Страница:
— Кровь, — произнес он.
Мейер резко повернулся, перестал изучать угольное ведро и нагнулся, чтобы рассмотреть пятно.
— Может быть, — заметил он.
Карелла подошел к ведру, вынул из него лопату и понес ее к печи. Используя острую грань лопаты, он поднял ручку тяжелой чугунной дверцы. Но они ничего не смогли увидеть внутри топки. Тогда Мейер подбежал к одному из открытых шкафов и вернулся обратно с фонариком.
Так они обнаружили то, что искали, — револьвер 32-го калибра.
— Привет, меня зовут Дейзи.
Он сразу подумал, что ему бы хотелось сорвать эту маргаритку[12].
Девятнадцати — двадцати лет, темно-каштановые волосы, голубые глаза, небольшой курносый нос, рот, словно созданный для греха. На ней была белая шелковая блузка с длинными рукавами черные сапоги на высоких шпильках и черная мини-юбка. Ноги закинуты одна на другую, и правая все время что-то выстукивает.
— Меня зовут Эндрю, — сказал он и пожал протянутую ему руку.
Он принял ее за шлюху.
Симпатичная молодая девушка сидит в баре и завязывает разговор с восклицания «Привет, меня зовут Дейзи». Разве это не шлюха?
Она сказала ему, что работает в телефонной компании. Он поверил ей. Он мог представить ее со шлемом оператора на голове, постукивающей правой ногой и спрашивающей: «Чем я могу вам помочь?» Он спросил ее, почему в этом городе ни один из платных телефонов не работает. Однажды он пытался позвонить из восьми телефонных будок подряд, пока не нашел, наконец, будку с исправным телефоном. В одних сохранились коробки для сбора монет, но сами телефоны отсутствовали, в других не было телефонных трубок. Их просто отрезали от соединительного шнура. Единственное, что оставалось нетронутым, были блестящие кабели с пучками тонких разноцветных проводов, выступающих из разорванной оболочки. В следующих двух будках трубки были, но отверстия для монет были деформированы, и в них не пролезала двадцатипятицентовая монета. Последние четыре будки были просто отключены. Вы снимаете с крючка трубку, вставляете монету в отверстие и не раздается никакого гудка, а когда вешаете трубку, то коллектор проглатывает вашу монету. Он потратил доллар, пытаясь позвонить, но не получил даже гудка свободной линии.
— Это ужасно. Я знаю, — сказала Дейзи.
— И кроме того, в телефонных будках нет телефонных справочников.
— Они рвут их. Я знаю, — произнесла Дейзи.
— Кто их рвет?
— Кто их знает? Вандалы.
— Но зачем им рвать телефонные справочники?
— Кто знает? — ответила она. — А зачем они пачкают углем стены? Это конец цивилизации.
Она продолжала постукивать ногой. Он ощутил внезапную потребность просунуть руку под ее мини-юбку и тоже покончить с цивилизацией.
— Вам нравится Новый год? — спросила она и, не дожидаясь ответа, начала рассказывать, как она ненавидит новогодние праздники, потому что это всегда сопряжено с большими разочарованиями. Всего девятнадцати или двадцати лет от роду, подумал Эндрю, а уже имеет громадный опыт разочарований, связанных с новогодними праздниками. Она рассказала ему, что на этот раз новогодние праздники провела дома, уткнувшись в телевизор. А в половине первого легла спать.
— Одна, — добавила она и закатила свои голубые глаза.
Она пила кампари с содовой, что Эндрю никогда не пробовал. Внешне напиток выглядел как шерри с содовой.
— Я пыталась на новогодние праздники делать все, что может делать человек, — заявила она, — и все всегда...
— Сколько вам лет, сказали вы?
— Я не сказала, — ответила она, — но мне двадцать четыре года.
— Ах-ха, — произнес он.
— А сколько вам лет?
— Тридцать четыре.
— Мне нравятся старшие по возрасту мужчины, — заметила она. — Кроме того, я предпочитаю блондинов.
— Мне повезло, — сказал он.
— Да с кошачьими глазами, — добавила она и улыбнулась. У нее была приятная, открытая улыбка. Хорошие зубы, привлекательные, ярко окрашенные губы.
— Итак, — продолжала она, — в Новый год я ходила на маленькие и большие вечеринки, оставалась дома и устраивала спокойный обед на двоих при свечах, ходила обедать в модные рестораны с тремя другими парами, ложилась спать одна, ложилась в постель с кем-нибудь — и всегда было то же самое. Скука. Новогодние праздники всегда ужасно скучные.
Он подумал, не слишком ли много она выпила кампари с содовой.
— А что делаете вы? — спросила она.
— Ну, в этом году я тоже рано лег спать, — признался он.
— Нет, я не имела в виду новогодние праздники. Я хотела узнать, чем вы занимаетесь?
— Источники существования? Я частный детектив.
— Действительно? — воскликнула Дейзи. — Я думала, что они существуют только в книгах и фильмах.
— В реальной жизни они тоже существуют, — улыбнулся он.
— Хорошо, хорошо, — сказала она и внимательно посмотрела на него. Нога продолжала постукивать. Он наклонился и на миг коснулся ее колена, как бы привлекая ее внимание к тому, что собирался сказать. Затем тут же убрал руку и положил ее на поверхность бара рядом с бокалом второй порции «эбсолют мартини со льдом» с парой маслин. Она посмотрела на его руку, как бы недоумевая почему она больше не лежит на ее колене.
— Я работал здесь по одному делу в центре города, — сказал он, — около Смоук-Райз. Вы знакомы с городом?
Сам он был знаком только с той местностью, где жила Эмма Боулз. Но он понимал, что рано или поздно ему придется изучать этот город, каким бы изнуряющим занятием это ни было.
— Где это? — спросила Дейзи. — Остановка Батлер-стрит?
— Вы попали в точку.
— Поезд Ж, верно?
— Да.
— Я знаю одну девушку, которая там живет. Она тоже работает в телефонной компании. У вас очень красивые руки. Вы знаете об этом?
— Нет. Я никогда не думал об этом. — Он поднял обе руки, как будто только что обнаружил их на запястьях, и стал поворачивать так и этак в мягком свете, лившемся с потолка бара.
— Красивые длинные пальцы, — продолжала она. — Кроме того, вы очень хорошо ухаживаете за ногтями. Я это вижу.
