Мартынович Евгений. Спираль времени

было нельзя, - это могло случиться не скоро.
На родине Рени пришельцы видели людей разного типа и цвета кожи.
Они уже знали, что на Земле, в отличие от их родины, люди неодинаковы.
Кого они встретят здесь?
Сами они резко отличались от земных рас. И понимали, что их
внезапное появление может вызвать страх, "Не так давно" они убедились
в этом, когда Геза убежал от них в ужасе. А он был одним из самых
образованных людей своего времени. Не повторится ли такая история?
Присутствие Рени в этом отношении было очень полезно. Ведь он был
земным человеком, и такие, как он, должны были быть хорошо известны
всем людям планеты. Кроме того, пришельцы надеялись, что память о их
первом появлении не изгладилась, что на Земле помнят о них и знают их
внешний вид.
Они сделали все, чтобы о них помнили. Многое рассказали, многое
показали с помощью шара и, наконец, оставили людям самый шар.
Правда, надежда на то, что новые знания, оставленные ими, помогут
людям Земли быстрее идти вперед, как будто рухнула. Оба человека,
которым они дали эти знания, быстро ушли из жизни. Один умер, а второй
находился здесь, с ними. Но шар должен был сохраниться, - ни время, ни
случайности не могли повредить ему, не только что уничтожить. А с
шаром должно было сохраниться и воспоминание о тех, кто его оставил.
Шансы, что их "узнают", были. И они надеялись, что вторая встреча
с земными людьми произойдет иначе, чем первая.
Она произошла раньше, чем они думали.
Словно ожидая их выхода, у самой двери стоял человек. Он был
очень высок, совсем не похож внешностью на Рени, другого цвета кожи,
одетый не так, как одевались современники Рени. Нижняя часть его лица
была покрыта волосами.
Это была какая-то другая, а возможно, и новая порода людей.

"СЛУГИ ПЕРУНА"

Чеслав не уходил потому, что верил рассказу дочери и сам
убедился, что внутри жилища Перуна кто-то находится. Кроме того, он
боялся, что люди воспримут его уход как проявление трусости. Играло
роль и простое любопытство.
Он стоял и ждал.
Он не мог понять, откуда явились эти люди и как они умудрились
забраться внутрь "дома", но нимало не сомневался, что имеет дело с
обыкновенными людьми, скорее всего с какими-нибудь новыми беглецами.
Оставалось непонятным, почему медведь не испугался людей и
подошел к ним так близко.
Но ведь и сами люди не испугались зверя, не попытались его убить
и даже оставили медведю половину жертвенного меда.
Странно!
Чеслав ждал, надеясь, что дверь откроется, - и все же она
открылась неожиданно для него.
Усилием воли он заставил себя остаться на месте, не сделать ни
одного шага назад.
Первым вышел человек в черном плаще. Его лицо, руки и босые ноги
были красного цвета с золотистым оттенком. Черные волосы спускались до
плеч. Ростом он был немного ниже Чеслава, а черты лица напоминали
греческую статую, которую Чеслав видел в Самарканде. Они были
удивительно правильны и красивы.
При первом взгляде на незнакомца Чеслав понял, что это, конечно,
не беглец и вообще человек неизвестного ему народа.
Но все же он не испугался.
Страх поднялся в его душе минутой позже, когда вслед за первым из
"дома" вышли еще четверо.
Это были те, кого Любава назвала "бело-голубыми".
И они действительно были голубыми и белыми. Но если голубой цвет,
как и предполагал Чеслав, относился к одежде, то белый...
Возможно, что он забыл бы в эту минуту свои опасения показаться
трусом и не столько ушел, сколько убежал бы со всех ног, если бы
волнение не лишило его способности двигаться.
Плотно облегающая одежда скрывала тело, но лицо, кисти рук и
совершенно голый череп четырех существ были не бледны, а именно белы,
как только что выпавший снег.
Неудивительно, что десятилетняя девочка испугалась насмерть,
увидев таких страшилищ! Чеслав почувствовал, как его сердце судорожно
забилось, а ужас тошнотным комком сдавил горло.
И вдруг он услышал слова, произнесенные на чистом русском языке:
- Не бойся нас. Мы такие же люди, как ты, только принадлежим к
другому народу. Как и вы, мы дети Солнца и ваши братья. Мы не причиним
вам никакого зла.
