МакБейн Эд. Поцелуй

   — Ты знаешь каких-нибудь убийц в Чикаго? На память.
   — Я знаю на память всех убийц.
   — Но ты говоришь, что Андротти очень маленький винтик.
   — Верно.
   — Тогда каким образом он мог узнать убийцу из Чикаго?
   — Может быть, этот парень был ему рекомендован.
   — Но твои люди ничего о нем не знают?
   — Ничего.
   — И ты тоже ничего не знаешь.
   — И я ничего не знаю.
   — Несмотря на то что ты знаешь на память всех убийц в любом городе.
   — Я не знаю никаких Денкеров, — сказал Джимми, сделал паузу и, возможно, мигнул. — Ты хочешь, чтобы я позвонил в Чикаго?
   — Ты можешь это сделать?
   — Конечно. Но это конец моей услуги.
   — Да, это будет конец услуги. Эндрю Денкер. Или, может быть, Эндрю Дерроу.
   — Какой из них?
   — Выберешь сам.
   — Я снова тебе позвоню. Сейчас в Чикаго еще рано.
   На той стороне линии повесили трубку.
   Карелла надавил на рычаг телефона, перевел дух и позвонил в Разведывательное управление. Детектив, который откликнулся на его звонок, выслушал его просьбу об информации на Рея, возможно Реймонда, Андротти, а затем ответил:
   — Я уже получил просьбу аналогичного содержания.
   — Что вы имеете в виду? — спросил Карелла.
   — Это Восемьдесят седьмой участок?
   — Да.
   — Общайтесь с вашими людьми постоянно, хорошо? Я уже имею телефонный звонок от кого-то по имени Клинг. Вы знаете кого-нибудь по имени Клинг?
   — Да.
   — Он вчера мне звонил. Сегодня у нас суббота. Так? Он звонил мне вчера, в пятницу. У меня здесь все записано.
   — Вы говорите, что уже дали ему эту информацию? — спросил Карелла.
   — Нет, Рим тоже не был выстроен за один день, — заметил детектив из Разведывательного управления.
   — Ну хорошо, когда, по вашему мнению, вы сможете нам позвонить? — спросил Карелла. — Дело, которое мы ведем, связано с убийством.
   — Да, убийство, убийство. Каждый в этом городе ведет дело об убийстве. Я свяжусь с вами, как только что-нибудь откопаю. Хорошо?
   — Я был бы очень признателен...
   — Да, да, — перебил он и повесил трубку.
   Он позвонил через полчаса.
   Информация была обстоятельной.

* * *

   Как оказалось, истинное имя Андротти было не Реймонд, как и предполагали Карелла и Джимми, а Рамон. Его настоящая фамилия также была не Андротти, а Эндрос. Это по-настоящему удивило Кареллу. В этой стране было обычным делом, когда представители малых этнических групп меняли свои имена на такие, которые звучали как англосаксонские. Карелла мог вспомнить по меньшей мере сто людей, которые таким образом изменили свои имена, и далеко не все из них были уголовниками. Но сменить одно этническое имя на такое же другое? Это было странно. Тем не менее имя Рей Андротти было вымышленным именем Рамона Эндроса.
   Рамон или Рей, или как он там себя мысленно называл с момента приезда сюда из Пуэрто-Рико около шести лет тому назад, развил очень бурную деятельность. Его криминальная карта категории В содержала информацию о различного рода преступлениях, начиная с пары уличных девок, затем последовательно его преступления стали подпадать под категорию В и Е, а затем он был пойман с поличным и обвинен по статье 230.25 по пункту, связанному с проституцией, который гласит: «Получение средств к жизни или дохода от проституции за счет организаций, руководства, контроля или наличия в качестве собственности публичного дома, или бизнеса, основанного на проституции, или, наконец, предприятия, связанного с содержанием двух или более проституток».