— Хорошо, спасибо, — сказал он и убрал руки, как будто разговор стал его раздражать. На самом деле ему неоднократно говорили о том, что у него красивые руки, прекрасные руки. Однажды он даже сыграл на этом. Дело было в Сиэтле. Он получил доступ в офис к импресарио, заявив, что является концертирующим пианистом.
— Что такое быть частным детективом? — спросила Дейзи.
— Эта работа ничем не отличается от любой другой, — ответил он и снова положил руку ей на колено, но на этот раз оставил ее там. Она не подала виду, что заметила уловку, и не попросила убрать руку.
— Хорошо, если бы в нашем городе были частные полицейские участки, — сказала Дейзи, — вместо тех, которые у нас сейчас есть. Однажды я позвонила в полицию. Они приехали через три часа после вызова. И слышали бы, что говорили... Вы ж знаете полицейских... Им следует быстрее реагировать, когда их вызывают. Не так ли?
— О, конечно, — ответил он.
— Представьте, девушка звонит по телефону 911 и говорит, что кто-то стоит у нее под дверью и выкрикивает оскорбительные предложения. Разве это не тот случай, когда они должны немедленно приехать? А они заявляются через три часа, когда хулиган давно уже ушел.
— Они иногда предвидят, чем дело кончится, — сказал он.
— Что вы имеете в виду?
— Что он устанет и уйдет.
— Но допустим, что он не ушел? А если он взломает дверь или еще что-нибудь совершит? Послушали бы, о каких вещах он говорил.
— О каких же?
— Ну, он говорил обо всех мерзостях, которые хотел сделать со мной. Будто вы получили грязные предложения по телефону, — сказала она и разразилась хохотом.
Он тоже рассмеялся.
Его рука все еще покоилась на ее колене. Он сжал его.
— Говоря об оскорбительных предложениях... — проговорила она, подняв брови. — Я думаю, вы понимаете, что это очень возбуждает.
— Что возбуждает? — спросил он.
— Ваша рука, лежащая на моем колене. У вас очень приятные руки, — подчеркнула она.
— Спасибо, — сказал он и переместил руку по ноге выше колена, ближе к оборке юбки, где она не остановилась, а проскользнула выше, на бедро. Девушка накрыла его руку своей, остановив тем самым дальнейшее продвижение.
— У вас очень нежные руки, — произнесла она, гладя его руку своей, касаясь ее и изучая. — Вы женаты или имеете что-нибудь в этом роде? — спросила она.
— Нет.
— Я не заметила у вас кольца, но ведь это еще ничего не означает.
— Я не женат, — повторил он. — А как насчет вас?
— Не будьте таким странным, — сказала она, сняла свою руку с его руки и взяла бокал. Он наблюдал, как она пила. Глаза закрыты, продолговатое лицо, высокая чистая шея.
— Что же в этом странного? — возразил он. — Такая симпатичная девушка, как вы...
— О, безусловно.
— Вы такая и есть.
— Конечно, конечно.
— Я бы не говорил этого, если бы я...
— У меня слишком большой рот.
— Нет. У вас прекрасный рот, — и он переместил руку еще выше по бедру.
— Люди говорят, что я похожа на Карли Симон, — сказала она и не сделала ни одного движения, чтобы остановить его руку.
— Ваш рот очень похож на ее рот. Это точно.
— Да, это именно то, что я хотела сказать.
— В точности ее рот, — подтвердил он.
— Ммм...
Он продолжал манипулировать с ее ногой. Его рука забралась очень высоко и через нейлон ощущала теплую, нежную, чуть влажную интимную часть ее тела.
— Замужество пока не входит в мои планы, — заявила она, глядя в бокал и не обращая внимания на его руку под юбкой.
— Вы знаете... — сказала она.
— Да?
— Обычно я не позволяю мужчинам так фамильярно вести себя со мной.
— Если вы хотите, чтобы я прекратил...
— В общественном месте, — добавила она. — Я хочу сказать, что не могу...
Их глаза встретились.
— Я живу недалеко отсюда, за углом, — произнес он.
Она ничего не ответила. Молчание затянулось. Наконец она проговорила:
— Вы очень привлекательный мужчина, и вы это знаете.
— Благодарю вас.
— Очень, — добавила она.
Ее глаза изучали его лицо. Он ждал.
— Почему бы нам не пойти в кино или еще куда-нибудь? — промолвила она.
— Если вы хотите.
— Нет, то, что я бы хотела... не имеет значения.
— Скажите мне, чего бы вам хотелось, — произнес он.
— Но тогда я буду выглядеть как тот парень, у моей двери.
— Что же он говорил вам?
Он спрашивал шепотом, его рука находилась у нее под юбкой.
— Я скажу вам позднее, — прошептала она. — Может быть.
— Скажите мне сейчас.
— Как вы думаете, что он говорил?
— Возможно, он сказал, что хотел поцеловать этот ваш рот Карли Симон.
— Он сказал, что хотел еще кое-что сделать с ним.
— Что он хотел с ним сделать?
— А как вы думаете, что он хотел с ним сделать?
— Почему бы нам не пойти ко мне на квартиру?
— Зачем мы должны куда-то идти?
— Здесь слишком людно.
— Судя по всему, вас это не смущает.
— Мне бы не хотелось, чтобы меня арестовали, — сказал он, улыбаясь.
— А разве они могут арестовывать частных детективов?
— Всегда, — ответил он и подумал: «Особенно, если забрался рукой так далеко под женскую юбку. Задержат за приставание или неприличное поведение...»
— Вы носите с собой револьвер? — поинтересовалась она.
— Нет.
— А у вас он есть?
— Да.
— Где?
— На квартире. Хотите увидеть его?
— Я никогда не видела револьвера, — сказала она.
— Он находится за ближайшим углом, — заметил он.
Она посмотрела на него.
— Вы действительно хотите этого, а? — спросила она.
— Да, я думаю, что это будет очень приятно.
— Приятно, — повторила она, кивнув.
— Да.
— Я догадываюсь, что это было бы приятно.
— Но все зависит от вас.
— Да, безусловно, все зависит от меня.
— От вас.
— Мы знаем друг друга не более десяти минут...
— Больше.
— И вы меня уже всю...
Она не закончила фразу и покачала головой, подняла бокал и осушила его до дна. Затем взяла кубик льда в рот, пососала его и опустила снова в бокал.
