Страница:
Карелла проделал долгий путь к тюрьме и обратился к сержанту, исполнявшему роль охранника, попросив его выпустить Джейми из камеры.
— За каким хреном? — спросил сержант. — Вы знаете, чей это сын?
— Выпустите его, — сказал Карелла.
— Вы на крючке у Бьонди? — задал вопрос сержант.
— Вам хочется оказаться с проломленным носом? — спросил Карелла.
— Я засранный сержант, — произнес сержант, напоминая Карелле, что он ниже его по чину.
— Хорошо, сержант, — заметил Карелла, — мальчику не было предъявлено обвинение, и ему не вынесен приговор. Вас попросили совершить противозаконное действие, поверьте мне.
— Мое второе имя означает печаль, — сказал сержант, но он начинал проявлять признаки сомнения.
— Мой лейтенант настаивает на том, чтобы его выпустили — заявил Капелла — Этого для вас достаточно? Или вы хотите позвонить начальнику моего участка? V вас есть телефон, сержант. Номер телефона 377-80-34.
Сержант посмотрел на телефон.
— Вперед, сержант, — подбодрил его Карелла.
— Только проверить, — сказал сержант, давая понять Карелле, что он отступает.
Лейтенант Бернс сказал, что заключенный должен быть освобожден под ответственность его детектива. Они оба были представителями закона, но оба имели сыновей. С большим облегчением и чувством выполненного долга сержант открыл дверь тюрьмы и выпустил Джейми. Казалось, что он не обратил никакого внимания на пришпиленную к спине Джейми полоску материи, на которой от руки была сделана надпись: «МАЛОЕ НАБЛЮДЕНИЕ». Это означало, что носивший этот знак был несовершеннолетним. Полицейские в камере с разношерстными нарушителями закона пустили слух о том, что Джейми был растлителем детей. Если бы этот слух не обеспечил насилия над Джейми, то тогда вообще не было возможности это осуществить. Карелла явно прибыл вовремя. Преступники, сидевшие в камере, уже сняли с Джейми золотые часы «Ролекс» и разорвали на нем сшитую на заказ рубашку.
Адвокат Джимми Блинка ожидал у входа с ордером, обязывающим либо предъявить обвинение, либо освободить парня. Имелась и бумага, предписывавшая командиру участка, организовавшего арест, подписать официальный приказ об освобождении, но дежурный офицер 12-го участка (это было в одиннадцать часов вечера, и Карелла уже должен был вернуться домой около трех часов тому назад) был рад сбыть с рук это явно становившееся горячим дело. Уже в одиннадцать пятнадцать Джеймс Бьонди сел в лимузин, присланный за ним его отцом. Адвокат Джимми пожал руку Карелле и сказал ему, что мистер Бьонди никогда не забывает о своих долгах.
На следующее утро в отделение поступил ящик шотландского виски «Глендфиддиш».
В ящик была вложена карточка с надписью:
Thanks.
Jimmy[16].
Карелла вынул карточку и попросил ящик виски на дежурной машине отправить назад, в винный магазин, откуда он был доставлен. На сопроводительной карточке Карелла написал:
No, thanks,
Stephen Louis Carella.
Detective 2nd grage[17].
Однако теперь настало время получать долги.
— Сюда прибыл какой-то парень из Чикаго, и он ищет оружие, — произнес Джимми, моргнул и еще раз пригубил коньяк.
— Когда?
— Где-то на Рождество или сразу после, — сказал Джимми. — Не помню точно.
Случилось вот что. Одному из его людей, который был хозяином кондитерской и тотализатора в Маджесте, позвонили и рассказали, что какой-то парень из Чикаго хочет приобрести пистолет. Парень приехал с рекомендацией букмекера по имени Денни Жерарди, который связан с лошадьми, футболом и другими подобными делами. Джимми не знал точно имени приезжего, хотя в записной книжке его было написано, что он горяч и тяжел на руку.
Профессиональная вежливость обязывает, и поэтому он отдал распоряжение своему человеку в Маджесте посмотреть, что можно для этого парня сделать. Он решил, что парень прибыл из Чикаго на самолете и поэтому не мог привезти с собой оружие. Приезжему надо помочь, иначе в этом большом городе он растеряется.
— Может быть, так оно и есть, — согласился Карелла. — Этот парень сказал, как его зовут?
— Я скажу тебе правду — я никогда не спрашивал об этом.
— Может быть, известен его адрес?
— Я должен узнать, — сказал Джимми.
Он подумал про себя, что дешево отделался.
Глава 8
— За каким хреном? — спросил сержант. — Вы знаете, чей это сын?
— Выпустите его, — сказал Карелла.
— Вы на крючке у Бьонди? — задал вопрос сержант.
— Вам хочется оказаться с проломленным носом? — спросил Карелла.
— Я засранный сержант, — произнес сержант, напоминая Карелле, что он ниже его по чину.
— Хорошо, сержант, — заметил Карелла, — мальчику не было предъявлено обвинение, и ему не вынесен приговор. Вас попросили совершить противозаконное действие, поверьте мне.
— Мое второе имя означает печаль, — сказал сержант, но он начинал проявлять признаки сомнения.
— Мой лейтенант настаивает на том, чтобы его выпустили — заявил Капелла — Этого для вас достаточно? Или вы хотите позвонить начальнику моего участка? V вас есть телефон, сержант. Номер телефона 377-80-34.
Сержант посмотрел на телефон.
— Вперед, сержант, — подбодрил его Карелла.
— Только проверить, — сказал сержант, давая понять Карелле, что он отступает.
Лейтенант Бернс сказал, что заключенный должен быть освобожден под ответственность его детектива. Они оба были представителями закона, но оба имели сыновей. С большим облегчением и чувством выполненного долга сержант открыл дверь тюрьмы и выпустил Джейми. Казалось, что он не обратил никакого внимания на пришпиленную к спине Джейми полоску материи, на которой от руки была сделана надпись: «МАЛОЕ НАБЛЮДЕНИЕ». Это означало, что носивший этот знак был несовершеннолетним. Полицейские в камере с разношерстными нарушителями закона пустили слух о том, что Джейми был растлителем детей. Если бы этот слух не обеспечил насилия над Джейми, то тогда вообще не было возможности это осуществить. Карелла явно прибыл вовремя. Преступники, сидевшие в камере, уже сняли с Джейми золотые часы «Ролекс» и разорвали на нем сшитую на заказ рубашку.