В тот момент Чеслав не заметил и не мог заметить никаких
странностей в звуках этого голоса. Но то, что люди говорили по-русски,
сразу успокоило его. Страх исчез, сменившись безграничным удивлением.
"Дети Солнца"! Он слышал о народе, который поклоняется Солнцу,
почитает его, как бога. Их страна называлась Египтом. Но как могли
жители этой страны оказаться здесь, если даже в Хорезме никогда не
видели живого египтянина, а только знали об этом народе? И как мог
египтянин знать русский язык?
Чеслав проглотил комок, застрявший в горле, и хрипло спросил:
- Откуда вы?
Ответ он получил не сразу.
Пришельцы обменялись несколькими фразами, которых Чеслав не
слышал.
Всем четырем стало совершенно ясно, что их надежды снова
оказались ложными. Этот человек никогда не слышал о них, не знает о их
первом появлении на Земле. Если бы на их планете появились вдруг
существа, не похожие на них самих, то любой, увидевший их, сразу
подумал бы о пришельцах с другой планеты. Это было бы естественной
мыслью, потому что ничего другого подумать было нельзя. Но этот
человек так не подумал. Значит, он даже не подозревает о существовании
иных планет. А это означало, что все сказанное ими Дену бесследно
забылось. Но крайней мере здесь, в стране, где они оказались. А раз
так, имеет ли смысл называть себя обитателями другой планеты? Что
может дать такое признание, если наука еще не дошла до понимания
Вселенной и до идеи множественности обитаемых миров? Очевидно, ничего,
кроме лишних и нежелательных осложнений. Пришельцы помнили урок,
который они получили в эпоху Рени, когда правда привела только к
всеобщему страху перед ними. Такую ошибку повторять нельзя, если они
хотят остаться здесь на продолжительное время. И во всяком случае
этого нельзя делать до тех пор, пока не станет ясен уровень развития
науки этой эпохи.
- Ты понял правильно, - ответил Чеславу пришелец. - Мы из той
страны, где поклоняются Солнцу.
- Но как вы очутились здесь?
Голос Чеслава звучал уже вполне спокойно. Он не обратил внимание
на более чем странное обстоятельство, что "египтянин" ответил на его
первый вопрос так, как если бы услышал мысль Чеслава. Он думал о
другом, и странность ответа ускользнула от его сознания.
Бояться было явно нечего. "Слуги Перуна", как сразу же прозвали
неизвестных людей женщины поселка, ясно сказали, кто они такие. Их
пятеро, и у них нет оружия. Угрозы они не представляют...
Вопрос лесного жителя поставил пришельцев в затруднительное
положение. Они считали, что открывать тайну своего появления еще рано.
Как же ответить?
Оставалось одно - не отвечать совсем.
Они так и поступили.
- Где ты живешь? - спросил пришелец вместо ответа.
- Тут, недалече, - ответил Чеслав и, указав на цилиндр, задал
новый вопрос: - Давно вы здесь?
Снова вопрос был прост и естествен, и снова на него нечего было
ответить.
Пришельцы чувствовали, что взятая ими линия поведения неверна.
- Мы пришли издалека, - сказал пришелец, делая последнюю попытку
уклониться от прямого ответа. - Мы голодны и хотим просить вас о
гостеприимстве.
- Гостям всегда рады.
Только сейчас Чеслав начал замечать странность этого разговора.
Он внезапно обратил внимание на то, что губы его собеседника не
шевелятся.
Как же он говорит?
До сих пор казалось, что слова произносятся громко, а теперь
начало мерещиться, что кругом тишина, нарушаемая только его
собственным голосом.
Но ведь он слышит, что ему говорят!
Он смотрел на того, кто стоял прямо перед нам. Может быть,
говорит кто-нибудь другой?
Чеслав перевел взгляд на Рени. Из всех пятерых этот был наиболее
понятен. Его лицо странно красиво, но обычно и не вызывает удивления,
если не считать цвета кожи. Чеслав встречал людей с коричневой,
желтой, черной кожей. Красный цвет не поражал его так, как поражал
белый у четырех товарищей этого человека.
Почету между ними такая огромная разница? Видимо, этот, в черном
плаще, не египтянин.
Чеслав заметил, что получил ответ только на один, первый вопрос.
Но врожденная деликатность удержала его от настойчивости. Не хотят
отвечать - их дело.
Он обратился к Рени:
- А ты тоже из Египта?