— Вы часто так делаете. Верно? — Спросила она.
— Делаю — что?
— Так возбуждаете женщин...
Она покачала головой, затем подняла бокал, поднесла его к губам и слизнула еще один кубик льда. Снова пососала и опустила назад.
— Как я могу быть уверенной в том, что у вас нет чего-нибудь такого, чего мне не хотелось бы подхватить? — спросила она.
— У меня ничего такого нет.
— Как я могу об этом знать?
— У меня была отрицательная реакция.
— У меня тоже, — сказала она.
Она снова изучающе посмотрела на него. Нога продолжала постукивать. Кивнула. Обдумывала. Их глаза встретились. Снова кивнула.
— Между прочим, — произнесла она, — я не очень уверена, что сумею и дальше это выдержать.
— Я должен остановиться?
— Кажется, я близка к эрекции, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Мм-хм.
Он улыбнулся ей. Он возбуждал ее.
— Я имею в виду... вы видели этот фильм — «Гарри и Салли»?
— "Когда Гарри встретил Салли", — поправил он, улыбаясь и продолжая непрерывно возбуждать ее.
— Помните сцену в ресторане? — спросила она.
— Да?
— Что она сделала в ресторане?
— Да?
— Итак, или вы прекратите то, что вы сейчас делаете...
— Она получила удовлетворение, — сказал он.
— Я так не получу удовлетворения, — ответила она. — Я это знаю.
— Пойдемте посмотрим мой револьвер, — предложил он.
— Позвольте мне сначала пописать, — сказала она, убрала его руку и закатила глаза с таким видом, как будто произнесла «хууу», быстро вскочила со стула так, что юбка задралась выше бедер. Он наблюдал за ней, пока она шла к туалетной комнате. И думал: «Как легко, как необыкновенно легко». Он был очень невысокого мнения обо всех женщинах.
— Ты все еще злишься на меня? — спросил он.
На улице было двенадцать градусов по Фаренгейту, но, несмотря на это, на нем были голубые джинсы, белая рубашка, спортивный пиджак, синие носки и коричневые ботинки. На рубашке спереди было заметно пятно от кетчупа. Или от крови? Рубашка у горла была расстегнута, и в распахнутом вороте виднелись вьющиеся черные волосы с застрявшими хлебными крошками. Олли явно следовало бы побриться и принять ванну.
— Чтобы ты снова не вышел из себя, я расскажу тебе, что мне удалось откопать, — сказал он.
— Что же ты откопал?
— Я выяснил, почему этот Тилли оказался на Айнсли.
— Почему? — спросил Карелла.
— Почему он там находился? Или почему я отдал тебе предпочтение?
— В чем же заключалось твое предпочтение, Олли?
— Я опросил всех по поводу твоего дела. И учти — в счет моего собственного времени.
— Чепуха, — сказал Карелла.
— Ты все еще злишься. Не так ли?
— Нет, я просто счастлив, что у меня дел по горло.
— Ты думаешь, что я взвалил дело об убийстве на тебя. Верно?
— Нет, откуда бы у меня появилась такая мысль?
— Я не знаю откуда, так как все решено по правилу первого человека.
— Тогда ни о чем не беспокойся.
— А кто беспокоится? Так ты хочешь узнать, почему Тилли оказался на Айнсли или это тебя не интересует?
— Как он оказался там?
— Он трахал шлюху в квартире 22.
— Как ты узнал об этом?
— Я опрашивал людей в округе. Тилли знал эту шлюху еще до того, как попал в тюрьму за попытку убийства. Ты знал об этом?
— Да, Олли.
— Тилли избил этого траханого подонка, который назвал его гомиком.
— Между прочим, Тилли не был гомиком, так как он трахал эту шлюху за ночь до того, как другой подонок повесил его на трубе, предварительно застрелив.
— Кто это говорит?
— Ты по поводу подонка? Это я только предполагаю. Живут там в округе в основном бывшие испанцы. Они взяли верх над неграми. Ты еще не знаешь, какую блядскую головную боль они нам доставляют. В любом случае, если хочешь поговорить с этой шлюхой, то она живет в квартире 22. Ее имя Кармен Санчес.
— Ты уже говорил с ней?
— Нет, я получил эту информацию, опрашивая других людей.
— Кого ты опрашивал?
— У тебя есть свои информаторы, а у меня — свои.
— Не хочешь сказать мне его имя?
— Я был бы счастлив сказать тебе его имя, но это не он, а она. В этом городе есть дамы, которые благоговеют перед законом, — сказал Олли и стал подражать своему любимому У. К. Филдсу.
Карелла нахмурился.
— Твой информатор что-нибудь сказала по поводу того, как Тилли закончил свой путь под потолком подвала?
— Мой дорогой, мой информатор только сообщила мне, что Тилли был наверху и всю ночь трахал эту девицу Санчес. Эту девицу я бы и сам не прочь трахнуть, если она выглядит так, как мне ее описали.
— Твой информатор сама видела Тилли там?
— Я не знаю, мой друг, не знаю. Я бы тебе предложил самому поехать туда и поговорить с этой дамой из квартиры 22, которая в соответствии с тем, что мне о ней говорили, заслуживает того, чтобы посмотреть на нее. Это точно.
— Конечно, я знаю, что такое полицейская минута, — произнесла Кармен и посмотрела на свои часы. — Хорошо, пять минут, это все, чем я располагаю. Я с вами не шучу. Я должна успеть к восьми.
— Пять минут, — пообещал Карелла.
— Я это обещала, — заметила Кармен. — Я плачу за урок вне зависимости от того, когда приду. Итак, давайте сделаем это быстро. Хорошо?
— Роджер Тилли, — сказал Карелла, приступая прямо к делу.
— Я предполагала это.
— Был ли он здесь ночью перед тем, как его убили?
— Он был здесь.
— Это была воскресная ночь, шестого.
— Я знаю, когда это было.
— Когда он сюда пришел? — спросил Мейер.
— Он уже был здесь, когда я пришла домой.
— Что вы имеете в виду? В квартире?
— Да.
После этого уже оба детектива, невзирая на пятиминутный лимит, отпущенный им Кармен, продолжали допрос, готовые, если это потребуется, применить силу. Они работали с ней как единая команда, обстреливая неясные места, задавая хитрые вопросы, пытаясь выяснить, что случилось в те часы, которые предшествовали смерти Тилли.
