Страница:
аркане самый сильный из воинов.
Чеслав был нужен Джелалю. Только с ним можно было говорить на
языке кипчаков, который Джелаль знал достаточно хорошо. Кроме того,
гигант был завидным пленником. Так же как молодых девушек, его можно
выгодно продать в Хорезме. Джелаль предназначал Чеслава в подарок
нойону, который, конечно, не разгневается за одно-единственное
нарушение своего приказа.
Чеслав давно уже понял, с какой целью явился отряд воинов
Чагониза, и стоял неподвижно, с застывшим лицом. Но внутри него
бушевала ярость.
Он считал, что сам виноват в гибели односельчан, и его мучила
совесть.
Долгие годы в поселках ежедневно ожидали нападения половцев.
Оружие всегда было наготове. По ночам выставляли караульных. Никому бы
не удалось застать поселки врасплох. Но за последнее время все
изменилось. Сам Чеслав убедил всех, что половцы, захваченные
Чагонизом, не представляют больше никакой опасности. А о том, что сами
воины Чагониза могут напасть не хуже половцев, ему не пришло в голову.
И люди постепенно привыкли считать себя в безопасности. Караульных
больше не выставляли, оружие ржавело в клетях, никто не запирал двери
на ночь. Авторитет Чеслава стоял высоко, его слушались во всем, и он
не должен был допустить такого легкомыслия.
И вот смерть ходит но поселку и косит жизни. Ходит по его вине!
Когда этот самый монгол появился здесь в первый раз, он, Чеслав,
должен был понять, что отряд может вернуться. Но не понял и не принял
никаких мер!
Мучительные раздумья Чеслава не отражались на его лице. Он
казался спокойным. Жизнь давно научила его скрывать свои чувства.
И он увидел, как воины вывели из избы Ренп и Ладу. Только их!
Зловещее значение этого факта было ясно: никогда больше он не увидит
своей жены и Любавки. Но даже в этот момент великого горя Чеслав сумел
заставить себя быть внешне спокойным.
Он знал: обычаи Востока требуют приводить из похода пленниц.
Значит, осталось в живых десятка три молодых девушек. Его последний
долг - попытаться спасти их. А для этого надо сжать зубы и молчать.
Ладу оставили в живых потому, что воины знали: ее крики уже никто
не услышит, они не опасны. А девушка достаточно красива.
Но Лада молчала. Сильный характер отца сказывался в ней. Она не
видела смерти своей матери и младшей сестры, ее и Рени вывели из избы
раньше, чем это случилось. Это было счастьем для Лады.
А сделали это, конечно, не из жалости, а только потому, что воины
боялись джинна.
Только приказ Джелаля, которого нельзя было ослушаться, заставил
их войти в избу, где находился страшный джинн.
Рени спал один, пришельцы, в очередном приступе тоски, удалились
в свою камеру. Он проснулся от света горящей лучины и увидел возле
своей постели трех монголов.
Воины не бросились на Рени. Джелаль приказал обращаться с ним
почтительно. Знаками его попросили одеться.
Рени повиновался, ничего не понимая. Надев привычную уже одежду,
он вышел вслед за воинами.
Изба была полна монголов. Бледная Лада, совсем одетая, стояла у
печи. Борислава сидела на постели, прижимая к себе Любаву. На ее лице
застыл ужас. Чеслава не было.
Рени и тут не понял истины. Ему показалось, что Ладе не угрожает
никакая опасность, и это его успокоило. Он не мог догадаться о том,
что происходит на его глазах. А если бы и догадался, то был совершенно
бессилен, не обладая могуществом своих друзей.
В других местах девушек хватали и за волосы вытаскивали из избы.
Ладу не трогали из страха перед Рени, волшебная сила которого могла
проявиться при малейшем гневе.
Пока что джинн был спокоен и как будто не угрожал. Его и Ладу
вывели почти вежливо.
Джелаль вздохнул облегченно. Вот он - красный джинн! Приказ
Субудая выполнен! Теперь надо уходить, и как можно скорее!
