы.
— Это нас вполне устроит, — кивнул Карл.
— Тогда, сейчас мы можем отправиться к нам домой, — Гвидо повел подбородком куда-то вправо, по-видимому, обозначая направление. — Там вы сможете выпить вина и отдохнуть, пока мы все устроим. Вам же понадобятся лошади…
— Нет, — прервал его Карл. — Лошади нам не нужны. Нам просто надо оказаться на правом берегу Лабы до рассвета.
Гвидо не стал ни о чем спрашивать, он лишь кивнул в свою очередь, как бы показывая, что понял и как-то по-новому посмотрел на Карла, вполне возможно, воображая уже целую армию, скрытую герцогом Герром в окрестностях Линда.
— Идемте, господин герцог, — сказал он вслух. — Как я понимаю, время вас торопит… Чуть позже, когда все будет готово, мы выведем вас из дома через хозяйственный двор, а охрана останется и с утра ее станет еще больше. Так что, думаю, до вечера никто даже не поймет, что вас в городе уже нет.
— Доброй ночи, господин Ругер! — сказал Карл, усмехнувшись в душе тому обстоятельству, что впервые в жизни обращается таким образом к другому человеку. До сих пор Ругером из Линда был только он. Во всяком случае, там, где он был, это был он. Однако здесь, в Линде все обстояло несколько иначе.
«И ведь у Мины, кажется, есть брат по имени Карл…»
Карл глянул мельком на преследователей, поспешно отступавших назад, в створ погруженной во мрак улицы, и снова повернулся к Гвидо Ругеру.
— Признаться, не ожидал встретить вас сегодня ночью… Но следует признать, вы появились очень вовремя. Благодарю вас!
— Благодарю вас, дамы и господа! — сказал он громко, обращаясь ко всем остальным.
— Вы ранены, герцог! — это, разумеется, был Август, который, если судить по выражению глаз, все никак не мог переварить неожиданно открывшееся родство с Карлом и связанные с этим более, чем драматические изменения, случившиеся в его судьбе.
— Пустяки! — Карл бросил взгляд на свою руку. Перчатка была изрезана и залита кровью, но вид своей крови никогда не вызывал у него никаких чувств, кроме, может быть, раздражения.
— Перехватили лезвие? — как о чем-то само собой разумеющемся спросил, подходя, Конрад.
— Да, — развел в ответ руками Карл. — Просто не было времени фехтовать. Как вы все здесь очутились?
— Вашему родичу, — тем же спокойным, едва ли не равнодушным, голосом объяснил Конрад. — Приватно сообщили об открытой на некоего неизвестного чужестранца охоте. Человека, как я понимаю, насторожило сходство фамилий… Должен сказать, барон(«Ну вот, Элиас уже и барон, — усмехнулся в душе Карл. — Каково!») показал себя весьма порядочнымчеловеком.
«Порядочным…»
Другой на месте Конрада и сказал бы по-другому. Элиас оказался не только смелым и быстрым в решениях, но и человеком чести.
— Барон послал слугу к нам в гостиницу, чтобы предупредить, — продолжал рассказывать Конрад. — Но вы с принцессой уже ушли. — Он вытащил из поясной сумки свою трубку и задумчиво на нее посмотрел, как бы решая, не напрасно ли ее вытащил. — Честно говоря, Карл, я не отказался бы чего-нибудь выпить.
— Непременно, — кивнул Карл, соглашаясь с тем, что это хорошая идея. На улице было холодно, да и бой, как ни был он короток, порядком высушил ему горло. — Мы можем вернуться в гостиницу… Но прежде всего, я хотел бы еще раз поблагодарить господина Ругера и его отца. Ваша помощь, Гвидо, была более чем кстати.
— Не стоит благодарности, господин герцог, — ответно поклонился Гвидо-младший. — Отцу сообщили… Впрочем, его светлость бан Трир, вам уже об этом рассказал. Добавлю только, что наша семья имеет в Линде известный вес, — при этих словах Гвидо чуть улыбнулся, давая понять, что он воспользовался всего лишь эвфемизмом, описывая реальное положение Ругеров в городе. — Естественно, завтра, вернее, уже сегодня, мы выясним, кто и почему осмелился устраивать без нашего ведома охоту на человека, носящего фамилию Ругер, но это не важно. Важно, что мы успели поднять всех, кто был под рукой, и вот мы здесь.
