Страница:
— Да, мы бы их уловили. Но я бы не стал на это ставить. Как раз был промежуток между сигналами. Ким пыталась представить себе состояние мыслей экипажа «Охотника» и гадала, что видели они в своих телескопах, что они нашли. Будь это возможно, она бы сейчас с радостью убила Маркиса Кейна. Как до них не дошло, что такое событие может вызвать интерес в будущем, и исходный сигнал будет перехвачен? И что надо подумать о тех, кто этим займется?
Солли поглядел на таймер:
— Запаздывают.
Молчание длилось. Пять минут. Семь.
— Может быть, они это бросили.
— Нет. — Такого не могло быть. Никто не бросит, если сидит и смотрит на корабль инопланетян. — Они бы так не сделали.
— Могли, если чужак улетел.
У Ким похолодело в животе. Такой возможности она не учла. Она предполагала, что виды, научившиеся летать к звездам, в такой ситуации испытают одинаковое любопытство. Назовем это Софизмом Брэндивайн.
Но если была встреча, а потом неожиданно прервалась, это не объясняет последующих событий. Нет, не так все просто.
— Наверное, они сменили подход, — сказала она. — Что-то такое, чего в передаче не видно.
— Например?
— Будь я на их месте и не получи ответа на радио, я бы начала мигать бортовыми огнями. Может быть, была установлена связь и они готовы обменяться сувенирами и поклясться во взаимной дружбе. Может, они открыли люки и машут руками. Ничего из этого ГЕСДО не увидит.
— Последнее предположение можешь отбросить. Ни у кого не было бы времени влезть в скафандр. — Он посмотрел ей в глаза и спросил с тревогой: — Что с тобой?
— Солли, если это еще продлится, я просто эмоционально распадусь.
Она всматривалась в изображение Алнитака, будто усилием воли могла увидеть, что там произошло. Где-то там, захлестнутые световой феерией гигантской звезды, были изображения «Охотника» и другого.
— Солли, у меня к тебе вопрос.
— Давай.
— Есть ли способ узнать, находится на борту другого корабля жизнь или нет? То есть если мы встречаем корабль, а он молчит, есть ли у нас датчики, способные заглянуть внутрь и определить, есть ли кто на борту?
— Нет, — ответил он. — Любой корабль, подошедший так близко к Алнитаку, должен быть тщательно изолирован от излучения. «Охотник» никак не мог узнать непосредственно, есть ли на том корабле экипаж или это просто автомат. Единственный способ — разговор. И даже тогда нельзя будет сказать точно поскольку может оказаться, что ты говоришь с ИРом. — Солли еще подумал. — Наверное, надо встретиться физически и пожать друг другу руки. — Он усмехнулся. — Или что там у них есть пожимать. А до того все это только догадки.
Сперва Ким не сообразила, где она. «Охотник» снова посылал сигналы. Бип. Бип. Бип. Но на этот раз по другой схеме — один-три-пять-семь. Приглашая тот корабль ответить «девять». Они сменили метод — значит, получили ответ?
Она снова лежала на диване, Солли набросил на нее покрывало.
— Это они делают уже часа два, как я думаю.
— Ты думаешь?
— Был перерыв посреди сигнала. Он длился четырнадцать минут. Может быть, что-то их закрыло. Тот газовый гигант котором ты говоришь.
Было больше четырех утра. Четыре часа назад они приняли сигнал «Охотника».
— Хочешь пойти поспать? — спросила она его.
— Ага. Я думаю, что на одну ночь мне этого хватит. А ты?
— Я пока останусь.
— О'кей. — Он встал, нагнулся к ней, нежно поцеловал. — Никогда бы не подумал, что они что-то нашли, а на них не обращали внимания. «Слушайте, мы тут нашли настоящих инопланетян, но они нас в упор не видят. Куда они направляются? Понятия не имеем».
— Ладно, — сказала она. — Даст Бог, получим больше, чем сейчас есть. — Она посмотрела на монитор, на котором мигал новый отсчет. — Представляю себе, как сижу напротив Агостино с записью, на которой только морзянка от «Охотника».
Солли остановился в дверях.
— Если даже ничего больше не найдем, — сказал он, — мы можем с уверенностью доказать, что Кейн подделал бортжурналы. К чему бы ни относились эти передачи, а ни одна из них не была записана. — Он стал на ходу снимать рубашку. — Позови меня, если что…
Он вышел, Ким зевнула, залезая под покрывало и слушая радиошум. Один, три, пять, семь. Снова и снова.
Но сейчас она уже не спала. Она встала, налила себе кофе. В центре управления всегда было прохладнее, чем в других частях корабля. Система жизнеобеспечения слегка барахлила.
— Давай, «Доблестный»! Отвечай, — сказала Ким.
Ким стала пить кофе. «Охотник» продолжал посылать морзянку.
Направление радиосигнала показывало точно на Алнитак. «Охотник» вышел из гипера возле звезды, может быть, вблизи газового гиганта. И там встретил другого зеваку, пришедшего полюбоваться на звезды. Сигнал изменился.
Один. Два. Три. Пять.
Пять?
Потом восемь.
Ким щелкнула интеркомом.
— Слышу, — ответил Солли из своей каюты. — Что это значит?
Серия затихла.
— Новая серия, — сказала Ким. — Чуть более сложная. Солли, я думаю, они получили ответ.
— Почему?
— А зачем иначе уходить от простых последовательностей?
Она представила себе сцену на борту: люди подпрыгивают, хлопают друг друга по спинам, вопят от восторга.
— И какой же будет следующий номер? — спросил он.
— Тринадцать, — сказала она. — Если так было на самом деле, вот что они слышали. Тринадцать сигналов с другого корабля.
— Было бы хорошо, если бы у нас была почва для гипотез поконкретнее, — сказал Солли. Но он вышел в центр управления прямо в пижаме и стиснул руку Ким. — Надеюсь, что ты права.
Пожатие перешло в объятие.
Она была права. В этом Ким была уверена. И находилась в этот миг на вершине восторга.
Солли стоял рядом и покачивал ее в объятиях, ожидая следующей серии.
Когда она началась, Ким насчитала одиннадцать. И все: Одиннадцать сигналов.
— А что на этот раз? — спросил Солли.
— А кто его знает? Одиннадцать — простое число. Но это должен быть ответ на передачу того корабля.
— Например?
— Один, два, три, пять, семь. Простые числа. А может, они послали первые пять нечетных.
Солли покачал головой и сел в кресло.
— Ким, — сказал он рассудительно, — у нас ничего же конкретного нет.