   Это подпадало под преступления категории Д, по которой Эндросу мог грозить срок до семи лет. Вместо этого он был приговорен к одному году тюрьмы. Он отсидел всего четыре месяца и был выпущен досрочно. Он сидел в тюрьме Кастелвью с мая по июнь прошлого года. Карелле пришла на ум мысль о том, что Роджер Тернер Тилли сидел в этой тюрьме тогда же.
   Самый последний адрес, оставленный Эндросом в бюро помилования, был 1134, Барнстейбл в районе Риверхед, который в свое время был по большей части заселен итало-американцами, а теперь облюбован испанцами. Дом, в котором жил Эндрос, был трехэтажным деревянным зданием, рядом с которым был пустой участок. Пустой участок был огорожен деревянным забором, но это не предохраняло его от мусора, который бросали туда через ограду. Ограда, как многие здания и стены в округе, была испещрена надписями. Может быть, это происходило потому, что если вам не удалось стать в этой стране богатым, то вы по крайней мере могли стать знаменитым, запечатлев свое имя на всех заборах города.
   Как будто прочитав его мысли, Мейер произнес:
   — Я презираю Нормана Мейлера.
   Карелла посмотрел на него.
   — За то, что он назвал это формой искусства, — закончил Мейер.
   Они взобрались по шаткой наружной лестнице на третий этаж дома и постучали в застекленную дверь. Откуда-то из глубины квартиры до них доносилась исполнявшаяся по радио испанская музыка. Затем раздался голос диктора, что-то говорившего по-испански. Они снова постучали.
   — Кто там? — раздался мужской голос.
   — Полиция! — выкрикнул Карелла. — Откройте.
   — Один момент, — сказал мужчина.
   Он подошел к двери в пижаме. Было около полудня. Обычная полосатая пижама. Красно-белая. Черные взъерошенные волосы. Карие затуманенные глаза. Торчащая борода на узком лице. Вглядываясь через стеклянную дверь, щурясь от солнца, он сказал по-испански:
   — Ваши удостоверения.
   — Говори по-английски, — сказал Мейер через стекло.
   — Кажите ваш знашки, — произнес человек.
   Это означало: «Покажите ваши значки».
   Карелла показал свой значок.
   — Ты Рамон Эндрос? — спросил он.
   — В чем дело? — опять по-испански произнес мужчина, и на его лице отразилось удивление.
   — Говори по-английски, — попросил Мейер на этот раз более громко.
   — И открой дверь, — сказал Карелла.
   Эндрос еще раз взглянул на них, сделал кислое лицо и открыл дверь.
   — Чего тебе надо, человек? — поинтересовался он.
   Звучало это примерно так: «Шего ты надо, шелок?»
   — Можно войти? — спросил Карелла.
   Эндрос пожал плечами.
   Они прошли мимо него в длинное, узкое помещение, которое оказалось кухней. Раковина, окно, шкафы, плита и слева холодильник, стол и стулья справа от него, радиатор вдоль дальней стены, дверной проем, ведущий в спальню. На кровати сидела молодая девушка. Она была голой. Простыня едва закрывала ее колени, но она и пальцем не шевельнула, чтобы прикрыть себя. Радиоприемник стоял на ночном столике рядом с кроватью и передавал латиноамериканскую мелодию. Девушка так монотонно качала головой в ритме музыки, что можно было усомниться, живое ли она существо.
   — Ет плох ремя, шелок, — произнес Эндрос.
   Они начали его понимать. То, что он произнес, означало: «Это плохое время, человек».
   — Ты не хочешь закрыть дверь? — спросил Карелла.
   Эндрос пожал плечами, подошел к двери спальни и закрыл ее.
   Испанская музыка стала доноситься чуть глуше.
   — Давайте присядем, — предложил Карелла.
   Вокруг кухонного стола стояли три стула, по одному с торцов стола и один располагался лицом к стене. Они выдвинули стулья и сели. Эндрос почесывал свои интимные места. В конце концов, это его дом, размышляли они, и он мог делать все, что хочет. У него был вид усталого человека, которого полицейские вынуждали одно и то же повторять бессчетное число раз. Все это он уже проходил... Конечно, проблемы возникали, но он их успешно преодолевал. Итак, Эндрос продолжал почесывать свои интимные места, зевал и ждал.
