Страница:
В углу комнаты техник из «Марлина» закрыл панель и стал собирать инструменты. — Закончили? — спросила его Ким.
— Вполне.
Он попросил ее подписать наряд: обновление оборудования ВР. Ким подписала, он поблагодарил и ушел.
Ким повернулась к Мореплавателю и спросила, как его зовут.
— Лео Истли, — ответил он.
Ким надела на себя самую свою начальственную маску.
— Лео, вы с вашими людьми отлично поработали, но нам придется удовлетвориться тем, что уже сделано. Оставьте как есть, мы сами закончим.
Он уставился на нее. Седые волосы нависали над глазами.
— Времени не осталось, — объяснила она.
— Почему? — спросил он. — Я думал, у нас целый день. Мы еще не кончили.
— Нам надо тесты прогнать.
— Давайте, мы мешать не будем.
— Нет, вы не поняли. Это прецизионные тесты ускорения массы. Присутствие на борту лишних людей исказит результаты.
— Вы уверены?
— Да. Простите, но это необходимо.
Он протянул блокнот:
— Тогда распишитесь, что все сделано и у вас нет претензий.
— Это ради Бога.
— Я здесь напишу, что произошло. Это может сказаться на гарантиях.
Она улыбнулась:
— Нормально, это мы переживем.
Она подписалась. Лео собрал людей и увел их через шлюз в туннель. Не успел скрыться последний, как появилась багажная тележка.
«Это „Хаммерсмит“?» — спросила она.
— Да, — ответила Ким.
Тележка показала сумки:
«Куда мне их сложить?»
— Где их владельцы?
«По моим последним сведениям, они направились в Счастливый Харрис».
— Что это такое?
«Коктейль-бар».
— В Небесной Гавани?
«Да».
— Отлично, можете оставить их прямо здесь.
«В туннеле?»
— Да, ничего страшного. Я ими займусь. — Когда тележка уехала, Ким подозвала Солли. — Еще идут, — сказала она, разглядывая таблички. — Уэнтворт, Маленький Олень, Моритами, Хендерсон. Сейчас они в баре.
— В любой момент они могут появиться, — сказал Солли. — Надо либо убираться, либо бросить это дело.
— Уэбли еще на корабле. Ты хочешь взять его с собой?
— А ты думаешь, он хотел бы лететь с нами?
— Вряд ли.
— Тогда сделай что-нибудь.
— Это я и собираюсь сделать.
Этот тип людей был ей знаком. Он принадлежал к той относительно немногочисленной группе ученых, которые считают, что никто на свете лучше их не видит ядро атома или сердцевину звезды или чем они там занимаются. Нет в жизни ничего более важного, чем их уголок научного знания и признания другими их места в нем. Они по-детски верят, что именно они — центр космоса. Этот факт перевешивает все остальное и является их главной слабостью.
Он открыл на стук и посмотрел на нее, будто пытаясь вспомнить, кто она такая и почему стоит в дверях.
— Профессор Уэбли, — сказала она. — Мы должны по графику выполнить некоторые инженерные испытания. Это займет примерно час. Будет сильный шум и сильная вибрация.
— Вот как? Никогда раньше это не делалось.
— Наверное, вы никогда раньше не прибывали так рано.
— Как раз наоборот, мадам, я всегда прибывал так рано.
— Как бы там ни было, мы должны выполнить основные виброиспытания двигателя, и грохот будет невыносимый. Я лично пойду в «Домино», чтобы этого не слышать. — Ким чуть вздохнула, склонила голову и нацепила самую пленительную свою улыбку. — Я бы очень была рада вашему обществу, если вы согласны.
— Видите ли, доктор Брэндивайн, я не думаю…
— Я бы очень хотела услышать, над чем вы сейчас работаете.
Уэбли наморщил лоб:
— Мне приятен ваш интерес, но меня сейчас несколько поджимают сроки.
Он поглядел на нее, как на докучливого ребенка, пожелал приятно провести время и закрыл дверь.
Ким слегка поклонилась, повернулась и ушла.
— Вот тебе и мое обаяние, — сказала она Солли через минуту.
Он ухмыльнулся:
— Соблазнительница получает афронт?
— Похоже на то.
— «Хаммерсмит», — обратился Солли к ИРу, — запускай главные. Подготовка к вылету.
— Подтверждаю, — ответил голос ИРа. Женский. Ким нахмурилась. Не похищать же этого типа!
— Прибыл шестичасовой шаттл, — ответил Солли на незаданный вопрос. — Если там Моритами и вся компания, они будут здесь с минуты… — Он остановился и показал на дисплей. Там по туннелю шли трое мужчин и женщина. — Упомяни только о черте…
— Солли, что будем делать?
— Нам нужно что-нибудь, что горит, — сказал он.
— Горит? Зачем?
— Вопросы потом. Что у нас есть горючего?
Звездолет — не лучшее место для поиска дров. Мебель, одежда, панели — все огнеупорное.
— Погоди секунду, — сказал он, встал и вышел в центр управления. Слышно было, как открылась кухонная панель.
Через две минуты оттуда донесся дым.
— Тостер, — ухмыльнулся Солли. — Двадцать тостов за раз. А теперь беги и встань возле каюты Уэбли. Как только начнется, помоги ему выбраться.
Да, это будет одно из лучших мгновений Солли. Ким пошла по коридору, и в это время заорала сирена. Включился интерком.
— Говорит капитан. Причин для паники нет, но в передних отсеках загорание. Всех пассажиров просят немедленно покинуть корабль. Говорит капитан. Повторяю, непосредственной опасности нет. Не допускайте паники…
Дверь каюты открылась, Уэбли высунулся в коридор, огляделся, увидел Ким и помрачнел. Он хотел уже было что-то сказать, но увидел клубы дыма у нее за спиной. Запах горелых тостов был весьма ощутимым.
— У нас пожар, — сказала Ким.
— Послушайте, девушка, — спросил возмущенный Уэбли, — как это может быть?
— После поговорим, профессор. Сюда, к выходу.
Но Уэбли повернулся, раскрыл чемодан и стал собирать вещи.
— На это нет времени! — сказала Ким, позволив себе поднять голос. — И тут же вдохновенно добавила: — Взрыв может быть в любую секунду.
Уэбли этого хватило. Он захлопнул чемодан, схватил его под мышку, другой рукой прихватил какие-то вещи и выломился из каюты.
— Полный непрофессионализм! — заворчал он. — Почему, куда бы я ни попал, никто своего дела не знает?
— Сюда, сэр, — показала ему Ким на входной туннель. Он бросился туда и исчез.
Снаружи завыла тревога.
— Все чисто, — доложила Ким.
— Отлично. Закрывай люк.
— Как?
