Марко Джон. Великий план

   «Почти все», — думал он, глядя, как из бутылки вытекают последние капли светлого раствора. Новая процедура понадобится ему только через неделю. Бовейдин действительно смог сделать снадобье очень концентрированным. Эррит сжал пальцы. Они казались толще, чем всего несколько дней тому назад, словно на них появился новый слой мускулов.
   Стук в дверь вывел Эррита из грез. Он затаил дыхание, злясь, что ему помешали. Он все еще оставался в ночной сорочке и отдал строгое приказание, чтобы его не беспокоили. Если это Форто…
   — Что такое? — гневно крикнул Эррит в сторону двери.
   Створка очень медленно открылась. Отец Тодос виновато просунул в комнату голову, стараясь не смотреть на отвратительную картину на кровати.
   — Простите, Ваше Святейшество, — пролепетал он. — Но… к вам посетители.
   — Посетители? И что?
   — С Драконьего Клюва, Святейшество. Герцог Энли. Он говорит, что ему немедленно нужно поговорить с вами. Он настоял…
   — Посмотри на меня, дурень! Я не в состоянии заниматься этим!
   Тодос вошел в спальню и закрыл за собой дверь. Эррита поразило подобное нахальство. Не поднимая головы, священник объяснил свой поступок:
   — Я очень сожалею, Ваше Святейшество, но герцог Энли упорствовал. Он умоляет, чтобы вы немедленно его приняли. На его земле война.
   Слово «война» заставило Эррита резко сесть.
   — О чем ты? — вопросил он. — Какая война? Тодос пожал плечами:
   — Не знаю, Ваше Святейшество. Герцог сказал, что будет разговаривать только с вами. Но это очень срочно.
   Эррит снова откинулся на мягкие подушки, заставляя себя успокоиться. Война на Драконьем Клюве назревала уже давно. И то, что она разразилась именно сейчас, когда в империи царит хаос, удивления не вызывало. Энли и его брат вечно досаждали императору. Эррит всегда предчувствовал, что между ними произойдет нечто катастрофическое.
   — Что бы это ни было, — заявил он, — дело подождет, пока я не закончу. — Свободной от иглы рукой он махнул на Тодоса, приказывая ему уйти. — Пойди и скажи герцогу, что я нездоров. Я увижусь с ним, как только смогу.
   Священник встревоженно нахмурился.
   — Как скоро это может быть? То есть что я могу сказать герцогу?
   — Ты хуже заботливой мамаши, Тодос! Изволь дать мне несколько секунд!
   — Да, Ваше Святейшество, простите меня. Я скажу герцогу, чтобы он вас ждал.
   — Убирайся!
   Священник выбежал из спальни, закрыв за собой дверь. Эррит лежал в постели и сыпал проклятиями.
   Чтобы закончить процедуру и восстановить силы, Эрриту понадобилось меньше получаса. Через час он уже полностью облачился и был готов приветствовать герцога Драконьего Клюва. Отец Тодос встретил Эррита у дверей его покоев и сообщил епископу, что герцог дожидается его на первом этаже храма, в одном из многочисленных кабинетов. Передавая Эрриту эти сведения, Тодос уныло смотрел на него, явно поражаясь происшедшей в нем перемене. Эррит улыбнулся и извинился перед своим другом. Он чувствовал себя полным сил, странно возбужденным. Удивительное снадобье в который раз совершило над ним свое чудесное действие.
   Тодос проводил епископа с башни в кабинет, где ждал герцог. Это была богато обставленная комната, большего размера, чем необходимо, с обычным огромным окном и крошечными изображениями священных предметов, расставленными по полкам и книжным шкафам. В кабинете находился письменный стол, которым Эррит почти никогда не пользовался, и несколько жестких стульев. Когда Тодос открыл дверь кабинета, оттуда донесся сладковатый запах кожи. Герцог беспокойно стоял в центре комнаты. Он был с виду усталым и осунувшимся. При нем не было солдат — но он был не один. Рядом с ним на стуле, не доставая ногами до пола, сидела девочка со светлым личиком. Как только Эррит вошел, герцог и девочка устремили на него взгляды.