— Именно это я и имел в виду, — усмехнулся Карл. — Скажите, Гвидо, из города можно выбраться ночью?
— Можно, — с оттенком удивления в голосе ответил негоциант. Он явно был обескуражен вопросом Карла, но старался не показать виду. — Можно, если таково будет ваше желание, господин герцог. Однако вам совершенно незачем так поспешно покидать город…
«О, да, — на этот раз уже мысленно усмехнулся Карл. — Я понимаю, что назавтра такой человек, как Элиас Ругер, будет способен выставить уже небольшую армию… Вот только война в Линде не входит в наши планы. Напротив, именно теперь нам следует поспешить, потому что, кажется, мы начали понемногу опережать противника. А инициативу в сражении отдает только человек напрочь лишенный вкуса».
— Спасибо, Гвидо, — сказал он вслух. — Но дело не в том, что я боюсь нападавших, просто само это нападение дает мне возможность опередить моих врагов. Поэтому, мы уйдем из города сегодня же ночью, и хорошо бы сделать так, чтобы об этом как можно дольше никто ничего не знал. Это возможно?
— Вполне, — кивнул озадаченный его словами родич. — Я полагаю, что если воспользоваться Речными воротами, а затем переправиться через реку на лодках, то сделать это можно так, что чужие глаза вас не увидят. Однако в этом случае, вы окажетесь на правом берегу Лабы.
— Это нас вполне устроит, — кивнул Карл.
— Тогда, сейчас мы можем отправиться к нам домой, — Гвидо повел подбородком куда-то вправо, по-видимому, обозначая направление. — Там вы сможете выпить вина и отдохнуть, пока мы все устроим. Вам же понадобятся лошади…
— Нет, — прервал его Карл. — Лошади нам не нужны. Нам просто надо оказаться на правом берегу Лабы до рассвета.
Гвидо не стал ни о чем спрашивать, он лишь кивнул в свою очередь, как бы показывая, что понял и как-то по-новому посмотрел на Карла, вполне возможно, воображая уже целую армию, скрытую герцогом Герром в окрестностях Линда.
— Идемте, господин герцог, — сказал он вслух. — Как я понимаю, время вас торопит… Чуть позже, когда все будет готово, мы выведем вас из дома через хозяйственный двор, а охрана останется и с утра ее станет еще больше. Так что, думаю, до вечера никто даже не поймет, что вас в городе уже нет.
5
Они оставили Линд, когда солнце еще не добралось до рассветной черты. Но для Мотты это не имело никакого значения. Что бы ни происходило по ту сторону Дверей, в зале Врат время было недвижно, как стоячая вода в тихой луже. И по-прежнему горел на дивном мозаичном полу брошенный Карлом факел, горел и все никак не мог прогореть, как если бы и не прошло с тех пор почти два дня. Впрочем, здесь и сейчас это было совершенно не важно. Время не имело здесь, в этом зале, никакой власти, точно так же, как огонь смоляного факела был бессилен перед «вечной» трейской мозаикой. Золото и кобальт совершенно не обгорели в огне и ничуть не потеряли своей яркости.
— Куда теперь? — с любопытством, которого она даже не подумала скрывать, спросила Дебора. — Новый Город или Сдом?
— Сдом, разумеется, — ответил Карл, по достоинству оценивший, как ход ее мысли, так и то, что сказанные им по поводу ее брата и короны Гароссы слова, Дебора уже, по-видимому, окончательно перестала воспринимать, всего лишь как фигуру речи.
«Ты права, милая, — согласился с ней Карл. — Зачем же и быть кавалером, если бросать слова на ветер».
— Сдом, — задумчиво повторила за ним Виктория. — Опасное место, даже если Клавдии там уже нет, а Даниил не ведает о ваших планах.
— Вы правы, графиня, — Карл и сам понимал, что из всех возможных мест, которые он мог бы теперь выбрать, Сдом — самое неприятное. Хуже него могли быть только болота к западу от Орша. — Однако, во-первых, так надо. Вы уж поверьте мне на слово, графиня. А во-вторых, в Сдоме нас сейчас не ждут, да и пробудем мы в там совсем не долго. Мне надо только проверить одну мою догадку, да переговорить с Игнатием.
— С Игнатием?! — Едва ли не в ужасе воскликнула Анна и даже отступила на шаг назад.
— С ним, — кивнул Карл. — Но вы зря его опасаетесь, сударыня. Мне он друг, а не враг, а вас любит, как собственную внучку. Просто обстоятельства иногда сильнее даже очень сильных людей.
