Макдевит Джек. Берег бесконечности

   — Нет. Я этого делать не буду. И думаю, что и тебе не стоит. Что бы это ни было. — Он посмотрел на нее осудительно. — Ничего мне не рассказывай. Не хочу знать.
   В тот же день Ким отправилась в магазин электроники.
   — Мне нужен универсальный разъем, — сказала она.
   Это был обычный инструмент Вероники Кинг.
   «Простите, мэм, — ответил автоматический продавец. — Мы не держим подобного оборудования».
   — А вы не могли бы подсказать, где его можно найти?
   «Не знаю, право. Эти приборы разрешены только для правоохранительных ведомств».
   Ким зашла в магазин для сотрудников правоохранительных органов, где предлагались различные мундиры, широкий набор несмертельного оружия и все виды приборов связи. Здесь Ким нашла микропередатчик, называемый профессионалами «меткой». Она случайно упомянула универсальный разъем, и продавец подтвердил, что их так просто не купишь.
   — Вот форма, — объяснил он, показывая ей бумагу. Форма предназначалась для требований на приборы, обычным гражданам не доступные, вроде приборов для наблюдения.
   Институт финансировал лабораторию электроники в Гастингс-колледже, километрах в пятидесяти от Сибрайта. Филиалом в Гастингсе управлял Чад Бимер, которого Ким хорошо знала и который ей симпатизировал.
   — Меня за это могут выставить с работы, — сказал Чад, когда она ему объяснила, чего от него хочет.
   — Я никому не скажу.
   Он прищурился. У него была репутация парня очень осторожного, и вполне заслуженная. Но он был хорошим техником.
   — А зачем тебе?
   — Не хочу тебе врать, Чад.
   Бимер был намного меньше большинства мужчин своего поколения. Его родители выбрали долговечность за счет роста. Ему будет отпущена лишняя пара десятилетий.
   — О'кей. За мужиком следишь?
   — Объяснение не хуже всякого другого.
   Он кивнул:
   — Загляни через пару дней.
   Мэтт был не очень доволен выбранным ею образом действий. К концу дня он попросил ее зайти, закрыл кабинет и велел, чтобы их не беспокоили.
   — Слушай, это тянется вечность. Когда ты мне дашь к нему доступ?
   — Как только смогу, Мэтт, — сказала она как можно рассудительней. — Когда займем и оборудуем лабораторию.
   — Это еще пара недель, Ким.
   Она не уступала. Он сдался и отпустил ее, когда она заверила, что приняла меры на случай, если с ней что-нибудь произойдет. Она действительно это сделала: записала подробные инструкции, как найти «Доблестный», вложила их в конверт и отдала одному из «Рыцарей моря», указав, что при необходимости этот конверт должен быть передан Мэтту.
   Ее собственные меры для гарантии того, что важная информация не будет потеряна, убедили ее, что она права насчет Маркиса Кейна: он тоже хотел сохранить бортжурналы для истории. Где-то должен быть след. Даже если он был таким чудовищем, каким его сейчас выставляли все информационные программы, он вполне мог захотеть сохранить свои подвиги для публикации после того, как ускользнет от закона.
   И этот след почти наверняка вел к его единственной дочери — Торе.
   Ким вернулась домой рано, смешала себе коктейль и попросила Шепарда включить симулякр Шейела.
   «У меня по нему мало данных», — возразил ИР.
   — Сделай, что сможешь. И обнови.
   Раздалось электронное бормотание, которым обычно Шепард информировал ее, что для решения задачи слишком мало средств, но… Потом появилось электронное изображение Шейела. Он сидел в своем драконовом кресле, полузакрыв глаза, явно в меланхолическом настроении.
   «Добрый день, Ким, рад тебя снова видеть».
   — А я тебя, Шейел. Мне ужасно жаль, что ты погиб. Жаль, что так обернулось.
   «Мне тоже. Похоже, меня погубила целеустремленность дурака».
   Они переглянулись.
   «Оно не должно было быть мстительным, — сказал он. — Оно много лет там прожило, не делая никому вреда».
   — Ты ожидал, что появление «Доблестного» вызовет реакцию. Думаю, это и случилось.
   «Жаль, что теперь я ничего не могу изменить. Хорошо хотя бы ты не пострадала, Ким. — Он переложил подушку. — А где оно теперь?»
   — Исчезло, хотя мне это дорого обошлось. — Она подобрала ноги на диван и обвила их руками. — Шейел, я хотела, чтобы ты знал: я это дело не бросила. Кажется, у меня хорошая догадка насчет того, что там случилось. И что Йоши убило то же самое, что убило тебя».