Он приветствовал джинна цветастой речью, в которой уверил его в
своем глубоком уважении. Он сказал, что полон почтительности и не
причинит джинну никакого вреда. Но просит, почтительно просит, чтобы
джинн последовал за ним.
Джелаль был уверен, что джинн понимает его слова. Он сам слышал
на поляне, как джинны говорили с Чеславом на его, Джелаля, языке.
Правда, сегодня пришлось говорить с Чеславом на языке кипчаков, хитрый
русс все еще скрывал знание языка монголов. Ничего, он заговорит в
свое время!
Рени ничего не понял и не ответил. Но Джелаль и не ждал ответа.
Джинн молчит - значит, согласен.
Воины принялись за разрушение.
Только тут Рени почуял что-то неладное. Он увидел, как Лада
кинулась к связанному Чеславу и как один из воинов грубо оттолкнул ее.
И Рени все понял. Первым его побуждением было броситься на
обидчика, но он тут же осознал свое полное бессилие. Он понял, почему
так почтительно обращались с ним самим, - эти люди считали его одним
из пришельцев и боялись его. Но ведь он не был пришельцем! Он так же
беззащитен, как Чеслав и Лада.
"Но они этого не знают, - тотчас же подумал Рени. - И если я хочу
помочь Ладе и ее отцу, я не должен проявлять слабости".
С трудом Рени заставил себя равнодушие отвернуться.
О, Моор! Почему нету здесь могущественных друзей, почему именно в
эту ночь они ушли на Поляну! Если бы они были здесь, все были бы
спасены!
Но пришельцев не было, они находились в лесу и ничего не знали!
Монголы торопились как могли. Бревна и доски летели по всему
поселку. Трупы оставались под развалинами,
Начинало светать. Жуткая картина разрушения при свете казалась
еще ужаснее. Лада сидела на земле, закрыв лицо руками. Даже Чеслав
закрыл глаза, не в силах смотреть на это зрелище.
Рени подвели лошадь. Он сел в седло спокойно и уверенно, хотя до
этого никогда в жизни не только не ездил верхом, но и самую лошадь
увидел впервые только здесь, в поселке.
Он твердо решил показывать полное согласие ехать куда угодно, -
ведь он не был пришельцем и не мог противиться. Но этого никто но
должен знать.
Он ехал рядом с Джелалем и не видел Чеслава и Ладу, которых гнали
позади.
Потом к отряду присоединились другие воины, гнавшие большую
группу девушек из соседних поселков, очевидно тоже разрушенных.
Отряд оказался очень многочисленным.
Джелаль несколько раз пытался заговорить с джинном. Но Рени, не
зная языка, молчал. Джелаль подумал, что джинн не хочет говорить с
ним. Он не обиделся, но сильно встревожился. Уж не сердится ли джинн?
А что, если он вдруг передумает и повернет назад, к другим джиннам?
Что делать тогда? Джелаль был совершенно уверен, что убить джинна
нельзя.
Но Рени не выказывал никакого намерения повернуть обратно, и
Джелаль понемногу успокоился. Видимо, джинну интересно - куда и зачем
его везут. Видимо, он уверен, что всегда сможет вернуться к своим,
когда захочет этого.
"Только бы довезти его до куреня, - думал Джелаль. - А там пусть
сам нойон заботится о дальнейшем".
На остановках для Рени разбивали шатер. Даже сам Джелаль спал на
голой земле, не говоря уж о воинах или пленниках. Но возле шатра
всегда стоял караул.
Джелаль приказывал сторожить джинна не потому, что тот мог
убежать ночью, - он считал, что удержать его все равно нельзя, - а
только для того, чтобы Субудай-нойон не мог упрекнуть Джелаля, если
такое несчастье все-таки случится.
Каждое утро он просыпался в тревоге и облегченно вздыхал, увидя,
что пленник на месте.
Может быть, Рени и смог бы убежать, воспользовавшись суеверием
монголов, но ему даже в голову не приходило, что это возможно. Кроме
того, его удерживала надежда спасти Ладу и Чеслава. Об остальных он не
думал: спасти всех было уже явно нельзя.