Адвокат Джимми Блинка ожидал у входа с ордером, обязывающим либо предъявить обвинение, либо освободить парня. Имелась и бумага, предписывавшая командиру участка, организовавшего арест, подписать официальный приказ об освобождении, но дежурный офицер 12-го участка (это было в одиннадцать часов вечера, и Карелла уже должен был вернуться домой около трех часов тому назад) был рад сбыть с рук это явно становившееся горячим дело. Уже в одиннадцать пятнадцать Джеймс Бьонди сел в лимузин, присланный за ним его отцом. Адвокат Джимми пожал руку Карелле и сказал ему, что мистер Бьонди никогда не забывает о своих долгах.
На следующее утро в отделение поступил ящик шотландского виски «Глендфиддиш».
В ящик была вложена карточка с надписью:
Thanks.
Jimmy[16].
Карелла вынул карточку и попросил ящик виски на дежурной машине отправить назад, в винный магазин, откуда он был доставлен. На сопроводительной карточке Карелла написал:
No, thanks,
Stephen Louis Carella.
Detective 2nd grage[17].
Однако теперь настало время получать долги.
— Сюда прибыл какой-то парень из Чикаго, и он ищет оружие, — произнес Джимми, моргнул и еще раз пригубил коньяк.
— Когда?
— Где-то на Рождество или сразу после, — сказал Джимми. — Не помню точно.
Случилось вот что. Одному из его людей, который был хозяином кондитерской и тотализатора в Маджесте, позвонили и рассказали, что какой-то парень из Чикаго хочет приобрести пистолет. Парень приехал с рекомендацией букмекера по имени Денни Жерарди, который связан с лошадьми, футболом и другими подобными делами. Джимми не знал точно имени приезжего, хотя в записной книжке его было написано, что он горяч и тяжел на руку.
Профессиональная вежливость обязывает, и поэтому он отдал распоряжение своему человеку в Маджесте посмотреть, что можно для этого парня сделать. Он решил, что парень прибыл из Чикаго на самолете и поэтому не мог привезти с собой оружие. Приезжему надо помочь, иначе в этом большом городе он растеряется.
— Может быть, так оно и есть, — согласился Карелла. — Этот парень сказал, как его зовут?
— Я скажу тебе правду — я никогда не спрашивал об этом.
— Может быть, известен его адрес?
— Я должен узнать, — сказал Джимми.
Он подумал про себя, что дешево отделался.
Глава 8
Четыре детектива, по два в каждой машине, наблюдали за улицей, расположившись чуть выше дома Боулза в семь тридцать утра в пятницу. Ночью шел снег. Все вокруг стало белым-бело, а небо неожиданно посветлело и сделалось чистым и ярко-голубым. Температура установилась что-то около пяти градусов по Фаренгейту. Двигатели машин и подогреватели были включены. В двадцать минут девятого черный лимузин подкатил к тротуару перед домом. Шофер в униформе выскочил из машины, вошел в здание и тут же вышел.
Мейер поднял трубку телефона:
— Коттон?
— Да?
— Это может быть машина с грузом.
— Мы следим за ним.
— Будь готов к преследованию.
— Да.
Несколько минут спустя из дома вышел Мартин Боулз.
— Это твой человек, — сказал Мейер.
— Я беру его, — откликнулся Хейз.
На нем было темное пальто, меховая шапка-ушанка. Он прошел по очищенному лопатами тротуару к машине, что-то сказал шоферу, который держал открытой заднюю дверцу, и сел в машину.
— Наблюдай за ним, — сказал Мейер.
— Хорошо, — ответил Хейз.
Автомобиль резко рванул от тротуара. Хейз выдержал несколько секунд, пока автомобиль не достиг конца квартала, а затем двинулся вслед за ним. Он проехал мимо О'Брайена и Мейера, даже не взглянув на них. Глаза Клинга не отрывались от дороги.
Без десяти девять на улице в двух кварталах от входа в метро появился мужчина, отвечавший, со слов Эммы, описанию Денкера. Он был без шапки, его светлые волосы развевались под порывами ветра. Длинный шерстяной шарф с коричнево-зелеными полосами был обмотан вокруг шеи и свободно свисал спереди поверх пальто из верблюжьей шерсти. Его руки были засунуты в карманы, и он не обращал никакого внимания на старенький голубой «додж», стоявший поперек улицы. Однако Мейеру хотелось бы знать, заметил их Денкер или нет.
— Хорошо выглядит парень, — произнес он.
— Да, — сказал О'Брайен.
— Как он оправдывает свое присутствие, когда Тилли мертв?
— Черт его знает, — ответил О'Брайен.
— Я имею в виду, от кого он теперь защищает ее?
— От себя? — предположил О'Брайен.
— Мне бы хотелось вызвать к свидетельскому стенду доктора Джозефа Мазлова, — сказал Лоуэлл.
Карелла очень боялся этого момента.
— Мам, — прошептал он, — я не хочу, чтобы ты это слушала.
— Я хочу это слышать, — возразила она.
— ...Правду, ничего, кроме правды, и да поможет мне Бог.
— Анджела, выведи ее.
— Я не хочу выходить.
— Мам...
— Доктор Мазлова, могли бы вы сказать, где вы постоянно работаете?
— Я работаю в медицинском исследовательском центре города.
В его речи слышался какой-то среднеевропейский акцент. Слово «работа» он произносил через «ви», а не через «дабл ю»[18]. Тонкие седые волосы он зачесывал набок, скрывая лысину. На носу покоились очки с толстыми стеклами. На нем был коричневый костюм с жилетом, по которому вилась золотая цепь.
Карелла взял мать за руку.
— В качестве кого?
— Мама, пожалуйста...
— Со мной будет все хорошо.
— ...Помощника главного медицинского эксперта.
— Вы преподаете судебную медицину?
— Я являюсь приглашенным профессором судебной медицины в университете Рамсея.