— У него были ключи?
— Нет, я оставила их у привратника. Я знала, что он должен был прийти.
— А откуда вы должны были прийти?
— Я этим вечером работала. Я пришла домой около двух часов.
— Где вы работали?
— В клубе в районе Квортера.
— В воскресенье?
— А почему бы и нет? Вы что, религиозный человек или у вас есть какие-то особые возражения?
— Что вы делали?
— Я певица и уже говорила вам об этом.
— В каком клубе?
— Зачем вам?
— Просто любопытно.
— Я его не убивала.
— А кто сказал, что вы его убили?
— А зачем вам знать, в каком клубе я работаю? Для того чтобы проверить, была ли я там. Верно?
Оба детектива посмотрели на нее.
— Клуб называется «Кленсиз». Это джаз-клуб, — пояснила она.
— Почему Тилли пришел прямо сюда, а не пошел в клуб?
— Он не любил джаз. Кроме того, он сотни раз слышал, как я пою.
— Итак, он приехал сюда, чтобы подождать вас здесь.
— Да. Это было в воскресенье ночью. Он включил песню «Убийство, написала она».
— Ему нравилось это, да?
— Никогда не упускал случая послушать.
Кармен посмотрела на часы.
— Три минуты, — отметила она.
— Что делал Тилли, когда вы пришли?
— Спал.
— Он провел здесь всю ночь?
— Всю ночь.
— Что случилось вчера утром?
— Мы проснулись что-то около десяти, десяти тридцати. Приготовили кофе, а затем снова ненадолго вернулись в постель.
— Ах-ха, — произнес Карелла.
— Что было затем? — спросил Мейер.
— Я начала одеваться.
— Что делал Тилли?
— Он разговаривал по телефону.
— Он позвонил сам? Или кто-то позвонил ему?
— Первый звонок он сделал сам. Второй звонок был сюда.
— Всего было два звонка?
— Да.
— Упоминал ли он какие-либо имена, когда разговаривал по телефону?
— Я выходила в туалет.
— Вы слышали, чтобы он называл какое-нибудь имя?
— Он спросил мистера Штейнберга. Он собирался купить новый автомобиль и говорил с продавцом, с которым имел дело.
— Это был тот звонок, который он сам сделал?
— Да.
— А что со вторым звонком?
— Он с кем-то говорил по поводу денег.
— Да, дальше. Что он сказал?
— Он сказал, что хочет получить остальные деньги.
— Что он подразумевал при этом?
— Я не знаю. Но он был очень сердит и кричал по телефону. Послушайте, я должна уходить.
— Посидите еще минуту, мисс Санчес, — предложил Карелла.
— Нет, я не могу сидеть еще минуту или даже тридцать секунд, — заявила она и начала надевать свое красное пальто. — Я уже ухожу...
— Еще несколько вопросов, — попросил Карелла.
— Вы обещали мне...
— Обещания, обещания, — заметил Мейер.
Их глаза встретились.
— Никуда не денешься, — произнесла она, покачала головой, сняла пальто и сердито бросила его на один из кухонных стульев. — Хорошо, давайте заканчивать с этим делом. — Она села на стул, вытянула свои длинные ноги и скрестила руки на груди.
— Об этом втором звонке, — попросил Карелла.
— Да, — сказала она и кивнула.
— Расскажите нам о нем поподробнее.
— Какие детали вас интересуют?
— Что он произнес сразу после того, как поднял трубку?
— Он ответил: «Да, это я».
— А затем?
— Он затем сказал что-то в таком роде: «Хорошо, когда, черт возьми, я получу их?»
— Да, продолжайте.
— Затем он... откуда я знаю? Как можно было ожидать от меня, чтобы я запомнила...
— Попытайтесь.
— Он сказал что-то вроде этого: «Я хочу получить остаток сейчас, а не завтра, и причем немедленно». Он повторил это несколько раз, именно эти слова о получении остатка денег сейчас. Он напомнил, что об этом была договоренность, и сказал, что устал напоминать об этом.
— Он в разговоре использовал именно это слово — «деньги»?
— Да. Ну, в общем, «деньги» или «бабки», что одно и то же.
— Как закончилась беседа?
— Они договорились встретиться внизу.
— Откуда вы узнали об этом?
— Потому что Роджер дал адрес этого дома, а затем он...
Какое-то смутное выражение пробежало по ее лицу. Она вспоминала. Они терпеливо ждали.
— Да, — сказала она, кивнув. — Это верно.
— Что верно? — спросил Мейер.
— Он действительно произнес имя.
— Какое?
— Боулз. Он сказал: «Я даю вам полчаса, мистер Боулз».
— Вы уверены в этом?
— Да, было произнесено именно это имя. Боулз.
— Что произошло потом?
— Слушал около минуты, а затем сказал: «Хорошо, давайте в двенадцать ровно».
— И вы говорите, что он дал ему этот адрес?
— И сказал, что встретит его на парадной лестнице.
— В двенадцать ровно?
— Да. И добавил, что для него будет лучше, если деньги будут при нем.
— Вы не запомнили, в какое время это было?
— Должно быть, что-то около одиннадцати пятнадцати.
— Что сделал Тилли потом?
— Принял душ, оделся и спустился вниз по лестнице.
— Когда это было?
— Ну, я думаю, это было около двенадцати.
— Он пришел сюда после встречи?
— Нет, он больше никогда не приходил сюда, — сказала Кармен.
Глава 6
Мейер резко повернулся, перестал изучать угольное ведро и нагнулся, чтобы рассмотреть пятно.
— Может быть, — заметил он.
Карелла подошел к ведру, вынул из него лопату и понес ее к печи. Используя острую грань лопаты, он поднял ручку тяжелой чугунной дверцы. Но они ничего не смогли увидеть внутри топки. Тогда Мейер подбежал к одному из открытых шкафов и вернулся обратно с фонариком.
Так они обнаружили то, что искали, — револьвер 32-го калибра.
* * *
В баре во вторник в пять часов пополудни было не очень-то оживленно. По-видимому, потому, что он располагался вдали от больших служебных зданий, которые в это время освобождались от своих сотрудников. Весь этот длинный день Эндрю неотступно сопровождал Эмму Боулз и теперь был рад расслабиться, пропустить несколько рюмок, заказать хороший обед с бифштексом и на время хотя бы забыть об этой проклятой работе, которую поручил ему Боулз. Он поднял свой бокал, сигнализируя бармену, что хочет повторить выпивку, когда девушка, сидевшая от него справа, повернулась к нему и произнесла:— Привет, меня зовут Дейзи.