Джелаль боялся погони со стороны четырех белолицых джиннов. Рени
хорошо знал, что пришельцы не смогут выручить их. Надеяться можно было
только на себя и Чеслава.
Они оба были очень сильны, и сила могла выручить их. Но пока что
ни малейшей возможности к бегству не представлялось. Слишком
многочисленны и бдительны были их стражи. Может быть, там, куда их
ведут...
Рени с нетерпением ожидал конца пути. И старался запоминать
дорогу. Степь была однообразна, но кое-какие ориентиры попадались -
там овраг, тут одинокое дерево или группа кустов.
Очень мешала невозможность поговорить и посоветоваться с
Чеславом, которого Рени даже редко видел. Сколь ни мал был запас
русских слов, Рени был уверен, что сумел бы договориться с отцом Лады.
Судьба девушки мучительно тревожила Рени. Лада находилась в толпе
пленниц, с которыми обращались очень плохо и почти ничем не кормили. И
нельзя помочь любимой!
Несколько раз он порывался знаками попросить Джелаля, чтобы Ладу
отделили от остальных и присоединили к нему, но каждый раз ясный ум
восставал против безумного намерения. Это могло погубить все. Говорить
с Джелалем так, как это делали пришельцы, Рени не мог, а обнаружить
свое неумение означало сразу показать, что он, Рени, и пришельцы не
одно и то же. Единственная защита, и, следовательно, возможность
помочь Ладе в будущем, заключалась в суеверном страхе перед ним воинов
и самого Джелаля. Пока его считают равным пришельцам, Рени мог
надеяться что-то предпринять, а превратившись в обыкновенного
пленника, будет совершенно бессилен.
И он упорно молчал, принимая все знаки почтения к себе как
должное.
Погода щадила пленных. Ни разу не пошел дождь, и земля была сухой
и теплой. Если для монголов, одетых в ватные халаты и чапаны, спать на
голой, мокрой земле было еще терпимо, то для девушек, на которых были
только тонкие платья из домотканого полотна, это означало бы верную
простуду. А болезнь влекла за собой смерть, - воины не стали бы
церемониться с заболевшей и ставшей вследствие этого обузой пленницей.
Ее прикончили бы, не моргнув глазом.
Их гнали в рабство, а рабов не считают людьми.
Хотя солнце ласково грело днем, а ночи были теплы, многие еле
шли, выбившись из сил уже на следующий день. Горе от гибели близких,
отчаяние, голод и удары камчой, быстрота перехода - все это не могло
не сказаться. И две девушки остались позади в добычу воронам.
Джелаль понял, что, если он хочет сохранить оставшихся, надо
двигаться медленнее. И он приказал перейти с рыси на шаг. Погони со
стороны белолицых джиннов как будто можно было уже не опасаться.
На третий день к вечеру отряд подошел к берегу реки. Широкая,
спокойная, она, по-видимому, была глубока.
Рени никогда не видел таких рек. В стране Моора они были узки, но
стремительны и бурны. Через них переходили по мостам.
А как поступить тут? Через такую не перекинешь моста!
Рени с любопытством ждал, что будет дальше. Было ясно, что
монголам надо переправиться на другой берег. Но как они это сделают?
Видимо, Джелаль немного сбился с прямого пути. Он не стал
переправляться здесь, а повел своих воинов дальше, вдоль берега.
Шли до ночи, а когда стемнело, остановилась на ночлег.
Как всегда, для Рени поставили шатер, и он лег на постланный
ковер.
Но ему не спалось. Мысль, что между ним и лесом, где находится
Поляна, ляжет река, не давала покоя. Эта преграда казалась Рени
непреодолимой.
Может быть, попытаться убежать сейчас?
Он встал и подошел ко входу, завешенному пологом. Сквозь узкую
щель ему виден был караульный монгол. Воин не спал. Он знал, что, если
заснет, Джелаль прикажет сломать ему спину. И потому не рисковал даже
присесть на землю.
Совсем близко кучками спали другие воины.
Рени понял, что бегство не удастся, надо терпеть и ждать.