— А что ты хотел бы? — резко спросила она, отодвигаясь. — Мы знали, что услышим односторонний разговор. Без картинок больше желать нечего.
Система снова затихла. Ким и Солли ждали, молчание тянулось пятнадцать минут.
— Может быть, они пытаются решить, что делать дальше, — предположила Ким.
— А что бы сделала ты?
— Встретилась бы лицом к лицу. Пустила бы визуалы. Если бы они прошли нормально, предложила бы встретиться физически. Выслать десантный бот.
Солли кивнул.
— Ты думаешь, с обменом визуалами могли быть проблемы?
Она подумала и кивнула:
— Да.
— Например?
— Что, если у нас от их вида с души воротит и они это заметят? Или мы у них вызываем органическое отторжение? Но в какой-то момент это придется пробовать.
Их перебил ИР:
«Принимаем видеосигнал», — сказал он медовым голосом. Взгляд, которым обменялись Ким и Солли, нес бурю эмоций. Солли передал изображение на верхний дисплей. «Усиливаю», — сказал ИР.
— На экран, — велел Солли.
Они смотрели на эмблему «Охотника», корабль и планета с кольцами. И через миг изображение расплылось и возникла Эмили! Она сидела в кресле, и у Ким сердце сжалось от боли. Эмили была так молода, и она лучилась эмоциями. Волосы были убраны назад, она была одета в свободную белую кофту и улыбалась счастливой улыбкой.
«Мы знаем, что ничего этого вы не поймете, но (невосстановимо) здравствуйте. Вас приветствует Гринуэй. Можем ли мы… (невосстановимо).
Сердце Ким бешено забилось.
Один за другим выходили члены экипажа «Охотника» и каждый произносил фразу. Трипли фонтанировал. Несмотря на все сходство с Бентоном, Кайл сильно от него отличался. Он был мягче, подвижнее, живее.
Йоши была нежной, прекрасной, с сияющими глазами и неотразимой улыбкой. Она пожелала счастья новым друзьям и выразила надежду, что начинается новая эра в истории обоих видов.
— Кажется, это то, что надо, — сказал Солли.
Ким покачала головой, думая, как могут быть истолкованы эти образы обитателями другого корабля. Вообще, видят ли они эти изображения. Какова вероятность, что их аппаратура совместима с таким сигналом?
— Это очень простая технология, — сказал Солли. — У них почти наверняка должна быть такая возможность.
Последним вышел Кейн. Он говорил из кабины пилота, и говорил в манере деловой, но не резкой. Он сказал, что рад встрече с обитателями другого корабля. Это замечание заставило Ким обрадоваться еще сильнее.
— Поздравляю, — сказал Солли.
Кейн спросил, может ли «Охотник» им чем-нибудь помочь. Он был единственным, кто сумел не показать голосом пафос, естественно порожденный этим моментом.
Он глядел с картинки прямо на них примерно минуту. Потом исчез. На экране снова мелькнула эмблема «Охотника», и картинка погасла.
«Конец приема», — произнес ИР.
Ким все еще стояла, слишком заведенная, чтобы сидеть на месте.
— Все бы отдала, только бы узнать, что им ответили!
— Найди настоящие бортжурналы.
Она кивнула:
— Надо будет, когда вернемся. Это первым делом.
Солли сложил руки на груди и уставился в экран.
— Надеюсь, Кейн их не уничтожил.
— Конечно же, нет! Самый торжественный момент в истории человечества. Кейн ни за что бы не стал уничтожать записи. Нет, он их где-то спрятал.
— Но где? И почему?
— Не знаю. Узнаем.
Разговор длился долго, до следующей передачи.
— Знаешь, — сказал Солли, — мне не дает покоя вопрос Кейна. Почему он спрашивал, может ли он помочь? Инопланетянин был лишен хода? Терпел бедствие?
— Может быть. Все равно, черт бы побрал Кейна. Нельзя углубляться в это море догадок.
— Я бы на твоем месте был ему благодарен.
— Это еще почему?
— Если бы он сделал все, как положено, все это дело было бы кончено двадцать семь лет назад. И ты бы к нему и близко не подошла. А вместо этого он тебе оставил такую вкусную загадку и шанс на бессмертие. Так что скажи спасибо.
«Визуалы», — сказал ИР.
Появилась Эмили.
«Здравствуйте еще раз, — сказала она. — Хотите прибыть на борт?»
— Это еще что? — спросил Солли. — Они что, думают, там на борту есть хоть кто-то, говорящий по-английски?»
— Дело не в словах, — объяснила Ким. — Дело в тоне. В невербальном языке. Но вряд ли чужой культуре будет полностью понятен наш язык жестов.
В изображении появился разделенный экран, и рядом с Эмили материализовался «Охотник». Он плавал на фоне реки звезд. За ним через все небо выгнулась оранжевая дуга кольца планеты. Открылся люк грузового трюма и вспыхнули лампы, осветив его изнутри. Половина экрана с Эмили погасла, на ее месте возникла Йоши и поманила в открытую дверь, чтобы обитатели чужого корабля поняли приглашение.
— Неплохо, — сказала Ким.
— Не уверен, — возразил Солли, поджав губы.
— Почему?
— Представь себе, что перед нами в полукилометре корабль, управляемый не людьми, а Бог знает кем, и вот он открывает дверь и приглашает меня внутрь… — Солли поднял руки к небу. — Ой, вряд ли.
— Солли! — с притворным возмущением воскликнула Ким. — А где же твоя тяга к приключениям?
«Охотник» повторил передачу. Снова повторил.
— Эти, кто бы они ни были, обдумывают, — сказала Ким.
Солли кивнул.
— Трипли испытывает удачу. Надо было перестать. Раз предложил — и хватит.
За «Охотником» был виден кусок звездного неба.
— Солли, — спросила Ким, — а как они делают эти картинки?
Он на секунду задумался.
— Проще всего было бы взять сигнал с любого телескопа. — Он глянул в окно, на переливающиеся звездные поля. — А потом наложить на «Охотник», как они сделали с Йоши.
— Значит, это настоящий вид на звезды в ту ночь и из того положения, в котором они находились?
— Вероятно. Даже наверняка.
— И ты думаешь, что это вид с передних телескопов?
— Может быть. Так было бы естественно. А что? Какая разница?
— Возможно, никакой. Но это дает нам курс, на котором они были в момент контакта.
Ким прикинула, как это могло выглядеть.
— А в какое время суток все это происходило? — спросил Солли.
Ким посмотрела на отметки времени. Первый радиосигнал был передан с «Охотника» в 11:42 17 февраля 573 года по времени Сибрайта. Сейчас на «Охотнике» было 16:12.
