Страница:
Она не видела Болдвина несколько часов. Он укрылся в детской комнате, словно священник, совершающий свои тайные обряды, однако процессия его помощников с материалами двигалась туда и обратно целый день. Дом наполнился запахом краски. Карен мучилась от того, что приняла инстинктивное решение и разрешила ему действовать. Не было такого учебника, в ,котором давалось бы решение проблемы, был только вопрос, который расходился с ее профессиональными знаниями. Что было лучше: сделать так, чтобы Джаффи сама отказалась от детской комнаты, или представить все как свершившийся факт? Карен не была уверена.
В шесть часов появился Болдвин и позвал ее:
- Идите посмотреть.
Он снова преобразовал маленькую комнату, и ему не надо было знать психологию, чтобы проявить инстинктивное чутье.
- Несса сказала мне, что Джаффи не хочет вставать с кровати. Но в конце концов она встанет, и, когда это произойдет, я думаю, будет лучше, если детская комната не будет вызывать у нее горестных мыслей. Как вы думаете? Поэтому я снова преобразовал ее в будуар. Мне кажется, следовало что-то изменить. Хотя мы не можем вернуть время назад и сделать вид, что малыш Джейсон никогда не рождался на свет, верно? Я уверен, что Джаффи нужно идти вперед.
На этот раз комната стала аквамариновой, стены были покрашены в сочный зелено-голубой цвет морской волны, а деревянные панели - в белоснежно-белый. Он использовал также декоративную ткань, представляющую собой тонкий хлопок с зеленоватым фоном, на котором повсюду были нанесены крошечные желтые и белые цветы. Ею была задрапирована стена с окном и стена, где стояло любимое желтое муаровое кресло. Остальная мебель представляла собой белые плетеные стулья с желтыми муаровыми сиденьями.
- Очень мило, - сказала Карен. - Замечательно. Как вам удалось сделать все за один день?
- Благодаря организации труда, - сказал он, слегка посмеиваясь. - И с помощью взяток там, где было необходимо. Мы еще не привезли два кресла-качалки, которые обойщик не успел обтянуть. Я пришлю их, как только работа будет закончена.
Карен уже давно упаковала все детские вещи и отнесла их в детский приют. А сейчас, хорошо это или плохо, Билли Болдвин убрал последние следы короткой жизни Джексона Дино Бенджамина Дьюмонта. Карен хотела что-то сказать, но внезапно сзади послышался легкий шум, что-то среднее между икотой и всхлипыванием.
В дверях стояла Джаффи, глядя на происшедшие изменения. Она все еще была в голубом халате с босыми ногами, однако голову вымыла. По-видимому, совсем недавно, так как волосы, опускавшиеся на спину, были еще влажными. Глаза ее казались огромными на тонком изможденном лице. Однако слез не было, значит, это было не рыдание.
- Хорошая работа. Билли, - тихо сказала Джаффи. - Прекрасный цвет и ткань великолепна.
Он подошел к ней и поцеловал в щеку:
- Благодарю, моя дорогая. Надеюсь, ты не думаешь, что я превзошел себя. Но кажется, получилось неплохо.
Джаффи не ответила. Она прошла мимо него туда, где раньше стояла кроватка Джейсона, а теперь место занимал желтый диванчик. Болдвин вышел из комнаты, пробормотав, что ему надо идти. Карен села на один из плетеных стульев.
Джаффи провела пальцами по спинке и подлокотникам маленького дивана:
- Его кроватка была замечательной. Билли тоже так считал. Антикварная, из клена с изумительной резьбой...
Да ты видела ее. Она стояла здесь до сегодняшнего утра.
Я забыла.
- Да, - согласилась Карен. - Кроватка была замечательная.
- Но не такая прекрасная, как Джейсон, - сказала Джаффи. - Джейсон был самым красивым ребенком на свете. Жаль, ты никогда не видела его.
- Мне тоже жаль.
- А я видела. - Джаффи села на диван, поджав ноги и обхватив их руками. - Он был со мной целых четыре месяца. И еще девять до рождения. Это такой короткий срок. О, Карен, ужасно короткий.
Наконец она заплакала. Сначала тихо, потом зарыдала. Карен положила руки на ее вздрагивающие плечи, затем крепко обняла, стремясь взять на себя часть ее боли.
- Пропади все пропадом, - сказала Джаффи, прижавшись к груди Карен и с трудом выдавливая слова между всхлипываниями. - Будь проклят весь этот мир.
Скажи: почему это случилось со мной? Почему, Карен?
Разве я совершила что-то ужасное и заслужила такое наказание?
- Нет. Никто не заслуживает этого. Мы не получаем того, что заслуживаем, Джаффи. Я полагаю, жизнь не должна быть такой.
- Нет, не должна. - Джаффи слегка повернулась, меняя положение так, чтобы быть поближе к подруге. - О, дорогая, слава Богу, что ты здесь. Держи меня, Карен, не дай мне пропасть...
***
Они не говорили о Поле до начала августа, после того как Карен побывала дома и повидала свою семью, а также закончила дела, о которых упоминала Фрэнку несколько месяцев назад.
- Твой отец такой молодец, - рассказывала Карен Джаффи. - Он уладил все, что связано с расторгнутыми мною контрактами, и теперь у меня все в порядке. Он позаботился также о банке. Я задолжала три тысячи долларов плюс ссудные проценты и штрафы, но Майер убедил их снизить задолженность до разумной величины и договорился о том, что я начну выплаты, как только приступлю к работе. Я знаю, как ты и он поступили с моей квартирой, и верну вам долг.
- Забудь об этом. Это не такая уж большая сумма.
Мы держали ее только первый год. Потом это выглядело уже немного глупым. Между прочим, твои вещи переданы Армии спасения.
Они сидели на кухне и пили шипучий напиток с ванильным мороженым, которое приготовила Джаффи, сказав, что в такой жаркий летний день надо позаботиться о калориях. Карен зачерпнула последнюю ложечку наполовину растаявшего мороженого и проглотила его.
- Даже Армия спасения не заслужила таких вещей.
Они были просто ужасными. Темная одежда из твида, которую я носила. Уф-ф...
- Да, - согласилась Джаффи. - Что ты теперь собираешься делать, Карен? Ты сможешь найти работу в Нью-Йорке?
- Да, вероятно, могу. Благодаря Мэтту. Это еще один добрый человек. Он поговорил со своим клиентом, оперным певцом, который посещает почти все больницы города. Певец узнает о вакансиях для меня. Единственное, что меня беспокоит, - очень высокая квартирная плата в Нью-Йорке.
- Это не проблема. Оставайся здесь, по крайней мере пока не встанешь на ноги.
- Ты не думаешь, что Пол будет возражать? Одно дело - находиться здесь несколько недель и совсем другое - несколько месяцев.
- Мне наплевать на возражения Пола. К тому же он не будет против. Ты нравишься ему. Я видела, как он наблюдал за тобой.