Он сразу подумал, что ему бы хотелось сорвать эту маргаритку[12].
Девятнадцати — двадцати лет, темно-каштановые волосы, голубые глаза, небольшой курносый нос, рот, словно созданный для греха. На ней была белая шелковая блузка с длинными рукавами черные сапоги на высоких шпильках и черная мини-юбка. Ноги закинуты одна на другую, и правая все время что-то выстукивает.
— Меня зовут Эндрю, — сказал он и пожал протянутую ему руку.
Он принял ее за шлюху.
Симпатичная молодая девушка сидит в баре и завязывает разговор с восклицания «Привет, меня зовут Дейзи». Разве это не шлюха?
Она сказала ему, что работает в телефонной компании. Он поверил ей. Он мог представить ее со шлемом оператора на голове, постукивающей правой ногой и спрашивающей: «Чем я могу вам помочь?» Он спросил ее, почему в этом городе ни один из платных телефонов не работает. Однажды он пытался позвонить из восьми телефонных будок подряд, пока не нашел, наконец, будку с исправным телефоном. В одних сохранились коробки для сбора монет, но сами телефоны отсутствовали, в других не было телефонных трубок. Их просто отрезали от соединительного шнура. Единственное, что оставалось нетронутым, были блестящие кабели с пучками тонких разноцветных проводов, выступающих из разорванной оболочки. В следующих двух будках трубки были, но отверстия для монет были деформированы, и в них не пролезала двадцатипятицентовая монета. Последние четыре будки были просто отключены. Вы снимаете с крючка трубку, вставляете монету в отверстие и не раздается никакого гудка, а когда вешаете трубку, то коллектор проглатывает вашу монету. Он потратил доллар, пытаясь позвонить, но не получил даже гудка свободной линии.
— Это ужасно. Я знаю, — сказала Дейзи.
— И кроме того, в телефонных будках нет телефонных справочников.
— Они рвут их. Я знаю, — произнесла Дейзи.
— Кто их рвет?
— Кто их знает? Вандалы.
— Но зачем им рвать телефонные справочники?
— Кто знает? — ответила она. — А зачем они пачкают углем стены? Это конец цивилизации.
Она продолжала постукивать ногой. Он ощутил внезапную потребность просунуть руку под ее мини-юбку и тоже покончить с цивилизацией.
— Вам нравится Новый год? — спросила она и, не дожидаясь ответа, начала рассказывать, как она ненавидит новогодние праздники, потому что это всегда сопряжено с большими разочарованиями. Всего девятнадцати или двадцати лет от роду, подумал Эндрю, а уже имеет громадный опыт разочарований, связанных с новогодними праздниками. Она рассказала ему, что на этот раз новогодние праздники провела дома, уткнувшись в телевизор. А в половине первого легла спать.
— Одна, — добавила она и закатила свои голубые глаза.
Она пила кампари с содовой, что Эндрю никогда не пробовал. Внешне напиток выглядел как шерри с содовой.
— Я пыталась на новогодние праздники делать все, что может делать человек, — заявила она, — и все всегда...
— Сколько вам лет, сказали вы?
— Я не сказала, — ответила она, — но мне двадцать четыре года.
— Ах-ха, — произнес он.
— А сколько вам лет?
— Тридцать четыре.
— Мне нравятся старшие по возрасту мужчины, — заметила она. — Кроме того, я предпочитаю блондинов.
— Мне повезло, — сказал он.
— Да с кошачьими глазами, — добавила она и улыбнулась. У нее была приятная, открытая улыбка. Хорошие зубы, привлекательные, ярко окрашенные губы.
— Итак, — продолжала она, — в Новый год я ходила на маленькие и большие вечеринки, оставалась дома и устраивала спокойный обед на двоих при свечах, ходила обедать в модные рестораны с тремя другими парами, ложилась спать одна, ложилась в постель с кем-нибудь — и всегда было то же самое. Скука. Новогодние праздники всегда ужасно скучные.
Он подумал, не слишком ли много она выпила кампари с содовой.
— А что делаете вы? — спросила она.
— Ну, в этом году я тоже рано лег спать, — признался он.
— Нет, я не имела в виду новогодние праздники. Я хотела узнать, чем вы занимаетесь?
— Источники существования? Я частный детектив.
— Действительно? — воскликнула Дейзи. — Я думала, что они существуют только в книгах и фильмах.
— В реальной жизни они тоже существуют, — улыбнулся он.
— Хорошо, хорошо, — сказала она и внимательно посмотрела на него. Нога продолжала постукивать. Он наклонился и на миг коснулся ее колена, как бы привлекая ее внимание к тому, что собирался сказать. Затем тут же убрал руку и положил ее на поверхность бара рядом с бокалом второй порции «эбсолют мартини со льдом» с парой маслин. Она посмотрела на его руку, как бы недоумевая почему она больше не лежит на ее колене.
— Я работал здесь по одному делу в центре города, — сказал он, — около Смоук-Райз. Вы знакомы с городом?
Сам он был знаком только с той местностью, где жила Эмма Боулз. Но он понимал, что рано или поздно ему придется изучать этот город, каким бы изнуряющим занятием это ни было.
— Где это? — спросила Дейзи. — Остановка Батлер-стрит?
— Вы попали в точку.
— Поезд Ж, верно?
— Да.
— Я знаю одну девушку, которая там живет. Она тоже работает в телефонной компании. У вас очень красивые руки. Вы знаете об этом?
— Нет. Я никогда не думал об этом. — Он поднял обе руки, как будто только что обнаружил их на запястьях, и стал поворачивать так и этак в мягком свете, лившемся с потолка бара.
— Красивые длинные пальцы, — продолжала она. — Кроме того, вы очень хорошо ухаживаете за ногтями. Я это вижу.
— Хорошо, спасибо, — сказал он и убрал руки, как будто разговор стал его раздражать. На самом деле ему неоднократно говорили о том, что у него красивые руки, прекрасные руки. Однажды он даже сыграл на этом. Дело было в Сиэтле. Он получил доступ в офис к импресарио, заявив, что является концертирующим пианистом.
— Что такое быть частным детективом? — спросила Дейзи.