Он снова лег и незаметно для себя заснул.
Только взошло солнце, отряд двинулся дальше. Перед самым
выступлением Джелаль, как и в предыдущие дни, пришел к джинну, чтобы
разделить с ним утренний достархан. По-прежнему они не говорили друг с
другом, - Рени потому, что не знал языка, а Джелаль потому, что думал
- джинн не хочет говорить с ним.
Остальным пленникам не дали ничего, их скудно кормили только
вечером.
Шли недолго. На противоположном берегу показался лес. Именно
здесь отряд перешел реку в первый раз. Отсюда было уже близко до
куреня, и Джелаль хорошо помнил дорогу.
Началась переправа.
Вернее было сказать, что началась трагедия для пленниц.
Ни лодок, ни плотов у монголов не было. Через такие реки, шириной
не более четырехсот шагов, они привыкли переправляться не слезая с
седел. И на этот раз поступили так же.
А пленницы? Пусть плывут сами, как умеют.
Но девушки не умели плавать. Возле поселков протекала река, но
она была настолько мелка, что ее переходили вброд, не замочив колен, в
любом месте.
Их погнали к воде, как стадо.
Чем бы это окончилось, неизвестно, скорее всего все пленницы
утонули бы, избавившись от рабской участи, если бы не вмешательство
Чеслава. Случайно оказавшись близко от Джелаля, он объяснил ему
положение вещей.
Джелаль очень удивился: ему еще не приходилось видеть человека,
не умеющего плавать, но он не хотел терять ни одного лишнего пленника,
ведь их можно выгодно продать. И Джелаль приказал воинам помочь
девушкам.
Воины знали только один способ такой помощи. Они велели пленницам
ухватиться за гриву лошадей и, не раздумывая больше, направили их в
реку.
На девушках были длинные платья, ни одна не догадалась его снять,
да они и не сделали бы этого, даже если бы и поняли опасность.
В результате шестеро утонули в реке, а пятеро захлебнулись и
умерли на том берегу. Остальных удалось спасти. Лада не пострадала
только благодаря физической силе, которой не было у ее подруг.
Джелаль потерял еще одиннадцать человек и был в ярости. Но самая
большая неприятность ждала его впереди.
И виноват в ней был он сам.
Пленниц переправляли первыми. Остальные ожидали на берегу.
Джелаль плохо помнил первую переправу и хотел проверить скорость
течения, потому что в отряде было много вьючных, тяжело нагруженных
лошадей.
Если за гибель пленницы его никто не будет ругать, то за гибель
воина или вьючной лошади нойон сильно разгневается. Военачальник
должен беречь отряд и терять людей только в битве. И лошадей также.
Потери на мирной переправе - это позорно!
Джелаль внимательно наблюдал за переправой передового отряда.
Течение, хотя и спокойное, было очень быстрым. Лошадей сильно снесло
вниз. Они выбрались на берег шагах в пятистах от места, напротив
которого вошли в воду. Значит, надо подняться вверх по течению,
вьючных лошадей снесет еще больше.
Решение было правильным. Но Джелаль допустил ошибку, приказав
захватить с собой последнего пленника, то есть Чеслава.
Он не знал, что могучий русс превосходно умел плавать. Знай об
этом Джелаль, он оставил бы Чеслава возле себя.
А Чеслав, давно уже понявший, что ничем не сможет помочь
несчастным девушкам находясь в плену, стремился освободиться во что бы
то ни стало. Он понимал, что единственный шанс на спасение заключается
в помощи других, свободных, людей. По берегам реки должны быть
поселения. Их надо найти и организовать погоню за отрядом монголов.
Только так можно отбить пленниц.
Переправа давала ему, быть может последнюю, возможность бегства.
И он решился.
Теперь или никогда! Смерть или свобода, а с нею и надежда спасти
дочь и остальных девушек!
Приказ Джелаля переправить его вместе с вьючными лошадьми оказал
огромную помощь плану Чеслава.
Ему развязали руки, но оставили аркан на шее. Переправляться
предстояло с тем же конвоиром, который был специально к нему
приставлен и стерег его все эти дни.
