Страница:
— Откуда прибыли Дерроу? — в свою очередь спросила она.
— Дерроу? — сказал он. — Не имею представления.
— Вы, наверное, слышали, что был известный юрист по фамилии Дерроу?
— О, конечно, — подтвердил он, — дело Леопольда Лоеба. Это дело слушалось в Чикаго.
— Да, — сказала она и поймала себя на том, что ощутила облегчение. Она никогда не была уверена, что он знает, а что нет.
— Но я не думаю, что мы к нему имеем какое-то отношение, — сказал он. — Мой отец родился на Род-Айленде.
Они подошли к углу и остановились перед светофором. Передвижная строительная платформа с неизбежной колючей проволокой, свисающей сверху, дом с забитыми окнами. Предполагалось, что если передвижная строительная площадка установлена для ремонта здания, то кто-то обязательно захочет на нее взобраться. И если бы не колючая проволока, этот кто-то легко мог бы проникнуть внутрь через окна второго этажа. Если вы работали в компании по ремонту и чистке окон, приходится внимательно следить за обрывками колючей проволоки. Иначе травмы не избежать. Честные горожане расплачивались за воров. Впрочем, так обстояло и с любым другим мероприятием в городе.
— У вас есть братья и сестры? — спросила она.
— Нет. Я единственное дитя. А как у вас?
— У меня есть сестра, которая живет в Лос-Анджелесе.
— Старшая? Младшая?
— Младшая.
— Если она выглядит так, как вы, — заметил он, — то она должна быть красавицей.
Зажегся зеленый свет, избавляя ее от ответа. Она сошла с тротуара, сделала два шага по мостовой, автоматически посмотрела налево, чтобы убедиться в безопасности, и вдруг увидела автобус.
— Эмма! — закричал он.
Позднее она вспомнит, что это был первый случай, когда он назвал ее по имени. Автобус сверкал металлом, был огромным и собирался проскочить перекресток, несмотря на то что свет светофора уже сменился. Она остановилась как вкопанная, не зная, на что решиться — броситься вперед или отскочить назад. Автобус стремительно приближался. Она услышала визг тормозов и резкий крик «Эмма!».
Он толкнул ее вперед, почти сбив с ног. Она полетела, пытаясь сохранить равновесие. Тормоза продолжали скрипеть. Теперь кричала какая-то женщина на тротуаре. Эмма подсознательно ощутила, что автобус находится прямо за ее спиной. Он с грохотом промчался мимо, буквально в шести дюймах от нее. Она продолжала по инерции бежать, но почувствовала, что падает, и вытянула перед собой руки. Он догнал ее, когда она растянулась на тротуаре, ударившись коленями об асфальт, но успев замедлить падение и не разбив лицо. Он тут же поставил ее на ноги, на мгновение задержав в своих руках. Женщина на тротуаре все еще кричала.
— У вас все в порядке?
— Да, — сказала она и резко вздохнула.
Автобус уже находился далеко от них и приближался к следующему повороту.
— Ты, глупый ублюдок! — заорал он ему вслед, а затем повернулся к ней и сказал: — Извините. Я надеюсь, что не ушиб вас.
— Нет, — промолвила она. — Со мной все в порядке.
Сердце ее громко стучало.
Уэйд промолчал.
Он рассказывал о событиях, происшедших утром первого августа, в течение всего времени после полудня. Сейчас было уже почти половина четвертого, а они все еще трепались об этом траханом событии.
— Вы сказали мне, что получили информацию о доме на Телли-роуд от...
— Да.
— ...от проститутки по имени Долли Симмс.
— Да.
— Скажите мне, детектив Уэйд, — сказал Эддисон, — получали ли вы утром первого августа прошлого года ордер на арест или хотя бы на обыск?..
— Возражение, Ваша Честь!
— Поддержано. И пожалуйста, подойдите сюда.
Юристы подошли к столу судьи.
— Итак, в чем дело? — спросил Ди Паско.
— Сэр? — произнес Эддисон.
— Вы дискутировали по вопросу об ордерах еще на предварительном слушании, и я установил, что обстоятельства этой ночи не требовали ордеров. Ваш вопрос находится в противоречии с принятым решением. При этом вы прекрасно знаете, что этот вопрос выходит за пределы компетенции присяжных. Тогда зачем вы спрашиваете?
— Видите ли, сэр, я думал...
— Оставьте свои мысли при себе. Вы меня понимаете?
— Да, сэр.
— Хорошо. Пожалуйста, больше никаких отклонений.
Лоуэлл улыбнулся. Эддисон вернулся к свидетельскому стенду.
— Итак, детектив Уэйд, — сказал он, — ночью первого августа вы пришли в этот дом...
— Да, сэр.
— ...по информации, полученной от проститутки.
— Да, мы искали двоих мужчин по...
— Проститутка сказала вам...
— Да, это был ее бизнес.
— Сказала вам, что Десмонд Уиттейкер и Самсон Коул находились в этом доме...
— Да.
— Итак, вы пришли в этот дом. Сколько с вами было офицеров?
— До того, как там создалась опасная ситуация?
— Мне хотелось узнать, сколько полицейских офицеров было с вами в доме на Телли-роуд?
— Всего там было вместе со мной десять офицеров.
— В скольких машинах вы приехали?
— В двух.
— Десять детективов. Все из Сорок пятого участка?
— Нет. Не все.
— Был там детектив не из Сорок пятого участка?
— Да.
— Кто был этим детективом?
— Это был детектив Стивен Карелла.
— Он из какого участка?
— Из Восемьдесят седьмого.
— Что он там делал?
— Я его позвал.
— Зачем?
— Я подумал, что ему захочется присутствовать при аресте.
— Почему вы подумали, что детективу Карелле захочется присутствовать при этом аресте?
— Эти люди убили его отца...
— Ваша Честь...
— Пусть говорит, — сказал Ди Паско, — вам лучше знать офицер.
— Был ли связан детектив Карелла родственными узами с жертвой в том деле, которое вы вели? — спросил Эддисон.
— Да, был.
— Степень их родства?
— Он сын жертвы.
— Итак, в числе детективов, которые собирались арестовывать подзащитного, был сын жертвы. Это верно?
— Это верно.
— Были какие-нибудь другие детективы, принявшие участие в аресте?
— Да.
— Сколько их было?
— Восемь.
— Все из Сорок пятого участка?
— Нет, и из Сорок шестого. Телли-роуд находится в ведении Сорок шестого участка.
— Таким образом, всего восемнадцать детективов принимало участие в этом рейде.
— Это не было рейдом.