- Это смешно. А почему тебе наплевать на него?
Неужели ты все еще обвиняешь Пола в том, что случилось, Джаффи? Это не его вина и тем более не твоя.
- Я знаю. Но есть и другие причины. Пол и его...
Не будем об этом. Это слишком долгая история. У меня нет сил рассказывать.
- Ты хочешь уйти от него? - тихо спросила Карен. - Ты это хотела сказать? Хочешь развестись?
- Если бы я могла, то сделала бы это, - сказала Джаффи. - Но я не могу.
- Что это значит? Если хочешь, то можешь развестись. Может быть, не в Нью-Йорке, но ты могла бы поехать в Рено или даже в Мексику. Люди твоего круга всегда так делают.
- Проблема не в законности. - Джаффи поставила бокалы из-под напитка в раковину. - Пол не даст мне развода. Я знаю, как он рассуждает. Я его собственность, нечто такое, на что приятно посмотреть, что-то существенное, чем он обладает. То же самое он чувствовал и по отношению к Джейсону, ребенок дополняет имидж преуспевающего человека. Кроме того. Пол тесно связан с мафией, Он считает Дино и Бенни всего лишь мелкими мошенниками. Я противлюсь его связям, но, видимо, обречена на поражение, - добавила она с горечью.
- Как это?
- Нет, я не хочу вдаваться в подробности, не сегодня. Возможно, никогда. Это слишком ужасно. И по сути, это моя вина. Все началось с меня.
- О чем, черт побери, ты говоришь? - спросила Карен.
- Слушай, давай оставим это, хорошо? Я действительно не могу говорить об этом. - Однако через некоторое время именно она возобновила начатую тему:
- Карен, ты считаешь, мне развестись с Полом? Он не нравится тебе?
- Нет, не в этом дело. Просто я думаю, что ты не должна обосновывать свое решение чем-то другим, кроме того, что ты действительно хочешь.
Карен молча стала вытирать стаканы, которые вымыла Джаффи. О своих чувствах к Полу Дьюмонту ей трудно было говорить его жене, потому что она сама еще толком не разобралась в них. Она ощущала в нем какую-то внутреннюю пустоту и иногда думала: какой же он на самом деле? Но все это было весьма неопределенным, чтобы делать выводы. Карен решила позвонить Фрэнку.
- Я говорила тебе? Фрэнк Карлуччи приезжает в Нью-Йорк через несколько дней. Мне хотелось, чтобы ты познакомилась с ним. У тебя найдется время?
- Конечно, а если бы и не было, я постаралась бы выкроить. - Джаффи улыбнулась и обняла Карен за плечи. - Я надеюсь воспользоваться случаем поблагодарить его за то, что он вернул мне лучшую подругу.
Неделю спустя к вечеру они втроем, Джаффи, Карен и Фрэнк Карлуччи, вышли погулять по Бродвею.
Фрэнк никогда прежде не видел легендарную улицу, и ему хотелось посмотреть на зажигающиеся огни.
Он понравился Джаффи. Очень. Она пришла к такому выводу приблизительно через час, когда они ели в гастрономе сандвичи с соленой говядиной. Ей нравилось, как он легко смеялся и как улыбался Карен. Нравилось его желание делать все, что обычно делают туристы, при этом он был уверен в себе и не испытывал никакого смущения.
- Кинотеатров больше, чем театров, - сказал он, вытягивая шею, чтобы прочитать бегущую строку. - Я думал, здесь все по-другому. "Грейт Уайт Вэй" <Театральный район на Бродвее.> и все такое.
- Нет, - пояснила Джаффи. - Большинство драматических театров находится на пересекающих Бродвей улицах. На самом деле знаменитые бродвейские дома расположены не на самом Бродвее. - В это время они подошли к углу Сорок шестой улицы, и она указала на "Лайсиум". - Как этот.
Они остановились, чтобы Фрэнк мог рассмотреть серый фасад с римскими колоннами, однако Джаффи не предложила ему войти внутрь и отвернула глаза. Она не глядя знала, что огни над "Лайсиумом" высвечивали "Ноэл Ковард в спектакле "Обнаженная со скрипкой".
Не так давно здесь рекламировали Джаффи Кейн в спектакле "Когда наступает утро". Это было менее года назад, но за это время родился и умер Джейсон. И все изменилось.
Карен уловила настроение Джаффи:
- Забудьте о театре, вы оба. Только посмотрите! На экране секунд на десять высвечивается обнаженный женский зад, и все сходят с ума.
Они поравнялись с кинотеатром "Эмбасси". Шел фильм "И Бог создал женщину..." с Бриджит Бардо в главной роли. Все знали, что фильм начинался с демонстрации обнаженного зада Бардо в великолепном цветном широкоэкранном формате. Возможно, поэтому очередь за билетами тянулась до конца квартала.
- Французское кино с субтитрами, - сказала Джаффи. - Недавно Пол не мог собрать тысячу зрителей за неделю на просмотр иностранной картины, а сейчас тысяча проходит за один час.
- Нет лучшей рекламы, чем возмущение некоторых людей по поводу той или иной картины, - засмеялся Фрэнк. - Самое лучшее для фильма - это запрет на его показ в половине городов Америки.
- Такова человеческая природа, - сказала Джаффи. - Я помню...
То, что она вспомнила, осталось невысказанным.
Джаффи разглядывала очередь, удивляясь тому, что в ней стояла самая разнообразная публика, начиная от седовласых бабушек до детей в коротких штанишках, и даже мужчина со сложенным зонтиком и в шляпе котелком. Неожиданно он повернулся к ней лицом.
Это был Финки Аронсон, поклонник зарубежного кино. Они находились достаточно далеко друг от друга, чтобы можно было разговаривать, но он улыбнулся ей и снял шляпу в молчаливом приветствии.
Джаффи с трудом отвела глаза. Казалось, он завораживал ее, как змея. Однако ей не хотелось, чтобы Финки понял это. Она перевела взгляд на мужчину перед ним и вздрогнула, узнав парня рядом с Аронсоном. Она не могла вспомнить его имени, но по лицу точно знала, что он ей знаком. Он тоже узнал ее и улыбнулся. Это была недобрая улыбка. Затем он наклонился и что-то сказал Аронсону.
- Пойдем отсюда, - проговорила Джаффи сквозь зубы и двинулась вперед. Карен и Фрэнк последовали за ней.
Они дошли до Сорок второй улицы.
- Будь я проклят! - радостно воскликнул Фрэнк. - Вот она! - Он закинул голову, чтобы получше рассмотреть огромную рекламу сигарет "Кэмел", которая пускала в воздух настоящие кольца дыма. Это был символ Таймс-сквер для большинства людей в мире, как для американцев, так и для иностранцев. Иностранцы...
Джаффи вспомнила.
- Франсуа Фибо, - сказала она.