— Сейчас им надо бы, — сказал Солли, — вернуться к радиопередаче и продолжать разговор. Пытаться сделать следующий шаг.
Экран ГЕСДО снова погас.
— Похоже, — сказала Ким, — приглашение не дошло.
Почти два часа ничего не происходило. Потом «Охотник» снова передал изображение открытого люка, на этот раз вместе с Трипли. Но он только помахал в объектив и не пытался указывать на трюм.
— Кажется, у них кончились идеи, — заметил Солли.
Ким грустно вздохнула:
— Мне это удивительно.
— Почему?
— Они столько лет пытались добиться именно этого и оказались настолько не готовы.
— Ты насчет картинок с открытым люком?
— Я насчет того, что здесь все кажется спонтанным. Как ты думаешь? Как будто их застали врасплох. И это наводит на мысль, что они не предполагали возможность успеха.
— А что им надо делать? — спросил Солли.
— Коротко говоря, Эмили и ее друзья мало что могут сделать. И должны это признать. Они не могут выучить новый язык, и пока что только балуются с числами. А ведь установить взаимное доверие, скажем, с гигантскими пауками — штука непростая. Я бы сказала, что нужна группа специалистов, иначе дальше привета дело не пойдет.
— А потому?
— А потому они должны заняться вот чем: определить дату второй встречи. Если это получится, то большего успеха сейчас никто ожидать не может.
— И как бы ты это сделала?
— У них есть под рукой планета. Ее можно использовать, чтобы назначить встречу. Показать, скажем, пару сотен ее оборотов. Шесть месяцев. «Вернемся через шесть месяцев». Это будет достаточно ясно.
— Как у тебя все легко получается, — сказал Солли. — Жаль, что тебя там не было.
Ким подтянула колени к груди, обхватила их руками.
С ними была Эмили.
Солли стал проявлять легкое нетерпение:
— Как ты насчет завтрака?
— Нет, спасибо. Я буду здесь.
— Ты ничего не пропустишь. А я бы не отказался.
— Так давай, — сказала она. — Я действительно не голодна.
Он покачал головой:
— Придется мне воспользоваться правами капитана и настоять. Это может продолжаться еще сутки или больше, а мне не нужны голодные обмороки на борту.
Ким поглядела на индикаторную панель. Только лампочки светятся.
— Ладно, уговорил.
Он принес две тарелки с ветчиной, бисквитом и нарезанным ананасом. Ким ела задумчиво, подавленно, угнетенная явной неспособностью «Охотника» выработать эффективный план действий. Солли предположил, что инопланетян могла отпугнуть открытая дверь. Или у них есть культуральные особенности, запрещающие дружбу с другими видами. Или…
— Да как это может быть? — возразила Ким. — Этот вид создал звездолеты. Если они долетели до Алнитака, значит, у них есть прыжковые двигатели. Как же у них могут быть предубеждения относительно разумных видов?
— Может быть, мы представляем для них какую-то религиозную проблему. Считается, что мы не существуем, а обратное утверждение опрокидывает всю теологию.
— Вряд ли космической цивилизации присущ такой образ мысли.
— Да? А у нас нет споров христиан с мусульманами от Гринуэя до Кариби? А универсалисты не смотрят сверху вниз всех, кто не согласен с официальной теологией?
— Это значит, что официальной теологии не существует.
— Не придирайся к словам. У них может быть та же тенденция — не знаю. Может быть, у инопланетян нет такого разнообразия, как у людей. Если они представляют собой один и тот же тип, у них никогда не было необходимости иметь дело с чем-либо иным.
Солли неторопливо доел завтрак, откинул голову назад и задремал. Примерно через час он проснулся, пошел к себе принять душ и переодеться. Вернулся он несколько посвежевшим, хотя все еще усталым.
— Мне не верится, что они там сидят и ничего не делают, — сказал он.
— Может быть, они запустили посадочный модуль, — предположила Ким. — Возможно, они пытаются устроить встречу.
— Нет, были бы радиосигналы. «Охотник» должен был бы показать им свои намерения.
Все утро экраны продолжали молчать. Солли и Ким все время возвращались к одним и тем же вопросам. К середине дня Ким уже решила, что качество сигнала ухудшилось настолько, что его нельзя принять.
— Возможно, — возразил Солли, — но маловероятно. Они пошли в тренажерную поработать. Потом, после душа и переодевания, Солли спросил, не думает ли она, что все кончилось.
— Может быть.
— Так что будем делать?
— Еще послушаем. Если ничего не услышим, пойдем к другой точке перехвата и послушаем еще. Это позволит взять второй пеленг и засечь их местонахождение.
— И сколько времени мы здесь пробудем? «Охотник» пробыл возле Алнитака почти два дня.
— Давай подождем завтрашней полночи и еще чуть. Если ничего не услышим, уходим.
В этот вечер нежность и страсть Солли ошеломили Ким.
— Я так рад, что ты получила что хотела, — сказал он ей после первого приступа любовной страсти. — Мы еще не знаем всего, но хотя бы знаем, что это произошло.
— Ты меня лучше поцелуй, глупый, — вздохнула она.
Этой ночью были смех и слезы, Ким ни себе, ни ему не могла объяснить, откуда они взялись, но они текли и текли.
— Я в постели с бессмертной, — сказал Солли.
И она знала, что он прав. В конце концов они во всем разберутся, получат ответы, узнают, что случилось с Эмили, почему Йоши оказалась в реке и что взорвало склон пика Надежды. Это только вопрос времени, и детишки, рожденные через тысячу лет, будут учиться произносить ее имя.
Никогда, никогда Ким не ощущала себя такой живой, и она не давала Солли покоя, смеясь, когда он в изнеможении падал на спину и молил дать ему отдых.
Где-то около пяти утра, лежа на спине под рукой Солли, она решила, что останется с ним, сделает все, что надо будет сделать. Солли был с ней в самый замечательный момент жизни, и все, что к этому моменту относится, должно быть сохранено. Их обвенчала сама радость пережитого. Церемония будет только констатацией того, что произошло на самом прославленном из звездолетов.
Утром они долго спали, ели, смотрели ВР, потом направились в центр управления, где экраны ГЕСДО так и остались пустыми. За двадцать четыре часа не было ни одного сигнала. Стало ясно, что, какова бы ни была причина, праздник окончен. Все равно Ким и Солли чего-то ждали. Потом, наскоро пообедав, они стали готовиться к переходу на новую точку перехвата.