— Тогда как вы охарактеризуете эту операцию? Восемнадцать детективов, нападающих на...
— Это был арест, а не рейд. От Долли Симмс мы узнали, где эти двое находились. Именно поэтому мы приехали туда, чтобы произвести арест. К этому моменту у нас уже были образцы пуль и гильз, использованных в орудии убийства. Итак, мы знали, что эти люди были вооружены. Все очень просто. Мы шли по горячим следам...
— А теперь, действительно, детектив Уэйд...
— Да, сэр, мы знали, где они были, и мы прибыли, чтобы как можно быстрее произвести арест. Но пока мы ехали, какая-то девушка успела предупредить их. Поэтому мы попали в опасную ситу...
— Это предмет другого суда, — заявил Ди Паско.
— Я не собирался об этом так детально говорить, сэр, — сказал Уэйд. — Я только пытался объяснить, почему мы считали, что нам нельзя терять времени. Это все, Ваша Честь.
— Вы знакомы с руководящими указаниями управления полиции, касающимися использования оружия? — спросил Эддисон.
— Да, знаком.
— Эти руководящие указания определяют те условия,при которых можно вынимать оружие из кобуры?
— Да, определяют.
— И когда из оружия можно открывать огонь?
— Да, определяют.
— Ранее вы свидетельствовали, что первый раз вы увидели этот пистолет «узи» в проходе дома 1143 по Телли-роуд...
— Это верно.
— ...и что он был в правой руке подзащитного.
— Это также верно.
— К этому времени вы уже вынули из кобуры ваш пистолет?
— Да, сэр. Приближалась опасность. Руководящие указания специально устанавливают, что оружие может быть вынуто из кобуры, если очевидно, что совершается преступление.
— К тому времени вы уже выстрелили из пистолета?
— Да, сэр. В качестве меры защиты.
— В это время подзащитный вам угрожал?
— В руке у подзащитного был боевой пистолет «узи». Он был того же типа и калибра, из которого вылетели пули, принесшие смерть.
— Итак, вы, естественно, предположили, что это было оружие убийства.
— Видите ли, мне казалось логичным, что если здесь находится мужчина, на которого указала Долли, как на человека, который стрелял в нас шесть ночей назад...
— Вы предположили, что это было оружие убийства? Да или нет?
— Да.
— И на этом основании вы стреляли в подзащитного?
— На том основании, что мы столкнулись с мужчиной, державшим оружие, которое было использовано в предыдущем преступлении.
— Кого вы подразумеваете под словом «мы»?
— Меня и детектива Кареллу.
— Вы и детектив Карелла оба были в... Между прочим, как вам удалось попасть в этот проход?
— Мы ждали в подвале сигнала к атаке.
— От кого вы ждали сигнала?
— От инспектора Уильяма Каллена Брэди, командира отряда захвата.
— Ваша Честь...
— Ваша Честь, простите, — сказал Уэйд, — но там была ситуация захвата, и сейчас мне невозможно говорить об этом деле без того, чтобы не рассказать о характере ситуации. Эти два человека захватили молодую девушку в качестве заложницы. Криминальность ситуации возрастала, Ваша Честь. И это вынудило меня вытащить пистолет.
— Вы позволяете это, Ваша Честь? — Эддисон тяжело вздохнул.
— Пусть продолжает рассказ.
— Итак, вы и Карелла ждали в подвале, — сказал он.
— Да, сэр.
— Сигнала атаки?
— Да.
— Я надеюсь, что вы получили этот сигнал...
— Да, мы его получили.
— ...и выскочили в проход.
— Да.
— Был ли подзащитный удивлен?
— Я не знаю, в каком он был состоянии.
— Ну хорошо, выглядел ли он удивленным?
— Да, он выглядел удивленным.
— Он не ожидал вас. Не так ли?
— Нет, он не ожидал нас.
— Но тогда, значит, был удивлен. Разве это неверно?
— Я предполагаю, что он был удивлен.
— Удивлен, увидев вас.
— Да.
— Вас и детектива Кареллу, в этом проходе, с пистолетами в руках. К тому времени вы уже вытащили пистолеты из кобуры?
— Да.
— Вы оба предположили, что человек, находившийся в этом проходе вместе с вами, был убийцей?
— Я не знаю, что предполагал Карелла, я знаю только, что я думал.
— Да, что вы думали, детектив Уэйд? Расскажите нам о том, что вы думали за секунду до выстрела в Самсона Коула.
— Я видел перед собой человека со смертоносным оружием в руках и думал, что лучше я первым выведу его из строя, прежде чем он кому-нибудь принесет несчастье.
— Вывести его из строя? — спросил Эддисон, притворяясь удивленным. — Я правильно вас понимаю: вы стреляли, чтобы убить?
— Нет, сэр, я стрелял, чтобы вывести его из строя. Это не означает убить. Я стрелял в него, чтобы сделать беспомощным, и не имел цели убивать. Я стрелял, чтобы сбить его с ног, чтобы вывести из строя.
— Куда вы в него стреляли?
— В ногу.
— Вы целились ему в ногу?
— Да, целился в ногу.
— И это как раз то место, в которое вы попали?
— Да, в его правую ногу.
— Вы, по-видимому, хороший стрелок?
— Я неплохой стрелок.
— Вы вывели его из строя этим единственным выстрелом. Верно?
— Да, сэр.
— Сбили его с ног.
— Да.
— Что было дальше?
— Он сел и направил свой «узи» на нас. Я выбил пистолет из его рук, и мы схватили его.
— Каким образом?
— Я не помню.
А Карелла помнил. Сидя здесь, в третьем ряду зала суда, наблюдая, как Уэйд монотонно рассказывал о событиях той августовской ночи прошлого года, он помнил все. Он помнил, как пуля Уэйда попала Коулу в правую ногу, как Уэйд выбил «узи» из рук Коула, когда тот пытался сесть и поднять пистолет в позицию для стрельбы. Карелла помнил, как сам он уперся коленом Коулу под подбородок и повалил его на спину на покрытый линолеумом пол в узком коридоре. Зеленый линолеум с желтыми цветами он помнил до сих пор. Зеленое, желтое и эти широко открытые карие глаза Сонни Коула, когда Карелла приставил дуло своего пистолета к ямке его горла, а сбоку Уэйд прошептал: «Сделай это».
— Думаю, что не помните, детектив Уэйд, потому что руководящие указания особенно запрещают использование оружия в качестве средства устрашения.
— Я не использовал оружие в качестве средства устрашения.