Но что могла значить веревка аркана, хотя и очень крепкая, из
конского волоса, для могучих рук Чеслава, ставших свободными...
Он не снял с себя даже обуви. Это могло вызвать подозрение. Никто
не должен заподозрить, что он отличный пловец.
И когда группа воинов с вьючными лошадьми на поводу спустилась к
реке, Чеслав замешкался, получив за это удар камчи. Но цели своей он
достиг. Они вошли в воду последними. И поплыли вследствие этого самыми
крайними, с левой стороны.
Конвоир был грузен, его лошадь плыла тяжело. Чеслав держался
одной рукой за гриву и плыл рядом, как ему было приказано. И то, что
произошло, было для всех полной неожиданностью.
Середина реки!
Пора!
Набрав в грудь побольше воздуха, Чеслав внезапно нырнул. Одним
движением он разорвал аркан и поплыл под водой против течения.
Конвоир не сразу заметил бегство пленника. А когда понял, было
уже поздно.
Чеслав вынырнул на поверхность в тридцати шагах от лошади,
которая, конечно, не смогла бы его преследовать. Наоборот, ее сносило
все дальше. Монгол схватился за лук, но едва не свалился в воду при
резком движении. Понимая, что это не пройдет ему даром, он скинул
чепан и бросился вплавь догонять беглеца.
И на берегу поняли не сразу. Те, кто переправился раньше и мог бы
легко перехватить Чеслава, когда он достигнет берега, ничего не
видели, потому что находились слишком далеко. Крики Джелаля до них не
долетали. А те, кто был с ним, ничего не могли предпринять. Несколько
всадников пустились было по берегу, чтобы броситься в воду выше по
течению и плыть наперерез, но и они скоро поняли бесплодность своей
попытки.
Мощными взмахами могучих рук Чеслав быстро приближался к
противоположному берегу, где в густой чаще леса ему было обеспечено
спасение. Стрелы не могли достать его на таком расстоянии.
И так же мощно плыл за ним монгол-конвоир. Он знал, что только
эта погоня, на глазах у всех, может спасти его самого. Страх перед
гневом Джелаля удваивал его силы.
Они достигли берега почти одновременно.
Чеслав вышел из воды и обернулся. И только тогда увидел
преследователя.
Все, кто находился на другом берегу, почти напротив этого места,
стали свидетелями эпического поединка, вероятно, первого в истории
будущей вековой вражды двух народов.
Монгол был вооружен мечом, русский - безоружен. Оба были
богатырями. Но монгол вступал в борьбу только из страха, а русский
защищал не себя, а других, которых стремился спасти.
Это решило исход.
Чеслав не стал ждать нападения, а бросился на противника первым.
Ему удалось схватить руку с мечом и предотвратить удар. Началось
состязание в силе мускулов. Оба были утомлены борьбой с течением реки,
но монгол устал больше. Ему пришлось догонять Чеслава, он сумел почти
догнать его, но затратил на это гораздо больше сил, чем Чеслав.
Меч выпал из его руки.
Теперь схватка пошла на равных. И окончилась очень - скоро.
Зрители увидели, как Чеслав схватил противника за пояс и оторвал
его от земли.
У Джелаля вырвался крик ярости. Его воины подхватили этот крик, и
протяжный вопль разочарования пронесся над рекой. Все поняли, что
схватка подошла к концу.
Несколько мгновений Чеслав стоял неподвижно, словно набираясь
сил. Потом он размахнулся врагом, точно поленом, и швырнул его в реку.
Монгол исчез под водой и... не выплыл.
Тяжелая борьба лишила его последних сил.
Чеслав постоял ожидая - не появится ли противник снова. Затем он
поднял меч и скрылся в чаще.
Ищи его там!
Все заняло не больше десяти минут.
Рени с восторгом следил за всеми перипетиями этого смелого
бегства. Всей душой он хотел бы оказаться вместе с Чеславом, но не
умел плавать. А если бы даже и умел, то все равно не двинулся бы с
места. Лада оставалась в плену, и только он один, как он думал, мог
теперь спасти ее.