— Любопытно, — возможно, Конраду было совершенно все равно, куда теперь идти, но он уловил нерв разговора и решил, по-видимому, перевести его в другое, более безопасное русло. — Признаться, никогда не бывал в Сдоме. Это правда, что они не любят оборотней?
— Все относительно, — с облегчением улыбнулся бану Карл. — Декларируемая политика иногда довольно далеко отстоит от повседневной практики.
— Я полагаю, — сказал он, обращаясь уже ко всем сразу. — Что дверь должна открываться в подземельях княжеского замка. Там ведь настоящий лабиринт, не так ли, Август?
— Да,… капитан, — по-видимому, Август находился в затруднении. Он не знал, как должен теперь обращаться к Карлу. Ну, не дедушкой же его, в самом деле, называть!
— Тебе приходилось там бывать?
— Буквально пару раз, — развел руками Август. — Я сопровождал князя в поминальные дни.
— Так ты бывал в усыпальнице? — Карл был приятно удивлен. Это и в самом деле была большая удача.
— Да, — подтвердил Август.
— Ну вот и славно, — Карл улыбнулся своему Капитану и хотел было перейти к следующему пункту своего плана, но вовремя вспомнил о том, что чувство неуверенности особенно болезненно как раз для сильных и уверенных в себе людей.
— Называй меня по имени, Август, — сказал он. — Я думаю, своему внуку и графу империи я это вполне могу позволить. Согласен?
— Да, Карл, — с видимым облегчением подтвердил Август.
— Отлично, — снова улыбнулся Карл, которому на самом деле было сейчас не до смеха. Удивительно, но этот странный квест сквозь двери Мотты, ощущался им точно так же, как острое желание рисовать, охватывавшего его порой. Желание, силу, ведущую его от штриха к штриху по полной неизведанного дороге созидания, которую принято называть вдохновением. Впрочем, где-то в глубине его души зрело уже понимание того, что все, что он теперь делает, это в конечном итоге все тот же рисунок, только настолько сложный, что грандиозность воплощаемой им в жизнь картины понять можно будет только потом, когда полотно будет завершено.
— Отлично, — сказал Карл. — И я полагаю лабиринт этот не самое посещаемое во дворце место, не так ли?
— Вы правы, Карл, — согласился Август. — Люди бывают в основном на верхнем уровне, там где расположены склады, тюрьма, и кухня. А вниз… Я конечно ничего не могу утверждать, но мне кажется, что на нижние ярусы спускаются крайне редко.
— Отлично, — повторил Карл. — Вот там, дамы и кавалеры, вы нас и подождете.
— Кого вас? — чуть прищурился Конрад.
— Нас, Конрад, — усмехнулся Карл. — Вас, меня и Августа. В город мы пойдем втроем. Август знает его, как свой собственный карман. Меня там никто не ждет, а вас — не знает.
— А мы будем сидеть в это время в холодном темном каземате… — Как бы размышляя вслух, медленно продолжила его фразу Валерия.
— По-видимому, — согласился с ней Карл. — Впрочем, теперь у нас есть факелы и вино, так что ни темно, ни холодно вам там не будет. А ходить по такому городу, как Сдом, всей компанией… Согласитесь, Валерия, что это было бы весьма опрометчиво, учитывая, как там любят меня, принцессу и наших волшебниц.
— Скажите, Карл, — неожиданно вмешалась в разговор Виктория. Настроение ее внезапно и без видимых причин изменилось, и объяснение этому могло быть только одно. Колдунья что-то «увидела», но увиденное ее не встревожило, а скорее заинтересовало. — Что вы надеетесь найти в усыпальнице Гавриила и Арины?
«Видела… Ну, на то она и видящая, чтобы „видеть“».
— Ничего, — ответил Карл. — Я полагаю, что костей их в саркофагах нет, но полагать и знать, в данном случае, не одно и тоже.
— Четыре сотни лет… — задумчиво сказал Конрад. — А знаете, Карл, мне нравится ход ваших рассуждений. Четыреста и триста, я вас правильно понял?