— Читаете ли вы лекции по своему предмету?
— Я читал лекции по судебной медицине в колледже медицины и хирургии в университете Карлайля, по криминологической медицине здесь, в полицейской академии.
— Вы часто выступали в качестве свидетеля-эксперта по делам об убийствах?
— Думаю, что выступал в качестве свидетеля не менее двадцати или тридцати раз.
— По каким делам и в каких районах?..
И снова посыпались убедительные свидетельства, сухо и спокойно перечислялись суды и районы, все почетные звания и награды. Затем снова подошел Лоуэлл, попросив суд одобрить Мазлова в качестве свидетеля-эксперта. Судья одобрил это предложение и провел соответствующий инструктаж присяжных.
— А теперь, доктор Мазлова, — сказал Лоуэлл, — в качестве заместителя главного медицинского эксперта приходится ли вам проводить вскрытие трупов?
— Не очень часто, от случая к случаю. Только при рассмотрении особо важных дел.
— Доктор Мазлова, производили ли вы утром восемнадцатого июля прошлого года...
— Мама, пожалуйста, я хочу, чтобы ты вышла отсюда.
— ...вскрытие тела Антонио Джовани Кареллы?
— Да, производил.
— Пожалуйста, мам.
— Ш-ш-ш, — прошептал кто-то из сидевших сзади.
Мать закрыла его руку своей и похлопала по ней. Кивнула. Она хотела ему сказать, что не стоит беспокоиться, что все будет в порядке, она выдержит это испытание.
— Можете ли показать на этом плакате, изображающем человеческое тело, что вы обнаружили в тот день? Если это поможет вам, то вы можете воспользоваться своими записями.
«Никаких фотографий, — подумал Карелла. — Слава Богу, никаких фотографий. По крайней мере до этого момента».
— Были обнаружены три раны с входными отверстиями, — сказал Мазлова, посмотрев на верхний листок записей, лежавших на подставке стенда, — огнестрельные раны, все они находились на площади диаметром около тридцати трех сантиметров в районе между нижним концом манубриума...
— Простите, доктор, но присяжные...
— Речь идет о верхней части груди или грудной клетки...
— Благодарю вас.
— ...между манубриумом и хрящевыми соединениями ребер, — сказал Мазлова, показывая этот участок на плакате с изображением человеческого тела. — Ограниченный по бокам...
Карелла крепко держал руку матери. Сидевшая от нее справа Анджела взяла вторую руку матери. Все вместе, со сцепленными руками, они сидели и слушали рассказ доктора Мазлова о том, как он обнаружил две пули в левом легком жертвы...
Карелла заставил себя закрыть глаза.
— ...а последнюю — в передней части живота.
Голос доктора где-то потонул.
— ...осколки костей от раздробленного ребра... кровь в межреберном пространстве...
Отче наш, иже ecu на небесех...
— ...пробили легочную артерию...
Да святится имя Твое...
— ...темно-красное по цвету...
Да приидет царствие Твое...
— ...похоже, что та же самая пуля...
"Папа, — подумал он, — о Боже, папа".
— ...в результате асфикции и потери крови, — закончил доктор.
— Доктор Мазлова, — спросил Лоуэлл, — пули вы извлекали из ран последовательно?
— Да, я так делал.
— Это типично, когда при такого рода ранениях пули остаются в теле?
— Мне хотелось бы подчеркнуть, что при такого рода ранениях около — шестидесяти — шестидесяти пяти процентов пуль остаются в теле.
— Что вы сделали с теми пулями после того, как извлекли их?
— В соответствии с инструкциями Сорок пятого участка я принес их для идентификации в отдел баллистической экспертизы.
— От кого исходили эти инструкции?
— От детектива лейтенанта Джеймса Майкла Нельсона.
— Были ли эти пули переданы конкретному лицу в отделе баллистической экспертизы?
— Я адресовал бирки цепи ответственности детективу Питеру Хаггерти.
— Каким образом вы послали эти пули детективу Хаггерти?
— Я отправил их с посыльным. Полицейский офицер взял запечатанный конверт и передал ему.
— Каким образом был запечатан конверт?
— Пластиковой лентой, помеченной белым цветом, с надписью: "Вещественное доказательство — Управление медицинской экспертизы".
— Вы уверены, что детектив Хаггерти получил этот пакет?
— Я уверен, потому что он подписан бирку цепи ответственности, когда получил этот конверт. Это обычная процедура. Во всяком случае, он позвонил по телефону и сказал, что получил пули и хотел узнать последовательность их извлечения.
— Спасибо, доктор. У меня нет больше вопросов, — сказал Лоуэлл.
Затем поднялся Эддисон, подошел к свидетельскому стенду и сразу же задал вопрос:
— Что вы сказали ему?
Мазлова в удивлении склонил набок голову.
— О внеочередности, — пояснил Эддисон. — Что вы сказали ему о внеочередности?
— Я сказал ему в точности так, как меня просил лейтенант Нельсон.
— А что он сказал?
— Что жертвой был отец полицейского детектива.
«Отец полицейского детектива, — подумал Карелла. — Это мой отец».
— Больше никаких вопросов, — заявил Эддисон.
— У меня нет больше свидетелей, Ваша Честь, — произнес Лоуэлл. — Обвинение закончило слушание своих свидетелей.
Ди Паско посмотрел на настенные часы.
— Эта неделя для всех нас была длинной и трудной, — сказал он. — Если защита не возражает, мне бы хотелось сделать перерыв в заседании суда до утра понедельника. Мистер Эддисон, будете ли вы готовы вызвать к этому времени своего первого свидетеля?
— Я буду готов, Ваша Честь. И от имени присяжных я благодарю Вас за этот перерыв.
— Да, итак, — сухо заметил Ди Паско, — слушание этого дела в суде прерывается до десяти часов утра следующего понедельника. — Затем он резко ударил по столу молотком.
— Всем встать! — громко крикнул судебный чиновник. Ди Паско вскочил со своего кресла, как летучая мышь, расправляя свои крылья. С развевающимися черными полами мантии он стремительно исчез в своем служебном кабинете.