— Тогда как вы квалифицируете свои действия? Человек вас не пугал, был удивлен при виде вас, когда вы ворвались в коридор. Более того, человек даже не поворачивал пистолет в вашу сторону до тех пор, пока вы не выстрелили в него. Как вы назовете это? Никак иначе, как использование оружия в качестве средства устрашения.
— Сэр, когда в руке человека находится полуавтоматический пистолет, то это угроза, сэр. И в подобной ситуации применение огнестрельного оружия допустимо.
— Даже в том случае, если человек не делает никаких угрожающих жестов с помощью пистолета?
— Сэр, я рассматриваю сам факт наличия пистолета в руке человека как очень большую угрозу.
— Ну хорошо, это уже дело присяжных решать, так это или не так. Верно?
— Да, сэр, но тогда мне самому надо было решать этот вопрос прямо на месте. Я знаю, что записано в руководящих указаниях, я лучше знаю, что в них говорится. Может быть, в моем распоряжении было всего пять секунд, чтобы принять решение, и я его принял.
— У меня нет больше вопросов, — произнес Эддисон.
Лоуэлл встал и подошел к свидетельскому стенду.
— Мне только хотелось выяснить один вопрос, — сказал он. — Вы свидетельствовали, что вы уже нашли пули, которые были направлены в вас...
— Да.
— ...а также гильзы от патронов.
— Да.
— При каких обстоятельствах вы нашли эти пули и гильзы?
— Информатор сказал нам, что двое людей, возможно как раз те, кого мы ищем, спрятались в заброшенном доме на Слоэне. Мы направились туда проверить это сообщение.
— Когда это было?
— Двадцать шестого июля.
— Что случилось, когда вы прибыли туда?
— В нас стреляли, и нам удалось найти четыре стреляные гильзы и три пули. Четвертую — не нашли.
— Что вы сделали с этими находками?
— Мой партнер принес и пометил их, а затем отослал в отдел баллистической экспертизы.
— Когда?
— На следующий день. Двадцать седьмого июля.
— Зачем он послал их на баллистическую экспертизу?
— Сравнить их с пулями и гильзами, которые были получены при расследовании дела об убийстве Кареллы.
— Каковы были результаты сравнения?
— Положительные. Все пули были посланы из одного и того же оружия.
— Что это был за пистолет?
— Пистолет «узи», калибра девять миллиметров.
— А пять дней спустя, первого августа, вы увидели, в руках Сонни Коула тоже пистолет «узи» калибра девять миллиметров.
— Да, увидел.
— Благодарю вас, — произнес Лоуэлл.
Кивнув, Эддисон поднялся и снова подошел к стенду.
— Детектив Уэйд, — сказал он, — когда вы ворвались в этот проход, вы уже определенно знали, что пистолет в руках Самсона Коула был тем самым оружием, из которого был убит мистер Карелла?
— Нет, в тот момент я еще не знал этого.
— А знали вы тогда, что это был пистолет «узи»?
— Нет, до тех пор, пока не увидел его.
— Когда вы увидели его, тогда вы поняли, что это пистолет «узи»?
— Да, мне знакомы пистолеты системы «узи».
— Когда вы стреляли, вы уже знали это? Когда вы увидели пистолет «узи», то предположили, что этот пистолет был орудием убийства?
— Я выстрелил, когда увидел человека с полуавтоматическим пистолетом в руке.
— Даже еще не имея доказательств того, что пистолет в его руке был действительно орудием убийства Кареллы.
— У меня не было таких доказательств.
— Вы только сделали такое допущение.
— Я сделал такое предположение.
— Спасибо, у меня нет больше вопросов.
— Давайте отложим работу до девяти часов завтрашнего утра.
В возрасте шестидесяти семи лет Джимми выглядел так, как будто он в течение всей своей жизни ничего не ел, кроме хорошо приготовленных блюд французской кухни. Плотный и даже полный, с глубоко сидящими зелеными глазами, он выглядел как лысый борец в борьбе сумо. Его настоящее имя было Джеймс Альберт Бьонди, но его все звали Джимми Блинк[15] еще с того времени, когда в возрасте около восьми лет у него появился нервный тик, который каждые десять — двадцать секунд приводил к подрагиванию левого века. Некоторые представители правопорядка этого города утверждали, что Джимми приобрел этот тик в детском возрасте, потому что именно тогда он совершил свое первое убийство. Полицейские просто мечтали посадить его на корабль и отправить обратно в Сицилию, но беда была в том, что он не был итальянцем или хотя бы итало-американцем. Он родился здесь, и поэтому был стопроцентным Янки Дудл Денди.
И он был денди. В этом никто не сомневался. На нем была белая рубашка, темно-голубой с блестками костюм, шелковый рубчатый галстук красно-бело-голубой расцветки. Он сидел за столом в ресторане «Колуччи» и сердечно приветствовал Кареллу, как будто тот не нарушил своим приходом обед честного гражданина. Часы на стене показывали время без двадцати шесть. Карелла приехал сюда прямо из зала суда. Рядом с Джимми сидел мужчина, которого тот представил как сенатора Ральфа Антонелли. Карелла знал, что Антонелли только что вышел из шумной истории. То, что он сидел здесь открыто с известным гангстером, было свидетельством влияния и силы Джимми.
— Я надеялся, что нам удастся поговорить наедине, — произнес Карелла.
— Тогда, может быть, тебе следовало поговорить со мной по телефону, а? — Джимми моргнул левым глазом.
— Ах, если бы у меня был номер твоего телефона, Джимми.
Это замечание было встречено Джимми дружелюбно. Он разразился хохотом.
— Сенатор заехал сюда просто поздороваться, он уже собирается уходить. Позвони мне, Ральф, хорошо? — Он опять моргнул глазом, протянул ему мясистую руку. Сенатор пожал ее, сказал Карелле, что счастлив был его встретить, и заплетающейся походкой пошел к киоску в дальнем конце зала.
— Я давно тебя не видел, — заметил Джимми.
— Видишь ли, много дел.
— Мне было жаль услышать о смерти твоего отца.
— Спасибо.
— Когда начинается заседание суда?
— Оно началось в понедельник.
— Как идет процесс?
— Думаю, что хорошо.
— Если они не приговорят его к смерти, то дай мне знать, хорошо? В городе есть люди, которые заинтересованы, чтобы восторжествовала справедливость.
— Ах-ха, — промолвил Карелла.
— Что я могу для тебя сделать, парень? Хочешь что-нибудь выпить? Или это служебный разговор?
— Не имею ничего против коктейля.
Джимми сделал знак официанту.
Карелла старался не смотреть на этот моргающий левый глаз. Он поднял спичечную коробку и начал ею играть. Его взгляд не отрывался от этой коробки.