— Не надо, я отсюда закрою. Поднимайся и пристегнись, Через минуту взлетаем.
— Но Уэбли не успеет уйти.
— Он в туннеле?
— Да.
— Ничего с ним не сделается. Когда мы отойдем, туннель герметизируется автоматически. Не волнуйся.
Через несколько секунд она уже сидела в кресле рядом с Солли.
— До меня сейчас дошло, — сказала она, — перед сколькими людьми мне придется извиняться, когда все это кончится.
— Включая меня, — сказал он.
Ким встала и посмотрела на сиденье.
— Видишь? — показала она. — Отпечаток есть.
— Диспетчер, — сказал Солли в микрофон, — говорит «Хаммерсмит». Требуется срочный вылет из-за нештатной ситуации. Запрашиваю инструкции.
— «Хаммерсмит», говорит диспетчер. Объясните природу нештатной ситуации. У нас только сообщение о загорании на борту.
— Отставить загорание, диспетчер. Сообщение вызвано неисправностью системы связи на нашем конце.
— В чем состоит нештатная ситуация?
Ким снова села в кресло. Ремни опустились и пристегнули ее.
— Ложный вакуум Таратубы появился раньше расчетного времени.
— Ждите инструкций, «Хаммерсмит».
— Солли, — спросила Ким, — а они вообще знают, что такое Таратуба?
— Сомневаюсь. Но так лучше — меньше вопросов.
Ким оглядела экраны полного обзора. Никаких препятствий, если не считать одну кабельную линию. Солли может ее просто отстегнуть, и ничего уже их не остановит.
— А почему нам просто не дать ходу? — спросила она.
— Чтобы никого не стукнуть. И еще потому, что тогда сразу вызовут патруль. И даже если мы избежим тюрьмы, мои пилотские права гарантированно сгорят.
— «Хаммерсмит», говорит диспетчер. Вылет разрешаю. Данные передаются.
Солли ответил, посмотрел на мигающие лампочки, указывающие, что идет загрузка данных, потом обратился к ИРу:
— Хэм, отцепляй концы и поехали.
«Выполняю», — ответил ИР.
— «Поехали»? И это весь старт? — поразилась Ким.
Корабль стал уходить от дока «Марлин».
— Кажется, я сейчас выдал профессиональный секрет, Ким. Когда прилетим к месту назначения, я ему скажу «приехали».
— Нет, серьезно?
— Если серьезно, то пилот на борту нужен только на случай проблем. Нештатных ситуаций. А еще, наверное, чтобы пассажиры не беспокоились. Они нервно относятся к полностью автоматизированным кораблям.
— Такси полностью автоматизированы, и никого это не тревожит, — сказала Ким.
— Про него ты знаешь, что сама сможешь его повести, если что.
Они уходили от орбитальной станции, выравниваясь по путеводным звездам.
«Ускорение начнется через минуту», — сообщил ИР.
— «Хаммерсмит», говорит диспетчер. — Это был новый голос, погуще и обладающий властью.
— Слушаю вас, диспетчер.
— К вам обращается начальник диспетчерской службы. Немедленно вернитесь в док.
— Солли! — Ким показала на дисплей, где появилась зловещая тень корабля-преследователя.
— Вижу.
— Они знают.
— Естественно, знают. С ними поговорил наш пассажир. — Солли открыл микрофон. — Диспетчер, мы не в состоянии выполнить команду.
— Солли…
— Хэм, — сказал он, — продолжай запрограммированное ускорение.
«Продолжаю».
— Все будет нормально, Ким, — ободрил ее Солли. Тяга стала более заметной, станция исчезла с экранов. Заговорил новый голос, женский, нетерпеливый:
— «Хаммерсмит», говорит орбитальный патруль. Вам приказано немедленно вернуться в порт.
— Держись, — сказал Солли. Ускорение нарастало.
— А не лучше ли нам прыгнуть?
— Прыжковые двигатели питаются от главных. Надо набрать скорости, чтобы они сработали.
— И сколько? То есть сколько времени ее набирать?
— Минут двадцать пять.
— Двадцать пять? — Это было просто смешно. — Черт бы побрал «Ворлдвайд» с ее панелями. Солли, у нас нет двадцати пяти минут!
— «Хаммерсмит», вернитесь к станции, иначе мы примем соответствующие меры.
— А у них есть способ нас остановить?
— Кроме как разнести в клочья?
— Да, конечно.
— Только поле Терси.
— Глушитель.
— Да. Он заглушил бы наши главные. Но это блеф.
— Почему ты так уверен?
— Раскрути двигатель на полную, а потом резко заглуши, и он может взорваться. Шансов — пятьдесят из ста. Такого они не сделают, не получив разрешения от Института. А на это нужно время. К тому же Агостино не согласится. Не захочет рисковать кораблем.
Система связи была забита голосами: патруль снова потребовал остановиться, начальник диспетчеров требовал вернуться, и как это ни странно, Уэбли требовал сказать, какого черта они затеяли?
— Расслабься, — сказал Солли, — и наслаждайся полетом. А при этом было бы неплохо мне сказать, куда точно мы направляемся.
— Дзета Ориона. Алнитак. Точнее, место в двадцати семи небольшим световых лет от Алнитака. — Ким сунула руку в карман и достала диск с данными. — Вот здесь указано. В пределах этого пузыря в любом месте.
— Алнитак, — сказал он. Самая восточная звезда в поясе Ориона. — А почему она? Догадка? Или ты знаешь что-то, чего мне не говорила?
— Помнишь, ты спросил меня, знаю ли я, сколько времени займет полет?
— Конечно. Ты дала очень точный ответ.
— Сорок дней, семнадцать часов двадцать шесть минут. Это полное время обратного полета по бортжурналам «Охотника».
— По липовым?
— Да. Но я не могу себе представить, зачем бы им менять время. И это время дает нам Алнитак. А есть и еще кое-что. — Она показала ему снятую крупным планом фреску Кейна. — Видишь? Туманность Лошадиной Головы?
— Ага.
— Она видна от Алнитака.
Патрульный корабль шел параллельным курсом справа в нескольких сотнях метров.
Солли отключил связь, и голоса затихли.
— Они меня нервируют.
— А может, не стоило этого делать?
— Только если ты хочешь слушать угрозы.
Он включил таймер, отсчитывающий время до прыжка. Ким смотрела пристально, пытаясь взглядом заставить цифры меняться быстрее.
Оставалось несколько минут, когда ИР объявил о передаче от нового источника, со спутника.
«Из Института».
— Это Агостино, — сказала Ким.
— Хочешь с ним говорить?
— Нет, — ответила она. — Лучше поговорим, когда вернемся. Когда будет что-то, чем можно козырнуть.