Джелаль сорвал гнев на воинах, оказавшихся рядом с ним, избив их
камчой. Он видел радость джинна и с удовольствием отхлестал бы и его
за эту радость. Но не осмелился.
Озлобленный и хмурый, он приказал переправляться всем остальным.
Потеряно четырнадцать пленников и один воин - самый могучий,
лично известный нойону. Субудай не похвалит за это Джелаля.
Тем более, только он и виноват в том, что случилось.
Не потерять бы еще и джинна!
Джелаль сильно тревожился. Не вздумает ли Рени последовать
примеру Чеслава? Конечно, джинну нет нужды спасаться вплавь. Он может
просто повернуть коня и уехать обратно. Его не задержишь! Но, может
быть, этот джинн еще настолько молод, что его соблазнит эффектность
такого бегства? Может быть, он захочет присоединиться к Чеславу и
действовать с ним вместе? Поступки людей понятны людям, а как понять
поступки джиннов? Как их предвидеть?
Джелаль вполголоса, чтобы джинн не услышал, отдал распоряжение.
И, будто случайно, Рени оказался со всех сторон окруженным монголами.
Его лошадь плыла в середине.
А Рени и не думал о бегстве. Переправа на спине лошади захватила
его своей новизной. Это было совсем особое ощущение, и оно ему
понравилось. Правда, вода была неприятно холодной.
Бегство Чеслава, а особенно то, что он при этом убил одного
воина, отягчило участь пленниц. Хотя они явно не могли убежать,
Джелаль приказал привязать их друг к другу.
Теперь передвижение по лесу стало для них гораздо труднее.
Приходилось продираться сквозь густой кустарник, которым сплошь зарос
этот лес. Очень скоро руки и ноги девушек покрылись кровью, платья
изорвались.
Рени ехал впереди, рядом с Джелалем, и не видел этой картины. Он,
конечно, не выдержал бы и бросился на помощь Ладе. Чем бы это
окончилось, трудно сказать; скорее всего, окончилось бы плохо для
самого Рени.
На второй день после переправы показалась другая река. Она была
так широка, что Рени принял ее сперва за море. Здесь уже невозможна
была переправа на лошадях.
Но переправляться и не было нужды.
На берегу стояли многочисленные шатры, окруженные кольцом телег и
повозок.
Это был курень Субудай-нойона.
Восточная мудрость гласит, что для властителей самое страшное -
"потерять лицо". Это выражение, характерное для туманных формулировок
Востока, на Западе звучит гораздо прозаичнее - "попасть в смешное
положение".
И то и другое достаточно неприятно.
Субудай-нойон не был властителем. Но здесь, в походе, он был
первым лицом и до тех пор, пока великий каган не назначит преемника
покойному Гемибеку, оставался главным военачальником. Он был уверен,
что гнев Чингисхана давно прошел и что никакого преемника не будет. А
это означало, что Субудай вернется ко двору тем, кем и был, - любимцем
повелителя и прославленным полководцем.
Тем более опасно "потерять лицо".
А такая потеря угрожала Субудай-нойону. В курене все знали, с
какой целью ушел отряд Джелаля. Об этом позаботился Тохучар-Рашид,
наслаждавшийся предстоящим ему торжеством.
Улем был совершенно уверен, что Джелаль вернется ни с чем.
Никаких красных людей он видеть не мог, следовательно, не мог и
доставить такого человека в курень. А когда отряд вернется и окажется,
что весь поход был затеян в погоне "за воздухом", Субудай очутится в
глупом положении. Весь курень будет смеяться.
У Тохучар-Рашида не было никаких причин ненавидеть
Субудай-нойона, но так уж устроены головы придворных, что они не могут
простить человеку, если он является любимцем повелителя. Зависть
нисколько не менее сильное чувство, чем ненависть. Унизить любимца,
выставить его в смешном, а еще лучше в глупом виде - это приятно.
Кроме того, Тохучар-Рашид имел основание опасаться за свою жизнь.