   — Денкер, — произнес Карелла.
   Карие глаза вспыхнули.
   Только на одно мгновение. Как язык змеи, который ты можешь увидеть в сотую долю секунды, а мгновением позже уже нет. Моментальная вспышка интереса, а затем снова скучное состояние.
   — Эндрю Денкер, — сказал Мейер.
   — Кто то имя?
   Эта фраза означала: «Это имя?»
   — Да, это имя, — подтвердил Карелла.
   — Ты знаешь его? — спросил Мейер.
   — Нет.
   — Мы уверены, что ты знаешь это имя.
   — Я его не знаю.
   — Тогда кто живет в твоей квартире на Левистоне?
   — 321, Южный Левистон.
   — Квартира 4С.
   — Это твоя квартира?
   Он сел, наблюдая за ними, и, несмотря на град вопросов, не произнес ни слова.
   Наконец он проронил:
   — Я не знаю никого по имени Альберт Денкер.
   — Эндрю Денкер, — поправил Карелла.
   — И такого тоже не знаю.
   — Тогда скажи, кто сейчас живет в твоей квартире?
   — Я не знаю, о какой квартире вы говорите.
   — Разговор идет о квартире, которую ты снимаешь у «Бридж Реалти», — сказал Карелла.
   — На срок в один год, — добавил Мейер.
   — Начиная с июля прошлого года, сразу после того, как ты вышел из тюрьмы.
   Он продолжал смотреть на них.
   — Тебе не кажется, что придется пройти с нами? — спросил Мейер.
   — Почему мне должно казаться, что мне надо идти с вами?
   — Мы думаем, что это необходимо сделать для прояснения данного вопроса, — сказал Карелла.
   — Что там еще надо выяснить?
   — Похоже, что ты не знаешь о квартире, снятой на твое имя.
   — Кто говорит об этом?
   — Женщина по имени Шарлотта Кармайкл из «Бридж Реалти». Там, около Калмс-Пойнт-Бридж, Рамон.
   — Я не знаю эту даму.
   — Хорошо, снимай свою пижаму и переодевайся в свое уличное платье, — предложил Мейер.
   — Одну минутку...
   — Мы ждем, — заверил его Карелла.
   — И вообще, о чем идет разговор?
   Он был подобен Дези Арназ, когда она спрашивала: «О чем это вы, Люси?» Но теперь они его прекрасно понимали. Хорошо, когда понимаешь многие вещи без слов.
   — Разговор идет о человеке по имени Эндрю Денкер, — терпеливо напомнил Карелла.
   — Который снимает твою квартиру на Левистоне, — терпеливым тоном добавил Мейер.
   — Хорошо, — сказал Эндрос и кивнул.
   — Хорошо что?
   — Допустим, это правда. Хорошо?
   — Допустим, что так, — согласился Карелла.
   — Ну и что? — спросил Эндрос. — Разве сдавать квартиру противозаконно? Ето проти закун здават квартир?
   — Нет, но это становится противозаконным делом, если помогает организовать убийство.
   — Пффххх... — пропыхтел Эндрос и завращал глазами. — Откуда вы это взяли?
   — Ты знаешь человека по имени Мартин Боулз?
   — Никогда о нем не слышал.
   — Ты никогда о нем не слышал, ты никогда не слышал о Мартине Боулзе. А как насчет Роджера Тилли?
   — Нет, а кто это?
   — Рамон, у тебя есть шляпа?
   — Да, у меня есть шляпа.
   — Надевай ее. Пальто тоже. Мы едем в город.
   — Вот что, послушайте, подождите минутку.
   — Нет, пустая голова, больше никаких задержек. Иди одевайся и поедем.
   — Хорошо, хорошо, — вымолвил Эндрос.
   — "Хорошо, хорошо" что?
   — Допустим, я знаю, кто такой Тилли?
   — Хорошо, допустим, ты знаешь, — сказал Мейер.
   — Ну и что?
   — А то, что он мертв, вот что.