— Хочешь к коктейлю лимон? — спросил Джимми.
— Нет, без лимона.
— Принеси моему другу мягкий коктейль без лимона, — сказал Джимми официанту, а затем повернулся к Карелле и произнес: — Как у тебя дела?
— Спасибо, хорошо. Ты отлично выглядишь.
— Может быть, оттого, что похудел на несколько фунтов. Что привело тебя сюда?
— Ты когда-нибудь слышал о чикагском убийце по имени Эндрю Денкер?
Чет, — тут же откликнулся Джимми и моргнул. — Что я, информатор? Брось эти разговоры, хорошо? Эй, официант, отмени заказ на коктейль, — закричал он и расхохотался. — Спрашиваешь меня о таких вещах... — сказал он Карелле.
— Простите меня, мистер Бьонди, — произнес официант, подходя к столу. — Вы действительно хотите отменить заказ на коктейль?
— Нет, принеси его, принеси, я большой транжира и не видел моего друга очень давно.
— Может быть, время долго тянулось, — заметил Карелла.
Джимми посмотрел на него.
— Может быть, твоя память, Джимми, коротка.
Джимми моргнул.
— Как дела у твоего сына? — спросил Карелла.
В этом было дело.
— Прекрасно, — сказал Джимми.
Карты брошены на стол. Ты идешь мне навстречу, я иду тебе навстречу. Так, друг, делаются дела. В политике или в уголовных делах. Хотя эти вещи почти синонимы. Рано или поздно все проблемы решаются. Карелла давным-давно пошел навстречу Джимми но никогда до сих пор не извлекал из этого какой-либо выгоды. Может быть, он сберегал свой шанс для чего-нибудь более существенного. Если кто-нибудь в этом городе знал, что среди жителей есть убийца из Чикаго, то это был Джимми Блинк.
— Наконец, просьба, да? — проговорил Джимми.
Карелла пожал плечами.
— Убийца из Чикаго, да?
— Эндрю Денкер, — сказал Карелла, кивнув в подтверждение.
— Дай мне подумать, — произнес Джимми. — А вот и твой коктейль.
Коктейль прибыл с дополнительной порцией коньяка от заведения. Джимми кивнул в знак признательности и поднес бокал к носу. Затем как эксперт погрел бокал в руках, ощутил букет напитка. Он снова кивнул, глотнул порцию коньяка, смакуя его. Карелла тянул через соломинку свой коктейль.
Тогда сыну Джимми было еще восемнадцать лет. Он был таким же симпатичным, каким в этом возрасте был его отец. Те же черные вьющиеся волосы, удивительные зеленые глаза, лицо как у ангела. Он ехал в машине со своим приятелем, который беспечно выкурил четыре сигареты с марихуаной перед тем, как сесть за руль, и поэтому более чем беспечно вел свой «кадиллак-севилл», пока не врезался в «ВУ Баг». Шофер той машины мгновенно умер, а единственный пассажир попал в госпиталь.
Безусловно, Джеймс не сидел за рулем и, более того, при задержании был абсолютно трезв. У полиции не имелось никаких оснований привлекать его к ответственности. Но когда полицейские 12-го участка, где произошел этот инцидент, выяснили, что этот симпатичный молодой человек — сын Джимми Блинка Бьонди, убийцы, за которым числилось больше преступлений, чем за Эль Капоне, они решили отыграться и прогнать этого маленького мальчика с ангельским личиком через всю городскую правоохранительную систему, то есть посадить его вместе с бесшабашным другом в камеру и позволить провести ночь в тюрьме в ожидании соответствующего оформления документов.
Воспользовавшись разрешенной законом возможностью позвонить один раз из полицейского управления, Джейми, естественно, позвонил отцу. Джимми Блинк немедленно послал в 12-й участок своего адвоката, но в это время мальчика уже направили в тюрьму криминального суда на окраине города. В этом единственном случае колеса машины правосудия закрутились с удивительной быстротой. Джимми немедленно позвонил Карелле в 87-й участок, расположенный в центре города. Карелла ничем не был ему обязан. Наоборот, он однажды арестовал Джимми, когда увидел его на улице в то время, когда его дело слушалось в суде. Первым делом Джимми сообщил по телефону следующее:
— Я знаю, что ты мне ничем не обязан.
Это Карелла и без него знал.
— В чем дело?
Джимми рассказал ему.
— Именно так? — спросил Карелла.
— Я хочу вытащить его оттуда.
— Ему восемнадцать лет, — заметил Карелла, — и это ставит его в положение...
— Я не говорю здесь о законе, — сказал Джимми. — Если ты хочешь говорить о законе, то ему даже не было предъявлено обвинение и не вынесен какой-либо приговор.
— Тогда о чем ты говоришь?
— О человечности. Ты знаешь, что произойдет с ним в камере.
— Ничего, если они узнают о том, кто его отец.
— Они уже знают, кто его отец. Именно поэтому он помещен в эту гребаную камеру.
— Я говорю о людях, которые находятся вместе с ним в камере.
— Ты говоришь о животных, которые находятся вместе с ним, — сказал Джимми. — Ты говоришь о мелких мошенниках, грабителях и неудачниках, которые понятия не имеют о системе. Ради Бога, разве ты их не знаешь?
— Я знаю, — ответил Карелла.
— Хорошо, тогда помоги мне. Для них мой сын просто свежее мясо. Ты должен вытащить его оттуда.
— Почему? — спросил Карелла.
Конечно, вопрос был лишним, так как Карелла знал почему. Если вы не исповедуете теорию фатальной ответственности детей за грехи отцов, то тогда полиция, если Джимми говорил правду, не имела никакого права оставлять его сына в камере под замком на ночь. Джимми был прав. Его сын не выйдет из камеры таким, каким он в нее вошел. И даже если потом многие из причастных к этой истории будут найдены с перерезанным горлом в качестве наглядного свидетельства того, как действительно работает система, все равно будет слишком поздно спасать невинного мальчика. У Кареллы не было никакого желания помогать Джимми. С позиций правопорядка, который защищал Карелла, Джимми давно заслужил ад. Но сын Джимми не имел к этому никакого отношения. И кроме того, Джимми употребил это ключевое слово: человечность.
— Дерроу? — сказал он. — Не имею представления.
— Вы, наверное, слышали, что был известный юрист по фамилии Дерроу?
— О, конечно, — подтвердил он, — дело Леопольда Лоеба. Это дело слушалось в Чикаго.