Улицы и большинство тротуаров в финансовой части города уже были очищены от снега. Но многие из тех, кто работал здесь, жили в пригородах, где сугробы не убирались неделями, если вообще убирались. Окраина города была в упадке. Водитель это хорошо знал, потому что изъездил эту часть города вдоль и поперек и нагляделся на горы мусора, разорванные матрацы, горы пластмассовых отходов, заполнившие откосы шоссейных дорог. Видел круглые, похожие на воронки от бомб, ямы у домов на заброшенных улицах, безлюдные здания, выбитые стекла в давно оставленных жилых домах, телефонные будки без телефонов, общественные парки без скамеек, спинки которых были давно разломаны и использованы как топливо. Здесь было пристанище бездомных, агрессивных и умоляющих помочь им. Здесь часто слышалась сирена «скорой помощи» и полицейских машин. Но он торопился проехать мимо чужой беды. Не его это дело.
Полиции тоже было известно все, что происходило в этой части города. Только разница между таксистом и полицейским была в том, что полиция не могла проехать мимо.
Боулз направлялся к центру города, но возле дома Коллинза, с необычными прогнутыми окнами на фасаде, его машина повернула налево, потом несколько кварталов шла по поперечной улице, а затем повернула направо, еще раз налево вдоль засаженной деревьями улицы с шапками снега на крышах домов. Надпись на угловом указателе говорила, что название улицы Джакобс-Уэй. Обоим детективам эта улица была знакома. Это был один из сюрпризов города — маленькая жемчужина, заключенная между двумя суживающимися к центру города авеню. Машина Боулза остановилась посредине квартала.
— Остановись прямо здесь, — попросил водителя Хейз.
— За кем вы следуете? — спросил водитель. — За Джеком Потрошителем?
— Да, — откликнулся Хейз.
Боулз вышел из машины и надел перчатки. Он поднялся по ступеням четырехэтажного дома, построенного из коричневого камня, снял правую перчатку и нажал на кнопку звонка, укрепленную на дверном косяке. Спустя мгновение он взялся за ручку двери, толкнул ее и вошел в здание. В это время Хейз и Клинг еще только выходили из такси. От резкого ветра их глаза начали слезиться. Они стояли на тротуаре без шапок и ждали. Такси уехало. Ветер свободно продувал эту узкую маленькую улицу.
— Подождем несколько минут, — предложил Хейз.
— Да.
Изо ртов шел пар.
Руки были в карманах.
Хейз посмотрел на часы.
— Думаю, что теперь все устроилось, — сказал он, и оба детектива быстро пошли по улице. Номер дома, в который вошел Боулз, был 714. Клинг бесшумно поднялся по ступеням и прочитал имя под кнопкой дверного звонка, а затем также бесшумно спустился на улицу. Мужчины направились к углу на противоположной стороне улицы.
— Что там написано? — спросил Хейз.
— Мурти, — ответил Клинг.
— Что?
— Мурти. М-У-Р-Т-И.
— Разве это имя?
— Не знаю.
— Я никогда подобного имени не встречал, — заметил Хейз.
Спустя полтора часа — к тому времени оба почти превратились в сосульки — Боулз вышел из дома. На этот раз он был не один. С ним была высокая блондинка, вцепившаяся в его руку, едва только они начали спускаться по ступенькам лестницы. На ней было темное меховое манто.
— Появилась сексуальная девица, — произнес Хейз.
— Они идут сюда, — сказал Клинг, и детективы дружно завернули за угол, как два джентльмена, вышедшие на прекрасную послеполуденную прогулку. Спустя мгновение Боулз и блондинка дошли до угла, оживленно беседуя. Блондинка засмеялась. Боулз подозвал такси, открыл для нее дверцу и, когда такси стремительно отъехало от тротуара, махнул на прощание рукой. Детективы, наблюдая за событиями в сверкающей витрине магазина кожаной галантереи, видели, как Боулз подозвал следующее такси и сел в него. Они отвернулись от витрины, как только отъехало такси.
— Я хочу еще раз взглянуть, что написано у кнопки дверного звонка, — заявил Хейз.
— Я же говорю тебе, что там указана фамилия Мурти, — сказал Клинг.
Надпись была такой, как он сказал.
— Хорошо, — проговорил Хейз и недоверчиво покачал головой.
— Давай попьем кофейку, — предложил Клинг.
Карелла был здесь до этого всего один раз. Давным-давно. С ним тогда был адвокат по имени Джеральд Флетчер, который пытался убедить его, что убил собственную жену. Он тогда чувствовал себя неуютно, потому что это место было для него слишком дорогим и он не знал, что может сотворить Флетчер. Сегодня он чувствовал себя опять неуютно, потому что у него было четкое ощущение, что помощник районного прокурора Генри Лоуэлл положил глаз на его сестру.
Анджела. Его маленькая сестра.
Замужняя разумная женщина, но в данных обстоятельствах, когда ее муж стал постоянно употреблять кокаин, она вполне могла поставить перед собой вопрос о целесообразности оставаться его женой.
Она сидела рядом с Кареллой. Такие же, как у брата, задумчивые карие глаза придавали ей экзотическое восточное очарование иссиня-черные волосы — красивая женщина, и тем не менее замужняя женщина с тремя детьми. Она внимательно прислушивалась к каждому слову Лоуэлла.
— Я пытался доказать связь между пистолетом и Коулом, — сказал он. — Мой первый свидетель...
— Ассанти, — произнесла Анджела.
— Да. — Он кивнул в подтверждение. — Ассанти. Он рассказал, что видел Коула выбегающим из булочной вашего отца с пистолетом в руке...
— Или с пистолетом, похожим на орудие убийства, — заметил Карелла.
— Точно, но я думаю, что прояснил этот вопрос, как вы считаете? — спросил он, обращаясь прямо к Анджеле. — Что пистолет, который он видел, был очень похож на пистолет, предъявленный суду в качестве вещественного доказательства?
— Кстати, к чему все это было делать? — спросила Анджела.
— Видите ли, Эддисон все время пытался отклонить включение пистолета в качестве вещественного доказательства. Нет пистолета — нет дела. Но Ди Паско не попался на эту удочку. Он принял решение по этому вопросу еще на предварительном слушании. Именно поэтому Эддисон позднее поднял шум об ордере на обыск, и ордере на арест...