   — Герцог Энли! — проговорил отец Тодос. — Архиепископ Эррит.
   Герцог Энли опустился перед епископом на колени и низко склонил голову, а потом взял руку Эррита и благоговейно поцеловал его кольцо.
   — Ваша милость, — тихо проговорил он, — благодарю вас за то, что вы почтили меня своим присутствием. Я ваш слуга.
   Эррит услышал его слова так, словно они доносились откуда-то издалека. Его глаза были прикованы к чудесной девочке на стуле. Она улыбнулась ему, но осталась сидеть на месте.
   — Встаньте, герцог Энли, — сказал епископ. — И садитесь. Прошу вас… — Он указал на один из стульев, стоявших у письменного стола. — У вас измученный вид.
   — Я устал, Ваше Святейшество, — признался герцог. Взяв стул, он только что не рухнул на него. — Благодарю вас.
   — Тодос, ты предложил нашим гостям поесть и выпить?
   — Да, Ваше Святейшество, — ответил священник.
   — Отец был очень любезен, Ваше Святейшество, — пояснил герцог. — Но, боюсь, мне было не до еды. Мне необходимо срочно с вами поговорить.
   — И я здесь, герцог, — сказал епископ. Он прошел к своему креслу, стоявшему за богато украшенным резьбой столом. Огромное сооружение из красного бархата походило скорее на трон, чем на кресло. — Тодос, оставь нас, пожалуйста. Думаю, герцогу будет спокойнее говорить со мной наедине.
   Как всегда послушный, Тодос ушел. Когда за ним закрылась дверь, герцог глубоко вздохнул и беспомощно развел руками.
   — Ваше Святейшество, я прошу у вас прощения за такое вторжение. Но я просто не знал, к кому еще мне обратиться. Мы приехали с самого Драконьего Клюва, чтобы умолять вас о помощи.
   — Я вас слушаю, дорогой друг, — отозвался Эррит. — Вы всегда были верным правителем. Вы можете просить у меня все, что угодно. Но сначала… — Эррит повернулся к девочке. — Скажите мне, пожалуйста, кто это прекрасное дитя?
   — Ее зовут Лорла, — сказал Энли. — Лорла Лон. Она с Драконьего Клюва, с южного ответвления. Ее родители погибли во время нападения.
   — Нападения? — переспросил Эррит.
   — Поэтому я здесь, Ваше Святейшество. На Драконьем Клюве началась междоусобная война. Мой брат Энеас напал на мою землю. Он поднял Черный флаг. — Герцог с печальной улыбкой повернулся к девочке. — Лорла осиротела во время боев. Я привез ее сюда в надежде, что вы ей поможете. Я знаю, как вы щедры по отношению к сиротам. Я подумал, не поможете ли вы мне найти для нее новый дом.
   Она была невероятно хороша: белокурые волосы, подстриженные челкой, яркие глаза, которые могли поспорить синевой с глазами Эррита. Епископ постарался улыбнуться ей как следует: не слишком смело, но и не слишком вяло.
   — Привет, Лорла, — тихо проговорил он, словно обращался к птичке, которую страшно спугнуть. Она ответила ему необычайно милой робкой улыбкой.
   — Здравствуйте, Ваше Святейшество, — ответила она, кивая.
   — Ты здорова? — спросил он. — У тебя усталый вид.
   — Я устала, — согласилась девочка. — Очень. — По ее лицу промелькнула печальная тень. — И мне страшно.
   — Тебе нечего здесь бояться, даю тебе слово. Никто не сделает тебе ничего плохого. Это дом Божий. Ты здесь в безопасности.
   — Не бойся, Лорла, — поддержал его герцог. — Его Святейшество — человек великий и добрый. Он тебе поможет. — Энли повернулся к епископу. — Вы ведь ей поможете, Ваше Святейшество?
   — Конечно! — расплылся в улыбке Эррит. — Ты очень красивая, Лорла. Ты напоминаешь мне ангела. А глаза у тебя… почти такие же яркие, как у меня!