   Эндрос запыхтел:
   — Пфффххххх...
   — Разве это новость для тебя, а?
   — Абсолютно.
   — Как хорошо ты его знал?
   — Он был в Кастелвью в то же время, что и я.
   — Когда ты видел его в последний раз?
   — Там. Он избил одного из наших парней и поэтому отбывал там наказание.
   — Ах-ха.
   — Он там не стоил и пяти центов.
   — За что ты сидел?
   — Они поймали меня в ловушку.
   — Безусловно. Все, кто оказывается там, попадали в ловушку.
   — Конечно, но это верно. Они утверждали, что я эксплуатировал девушек. Какая чепуха.
   — Они были не правы, верно?
   — Да, конечно.
   — Как это?
   — В конце концов, я отбыл свой срок. Зачем снова поднимать весь этот хлам?
   — Потому что мы все еще пытаемся установить, как хорошо ты знал Тилли.
   — Мне бы не хотелось даже говорить с этим сукиным сыном.
   — Ты не любил его?
   — Никто из латиноамериканцев не любил его.
   — Ну а теперь он мертв.
   — Ну а теперь вы можете идти и допрашивать еще десять тысяч людей, которые готовы были его пришить.
   Они переглянулись между собой. В этот момент они поняли, что Эндрос действительно ничего не знал об убийстве Тилли. Потому что если бы он знал, то не использовал бы слово «пришили», так как Тилли не был убит ударом ножа. «Пришивали» обычно во дворе тюрьмы, и для Эндроса было естественным предположить именно такой ход событий, зато для детективов стало ясно, что Эндрос не знал, каким образом был убит Тилли. Если, конечно, исключить, что он был гораздо хитрее, чем казался.
   — Когда-нибудь слышал о женщине по имени Эмма Боулз?
   — Боулз? — переспросил он.
   В его устах это слово прозвучало, как «кишки»^[19].
   Детективы взорвались от хохота.
   — Боулз, — сказал Мейер, стараясь сохранить серьезное лицо. — Боулз.
   — Нет, кто это?
   — Миссис Мартин Боулз, — пояснил Карелла.
   — Я не знаю эту женщину.
   — Хорошо, а теперь поговорим о Денкере.
   — Денкер, — повторил Эндрос.
   — Денкер.
   — Я никогда с ним не встречался.
   — Но ты знаешь его, верно?
   — Нет, я не знаю его.
   — Рамон, давай прекратим пустую болтовню, хорошо? Мы знаем, что это твоя квартира, и мы знаем, что там живет Денкер. А теперь что ты скажешь по этому вопросу?
   — Хорошо, хорошо, — сказал Эндрос.
   — Эти слова ты уже произносил.
   — Скажем так, я действительно сдал квартиру этому парню Денкеру.
   — Давай опустим слова «скажем так». Ты сдал или не сдал квартиру?
   — В большей или меньшей степени.
   — Что это означает?
   — Не непосредственно.
   — А каким образом?
   — Скажем так, один мой друг сказал мне, что ему нужна квартира для какого-то человека.
   — И этот какой-то человек был Денкером, верно?
   — И этот кто-то был Денкером.
   — А кто был тем самым другом?
   — Зачем вам это снать?
   — Кто платит за квартиру? Твой друг или Денкер?
   — Денкер. Но через моего друга.
   — Каков размер квартирной платы?
   — Тысяча двести долларов в неделю. Наличными.
   — Это ведь куча денег, Рамон.
   — Видите ли, в каши дни трудно найти хорошую квартиру.
   — За такие деньги он мог бы жить в первоклассном отеле.
   — Но тогда у него не было бы никакого уединения, верно?
   — Хорошо. Кто же твой друг?
   — Я никого не хочу впутывать в неприятности.
   — Хорошо. Иди одевайся.
   — В чем дело, приятели?
   Опять та же интонация, как у Дези, беседующей с Люси.
   Они ничего не ответили. В смежной комнате радио прервало музыкальную передачу и началась передача новостей. Послышались звуки настройки на другие волны, пока девица не нашла другую станцию, передававшую музыку. Они ждали. Они были очень терпеливы.