Анджела кивнула.
— ...и стрельбе в нарушение руководящих указаний и так далее. Но мне кажется, что я прояснил этот вопрос для присяжных, потому что я показал с помощью свидетелей — эксперта по баллистике, медицинского эксперта, других свидетелей и самого Уэйда...
— Уэйд был очень важным свидетелем, — заметил Карелла.
— Необыкновенно важным, — подтвердил Лоуэлл Анджеле. — Он был тем человеком, который отобрал пистолет у Коула. Он был тем человеком, который послал пистолет экспертам по баллистике на испытательные стрельбы...
— То, что вы сделали, было превосходно, — сказала Анджела. — Показав все имена на бирке...
— Да, цепь ответственности, — подсказал Лоуэлл, улыбаясь.
— Да, это было хорошо сделано. Все было сделано безупречно по вопросу о том, кто получил пистолет, по пулям и всему остальному.
— Вопрос в том, — проговорил Лоуэлл, снова адресуясь только к Анджеле, — что у нас теперь есть Ассанти, который говорит, что слышал звуки выстрелов, видел...
— Три выстрела, быстро последовавшие один за другим, — произнес Карелла.
— Точно. Это указывает на полуавтоматическую систему оружия, — сказал Лоуэлл Анджеле.
— Да, — кивнула она.
Флиртовала ли она с ним? Карелла размышлял.
Его маленькая сестренка. Его маленькая замужняя сестренка, имеющая мужа и троих детей...
— Слышал выстрелы, — говорил Лоуэлл ей, — видел убийцу и видел пистолет в руке убийцы. Следующим свидетелем был Хаггерти из отдела баллистической экспертизы, заявивший, что он испытал пистолет, и это тот самый пистолет, из которого были сделаны смертельные выстрелы...
— Я думаю, что он тоже был удачным свидетелем, — заметила Анджела.
— Прекрасный свидетель, — согласился Лоуэлл, кивнув, и ласково похлопал ее по левой руке, лежавшей на поверхности стола. На пальцах этой руки красовалось широкое обручальное кольцо и кольцо с бриллиантом, которое ей подарил муж до замужества. Эти кольца были видны всем, кто не слеп.
— Эддисон ничего не смог с ним сделать при перекрестном допросе. Он понимал, что у него нет никаких шансов сбить его с позиции. И конечно, потом был Уэйд, который подтвердил, что это был тот самый пистолет, который он отобрал у Сонни Коула. Это, в свою очередь, устанавливает прямую связь между пистолетом и результатами исследований отдела баллистической экспертизы...
— Мне кажется, что он очень хороший полицейский, — промолвила Анджела, обращаясь к брату.
— Он действительно хороший полицейский, — согласился Карелла.
— Крепкий свидетель, очень крепкий, — сказал Лоуэлл. — Эддисон делал все от него зависящее, чтобы сбить его с толку, но он стоял как скала. Он произвел впечатление на присяжных, вы увидите. И между прочим, делу нисколько не повредил тот факт, что он черный.
— Это беспокоит вас? — спросила Анджела. — Сколько черных присяжных?
— Видите ли, я обсуждал этот вопрос с вашим братом еще до начала суда. Я пытался в течение этого времени вести дело так, чтобы оно не скатилось в плоскость отношений между черными и белыми...
— Я думаю, что эти отношения вообще не были привнесены в ход этого разбирательства, — сказала Анджела.
— И я надеюсь, что они вообще не всплывут. Но Эддисон все еще пытается их затронуть. Дело в том, что с нашей стороны затем выступал доктор Мазлова, заявивший, что пули, которые были им отосланы в отдел баллистической экспертизы, вынуты из тела жертвы во время вскрытия. Последнее ясное и прямое звено во всей цепи. Я искренне надеюсь на то, что прояснил все до конца.
Мейер поднял трубку телефона:
— Коттон?
— Да?
— Это может быть машина с грузом.
— Мы следим за ним.
— Будь готов к преследованию.
— Да.
Несколько минут спустя из дома вышел Мартин Боулз.
— Это твой человек, — сказал Мейер.
— Я беру его, — откликнулся Хейз.
На нем было темное пальто, меховая шапка-ушанка. Он прошел по очищенному лопатами тротуару к машине, что-то сказал шоферу, который держал открытой заднюю дверцу, и сел в машину.
— Наблюдай за ним, — сказал Мейер.
— Хорошо, — ответил Хейз.
Автомобиль резко рванул от тротуара. Хейз выдержал несколько секунд, пока автомобиль не достиг конца квартала, а затем двинулся вслед за ним. Он проехал мимо О'Брайена и Мейера, даже не взглянув на них. Глаза Клинга не отрывались от дороги.
Без десяти девять на улице в двух кварталах от входа в метро появился мужчина, отвечавший, со слов Эммы, описанию Денкера. Он был без шапки, его светлые волосы развевались под порывами ветра. Длинный шерстяной шарф с коричнево-зелеными полосами был обмотан вокруг шеи и свободно свисал спереди поверх пальто из верблюжьей шерсти. Его руки были засунуты в карманы, и он не обращал никакого внимания на старенький голубой «додж», стоявший поперек улицы. Однако Мейеру хотелось бы знать, заметил их Денкер или нет.
— Хорошо выглядит парень, — произнес он.
— Да, — сказал О'Брайен.
— Как он оправдывает свое присутствие, когда Тилли мертв?
— Черт его знает, — ответил О'Брайен.
— Я имею в виду, от кого он теперь защищает ее?
— От себя? — предположил О'Брайен.
— Мне бы хотелось вызвать к свидетельскому стенду доктора Джозефа Мазлова, — сказал Лоуэлл.
Карелла очень боялся этого момента.
— Мам, — прошептал он, — я не хочу, чтобы ты это слушала.
— Я хочу это слышать, — возразила она.
— ...Правду, ничего, кроме правды, и да поможет мне Бог.
— Анджела, выведи ее.
— Я не хочу выходить.
— Мам...
— Доктор Мазлова, могли бы вы сказать, где вы постоянно работаете?