   Лорла скромно улыбнулась:
   — Спасибо, Ваше Святейшество.
   Епископ подался вперед, не вставая с кресла:
   — Сколько тебе лет, дитя? Ты знаешь?
   — Мне восемь, — ответила девочка. — Почти девять.
   — Это чудесный возраст, — заявил Эррит. — У нас в приюте много твоих ровесников. Если хочешь, ты можешь встретиться с ними, завести новых друзей. Тебе хотелось бы этого?
   Лорла посмотрела на герцога, словно ища поддержки. Герцог ободряюще ей кивнул.
   — Ты можешь говорить с епископом откровенно, Лорла, — сказал Энли. — Даю словo: он не сделает тебе ничего плохого.
   Девочка как следует обдумала эти слова. Вид у нее был смущенный, измученный.
   — Наверное, хотелось бы. Мне просто хочется, чтобы мне было где жить.
   — Для тебя здесь найдется место, не тревожься, дитя, — пообещал Эррит. — Мы сможем о тебе позаботиться. Ты хочешь есть? У нас есть еда. — Он похлопал свой округлившийся животик. — Сколько угодно еды.
   — Я поела бы, — ответила Лорла. — Если герцог Энли не против. — Она снова посмотрела на Энли. — Можно, милорд? Мне можно чего-нибудь поесть?
   — Конечно, — сказал Энли. — Можешь меня не дожидаться. Пойди поешь.
   — Ты найдешь отца Тодоса в коридоре, — добавил Эррит. — Скажи ему, что проголодалась и хочешь отдохнуть. Он найдет тебе комнату.
   Лорла спрыгнула со стула и направилась к двери. — Так и скажу! — радостно воскликнула она.
   Эрриту больно было смотреть на нее, такую изголодавшуюся и отчаявшуюся. Война наиболее жестока к детям. Черный Ренессанс научил его этому. Вот почему Эррит создал свой детский приют. Епископ проводил взглядом девочку и некоторое время смотрел на закрывшуюся за ней дверь.
   — Какой необыкновенный ребенок! — прошептал он. Эти слова не предназначались для ушей Энли, но тот их услышал.
   — О да! — отозвался герцог. — Ей пришлось столько вынести — и все-таки она не жаловалась, ни разу на всем пути сюда. У вас действительно найдется для нее место, Ваше Святейшество? Я не хотел бы вас затруднять. Мне просто подумалось…
   — Не тревожьтесь о девочке, — заверил его Эррит. — Мы найдем для нее место. Но теперь скажите мне, герцог Энли, что за дурные вести вы принесли? Война с вашим братом?
   — Да, поистине дурные вести, — откликнулся Энли. Он прижал руку ко лбу и начал растирать его, стараясь разгладить пролегшие по лицу морщины. — Черные времена, Ваше Святейшество. Драконий Клюв раскололся, чего я давно опасался. Энеас, мой брат…
   — Он напал на вас? — допытывался епископ. Энли кивнул:
   — Он встал на сторону Бьяджио. Теперь он поднял Черный флаг. Мои люди собственными глазами видели этот флаг на его замке. На нас напали внезапно. — Герцог сжал кулаки. — Будь я проклят! Мне следовало это предвидеть! Когда Аркус умер, я понял, что Энеас попробует что-то предпринять. И я продолжал бездействовать!
   — Не терзайтесь! — проворковал Эррит. — И расскажите мне все, что случилось. Когда напал ваш брат?
   — О, уже много недель назад. Я даже не знаю, что сейчас творится у меня дома. Когда мы уезжали, перевеса ни у кого не было. Войскам Энеаса удалось захватить часть территории на южном ответвлении, но мои люди их остановили. Однако я не знаю, на сколько нас хватит. Воздушная армия ненасытна, Ваше Святейшество. Она не дает нам наносить ответные удары. — Лицо герцога казалось совершенно искренним. — Мне страшно, Ваше Святейшество.