   — Что бы ни сделал этот Денкер, — произнес наконец Эндрос, — ни я, ни мой друг ничего об этом не знаем.
   — А кто тебе сказал, что он что-нибудь сделал?
   — Вы сказали, что кто-то подготавливал убийство.
   Он оказался более смышленым, чем они думали.
   — Ты что-нибудь знаешь об этом?
   — Ничего.
   — Ты слышал что-нибудь о Денкере до того, как он снял у тебя квартиру?
   — Никогда.
   — Каким образом твой друг услышал о нем?
   — Я не знаю. Он сказал, что этот человек собирается пробыть некоторое время в городе и поэтому нуждается в квартире. Это все, что я знаю.
   — Ты всегда сдаешь квартиру незнакомым людям?
   — Это не незнакомец, если за него меня просил мой друг.
   — Твоя квартира почти всегда занята?
   — Всегда находятся люди, которые нуждаются в квартире. Это выгодное вложение денег, — высказался Эндрос и пожал плечами.
   — Готов биться об заклад, что это очень хорошее вложение денег.
   — Я не жалуюсь. Нет такого закона, который бы запрещал сдачу квартиры внаем.
   — Твой арендный договор разрешает тебе сдачу квартиры другому лицу?
   — Да, разрешает.
   — Ты в этом уверен?
   — Вы хотите видеть договор?
   — Мы поверим тебе на слово.
   — В любом случае, даже если договор не разрешает этого, то это гражданское, а не уголовное дело.
   Намного ловчее, чем они думали.
   — Итак, как зовут твоего друга? — вскользь спросил Карелла.
   — Зачем нам снова возвращаться к этому вопросу?
   — Нам бы хотелось с ним встретиться. В случае, если нам когда-нибудь потребуется квартира.
   Эндрос сделал удивленное лицо.
   — Итак, что ты хочешь сказать? — спросил Карелла.
   — Я хочу сказать, что вы не имеете права заставлять меня говорить вам то, что я не хочу говорить.
   — Это верно, — сказал Мейер. — Сколько лет той маленькой девице?
   — Она достаточно взрослая.
   — Ты ее прослушиваешь или еще что-нибудь с ней делаешь?
   — Как я понимаю, если ей нет шестнадцати лет, то тебе грозит обвинение в преступлении по разряду С.
   — Ей двадцать один год.
   — У нее есть с собой свидетельство о рождении?
   — По разряду С это грозит тебе пятнадцатью годами.
   — В твоем любимом отеле.
   — Итак, давай поговорим с ней, а?
   — Нет, вы не должны беседовать с ней, — сказал Эндрос.
   — Необходимо выяснить, сколько ей лет.
   — Подумай сам, как далеко мы можем идти в этом направлении, — проговорил Мейер.
   — Итак, как зовут твоего друга? — снова спросил Карелла, но на этот раз не вскользь, а прямо.
   — Елена. И ей двадцать один год, как я уже говорил.
   — Нет, разговор идет не об этом друге. Мы спрашиваем о друге, который попросил тебя сдать квартиру Денкеру.
   — Я забыл его имя.
   — Хорошо, давай поговорим с девушкой, — сказал Карелла и крикнул: — Елена! Одевайся и выходи сюда.
   — Ей двадцать один год, — настаивал Эндрос.
   — А выглядит пятнадцатилетней, — произнес Мейер.
   По лицу Эндроса можно было понять, что удар попал в цель.
   — Елена, выходи! — закричал Карелла.
   — Рамон? — спросила она по-испански из-за закрытой двери. — Хочешь, чтобы я ушла?
   — Подожди немного.
   — Все хорошо?
   — Его зовут Гофредо Кабрера, — промолвил Эндрос.
   Итак, его имя Гофредо Кабрера.
   — Большое спасибо, — поблагодарил Мейер.