— Но у меня мало надежды, — сказала Ким, сильно поостыв от возбужденной радости вчерашнего дня. Ей припомнилась старая аксиома: если хочешь заставить людей поверить в невероятное заявление, представь невероятное доказательство. А есть у нее такое доказательство?
Вспомнив мечту о телескопе, в котором был бы виден Генрих Шестой, она от всего сердца возмечтала направить такой телескоп на окольцованную планету в системе Алнитака. Увидеть два корабля, увидеть, что произошло. Ее злило, что фотоны, несущие размазанную истину о том, что случилось с «Охотником» и «Доблестным», летят мимо, а нужными приборами их можно было бы уловить.
В полночь она со вздохом сказала:
— Пора.
19
«Хаммерсмит» ушел в гиперпространство в 0 часов 41 минуту 10 марта, в субботу, чтобы снова выйти за пределы расширяющейся сферы радиосигнала. Корабль останется в плоскости планетной системы Алнитака, но новый пеленг на звезду будет направлен под прямым углом к прежнему. Пролетать надо будет примерно тридцать световых лет, и корабль достигнет места назначения после 20:00. Встали они поздно. Ким проснулась оживленной, нетерпеливо ожидающей конца дня, второго запуска устройств ГЕСДО и не могла найти себе занятие, чтобы сократить ожидание. В конце концов она села играть в шахматы с ИРом, уставив уровень для начинающих.
Солли, всегда делавший то, что нужно сделать, накрыл ужин при свечах. Ким выпила чуть больше, чем надо было, и у нее еще кружилась голова, когда «Хаммерсмит» вышел в реальное пространство.
На этот раз, поскольку прыжок был намного короче, корабль вышел намного ближе к намеченной точке, и через час они снова слушали «Охотника», который пытался завязать разговор с невидимым собеседником. Но вскоре после начала приема сигнал пропал. К счастью, он снова появился через четырнадцать минут, точно по графику. Это вроде бы подтверждало предположение, что он шел из-за газового гиганта.
Они уже знали, что «Охотник» долго передавал безответные сообщения, пока не получил отклик от «Доблестного». И потому они ждали, читая и дремля, иногда резвясь, как подростки.
— Вот так и должны выглядеть межзвездные перелеты, — сказал Солли.
Через четыре часа после первых сигналов, счета до четырех, «Доблестный», очевидно, ответил. «Охотник» послал четыре сигнала. Эмили и ее спутники появились на экране, произнося свои приветствия. Показали открытый люк.
Как и прежде, передачи прекратились.
Зато теперь был второй пеленг. После учета перемещения звезд линии пересеклись в трех АЕ от Алнитака. Точно на орбите газового гиганта.
И все же «Хаммерсмит» ждал еще два дня. Наконец, когда стало ясно, что представление окончено, Солли вставил диск записывающее устройство и велел ИРу скопировать запись перехвата с обеих точек. Записанный диск он отдал Ким.
— Если повезет, — сказал он, — эта штука спасет нас обоих от суда.
— Увидим. — Она посмотрела на диск. — Людям будет проще поверить, что у всего экипажа «Охотника» съехала крыша, чем что они действительно что-то видели. И насчет пропавших женщин будет то же предположение. Что нам на самом деле нужно, так это хоть взглянуть на то, что они видели. — Она медленно и глубоко вздохнула. — О'кей, самое время переходить к фазе два.
— К месту преступления?
— Ага.
— А зачем? Какой смысл? Их там давно уже нету.
— Солли, — сказала она, — поставь себя на место команды того корабля. По причинам, которых мы не понимаем, наши люди вернулись и ничего не сказали. Может быть, на борту была стычка, несогласие, как объявить о событии или кому должна достаться слава…
— Это бессмысленно.
— Пусть. Но что-то случилось. Может быть, их напугало то, что они пережили. Может быть, они увидели что-то настолько ужасное, что сошли с ума…
— И мы теперь туда пойдем?
— Мы будем осторожны. И мы не будем захвачены врасплох. Послушай, дело в том, что оба корабля знали: контакт был. Для инопланетян это было такое же потрясающее событие, как и для нас. Тогда что они сделали потом? Что бы сделали ты и я?
Солли подпер рукой подбородок и пристально посмотрел на Ким.
— Если предположить, что настоящего разговора не было, а второй корабль просто улетел, мы бы поставили наблюдение.
— Можешь ли ты представить себе вариант, когда бы мы этого не сделали? Что просто забыли бы об этом случае?
— Нет, — сказал Солли после секундной паузы. — Нет, хотя так оно и было. Но я бы ожидал, что мы тут же направили бы туда бригаду ученых.
— И они бы там остались на много лет?
— Наверное. Но на двадцать семь лет?..
— Ладно, может быть, не так надолго. Не знаю. Но автоматические системы остались бы.
— Наверняка. Мы бы обозначили свое присутствие навсегда.
— Именно. Так что нам надо только показаться у Алнитака, и пусть то, что они там оставили, на нас посмотрит. Полетим к газовому гиганту и сделаем все, чтобы привлечь к себе внимание. Будем искать любые искусственные объекты. Кто его знает, что найдется, если нам улыбнется удача?
С расстояния трехсот астрономических единиц планета была в восемь раз дальше, чем Эндшпиль от Гелиоса или Плутон от Солнца. У нее было семнадцать спутников и система колец, разбитых на три секции. В южных широтах бушевал постоянный шторм, как обычно бывает на газовых гигантах. Время обращения по орбите примерно две тысячи триста лет, и центральное светило даже на этом близком расстоянии было по яркости равно всего трети полуденного солнца Гринуэя.
Солли проложил курс к планете.
— В этой системе уже велись наблюдения, — сказала Ким. — Очень мельком. Экспедиция задержалась только на пару дней. Ничего необычного не нашли, если не считать атмосферных явлений. — Ким говорила о межзвездных облаках, колыбелях новых звезд, турбулентных и взрывчатых, освещенных не только Алнитаком, но и внутренним светом. Ближайшая туманность NGC2024, растянувшаяся на световые годы в беспокойном небе, была калейдоскопом светлых и темных полос, точных геометрических узоров, светящихся поверхностей и глубоких внутренних огней. В ней летали огромные молнии, но так далеко, что казались застывшими.
— Медленные молнии, — сказал Солли. — Как наша цель.
— То есть?
— Мы знали издавна, что контакт может в конце концов возникнуть, и когда это случится, переменится все — наша технология, наше самосознание, наше представление о вселенной. Мы предвидели этот удар молнии и пытались угадать его последствия в течение девятисот лет. Мы представляли себе иной разум, рисовали его страшным или приятным, до невозможности чуждым и до боли знакомым, божественным, отстраненным, безразличным. Так вот, я думаю, что молния готова ударить. А мы с тобой будем на ее острие.