   «Да, это похоже на правду. А ты уже знаешь, как это могло быть?»
   — Пока нет. Но надеюсь узнать через пару дней.
   «Ладно, когда все выяснишь, я буду благодарен, если ты вернешься ко мне и расскажешь».
   — Да, — сказала она. — Разумеется.
 
   Тора Кейн жила в отдельно стоящем коттедже в дубовой роще в десяти километрах к северо-западу от Сибрайта. Ким несколько дней подряд туда ездила и бродила вокруг по утрам, отмечая, когда Тора уезжает на раскопки — в девять пятнадцать — и когда возвращается — обычно в шесть тридцать. У Торы был свой флаер, собаки не было. Насколько можно было понять, она жила одна.
   Ким нашла за домом сарай, где можно было добыть лестницу, если надо. Это было везение: она думала, что придется лезть на дерево.
   Ходить ей было тяжело: несмотря на успехи современной медицины, нога еще не совсем зажила, и Ким знала, что врачи бы решительно ее осудили, узнав, что она делает.
   Дома она вместе с Шепардом работала над созданием виртуального юриста, убедительного и внушающего доверие. В качестве прототипа она выбрала Акилу Селби, знаменитого адвоката прошлого столетия по уголовным делам. Селби был противником смертной казни и специализировался по защите безнадежных дел. Он спас от смерти целый ряд садистов и убийц а иногда даже добивался их освобождения на горе ничего не подозревающей общественности.
   Селби давал проявляться признакам старения, дал волосам посеребриться, лбу наморщиться, приобретая вид зрелости которая так ценится в залах суда, и в то же время сохраняя здоровье человека тридцатилетнего.
   Ким его чуть изменила, сделала синие глаза карими, подстригла волосы по современной моде, убрала бороду, сняла несколько фунтов с талии. Еще она заострила его лицо, сделав впалые щеки и тонкий нос.
   — Как тебе? — спросила она Шепарда, когда перед ней стоял готовый продукт.
   «Выглядит хорошо, — согласился ИР. — Мое внимание он бы привлек».
   Закончив с внешностью, Ким стала работать над голосом, убирая выраженный акцент жителя Терминала, медоточивую тональность, которая казалась бы фальшивой человеку седьмого столетия. Добавила чуть-чуть сипоты и подрегулировала скорость речи. После всех корректив образ заговорил как уроженец Рубинового архипелага.
   Потом Ким занялась своим снаряжением.
   К микропередатчику прилагался приемник и гибкая антенна для удаленного приема. Ким арендовала флаер и установила на нем антенну, а потом пошла спать и спала без сновидений.
   Утром позвонил Чад.
   — Готово, — сообщил он.
   Наутро она прилетела и забрала разъем. Показывая, как он работает, Чад сказал:
   — Только если тебя с ним поймают, я ничего про это не знаю.
   Она обещала ему, что никто из нее и слова не выжмет. Тем же вечером Ким приземлилась в километре от дома Торы и остальной путь прошла пешком. В доме горел свет и было движение. У Торы был гость. Даже несколько гостей. Рядом с площадкой стояли три флаера.
   Но Ким знала, что хозяйкин флаер — это оранжевый с черным «кондор». Несколько минут она смотрела, убеждаясь, что снаружи никого нет, потом покружила вокруг площадки и закрепила микропередатчик на стойке полоза — там, где она уходила в гнездо. Удовлетворенная своей работой, Ким отступила в лес и включила приемник. Сигнал доходил громко и чисто.

27

   Ни одно сокровище не застраховано от воров, если хоть один человек знает, где оно спрятано.

«Записки» Колина Колина, 2440 г. н.э.

   На следующий день Ким встала рано. Она съела легкий завтрак и изменила внешность, превратившись в молодого мужчину, даже с усами, которые, как она думала, придавали ей лихой вид. Потом на арендованном флаере она полетела к дому Торы Кейн, рассчитав время так, чтобы быть еще в воздухе, когда Тора выйдет из дому. Тора вышла с чашкой в одной руке и кожаным футляром под мышкой другой, села в свой флаер и улетела.
   Ким отслеживала ее полет до самых раскопок. Потом она села неподалеку на поляне, не желая оставлять изображение своего флаера в памяти домашнего ИРа. В этих краях были еще дома, но ни одного в пределах видимости. И вроде бы никто не наблюдал за ней снаружи.