— Да, — сказала она и поймала себя на том, что ощутила облегчение. Она никогда не была уверена, что он знает, а что нет.
— Но я не думаю, что мы к нему имеем какое-то отношение, — сказал он. — Мой отец родился на Род-Айленде.
Они подошли к углу и остановились перед светофором. Передвижная строительная платформа с неизбежной колючей проволокой, свисающей сверху, дом с забитыми окнами. Предполагалось, что если передвижная строительная площадка установлена для ремонта здания, то кто-то обязательно захочет на нее взобраться. И если бы не колючая проволока, этот кто-то легко мог бы проникнуть внутрь через окна второго этажа. Если вы работали в компании по ремонту и чистке окон, приходится внимательно следить за обрывками колючей проволоки. Иначе травмы не избежать. Честные горожане расплачивались за воров. Впрочем, так обстояло и с любым другим мероприятием в городе.
— У вас есть братья и сестры? — спросила она.
— Нет. Я единственное дитя. А как у вас?
— У меня есть сестра, которая живет в Лос-Анджелесе.
— Старшая? Младшая?
— Младшая.
— Если она выглядит так, как вы, — заметил он, — то она должна быть красавицей.
Зажегся зеленый свет, избавляя ее от ответа. Она сошла с тротуара, сделала два шага по мостовой, автоматически посмотрела налево, чтобы убедиться в безопасности, и вдруг увидела автобус.
— Эмма! — закричал он.
Позднее она вспомнит, что это был первый случай, когда он назвал ее по имени. Автобус сверкал металлом, был огромным и собирался проскочить перекресток, несмотря на то что свет светофора уже сменился. Она остановилась как вкопанная, не зная, на что решиться — броситься вперед или отскочить назад. Автобус стремительно приближался. Она услышала визг тормозов и резкий крик «Эмма!».
Он толкнул ее вперед, почти сбив с ног. Она полетела, пытаясь сохранить равновесие. Тормоза продолжали скрипеть. Теперь кричала какая-то женщина на тротуаре. Эмма подсознательно ощутила, что автобус находится прямо за ее спиной. Он с грохотом промчался мимо, буквально в шести дюймах от нее. Она продолжала по инерции бежать, но почувствовала, что падает, и вытянула перед собой руки. Он догнал ее, когда она растянулась на тротуаре, ударившись коленями об асфальт, но успев замедлить падение и не разбив лицо. Он тут же поставил ее на ноги, на мгновение задержав в своих руках. Женщина на тротуаре все еще кричала.
— У вас все в порядке?
— Да, — сказала она и резко вздохнула.
Автобус уже находился далеко от них и приближался к следующему повороту.
— Ты, глупый ублюдок! — заорал он ему вслед, а затем повернулся к ней и сказал: — Извините. Я надеюсь, что не ушиб вас.
— Нет, — промолвила она. — Со мной все в порядке.
Сердце ее громко стучало.
* * *
— Давайте снова поговорим о том, что произошло утром первого августа, хорошо? — ласковым голосом произнес Эддисон.Уэйд промолчал.
Он рассказывал о событиях, происшедших утром первого августа, в течение всего времени после полудня. Сейчас было уже почти половина четвертого, а они все еще трепались об этом траханом событии.
— Вы сказали мне, что получили информацию о доме на Телли-роуд от...
— Да.
— ...от проститутки по имени Долли Симмс.
— Да.
— Скажите мне, детектив Уэйд, — сказал Эддисон, — получали ли вы утром первого августа прошлого года ордер на арест или хотя бы на обыск?..
— Возражение, Ваша Честь!
— Поддержано. И пожалуйста, подойдите сюда.
Юристы подошли к столу судьи.
— Итак, в чем дело? — спросил Ди Паско.
— Сэр? — произнес Эддисон.
— Вы дискутировали по вопросу об ордерах еще на предварительном слушании, и я установил, что обстоятельства этой ночи не требовали ордеров. Ваш вопрос находится в противоречии с принятым решением. При этом вы прекрасно знаете, что этот вопрос выходит за пределы компетенции присяжных. Тогда зачем вы спрашиваете?
— Видите ли, сэр, я думал...
— Оставьте свои мысли при себе. Вы меня понимаете?
— Да, сэр.
— Хорошо. Пожалуйста, больше никаких отклонений.
Лоуэлл улыбнулся. Эддисон вернулся к свидетельскому стенду.
— Итак, детектив Уэйд, — сказал он, — ночью первого августа вы пришли в этот дом...
— Да, сэр.
— ...по информации, полученной от проститутки.
— Да, мы искали двоих мужчин по...
— Проститутка сказала вам...
— Да, это был ее бизнес.
— Сказала вам, что Десмонд Уиттейкер и Самсон Коул находились в этом доме...
— Да.
— Итак, вы пришли в этот дом. Сколько с вами было офицеров?
— До того, как там создалась опасная ситуация?
— Мне хотелось узнать, сколько полицейских офицеров было с вами в доме на Телли-роуд?
— Всего там было вместе со мной десять офицеров.
— В скольких машинах вы приехали?
— В двух.
— Десять детективов. Все из Сорок пятого участка?
— Нет. Не все.
— Был там детектив не из Сорок пятого участка?
— Да.
— Кто был этим детективом?
— Это был детектив Стивен Карелла.
— Он из какого участка?
— Из Восемьдесят седьмого.
— Что он там делал?
— Я его позвал.
— Зачем?
— Я подумал, что ему захочется присутствовать при аресте.
— Почему вы подумали, что детективу Карелле захочется присутствовать при этом аресте?
— Эти люди убили его отца...
— Ваша Честь...
— Пусть говорит, — сказал Ди Паско, — вам лучше знать офицер.
— Был ли связан детектив Карелла родственными узами с жертвой в том деле, которое вы вели? — спросил Эддисон.
— Да, был.
— Степень их родства?
— Он сын жертвы.
— Итак, в числе детективов, которые собирались арестовывать подзащитного, был сын жертвы. Это верно?
— Это верно.
— Были какие-нибудь другие детективы, принявшие участие в аресте?
— Да.
— Сколько их было?
— Восемь.
— Все из Сорок пятого участка?
— Нет, и из Сорок шестого. Телли-роуд находится в ведении Сорок шестого участка.
— Таким образом, всего восемнадцать детективов принимало участие в этом рейде.
— Это не было рейдом.
— Тогда как вы охарактеризуете эту операцию? Восемнадцать детективов, нападающих на...
— Это был арест, а не рейд. От Долли Симмс мы узнали, где эти двое находились. Именно поэтому мы приехали туда, чтобы произвести арест. К этому моменту у нас уже были образцы пуль и гильз, использованных в орудии убийства. Итак, мы знали, что эти люди были вооружены. Все очень просто. Мы шли по горячим следам...