Солли поглядел на таймер:
— Запаздывают.
Молчание длилось. Пять минут. Семь.
— Может быть, они это бросили.
— Нет. — Такого не могло быть. Никто не бросит, если сидит и смотрит на корабль инопланетян. — Они бы так не сделали.
— Могли, если чужак улетел.
У Ким похолодело в животе. Такой возможности она не учла. Она предполагала, что виды, научившиеся летать к звездам, в такой ситуации испытают одинаковое любопытство. Назовем это Софизмом Брэндивайн.
Но если была встреча, а потом неожиданно прервалась, это не объясняет последующих событий. Нет, не так все просто.
— Наверное, они сменили подход, — сказала она. — Что-то такое, чего в передаче не видно.
— Например?
— Будь я на их месте и не получи ответа на радио, я бы начала мигать бортовыми огнями. Может быть, была установлена связь и они готовы обменяться сувенирами и поклясться во взаимной дружбе. Может, они открыли люки и машут руками. Ничего из этого ГЕСДО не увидит.
— Последнее предположение можешь отбросить. Ни у кого не было бы времени влезть в скафандр. — Он посмотрел ей в глаза и спросил с тревогой: — Что с тобой?
— Солли, если это еще продлится, я просто эмоционально распадусь.
Она всматривалась в изображение Алнитака, будто усилием воли могла увидеть, что там произошло. Где-то там, захлестнутые световой феерией гигантской звезды, были изображения «Охотника» и другого.
— Солли, у меня к тебе вопрос.
— Давай.
— Есть ли способ узнать, находится на борту другого корабля жизнь или нет? То есть если мы встречаем корабль, а он молчит, есть ли у нас датчики, способные заглянуть внутрь и определить, есть ли кто на борту?
— Нет, — ответил он. — Любой корабль, подошедший так близко к Алнитаку, должен быть тщательно изолирован от излучения. «Охотник» никак не мог узнать непосредственно, есть ли на том корабле экипаж или это просто автомат. Единственный способ — разговор. И даже тогда нельзя будет сказать точно поскольку может оказаться, что ты говоришь с ИРом. — Солли еще подумал. — Наверное, надо встретиться физически и пожать друг другу руки. — Он усмехнулся. — Или что там у них есть пожимать. А до того все это только догадки.
Сперва Ким не сообразила, где она. «Охотник» снова посылал сигналы. Бип. Бип. Бип. Но на этот раз по другой схеме — один-три-пять-семь. Приглашая тот корабль ответить «девять». Они сменили метод — значит, получили ответ?
Она снова лежала на диване, Солли набросил на нее покрывало.
— Это они делают уже часа два, как я думаю.
— Ты думаешь?
— Был перерыв посреди сигнала. Он длился четырнадцать минут. Может быть, что-то их закрыло. Тот газовый гигант котором ты говоришь.
Было больше четырех утра. Четыре часа назад они приняли сигнал «Охотника».
— Хочешь пойти поспать? — спросила она его.
— Ага. Я думаю, что на одну ночь мне этого хватит. А ты?
— Я пока останусь.
— О'кей. — Он встал, нагнулся к ней, нежно поцеловал. — Никогда бы не подумал, что они что-то нашли, а на них не обращали внимания. «Слушайте, мы тут нашли настоящих инопланетян, но они нас в упор не видят. Куда они направляются? Понятия не имеем».
— Ладно, — сказала она. — Даст Бог, получим больше, чем сейчас есть. — Она посмотрела на монитор, на котором мигал новый отсчет. — Представляю себе, как сижу напротив Агостино с записью, на которой только морзянка от «Охотника».
Солли остановился в дверях.
— Если даже ничего больше не найдем, — сказал он, — мы можем с уверенностью доказать, что Кейн подделал бортжурналы. К чему бы ни относились эти передачи, а ни одна из них не была записана. — Он стал на ходу снимать рубашку. — Позови меня, если что…
Он вышел, Ким зевнула, залезая под покрывало и слушая радиошум. Один, три, пять, семь. Снова и снова.
Но сейчас она уже не спала. Она встала, налила себе кофе. В центре управления всегда было прохладнее, чем в других частях корабля. Система жизнеобеспечения слегка барахлила.
— Давай, «Доблестный»! Отвечай, — сказала Ким.
Ким стала пить кофе. «Охотник» продолжал посылать морзянку.
Направление радиосигнала показывало точно на Алнитак. «Охотник» вышел из гипера возле звезды, может быть, вблизи газового гиганта. И там встретил другого зеваку, пришедшего полюбоваться на звезды. Сигнал изменился.
Один. Два. Три. Пять.
Пять?
Потом восемь.
Ким щелкнула интеркомом.
— Слышу, — ответил Солли из своей каюты. — Что это значит?
Серия затихла.
— Новая серия, — сказала Ким. — Чуть более сложная. Солли, я думаю, они получили ответ.
— Почему?
— А зачем иначе уходить от простых последовательностей?
Она представила себе сцену на борту: люди подпрыгивают, хлопают друг друга по спинам, вопят от восторга.
— И какой же будет следующий номер? — спросил он.
— Тринадцать, — сказала она. — Если так было на самом деле, вот что они слышали. Тринадцать сигналов с другого корабля.
— Было бы хорошо, если бы у нас была почва для гипотез поконкретнее, — сказал Солли. Но он вышел в центр управления прямо в пижаме и стиснул руку Ким. — Надеюсь, что ты права.
Пожатие перешло в объятие.
Она была права. В этом Ким была уверена. И находилась в этот миг на вершине восторга.
Солли стоял рядом и покачивал ее в объятиях, ожидая следующей серии.
Когда она началась, Ким насчитала одиннадцать. И все: Одиннадцать сигналов.
— А что на этот раз? — спросил Солли.
— А кто его знает? Одиннадцать — простое число. Но это должен быть ответ на передачу того корабля.
— Например?
— Один, два, три, пять, семь. Простые числа. А может, они послали первые пять нечетных.
Солли покачал головой и сел в кресло.
— Ким, — сказал он рассудительно, — у нас ничего же конкретного нет.
— А что ты хотел бы? — резко спросила она, отодвигаясь. — Мы знали, что услышим односторонний разговор. Без картинок больше желать нечего.
Система снова затихла. Ким и Солли ждали, молчание тянулось пятнадцать минут.
— Может быть, они пытаются решить, что делать дальше, — предположила Ким.
— А что бы сделала ты?