   Конечно, не было способа удостовериться, что ее не засечет какая-нибудь система охраны. В этом случае Тора получит изображение молодого человека, и план рухнет, но сама Ким останется необнаруженной.
   Она обошла виллу, взяла лестницу из сарая и залезла на крышу. Здесь она вынула из кармана универсальный разъем и закрепила его на карнизе. Он был выкрашен в тускло-коричневый свет, как и сама крыша, и наблюдателю с флаера будет незаметен.
   Удовлетворенная, Ким слезла, поставила лестницу на место и улетела.
   Она вернулась домой поработать над репликами Акилы Селби, но не успела начать, как позвонил Мэтт, спрашивая, как она — очевидно, он хотел спросить, не арестовали ли ее уже? Еще он сообщил, что нашел лабораторию, но начать там работать можно будет только через пару недель. Он снова спросил, не передумала ли она и не допустит ли она его к «безделушке». Это слово он произносил так таинственно, что всякий, кто услышал бы этот разговор, понял бы, что это шифр.
   — Лучше оставить все как есть, — ответила Ким.
   — Не понимаю, почему ты мне не доверяешь.
   И Ким снова, как обычно, стала ему говорить, что ему она доверяет, но такие вещи имеют тенденцию становиться известными, что лучше перестраховаться и так далее.
   Он оставил эту тему и сообщил, что сократил список потенциальных исследователей до шести.
   — Не больше трех, — потребовала Ким, понимая, что и это слишком много.
   Они договорились, что не будут зондировать возможных кандидатов, пока не получат доступ к лаборатории.
   Отключившись, Ким немного посидела, рассматривая отпечаток картины Кейна «Штормовое предупреждение». Это был зловещий ландшафт — разрушенные башни вдалеке, надвигающаяся гроза.
   Ким несколько раз просмотрела сценарий Селби и наконец осталась довольна. Тогда она загрузила его в переносной компьютер, поужинала и пошла на долгую прогулку в сумерках. Приливы на Гринуэе не были так размеренны, как это было бы при одном спутнике. Они все время то надвигались, то отступали, притягиваемые в разных направлениях Гелиосом и четырьмя лунами.
   Сейчас был самый низкий отлив, океан отступил далеко, и берег обнажился так, как бывает только раз в месяц. Ким шла вдоль воды, волны омывали ей ноги, в небе стали появляться звезды. Они были далекими-далекими, и Ким снова удивилась, как могут быть неразумными существа, научившиеся преодолевать такие дальние расстояния. И все же война с Пасификой была делом не очень давнего прошлого.
   Очевидно, такие вещи вполне могут случаться. Люди, создавшие физическую теорию и построившие прыжковые двигатели — это совсем не те люди, что принимают политические решения, или позволяют увлечь себя сумасшествию телеканалов, или подчиняются вековым традициям, которые когда-то служили сохранению наций, а теперь стали не только бесполезными, но и вредными.
   Не следует полагать вид разумным только потому, что он порождает разумных индивидуумов. Теорема Брэндивайн.
   Может быть, ее запомнят именно за такие принципы, а не за открытие «Доблестного». Ким улыбнулась и решила, что это бы ей больше понравилось.
   На следующее утро она отправилась в парк Бэйсайд, чтобы воспользоваться кабиной связи: если что-то пойдет не так, как она хочет, ее не удастся выследить.
   Кабина находилась в торговом квартале возле галечной дорожки поодаль от океана. Сезон только начинался, и людей на улицах было мало: несколько студентов университета в перерывах между занятиями, несколько гуляющих местных. Туристов пока не было. Утро было ясным и безоблачным, воздух еще не согрелся, и с моря тянул свежий ветерок.
   Ким подключила программу Селби и набрала номер Торы.
   По дорожкам бегали детишки с воздушными шариками, гоняясь друг за другом. К берегу один за другим шли пенные гребни.
   — Да? — ответил голос Торы. Она включила только звук.
   — Доктор Кейн? — Говорила Ким, но Тора должна была слышать сконструированный голос Селби. — Меня зовут Гэбриел Мартин. Я был юристом у вашего отца.
   Ким увидела картинку. Тора была одета в легкую белую рубашку и свободные брюки. Рабочая одежда. Звонок ее удивил.
   — И чем я могу быть вам полезной, мистер Мартин?
   Ким послала изображение Селби, и искусственный адвокат теперь должен был материализоваться в проекционной зоне у Торы. Высокая, аристократическая фигура.