* * *

   Общественный клуб назывался «Лас-Пальмас». Название было нацелено на то, чтобы разбудить память о пальмах, ласковом море и поющих песках. Однако этот район города получил название от населявших его жителей — Эль-Инферно. Это был ад из кирпича и бетона, далекий от песков, поющих и молчаливых, демонстрирующий бедность и наркотики. В комнате, которая когда-то в старой квартире служила спальней, у одной стены был сооружен маленький бар с полками на стене, на которых стояло несколько бутылок виски и водки. Однако больше всего было бутылок с ромом. В комнате была микроволновая печь, а на маленьком столе стояла кофеварка. В зале стояло несколько столов со стульями. За одним из столов сидели трое мужчин, они играли в карты и пили вино.
   Было около трех пополудни. В этот час в клубе женщин еще не было. Они должны были появиться вскоре после обеда, чтобы посудачить с соседками или потанцевать в самой большой комнате бывшей квартиры, когда-то служившей гостиной, где теперь стоял проигрыватель. Голубой занавес закрывал дверной проем, отделяя эту комнату от других. Здесь размещался кабинет управляющего, когда в доме был управляющий, а теперь обосновался общественный клуб, куда люди этого дома приходили развлечься: посмеяться, выпить, а главное — поболтать на своем родном языке.
   Детективы стояли перед входной дверью, заглядывая в квартиру. Мужчина, который открыл им дверь, сидел за столом, когда они постучали. Его карты все еще лежали на столе «рубашками» вверх. Они представились, сказав, что они из полиции. Мужчина спросил, что им нужно.
   — Мы ищем некоего Гофредо Кабреру.
   — Его здесь нет.
   Детективы отметили явный испанский акцент, парень был хлипким, худым, но внешне симпатичным, маленькие усики под орлиным носом явно шли ему.
   — Нам сказали, что он здесь, — произнес Карелла.
   — Нет, — возразил мужчина и покачал головой.
   — Не подскажете ли, где можно его найти?
   — Нет, — снова вымолвил мужчина.
   — Это не связано с какими-либо неприятностями для него, — объяснил Мейер.
   — Мм... — послышалось в ответ.
   — Нам бы очень хотелось поговорить с ним, — сказал Карелла.
   — Я не имею представления, где он может быть.
   — Как вас зовут? — спросил Мейер.
   Мужчина колебался.
   «Нужно бы проверить», — подумал Мейер.
   — А вы, случайно, не Кабрера? — спросил он.
   Глаза мужчины нервно дернулись.
   — Зачем он вам нужен?
   — У нас к нему есть несколько вопросов.
   — Подождите минутку.
   Он вернулся в комнату, тихо поговорил по-испански с двумя мужчинами, все еще сидевшими за столом, а затем вернулся обратно и снял пальто с вешалки, встроенной в дверь.
   — Пойдемте вниз, — сказал мужчина, — подышим свежим воздухом.
   Воздух внизу был действительно чистым. Мейер и Карелла шли по обе стороны от мужчины, засунув руки в карманы. Он сильно сгорбился, и ветер свободно трепал его длинные черные волосы.
   Стены вокруг были исписаны самыми разными именами, однако как зовут парня, они еще не узнали. Если бы тут снимали фильм эти стены были бы отличным материалом для кадров, подчеркивающих место действия. Художественный руководитель мог бы поздравить себя с такой находкой, на фоне которой так правдиво можно было бы снимать уголовные сцены! Мужчина продолжал идти, с развевающимися по ветру волосами, сгорбившейся спиной и крепко сжатыми губами. По бокам его сопровождали детективы.
   — Это здесь, — сказал он наконец и вошел с ними в закусочную, где с левой стороны располагались четыре обитые кожей кабинки, а с правой — обитый зеленым линолеумом прилавок. Помещение пропахло горелым жиром. Мужчина кивнул повару, стоявшему за прилавком, а затем пошел прямо через все помещение к двери в задней стене и, открыв ее, вошел в другую комнату, где под лампочкой, закрытой розовым абажуром, стоял круглый деревянный стол.
   — Садитесь, — произнес он и направился к стульям, стоявшим вокруг стола.
   Детективы сели.