— Встретилась бы лицом к лицу. Пустила бы визуалы. Если бы они прошли нормально, предложила бы встретиться физически. Выслать десантный бот.
Солли кивнул.
— Ты думаешь, с обменом визуалами могли быть проблемы?
Она подумала и кивнула:
— Да.
— Например?
— Что, если у нас от их вида с души воротит и они это заметят? Или мы у них вызываем органическое отторжение? Но в какой-то момент это придется пробовать.
Их перебил ИР:
«Принимаем видеосигнал», — сказал он медовым голосом. Взгляд, которым обменялись Ким и Солли, нес бурю эмоций. Солли передал изображение на верхний дисплей. «Усиливаю», — сказал ИР.
— На экран, — велел Солли.
Они смотрели на эмблему «Охотника», корабль и планета с кольцами. И через миг изображение расплылось и возникла Эмили! Она сидела в кресле, и у Ким сердце сжалось от боли. Эмили была так молода, и она лучилась эмоциями. Волосы были убраны назад, она была одета в свободную белую кофту и улыбалась счастливой улыбкой.
«Мы знаем, что ничего этого вы не поймете, но (невосстановимо) здравствуйте. Вас приветствует Гринуэй. Можем ли мы… (невосстановимо).
Сердце Ким бешено забилось.
Один за другим выходили члены экипажа «Охотника» и каждый произносил фразу. Трипли фонтанировал. Несмотря на все сходство с Бентоном, Кайл сильно от него отличался. Он был мягче, подвижнее, живее.
Йоши была нежной, прекрасной, с сияющими глазами и неотразимой улыбкой. Она пожелала счастья новым друзьям и выразила надежду, что начинается новая эра в истории обоих видов.
— Кажется, это то, что надо, — сказал Солли.
Ким покачала головой, думая, как могут быть истолкованы эти образы обитателями другого корабля. Вообще, видят ли они эти изображения. Какова вероятность, что их аппаратура совместима с таким сигналом?
— Это очень простая технология, — сказал Солли. — У них почти наверняка должна быть такая возможность.
Последним вышел Кейн. Он говорил из кабины пилота, и говорил в манере деловой, но не резкой. Он сказал, что рад встрече с обитателями другого корабля. Это замечание заставило Ким обрадоваться еще сильнее.
— Поздравляю, — сказал Солли.
Кейн спросил, может ли «Охотник» им чем-нибудь помочь. Он был единственным, кто сумел не показать голосом пафос, естественно порожденный этим моментом.
Он глядел с картинки прямо на них примерно минуту. Потом исчез. На экране снова мелькнула эмблема «Охотника», и картинка погасла.
«Конец приема», — произнес ИР.
Ким все еще стояла, слишком заведенная, чтобы сидеть на месте.
— Все бы отдала, только бы узнать, что им ответили!
— Найди настоящие бортжурналы.
Она кивнула:
— Надо будет, когда вернемся. Это первым делом.
Солли сложил руки на груди и уставился в экран.
— Надеюсь, Кейн их не уничтожил.
— Конечно же, нет! Самый торжественный момент в истории человечества. Кейн ни за что бы не стал уничтожать записи. Нет, он их где-то спрятал.
— Но где? И почему?
— Не знаю. Узнаем.
Разговор длился долго, до следующей передачи.
— Знаешь, — сказал Солли, — мне не дает покоя вопрос Кейна. Почему он спрашивал, может ли он помочь? Инопланетянин был лишен хода? Терпел бедствие?
— Может быть. Все равно, черт бы побрал Кейна. Нельзя углубляться в это море догадок.
— Я бы на твоем месте был ему благодарен.
— Это еще почему?
— Если бы он сделал все, как положено, все это дело было бы кончено двадцать семь лет назад. И ты бы к нему и близко не подошла. А вместо этого он тебе оставил такую вкусную загадку и шанс на бессмертие. Так что скажи спасибо.
«Визуалы», — сказал ИР.
Появилась Эмили.
«Здравствуйте еще раз, — сказала она. — Хотите прибыть на борт?»
— Это еще что? — спросил Солли. — Они что, думают, там на борту есть хоть кто-то, говорящий по-английски?»
— Дело не в словах, — объяснила Ким. — Дело в тоне. В невербальном языке. Но вряд ли чужой культуре будет полностью понятен наш язык жестов.
В изображении появился разделенный экран, и рядом с Эмили материализовался «Охотник». Он плавал на фоне реки звезд. За ним через все небо выгнулась оранжевая дуга кольца планеты. Открылся люк грузового трюма и вспыхнули лампы, осветив его изнутри. Половина экрана с Эмили погасла, на ее месте возникла Йоши и поманила в открытую дверь, чтобы обитатели чужого корабля поняли приглашение.
— Неплохо, — сказала Ким.
— Не уверен, — возразил Солли, поджав губы.
— Почему?
— Представь себе, что перед нами в полукилометре корабль, управляемый не людьми, а Бог знает кем, и вот он открывает дверь и приглашает меня внутрь… — Солли поднял руки к небу. — Ой, вряд ли.
— Солли! — с притворным возмущением воскликнула Ким. — А где же твоя тяга к приключениям?
«Охотник» повторил передачу. Снова повторил.
— Эти, кто бы они ни были, обдумывают, — сказала Ким.
Солли кивнул.
— Трипли испытывает удачу. Надо было перестать. Раз предложил — и хватит.
За «Охотником» был виден кусок звездного неба.
— Солли, — спросила Ким, — а как они делают эти картинки?
Он на секунду задумался.
— Проще всего было бы взять сигнал с любого телескопа. — Он глянул в окно, на переливающиеся звездные поля. — А потом наложить на «Охотник», как они сделали с Йоши.
— Значит, это настоящий вид на звезды в ту ночь и из того положения, в котором они находились?
— Вероятно. Даже наверняка.
— И ты думаешь, что это вид с передних телескопов?
— Может быть. Так было бы естественно. А что? Какая разница?
— Возможно, никакой. Но это дает нам курс, на котором они были в момент контакта.
Ким прикинула, как это могло выглядеть.
— А в какое время суток все это происходило? — спросил Солли.
Ким посмотрела на отметки времени. Первый радиосигнал был передан с «Охотника» в 11:42 17 февраля 573 года по времени Сибрайта. Сейчас на «Охотнике» было 16:12.
— Сейчас им надо бы, — сказал Солли, — вернуться к радиопередаче и продолжать разговор. Пытаться сделать следующий шаг.
Экран ГЕСДО снова погас.
— Похоже, — сказала Ким, — приглашение не дошло.