   — Доктор, прежде всего позвольте мне сказать, что Маркис был моим близким другом, а не только клиентом. Я ему серьезно обязан. Не хочу сейчас вдаваться в детали, поскольку в данный момент они не важны.
   К сожалению, я уже ничего не могу сделать для него, упокой Господь его душу. Но я имею возможность передать некую информацию, которая может показаться полезной вам.
   Упокой Господь его душу. Когда Ким вставляла эти слова, ей они нравились. Настоящий разговор адвоката с клиентом. Но сейчас они прозвучали так искусственно, что Ким испугалась, как бы Тора не распознала подделку. Этого не случилось.
   — Я ценю ваше внимание, мистер Мартин. А что это за информация?
   Тора видела адвоката, стоящего возле обширного стола, где лежали диски, ручки и толстый блокнот. На стенах висели свидетельства с лентами, памятные таблички и фотография, на которой Мартин пожимал руку самому премьеру.
   — Я затрудняюсь сформулировать, доктор, поскольку это всего лишь слухи, но ко мне они пришли из вполне надежных источников.
   Тора ждала, пока он перейдет к сути.
   Ким продлила ожидание только на то время, которое потребовалось Мартину для заявления, что информация, которую он собирается передать, строго конфиденциальна, и если Тора ее будет распространять, ему, Мартину, не останется ничего другого, как все отрицать и устраниться от любого дальнейшего участия.
   — Да-да, — сказала она, начиная проявлять нетерпение. — Все так. Так в чем дело?
   — Насколько мне известно, власти нашли бортжурналы «Охотника». Настоящие.
   Тора побледнела, но взяла себя в руки.
   — Ничего не понимаю. Какие журналы? Я так понимаю, что они были отданы в Архивы много лет назад.
   — Доктор Кейн! — Ким произнесла это одновременно укоризненно, сочувственно и показав хорошую информированность. — Я понимаю ваше нежелание говорить на эту тему. В конце концов, речь идет о нарушении законов. Нарушении, в котором вы участвовали.
   — Прошу прощения?
   Тора говорила холодным тоном. Наверняка она гадала, сколько известно Мартину, но больше ее интересовало, что известно властям.
   — Все в порядке, — сказала Ким под маской Мартина. — Эта информация стала мне известна, поскольку у вашего отца были друзья на самом высоком уровне. Те люди, которые не хотят ни дальнейшего ущерба его репутации, ни неприятностей для его дочери, ни судебного процесса о недвижимости, как могло бы произойти в случае, если была бы доказана обоснованность определенных обвинений или даже возникли бы достаточные сомнения о его роли в инциденте на пике Надежды, а также, возможно, в смерти Йоши Амара и Эмили Брэндивайн. Мне известно, что вы — единственная наследница своего отца. И вам следует осознавать, что любые денежные средства или материальные ценности, полученные вами от этой недвижимости, также могут быть затронуты любым неблагоприятным решением.
   У Торы был вид человека, припертого к стене. Ким даже поежилась от внезапного приступа совести, но сказала себе, что другого способа нет. Эта женщина могла бы всего этого избежать, если бы пошла навстречу.
   — Даже сегодня? — спросила Тора. — Разве нет срока давности?
   — Боюсь, что нет. В случаях такого рода, где имела место гибель людей и преднамеренная фальсификация для ухода от ответственности… — Адвокат печально покачал головой. Ким понятия не имела, правда ли это, но без разницы. Тора сейчас в это верит, а только это и нужно.
   — Насколько надежна ваша информация, мистер Мартин?
   О'кей, пора закругляться. Ким добилась, чего хотела.
   — Она верна, доктор Кейн.
   Тора внимательно рассмотрела адвоката.
   — Если мне нужна будет ваша помощь, могу я к вам обратиться?
   — Конечно! Я буду рад помочь вам всем, чем смогу.
   — Спасибо, — неуверенно сказала Тора.
   — Надеюсь, что моя информация вам пригодится. Всего хорошего, доктор. — И Ким отключилась.
   Из кабины она вышла, но позвонила домой по коммуникатору и подключилась к своей системе наблюдения. Метка на флаере предупредит ее, если Тора куда-нибудь полетит, а разъем на крыше даст подслушать любые разговоры.
   Она пошла бродить по торговым рядам. Открыта была только пара магазинов. Ким рассматривала купальники у спортивного прилавка, когда прозвучал сигнал.
   — Да, Шеп? — сказала она.
   «Она звонит в музей Могучего Третьего. Хочешь послушать?»
   — Да, пожалуйста.