— Эта работа ничем не отличается от любой другой, — ответил он и снова положил руку ей на колено, но на этот раз оставил ее там. Она не подала виду, что заметила уловку, и не попросила убрать руку.
— Хорошо, если бы в нашем городе были частные полицейские участки, — сказала Дейзи, — вместо тех, которые у нас сейчас есть. Однажды я позвонила в полицию. Они приехали через три часа после вызова. И слышали бы, что говорили... Вы ж знаете полицейских... Им следует быстрее реагировать, когда их вызывают. Не так ли?
— О, конечно, — ответил он.
— Представьте, девушка звонит по телефону 911 и говорит, что кто-то стоит у нее под дверью и выкрикивает оскорбительные предложения. Разве это не тот случай, когда они должны немедленно приехать? А они заявляются через три часа, когда хулиган давно уже ушел.
— Они иногда предвидят, чем дело кончится, — сказал он.
— Что вы имеете в виду?
— Что он устанет и уйдет.
— Но допустим, что он не ушел? А если он взломает дверь или еще что-нибудь совершит? Послушали бы, о каких вещах он говорил.
— О каких же?
— Ну, он говорил обо всех мерзостях, которые хотел сделать со мной. Будто вы получили грязные предложения по телефону, — сказала она и разразилась хохотом.
Он тоже рассмеялся.
Его рука все еще покоилась на ее колене. Он сжал его.
— Говоря об оскорбительных предложениях... — проговорила она, подняв брови. — Я думаю, вы понимаете, что это очень возбуждает.
— Что возбуждает? — спросил он.
— Ваша рука, лежащая на моем колене. У вас очень приятные руки, — подчеркнула она.
— Спасибо, — сказал он и переместил руку по ноге выше колена, ближе к оборке юбки, где она не остановилась, а проскользнула выше, на бедро. Девушка накрыла его руку своей, остановив тем самым дальнейшее продвижение.
— У вас очень нежные руки, — произнесла она, гладя его руку своей, касаясь ее и изучая. — Вы женаты или имеете что-нибудь в этом роде? — спросила она.
— Нет.
— Я не заметила у вас кольца, но ведь это еще ничего не означает.
— Я не женат, — повторил он. — А как насчет вас?
— Не будьте таким странным, — сказала она, сняла свою руку с его руки и взяла бокал. Он наблюдал, как она пила. Глаза закрыты, продолговатое лицо, высокая чистая шея.
— Что же в этом странного? — возразил он. — Такая симпатичная девушка, как вы...
— О, безусловно.
— Вы такая и есть.
— Конечно, конечно.
— Я бы не говорил этого, если бы я...
— У меня слишком большой рот.
— Нет. У вас прекрасный рот, — и он переместил руку еще выше по бедру.
— Люди говорят, что я похожа на Карли Симон, — сказала она и не сделала ни одного движения, чтобы остановить его руку.
— Ваш рот очень похож на ее рот. Это точно.
— Да, это именно то, что я хотела сказать.
— В точности ее рот, — подтвердил он.
— Ммм...
Он продолжал манипулировать с ее ногой. Его рука забралась очень высоко и через нейлон ощущала теплую, нежную, чуть влажную интимную часть ее тела.
— Замужество пока не входит в мои планы, — заявила она, глядя в бокал и не обращая внимания на его руку под юбкой.
— Вы знаете... — сказала она.
— Да?
— Обычно я не позволяю мужчинам так фамильярно вести себя со мной.
— Если вы хотите, чтобы я прекратил...
— В общественном месте, — добавила она. — Я хочу сказать, что не могу...
Их глаза встретились.
— Я живу недалеко отсюда, за углом, — произнес он.
Она ничего не ответила. Молчание затянулось. Наконец она проговорила:
— Вы очень привлекательный мужчина, и вы это знаете.
— Благодарю вас.
— Очень, — добавила она.
Ее глаза изучали его лицо. Он ждал.
— Почему бы нам не пойти в кино или еще куда-нибудь? — промолвила она.
— Если вы хотите.
— Нет, то, что я бы хотела... не имеет значения.
— Скажите мне, чего бы вам хотелось, — произнес он.
— Но тогда я буду выглядеть как тот парень, у моей двери.
— Что же он говорил вам?
Он спрашивал шепотом, его рука находилась у нее под юбкой.
— Я скажу вам позднее, — прошептала она. — Может быть.
— Скажите мне сейчас.
— Как вы думаете, что он говорил?
— Возможно, он сказал, что хотел поцеловать этот ваш рот Карли Симон.
— Он сказал, что хотел еще кое-что сделать с ним.
— Что он хотел с ним сделать?
— А как вы думаете, что он хотел с ним сделать?
— Почему бы нам не пойти ко мне на квартиру?
— Зачем мы должны куда-то идти?
— Здесь слишком людно.
— Судя по всему, вас это не смущает.
— Мне бы не хотелось, чтобы меня арестовали, — сказал он, улыбаясь.
— А разве они могут арестовывать частных детективов?
— Всегда, — ответил он и подумал: «Особенно, если забрался рукой так далеко под женскую юбку. Задержат за приставание или неприличное поведение...»
— Вы носите с собой револьвер? — поинтересовалась она.
— Нет.
— А у вас он есть?
— Да.
— Где?
— На квартире. Хотите увидеть его?
— Я никогда не видела револьвера, — сказала она.
— Он находится за ближайшим углом, — заметил он.
Она посмотрела на него.
— Вы действительно хотите этого, а? — спросила она.
— Да, я думаю, что это будет очень приятно.
— Приятно, — повторила она, кивнув.
— Да.
— Я догадываюсь, что это было бы приятно.
— Но все зависит от вас.
— Да, безусловно, все зависит от меня.
— От вас.
— Мы знаем друг друга не более десяти минут...
— Больше.
— И вы меня уже всю...
Она не закончила фразу и покачала головой, подняла бокал и осушила его до дна. Затем взяла кубик льда в рот, пососала его и опустила снова в бокал.
— Вы часто так делаете. Верно? — Спросила она.
— Делаю — что?
— Так возбуждаете женщин...
Она покачала головой, затем подняла бокал, поднесла его к губам и слизнула еще один кубик льда. Снова пососала и опустила назад.
— Как я могу быть уверенной в том, что у вас нет чего-нибудь такого, чего мне не хотелось бы подхватить? — спросила она.
— У меня ничего такого нет.