Патрульный корабль не отставал до последнего мига, когда энергия потекла в прыжковые двигатели и Солли перевел «Хаммерсмит» в гипер.
17
Аналитики, которым Солли показал бортжурналы «Охотника», считали, что записи верны до того момента, когда начались неполадки с двигателем. Добавить еще день на ремонт, и тогда Трипли и его экспедиция оказываются возле Алнитака между 17 и 18 февраля. Такие оценки также совпадают с временем обратного пути до Гринуэя.
— Если все это верно, — сказала Ким, — то добыть доказательства будет легко.
В Сибрайте сейчас было 28 января. Предполагая дату контакта «Охотника» с инопланетным кораблем близкой к 17 февраля и считая, что наверняка при этом был радиообмен, Ким вычислила, где должны находиться радиоволны в данный момент, и рассчитала курс перехвата для «Хаммерсмита». Все просто.
— Это единственный допустимый сценарий, — сказала она Солли. — Здесь они встретили другой корабль. Это значит, что была сделана по крайней мере попытка радиосвязи.
— Ты чертову уйму фактов выводишь из рисунка черепахи на той фреске. Могут быть и другие объяснения. Они могли найти планетную цивилизацию. Может быть, доиндустриальную, без света, без радио, без ничего. Только факелы и местный аналог лошадей. В таком случае…
— Так быть не могло, — сказала она.
Они сидели в центре управления, поставив кресла под углом друг к другу, и пили кофе.
— Почему?
— Алнитак — слишком молодая звезда. Это первое. Ей еще нет десяти миллионов лет. Так что местной жизни быть не может. И слишком сильное ультрафиолетовое излучение. В миллионы раз сильнее, чем у Гелиоса.
— Вот как?
— Да. Оно бы все выжгло. Нет, они могли встретить только звездолетчиков.
За два столетия до того уже выполнялось исследование Алнитака. Насчет планетной системы было небогато: единственный мир, захваченный газовый гигант, далеко на периферии.
— Слишком давно была эта радиопередача, — сказал Солли. — Она слишком широко размазалась. ГЕСДО — хорошая система, но и она может не поймать такой слабый сигнал. Или не выделить его из шума.
Но Ким не зря столько времени потратила, изучая возможности системы.
— Если сигнал там есть, мы его обнаружим.
Первый день они провели в хозяйственных хлопотах, обживая каюты, обследуя корабль. Солли, конечно, был с ним знаком, но ему приятно было показывать корабль Ким. Она поначалу не пришла в восторг и подумала, не обидело ли это Солли. Но уж слишком корабль напоминал ей гостиницу Института для не особо важных гостей.
Они переходили с палубы на палубу, и он показывал ей возможности зоны отдыха и секции ВР. Они осмотрели два комплекта двигателей, главные, перемещавшие «Хаммерсмит» в реальном пространстве, и подпространственный интерфейс — прыжковые двигатели. ТМИ был так мал, что помещался в руках.
Ким с удовольствием отметила, что переход в гипер не имел побочных эффектов.
В зрелом возрасте она никогда не была в подпространственном полете. Сейчас она уже знала, что некоторые люди плохо себя чувствуют во время прыжка, у других бывают сдвиги перспективы, стены кажутся не сплошными, что сила искусственной гравитации уменьшается или увеличивается, а некоторые говорят, что ощущают мысли окружающих. Имелись случаи необычных снов, резких припадков депрессии или сильной эйфории. Солли ей сказал, что это бывает. На звездолетах держат хороший запас антидепрессантов и транквилизаторов. Он видел, как людей поражала сильная головная боль, судороги желудка, зубная боль без видимой физической причины.
— Но это только неудобство, — сказал он. — Вроде морской болезни.
— Хотя, — добавил он, — эффекты бывают жутковатые. Сны до необычайности живые. И еще я видал другие странные вещи. Одна женщина вернулась в детство, а один мужчина говорил, что видел конец своих дней. Иногда проявляются подавленные личности. Один пассажир утверждал, что стал одержимым. А другой говорил, что с ним на борт вошел оборотень.
— Оборотень?
Синие глаза Солли внимательно поглядели на нее.
— Ты ведь ничего необычного не видела?
— Спасибо, со мной все хорошо. — Она была очень горда собой.
— Расскажи мне про Алнитак.
Ким откинулась в кресле.
— Звезда класса «О». Прилично раскалена, ярче Гелиоса примерно в тридцать пять тысяч раз.
— Солнечные очки не забываем.
— Да уж. Имеет две звезды-спутника, обе достаточно далеко, но не настолько, чтобы могли сформироваться планеты. А если сформируются, то нестабильные.
— Ты же сказала, что там есть планеты.
— Захваченная, — напомнила Ким.
— Алнитак. — Он будто пробовал слово на вкус.
— Арабское слово, означающее «перевязь».
Для первого ужина на борту они выбрали комнату совещаний и зажгли свечи. В окнах, будь это настоящие окна, видны были бы только ходовые огни судна, если бы Солли их включил. Вместо этого он запрограммировал вид Млечного Пути, каким он предстает подлетающему межгалактическому кораблю.
Ужин прошел тихо. Обычно Солли брал на себя большую часть разговора, но в этот вечер ему было мало что сказать. Свечи, вино и диск галактики создавали неповторимую атмосферу. Еда была хороша. Но Ким ощущала тяжесть своего решения и страх, что оно ошибочно, что она могла чего-то не учесть и погубила карьеру Солли. И свою тоже. Наверное, сейчас на них, ругаясь, выписывают ордера.
— Хотела бы я найти хоть какое-то объяснение, — сказала она, — почему они об этом молчали. Ведь контакт — это было бы событие века.
— Не знаю, — сказал Солли. Она оторвалась от еды:
— Мы более или менее полагаем, что насчет инопланетян у нас у всех чувства одинаковые. Что каждый хочет их найти, если они есть. Кроме разве что Кэнона Вудбриджа и Совета. Но, может быть, многие предпочли бы сохранить статус-кво. Кто предпочел бы не знать, что мы не одиноки.
— Я один из таких, — сказал Солли. Его лицо было обрамлено светом свечей.
— Ты шутишь.
— Я никогда не шучу. Понимаешь, Ким, сейчас жизнь вполне хороша. У нас есть все, чего можно хотеть. Безопасность. Процветание. Хочешь работать? Вот тебе работа. Хочешь всю жизнь пролежать на пляже? Пожалуйста. Что нам дадут инопланетяне, чего у нас и без них нет? Лишние поводы для волнения?
— Это может быть способ узнать, кто мы.
— Пустой штамп. Я знаю, кто я. И мне не нужна философия какого-то создания, которое меня, быть может, считает хорошим куском отбивной. Здесь есть обратная сторона, и серьезная, если вспомнить твое приключение в Северине. И ты меня прости, я только обратную сторону и вижу. Для тебя и для меня она, быть может, окупается. Но вся человеческая раса в долгосрочной перспективе никак не выиграет.