   Эррит встал с кресла и вышел из-за письменного стола. Боль Энли притягивала его к себе, словно магнит. Он посмотрел на герцога, стараясь выгладеть внушительно.
   — Не надо бояться, сын мой. На Драконьем Клюве вы подняли Свет Бога, не так ли?
   — Да, Ваше Святейшество. Конечно.
   — Значит, Бог даст вам защиту. Имейте веру.
   — Ваше Святейшество, мне нужно нечто помимо веры. Мне нужна ваша помощь.
   Энли попытался встать, но Эррит поднял руку, остановив его:
   — Сидите, герцог Энли. Вам нужен отдых. Скажите, чего вы от меня хотите.
   — Нам на Драконьем Клюве нужны войска, Ваше Святейшество. Чтобы отразить нападение моего брата. Нужно, чтобы нам на помощь пришли легионы. Как в Готе.
   Эррит застыл:
   — Как в Готе? Что вы знаете о Готе?
   — Я знаю, что там вы раздавили Черный Ренессанс, — ответил Энли, бледнея. — Извините, Ваше Святейшество. Я думал, об этом всем известно. Я не хотел проявить неуважение…
   — Я не обиделся, сын мой, — заверил его Эррит. Он не ожидал, что известия о Готе будут распространяться настолько быстро. — Это правда. Мы действительно подавили Ренессанс в Готе. Ужасной ценой, но это было необходимо.
   — Да, — подхватил Энли, — и вы можете помочь мне сделать то же. Пожалуйста, я вас умоляю. Отправьте со мной на Драконий Клюв генерала Форто и его людей. Если Энеас их увидит, он, может быть, даже признает себя побежденным и сдастся. Но это надо сделать быстро, пока мы не потеряли южное ответвление.
   Эррит облокотился на свой письменный стол, обдумывая то, что сказал ему Энли. Это была смелая просьба. Драконий Клюв располагался далеко и не имел особого значения. Легионам Форто придется идти туда долгие недели. Епископ размышлял над его просьбой. Энли наблюдал за ним. Он был хорошим человеком, этот герцог. Несмотря на свою репутацию вольнодумца, он был предан Аркусу и прежней империи, а когда старик умер, он отказался встать на сторону Бьяджио, сделав выбор в пользу Света Бога. Этот человек имел высокие идеалы. Нечастый случай в наши дни.
   — Вашу просьбу выполнить непросто, — проговорил Эррит. — Если Форто дойдет до Драконьего Клюва и окажется, что Энеас уже его захватил, дело может закончиться новым избиением. Я откровенно признаюсь вам, что мне не хочется брать на совесть еще одно подобное деяние.
   — Но мы были вам верны! — взмолился герцог. — Мы преданы вам и новому порядку. Ваше Святейшество, нельзя допустить, чтобы Драконий Клюв подпал под Черный Ренессанс. Я прошу об этом не для себя, а для Нара. Драконий Клюв — это только начало. Чем все закончится?
   «Действительно — чем?» — мрачно подумал Эррит.
   Энли драматизировал ситуацию, но в целом был прав. Нельзя допустить, чтобы у Бьяджио появились оплоты в Наре. Именно поэтому Эррит приказал разрушить Гот, поэтому он позволил составу Б выйти из военных лабораторий. Епископ решил, что Бог его испытывает. И он выдержит это испытание.
   — Я обдумаю все, что вы мне сказали, герцог Энли. Не тревожьтесь. Бог подскажет мне верный путь. И я посовещаюсь с генералом Форто. В конце концов, он же профессионал. Многое будет зависеть от того, что скажет он.
   — Со всем моим уважением, Ваше Святейшество, на это просто нет времени. Нам надо…
   — На молитву время есть всегда, герцог Энли. Мы обязаны находить время для Бога. — Эррит протянул герцогу руку. Энли взял протянутую руку, хотя и не скрыл своего разочарования. Он неохотно позволил Эрриту помочь ему встать со стула, невольно содрогнувшись от ощущения ледяной кожи. — Пойдите и найдите отца Тодоса. Он вас накормит и напоит и отведет вам комнату для ночлега. С вами есть люди?