— Я работаю в медицинском исследовательском центре города.
В его речи слышался какой-то среднеевропейский акцент. Слово «работа» он произносил через «ви», а не через «дабл ю»[18]. Тонкие седые волосы он зачесывал набок, скрывая лысину. На носу покоились очки с толстыми стеклами. На нем был коричневый костюм с жилетом, по которому вилась золотая цепь.
Карелла взял мать за руку.
— В качестве кого?
— Мама, пожалуйста...
— Со мной будет все хорошо.
— ...Помощника главного медицинского эксперта.
— Вы преподаете судебную медицину?
— Я являюсь приглашенным профессором судебной медицины в университете Рамсея.
— Читаете ли вы лекции по своему предмету?
— Я читал лекции по судебной медицине в колледже медицины и хирургии в университете Карлайля, по криминологической медицине здесь, в полицейской академии.
— Вы часто выступали в качестве свидетеля-эксперта по делам об убийствах?
— Думаю, что выступал в качестве свидетеля не менее двадцати или тридцати раз.
— По каким делам и в каких районах?..
И снова посыпались убедительные свидетельства, сухо и спокойно перечислялись суды и районы, все почетные звания и награды. Затем снова подошел Лоуэлл, попросив суд одобрить Мазлова в качестве свидетеля-эксперта. Судья одобрил это предложение и провел соответствующий инструктаж присяжных.
— А теперь, доктор Мазлова, — сказал Лоуэлл, — в качестве заместителя главного медицинского эксперта приходится ли вам проводить вскрытие трупов?
— Не очень часто, от случая к случаю. Только при рассмотрении особо важных дел.
— Доктор Мазлова, производили ли вы утром восемнадцатого июля прошлого года...
— Мама, пожалуйста, я хочу, чтобы ты вышла отсюда.
— ...вскрытие тела Антонио Джовани Кареллы?
— Да, производил.
— Пожалуйста, мам.
— Ш-ш-ш, — прошептал кто-то из сидевших сзади.
Мать закрыла его руку своей и похлопала по ней. Кивнула. Она хотела ему сказать, что не стоит беспокоиться, что все будет в порядке, она выдержит это испытание.
— Можете ли показать на этом плакате, изображающем человеческое тело, что вы обнаружили в тот день? Если это поможет вам, то вы можете воспользоваться своими записями.
«Никаких фотографий, — подумал Карелла. — Слава Богу, никаких фотографий. По крайней мере до этого момента».
— Были обнаружены три раны с входными отверстиями, — сказал Мазлова, посмотрев на верхний листок записей, лежавших на подставке стенда, — огнестрельные раны, все они находились на площади диаметром около тридцати трех сантиметров в районе между нижним концом манубриума...
— Простите, доктор, но присяжные...
— Речь идет о верхней части груди или грудной клетки...
— Благодарю вас.
— ...между манубриумом и хрящевыми соединениями ребер, — сказал Мазлова, показывая этот участок на плакате с изображением человеческого тела. — Ограниченный по бокам...
Карелла крепко держал руку матери. Сидевшая от нее справа Анджела взяла вторую руку матери. Все вместе, со сцепленными руками, они сидели и слушали рассказ доктора Мазлова о том, как он обнаружил две пули в левом легком жертвы...
Карелла заставил себя закрыть глаза.
— ...а последнюю — в передней части живота.
Голос доктора где-то потонул.
— ...осколки костей от раздробленного ребра... кровь в межреберном пространстве...
Отче наш, иже ecu на небесех...
— ...пробили легочную артерию...
Да святится имя Твое...
— ...темно-красное по цвету...
Да приидет царствие Твое...
— ...похоже, что та же самая пуля...
"Папа, — подумал он, — о Боже, папа".
— ...в результате асфикции и потери крови, — закончил доктор.
— Доктор Мазлова, — спросил Лоуэлл, — пули вы извлекали из ран последовательно?
— Да, я так делал.
— Это типично, когда при такого рода ранениях пули остаются в теле?
— Мне хотелось бы подчеркнуть, что при такого рода ранениях около — шестидесяти — шестидесяти пяти процентов пуль остаются в теле.
— Что вы сделали с теми пулями после того, как извлекли их?
— В соответствии с инструкциями Сорок пятого участка я принес их для идентификации в отдел баллистической экспертизы.
— От кого исходили эти инструкции?
— От детектива лейтенанта Джеймса Майкла Нельсона.
— Были ли эти пули переданы конкретному лицу в отделе баллистической экспертизы?
— Я адресовал бирки цепи ответственности детективу Питеру Хаггерти.
— Каким образом вы послали эти пули детективу Хаггерти?
— Я отправил их с посыльным. Полицейский офицер взял запечатанный конверт и передал ему.
— Каким образом был запечатан конверт?
— Пластиковой лентой, помеченной белым цветом, с надписью: "Вещественное доказательство — Управление медицинской экспертизы".
— Вы уверены, что детектив Хаггерти получил этот пакет?
— Я уверен, потому что он подписан бирку цепи ответственности, когда получил этот конверт. Это обычная процедура. Во всяком случае, он позвонил по телефону и сказал, что получил пули и хотел узнать последовательность их извлечения.
— Спасибо, доктор. У меня нет больше вопросов, — сказал Лоуэлл.
Затем поднялся Эддисон, подошел к свидетельскому стенду и сразу же задал вопрос:
— Что вы сказали ему?
Мазлова в удивлении склонил набок голову.
— О внеочередности, — пояснил Эддисон. — Что вы сказали ему о внеочередности?
— Я сказал ему в точности так, как меня просил лейтенант Нельсон.
— А что он сказал?
— Что жертвой был отец полицейского детектива.
«Отец полицейского детектива, — подумал Карелла. — Это мой отец».
— Больше никаких вопросов, — заявил Эддисон.
— У меня нет больше свидетелей, Ваша Честь, — произнес Лоуэлл. — Обвинение закончило слушание своих свидетелей.
Ди Паско посмотрел на настенные часы.