То, что Конрад умен и великолепно образован, Карл знал и раньше. Бан не часто и немногим позволял приблизиться к себе достаточно близко, чтобы рассмотреть эти не главные для аристократа, как полагали многие, черты своей личности. Однако Карл был одним из тех немногих, перед кем Конрад приоткрыл врата своего внутреннего пространства, и, даже если бы Людо не рассказал о нем много такого, что трудно было бы узнать за столь короткий срок, все-таки за прошедшие месяцы, Карл и сам успел вполне оценить и недюжинный ум, и огромные знания Конрада Трира. Но только сейчас ему открылось нечто до поры скрытое за сдержанной манерой общения одного из наиболее влиятельных великий бояр Флоры. Конрад, оказывается, шел той же самой дорогой, что и он, и, даже не зная всех обстоятельств, не будучи центральной фигурой этого древнего заговора, пришел к тем же самым выводам.
— Вы правы, Конрад, — согласился Карл, перехватив сразу несколько заинтересованных взглядов. — Именно в этом направлении я и думаю.
— Куда теперь? — с любопытством, которого она даже не подумала скрывать, спросила Дебора. — Новый Город или Сдом?
— Сдом, разумеется, — ответил Карл, по достоинству оценивший, как ход ее мысли, так и то, что сказанные им по поводу ее брата и короны Гароссы слова, Дебора уже, по-видимому, окончательно перестала воспринимать, всего лишь как фигуру речи.
«Ты права, милая, — согласился с ней Карл. — Зачем же и быть кавалером, если бросать слова на ветер».
— Сдом, — задумчиво повторила за ним Виктория. — Опасное место, даже если Клавдии там уже нет, а Даниил не ведает о ваших планах.
— Вы правы, графиня, — Карл и сам понимал, что из всех возможных мест, которые он мог бы теперь выбрать, Сдом — самое неприятное. Хуже него могли быть только болота к западу от Орша. — Однако, во-первых, так надо. Вы уж поверьте мне на слово, графиня. А во-вторых, в Сдоме нас сейчас не ждут, да и пробудем мы в там совсем не долго. Мне надо только проверить одну мою догадку, да переговорить с Игнатием.
— С Игнатием?! — Едва ли не в ужасе воскликнула Анна и даже отступила на шаг назад.
— С ним, — кивнул Карл. — Но вы зря его опасаетесь, сударыня. Мне он друг, а не враг, а вас любит, как собственную внучку. Просто обстоятельства иногда сильнее даже очень сильных людей.
— Любопытно, — возможно, Конраду было совершенно все равно, куда теперь идти, но он уловил нерв разговора и решил, по-видимому, перевести его в другое, более безопасное русло. — Признаться, никогда не бывал в Сдоме. Это правда, что они не любят оборотней?
— Все относительно, — с облегчением улыбнулся бану Карл. — Декларируемая политика иногда довольно далеко отстоит от повседневной практики.
— Я полагаю, — сказал он, обращаясь уже ко всем сразу. — Что дверь должна открываться в подземельях княжеского замка. Там ведь настоящий лабиринт, не так ли, Август?
— Да,… капитан, — по-видимому, Август находился в затруднении. Он не знал, как должен теперь обращаться к Карлу. Ну, не дедушкой же его, в самом деле, называть!
— Тебе приходилось там бывать?
— Буквально пару раз, — развел руками Август. — Я сопровождал князя в поминальные дни.
— Так ты бывал в усыпальнице? — Карл был приятно удивлен. Это и в самом деле была большая удача.
— Да, — подтвердил Август.
— Ну вот и славно, — Карл улыбнулся своему Капитану и хотел было перейти к следующему пункту своего плана, но вовремя вспомнил о том, что чувство неуверенности особенно болезненно как раз для сильных и уверенных в себе людей.
— Называй меня по имени, Август, — сказал он. — Я думаю, своему внуку и графу империи я это вполне могу позволить. Согласен?
— Да, Карл, — с видимым облегчением подтвердил Август.
— Отлично, — снова улыбнулся Карл, которому на самом деле было сейчас не до смеха. Удивительно, но этот странный квест сквозь двери Мотты, ощущался им точно так же, как острое желание рисовать, охватывавшего его порой. Желание, силу, ведущую его от штриха к штриху по полной неизведанного дороге созидания, которую принято называть вдохновением. Впрочем, где-то в глубине его души зрело уже понимание того, что все, что он теперь делает, это в конечном итоге все тот же рисунок, только настолько сложный, что грандиозность воплощаемой им в жизнь картины понять можно будет только потом, когда полотно будет завершено.
— Отлично, — сказал Карл. — И я полагаю лабиринт этот не самое посещаемое во дворце место, не так ли?