   — Да, Ваше Святейшество. Отец уже о них позаботился.
   — Вот и хорошо. Не бойтесь, сын мой. Бог подскажет нам верное решение.
   Энли низко поклонился и вышел из кабинета. Дверь тихо закрылась за ним, и Эррит остался один.
   «Бьяджио».
   Это настоящий дьявол. Даже находясь на Кроуте, он плетет свою паутину, надеясь связать империю и утащить ее обратно во тьму. И таким людям, как Эррит, необходимо нести в мир свет. Эррит подошел к окну и стал смотреть вниз, на город. Солнце поднялось выше, и его свет лился сквозь стекло, согревая заледеневшую кожу. Зрение архиепископа невероятно обострилось: он мог видеть каждую пылинку, плывущую над городом, каждую струйку дыма от плавилен. За рекой на вершине холма высился заброшенный Черный дворец, подавляя собой все вокруг. Внутри, в его пустых помещениях, остался Железный трон — опустевший престол мертвого императора. При мысли о том, что на этом троне может оказаться Бьяджио, Эррита начинало мутить.
   — Никогда! — прошипел он. — Никогда, пока я еще дышу!
   А потом его мысли обратились к маленькой девочке, Лорле. Она была истиной драгоценностью, которую громада войны чуть было не превратила в прах. Жесткое лицо Эррита смягчилось. Бедняжка! Иногда мир бывает немыслимо жесток.
   Лорла стояла у окна, прихлебывая сок и глядя на огромный город. Она оказалась очень высоко — так высоко она не бывала даже в Красной башне, — и огромные просторы Нара заставили ее почувствовать себя птицей, парящей над миром. Отец Тодос привел ее сюда, чтобы она отдохнула и поела. В комнате стояла кровать, мягкая и удобная, с чистыми простынями и пышными подушками, в которых утонула голова Лорлы, когда она попробовала прилечь. Необъятный завтрак, который принес отец Тодос, остался недоеденным на подносе у кровати. Его хватило бы на двух взрослых, и Лорла наелась досыта. За толстым стеклом раскинулась завораживающая столица Нара. Лорла не запомнила, чтобы город был таким огромным и внушительным — но тогда сквозь крошечные грязные окошки лабораторий она видела только маленькие его кусочки. А теперь, с верхней части собора ей видно было все, и она поняла почему город называли «Великолепным». Она чувствовала себя невесбмой, бестелесной — словно полностью оторвалась от земли.
   Фарена и остальных людей герцога нигде не было видно, но Лорла о них не беспокоилась. Она знала, что больше никогда их не увидит. Ее новая жизнь будет идти здесь, в столице Нара. Нина, герцог Энли, Гот — все это придется забыть. Теперь она — Лорла Лон. Сирота. Лорла молча улыбнулась. Эту роль ей будет легко сыграть. Ведь она и вправду сирота! У нее нет ни матери, ни отца. Единственным родителем, которого она хоть немного знала, был для нее Бьяджио, да и он был скорее призраком или волшебной сказкой, неуловимым, словно воздух. Лорла предполагала, что увидит герцога Энли до его отъезда, но даже это ее мало заботило. Пора было разорвать и эти узы. Пора измениться полностью.
   «У Лорлы Лон была мать по имени Нефри, а отца ее звали Поу, — напомнила она себе. — Ей восемь лет — и скоро исполнится девять. Ее день рождения наступит через две недели. Она хочет получить в подарок кукольный дом, такой, чтобы он точь-в-точь походил на собор. На Высокой улице есть кукольных дел мастер, который сможет сделать такой дом. И если ей не сделают такого подарка, она будет плакать».
   Эта игра заставила Лорлу усмехнуться. Почему у нее это так хорошо получается? В лабораториях ее научили многому — она прежде даже не подозревала об этом. Это ее удивило. И Эррит тоже будет удивлен. Лорла нахмурилось: ей стало немного стыдно. Других детей учили, что обманывать нехорошо. Она знала это, потому что в Готе видела матерей с детьми, и детей ругали за ложь. Лорлу никто никогда не ругал. Может быть, потому, что у нее нет недостатков?