- Что? - Карен не слышала ее, зачарованная кольцами дыма.
- Ничего, - сказала Джаффи. - Просто размышляю вслух. - Но это не было пустяком, напротив, от ужаса у нее пробежал холодок по спине. Финки Аронсон собрался в кино с французом, с которым Пол встречался в Лондоне. Человек, знакомство с которым он отрицал, но который явно смутил его.
***
- Итак, мисс Кейн, прошло довольно много времени. - Аронсон, как всегда, говорил мягким, вкрадчивым голосом. - Мы не беседовали с тех пор, как вы оказали мне небольшие услуги в Мексике.
- Ваша память изменяет вам, - сказала Джаффи. - Вы забыли Браунсвилл.
Он не стал увиливать:
- Я не забыл. Но мы не встречались тогда. Поэтому сегодня мне особенно приятно видеть вас.
- Не могу ответить тем же.
Аронсон улыбнулся. Он всегда казался глухим к ее оскорблениям, к ее почти нескрываемой ненависти.
Сегодня он устроил то, что называлось коротким рандеву, в низкопробном кабаке на углу Пятьдесят шестой улицы и Колумбус-авеню. Он позвонил ей на следующее утро после встречи на Бродвее.
- Прошу извинить за такую обстановку, - сказал он. - Но здесь совершенно уединенное место, не правда ли? Когда вы услышите то, что я скажу, вы оцените это.
- Я не хочу слушать то, что вы скажете. Я ужасно жалею, что наткнулась на вас вчера.
- Это случайность, - сказал он. - Я мог бы подождать немного, если бы вы не увидели меня с месье Фибо, но рано или поздно наша встреча состоялась бы.
- Я не знаю, о ком вы говорите, - сказала Джаффи.
Пожалуй, впервые она плохо сыграла свою роль.
- Это недостойно вас, моя дорогая. И Франсуа, и я сразу поняли, что вы узнали его.
Не было смысла отрицать это.
- Я не "ваша дорогая", - сказала она.
Финки помешал бледный чай с лимоном. Джаффи отказалась что-либо заказывать.
- Вы дорогая своего мужа? - тихо спросил он. - Это очень важно знать.
Джаффи не смогла сдержать свой испуг. Она никогда не сомневалась, что Пол мог заручиться поддержкой своих мафиозных друзей, чтобы удержать ее, но не думала, что он уже сделал это. Она еще не предпринимала попыток избавиться от него, так почему же он начал действовать?
- Вы выглядите весьма озадаченной, - мягко сказал Аронсон. Беседа проходила шепотом, хотя в ресторане почти никого не было. - Возможно, мне следует пояснить, что Пол ничего не знает о нашей сегодняшней встрече.
- Тогда что мы здесь делаем? - Джаффи подчеркнуто резко выговаривала слова. - И к чему этот француз?
- Ax да, - произнес Аронсон с явным самодовольством. - О самом главном. Наверное, мне следует начать с самого начала. Это довольно длинная история, мисс Кейн. Полагаю, вам надо устроиться поудобней.
Может быть, чашечку кофе?
- Я ничего не хочу, - мрачно сказала Джаффи. Больше всего ей, впрочем, хотелось встать и уйти, но она не осмелилась. Возможно, он собирается показать ей еще какие-нибудь фотографии. Как в тот давний вечер, когда он показал один из снимков, где Майер нес плакат вместе с членами Союза молодых коммунистов.
- У меня есть кое-какая информация, - сказал Аронсон. - Франсуа рассказал мне очень интересную историю.
Джаффи сложила руки на столе и испытала некоторое удовлетворение от того, что пальцы не дрожали.
- Что за история? Какое отношение она имеет ко мне?
Джаффи вдруг поймала себя на том, что с нетерпением ждет, когда он начнет говорить, что она вовлечена в действие, которое выстроил Финки Аронсон. Она не могла остановить его, хотя знала, что с каждой секундой еще глубже погружается в отвратительную трясину.
- Я думаю, вы никогда не слышали об Оберете Клаусе Варнхайме, капитане гестапо? - Его елейный голос с явным удовольствием сделал ударение на слове "гестапо".
Джаффи чувствовала, как глаза Финки изучают ее из-под полуприкрытых век. На ней были белая льняная юбка и голубая блузка без рукавов, рассчитанные на жаркий и влажный день. Но она не ощущала прохлады.
В ресторане не было кондиционеров. Одежда прилипла к телу. Она чувствовала, как по спине струится пот. И что противнее всего, в животе ощущался холод, словно застрял кусок льда.
- Нет, я никогда не слышала о нем, - сказала она.
- О человеке по имени Оберет Варнхайм ходило много слухов. Он исчез в сорок пятом, хотя его разыскивали по меньшей мере три страны, чтобы подвергнуть суду за преступления против человечества. Он отправлял людей в лагеря смерти и тому подобное.
- Это никак не могло быть связано с Полом, - сказала Джаффи с дрожью в голосе. - Он был в рядах маки, во французском Сопротивлении.
- Конечно, - согласился Аронсон. - Очень ценный член маки, потому что был завербован и работал на высшее командование нацистов в Фонтенбло.
- Откуда вы знаете? - Такие подробности никогда не публиковались, и он не мог прочитать об этом. - Фибо... - неуверенно произнесла она.
- Совершенно верно. Месье Фибо тоже был с маки.
И также предал их. Франсуа и Пол вместе работали на гестапо и на маки. Но гестапо они были более преданы.
Герр Оберет Варнхайм платил больше. За это молодые люди систематически снабжали его информацией о Сопротивлении.
Джаффи поняла, что ощущение тошноты отразилось на ее лице, так как он, наблюдая за ней, явно заметил это. Даже с удовольствием. И продолжал:
- Подумать только, храбрые молодые мужчины и женщины, ничего не подозревая, сражались с гигантской военной машиной нацистов, а Пол сообщал гестапо, кто был членом маки, где намечалось нанесение следующего удара, какие фермы и дома они считали безопасными...
- У вас нет никаких доказательств, - сказала Джаффи. Но почему она так спешила защитить его, как будто была ему преданной женой? Да потому, что она защищала не столько Пола, сколько себя. Не имея времени на размышления, она тем не менее сообразила, что через мужа шла атака на нее.
Аронсон пожал плечами:
- Не думаю, что речь идет о юридических доказательствах. - Он отодвинул пустую чашку, и Джаффи заметила, как тщательно ухожены его ногти. - Жизнь удивительная штука, не так ли? - сказал он. - Пол и Франсуа вновь занялись одним и тем же делом, не сговариваясь. Недавно мне довелось побывать в Марселе, где, как оказалось, сейчас живет Фибо. Респектабельный бизнесмен и, между прочим, член нашей.., организации. Я упомянул имя Пола, просто чтобы рассказать одному французу о другом в случайной беседе. И услышал эту любопытную историю.