Рени понял, что вопрос задан ему, но он не знал языка, на котором
говорил этот человек, и не мог ответить. За него ответил пришелец:
- Он пришел с нами, но принадлежит к другому народу.
Теперь уже не оставалось никаких сомнений: люди с белой кожей
говорили не раскрывая рта. Чеслав наблюдал за всеми.
Чего только не встретишь на свете!
Если бы пришельцы говорили вслух, Чеслав безусловно обратил бы
внимание на непривычные обороты их речи и отдельные незнакомые ему
слова, но он воспринимал фразы в привычной ему форме, и ему казалось,
что "египтяне" (может быть, только один из них) хорошо владеют обычным
русским языком.
Эти люди просят гостеприимства и говорят, что голодны. Кто бы они
ни были, отказать им нельзя. Обычаи требовали пригласить их в поселок.
Но Чеслава смущала мысль, как встретят таких гостей, как отнесутся к
их необычайному виду. Он понимал, что если не боится сам, то только
потому, что привык встречать на своем жизненном пути самых
разнообразных людей. Он не был суеверен и не верил ни в бога, ни в
черта. Но остальные могли перепугаться не меньше Любавы. Ведь даже он
в первый момент все-таки испугался.
Смущало его и то, что в поселке находятся воины Гемибека.
Из затруднительного положения Чеслава вывели сами пришельцы.
Они поняли все, о чем он думал. И, обменявшись мнениями, решили,
что иного выхода у них нет.
- Не бойся, - сказал один из пришельцев. - Мы никому не причиним
никакого вреда, и никто нас не испугается.
И Чеслав не только не заметил, что египтянин снова ответил на его
мысли, но и сразу уверился, что все его опасения ложны. Он просто
забыл то, о чем только что думал.
Пришельцы не считали это насилием. Они поступили так потому, что
не хотели своим появлением причинить кому бы то ни было хоть малейший
вред. А мысли Чеслава поведали им, что кто-то их видел и заболел от
страха. Пришельцы никогда не простили бы себе, если бы их появление
лишило кого-либо разума.
- Кто был тут вчера? - спросил пришелец.
Чеслав улыбнулся.
- То моя доня, - ответил он. - Любавка.
- Она здорова?
- Маленько занедужила. Со страху, - пояснил Чеслав.
- Она будет совсем здорова, - сказал пришелец, - как только мы
придем в твой дом.
Рени вернулся в камеру и вынес платок.
- Вот, - сказал пришелец, - возьми. Любавка обронила его вчера.
Чеслав машинально взял платок.
- Вы смыслите в лекарском деле? - спросил он.
- Да, мы хорошие врачи.
Слово "врачи" прозвучало в мозгу Чеслава, как "знахари".
- У нас пять человек недужных, - сказал он.
- Все будут здоровы.
Пришельцы обрадовались, что смогут чем-то отплатить за ту пищу,
которую получат.
- У тебя шрам на лине. Если хочешь, его не будет, хоть сейчас.
Чеслав невольно притронулся к щеке:
- Не будет?
- Не останется никакого следа.
- Ты умеешь заговаривать раны?
Пришелец ответил утвердительно, хотя и не понял всей фразы.
Удивление и любопытство были так велики, что Чеслав, не думая,
согласился.
- Делай! - сказал он решительно.
Если белый человек говорит правду, то эти люди могут принести
много пользы и их появление настоящее счастье. В соседних поселениях
много больных и раненных на охоте. Есть и калеки. Сумасшедшая мысль,
что эти люди могут вылечить ногу Любавы, сразу же пришла в голову
Чеслава. Увечье младшей дочери всегда его огорчало, и именно потому он
так легко согласился на непонятный ему опыт.
- Делай!
Он ничего не заметил и не почувствовал. Мгновенная потеря
сознания и такое же мгновенное "пробуждение" не оставили ни малейшего
воспоминания, и ему казалось, что никто даже не пошевельнулся, а
обещанное лечение еще не началось.
- Делай! - повторил он еще раз.
- Уже сделано, - улыбнулся пришелец. - Ощупай свое лицо.
Вот когда Чеслав испугался по-настоящему.
Но еще больше был испуган тот, кто видел всю эту сцену и слышал
каждое слово пришельцев. Джелаль не мог рассмотреть на расстоянии, чем
кончилось странное "лечение", но почему-то был уверен - белолицый
человек выполнил свое обещание. Это могло быть только колдовством.