Ким отодвинулась от стола и уставилась на Солли:
— При таком настроении я не понимаю, зачем ты в это ввязался.
— Ким, если они существуют, то встреча с ними — только вопрос времени. Мне это не нравится, я бы это предотвратил, если бы мог. Но есть у меня такое чувство, что встреча неизбежна. Если она случится, это будет великий миг. Я просто хочу быть его участником. И еще: лучше знать заранее, если это случится.
— Инстинкт охотника, — сказала Ким.
— То есть?
— Спрячься в кустах. Убей или тебя убьют. Ты действительно думаешь, что так сложатся взаимоотношения двух межзвездных цивилизаций?
— Вероятно, нет. Я только сказал, что так может случиться. А поскольку сейчас положение вещей меня более чем устраивает, я не вижу, зачем что-то менять. Зачем рисковать?
— Солли, как ты думаешь, зачем мы полетели на Марс?
Солли макнул блинчик в суп, откусил кусок и стал задумчиво жевать.
— На Марс мы полетели, — сказал он, — поскольку поняли, что исследование солнечной системы принесет долгосрочные экономические выгоды.
— Ты действительно думаешь, что мотивами были именно они? Долгосрочные экономические выгоды?
— Так пишут в учебниках истории.
— В учебниках истории пишут, что Колумб отправился в плавание, чтобы найти торговый путь в Индию.
— В последний раз мне говорили, что это так и было.
— Это было прикрытие, Солли. Чтобы помочь Изабелле принять правильное решение. Заложить драгоценности, поспорить с советниками, а все для того чтобы последовать призыву своей ДНК.
— Призыву ДНК? — Солли развеселился. — Ким, у тебя всегда был поэтический дар.
Она терпеливо ждала, пока он допьет вино.
— Итак, — спросил он, вытирая губы салфеткой, — к чему же звала ее ДНК?
— Не к открытию торговых путей.
— А к чему?
— К странствиям, — сказала Ким. — Исследованиям, ступить ногой, лично или через представителя, туда, где еще нога не ступала.
— Понял, — ответил Солли. — Но мы это сделали. Мы ступили ногой во множество разных мест за последние столетия. И при чем тут инопланетяне?
— Мы смирились с тем, что мы одни.
— Вероятно, так и есть. — Солли потянулся к графину и налил ей и себе. — Может быть, кто-то где-то и существует, но так далеко, что никакой разницы. С практической точки зрения, я считаю, можем и дальше действовать так, будто мы одни.
— Проблема здесь в том, — сказала Ким, — что мы стали нелюбопытными и самодовольными. Заскучали. Мы отказываемся от всего, что было ценного в нашем биологическом виде.
— Ким, мне кажется, ты преувеличиваешь.
— Может быть. Но я считаю, что нам нужно что-то, что подпалит нас снизу. Вселенная стала скучной. Мы летали в десять тысяч звездных систем, и всюду одно и то же. Тишина. Стерильность.
— И потому Эмили и оказалась на «Охотнике»? Она тоже так думала?
— Да, — ответила Ким. — Она пыталась объяснить мне свои чувства, когда мы ходили с ней к морю.
— Ты это помнишь?
— Она спрашивала меня, знаю ли я, почему корабли всегда ходят вдоль берега? Почему никогда не уходят в море?
— А, — сказал Солли.
— Потому что там ничего нет. Только вода на тысячи километров, пока не обплывешь всю планету и не приплывешь к западному берегу Экватории. Откуда и выплывал.
Вот тут мы и стоим, Солли. На берегу, глядя на океан, который никуда не ведет. Насколько нам известно. — Ким зажмурилась. — Но если там действительно некуда идти, я думаю, у нас не слишком долгое будущее.
После ужина они посмотрели «В бегах» — бестолковую комедию погони, где несколько неправдоподобных персонажей вдруг узнали, что они — клоны какого-то преступника из исторических архивов и оказались объектом отчаянной охоты. Можно было и поиграть в эту историю интерактивно, но они оба устали, а потому просто смотрели.
К концу Ким заснула и проснулась уже за полночь, одна в каюте. Проектор отключился, Солли, очевидно, ушел спать, и Ким еще посидела, глядя на Млечный путь.
Для еды они в конце концов выбрали центр управления. Он был меньше и потому более уютный, чем столовая. Ким и Солли положили скатерть на консоль, и оказалось, что этого вполне достаточно.
Солли менял виды в окнах. Иногда глазам Ким представали звездные поля или вымышленные планеты, иногда водопады и горы, а то и центр Сибрайта.
— А каково там, снаружи, на самом деле? — спросила она.
— Полная чернота, — сказал он. — Конечно, беззвездная. Огни корабля кажутся тусклее.
— А кто-нибудь бывал за бортом во время полета в гипере?
— Нет, — ответил Солли. — По крайней мере мне об этом не известно.
В этой среде не ощущалось движения, она была скорее условиями, чем пространством. Семь недель до Алнитака. Долгое время, если его надо провести наедине с одним и тем же человеком. Даже если это Солли.
Корабль в гиперпространстве полностью отрезан от внешнего мира. Он не получает данные ни от локатора, ни по связи, никак. И передавать он тоже не может. Солли мог бы выйти, чтобы удовлетворить любопытство и узнать, состоялась ли в конце концов экспедиция на Таратубу. Он думал, что под нее могли отдать «Мак-Коллум». И еще было интересно, получил ли огласку угон «Хаммерсмита» и пытается ли Институт с ними связаться. Но на это уйдет время, придется переставлять часы, а Ким должна будет вносить коррективы в программу расчета перехвата. И они не стали этого делать.
Одним из самых любопытных свойств гиперпространства является то, что время, кажется, течет в нем независимо. Устройства отсчета времени после подпространственного полета всегда надо было переставлять. Иногда вперед, иногда назад. Никто не знал, в чем тут дело, но разница, к счастью, всегда составляла доли процента, и потому навигации не мешала. Это было существенно, поскольку полеты ТМИ можно было осуществлять только вслепую.
Ким и Солли быстро привыкли к режиму. Они завтракали когда вставали, а обедали и ужинали в одни и те же часы. Ким по утрам читала — широкий спектр книг, включавший биографии политиков и ученых. Прочла два классических романа, до которых не доходили руки: «За Плутоном» Блэкмена — исследование изменений культуры, вызванных проникновением во вселенную, и «Узкие горизонты» Раннингуотера — историю заката и окончательного распада организованной религии. Еще добавила несколько романов и эссе. И, конечно, много читала книг по специальности.
— Вполне.