- Значит, Пол был предателем. - Джаффи произнесла эти слова бесстрастным тоном, но на самом деле была потрясена и оцепенела от ужаса. Самым страшным оказалось то, что она сразу поверила в рассказанную историю. Из доносчика он превратился в человека, который мог использовать свою жену в качестве приманки для разборки в преступном мире. К тому же сразу после встречи с Фибо в Англии Пол поспешил в Нью-Йорк и продал ее драгоценности, чтобы добыть деньги. Значит, Фибо шантажировал его, по крайней мере пока не узнал, что они опять в одной команде. - Они оба безнаказанно скрылись, верно? - Казалось, не было смысла продолжать защищать его.
- Не совсем так. - Аронсон закурил небольшую сигару, прежде чем продолжить. - Фибо никогда никто не подозревал, но Полу не так повезло. Несколько человек догадывались, что он вел двойную игру в Сопротивлении. Поэтому в сорок четвертом году, после освобождения Парижа, виноградники Дьюмонта были уничтожены. Люди из его деревни вырвали растения с корнем. Они даже отравили землю солью, чтобы их нельзя было снова посадить.
Аронсон огляделся в поисках пепельницы, но ее нигде не было. Он стряхнул пепел в чайное блюдце, будучи слишком щепетильным, чтобы ронять его на пол.
- Отец Пола пытался остановить их, и тогда они застрелили его. Обе его сестры были связаны и выставлены на деревенской площади с бритыми головами. Затем их закопали в коровье дерьмо и оставили. Пусть выбираюся сами. По-видимому, местная форма мести. - Он говорил об этом, как социолог, комментирующий обычаи неизвестного племени. Но он был человеком, хорошо знавшим все о мести. "Коза ностра" - большой знаток в этом деле.
- Впоследствии от уцелевших Дьюмонтов бегали как от чумы, - продолжал он. - Тоже часть обычая. Люди в деревне вели себя так, как будто Дьюмонты не существовали. Я узнал об этом потом от двух женщин, которые уехали оттуда, но они не интересуют нас, не так ли?
- Нет, - сказала Джаффи. - Они нас не интересуют.
А что говорил ей Пол?. "Моя семья убита нацистами.
Что-то произошло в деревне, и они казнили их в назидание". В этом объяснении была доля правды, как и во всем остальном, что он говорил.
- А Пол? - спросила она. - Как ему удалось избежать мести маки?
- Он оказался очень предприимчивым, пошел на американскую базу и попросил убежища. Нашел кого-то из разведки и предложил информацию в обмен на покровительство и возможный билет до Нью-Йорка. Мне сказали, что это делалось довольно часто.
- Да, - пробормотала Джаффи. - Он очень предприимчивый. Он даже ходил смотреть фильм "Спустить якоря".
- Фильм? - Аронсон выглядел озадаченным.
Джаффи покачала головой:
- Не важно. Итак, вы все выложили. А теперь скажите: зачем?
- Я пока не уверен, - сказал Аронсон. - И если бы вы не встретили нас случайно вчера вечером, я, вероятно, не рассказал бы вам. Но раз уж так получилось, я подумал... Как не воспользоваться случаем? Бухгалтерские книги снова открыты, моя дорогая. И с вашей стороны опять долг. Прежде всего ваша публика вряд ли одобрит замужество за нацистом, как считаете? Поэтому мое молчание имеет цену. А я бизнесмен, как вы знаете, и потому не могу упустить ценную вещь.
***
Через пару дней терпение Джаффи достигло предела, и она взорвалась. На кухне в воскресенье. В воздухе чувствовалось приближение грозы. В последние двое суток она сильно нервничала, но сегодня чувствовала себя особенно плохо. Ненастная погода всегда выводила ее из душевного равновесия. К тому же она и Пол впервые были в доме одни после ее встречи с Аронсоном. Карен гуляла где-то с Фрэнком Карлуччи.
Джаффи стояла у раковины, наливая воду в кофейник, когда сзади появился Пол. Она вся напряглась, услышав его шаги, а когда он провел пальцем по ее шее, вздрогнула от отвращения:
- Не прикасайся ко мне.
- Дорогая, прошло уже достаточно времени. - Тон его изменился, когда она не ответила. - Ради Бога, я же твой муж...
Вода продолжала литься в переполненный кофейник, выплескиваясь ей на руки, но она не могла заставить себя выключить кран. Перед ней возникло лицо деда. Казалось, Бенни Кейн смотрел на нее с таким упреком, с таким разочарованием. И Майер. Она бросила кофейник в раковину и повернулась лицом к мужу:
- Ублюдок! Мерзкий нацистский ублюдок!
- Джаффи, о чем, черт побери, ты говоришь? Что происходит? - Пол протянул руку. Ей показалось, что он снова хочет коснуться ее, и она вся сжалась. Но он лишь выключил кран. - Я не понимаю, о чем ты говоришь, повторил он.
Но она все увидела в его глазах. Ужасную правду.
- Они отправляли людей в концентрационные лагеря, травили газом, сжигали в печах! - закричала она. - И ты способствовал этому! Ты помогал им. Ты мразь, Пол Дьюмонт. Ты не заслуживаешь жизни. - Ее руки шарили по столу в поисках оружия. Ножа, вилки или еще чего-нибудь... Он не двигался и ничего не говорил.
Только смотрел на нее.
Она обхватила себя руками, почувствовав холод от сознания того, что едва не стала убийцей.
- Убирайся, проваливай, чтобы глаза мои не видели тебя. - На этот раз она не кричала, а говорила шепотом.
Пол долго не двигался. Затем вздрогнул:
- Откуда ты узнала? - Джаффи не ответила. - Значит, Фибо. Он рассказал тебе.
Она покачала головой:
- Нет, он рассказал Аронсону.
- А Аронсон тебе. Дерьмо! Теперь он действительно держит нас в руках.
Удивление взяло верх над всеми другими эмоциями.
- И это все, что ты можешь сказать? Ты думаешь только о том, что Финки Аронсон и "Коза ностра" держат нас в руках? Шесть миллионов людей погибли ужасной смертью, а ты...
- Заткнись, - прервал он ее. - Избавь меня от нравоучительных лекций. Ты не была там и не знаешь, что это такое.
- Я знаю, что там были сотни, тысячи людей, которые не продались. Но не Пол Дьюмонт, не ловкач, который всегда ищет выгоду. Ты подлец, меня тошнит от тебя. Убирайся, - повторила она.
Он пристально смотрел на нее несколько секунд, затем повернулся и вышел. Джаффи не двигалась, пока не услышала, как открылась и закрылась входная дверь.
Ноги ее подогнулись. Она сползла по стене и, рыдая, рухнула на сверкающий чистотой кухонный пол.