   Или потому, что она особенная?
   В дверь тихо постучали. Лорла смущенно обернулась.
   — Кто там? — спросила она.
   Дверь со скрипом приоткрылась, и в проеме появился архиепископ Эррит. Он приветливо ей улыбнулся:
   — Лорла, можно мне войти?
   — Да, — ответила Лорла.
   Она подумала было, не встать ли ей, чтобы встретить архиепископа, но решила, что не надо. Эррит протиснулся через полуоткрытую дверь и подошел к ней, разглядывая поднос с остатками завтрака.
   — Ну, ты явно была голодная! — пошутил он. — Все хорошо?
   — Да, сэр, — ответила она. — Все было очень вкусно, Ваше Святейшество.
   Епископ улыбнулся:
   — Надеюсь, тебе здесь понравится. Здесь безопасно. Я хочу, чтобы ты это знала. Здесь с тобой ничего не случится. Здесь тебя будет защищать целая армия.
   — Мне не страшно, Ваше Святейшество, — отозвалась Лорла. Она постаралась ответить ему как можно более теплой улыбкой. — Теперь уже не страшно. — Она осмотрелась. — Эта комната очень хорошая. В приюте комнаты такие же, как эта?
   Эррит поморщился:
   — Нет, не совсем. Но они чистые, а за детьми ухаживают хорошие люди. Они занимаются богоугодным делом. В нашей заботе нуждается очень много детей. Грустно признаться, но их слишком много. В империи было очень много войн.
   — А где находится приют? Его можно увидеть из этого окна?
   — Нет, не думаю, — ответил епископ. — Он по другую сторону собора. Но я не хочу, чтобы ты думала о приюте, Лорла. — Он обогнул столик и уселся рядом с ней на кровати, так близко, что между ними не было даже дюйма пространства. — Тебе нравится эта комната?
   — О да! — совершенно искренне сказала Лорла. Она еще никогда не видела столь великолепной панорамы. — Здесь очень хорошо.
   — Я рад, — проговорил он. Он взял с подноса плод и стал катать его на ладони. — Если хочешь, ты можешь остаться здесь. Тебе не обязательно отправляться в приют. Я не уверен, что тебе следует там жить.
   — Остаться здесь? В этой комнате?
   — Ну, это решать тебе, конечно. В моем приюте тоже хорошо, и там будут другие дети твоего возраста. Но тогда у тебя не будет такого красивого вида из окна и отдельной спальни.
   Лорла почувствовала страх, но постаралась его не выказать. Эррит действовал очень быстро. Она попыталась проанализировать его тон, но, к собственному удивлению, не услышала в нем ничего, кроме искренности. Епископ смотрел на нее, его синие глаза сверкали. Она лихорадочно искала ответ. Не найдя его, она ответила вопросом:
   — Почему? Я хочу сказать — почему вы даете мне все это, Ваше Святейшество?
   Архиепископ Эррит положил яблоко обратно на стол. Лорла почувствовала, что он пытается подобрать наилучший ответ. В конце концов он пожал плечами и печально вздохнул:
   — Лорла, я скажу тебе кое-что, что тебя удивит. Я очень одинокий старик. Я посвятил свою жизнь Богу. Ты понимаешь, что это значит?
   — Не очень, — призналась она.
   — Священникам не разрешается жениться или иметь женщину. Это значит, что у них нет собственной семьи, если не считать церкви. Мы не можем иметь детей. — Казалось, Эррит смущен собственным признанием. — Я очень люблю церковь. Я люблю Нар. Но порой мне бывает одиноко. Наверное, именно поэтому я устроил приют для сирот, чтобы бывать с детьми. Мне всегда хотелось иметь собственную дочь или сына. Я…
   Он оборвал себя и неожиданно покраснел.
   — Я тебя, наверное, испугал! Прости. — Он встал с кровати и направился к двери. — Оставайся здесь столько, сколько захочешь. Проведи здесь ночь и отдохни. Утром мы сможем снова поговорить, или, если захочешь, отец Тодос отведет тебя в приют.