Он попросил ее подписать наряд: обновление оборудования ВР. Ким подписала, он поблагодарил и ушел.
Ким повернулась к Мореплавателю и спросила, как его зовут.
— Лео Истли, — ответил он.
Ким надела на себя самую свою начальственную маску.
— Лео, вы с вашими людьми отлично поработали, но нам придется удовлетвориться тем, что уже сделано. Оставьте как есть, мы сами закончим.
Он уставился на нее. Седые волосы нависали над глазами.
— Времени не осталось, — объяснила она.
— Почему? — спросил он. — Я думал, у нас целый день. Мы еще не кончили.
— Нам надо тесты прогнать.
— Давайте, мы мешать не будем.
— Нет, вы не поняли. Это прецизионные тесты ускорения массы. Присутствие на борту лишних людей исказит результаты.
— Вы уверены?
— Да. Простите, но это необходимо.
Он протянул блокнот:
— Тогда распишитесь, что все сделано и у вас нет претензий.
— Это ради Бога.
— Я здесь напишу, что произошло. Это может сказаться на гарантиях.
Она улыбнулась:
— Нормально, это мы переживем.
Она подписалась. Лео собрал людей и увел их через шлюз в туннель. Не успел скрыться последний, как появилась багажная тележка.
«Это „Хаммерсмит“?» — спросила она.
— Да, — ответила Ким.
Тележка показала сумки:
«Куда мне их сложить?»
— Где их владельцы?
«По моим последним сведениям, они направились в Счастливый Харрис».
— Что это такое?
«Коктейль-бар».
— В Небесной Гавани?
«Да».
— Отлично, можете оставить их прямо здесь.
«В туннеле?»
— Да, ничего страшного. Я ими займусь. — Когда тележка уехала, Ким подозвала Солли. — Еще идут, — сказала она, разглядывая таблички. — Уэнтворт, Маленький Олень, Моритами, Хендерсон. Сейчас они в баре.
— В любой момент они могут появиться, — сказал Солли. — Надо либо убираться, либо бросить это дело.
— Уэбли еще на корабле. Ты хочешь взять его с собой?
— А ты думаешь, он хотел бы лететь с нами?
— Вряд ли.
— Тогда сделай что-нибудь.
— Это я и собираюсь сделать.
Этот тип людей был ей знаком. Он принадлежал к той относительно немногочисленной группе ученых, которые считают, что никто на свете лучше их не видит ядро атома или сердцевину звезды или чем они там занимаются. Нет в жизни ничего более важного, чем их уголок научного знания и признания другими их места в нем. Они по-детски верят, что именно они — центр космоса. Этот факт перевешивает все остальное и является их главной слабостью.
Он открыл на стук и посмотрел на нее, будто пытаясь вспомнить, кто она такая и почему стоит в дверях.
— Профессор Уэбли, — сказала она. — Мы должны по графику выполнить некоторые инженерные испытания. Это займет примерно час. Будет сильный шум и сильная вибрация.
— Вот как? Никогда раньше это не делалось.
— Наверное, вы никогда раньше не прибывали так рано.
— Как раз наоборот, мадам, я всегда прибывал так рано.
— Как бы там ни было, мы должны выполнить основные виброиспытания двигателя, и грохот будет невыносимый. Я лично пойду в «Домино», чтобы этого не слышать. — Ким чуть вздохнула, склонила голову и нацепила самую пленительную свою улыбку. — Я бы очень была рада вашему обществу, если вы согласны.
— Видите ли, доктор Брэндивайн, я не думаю…
— Я бы очень хотела услышать, над чем вы сейчас работаете.
Уэбли наморщил лоб:
— Мне приятен ваш интерес, но меня сейчас несколько поджимают сроки.
Он поглядел на нее, как на докучливого ребенка, пожелал приятно провести время и закрыл дверь.
Ким слегка поклонилась, повернулась и ушла.
— Вот тебе и мое обаяние, — сказала она Солли через минуту.
Он ухмыльнулся:
— Соблазнительница получает афронт?
— Похоже на то.
— «Хаммерсмит», — обратился Солли к ИРу, — запускай главные. Подготовка к вылету.
— Подтверждаю, — ответил голос ИРа. Женский. Ким нахмурилась. Не похищать же этого типа!
— Прибыл шестичасовой шаттл, — ответил Солли на незаданный вопрос. — Если там Моритами и вся компания, они будут здесь с минуты… — Он остановился и показал на дисплей. Там по туннелю шли трое мужчин и женщина. — Упомяни только о черте…
— Солли, что будем делать?
— Нам нужно что-нибудь, что горит, — сказал он.
— Горит? Зачем?
— Вопросы потом. Что у нас есть горючего?
Звездолет — не лучшее место для поиска дров. Мебель, одежда, панели — все огнеупорное.
— Погоди секунду, — сказал он, встал и вышел в центр управления. Слышно было, как открылась кухонная панель.
Через две минуты оттуда донесся дым.
— Тостер, — ухмыльнулся Солли. — Двадцать тостов за раз. А теперь беги и встань возле каюты Уэбли. Как только начнется, помоги ему выбраться.
Да, это будет одно из лучших мгновений Солли. Ким пошла по коридору, и в это время заорала сирена. Включился интерком.
— Говорит капитан. Причин для паники нет, но в передних отсеках загорание. Всех пассажиров просят немедленно покинуть корабль. Говорит капитан. Повторяю, непосредственной опасности нет. Не допускайте паники…
Дверь каюты открылась, Уэбли высунулся в коридор, огляделся, увидел Ким и помрачнел. Он хотел уже было что-то сказать, но увидел клубы дыма у нее за спиной. Запах горелых тостов был весьма ощутимым.
— У нас пожар, — сказала Ким.
— Послушайте, девушка, — спросил возмущенный Уэбли, — как это может быть?
— После поговорим, профессор. Сюда, к выходу.
Но Уэбли повернулся, раскрыл чемодан и стал собирать вещи.
— На это нет времени! — сказала Ким, позволив себе поднять голос. — И тут же вдохновенно добавила: — Взрыв может быть в любую секунду.
Уэбли этого хватило. Он захлопнул чемодан, схватил его под мышку, другой рукой прихватил какие-то вещи и выломился из каюты.
— Полный непрофессионализм! — заворчал он. — Почему, куда бы я ни попал, никто своего дела не знает?
— Сюда, сэр, — показала ему Ким на входной туннель. Он бросился туда и исчез.
Снаружи завыла тревога.
— Все чисто, — доложила Ким.
— Отлично. Закрывай люк.
— Как?
— Не надо, я отсюда закрою. Поднимайся и пристегнись, Через минуту взлетаем.
— Но Уэбли не успеет уйти.
— Он в туннеле?