— Как я могу об этом знать?
— У меня была отрицательная реакция.
— У меня тоже, — сказала она.
Она снова изучающе посмотрела на него. Нога продолжала постукивать. Кивнула. Обдумывала. Их глаза встретились. Снова кивнула.
— Между прочим, — произнесла она, — я не очень уверена, что сумею и дальше это выдержать.
— Я должен остановиться?
— Кажется, я близка к эрекции, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Мм-хм.
Он улыбнулся ей. Он возбуждал ее.
— Я имею в виду... вы видели этот фильм — «Гарри и Салли»?
— "Когда Гарри встретил Салли", — поправил он, улыбаясь и продолжая непрерывно возбуждать ее.
— Помните сцену в ресторане? — спросила она.
— Да?
— Что она сделала в ресторане?
— Да?
— Итак, или вы прекратите то, что вы сейчас делаете...
— Она получила удовлетворение, — сказал он.
— Я так не получу удовлетворения, — ответила она. — Я это знаю.
— Пойдемте посмотрим мой револьвер, — предложил он.
— Позвольте мне сначала пописать, — сказала она, убрала его руку и закатила глаза с таким видом, как будто произнесла «хууу», быстро вскочила со стула так, что юбка задралась выше бедер. Он наблюдал за ней, пока она шла к туалетной комнате. И думал: «Как легко, как необыкновенно легко». Он был очень невысокого мнения обо всех женщинах.
* * *
Во вторник после шести часов вечера в участок пришел Толстый Олли Уикс.— Ты все еще злишься на меня? — спросил он.
На улице было двенадцать градусов по Фаренгейту, но, несмотря на это, на нем были голубые джинсы, белая рубашка, спортивный пиджак, синие носки и коричневые ботинки. На рубашке спереди было заметно пятно от кетчупа. Или от крови? Рубашка у горла была расстегнута, и в распахнутом вороте виднелись вьющиеся черные волосы с застрявшими хлебными крошками. Олли явно следовало бы побриться и принять ванну.
— Чтобы ты снова не вышел из себя, я расскажу тебе, что мне удалось откопать, — сказал он.
— Что же ты откопал?
— Я выяснил, почему этот Тилли оказался на Айнсли.
— Почему? — спросил Карелла.
— Почему он там находился? Или почему я отдал тебе предпочтение?
— В чем же заключалось твое предпочтение, Олли?
— Я опросил всех по поводу твоего дела. И учти — в счет моего собственного времени.
— Чепуха, — сказал Карелла.
— Ты все еще злишься. Не так ли?
— Нет, я просто счастлив, что у меня дел по горло.
— Ты думаешь, что я взвалил дело об убийстве на тебя. Верно?
— Нет, откуда бы у меня появилась такая мысль?
— Я не знаю откуда, так как все решено по правилу первого человека.
— Тогда ни о чем не беспокойся.
— А кто беспокоится? Так ты хочешь узнать, почему Тилли оказался на Айнсли или это тебя не интересует?
— Как он оказался там?
— Он трахал шлюху в квартире 22.
— Как ты узнал об этом?
— Я опрашивал людей в округе. Тилли знал эту шлюху еще до того, как попал в тюрьму за попытку убийства. Ты знал об этом?
— Да, Олли.
— Тилли избил этого траханого подонка, который назвал его гомиком.
— Между прочим, Тилли не был гомиком, так как он трахал эту шлюху за ночь до того, как другой подонок повесил его на трубе, предварительно застрелив.
— Кто это говорит?
— Ты по поводу подонка? Это я только предполагаю. Живут там в округе в основном бывшие испанцы. Они взяли верх над неграми. Ты еще не знаешь, какую блядскую головную боль они нам доставляют. В любом случае, если хочешь поговорить с этой шлюхой, то она живет в квартире 22. Ее имя Кармен Санчес.
— Ты уже говорил с ней?
— Нет, я получил эту информацию, опрашивая других людей.
— Кого ты опрашивал?
— У тебя есть свои информаторы, а у меня — свои.
— Не хочешь сказать мне его имя?
— Я был бы счастлив сказать тебе его имя, но это не он, а она. В этом городе есть дамы, которые благоговеют перед законом, — сказал Олли и стал подражать своему любимому У. К. Филдсу.
Карелла нахмурился.
— Твой информатор что-нибудь сказала по поводу того, как Тилли закончил свой путь под потолком подвала?
— Мой дорогой, мой информатор только сообщила мне, что Тилли был наверху и всю ночь трахал эту девицу Санчес. Эту девицу я бы и сам не прочь трахнуть, если она выглядит так, как мне ее описали.
— Твой информатор сама видела Тилли там?
— Я не знаю, мой друг, не знаю. Я бы тебе предложил самому поехать туда и поговорить с этой дамой из квартиры 22, которая в соответствии с тем, что мне о ней говорили, заслуживает того, чтобы посмотреть на нее. Это точно.
* * *
Кармен Санчес оказалась женщиной около тридцати лет, высокой, стройной, с копной черных вьющихся волос, яркими глазами и голосом, созданным для пения. Во всяком случае, она сразу всем об этом говорила. Кармен собиралась на урок пения. Она уже надевала пальто, когда зазвонил дверной звонок. Пальто было таким же ярко-красным, как свитер в обтяжку с длинными рукавами и длинный полосатый шарф. Кармен сказала, что она должна немедленно уходить и что у нее нет времени на разговоры с полицией. Мейер заверил ее, что разговор отнимет не более минуты.— Конечно, я знаю, что такое полицейская минута, — произнесла Кармен и посмотрела на свои часы. — Хорошо, пять минут, это все, чем я располагаю. Я с вами не шучу. Я должна успеть к восьми.
— Пять минут, — пообещал Карелла.
— Я это обещала, — заметила Кармен. — Я плачу за урок вне зависимости от того, когда приду. Итак, давайте сделаем это быстро. Хорошо?
— Роджер Тилли, — сказал Карелла, приступая прямо к делу.
— Я предполагала это.
— Был ли он здесь ночью перед тем, как его убили?
— Он был здесь.
— Это была воскресная ночь, шестого.
— Я знаю, когда это было.
— Когда он сюда пришел? — спросил Мейер.
— Он уже был здесь, когда я пришла домой.
— Что вы имеете в виду? В квартире?
— Да.