Перед ним волшебники из восточных сказок - джинны!
И Джелаль бросился бежать. У него хватило присутствия духа
отползти в сторону и подняться на ноги только тогда, когда его уже не
могли увидеть с поляны.
Со всех ног он кинулся в поселок, торопясь рассказать Гемибеку
обо всем, что видел и слышал. И еще о том, что Чеслав обманул, - он
знает их язык, он говорил с удивительными незнакомцами на языке
монголов.
Правда, Джелаль не слышал его голоса, до него почему-то доходили
только слова собеседников Чеслава, но факт разговора был несомненен.
Молодой нукер Гемибека не сомневался, что такой обман имеет
причину и таит в себе какую-то угрозу.
На поляне никто не заметил ни присутствия Джелаля, ни его
бегства.
Страх, овладевший Чеславом, когда он ощупью убедился, что давно
полученный шрам исчез с его лица, продолжался только несколько секунд.
Он прошел как-то сразу и незаметно.
Пришельцы твердо решили не позволить никому бояться себя.

НА "ОСТАНОВКЕ"

После ненастной мокрой весны наступило сухое, жаркое лето. Степь
быстро просохла и зазеленела всходами озимых - ржи, пшеницы, ячменя,
вики. Урожай обещал быть богатым.
Уже закончились весенние работы, в которых, наравне со всеми,
деятельно принимали участие пятеро гостей поселка.
Пришельцы, казалось, знали все, были специалистами в любой
области, а Рени быстро научился ходить за сохой, хотя раньше не только
никогда не принимал участия в сельскохозяйственных работах, но даже не
видел их. А стоило понять несложный процесс пахоты, как в полной мере
сказалась физическая сила молодого атланта. К его сохе припрягли
вторую лошадь, и поселяне с изумлением наблюдали, как под руками
красного человека ровным слоем ложится глубоко взрезанный пласт
жирного чернозема.
До сих пор только одному Чеславу удавалось достигнуть таких
результатов.
Полевая работа пришлась Рени по вкусу, и он жалел, что она так
быстро окончилась.
Но он скоро узнал, что пахота это еще не все, что у земледельцев
лето - горячая пора, что есть много другого дела. И Рени работал с
увлечением.
По его расчету, со дня их прихода прошло около двух лун. Все это
время пришельцы никуда не отлучались из поселка, кроме ближайших
полей.
Да и куда было идти? Они знали, что эта эпоха все еще очень
далека от той, которая была им нужна. И они с нетерпением ожидали дня,
когда станет возможным дальнейший "путь".
Рени казалось, что он попал в страну, намного отставшую в своем
развитии от его родины, но пришельцы держались иного мнения. От их
внимательного взгляда не ускользнули признаки несомненного "роста"
человечества Земли. Например, в эпоху Рени людям были известны
серебро, медь, олово. Они сами научили современников Рени получать
бронзу. Теперь умели изготовлять сталь, доказательством чему был меч
Чеслава. Правда, он сам рассказал, что вывез этот меч из какой-то
восточной страны, но для пришельцев это не имело значения. Главное
заключалось в самом факте. Варка и закалка стали - это большой шаг
вперед.
Были и другие признаки.
Для ученых, хорошо знавших историю техники (а техника невозможна
без науки), знавших, что на сходных планетах эта история должна идти
сходным путем, нетрудно было подсчитать, сколько веков потребуется для
того, чтобы существующая сейчас техника достигла нужного им уровня.
Если, конечно, не произойдет еще одной катастрофы.
Но пришельцы знали, что родина Рени была расположена на острове,
лежавшем среди океана. Теперь же они находились, по-видимому, в
континентальной стране и могли, с большой долей вероятности, думать,
что катастрофы не произойдет.
Подсчеты указали на срок в тысячу земных лет или около того.
- Мы правильно настроили машину, - сказали пришельцы. - В
следующий раз мы окажемся там, где нужно.
И Рени радовался вместе с ними, хотя весьма смутно понимал, к
чему именно стремились его друзья. Но он готов был следовать за ними
куда угодно.
Он полюбил добрых и умных белолицых людей еще тогда, когда они
появились на его родине. Теперь он любил их еще больше. С тех пор как
он против воли присоединился к пришельцам, Рени видел с их стороны
такую заботу и внимание, каких не встречал ни от кого со дня рождения,
если не считать Гезы. Но в отношении к нему Гезы всегда проскальзывало
сознание превосходства над рабом, хоть и братом, а пришельцы
относились к Рени, как к равному.