В конце концов она, спотыкаясь, добралась до спальни и заперла дверь, затем направилась под душ и стояла там, как ей показалось, целый час. Она чувствовала себя оскверненной его грязью, но ни мыло, ни вода не могли смыть ее. Наконец она выключила краны и вернулась в спальню. Разразилась гроза. Казалось, она бушует над самой головой. Гром звучал почти одновременно с появлением молнии, которая разрывала небо голубовато-белыми зигзагообразными вспышками.
В шесть часов появился Болдвин и позвал ее:
- Идите посмотреть.
Он снова преобразовал маленькую комнату, и ему не надо было знать психологию, чтобы проявить инстинктивное чутье.
- Несса сказала мне, что Джаффи не хочет вставать с кровати. Но в конце концов она встанет, и, когда это произойдет, я думаю, будет лучше, если детская комната не будет вызывать у нее горестных мыслей. Как вы думаете? Поэтому я снова преобразовал ее в будуар. Мне кажется, следовало что-то изменить. Хотя мы не можем вернуть время назад и сделать вид, что малыш Джейсон никогда не рождался на свет, верно? Я уверен, что Джаффи нужно идти вперед.
На этот раз комната стала аквамариновой, стены были покрашены в сочный зелено-голубой цвет морской волны, а деревянные панели - в белоснежно-белый. Он использовал также декоративную ткань, представляющую собой тонкий хлопок с зеленоватым фоном, на котором повсюду были нанесены крошечные желтые и белые цветы. Ею была задрапирована стена с окном и стена, где стояло любимое желтое муаровое кресло. Остальная мебель представляла собой белые плетеные стулья с желтыми муаровыми сиденьями.
- Очень мило, - сказала Карен. - Замечательно. Как вам удалось сделать все за один день?
- Благодаря организации труда, - сказал он, слегка посмеиваясь. - И с помощью взяток там, где было необходимо. Мы еще не привезли два кресла-качалки, которые обойщик не успел обтянуть. Я пришлю их, как только работа будет закончена.
Карен уже давно упаковала все детские вещи и отнесла их в детский приют. А сейчас, хорошо это или плохо, Билли Болдвин убрал последние следы короткой жизни Джексона Дино Бенджамина Дьюмонта. Карен хотела что-то сказать, но внезапно сзади послышался легкий шум, что-то среднее между икотой и всхлипыванием.
В дверях стояла Джаффи, глядя на происшедшие изменения. Она все еще была в голубом халате с босыми ногами, однако голову вымыла. По-видимому, совсем недавно, так как волосы, опускавшиеся на спину, были еще влажными. Глаза ее казались огромными на тонком изможденном лице. Однако слез не было, значит, это было не рыдание.
- Хорошая работа. Билли, - тихо сказала Джаффи. - Прекрасный цвет и ткань великолепна.
Он подошел к ней и поцеловал в щеку:
- Благодарю, моя дорогая. Надеюсь, ты не думаешь, что я превзошел себя. Но кажется, получилось неплохо.
Джаффи не ответила. Она прошла мимо него туда, где раньше стояла кроватка Джейсона, а теперь место занимал желтый диванчик. Болдвин вышел из комнаты, пробормотав, что ему надо идти. Карен села на один из плетеных стульев.
Джаффи провела пальцами по спинке и подлокотникам маленького дивана:
- Его кроватка была замечательной. Билли тоже так считал. Антикварная, из клена с изумительной резьбой...
Да ты видела ее. Она стояла здесь до сегодняшнего утра.
Я забыла.
- Да, - согласилась Карен. - Кроватка была замечательная.
- Но не такая прекрасная, как Джейсон, - сказала Джаффи. - Джейсон был самым красивым ребенком на свете. Жаль, ты никогда не видела его.
- Мне тоже жаль.
- А я видела. - Джаффи села на диван, поджав ноги и обхватив их руками. - Он был со мной целых четыре месяца. И еще девять до рождения. Это такой короткий срок. О, Карен, ужасно короткий.
Наконец она заплакала. Сначала тихо, потом зарыдала. Карен положила руки на ее вздрагивающие плечи, затем крепко обняла, стремясь взять на себя часть ее боли.
- Пропади все пропадом, - сказала Джаффи, прижавшись к груди Карен и с трудом выдавливая слова между всхлипываниями. - Будь проклят весь этот мир.
Скажи: почему это случилось со мной? Почему, Карен?
Разве я совершила что-то ужасное и заслужила такое наказание?
- Нет. Никто не заслуживает этого. Мы не получаем того, что заслуживаем, Джаффи. Я полагаю, жизнь не должна быть такой.
- Нет, не должна. - Джаффи слегка повернулась, меняя положение так, чтобы быть поближе к подруге. - О, дорогая, слава Богу, что ты здесь. Держи меня, Карен, не дай мне пропасть...
***
Они не говорили о Поле до начала августа, после того как Карен побывала дома и повидала свою семью, а также закончила дела, о которых упоминала Фрэнку несколько месяцев назад.
- Твой отец такой молодец, - рассказывала Карен Джаффи. - Он уладил все, что связано с расторгнутыми мною контрактами, и теперь у меня все в порядке. Он позаботился также о банке. Я задолжала три тысячи долларов плюс ссудные проценты и штрафы, но Майер убедил их снизить задолженность до разумной величины и договорился о том, что я начну выплаты, как только приступлю к работе. Я знаю, как ты и он поступили с моей квартирой, и верну вам долг.
- Забудь об этом. Это не такая уж большая сумма.
Мы держали ее только первый год. Потом это выглядело уже немного глупым. Между прочим, твои вещи переданы Армии спасения.
Они сидели на кухне и пили шипучий напиток с ванильным мороженым, которое приготовила Джаффи, сказав, что в такой жаркий летний день надо позаботиться о калориях. Карен зачерпнула последнюю ложечку наполовину растаявшего мороженого и проглотила его.
- Даже Армия спасения не заслужила таких вещей.
Они были просто ужасными. Темная одежда из твида, которую я носила. Уф-ф...
- Да, - согласилась Джаффи. - Что ты теперь собираешься делать, Карен? Ты сможешь найти работу в Нью-Йорке?
- Да, вероятно, могу. Благодаря Мэтту. Это еще один добрый человек. Он поговорил со своим клиентом, оперным певцом, который посещает почти все больницы города. Певец узнает о вакансиях для меня. Единственное, что меня беспокоит, - очень высокая квартирная плата в Нью-Йорке.
- Это не проблема. Оставайся здесь, по крайней мере пока не встанешь на ноги.
- Ты не думаешь, что Пол будет возражать? Одно дело - находиться здесь несколько недель и совсем другое - несколько месяцев.
- Мне наплевать на возражения Пола. К тому же он не будет против. Ты нравишься ему. Я видела, как он наблюдал за тобой.
- Это смешно. А почему тебе наплевать на него?
Неужели ты все еще обвиняешь Пола в том, что случилось, Джаффи? Это не его вина и тем более не твоя.
- Я знаю. Но есть и другие причины. Пол и его...