— Эта неделя для всех нас была длинной и трудной, — сказал он. — Если защита не возражает, мне бы хотелось сделать перерыв в заседании суда до утра понедельника. Мистер Эддисон, будете ли вы готовы вызвать к этому времени своего первого свидетеля?
— Я буду готов, Ваша Честь. И от имени присяжных я благодарю Вас за этот перерыв.
— Да, итак, — сухо заметил Ди Паско, — слушание этого дела в суде прерывается до десяти часов утра следующего понедельника. — Затем он резко ударил по столу молотком.
— Всем встать! — громко крикнул судебный чиновник. Ди Паско вскочил со своего кресла, как летучая мышь, расправляя свои крылья. С развевающимися черными полами мантии он стремительно исчез в своем служебном кабинете.
* * *
Утром, в одиннадцатом часу, Мартин Боулз вышел из своего офиса в здании по адресу 3301, Стейнуэй и тут же взял такси. Хейз и Клинг, которые поставили свой незаметный «седан» на стоянку в подземный гараж в четырех кварталах от них, стояли около дома 3303. В тот момент, когда они увидели Боулза, они тоже остановили такси и сказали водителю, чтобы тот следовал за машиной, шедшей впереди. Для шофера это был первый случай, когда в его машину сели полицейские. Особой радости он не проявил.Улицы и большинство тротуаров в финансовой части города уже были очищены от снега. Но многие из тех, кто работал здесь, жили в пригородах, где сугробы не убирались неделями, если вообще убирались. Окраина города была в упадке. Водитель это хорошо знал, потому что изъездил эту часть города вдоль и поперек и нагляделся на горы мусора, разорванные матрацы, горы пластмассовых отходов, заполнившие откосы шоссейных дорог. Видел круглые, похожие на воронки от бомб, ямы у домов на заброшенных улицах, безлюдные здания, выбитые стекла в давно оставленных жилых домах, телефонные будки без телефонов, общественные парки без скамеек, спинки которых были давно разломаны и использованы как топливо. Здесь было пристанище бездомных, агрессивных и умоляющих помочь им. Здесь часто слышалась сирена «скорой помощи» и полицейских машин. Но он торопился проехать мимо чужой беды. Не его это дело.
Полиции тоже было известно все, что происходило в этой части города. Только разница между таксистом и полицейским была в том, что полиция не могла проехать мимо.
Боулз направлялся к центру города, но возле дома Коллинза, с необычными прогнутыми окнами на фасаде, его машина повернула налево, потом несколько кварталов шла по поперечной улице, а затем повернула направо, еще раз налево вдоль засаженной деревьями улицы с шапками снега на крышах домов. Надпись на угловом указателе говорила, что название улицы Джакобс-Уэй. Обоим детективам эта улица была знакома. Это был один из сюрпризов города — маленькая жемчужина, заключенная между двумя суживающимися к центру города авеню. Машина Боулза остановилась посредине квартала.
— Остановись прямо здесь, — попросил водителя Хейз.
— За кем вы следуете? — спросил водитель. — За Джеком Потрошителем?
— Да, — откликнулся Хейз.
Боулз вышел из машины и надел перчатки. Он поднялся по ступеням четырехэтажного дома, построенного из коричневого камня, снял правую перчатку и нажал на кнопку звонка, укрепленную на дверном косяке. Спустя мгновение он взялся за ручку двери, толкнул ее и вошел в здание. В это время Хейз и Клинг еще только выходили из такси. От резкого ветра их глаза начали слезиться. Они стояли на тротуаре без шапок и ждали. Такси уехало. Ветер свободно продувал эту узкую маленькую улицу.
— Подождем несколько минут, — предложил Хейз.
— Да.
Изо ртов шел пар.
Руки были в карманах.
Хейз посмотрел на часы.
— Думаю, что теперь все устроилось, — сказал он, и оба детектива быстро пошли по улице. Номер дома, в который вошел Боулз, был 714. Клинг бесшумно поднялся по ступеням и прочитал имя под кнопкой дверного звонка, а затем также бесшумно спустился на улицу. Мужчины направились к углу на противоположной стороне улицы.
— Что там написано? — спросил Хейз.
— Мурти, — ответил Клинг.
— Что?
— Мурти. М-У-Р-Т-И.
— Разве это имя?
— Не знаю.
— Я никогда подобного имени не встречал, — заметил Хейз.
Спустя полтора часа — к тому времени оба почти превратились в сосульки — Боулз вышел из дома. На этот раз он был не один. С ним была высокая блондинка, вцепившаяся в его руку, едва только они начали спускаться по ступенькам лестницы. На ней было темное меховое манто.
— Появилась сексуальная девица, — произнес Хейз.
— Они идут сюда, — сказал Клинг, и детективы дружно завернули за угол, как два джентльмена, вышедшие на прекрасную послеполуденную прогулку. Спустя мгновение Боулз и блондинка дошли до угла, оживленно беседуя. Блондинка засмеялась. Боулз подозвал такси, открыл для нее дверцу и, когда такси стремительно отъехало от тротуара, махнул на прощание рукой. Детективы, наблюдая за событиями в сверкающей витрине магазина кожаной галантереи, видели, как Боулз подозвал следующее такси и сел в него. Они отвернулись от витрины, как только отъехало такси.
— Я хочу еще раз взглянуть, что написано у кнопки дверного звонка, — заявил Хейз.
— Я же говорю тебе, что там указана фамилия Мурти, — сказал Клинг.
Надпись была такой, как он сказал.
— Хорошо, — проговорил Хейз и недоверчиво покачал головой.
— Давай попьем кофейку, — предложил Клинг.