И сами они искренне любили своего молодого товарища. Знание
делает человека старше, пришельцам казалось, что Рени молод, хотя но
числу прожитого времени они были почти ровесниками.
И они говорили ему странным, беззвучным языком, - к которому Рени
так привык, что перестал замечать молчание во время беседы, - что они
будут вместе до конца.
Какого конца? Этого Рени те знал, но верил пришельцам, что конец
будет хорошим.
Он верил им всегда и во всем.
Вторая встреча с земными людьми проходила для пришельцев так же
благоприятно, как и первая.
Рени хорошо помнил, как боялись его друзей в стране Моора. И не
переставал удивляться полному отсутствию страха перед ними у местного
населения. Он не знал о решении, которое приняли его спутники, и не
подозревал, что "бесстрашие" жителей поселка является проявлением еще
одной чудесной силы пришельцев. Если бы он спросил у них о причине, то
получил бы исчерпывающий ответ, но он не спрашивал, а пришельцы просто
не подумали, что это может быть для Рени загадочным.
Обстоятельства помогли им осуществить свой план. По счастливой
случайности они появились как раз в день весеннего праздника, когда в
поселке собрались окрестные жители. Их увидели все сразу.
Это облегчило задачу.
Велико было удивление. Была растерянность. Но не возник страх, не
появились суеверные мысли ни у кого, даже у знахаря. Люди легко
поверили словам Чеслава о египтянах, и естественный вопрос - как же
они здесь очутились, - не пришел в голову никому.
Пришельцы знали, что такой вопрос заставит их открыть недоступную
пониманию этих людей тайну, открывать которую они не считали нужным.
На глазах у всех - и это опять-таки не возбудило никакого страха
- произошло и первое исцеление.
Как только Чеслав, которого сопровождали четверо белолицых и один
медно-красный человек, вернулся в поселок, отсутствие на его лице
хорошо всем знакомого шрама сразу обратило на себя внимание. А когда
Чеслав коротко рассказал, как это произошло, люди только обрадовались,
что среди них появились столь искусные лекари.
Понимая, что именно врачебная сила могла быстрее всего возбудить
к ним дружеские чувства, пришельцы сразу же предложили свои услуги. И
первым их пациентом стала Любава.
"Чудо" увидели все.
Уже вполне оправившаяся от вчерашнего потрясения, девочка
доверчиво подошла к пришельцу. Плотная стена людей окружила место
действия. И безусловно, если бы не предосторожность пришельцев,
поразительное зрелище, представшее глазам жителей, довело бы их до
паники, последствия которой могли оказаться пагубными для всех планов
пришельцев.
Но паника не возникла.
Среди зрителей не было воинов Гемибека. Отряд исчез из поселка
еще до возвращения Чеслава из лесу. Напуганный рассказом Джелаля,
убежденный, что над ним и его людьми нависла неизвестная опасность,
Гемибек принял решение немедленно уходить отсюда. И, как ни тяжел был
предстоящий путь, как ни мало отдохнули люди и лошади, он приказал
садиться в седла. Оставалось одно - вернуться к куреню Субудая.
Гемибек надеялся, что рассказ о том, что видел Джелаль, отведет от них
гнев нойона.
Поспешное бегство монголов прошло незамеченным. Появление Рени и
пришельцев отвлекло внимание. Даже Чеслав не спросил, куда делись
вчерашние гости.
Рени помнил, как пришелец вылечил ногу раба в саду Дена, и то,
что он увидел, нисколько не удивило его. Пришелец действовал точно так
же. Зато для всех остальных исцеление Любавы было настоящим
волшебством.
И мысль о волшебстве неизбежно должна была возникнуть, но... она
никак не могла возникнуть.
Воля пришельцев изменила самый строй мысли жителей поселка, и
ничего, кроме удивления, не почувствовал никто. Зато почтительное
уважение к чудесному искусству "египтян" окрепло и стало безграничным.
В трех поселках жило около ста пятидесяти человек. В подавляющем
большинстве они были неграмотны. Кроме Чеслава, никто до сих пор даже
не слышал, что на свете существует страна, называющаяся Египтом. Они
были земледельцами и скотоводами, людьми простыми и бесхитростными. Их
жизнь и мышление были примитивны. Только самые старые помнили еще
другие места. Остальные всю жизнь прожили здесь, и их кругозор
ограничивался тремя поселениями, лесом и ближайшими полями. О
существовании городов и крупных деревень они только слышали. И воины
Гемибека почти для всех были первыми людьми, пришедшими к ним из
внешнего мира.