Не будем об этом. Это слишком долгая история. У меня нет сил рассказывать.
- Ты хочешь уйти от него? - тихо спросила Карен. - Ты это хотела сказать? Хочешь развестись?
- Если бы я могла, то сделала бы это, - сказала Джаффи. - Но я не могу.
- Что это значит? Если хочешь, то можешь развестись. Может быть, не в Нью-Йорке, но ты могла бы поехать в Рено или даже в Мексику. Люди твоего круга всегда так делают.
- Проблема не в законности. - Джаффи поставила бокалы из-под напитка в раковину. - Пол не даст мне развода. Я знаю, как он рассуждает. Я его собственность, нечто такое, на что приятно посмотреть, что-то существенное, чем он обладает. То же самое он чувствовал и по отношению к Джейсону, ребенок дополняет имидж преуспевающего человека. Кроме того. Пол тесно связан с мафией, Он считает Дино и Бенни всего лишь мелкими мошенниками. Я противлюсь его связям, но, видимо, обречена на поражение, - добавила она с горечью.
- Как это?
- Нет, я не хочу вдаваться в подробности, не сегодня. Возможно, никогда. Это слишком ужасно. И по сути, это моя вина. Все началось с меня.
- О чем, черт побери, ты говоришь? - спросила Карен.
- Слушай, давай оставим это, хорошо? Я действительно не могу говорить об этом. - Однако через некоторое время именно она возобновила начатую тему:
- Карен, ты считаешь, мне развестись с Полом? Он не нравится тебе?
- Нет, не в этом дело. Просто я думаю, что ты не должна обосновывать свое решение чем-то другим, кроме того, что ты действительно хочешь.
Карен молча стала вытирать стаканы, которые вымыла Джаффи. О своих чувствах к Полу Дьюмонту ей трудно было говорить его жене, потому что она сама еще толком не разобралась в них. Она ощущала в нем какую-то внутреннюю пустоту и иногда думала: какой же он на самом деле? Но все это было весьма неопределенным, чтобы делать выводы. Карен решила позвонить Фрэнку.
- Я говорила тебе? Фрэнк Карлуччи приезжает в Нью-Йорк через несколько дней. Мне хотелось, чтобы ты познакомилась с ним. У тебя найдется время?
- Конечно, а если бы и не было, я постаралась бы выкроить. - Джаффи улыбнулась и обняла Карен за плечи. - Я надеюсь воспользоваться случаем поблагодарить его за то, что он вернул мне лучшую подругу.
Неделю спустя к вечеру они втроем, Джаффи, Карен и Фрэнк Карлуччи, вышли погулять по Бродвею.
Фрэнк никогда прежде не видел легендарную улицу, и ему хотелось посмотреть на зажигающиеся огни.
Он понравился Джаффи. Очень. Она пришла к такому выводу приблизительно через час, когда они ели в гастрономе сандвичи с соленой говядиной. Ей нравилось, как он легко смеялся и как улыбался Карен. Нравилось его желание делать все, что обычно делают туристы, при этом он был уверен в себе и не испытывал никакого смущения.
- Кинотеатров больше, чем театров, - сказал он, вытягивая шею, чтобы прочитать бегущую строку. - Я думал, здесь все по-другому. "Грейт Уайт Вэй" <Театральный район на Бродвее.> и все такое.
- Нет, - пояснила Джаффи. - Большинство драматических театров находится на пересекающих Бродвей улицах. На самом деле знаменитые бродвейские дома расположены не на самом Бродвее. - В это время они подошли к углу Сорок шестой улицы, и она указала на "Лайсиум". - Как этот.
Они остановились, чтобы Фрэнк мог рассмотреть серый фасад с римскими колоннами, однако Джаффи не предложила ему войти внутрь и отвернула глаза. Она не глядя знала, что огни над "Лайсиумом" высвечивали "Ноэл Ковард в спектакле "Обнаженная со скрипкой".
Не так давно здесь рекламировали Джаффи Кейн в спектакле "Когда наступает утро". Это было менее года назад, но за это время родился и умер Джейсон. И все изменилось.
Карен уловила настроение Джаффи:
- Забудьте о театре, вы оба. Только посмотрите! На экране секунд на десять высвечивается обнаженный женский зад, и все сходят с ума.
Они поравнялись с кинотеатром "Эмбасси". Шел фильм "И Бог создал женщину..." с Бриджит Бардо в главной роли. Все знали, что фильм начинался с демонстрации обнаженного зада Бардо в великолепном цветном широкоэкранном формате. Возможно, поэтому очередь за билетами тянулась до конца квартала.
- Французское кино с субтитрами, - сказала Джаффи. - Недавно Пол не мог собрать тысячу зрителей за неделю на просмотр иностранной картины, а сейчас тысяча проходит за один час.
- Нет лучшей рекламы, чем возмущение некоторых людей по поводу той или иной картины, - засмеялся Фрэнк. - Самое лучшее для фильма - это запрет на его показ в половине городов Америки.
- Такова человеческая природа, - сказала Джаффи. - Я помню...
То, что она вспомнила, осталось невысказанным.
Джаффи разглядывала очередь, удивляясь тому, что в ней стояла самая разнообразная публика, начиная от седовласых бабушек до детей в коротких штанишках, и даже мужчина со сложенным зонтиком и в шляпе котелком. Неожиданно он повернулся к ней лицом.
Это был Финки Аронсон, поклонник зарубежного кино. Они находились достаточно далеко друг от друга, чтобы можно было разговаривать, но он улыбнулся ей и снял шляпу в молчаливом приветствии.
Джаффи с трудом отвела глаза. Казалось, он завораживал ее, как змея. Однако ей не хотелось, чтобы Финки понял это. Она перевела взгляд на мужчину перед ним и вздрогнула, узнав парня рядом с Аронсоном. Она не могла вспомнить его имени, но по лицу точно знала, что он ей знаком. Он тоже узнал ее и улыбнулся. Это была недобрая улыбка. Затем он наклонился и что-то сказал Аронсону.
- Пойдем отсюда, - проговорила Джаффи сквозь зубы и двинулась вперед. Карен и Фрэнк последовали за ней.
Они дошли до Сорок второй улицы.
- Будь я проклят! - радостно воскликнул Фрэнк. - Вот она! - Он закинул голову, чтобы получше рассмотреть огромную рекламу сигарет "Кэмел", которая пускала в воздух настоящие кольца дыма. Это был символ Таймс-сквер для большинства людей в мире, как для американцев, так и для иностранцев. Иностранцы...
Джаффи вспомнила.
- Франсуа Фибо, - сказала она.
- Что? - Карен не слышала ее, зачарованная кольцами дыма.
- Ничего, - сказала Джаффи. - Просто размышляю вслух. - Но это не было пустяком, напротив, от ужаса у нее пробежал холодок по спине. Финки Аронсон собрался в кино с французом, с которым Пол встречался в Лондоне. Человек, знакомство с которым он отрицал, но который явно смутил его.