— А теперь, действительно, детектив Уэйд...
— Да, сэр, мы знали, где они были, и мы прибыли, чтобы как можно быстрее произвести арест. Но пока мы ехали, какая-то девушка успела предупредить их. Поэтому мы попали в опасную ситу...
— Это предмет другого суда, — заявил Ди Паско.
— Я не собирался об этом так детально говорить, сэр, — сказал Уэйд. — Я только пытался объяснить, почему мы считали, что нам нельзя терять времени. Это все, Ваша Честь.
— Вы знакомы с руководящими указаниями управления полиции, касающимися использования оружия? — спросил Эддисон.
— Да, знаком.
— Эти руководящие указания определяют те условия,при которых можно вынимать оружие из кобуры?
— Да, определяют.
— И когда из оружия можно открывать огонь?
— Да, определяют.
— Ранее вы свидетельствовали, что первый раз вы увидели этот пистолет «узи» в проходе дома 1143 по Телли-роуд...
— Это верно.
— ...и что он был в правой руке подзащитного.
— Это также верно.
— К этому времени вы уже вынули из кобуры ваш пистолет?
— Да, сэр. Приближалась опасность. Руководящие указания специально устанавливают, что оружие может быть вынуто из кобуры, если очевидно, что совершается преступление.
— К тому времени вы уже выстрелили из пистолета?
— Да, сэр. В качестве меры защиты.
— В это время подзащитный вам угрожал?
— В руке у подзащитного был боевой пистолет «узи». Он был того же типа и калибра, из которого вылетели пули, принесшие смерть.
— Итак, вы, естественно, предположили, что это было оружие убийства.
— Видите ли, мне казалось логичным, что если здесь находится мужчина, на которого указала Долли, как на человека, который стрелял в нас шесть ночей назад...
— Вы предположили, что это было оружие убийства? Да или нет?
— Да.
— И на этом основании вы стреляли в подзащитного?
— На том основании, что мы столкнулись с мужчиной, державшим оружие, которое было использовано в предыдущем преступлении.
— Кого вы подразумеваете под словом «мы»?
— Меня и детектива Кареллу.
— Вы и детектив Карелла оба были в... Между прочим, как вам удалось попасть в этот проход?
— Мы ждали в подвале сигнала к атаке.
— От кого вы ждали сигнала?
— От инспектора Уильяма Каллена Брэди, командира отряда захвата.
— Ваша Честь...
— Ваша Честь, простите, — сказал Уэйд, — но там была ситуация захвата, и сейчас мне невозможно говорить об этом деле без того, чтобы не рассказать о характере ситуации. Эти два человека захватили молодую девушку в качестве заложницы. Криминальность ситуации возрастала, Ваша Честь. И это вынудило меня вытащить пистолет.
— Вы позволяете это, Ваша Честь? — Эддисон тяжело вздохнул.
— Пусть продолжает рассказ.
— Итак, вы и Карелла ждали в подвале, — сказал он.
— Да, сэр.
— Сигнала атаки?
— Да.
— Я надеюсь, что вы получили этот сигнал...
— Да, мы его получили.
— ...и выскочили в проход.
— Да.
— Был ли подзащитный удивлен?
— Я не знаю, в каком он был состоянии.
— Ну хорошо, выглядел ли он удивленным?
— Да, он выглядел удивленным.
— Он не ожидал вас. Не так ли?
— Нет, он не ожидал нас.
— Но тогда, значит, был удивлен. Разве это неверно?
— Я предполагаю, что он был удивлен.
— Удивлен, увидев вас.
— Да.
— Вас и детектива Кареллу, в этом проходе, с пистолетами в руках. К тому времени вы уже вытащили пистолеты из кобуры?
— Да.
— Вы оба предположили, что человек, находившийся в этом проходе вместе с вами, был убийцей?
— Я не знаю, что предполагал Карелла, я знаю только, что я думал.
— Да, что вы думали, детектив Уэйд? Расскажите нам о том, что вы думали за секунду до выстрела в Самсона Коула.
— Я видел перед собой человека со смертоносным оружием в руках и думал, что лучше я первым выведу его из строя, прежде чем он кому-нибудь принесет несчастье.
— Вывести его из строя? — спросил Эддисон, притворяясь удивленным. — Я правильно вас понимаю: вы стреляли, чтобы убить?
— Нет, сэр, я стрелял, чтобы вывести его из строя. Это не означает убить. Я стрелял в него, чтобы сделать беспомощным, и не имел цели убивать. Я стрелял, чтобы сбить его с ног, чтобы вывести из строя.
— Куда вы в него стреляли?
— В ногу.
— Вы целились ему в ногу?
— Да, целился в ногу.
— И это как раз то место, в которое вы попали?
— Да, в его правую ногу.
— Вы, по-видимому, хороший стрелок?
— Я неплохой стрелок.
— Вы вывели его из строя этим единственным выстрелом. Верно?
— Да, сэр.
— Сбили его с ног.
— Да.
— Что было дальше?
— Он сел и направил свой «узи» на нас. Я выбил пистолет из его рук, и мы схватили его.
— Каким образом?
— Я не помню.
А Карелла помнил. Сидя здесь, в третьем ряду зала суда, наблюдая, как Уэйд монотонно рассказывал о событиях той августовской ночи прошлого года, он помнил все. Он помнил, как пуля Уэйда попала Коулу в правую ногу, как Уэйд выбил «узи» из рук Коула, когда тот пытался сесть и поднять пистолет в позицию для стрельбы. Карелла помнил, как сам он уперся коленом Коулу под подбородок и повалил его на спину на покрытый линолеумом пол в узком коридоре. Зеленый линолеум с желтыми цветами он помнил до сих пор. Зеленое, желтое и эти широко открытые карие глаза Сонни Коула, когда Карелла приставил дуло своего пистолета к ямке его горла, а сбоку Уэйд прошептал: «Сделай это».
— Думаю, что не помните, детектив Уэйд, потому что руководящие указания особенно запрещают использование оружия в качестве средства устрашения.
— Я не использовал оружие в качестве средства устрашения.
— Тогда как вы квалифицируете свои действия? Человек вас не пугал, был удивлен при виде вас, когда вы ворвались в коридор. Более того, человек даже не поворачивал пистолет в вашу сторону до тех пор, пока вы не выстрелили в него. Как вы назовете это? Никак иначе, как использование оружия в качестве средства устрашения.