   — Хотите кофе или еще что-нибудь?
   — Нет, мы хотели бы видеть Кабреру, — сказал Мейер.
   — Зачем?
   — Обычное расследование, — произнес Карелла.
   — Как вас зовут? — спросил Мейер.
   — Жозе Алтаба.
   — Зачем все эти фокусы-покусы, Жозе?
   — Я не знаю, что вы имеете в виду.
   — Он спрашивает, почему ты ведешь нас через весь город в такой день, когда можно отморозить себе все что угодно. Вот что он имеет в виду, — проворчал Мейер.
   — В заднюю комнату грязной маленькой...
   — Я хозяин этого заведения, — произнес оскорбленным тоном Алтаба.
   — Почему мы не могли поговорить в «Лас-Пальмас»? — спросил Карелла.
   — Уши, — ответил Алтаба.
   — Уши? — откликнулся эхом Карелла.
   — Да.
   — Что же это такое, о чем никто не должен слышать?
   — Там есть один, который спит и видит, как бы нанести вред Гофредо.
   — И этот мужчина был в «Лас-Пальмас», верно?
   — Да, это так.
   — И ты не хотел бы, чтобы он слышал наш разговор?
   — Потому что он может использовать его в свою пользу, — пояснил Алтаба и кивнул. — Представит дело так, будто Гофредо занимается чем-то предосудительным. А он на самом деле честный бизнесмен.
   — Ах-ха, — сказал Мейер. — Так в чем же заключается этот его бизнес?
   — Не наркотики, — ответил Алтаба.
   — А кто говорил о наркотиках?
   — Вы, приятели, всегда думаете о наркотиках.
   — Так с каким же делом он связан? — спросил Мейер.
   — Этот человек мог бы использовать все, что услышит, чтобы навредить Гофредо, — повторил Алтаба, — а я являюсь его хорошим другом.
   — Так что же это за бизнес?
   — Оружие, — произнес Алтаба.
   — Оружие? — повторил Карелла.
   — Да, — сказал Алтаба.
   — Продажа оружия?— предположил Мейер.
   Алтаба кивнул.
   — Кому недавно он продал оружие?
   Очень хотелось услышать имя Эндрю Денкера.
   — Кое-кому здесь, чтобы выполнить одну работу.
   — Какого рода работу?
   Очень хотелось услышать слово «убить».
   — Большую работу.
   — Какую работу? Ограбить банк? Что-нибудь в этом роде?
   Очень хотелось, чтобы он сам сказал об этой работе.
   — Нет, нет, — ответил он.
   — Тогда какую?
   — Я думаю, что вы знаете.
   — Нет, мы не знаем. Похоже, надо показывать зубы.
   — Тогда что вы здесь делаете? — спросил Алтаба. — Если вы не знаете, зачем пришли, то тогда зачем вы вообще пришли?
   — Мы здесь потому, что Кабрера подыскал кое-кому квартиру, — сказал Мейер и посмотрел на Кареллу, который явно и почти незаметно кивнул, поощряя его на дальнейшие действия: говори ему правду, посмотрим, куда это нас приведет.
   Алтаба понимающе кивнул.
   — Рассказывай, — предложил Мейер.
   — Тот же самый приятель, — сказал Алтаба.
   — Тот же самый приятель что? — спросил Мейер, начиная терять терпение.
   — Приятель, для которого он нашел квартиру, — тот же человек, кому он продал пистолет.
   — Ах-ха, — сказал Мейер.
   — Вот все сведения, — произнес Алтаба.
   — Как звали этого приятеля?
   — Я не знаю. Я только знаю, что он пришел в клуб...
   — Кто? Что ты имеешь в виду?
   — Тот приятель, которому он продал оружие.
   — Пришел в «Лас-Пальмас»?
   — Именно об этом я и говорю.
   — Когда?
   — Где-то после Рождества. Сразу после Рождества.
   — Был он белым, черным? Испанцем?..
   — Он был белым.
   — Как он выглядел?
   — Большой, высокий, блондин.
   — Хорошо, и?