***
- Итак, мисс Кейн, прошло довольно много времени. - Аронсон, как всегда, говорил мягким, вкрадчивым голосом. - Мы не беседовали с тех пор, как вы оказали мне небольшие услуги в Мексике.
- Ваша память изменяет вам, - сказала Джаффи. - Вы забыли Браунсвилл.
Он не стал увиливать:
- Я не забыл. Но мы не встречались тогда. Поэтому сегодня мне особенно приятно видеть вас.
- Не могу ответить тем же.
Аронсон улыбнулся. Он всегда казался глухим к ее оскорблениям, к ее почти нескрываемой ненависти.
Сегодня он устроил то, что называлось коротким рандеву, в низкопробном кабаке на углу Пятьдесят шестой улицы и Колумбус-авеню. Он позвонил ей на следующее утро после встречи на Бродвее.
- Прошу извинить за такую обстановку, - сказал он. - Но здесь совершенно уединенное место, не правда ли? Когда вы услышите то, что я скажу, вы оцените это.
- Я не хочу слушать то, что вы скажете. Я ужасно жалею, что наткнулась на вас вчера.
- Это случайность, - сказал он. - Я мог бы подождать немного, если бы вы не увидели меня с месье Фибо, но рано или поздно наша встреча состоялась бы.
- Я не знаю, о ком вы говорите, - сказала Джаффи.
Пожалуй, впервые она плохо сыграла свою роль.
- Это недостойно вас, моя дорогая. И Франсуа, и я сразу поняли, что вы узнали его.
Не было смысла отрицать это.
- Я не "ваша дорогая", - сказала она.
Финки помешал бледный чай с лимоном. Джаффи отказалась что-либо заказывать.
- Вы дорогая своего мужа? - тихо спросил он. - Это очень важно знать.
Джаффи не смогла сдержать свой испуг. Она никогда не сомневалась, что Пол мог заручиться поддержкой своих мафиозных друзей, чтобы удержать ее, но не думала, что он уже сделал это. Она еще не предпринимала попыток избавиться от него, так почему же он начал действовать?
- Вы выглядите весьма озадаченной, - мягко сказал Аронсон. Беседа проходила шепотом, хотя в ресторане почти никого не было. - Возможно, мне следует пояснить, что Пол ничего не знает о нашей сегодняшней встрече.
- Тогда что мы здесь делаем? - Джаффи подчеркнуто резко выговаривала слова. - И к чему этот француз?
- Ax да, - произнес Аронсон с явным самодовольством. - О самом главном. Наверное, мне следует начать с самого начала. Это довольно длинная история, мисс Кейн. Полагаю, вам надо устроиться поудобней.
Может быть, чашечку кофе?
- Я ничего не хочу, - мрачно сказала Джаффи. Больше всего ей, впрочем, хотелось встать и уйти, но она не осмелилась. Возможно, он собирается показать ей еще какие-нибудь фотографии. Как в тот давний вечер, когда он показал один из снимков, где Майер нес плакат вместе с членами Союза молодых коммунистов.
- У меня есть кое-какая информация, - сказал Аронсон. - Франсуа рассказал мне очень интересную историю.
Джаффи сложила руки на столе и испытала некоторое удовлетворение от того, что пальцы не дрожали.
- Что за история? Какое отношение она имеет ко мне?
Джаффи вдруг поймала себя на том, что с нетерпением ждет, когда он начнет говорить, что она вовлечена в действие, которое выстроил Финки Аронсон. Она не могла остановить его, хотя знала, что с каждой секундой еще глубже погружается в отвратительную трясину.
- Я думаю, вы никогда не слышали об Оберете Клаусе Варнхайме, капитане гестапо? - Его елейный голос с явным удовольствием сделал ударение на слове "гестапо".
Джаффи чувствовала, как глаза Финки изучают ее из-под полуприкрытых век. На ней были белая льняная юбка и голубая блузка без рукавов, рассчитанные на жаркий и влажный день. Но она не ощущала прохлады.
В ресторане не было кондиционеров. Одежда прилипла к телу. Она чувствовала, как по спине струится пот. И что противнее всего, в животе ощущался холод, словно застрял кусок льда.
- Нет, я никогда не слышала о нем, - сказала она.
- О человеке по имени Оберет Варнхайм ходило много слухов. Он исчез в сорок пятом, хотя его разыскивали по меньшей мере три страны, чтобы подвергнуть суду за преступления против человечества. Он отправлял людей в лагеря смерти и тому подобное.
- Это никак не могло быть связано с Полом, - сказала Джаффи с дрожью в голосе. - Он был в рядах маки, во французском Сопротивлении.
- Конечно, - согласился Аронсон. - Очень ценный член маки, потому что был завербован и работал на высшее командование нацистов в Фонтенбло.
- Откуда вы знаете? - Такие подробности никогда не публиковались, и он не мог прочитать об этом. - Фибо... - неуверенно произнесла она.
- Совершенно верно. Месье Фибо тоже был с маки.
И также предал их. Франсуа и Пол вместе работали на гестапо и на маки. Но гестапо они были более преданы.
Герр Оберет Варнхайм платил больше. За это молодые люди систематически снабжали его информацией о Сопротивлении.
Джаффи поняла, что ощущение тошноты отразилось на ее лице, так как он, наблюдая за ней, явно заметил это. Даже с удовольствием. И продолжал:
- Подумать только, храбрые молодые мужчины и женщины, ничего не подозревая, сражались с гигантской военной машиной нацистов, а Пол сообщал гестапо, кто был членом маки, где намечалось нанесение следующего удара, какие фермы и дома они считали безопасными...
- У вас нет никаких доказательств, - сказала Джаффи. Но почему она так спешила защитить его, как будто была ему преданной женой? Да потому, что она защищала не столько Пола, сколько себя. Не имея времени на размышления, она тем не менее сообразила, что через мужа шла атака на нее.
Аронсон пожал плечами:
- Не думаю, что речь идет о юридических доказательствах. - Он отодвинул пустую чашку, и Джаффи заметила, как тщательно ухожены его ногти. - Жизнь удивительная штука, не так ли? - сказал он. - Пол и Франсуа вновь занялись одним и тем же делом, не сговариваясь. Недавно мне довелось побывать в Марселе, где, как оказалось, сейчас живет Фибо. Респектабельный бизнесмен и, между прочим, член нашей.., организации. Я упомянул имя Пола, просто чтобы рассказать одному французу о другом в случайной беседе. И услышал эту любопытную историю.