— Сэр, когда в руке человека находится полуавтоматический пистолет, то это угроза, сэр. И в подобной ситуации применение огнестрельного оружия допустимо.
— Даже в том случае, если человек не делает никаких угрожающих жестов с помощью пистолета?
— Сэр, я рассматриваю сам факт наличия пистолета в руке человека как очень большую угрозу.
— Ну хорошо, это уже дело присяжных решать, так это или не так. Верно?
— Да, сэр, но тогда мне самому надо было решать этот вопрос прямо на месте. Я знаю, что записано в руководящих указаниях, я лучше знаю, что в них говорится. Может быть, в моем распоряжении было всего пять секунд, чтобы принять решение, и я его принял.
— У меня нет больше вопросов, — произнес Эддисон.
Лоуэлл встал и подошел к свидетельскому стенду.
— Мне только хотелось выяснить один вопрос, — сказал он. — Вы свидетельствовали, что вы уже нашли пули, которые были направлены в вас...
— Да.
— ...а также гильзы от патронов.
— Да.
— При каких обстоятельствах вы нашли эти пули и гильзы?
— Информатор сказал нам, что двое людей, возможно как раз те, кого мы ищем, спрятались в заброшенном доме на Слоэне. Мы направились туда проверить это сообщение.
— Когда это было?
— Двадцать шестого июля.
— Что случилось, когда вы прибыли туда?
— В нас стреляли, и нам удалось найти четыре стреляные гильзы и три пули. Четвертую — не нашли.
— Что вы сделали с этими находками?
— Мой партнер принес и пометил их, а затем отослал в отдел баллистической экспертизы.
— Когда?
— На следующий день. Двадцать седьмого июля.
— Зачем он послал их на баллистическую экспертизу?
— Сравнить их с пулями и гильзами, которые были получены при расследовании дела об убийстве Кареллы.
— Каковы были результаты сравнения?
— Положительные. Все пули были посланы из одного и того же оружия.
— Что это был за пистолет?
— Пистолет «узи», калибра девять миллиметров.
— А пять дней спустя, первого августа, вы увидели, в руках Сонни Коула тоже пистолет «узи» калибра девять миллиметров.
— Да, увидел.
— Благодарю вас, — произнес Лоуэлл.
Кивнув, Эддисон поднялся и снова подошел к стенду.
— Детектив Уэйд, — сказал он, — когда вы ворвались в этот проход, вы уже определенно знали, что пистолет в руках Самсона Коула был тем самым оружием, из которого был убит мистер Карелла?
— Нет, в тот момент я еще не знал этого.
— А знали вы тогда, что это был пистолет «узи»?
— Нет, до тех пор, пока не увидел его.
— Когда вы увидели его, тогда вы поняли, что это пистолет «узи»?
— Да, мне знакомы пистолеты системы «узи».
— Когда вы стреляли, вы уже знали это? Когда вы увидели пистолет «узи», то предположили, что этот пистолет был орудием убийства?
— Я выстрелил, когда увидел человека с полуавтоматическим пистолетом в руке.
— Даже еще не имея доказательств того, что пистолет в его руке был действительно орудием убийства Кареллы.
— У меня не было таких доказательств.
— Вы только сделали такое допущение.
— Я сделал такое предположение.
— Спасибо, у меня нет больше вопросов.
— Давайте отложим работу до девяти часов завтрашнего утра.
* * *
Ему, слепо подчиненному семейному мафиозному клану Бенальзато, предъявлялось обвинение — хотя оно никогда не было доказано в суде, — что он, Джимми Блинк, осуществил убийство четырнадцати человек. Все жертвы оказались в реке, расчлененные на куски. Некоторые серьезные и надежные детективы этого города утверждали, что однажды Джимми даже съел сердце конкурента-гангстера, только что вынутое из груди и еще кровоточащее. Съел в сыром виде, подобно тому, как это делали индейцы на Диком Западе. Это, правда, также никогда не было доказано.В возрасте шестидесяти семи лет Джимми выглядел так, как будто он в течение всей своей жизни ничего не ел, кроме хорошо приготовленных блюд французской кухни. Плотный и даже полный, с глубоко сидящими зелеными глазами, он выглядел как лысый борец в борьбе сумо. Его настоящее имя было Джеймс Альберт Бьонди, но его все звали Джимми Блинк[15] еще с того времени, когда в возрасте около восьми лет у него появился нервный тик, который каждые десять — двадцать секунд приводил к подрагиванию левого века. Некоторые представители правопорядка этого города утверждали, что Джимми приобрел этот тик в детском возрасте, потому что именно тогда он совершил свое первое убийство. Полицейские просто мечтали посадить его на корабль и отправить обратно в Сицилию, но беда была в том, что он не был итальянцем или хотя бы итало-американцем. Он родился здесь, и поэтому был стопроцентным Янки Дудл Денди.
И он был денди. В этом никто не сомневался. На нем была белая рубашка, темно-голубой с блестками костюм, шелковый рубчатый галстук красно-бело-голубой расцветки. Он сидел за столом в ресторане «Колуччи» и сердечно приветствовал Кареллу, как будто тот не нарушил своим приходом обед честного гражданина. Часы на стене показывали время без двадцати шесть. Карелла приехал сюда прямо из зала суда. Рядом с Джимми сидел мужчина, которого тот представил как сенатора Ральфа Антонелли. Карелла знал, что Антонелли только что вышел из шумной истории. То, что он сидел здесь открыто с известным гангстером, было свидетельством влияния и силы Джимми.
— Я надеялся, что нам удастся поговорить наедине, — произнес Карелла.
— Тогда, может быть, тебе следовало поговорить со мной по телефону, а? — Джимми моргнул левым глазом.
— Ах, если бы у меня был номер твоего телефона, Джимми.
Это замечание было встречено Джимми дружелюбно. Он разразился хохотом.
— Сенатор заехал сюда просто поздороваться, он уже собирается уходить. Позвони мне, Ральф, хорошо? — Он опять моргнул глазом, протянул ему мясистую руку. Сенатор пожал ее, сказал Карелле, что счастлив был его встретить, и заплетающейся походкой пошел к киоску в дальнем конце зала.
— Я давно тебя не видел, — заметил Джимми.
— Видишь ли, много дел.
— Мне было жаль услышать о смерти твоего отца.
— Спасибо.
— Когда начинается заседание суда?
— Оно началось в понедельник.
— Как идет процесс?
— Думаю, что хорошо.
— Если они не приговорят его к смерти, то дай мне знать, хорошо? В городе есть люди, которые заинтересованы, чтобы восторжествовала справедливость.