   Лорла поняла, что должна его остановить.
   — Подождите, пожалуйста… Он замер на пороге:
   — Да?
   — Я… я не хочу оставаться одна. Мне страшно. Вы не побудете со мной немного?
   Еще не договорив, она почувствовала глубокий стыд. А выражение лица старика пристыдило ее еще сильнее. Когда Эррит услышал ее приглашение, его глаза вспыхнули радостью.
   — Мы можем быть одинокими вместе, — с улыбкой сказал он. — Если ты хочешь.
   — Хочу, — сказала Лорла.
   Как это ни удивительно, она говорила совершенно искренне. Спрыгнув с кровати, она подошла к епископу.
   «Это человек хитрый и лживый», — попыталась напомнить себе она. Эррит был врагом Господина, а Господин никогда не ошибается. И все же этот человек проявил к ней доброту — таким добрым мог бы быть отец. И Лорле трудно было не отозваться на его нежный голос.
   — Покажите мне собор, — попросила она. — Покажете?
   — Ах, дитя, с удовольствием! — просиял епископ. — Это волшебное место. Это мой дом. — Он возбужденно прищелкнул пальцами. — Да! Я покажу тебе нечто необыкновенное! — Он протянул ей руку. — Пошли, ты должна это увидеть.
   Лорла доверчиво взяла его за руку. Его рука была такой же большой, как у герцога Энли, но мягче -почти как вата. А еще она оказалась невыносимо холодной. Лорла ахнула и отдернула руку.
   — Извини, — сказал епископ. Он с отвращением посмотрел на свои пальцы. — Это пустяк. Просто результат лечения, которого требуют мои болезни. Прости меня. — Он открыл дверь. — Пойдем…
   Они вместе вышли в великолепный коридор. Лорла прошла с епископом через расписанный фресками зал, покрытый позолотой и совершенно роскошный. Высокие потолки были покрыты росписью, и отовсюду смотрели мраморными глазами ангелы. На стенах висели высокие серебряные бра, полированные полы гудели от шагов, отбрасывая звуки к высоким потолкам, словно в концертном зале. Лорла пыталась ничего не пропустить, видеть все. За всю свою жизнь она не видела ничего, что могло бы сравниться с этим святым местом.
   — Куда мы идем? — спросила она.
   — Увидишь. Доверься мне. Это нечто прекрасное.
   Здесь все было прекрасно. Пока они быстро шли по залу, Лорла не отрывала глаз от окон с их сказочно красивыми витражами. Сквозь них лились лучи солнца, заставлявшие цветное стекло пылать. В конце зала оказалась винтовая лестница, уходившая куда-то вниз. Она казалась бесконечной. Эррит зашагал по ступенькам с энергией молодого человека. При виде его Лорле захотелось смеяться. Она поспешила следом за ним, пока они не добрались до конца лестницы. Там Эррит наконец остановился и посмотрел на нее.
   — Ш-ш! — предостерег он ее, прижимая палец к губам. — Мы почти пришли.
   — Куда? — шепотом спросила Лорла.
   — Почти пришли, — поддразнил ее Эррит. — Да, да…
   Епископ повернулся и зашагал по коридору. Лорла пошла за ним. В этой части огромного собора царила тишина. Округлый свод был украшен изящной лепниной. Впереди оказалась арка, за которой находилось какое-то сумрачное помещение. Когда они подошли ближе, Эррит замедлил шаги.
   — Главный зал, — прошептал он. — Именно это я и хочу тебе показать.
   Они прошли под аркой и оказались в огромном зале. Пол всего помещения был завален банками краски и грязными кистями. Мраморные плиты были застелены холстом, измазанным пятнами красок. Большой зал оказался водопадом света, который источали ряды витражных стекол. Лорла осмотрелась, ошеломленная увиденным. Но когда она вопросительно посмотрела на епископа, ожидая объяснений, он только улыбнулся и указал на потолок.