- Значит, Пол был предателем. - Джаффи произнесла эти слова бесстрастным тоном, но на самом деле была потрясена и оцепенела от ужаса. Самым страшным оказалось то, что она сразу поверила в рассказанную историю. Из доносчика он превратился в человека, который мог использовать свою жену в качестве приманки для разборки в преступном мире. К тому же сразу после встречи с Фибо в Англии Пол поспешил в Нью-Йорк и продал ее драгоценности, чтобы добыть деньги. Значит, Фибо шантажировал его, по крайней мере пока не узнал, что они опять в одной команде. - Они оба безнаказанно скрылись, верно? - Казалось, не было смысла продолжать защищать его.
- Не совсем так. - Аронсон закурил небольшую сигару, прежде чем продолжить. - Фибо никогда никто не подозревал, но Полу не так повезло. Несколько человек догадывались, что он вел двойную игру в Сопротивлении. Поэтому в сорок четвертом году, после освобождения Парижа, виноградники Дьюмонта были уничтожены. Люди из его деревни вырвали растения с корнем. Они даже отравили землю солью, чтобы их нельзя было снова посадить.
Аронсон огляделся в поисках пепельницы, но ее нигде не было. Он стряхнул пепел в чайное блюдце, будучи слишком щепетильным, чтобы ронять его на пол.
- Отец Пола пытался остановить их, и тогда они застрелили его. Обе его сестры были связаны и выставлены на деревенской площади с бритыми головами. Затем их закопали в коровье дерьмо и оставили. Пусть выбираюся сами. По-видимому, местная форма мести. - Он говорил об этом, как социолог, комментирующий обычаи неизвестного племени. Но он был человеком, хорошо знавшим все о мести. "Коза ностра" - большой знаток в этом деле.
- Впоследствии от уцелевших Дьюмонтов бегали как от чумы, - продолжал он. - Тоже часть обычая. Люди в деревне вели себя так, как будто Дьюмонты не существовали. Я узнал об этом потом от двух женщин, которые уехали оттуда, но они не интересуют нас, не так ли?
- Нет, - сказала Джаффи. - Они нас не интересуют.
А что говорил ей Пол?. "Моя семья убита нацистами.
Что-то произошло в деревне, и они казнили их в назидание". В этом объяснении была доля правды, как и во всем остальном, что он говорил.
- А Пол? - спросила она. - Как ему удалось избежать мести маки?
- Он оказался очень предприимчивым, пошел на американскую базу и попросил убежища. Нашел кого-то из разведки и предложил информацию в обмен на покровительство и возможный билет до Нью-Йорка. Мне сказали, что это делалось довольно часто.
- Да, - пробормотала Джаффи. - Он очень предприимчивый. Он даже ходил смотреть фильм "Спустить якоря".
- Фильм? - Аронсон выглядел озадаченным.
Джаффи покачала головой:
- Не важно. Итак, вы все выложили. А теперь скажите: зачем?
- Я пока не уверен, - сказал Аронсон. - И если бы вы не встретили нас случайно вчера вечером, я, вероятно, не рассказал бы вам. Но раз уж так получилось, я подумал... Как не воспользоваться случаем? Бухгалтерские книги снова открыты, моя дорогая. И с вашей стороны опять долг. Прежде всего ваша публика вряд ли одобрит замужество за нацистом, как считаете? Поэтому мое молчание имеет цену. А я бизнесмен, как вы знаете, и потому не могу упустить ценную вещь.
***
Через пару дней терпение Джаффи достигло предела, и она взорвалась. На кухне в воскресенье. В воздухе чувствовалось приближение грозы. В последние двое суток она сильно нервничала, но сегодня чувствовала себя особенно плохо. Ненастная погода всегда выводила ее из душевного равновесия. К тому же она и Пол впервые были в доме одни после ее встречи с Аронсоном. Карен гуляла где-то с Фрэнком Карлуччи.
Джаффи стояла у раковины, наливая воду в кофейник, когда сзади появился Пол. Она вся напряглась, услышав его шаги, а когда он провел пальцем по ее шее, вздрогнула от отвращения:
- Не прикасайся ко мне.
- Дорогая, прошло уже достаточно времени. - Тон его изменился, когда она не ответила. - Ради Бога, я же твой муж...
Вода продолжала литься в переполненный кофейник, выплескиваясь ей на руки, но она не могла заставить себя выключить кран. Перед ней возникло лицо деда. Казалось, Бенни Кейн смотрел на нее с таким упреком, с таким разочарованием. И Майер. Она бросила кофейник в раковину и повернулась лицом к мужу:
- Ублюдок! Мерзкий нацистский ублюдок!
- Джаффи, о чем, черт побери, ты говоришь? Что происходит? - Пол протянул руку. Ей показалось, что он снова хочет коснуться ее, и она вся сжалась. Но он лишь выключил кран. - Я не понимаю, о чем ты говоришь, повторил он.
Но она все увидела в его глазах. Ужасную правду.
- Они отправляли людей в концентрационные лагеря, травили газом, сжигали в печах! - закричала она. - И ты способствовал этому! Ты помогал им. Ты мразь, Пол Дьюмонт. Ты не заслуживаешь жизни. - Ее руки шарили по столу в поисках оружия. Ножа, вилки или еще чего-нибудь... Он не двигался и ничего не говорил.
Только смотрел на нее.
Она обхватила себя руками, почувствовав холод от сознания того, что едва не стала убийцей.
- Убирайся, проваливай, чтобы глаза мои не видели тебя. - На этот раз она не кричала, а говорила шепотом.
Пол долго не двигался. Затем вздрогнул:
- Откуда ты узнала? - Джаффи не ответила. - Значит, Фибо. Он рассказал тебе.
Она покачала головой:
- Нет, он рассказал Аронсону.
- А Аронсон тебе. Дерьмо! Теперь он действительно держит нас в руках.
Удивление взяло верх над всеми другими эмоциями.
- И это все, что ты можешь сказать? Ты думаешь только о том, что Финки Аронсон и "Коза ностра" держат нас в руках? Шесть миллионов людей погибли ужасной смертью, а ты...
- Заткнись, - прервал он ее. - Избавь меня от нравоучительных лекций. Ты не была там и не знаешь, что это такое.
- Я знаю, что там были сотни, тысячи людей, которые не продались. Но не Пол Дьюмонт, не ловкач, который всегда ищет выгоду. Ты подлец, меня тошнит от тебя. Убирайся, - повторила она.
Он пристально смотрел на нее несколько секунд, затем повернулся и вышел. Джаффи не двигалась, пока не услышала, как открылась и закрылась входная дверь.
Ноги ее подогнулись. Она сползла по стене и, рыдая, рухнула на сверкающий чистотой кухонный пол.
В конце концов она, спотыкаясь, добралась до спальни и заперла дверь, затем направилась под душ и стояла там, как ей показалось, целый час. Она чувствовала себя оскверненной его грязью, но ни мыло, ни вода не могли смыть ее. Наконец она выключила краны и вернулась в спальню. Разразилась гроза. Казалось, она бушует над самой головой. Гром звучал почти одновременно с появлением молнии, которая разрывала небо голубовато-белыми зигзагообразными вспышками.