— Да.
— Ничего с ним не сделается. Когда мы отойдем, туннель герметизируется автоматически. Не волнуйся.
Через несколько секунд она уже сидела в кресле рядом с Солли.
— До меня сейчас дошло, — сказала она, — перед сколькими людьми мне придется извиняться, когда все это кончится.
— Включая меня, — сказал он.
Ким встала и посмотрела на сиденье.
— Видишь? — показала она. — Отпечаток есть.
— Диспетчер, — сказал Солли в микрофон, — говорит «Хаммерсмит». Требуется срочный вылет из-за нештатной ситуации. Запрашиваю инструкции.
— «Хаммерсмит», говорит диспетчер. Объясните природу нештатной ситуации. У нас только сообщение о загорании на борту.
— Отставить загорание, диспетчер. Сообщение вызвано неисправностью системы связи на нашем конце.
— В чем состоит нештатная ситуация?
Ким снова села в кресло. Ремни опустились и пристегнули ее.
— Ложный вакуум Таратубы появился раньше расчетного времени.
— Ждите инструкций, «Хаммерсмит».
— Солли, — спросила Ким, — а они вообще знают, что такое Таратуба?
— Сомневаюсь. Но так лучше — меньше вопросов.
Ким оглядела экраны полного обзора. Никаких препятствий, если не считать одну кабельную линию. Солли может ее просто отстегнуть, и ничего уже их не остановит.
— А почему нам просто не дать ходу? — спросила она.
— Чтобы никого не стукнуть. И еще потому, что тогда сразу вызовут патруль. И даже если мы избежим тюрьмы, мои пилотские права гарантированно сгорят.
— «Хаммерсмит», говорит диспетчер. Вылет разрешаю. Данные передаются.
Солли ответил, посмотрел на мигающие лампочки, указывающие, что идет загрузка данных, потом обратился к ИРу:
— Хэм, отцепляй концы и поехали.
«Выполняю», — ответил ИР.
— «Поехали»? И это весь старт? — поразилась Ким.
Корабль стал уходить от дока «Марлин».
— Кажется, я сейчас выдал профессиональный секрет, Ким. Когда прилетим к месту назначения, я ему скажу «приехали».
— Нет, серьезно?
— Если серьезно, то пилот на борту нужен только на случай проблем. Нештатных ситуаций. А еще, наверное, чтобы пассажиры не беспокоились. Они нервно относятся к полностью автоматизированным кораблям.
— Такси полностью автоматизированы, и никого это не тревожит, — сказала Ким.
— Про него ты знаешь, что сама сможешь его повести, если что.
Они уходили от орбитальной станции, выравниваясь по путеводным звездам.
«Ускорение начнется через минуту», — сообщил ИР.
— «Хаммерсмит», говорит диспетчер. — Это был новый голос, погуще и обладающий властью.
— Слушаю вас, диспетчер.
— К вам обращается начальник диспетчерской службы. Немедленно вернитесь в док.
— Солли! — Ким показала на дисплей, где появилась зловещая тень корабля-преследователя.
— Вижу.
— Они знают.
— Естественно, знают. С ними поговорил наш пассажир. — Солли открыл микрофон. — Диспетчер, мы не в состоянии выполнить команду.
— Солли…
— Хэм, — сказал он, — продолжай запрограммированное ускорение.
«Продолжаю».
— Все будет нормально, Ким, — ободрил ее Солли. Тяга стала более заметной, станция исчезла с экранов. Заговорил новый голос, женский, нетерпеливый:
— «Хаммерсмит», говорит орбитальный патруль. Вам приказано немедленно вернуться в порт.
— Держись, — сказал Солли. Ускорение нарастало.
— А не лучше ли нам прыгнуть?
— Прыжковые двигатели питаются от главных. Надо набрать скорости, чтобы они сработали.
— И сколько? То есть сколько времени ее набирать?
— Минут двадцать пять.
— Двадцать пять? — Это было просто смешно. — Черт бы побрал «Ворлдвайд» с ее панелями. Солли, у нас нет двадцати пяти минут!
— «Хаммерсмит», вернитесь к станции, иначе мы примем соответствующие меры.
— А у них есть способ нас остановить?
— Кроме как разнести в клочья?
— Да, конечно.
— Только поле Терси.
— Глушитель.
— Да. Он заглушил бы наши главные. Но это блеф.
— Почему ты так уверен?
— Раскрути двигатель на полную, а потом резко заглуши, и он может взорваться. Шансов — пятьдесят из ста. Такого они не сделают, не получив разрешения от Института. А на это нужно время. К тому же Агостино не согласится. Не захочет рисковать кораблем.
Система связи была забита голосами: патруль снова потребовал остановиться, начальник диспетчеров требовал вернуться, и как это ни странно, Уэбли требовал сказать, какого черта они затеяли?
— Расслабься, — сказал Солли, — и наслаждайся полетом. А при этом было бы неплохо мне сказать, куда точно мы направляемся.
— Дзета Ориона. Алнитак. Точнее, место в двадцати семи небольшим световых лет от Алнитака. — Ким сунула руку в карман и достала диск с данными. — Вот здесь указано. В пределах этого пузыря в любом месте.
— Алнитак, — сказал он. Самая восточная звезда в поясе Ориона. — А почему она? Догадка? Или ты знаешь что-то, чего мне не говорила?
— Помнишь, ты спросил меня, знаю ли я, сколько времени займет полет?
— Конечно. Ты дала очень точный ответ.
— Сорок дней, семнадцать часов двадцать шесть минут. Это полное время обратного полета по бортжурналам «Охотника».
— По липовым?
— Да. Но я не могу себе представить, зачем бы им менять время. И это время дает нам Алнитак. А есть и еще кое-что. — Она показала ему снятую крупным планом фреску Кейна. — Видишь? Туманность Лошадиной Головы?
— Ага.
— Она видна от Алнитака.
Патрульный корабль шел параллельным курсом справа в нескольких сотнях метров.
Солли отключил связь, и голоса затихли.
— Они меня нервируют.
— А может, не стоило этого делать?
— Только если ты хочешь слушать угрозы.
Он включил таймер, отсчитывающий время до прыжка. Ким смотрела пристально, пытаясь взглядом заставить цифры меняться быстрее.
Оставалось несколько минут, когда ИР объявил о передаче от нового источника, со спутника.
«Из Института».
— Это Агостино, — сказала Ким.
— Хочешь с ним говорить?
— Нет, — ответила она. — Лучше поговорим, когда вернемся. Когда будет что-то, чем можно козырнуть.
Патрульный корабль не отставал до последнего мига, когда энергия потекла в прыжковые двигатели и Солли перевел «Хаммерсмит» в гипер.