Почти два часа ничего не происходило. Потом «Охотник» снова передал изображение открытого люка, на этот раз вместе с Трипли. Но он только помахал в объектив и не пытался указывать на трюм.
— Кажется, у них кончились идеи, — заметил Солли.
Ким грустно вздохнула:
— Мне это удивительно.
— Почему?
— Они столько лет пытались добиться именно этого и оказались настолько не готовы.
— Ты насчет картинок с открытым люком?
— Я насчет того, что здесь все кажется спонтанным. Как ты думаешь? Как будто их застали врасплох. И это наводит на мысль, что они не предполагали возможность успеха.
— А что им надо делать? — спросил Солли.
— Коротко говоря, Эмили и ее друзья мало что могут сделать. И должны это признать. Они не могут выучить новый язык, и пока что только балуются с числами. А ведь установить взаимное доверие, скажем, с гигантскими пауками — штука непростая. Я бы сказала, что нужна группа специалистов, иначе дальше привета дело не пойдет.
— А потому?
— А потому они должны заняться вот чем: определить дату второй встречи. Если это получится, то большего успеха сейчас никто ожидать не может.
— И как бы ты это сделала?
— У них есть под рукой планета. Ее можно использовать, чтобы назначить встречу. Показать, скажем, пару сотен ее оборотов. Шесть месяцев. «Вернемся через шесть месяцев». Это будет достаточно ясно.
— Как у тебя все легко получается, — сказал Солли. — Жаль, что тебя там не было.
Ким подтянула колени к груди, обхватила их руками.
С ними была Эмили.
Солли стал проявлять легкое нетерпение:
— Как ты насчет завтрака?
— Нет, спасибо. Я буду здесь.
— Ты ничего не пропустишь. А я бы не отказался.
— Так давай, — сказала она. — Я действительно не голодна.
Он покачал головой:
— Придется мне воспользоваться правами капитана и настоять. Это может продолжаться еще сутки или больше, а мне не нужны голодные обмороки на борту.
Ким поглядела на индикаторную панель. Только лампочки светятся.
— Ладно, уговорил.
Он принес две тарелки с ветчиной, бисквитом и нарезанным ананасом. Ким ела задумчиво, подавленно, угнетенная явной неспособностью «Охотника» выработать эффективный план действий. Солли предположил, что инопланетян могла отпугнуть открытая дверь. Или у них есть культуральные особенности, запрещающие дружбу с другими видами. Или…
— Да как это может быть? — возразила Ким. — Этот вид создал звездолеты. Если они долетели до Алнитака, значит, у них есть прыжковые двигатели. Как же у них могут быть предубеждения относительно разумных видов?
— Может быть, мы представляем для них какую-то религиозную проблему. Считается, что мы не существуем, а обратное утверждение опрокидывает всю теологию.
— Вряд ли космической цивилизации присущ такой образ мысли.
— Да? А у нас нет споров христиан с мусульманами от Гринуэя до Кариби? А универсалисты не смотрят сверху вниз всех, кто не согласен с официальной теологией?
— Это значит, что официальной теологии не существует.
— Не придирайся к словам. У них может быть та же тенденция — не знаю. Может быть, у инопланетян нет такого разнообразия, как у людей. Если они представляют собой один и тот же тип, у них никогда не было необходимости иметь дело с чем-либо иным.
Солли неторопливо доел завтрак, откинул голову назад и задремал. Примерно через час он проснулся, пошел к себе принять душ и переодеться. Вернулся он несколько посвежевшим, хотя все еще усталым.
— Мне не верится, что они там сидят и ничего не делают, — сказал он.
— Может быть, они запустили посадочный модуль, — предположила Ким. — Возможно, они пытаются устроить встречу.
— Нет, были бы радиосигналы. «Охотник» должен был бы показать им свои намерения.
Все утро экраны продолжали молчать. Солли и Ким все время возвращались к одним и тем же вопросам. К середине дня Ким уже решила, что качество сигнала ухудшилось настолько, что его нельзя принять.
— Возможно, — возразил Солли, — но маловероятно. Они пошли в тренажерную поработать. Потом, после душа и переодевания, Солли спросил, не думает ли она, что все кончилось.
— Может быть.
— Так что будем делать?
— Еще послушаем. Если ничего не услышим, пойдем к другой точке перехвата и послушаем еще. Это позволит взять второй пеленг и засечь их местонахождение.
— И сколько времени мы здесь пробудем? «Охотник» пробыл возле Алнитака почти два дня.
— Давай подождем завтрашней полночи и еще чуть. Если ничего не услышим, уходим.
В этот вечер нежность и страсть Солли ошеломили Ким.
— Я так рад, что ты получила что хотела, — сказал он ей после первого приступа любовной страсти. — Мы еще не знаем всего, но хотя бы знаем, что это произошло.
— Ты меня лучше поцелуй, глупый, — вздохнула она.
Этой ночью были смех и слезы, Ким ни себе, ни ему не могла объяснить, откуда они взялись, но они текли и текли.
— Я в постели с бессмертной, — сказал Солли.
И она знала, что он прав. В конце концов они во всем разберутся, получат ответы, узнают, что случилось с Эмили, почему Йоши оказалась в реке и что взорвало склон пика Надежды. Это только вопрос времени, и детишки, рожденные через тысячу лет, будут учиться произносить ее имя.
Никогда, никогда Ким не ощущала себя такой живой, и она не давала Солли покоя, смеясь, когда он в изнеможении падал на спину и молил дать ему отдых.
Где-то около пяти утра, лежа на спине под рукой Солли, она решила, что останется с ним, сделает все, что надо будет сделать. Солли был с ней в самый замечательный момент жизни, и все, что к этому моменту относится, должно быть сохранено. Их обвенчала сама радость пережитого. Церемония будет только констатацией того, что произошло на самом прославленном из звездолетов.
Утром они долго спали, ели, смотрели ВР, потом направились в центр управления, где экраны ГЕСДО так и остались пустыми. За двадцать четыре часа не было ни одного сигнала. Стало ясно, что, какова бы ни была причина, праздник окончен. Все равно Ким и Солли чего-то ждали. Потом, наскоро пообедав, они стали готовиться к переходу на новую точку перехвата.
— Но у меня мало надежды, — сказала Ким, сильно поостыв от возбужденной радости вчерашнего дня. Ей припомнилась старая аксиома: если хочешь заставить людей поверить в невероятное заявление, представь невероятное доказательство. А есть у нее такое доказательство?