* * *
Он посадил маму в такси и отправил ее домой, посчитав, что на нее за один день свалилось слишком много впечатлений. Сейчас он сидел с сестрой и Генри Лоуэллом, который пытался изложить им обоим свой план, которого он придерживался в ходе судебного разбирательства. Обеденный зал в «Золотом орле» давал полное представление о том, как выглядел английский придорожный трактир в XVII веке. Могучие дубовые балки пересекали помещение на несколько футов ниже аркообразного потолка, стягивая вместе с оштукатуренными стенами все в единое жесткое сооружение. Там и тут по стенам висели портреты дам и джентльменов елизаветинских времен с высокими белыми воротниками и пышными рукавами, гармонировавшими с белизной стен, богатыми бархатными мантиями и костюмами, добавлявшими разнообразие к цветовой гамме зала при зажженных свечах. Было чуть больше полудня, и обеденный зал был заполнен до отказа. Отдаленный шум голосов и взрывы смеха долетали до смежного помещения бара, где в отдельной угловой кабине сидели три человека.Карелла был здесь до этого всего один раз. Давным-давно. С ним тогда был адвокат по имени Джеральд Флетчер, который пытался убедить его, что убил собственную жену. Он тогда чувствовал себя неуютно, потому что это место было для него слишком дорогим и он не знал, что может сотворить Флетчер. Сегодня он чувствовал себя опять неуютно, потому что у него было четкое ощущение, что помощник районного прокурора Генри Лоуэлл положил глаз на его сестру.
Анджела. Его маленькая сестра.
Замужняя разумная женщина, но в данных обстоятельствах, когда ее муж стал постоянно употреблять кокаин, она вполне могла поставить перед собой вопрос о целесообразности оставаться его женой.
Она сидела рядом с Кареллой. Такие же, как у брата, задумчивые карие глаза придавали ей экзотическое восточное очарование иссиня-черные волосы — красивая женщина, и тем не менее замужняя женщина с тремя детьми. Она внимательно прислушивалась к каждому слову Лоуэлла.
— Я пытался доказать связь между пистолетом и Коулом, — сказал он. — Мой первый свидетель...
— Ассанти, — произнесла Анджела.
— Да. — Он кивнул в подтверждение. — Ассанти. Он рассказал, что видел Коула выбегающим из булочной вашего отца с пистолетом в руке...
— Или с пистолетом, похожим на орудие убийства, — заметил Карелла.
— Точно, но я думаю, что прояснил этот вопрос, как вы считаете? — спросил он, обращаясь прямо к Анджеле. — Что пистолет, который он видел, был очень похож на пистолет, предъявленный суду в качестве вещественного доказательства?
— Кстати, к чему все это было делать? — спросила Анджела.
— Видите ли, Эддисон все время пытался отклонить включение пистолета в качестве вещественного доказательства. Нет пистолета — нет дела. Но Ди Паско не попался на эту удочку. Он принял решение по этому вопросу еще на предварительном слушании. Именно поэтому Эддисон позднее поднял шум об ордере на обыск, и ордере на арест...
Анджела кивнула.
— ...и стрельбе в нарушение руководящих указаний и так далее. Но мне кажется, что я прояснил этот вопрос для присяжных, потому что я показал с помощью свидетелей — эксперта по баллистике, медицинского эксперта, других свидетелей и самого Уэйда...
— Уэйд был очень важным свидетелем, — заметил Карелла.
— Необыкновенно важным, — подтвердил Лоуэлл Анджеле. — Он был тем человеком, который отобрал пистолет у Коула. Он был тем человеком, который послал пистолет экспертам по баллистике на испытательные стрельбы...
— То, что вы сделали, было превосходно, — сказала Анджела. — Показав все имена на бирке...
— Да, цепь ответственности, — подсказал Лоуэлл, улыбаясь.
— Да, это было хорошо сделано. Все было сделано безупречно по вопросу о том, кто получил пистолет, по пулям и всему остальному.
— Вопрос в том, — проговорил Лоуэлл, снова адресуясь только к Анджеле, — что у нас теперь есть Ассанти, который говорит, что слышал звуки выстрелов, видел...
— Три выстрела, быстро последовавшие один за другим, — произнес Карелла.
— Точно. Это указывает на полуавтоматическую систему оружия, — сказал Лоуэлл Анджеле.
— Да, — кивнула она.
Флиртовала ли она с ним? Карелла размышлял.
Его маленькая сестренка. Его маленькая замужняя сестренка, имеющая мужа и троих детей...
— Слышал выстрелы, — говорил Лоуэлл ей, — видел убийцу и видел пистолет в руке убийцы. Следующим свидетелем был Хаггерти из отдела баллистической экспертизы, заявивший, что он испытал пистолет, и это тот самый пистолет, из которого были сделаны смертельные выстрелы...
— Я думаю, что он тоже был удачным свидетелем, — заметила Анджела.
— Прекрасный свидетель, — согласился Лоуэлл, кивнув, и ласково похлопал ее по левой руке, лежавшей на поверхности стола. На пальцах этой руки красовалось широкое обручальное кольцо и кольцо с бриллиантом, которое ей подарил муж до замужества. Эти кольца были видны всем, кто не слеп.
— Эддисон ничего не смог с ним сделать при перекрестном допросе. Он понимал, что у него нет никаких шансов сбить его с позиции. И конечно, потом был Уэйд, который подтвердил, что это был тот самый пистолет, который он отобрал у Сонни Коула. Это, в свою очередь, устанавливает прямую связь между пистолетом и результатами исследований отдела баллистической экспертизы...
— Мне кажется, что он очень хороший полицейский, — промолвила Анджела, обращаясь к брату.
— Он действительно хороший полицейский, — согласился Карелла.
— Крепкий свидетель, очень крепкий, — сказал Лоуэлл. — Эддисон делал все от него зависящее, чтобы сбить его с толку, но он стоял как скала. Он произвел впечатление на присяжных, вы увидите. И между прочим, делу нисколько не повредил тот факт, что он черный.
— Это беспокоит вас? — спросила Анджела. — Сколько черных присяжных?
— Видите ли, я обсуждал этот вопрос с вашим братом еще до начала суда. Я пытался в течение этого времени вести дело так, чтобы оно не скатилось в плоскость отношений между черными и белыми...
— Я думаю, что эти отношения вообще не были привнесены в ход этого разбирательства, — сказала Анджела.
— И я надеюсь, что они вообще не всплывут. Но Эддисон все еще пытается их затронуть. Дело в том, что с нашей стороны затем выступал доктор Мазлова, заявивший, что пули, которые были им отосланы в отдел баллистической экспертизы, вынуты из тела жертвы во время вскрытия. Последнее ясное и прямое звено во всей цепи. Я искренне надеюсь на то, что прояснил все до конца.