17
Трудно уловить момент, когда начинается любовь, легче понять, когда она началась.
Генри У. Лонгфелло, «Каванох», XXI, 1849 г. н.э.
Аналитики, которым Солли показал бортжурналы «Охотника», считали, что записи верны до того момента, когда начались неполадки с двигателем. Добавить еще день на ремонт, и тогда Трипли и его экспедиция оказываются возле Алнитака между 17 и 18 февраля. Такие оценки также совпадают с временем обратного пути до Гринуэя.
— Если все это верно, — сказала Ким, — то добыть доказательства будет легко.
В Сибрайте сейчас было 28 января. Предполагая дату контакта «Охотника» с инопланетным кораблем близкой к 17 февраля и считая, что наверняка при этом был радиообмен, Ким вычислила, где должны находиться радиоволны в данный момент, и рассчитала курс перехвата для «Хаммерсмита». Все просто.
— Это единственный допустимый сценарий, — сказала она Солли. — Здесь они встретили другой корабль. Это значит, что была сделана по крайней мере попытка радиосвязи.
— Ты чертову уйму фактов выводишь из рисунка черепахи на той фреске. Могут быть и другие объяснения. Они могли найти планетную цивилизацию. Может быть, доиндустриальную, без света, без радио, без ничего. Только факелы и местный аналог лошадей. В таком случае…
— Так быть не могло, — сказала она.
Они сидели в центре управления, поставив кресла под углом друг к другу, и пили кофе.
— Почему?
— Алнитак — слишком молодая звезда. Это первое. Ей еще нет десяти миллионов лет. Так что местной жизни быть не может. И слишком сильное ультрафиолетовое излучение. В миллионы раз сильнее, чем у Гелиоса.
— Вот как?
— Да. Оно бы все выжгло. Нет, они могли встретить только звездолетчиков.
За два столетия до того уже выполнялось исследование Алнитака. Насчет планетной системы было небогато: единственный мир, захваченный газовый гигант, далеко на периферии.
— Слишком давно была эта радиопередача, — сказал Солли. — Она слишком широко размазалась. ГЕСДО — хорошая система, но и она может не поймать такой слабый сигнал. Или не выделить его из шума.
Но Ким не зря столько времени потратила, изучая возможности системы.
— Если сигнал там есть, мы его обнаружим.
Первый день они провели в хозяйственных хлопотах, обживая каюты, обследуя корабль. Солли, конечно, был с ним знаком, но ему приятно было показывать корабль Ким. Она поначалу не пришла в восторг и подумала, не обидело ли это Солли. Но уж слишком корабль напоминал ей гостиницу Института для не особо важных гостей.
Они переходили с палубы на палубу, и он показывал ей возможности зоны отдыха и секции ВР. Они осмотрели два комплекта двигателей, главные, перемещавшие «Хаммерсмит» в реальном пространстве, и подпространственный интерфейс — прыжковые двигатели. ТМИ был так мал, что помещался в руках.
Ким с удовольствием отметила, что переход в гипер не имел побочных эффектов.
В зрелом возрасте она никогда не была в подпространственном полете. Сейчас она уже знала, что некоторые люди плохо себя чувствуют во время прыжка, у других бывают сдвиги перспективы, стены кажутся не сплошными, что сила искусственной гравитации уменьшается или увеличивается, а некоторые говорят, что ощущают мысли окружающих. Имелись случаи необычных снов, резких припадков депрессии или сильной эйфории. Солли ей сказал, что это бывает. На звездолетах держат хороший запас антидепрессантов и транквилизаторов. Он видел, как людей поражала сильная головная боль, судороги желудка, зубная боль без видимой физической причины.
— Но это только неудобство, — сказал он. — Вроде морской болезни.
— Хотя, — добавил он, — эффекты бывают жутковатые. Сны до необычайности живые. И еще я видал другие странные вещи. Одна женщина вернулась в детство, а один мужчина говорил, что видел конец своих дней. Иногда проявляются подавленные личности. Один пассажир утверждал, что стал одержимым. А другой говорил, что с ним на борт вошел оборотень.
— Оборотень?
Синие глаза Солли внимательно поглядели на нее.
— Ты ведь ничего необычного не видела?
— Спасибо, со мной все хорошо. — Она была очень горда собой.
— Расскажи мне про Алнитак.
Ким откинулась в кресле.
— Звезда класса «О». Прилично раскалена, ярче Гелиоса примерно в тридцать пять тысяч раз.
— Солнечные очки не забываем.
— Да уж. Имеет две звезды-спутника, обе достаточно далеко, но не настолько, чтобы могли сформироваться планеты. А если сформируются, то нестабильные.
— Ты же сказала, что там есть планеты.
— Захваченная, — напомнила Ким.
— Алнитак. — Он будто пробовал слово на вкус.
— Арабское слово, означающее «перевязь».
Для первого ужина на борту они выбрали комнату совещаний и зажгли свечи. В окнах, будь это настоящие окна, видны были бы только ходовые огни судна, если бы Солли их включил. Вместо этого он запрограммировал вид Млечного Пути, каким он предстает подлетающему межгалактическому кораблю.
Ужин прошел тихо. Обычно Солли брал на себя большую часть разговора, но в этот вечер ему было мало что сказать. Свечи, вино и диск галактики создавали неповторимую атмосферу. Еда была хороша. Но Ким ощущала тяжесть своего решения и страх, что оно ошибочно, что она могла чего-то не учесть и погубила карьеру Солли. И свою тоже. Наверное, сейчас на них, ругаясь, выписывают ордера.
— Хотела бы я найти хоть какое-то объяснение, — сказала она, — почему они об этом молчали. Ведь контакт — это было бы событие века.
— Не знаю, — сказал Солли. Она оторвалась от еды:
— Мы более или менее полагаем, что насчет инопланетян у нас у всех чувства одинаковые. Что каждый хочет их найти, если они есть. Кроме разве что Кэнона Вудбриджа и Совета. Но, может быть, многие предпочли бы сохранить статус-кво. Кто предпочел бы не знать, что мы не одиноки.
— Я один из таких, — сказал Солли. Его лицо было обрамлено светом свечей.
— Ты шутишь.
— Я никогда не шучу. Понимаешь, Ким, сейчас жизнь вполне хороша. У нас есть все, чего можно хотеть. Безопасность. Процветание. Хочешь работать? Вот тебе работа. Хочешь всю жизнь пролежать на пляже? Пожалуйста. Что нам дадут инопланетяне, чего у нас и без них нет? Лишние поводы для волнения?
— Это может быть способ узнать, кто мы.