   Послышались далекие гудки. Потом ответил автоматический голос: «Доброе утро. Мемориальный музей Могучего Третьего».
   — Могу я говорить с Микелом Алаамом?
   «Как вас представить?»
   — Тора Кейн.
   «Одну минутку. Я посмотрю, на месте ли он».
   Пока она ждала, Ким вспомнила должность Маркиса как президента «Алого рукава». Вспомнила Веронику Кинг. Прячь на открытом месте.
   «Пропавшее письмо».
   Случайный наблюдатель мог бы заметить улыбку в углах ее губ.
   Черт меня побери, подумала она.
   — Привет, Тора, рад тебя слышать. Как жизнь?
   Ким узнала вежливый тенор Микела.
   — Отлично, Микел, спасибо. — Пауза. — Давно не общались.
   — Да, давно. — Ему, наверное, неловко, подумала Ким. Скорее всего это первый их разговор после снятия экспозиции, посвященной ее отцу. — Что я могу для тебя сделать?
   — Я хотела спросить, будешь ли ты в музее сегодня утром, попозже.
   — Да, я буду здесь. У меня в десять тридцать совещание. Ты хочешь приехать?
   — Да, думала заглянуть, если это удобно.
   — Тора, мне жаль, что так вышло.
   — Я понимаю, Микел, это не твоя вина. — Но по ее тону этого не чувствовалось. — А когда ты освободишься?
   — Совещание будет не дольше часа. А потом я в твоем распоряжении.
   Ким услышала в его тоне недовольство. Он думает, что она приедет упрашивать насчет стенда ее отца.
   — Можем мы вместе позавтракать? — Это было не то требование, не то приглашение.
   — Да, вполне. С удовольствием.
   Дальше были обычные вежливые слова, насчет приятно будет увидеться, хотел позвонить, но был слишком занят. Потом они обменялись заверениями, что очень рады будут друг друга увидеть, и прекратили разговор.
   Так, что теперь?
   Прячь на видном месте.
   Ким надеялась выследить Тору Кейн на пути к бортжурналам «Охотника». Риск состоял в том, что она может уничтожить записи на месте. Ким надеялась, что для этого у Торы слишком сильная жилка ученого, но уверенности не было. Как бы там ни было, ей повезло. Ей даже не надо следить за меткой, как она планировала. Зато есть возможность добраться до них первой. Организовать все так, чтобы мрачное предупреждение Габриэла Мартина показалось правдивым.
   Но времени было мало.
   Она вызвала Шепарда.
   «Что я могу для тебя сделать, Ким?»
   — Шеп, мне нужно некоторое письмо от Могучего Третьего. Скопируй их бланк и дай мне письмо от них, в котором они соглашаются принять сегодня некоего Джея Брэддока по поводу работы над материалами войны с Пасификой. Письмо должно гарантировать Джею Брэддоку право обхода музея.
   «А что за работа над войной с Пасификой?»
   — Пусть тебя это не волнует. Такой работы нет.
   «И подписать письмо я тоже должен?»
   — Скопируй подпись Микела Алаама. Он там директор.
   «Ким, это подлог».
   — Я не знаю другого способа поставить на документе его имя. Электроника Шепарда издала какие-то забавные звуки.
   «Знаешь, Ким, ты становишься профессиональным бандитом».
   — Ничего не поделаешь.
   «Куда ты сейчас направляешься?»
   — Покупать одежду. Мне нужен новый наряд.
   Ким прибыла в музей в десять сорок, снова одетая мужчиной и щеголяющая усами. Она надела тугое белье, чтобы скрыть груди, и просторную вышитую блузку, чтобы спрятать то, что не удалось стянуть. Волосы у нее стали ярко-рыжие. Цвет кожи был слегка изменен, а на глазах появились темные линзы. Микел, как она была уверена, ее не узнает. Еще она вложила в карман два тщательно подписанных диска для данных.
   Душевно улыбнувшись девушке в приемной, она как могла изменила голос и спросила директора.
   — Меня зовут Джей Брэддок. Я сотрудник профессора Тисдейл.
   — Простите, мистер Брэддок…
   — Доктор Брэддок, — мягко поправила Ким.
   — Доктор Брэддок, но он сейчас на совещании. Табличка с именем сообщала, что девушку зовут Вилма Лаженн. Наверное, аспирантка.
   — Это небрежность с его стороны, — настаивала Ким.
   Вилма сверилась с компьютером.
   — Он не освободится до середины дня.
   — Этого не может быть, — произнесла Ким и с достоинством показала письмо, которое сделал для нее Шепард. — У меня с ним назначена встреча. В десять сорок пять.