— Вы правы, Карл, — согласился Август. — Люди бывают в основном на верхнем уровне, там где расположены склады, тюрьма, и кухня. А вниз… Я конечно ничего не могу утверждать, но мне кажется, что на нижние ярусы спускаются крайне редко.
— Отлично, — повторил Карл. — Вот там, дамы и кавалеры, вы нас и подождете.
— Кого вас? — чуть прищурился Конрад.
— Нас, Конрад, — усмехнулся Карл. — Вас, меня и Августа. В город мы пойдем втроем. Август знает его, как свой собственный карман. Меня там никто не ждет, а вас — не знает.
— А мы будем сидеть в это время в холодном темном каземате… — Как бы размышляя вслух, медленно продолжила его фразу Валерия.
— По-видимому, — согласился с ней Карл. — Впрочем, теперь у нас есть факелы и вино, так что ни темно, ни холодно вам там не будет. А ходить по такому городу, как Сдом, всей компанией… Согласитесь, Валерия, что это было бы весьма опрометчиво, учитывая, как там любят меня, принцессу и наших волшебниц.
— Скажите, Карл, — неожиданно вмешалась в разговор Виктория. Настроение ее внезапно и без видимых причин изменилось, и объяснение этому могло быть только одно. Колдунья что-то «увидела», но увиденное ее не встревожило, а скорее заинтересовало. — Что вы надеетесь найти в усыпальнице Гавриила и Арины?
«Видела… Ну, на то она и видящая, чтобы „видеть“».
— Ничего, — ответил Карл. — Я полагаю, что костей их в саркофагах нет, но полагать и знать, в данном случае, не одно и тоже.
— Четыре сотни лет… — задумчиво сказал Конрад. — А знаете, Карл, мне нравится ход ваших рассуждений. Четыреста и триста, я вас правильно понял?
То, что Конрад умен и великолепно образован, Карл знал и раньше. Бан не часто и немногим позволял приблизиться к себе достаточно близко, чтобы рассмотреть эти не главные для аристократа, как полагали многие, черты своей личности. Однако Карл был одним из тех немногих, перед кем Конрад приоткрыл врата своего внутреннего пространства, и, даже если бы Людо не рассказал о нем много такого, что трудно было бы узнать за столь короткий срок, все-таки за прошедшие месяцы, Карл и сам успел вполне оценить и недюжинный ум, и огромные знания Конрада Трира. Но только сейчас ему открылось нечто до поры скрытое за сдержанной манерой общения одного из наиболее влиятельных великий бояр Флоры. Конрад, оказывается, шел той же самой дорогой, что и он, и, даже не зная всех обстоятельств, не будучи центральной фигурой этого древнего заговора, пришел к тем же самым выводам.
— Вы правы, Конрад, — согласился Карл, перехватив сразу несколько заинтересованных взглядов. — Именно в этом направлении я и думаю.
6
Он не ошибся. Эта дверь —
кез,
тет,
аш… аметист, сапфир и топаз — открывалась в подземелье, но было ли это то самое место, о котором думал Карл, или какое-либо другое, предстояло еще выяснить. Впрочем, случай ли свел его когда-то с девушкой Феодорой, или это судьба, много лет спустя, привела в его отряд Августа Лешака? Какие боги и за что благоволили Карлу Ругеру из Линда, когда сенешаль князя Семи Островов послал следить за ним одного из лейтенантов княжеской дружины, выбрав из двух, именно того, кто теперь, шесть месяцев спустя, после очередной погруженной во мрак лестницы и перед другой точно такой же, остановился и, покрутив носом туда-сюда, заявил, что помнит эту галерею, потому что именно она ведет к склепам усыпальницы Рудых?
— Спасибо, Август, — теперь, сделав буквально несколько шагов по выложенному красным, крошащимся от древности кирпичом коридору, Карл и сам почувствовал тот особый запах склепа, который здесь ли, или в любом другом месте, трудно спутать с чем-нибудь другим.
— Вы можете на меня рассчитывать, Карл, — Август ведь неспроста получил свое прозвище. Лучшего человека для ночных рейдов трудно было сыскать хоть по ту сторону гор, хоть по эту.