После этого уже оба детектива, невзирая на пятиминутный лимит, отпущенный им Кармен, продолжали допрос, готовые, если это потребуется, применить силу. Они работали с ней как единая команда, обстреливая неясные места, задавая хитрые вопросы, пытаясь выяснить, что случилось в те часы, которые предшествовали смерти Тилли.
— У него были ключи?
— Нет, я оставила их у привратника. Я знала, что он должен был прийти.
— А откуда вы должны были прийти?
— Я этим вечером работала. Я пришла домой около двух часов.
— Где вы работали?
— В клубе в районе Квортера.
— В воскресенье?
— А почему бы и нет? Вы что, религиозный человек или у вас есть какие-то особые возражения?
— Что вы делали?
— Я певица и уже говорила вам об этом.
— В каком клубе?
— Зачем вам?
— Просто любопытно.
— Я его не убивала.
— А кто сказал, что вы его убили?
— А зачем вам знать, в каком клубе я работаю? Для того чтобы проверить, была ли я там. Верно?
Оба детектива посмотрели на нее.
— Клуб называется «Кленсиз». Это джаз-клуб, — пояснила она.
— Почему Тилли пришел прямо сюда, а не пошел в клуб?
— Он не любил джаз. Кроме того, он сотни раз слышал, как я пою.
— Итак, он приехал сюда, чтобы подождать вас здесь.
— Да. Это было в воскресенье ночью. Он включил песню «Убийство, написала она».
— Ему нравилось это, да?
— Никогда не упускал случая послушать.
Кармен посмотрела на часы.
— Три минуты, — отметила она.
— Что делал Тилли, когда вы пришли?
— Спал.
— Он провел здесь всю ночь?
— Всю ночь.
— Что случилось вчера утром?
— Мы проснулись что-то около десяти, десяти тридцати. Приготовили кофе, а затем снова ненадолго вернулись в постель.
— Ах-ха, — произнес Карелла.
— Что было затем? — спросил Мейер.
— Я начала одеваться.
— Что делал Тилли?
— Он разговаривал по телефону.
— Он позвонил сам? Или кто-то позвонил ему?
— Первый звонок он сделал сам. Второй звонок был сюда.
— Всего было два звонка?
— Да.
— Упоминал ли он какие-либо имена, когда разговаривал по телефону?
— Я выходила в туалет.
— Вы слышали, чтобы он называл какое-нибудь имя?
— Он спросил мистера Штейнберга. Он собирался купить новый автомобиль и говорил с продавцом, с которым имел дело.
— Это был тот звонок, который он сам сделал?
— Да.
— А что со вторым звонком?
— Он с кем-то говорил по поводу денег.
— Да, дальше. Что он сказал?
— Он сказал, что хочет получить остальные деньги.
— Что он подразумевал при этом?
— Я не знаю. Но он был очень сердит и кричал по телефону. Послушайте, я должна уходить.
— Посидите еще минуту, мисс Санчес, — предложил Карелла.
— Нет, я не могу сидеть еще минуту или даже тридцать секунд, — заявила она и начала надевать свое красное пальто. — Я уже ухожу...
— Еще несколько вопросов, — попросил Карелла.
— Вы обещали мне...
— Обещания, обещания, — заметил Мейер.
Их глаза встретились.
— Никуда не денешься, — произнесла она, покачала головой, сняла пальто и сердито бросила его на один из кухонных стульев. — Хорошо, давайте заканчивать с этим делом. — Она села на стул, вытянула свои длинные ноги и скрестила руки на груди.
— Об этом втором звонке, — попросил Карелла.
— Да, — сказала она и кивнула.
— Расскажите нам о нем поподробнее.
— Какие детали вас интересуют?
— Что он произнес сразу после того, как поднял трубку?
— Он ответил: «Да, это я».
— А затем?
— Он затем сказал что-то в таком роде: «Хорошо, когда, черт возьми, я получу их?»
— Да, продолжайте.
— Затем он... откуда я знаю? Как можно было ожидать от меня, чтобы я запомнила...
— Попытайтесь.
— Он сказал что-то вроде этого: «Я хочу получить остаток сейчас, а не завтра, и причем немедленно». Он повторил это несколько раз, именно эти слова о получении остатка денег сейчас. Он напомнил, что об этом была договоренность, и сказал, что устал напоминать об этом.
— Он в разговоре использовал именно это слово — «деньги»?
— Да. Ну, в общем, «деньги» или «бабки», что одно и то же.
— Как закончилась беседа?
— Они договорились встретиться внизу.
— Откуда вы узнали об этом?
— Потому что Роджер дал адрес этого дома, а затем он...
Какое-то смутное выражение пробежало по ее лицу. Она вспоминала. Они терпеливо ждали.
— Да, — сказала она, кивнув. — Это верно.
— Что верно? — спросил Мейер.
— Он действительно произнес имя.
— Какое?
— Боулз. Он сказал: «Я даю вам полчаса, мистер Боулз».
— Вы уверены в этом?
— Да, было произнесено именно это имя. Боулз.
— Что произошло потом?
— Слушал около минуты, а затем сказал: «Хорошо, давайте в двенадцать ровно».
— И вы говорите, что он дал ему этот адрес?
— И сказал, что встретит его на парадной лестнице.
— В двенадцать ровно?
— Да. И добавил, что для него будет лучше, если деньги будут при нем.
— Вы не запомнили, в какое время это было?
— Должно быть, что-то около одиннадцати пятнадцати.
— Что сделал Тилли потом?
— Принял душ, оделся и спустился вниз по лестнице.
— Когда это было?
— Ну, я думаю, это было около двенадцати.
— Он пришел сюда после встречи?
— Нет, он больше никогда не приходил сюда, — сказала Кармен.
Глава 6
В американском суде прокурор всегда первым представляет дело. В допросе, называемом прямым, он сам задает вопросы свидетелям, а затем вопросы задает адвокат, и это называется перекрестным допросом. Затем адвокат получает возможность задать вторую порцию вопросов, и это называется повторным прямым допросом свидетелей. После чего прокурор, в свою очередь, организует повторный перекрестный допрос. После того как прокурор выставит всех своих свидетелей, он говорит судье, что обосновал свое обвинение. Тогда защита вызывает своих свидетелей, и с ними повторяется та же самая процедура: прямой допрос, перекрестный допрос, повторный прямой допрос, повторный перекрестный допрос. Иногда вся эта процедура утомляет.