— Ах-ха, — промолвил Карелла.
— Что я могу для тебя сделать, парень? Хочешь что-нибудь выпить? Или это служебный разговор?
— Не имею ничего против коктейля.
Джимми сделал знак официанту.
Карелла старался не смотреть на этот моргающий левый глаз. Он поднял спичечную коробку и начал ею играть. Его взгляд не отрывался от этой коробки.
— Хочешь к коктейлю лимон? — спросил Джимми.
— Нет, без лимона.
— Принеси моему другу мягкий коктейль без лимона, — сказал Джимми официанту, а затем повернулся к Карелле и произнес: — Как у тебя дела?
— Спасибо, хорошо. Ты отлично выглядишь.
— Может быть, оттого, что похудел на несколько фунтов. Что привело тебя сюда?
— Ты когда-нибудь слышал о чикагском убийце по имени Эндрю Денкер?
Чет, — тут же откликнулся Джимми и моргнул. — Что я, информатор? Брось эти разговоры, хорошо? Эй, официант, отмени заказ на коктейль, — закричал он и расхохотался. — Спрашиваешь меня о таких вещах... — сказал он Карелле.
— Простите меня, мистер Бьонди, — произнес официант, подходя к столу. — Вы действительно хотите отменить заказ на коктейль?
— Нет, принеси его, принеси, я большой транжира и не видел моего друга очень давно.
— Может быть, время долго тянулось, — заметил Карелла.
Джимми посмотрел на него.
— Может быть, твоя память, Джимми, коротка.
Джимми моргнул.
— Как дела у твоего сына? — спросил Карелла.
В этом было дело.
— Прекрасно, — сказал Джимми.
Карты брошены на стол. Ты идешь мне навстречу, я иду тебе навстречу. Так, друг, делаются дела. В политике или в уголовных делах. Хотя эти вещи почти синонимы. Рано или поздно все проблемы решаются. Карелла давным-давно пошел навстречу Джимми но никогда до сих пор не извлекал из этого какой-либо выгоды. Может быть, он сберегал свой шанс для чего-нибудь более существенного. Если кто-нибудь в этом городе знал, что среди жителей есть убийца из Чикаго, то это был Джимми Блинк.
— Наконец, просьба, да? — проговорил Джимми.
Карелла пожал плечами.
— Убийца из Чикаго, да?
— Эндрю Денкер, — сказал Карелла, кивнув в подтверждение.
— Дай мне подумать, — произнес Джимми. — А вот и твой коктейль.
Коктейль прибыл с дополнительной порцией коньяка от заведения. Джимми кивнул в знак признательности и поднес бокал к носу. Затем как эксперт погрел бокал в руках, ощутил букет напитка. Он снова кивнул, глотнул порцию коньяка, смакуя его. Карелла тянул через соломинку свой коктейль.
Тогда сыну Джимми было еще восемнадцать лет. Он был таким же симпатичным, каким в этом возрасте был его отец. Те же черные вьющиеся волосы, удивительные зеленые глаза, лицо как у ангела. Он ехал в машине со своим приятелем, который беспечно выкурил четыре сигареты с марихуаной перед тем, как сесть за руль, и поэтому более чем беспечно вел свой «кадиллак-севилл», пока не врезался в «ВУ Баг». Шофер той машины мгновенно умер, а единственный пассажир попал в госпиталь.
Безусловно, Джеймс не сидел за рулем и, более того, при задержании был абсолютно трезв. У полиции не имелось никаких оснований привлекать его к ответственности. Но когда полицейские 12-го участка, где произошел этот инцидент, выяснили, что этот симпатичный молодой человек — сын Джимми Блинка Бьонди, убийцы, за которым числилось больше преступлений, чем за Эль Капоне, они решили отыграться и прогнать этого маленького мальчика с ангельским личиком через всю городскую правоохранительную систему, то есть посадить его вместе с бесшабашным другом в камеру и позволить провести ночь в тюрьме в ожидании соответствующего оформления документов.
Воспользовавшись разрешенной законом возможностью позвонить один раз из полицейского управления, Джейми, естественно, позвонил отцу. Джимми Блинк немедленно послал в 12-й участок своего адвоката, но в это время мальчика уже направили в тюрьму криминального суда на окраине города. В этом единственном случае колеса машины правосудия закрутились с удивительной быстротой. Джимми немедленно позвонил Карелле в 87-й участок, расположенный в центре города. Карелла ничем не был ему обязан. Наоборот, он однажды арестовал Джимми, когда увидел его на улице в то время, когда его дело слушалось в суде. Первым делом Джимми сообщил по телефону следующее:
— Я знаю, что ты мне ничем не обязан.
Это Карелла и без него знал.
— В чем дело?
Джимми рассказал ему.
— Именно так? — спросил Карелла.
— Я хочу вытащить его оттуда.
— Ему восемнадцать лет, — заметил Карелла, — и это ставит его в положение...
— Я не говорю здесь о законе, — сказал Джимми. — Если ты хочешь говорить о законе, то ему даже не было предъявлено обвинение и не вынесен какой-либо приговор.
— Тогда о чем ты говоришь?
— О человечности. Ты знаешь, что произойдет с ним в камере.
— Ничего, если они узнают о том, кто его отец.
— Они уже знают, кто его отец. Именно поэтому он помещен в эту гребаную камеру.
— Я говорю о людях, которые находятся вместе с ним в камере.
— Ты говоришь о животных, которые находятся вместе с ним, — сказал Джимми. — Ты говоришь о мелких мошенниках, грабителях и неудачниках, которые понятия не имеют о системе. Ради Бога, разве ты их не знаешь?
— Я знаю, — ответил Карелла.
— Хорошо, тогда помоги мне. Для них мой сын просто свежее мясо. Ты должен вытащить его оттуда.
— Почему? — спросил Карелла.
Конечно, вопрос был лишним, так как Карелла знал почему. Если вы не исповедуете теорию фатальной ответственности детей за грехи отцов, то тогда полиция, если Джимми говорил правду, не имела никакого права оставлять его сына в камере под замком на ночь. Джимми был прав. Его сын не выйдет из камеры таким, каким он в нее вошел. И даже если потом многие из причастных к этой истории будут найдены с перерезанным горлом в качестве наглядного свидетельства того, как действительно работает система, все равно будет слишком поздно спасать невинного мальчика. У Кареллы не было никакого желания помогать Джимми. С позиций правопорядка, который защищал Карелла, Джимми давно заслужил ад. Но сын Джимми не имел к этому никакого отношения. И кроме того, Джимми употребил это ключевое слово: человечность.