А князя Гавриила и жены его, Арины Новы, в усыпальнице, и в самом деле, не оказалось. Склеп был — «Разрывать могилы грех, ведь так?» — и каменные саркофаги, богато украшенные тонкой резьбой, незыблемо стояли на своих местах, но были они пусты, и Карл полагал, что таковыми они были всегда. Память, традиция, последняя честь… Все, что угодно, но только не могила. А вот, где, на самом деле, покоились останки основателей Семи Островов, знали, по-видимому, одни лишь всеведущие боги. Там же, вероятно, где нашел свой конец и Виктор де Майен, и где, возможно, заканчивались и его, Карла Ругера, собственные дороги. Однако то, чего еще не случилось, не существует до тех пор, пока ты сам не признал своего поражения. И Карл не стал рисовать картину собственной смерти. Этот рисунок создаст когда-нибудь и где-нибудь кто-то еще. А он, убедившись, что догадка его верна, предпочел думать теперь о другом. Вопросов, которые с нетерпением, подобным жажде любовника, ожидали своих ответов, было еще много. Мозаика, та великолепная и невероятная по своей сложности и изысканности картина, которую Карл представлял себе пока в самых общих чертах, еще не сложилась. Она только возникала постепенно из небытия, но до завершения трудов было еще далеко.
«Ночь в зале Врат еще только началась, — напомнил себе Карл. — И до рассвета есть еще время».
И только подумав о рассвете, удивился, откуда вообще вдруг возникло в его мыслях это слово. Однако словопришло, и было оно настолько не случайным, что его следовало сохранить, потому что, возможно, и этому кусочку смальты предназначено когда-то найти свое неповторимое место в будущей мозаике.
— Спасибо, Август, — теперь, сделав буквально несколько шагов по выложенному красным, крошащимся от древности кирпичом коридору, Карл и сам почувствовал тот особый запах склепа, который здесь ли, или в любом другом месте, трудно спутать с чем-нибудь другим.
— Вы можете на меня рассчитывать, Карл, — Август ведь неспроста получил свое прозвище. Лучшего человека для ночных рейдов трудно было сыскать хоть по ту сторону гор, хоть по эту.
А князя Гавриила и жены его, Арины Новы, в усыпальнице, и в самом деле, не оказалось. Склеп был — «Разрывать могилы грех, ведь так?» — и каменные саркофаги, богато украшенные тонкой резьбой, незыблемо стояли на своих местах, но были они пусты, и Карл полагал, что таковыми они были всегда. Память, традиция, последняя честь… Все, что угодно, но только не могила. А вот, где, на самом деле, покоились останки основателей Семи Островов, знали, по-видимому, одни лишь всеведущие боги. Там же, вероятно, где нашел свой конец и Виктор де Майен, и где, возможно, заканчивались и его, Карла Ругера, собственные дороги. Однако то, чего еще не случилось, не существует до тех пор, пока ты сам не признал своего поражения. И Карл не стал рисовать картину собственной смерти. Этот рисунок создаст когда-нибудь и где-нибудь кто-то еще. А он, убедившись, что догадка его верна, предпочел думать теперь о другом. Вопросов, которые с нетерпением, подобным жажде любовника, ожидали своих ответов, было еще много. Мозаика, та великолепная и невероятная по своей сложности и изысканности картина, которую Карл представлял себе пока в самых общих чертах, еще не сложилась. Она только возникала постепенно из небытия, но до завершения трудов было еще далеко.
«Ночь в зале Врат еще только началась, — напомнил себе Карл. — И до рассвета есть еще время».
И только подумав о рассвете, удивился, откуда вообще вдруг возникло в его мыслях это слово. Однако словопришло, и было оно настолько не случайным, что его следовало сохранить, потому что, возможно, и этому кусочку смальты предназначено когда-то найти свое неповторимое место в будущей мозаике.
7
По-видимому, Семь Островов не были первым городом, который возник на этом месте. Во всяком случае, когда Гавриил Рудой построил на Третьей Сестре свой замок, он знал, вероятно, что под фундаментом новой крепости, в толще скалы, образующей основание острова, находится рукотворный лабиринт, созданный в седой древности строителями Трейской империи. И хотя в следующие четыреста лет замок князей Сдома неоднократно перестраивался, меняясь в соответствии с меняющимися вкусами и требованиями эпохи, ниже второго подземного горизонта княжеские работники все-таки не спускались. Даже усыпальница Рудых, и та находилась на границе этих двух соприкасающихся, но не пересекающихся миров. И, если дверь из зала Врат открывалась глубоко в недрах скалы, на пятом или, возможно, даже шестом подземном горизонте, то выйти на поверхность можно было только через относительно новые подземелья, построенные людьми в совершенно другую эпоху.