И естественно, что никому из этих людей не могло прийти в голову,
когда они увидели пришельцев, что перед ними обитатели другой планеты,
потому что само существование других планет было им совершенно
неизвестно.
Они никак не могли подумать, что то, что происходит перед их
глазами, это проявление могучей науки и знаний, еще неведомых не
только им, но и всем людям на Земле. Тех знаний, овладеть которыми еще
предстоит их потомкам в далеком будущем.
Чеслав сказал, что это египтяне, и ему поверили без размышлений.
Египет! Слово само по себе было достаточно загадочно, чтобы объяснить
как внешний вид, так и необычайные способности голубых гостей.
Египтяне и больше ничего!
Так странно и удивительно сложились первые встречи земных людей и
обитателей иного мира! Никто не понял значения этих встреч. Ни в эпоху
Рени, ни теперь.
Понять все до конца суждено было тем, кто еще не родился, чье
время еще скрывалось в дали веков и неизбежное наступление которого
предвидели пока только одни пришельцы.
Они твердо надеялись, что на этот раз память о них не изгладится,
весть о их пребывании на Земле дойдет до тех, кого они увидят, выйдя в
третий раз из своей камеры.
И пришельцы не скупились на показ своего "могущества", стремясь
произвести как можно более глубокое впечатление на умы окружавших их
людей.
Если бы они могли только знать, что все это так же бесплодно, как
и демонстрация их знаний в стране Моора!
Но как могли они это знать!
Своей цели пришельцы добились, в сущности говоря, в первый же
день пребывания в поселке. Исцеление Любавы - быстрая, бескровная,
непонятная операция - произвело настолько ошеломляющее впечатление,
что все, видевшие его, никогда не смогли бы забыть и благоговейно
передавали бы память об этом событии из поколения в поколение.
Так должно было произойти, - пришельцы не ошиблись в своем
расчете, если бы...
Но даже зная, как сложится дальнейшая судьба, они, конечно,
поступили бы точно так же.
Среди зрителей находилось несколько калек, но в этот день никто
не обратился к пришельцам за аналогичной помощью. Свойственная простым
людям деликатность удержала от этого. Тем более, что все почувствовали
за внешней простотой и легкостью исцеления Любавы большой и нелегкий
труд, о чем красноречиво свидетельствовал утомленный вид пришельца.
Зато на следующий день началось настоящее паломничество к избе
Чеслава, где поселились гости.
Борислава обезумела от радости, увидев младшую дочь совершенно
здоровой, без малейших признаков хромоты. Ее радость разделяли все, -
не было человека во всех трех поселках, который не жалел бы девочку,
ставшую увечной в таком юном возрасте.
И пришельцы сразу стали дорогими и желанными гостями, оказались в
центре внимания. Каждый старался хоть чем-нибудь услужить им.
Не спрашивая ни о чем, гостям принесли одежду и обувь местного
изготовления, совершенно новые. Но воспользовался ими один только
Рени, который сильно страдал от холода. Пришельцы остались в своих
голубых костюмах и в чем-то вроде сандалий, сделанных как будто из
металла, но гибких и мягких на ощупь. Казалось, на них не оказывали
никакого влияния ни жара, ни холод.
Рени оделся первый раз в жизни, - до сих пор он всегда носил
только одну набедренную повязку, - и прошло несколько дней, пока он
наконец привык и перестал испытывать неудобство.
Одетый, он почти не отличался от других парней его возраста, если
не считать длинных, до плеч, волос и полного отсутствия растительности
на лице. Даже необычайный красный цвет его кожи стал как-то менее
заметен, походил на сильный загар. Классически правильные черты лица,
обрамленного черными волосами, гладкий и нежный подбородок сделали бы
Рени похожим на переодетую красавицу, если бы не мощная, чисто мужская
фигура. Ростом он уступал только Чеславу.
Жители поселка освоились с Рени значительно скорее, чем с
пришельцами, хотя именно он один не мог ни о чем говорить с ними.
Только в нем, бессознательным инстинктом, чувствовали люди что-то
свое, родственное. Пришельцы до самого конца оставались чужими.
Для гостей истопили баню, и они с удовольствием воспользовались