— Пустой штамп. Я знаю, кто я. И мне не нужна философия какого-то создания, которое меня, быть может, считает хорошим куском отбивной. Здесь есть обратная сторона, и серьезная, если вспомнить твое приключение в Северине. И ты меня прости, я только обратную сторону и вижу. Для тебя и для меня она, быть может, окупается. Но вся человеческая раса в долгосрочной перспективе никак не выиграет.
Ким отодвинулась от стола и уставилась на Солли:
— При таком настроении я не понимаю, зачем ты в это ввязался.
— Ким, если они существуют, то встреча с ними — только вопрос времени. Мне это не нравится, я бы это предотвратил, если бы мог. Но есть у меня такое чувство, что встреча неизбежна. Если она случится, это будет великий миг. Я просто хочу быть его участником. И еще: лучше знать заранее, если это случится.
— Инстинкт охотника, — сказала Ким.
— То есть?
— Спрячься в кустах. Убей или тебя убьют. Ты действительно думаешь, что так сложатся взаимоотношения двух межзвездных цивилизаций?
— Вероятно, нет. Я только сказал, что так может случиться. А поскольку сейчас положение вещей меня более чем устраивает, я не вижу, зачем что-то менять. Зачем рисковать?
— Солли, как ты думаешь, зачем мы полетели на Марс?
Солли макнул блинчик в суп, откусил кусок и стал задумчиво жевать.
— На Марс мы полетели, — сказал он, — поскольку поняли, что исследование солнечной системы принесет долгосрочные экономические выгоды.
— Ты действительно думаешь, что мотивами были именно они? Долгосрочные экономические выгоды?
— Так пишут в учебниках истории.
— В учебниках истории пишут, что Колумб отправился в плавание, чтобы найти торговый путь в Индию.
— В последний раз мне говорили, что это так и было.
— Это было прикрытие, Солли. Чтобы помочь Изабелле принять правильное решение. Заложить драгоценности, поспорить с советниками, а все для того чтобы последовать призыву своей ДНК.
— Призыву ДНК? — Солли развеселился. — Ким, у тебя всегда был поэтический дар.
Она терпеливо ждала, пока он допьет вино.
— Итак, — спросил он, вытирая губы салфеткой, — к чему же звала ее ДНК?
— Не к открытию торговых путей.
— А к чему?
— К странствиям, — сказала Ким. — Исследованиям, ступить ногой, лично или через представителя, туда, где еще нога не ступала.
— Понял, — ответил Солли. — Но мы это сделали. Мы ступили ногой во множество разных мест за последние столетия. И при чем тут инопланетяне?
— Мы смирились с тем, что мы одни.
— Вероятно, так и есть. — Солли потянулся к графину и налил ей и себе. — Может быть, кто-то где-то и существует, но так далеко, что никакой разницы. С практической точки зрения, я считаю, можем и дальше действовать так, будто мы одни.
— Проблема здесь в том, — сказала Ким, — что мы стали нелюбопытными и самодовольными. Заскучали. Мы отказываемся от всего, что было ценного в нашем биологическом виде.
— Ким, мне кажется, ты преувеличиваешь.
— Может быть. Но я считаю, что нам нужно что-то, что подпалит нас снизу. Вселенная стала скучной. Мы летали в десять тысяч звездных систем, и всюду одно и то же. Тишина. Стерильность.
— И потому Эмили и оказалась на «Охотнике»? Она тоже так думала?
— Да, — ответила Ким. — Она пыталась объяснить мне свои чувства, когда мы ходили с ней к морю.
— Ты это помнишь?
— Она спрашивала меня, знаю ли я, почему корабли всегда ходят вдоль берега? Почему никогда не уходят в море?
— А, — сказал Солли.
— Потому что там ничего нет. Только вода на тысячи километров, пока не обплывешь всю планету и не приплывешь к западному берегу Экватории. Откуда и выплывал.
Вот тут мы и стоим, Солли. На берегу, глядя на океан, который никуда не ведет. Насколько нам известно. — Ким зажмурилась. — Но если там действительно некуда идти, я думаю, у нас не слишком долгое будущее.
После ужина они посмотрели «В бегах» — бестолковую комедию погони, где несколько неправдоподобных персонажей вдруг узнали, что они — клоны какого-то преступника из исторических архивов и оказались объектом отчаянной охоты. Можно было и поиграть в эту историю интерактивно, но они оба устали, а потому просто смотрели.
К концу Ким заснула и проснулась уже за полночь, одна в каюте. Проектор отключился, Солли, очевидно, ушел спать, и Ким еще посидела, глядя на Млечный путь.
Для еды они в конце концов выбрали центр управления. Он был меньше и потому более уютный, чем столовая. Ким и Солли положили скатерть на консоль, и оказалось, что этого вполне достаточно.
Солли менял виды в окнах. Иногда глазам Ким представали звездные поля или вымышленные планеты, иногда водопады и горы, а то и центр Сибрайта.
— А каково там, снаружи, на самом деле? — спросила она.
— Полная чернота, — сказал он. — Конечно, беззвездная. Огни корабля кажутся тусклее.
— А кто-нибудь бывал за бортом во время полета в гипере?
— Нет, — ответил Солли. — По крайней мере мне об этом не известно.
В этой среде не ощущалось движения, она была скорее условиями, чем пространством. Семь недель до Алнитака. Долгое время, если его надо провести наедине с одним и тем же человеком. Даже если это Солли.
Корабль в гиперпространстве полностью отрезан от внешнего мира. Он не получает данные ни от локатора, ни по связи, никак. И передавать он тоже не может. Солли мог бы выйти, чтобы удовлетворить любопытство и узнать, состоялась ли в конце концов экспедиция на Таратубу. Он думал, что под нее могли отдать «Мак-Коллум». И еще было интересно, получил ли огласку угон «Хаммерсмита» и пытается ли Институт с ними связаться. Но на это уйдет время, придется переставлять часы, а Ким должна будет вносить коррективы в программу расчета перехвата. И они не стали этого делать.
Одним из самых любопытных свойств гиперпространства является то, что время, кажется, течет в нем независимо. Устройства отсчета времени после подпространственного полета всегда надо было переставлять. Иногда вперед, иногда назад. Никто не знал, в чем тут дело, но разница, к счастью, всегда составляла доли процента, и потому навигации не мешала. Это было существенно, поскольку полеты ТМИ можно было осуществлять только вслепую.
Ким и Солли быстро привыкли к режиму. Они завтракали когда вставали, а обедали и ужинали в одни и те же часы. Ким по утрам читала — широкий спектр книг, включавший биографии политиков и ученых. Прочла два классических романа, до которых не доходили руки: «За Плутоном» Блэкмена — исследование изменений культуры, вызванных проникновением во вселенную, и «Узкие горизонты» Раннингуотера — историю заката и окончательного распада организованной религии. Еще добавила несколько романов и эссе. И, конечно, много читала книг по специальности.