Вспомнив мечту о телескопе, в котором был бы виден Генрих Шестой, она от всего сердца возмечтала направить такой телескоп на окольцованную планету в системе Алнитака. Увидеть два корабля, увидеть, что произошло. Ее злило, что фотоны, несущие размазанную истину о том, что случилось с «Охотником» и «Доблестным», летят мимо, а нужными приборами их можно было бы уловить.
В полночь она со вздохом сказала:
— Пора.
19
Каждая отдельная жизнь кончается в одиноком спазме беспомощной агонии.
Уильям Джеймс,«Разнообразие религиозного опыта», VI, 1902 г. н.э.
«Хаммерсмит» ушел в гиперпространство в 0 часов 41 минуту 10 марта, в субботу, чтобы снова выйти за пределы расширяющейся сферы радиосигнала. Корабль останется в плоскости планетной системы Алнитака, но новый пеленг на звезду будет направлен под прямым углом к прежнему. Пролетать надо будет примерно тридцать световых лет, и корабль достигнет места назначения после 20:00. Встали они поздно. Ким проснулась оживленной, нетерпеливо ожидающей конца дня, второго запуска устройств ГЕСДО и не могла найти себе занятие, чтобы сократить ожидание. В конце концов она села играть в шахматы с ИРом, уставив уровень для начинающих.
Солли, всегда делавший то, что нужно сделать, накрыл ужин при свечах. Ким выпила чуть больше, чем надо было, и у нее еще кружилась голова, когда «Хаммерсмит» вышел в реальное пространство.
На этот раз, поскольку прыжок был намного короче, корабль вышел намного ближе к намеченной точке, и через час они снова слушали «Охотника», который пытался завязать разговор с невидимым собеседником. Но вскоре после начала приема сигнал пропал. К счастью, он снова появился через четырнадцать минут, точно по графику. Это вроде бы подтверждало предположение, что он шел из-за газового гиганта.
Они уже знали, что «Охотник» долго передавал безответные сообщения, пока не получил отклик от «Доблестного». И потому они ждали, читая и дремля, иногда резвясь, как подростки.
— Вот так и должны выглядеть межзвездные перелеты, — сказал Солли.
Через четыре часа после первых сигналов, счета до четырех, «Доблестный», очевидно, ответил. «Охотник» послал четыре сигнала. Эмили и ее спутники появились на экране, произнося свои приветствия. Показали открытый люк.
Как и прежде, передачи прекратились.
Зато теперь был второй пеленг. После учета перемещения звезд линии пересеклись в трех АЕ от Алнитака. Точно на орбите газового гиганта.
И все же «Хаммерсмит» ждал еще два дня. Наконец, когда стало ясно, что представление окончено, Солли вставил диск записывающее устройство и велел ИРу скопировать запись перехвата с обеих точек. Записанный диск он отдал Ким.
— Если повезет, — сказал он, — эта штука спасет нас обоих от суда.
— Увидим. — Она посмотрела на диск. — Людям будет проще поверить, что у всего экипажа «Охотника» съехала крыша, чем что они действительно что-то видели. И насчет пропавших женщин будет то же предположение. Что нам на самом деле нужно, так это хоть взглянуть на то, что они видели. — Она медленно и глубоко вздохнула. — О'кей, самое время переходить к фазе два.
— К месту преступления?
— Ага.
— А зачем? Какой смысл? Их там давно уже нету.
— Солли, — сказала она, — поставь себя на место команды того корабля. По причинам, которых мы не понимаем, наши люди вернулись и ничего не сказали. Может быть, на борту была стычка, несогласие, как объявить о событии или кому должна достаться слава…
— Это бессмысленно.
— Пусть. Но что-то случилось. Может быть, их напугало то, что они пережили. Может быть, они увидели что-то настолько ужасное, что сошли с ума…
— И мы теперь туда пойдем?
— Мы будем осторожны. И мы не будем захвачены врасплох. Послушай, дело в том, что оба корабля знали: контакт был. Для инопланетян это было такое же потрясающее событие, как и для нас. Тогда что они сделали потом? Что бы сделали ты и я?
Солли подпер рукой подбородок и пристально посмотрел на Ким.
— Если предположить, что настоящего разговора не было, а второй корабль просто улетел, мы бы поставили наблюдение.
— Можешь ли ты представить себе вариант, когда бы мы этого не сделали? Что просто забыли бы об этом случае?
— Нет, — сказал Солли после секундной паузы. — Нет, хотя так оно и было. Но я бы ожидал, что мы тут же направили бы туда бригаду ученых.
— И они бы там остались на много лет?
— Наверное. Но на двадцать семь лет?..
— Ладно, может быть, не так надолго. Не знаю. Но автоматические системы остались бы.
— Наверняка. Мы бы обозначили свое присутствие навсегда.
— Именно. Так что нам надо только показаться у Алнитака, и пусть то, что они там оставили, на нас посмотрит. Полетим к газовому гиганту и сделаем все, чтобы привлечь к себе внимание. Будем искать любые искусственные объекты. Кто его знает, что найдется, если нам улыбнется удача?
С расстояния трехсот астрономических единиц планета была в восемь раз дальше, чем Эндшпиль от Гелиоса или Плутон от Солнца. У нее было семнадцать спутников и система колец, разбитых на три секции. В южных широтах бушевал постоянный шторм, как обычно бывает на газовых гигантах. Время обращения по орбите примерно две тысячи триста лет, и центральное светило даже на этом близком расстоянии было по яркости равно всего трети полуденного солнца Гринуэя.
Солли проложил курс к планете.
— В этой системе уже велись наблюдения, — сказала Ким. — Очень мельком. Экспедиция задержалась только на пару дней. Ничего необычного не нашли, если не считать атмосферных явлений. — Ким говорила о межзвездных облаках, колыбелях новых звезд, турбулентных и взрывчатых, освещенных не только Алнитаком, но и внутренним светом. Ближайшая туманность NGC2024, растянувшаяся на световые годы в беспокойном небе, была калейдоскопом светлых и темных полос, точных геометрических узоров, светящихся поверхностей и глубоких внутренних огней. В ней летали огромные молнии, но так далеко, что казались застывшими.
— Медленные молнии, — сказал Солли. — Как наша цель.
— То есть?
— Мы знали издавна, что контакт может в конце концов возникнуть, и когда это случится, переменится все — наша технология, наше самосознание, наше представление о вселенной. Мы предвидели этот удар молнии и пытались угадать его последствия в течение девятисот лет. Мы представляли себе иной разум, рисовали его страшным или приятным, до невозможности чуждым и до боли знакомым, божественным, отстраненным, безразличным. Так вот, я думаю, что молния готова ударить. А мы с тобой будем на ее острие.