   Вилма посмотрела на письмо, нахмурилась, закусила нижнюю губу.
   — Не знаю, что вам и сказать, доктор Брэддок. Когда он выйдет, я проинформирую его о вашем присутствии. Больше я ничего не могу сделать.
   — Когда вы ожидаете окончания совещания?
   — Около одиннадцати тридцати, сэр. Но на самом деле трудно сказать точно.
   — Это совершенно не годится, — сказала Ким. — Совершенно. Как вы понимаете, я связан сроком. Профессор Тисдейл будет очень недовольна.
   Она приняла удрученный вид и посмотрела с надеждой на Вилму, приглашая ее предложить свои услуги. Когда она не догадалась этого сделать, Ким скрестила руки и улыбнулась ей.
   — А знаете, я думаю, мне могли бы помочь вы. На самом деле нужно совсем немного.
   — Я бы рада, — неуверенно сказала девушка, — но я тут всего пару недель работаю.
   Ким взяла свое письмо, сложила и сунула в карман.
   — Вы знаете, кто такая профессор Тисдейл? — Кивок. — Вы, быть может, знаете и то, что она работает над дефинитивной историей войны с Пасификой.
   — Да, — сказала девушка, клюя на приманку. — Я об этом слышала.
   — В музее до недавнего времени был стенд, посвященный кораблю номер 376 и битве при Армагоне. В восточном крыле.
   — Да, мы его разобрали где-то неделю назад. Когда стала известна правда о Маркисе Кейне.
   Ким позволила себе проявить негодование.
   — Да, это ужасно, правда?
   Вилма всем своим видом показывала, что ей неловко, как это музей вообще мог устроить стенд для возвеличивания подобного типа.
   — Как бы там ни было, — продолжала Ким, — на этой выставке были некоторые фактические данные, которые нам были бы очень полезны. Я хотел бы спросить: вы можете мне показать, где сейчас эти материалы? И дать мне к ним доступ ненадолго?
   Девушка оглянулась, ища, с кем посоветоваться — или на кого спихнуть решение.
   — Я не знаю, могу ли я это сделать, сэр.
   Ким попыталась улыбнуться с отчаянным видом.
   — Я вам обещаю, что ничего не нарушу. Это будет огромная помощь, а нужно мне всего несколько минут.
   Вилма пыталась решить, не будет ли ей чего за выполнение этой просьбы.
   — Профессор Тисдейл и Микел — близкие друзья, — с надеждой добавила Ким.
   Губы девушки изогнулись в улыбке. Кажется, ей понравился Джей Брэддок. Интересный поворот.
   — Тогда конечно, — сказала Вилма. — Сейчас, поищу ключ. Она вошла в какой-то кабинет, оттуда послышались голоса. Через минуту выглянул темнокожий мужчина с ледяными синими глазами. Он нахмурился и исчез, будто его и не было. Появилась Вилма с пультом дистанционного управления.
   — Это доктор Тернбол, — сказала она без дальнейших пояснений, будто доктор Тернбол был известен широко и повсеместно.
   Вилма отвела Ким к грузовому лифту, и они спустились в чрево здания. Вилма нервно жалась к стенке, пока лифт не остановился и не открылись двери. Зажегся свет, и Ким увидела хранилище, разделенное на секции. Вилма неуверенно оглянулась, но потом сообразила, куда идти.
   — Сюда, — сказала она, направляясь вглубь. Зажегся еще свет, Вилма нажала кнопку на пульте, щелкнули замки и открылись двери двух ячеек. — Вот здесь материалы со стенда Триста семьдесят шестого.
   Кресло командира, детали пусковой установки, другие реликвии битвы при Армагоне — все это уже покрылось пылью. Рядом кто-то поставил контейнеры, но экспонаты еще не начали паковать.
   — Что конкретно вы ищете, доктор Брэддок?
   Ким хотела бы, чтобы Вилма ушла, но женщина стояла рядом. То есть ей было сказано проследить, как бы посетитель чего не унес. Что ж, резонно.
   — Подробности функционирования командного пульта в течение битвы, — сказала Ким.
   Она сунула руку в карман, убеждаясь, что подмена на месте. Эти диски она пометила так же, как диски на стенде: 376 ВИЗУАЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ, 17 ИЮНЯ 531 и 376 СИСТЕМНЫЕ ДАННЫЕ, 17 ИЮНЯ 531. Самая знаменитая дата в пестрой истории Гринуэя.