Убийство Гемибека, если оно раскроется, могло дорого обойтись нойону.
А он не знал - поверил ли улем в естественную смерть. Простая
осторожность должна подсказать Субудаю, что устранить улема - в его
интересах.
История с красным джинном могла стать надежным оружием
Тохучар-Рашида. Достаточно намекнуть нойону, что он, улем, всегда
готов опровергнуть любые измышления по этому поводу, - и сам нойон
позаботится о сохранении жизни Тохучар-Рашида. Он хорошо знает, что
слово улема имеет вес при дворе великого кагана.
Завидуя Субудаю, Тохучар-Рашид тем не менее хотел иметь его в
числе своих друзей.
А общая тайна - надежная основа дружбы.
Можно еще написать письмо к кому-нибудь из окружения великого
кагана и поставить нойона в известность, что письмо будет показано
Чингисхану, если Тохучар-Рашид не вернется.
Но это на крайний случай, если появятся явные признаки опасности.
Улем с нетерпением ожидал возвращения Джелаля, конечно, с пустыми
руками.
Субудай-нойон ожидал его с таким же нетерпением. Но с
противоположной надеждой.
Красный человек - это было единственное, что он мог привезти из
своей разведки и хоть немного ослабить неизбежное неудовольствие
Чингиса.
И каждый день отсутствия Джелаля отягчал участь, которую готовил
ему нойон в случае безрезультатного возвращения.
Нить, на которой висела жизнь Джелаля, становилась все тоньше.
Он боялся, что потеря большого числа пленников и одного воина
вызовет гнев нойона. Но что могли значить эти потери в сравнении с
тем, что стало самым главным, - успешным выполнением основной задачи.
И прием, оказанный вернувшемуся Джелалю Субудай-нойоном,
превзошел самые смелые его мечты.
Нойон был в восторге.
- Я доволен тобой, - сказал он Джелалю. - Ты доказал, что достоин
большой награды. Я так и скажу повелителю мира.
О подробностях похода и о потерях нойон не спросил ни слова.
- Покажи мне своего джинна, - сказал он в заключение.
Джелаль с поклоном откинул полог шатра.
Рени стоял в плотном кольце воинов, смотревших на него во все
глаза. Никто еще не видел такое странное существо.
Перед Субудаем кольцо зрителей распалось.
Тохучар-Рашид вздрогнул от неожиданности.
Этот человек удивительно походил на описанных древними авторами
обитателей погибшей Атлантиды. Его лицо, обрамленное длинными черными
волосами, походило на эллинские статуи. Обнаженное до пояса тело
Чеслав был нужен Джелалю. Только с ним можно было говорить на
языке кипчаков, который Джелаль знал достаточно хорошо. Кроме того,
гигант был завидным пленником. Так же как молодых девушек, его можно
выгодно продать в Хорезме. Джелаль предназначал Чеслава в подарок
нойону, который, конечно, не разгневается за одно-единственное
нарушение своего приказа.
Чеслав давно уже понял, с какой целью явился отряд воинов
Чагониза, и стоял неподвижно, с застывшим лицом. Но внутри него
бушевала ярость.
Он считал, что сам виноват в гибели односельчан, и его мучила
совесть.
Долгие годы в поселках ежедневно ожидали нападения половцев.
Оружие всегда было наготове. По ночам выставляли караульных. Никому бы
не удалось застать поселки врасплох. Но за последнее время все
изменилось. Сам Чеслав убедил всех, что половцы, захваченные
Чагонизом, не представляют больше никакой опасности. А о том, что сами
воины Чагониза могут напасть не хуже половцев, ему не пришло в голову.
И люди постепенно привыкли считать себя в безопасности. Караульных
больше не выставляли, оружие ржавело в клетях, никто не запирал двери
на ночь. Авторитет Чеслава стоял высоко, его слушались во всем, и он
не должен был допустить такого легкомыслия.
И вот смерть ходит но поселку и косит жизни. Ходит по его вине!
Когда этот самый монгол появился здесь в первый раз, он, Чеслав,
должен был понять, что отряд может вернуться. Но не понял и не принял
никаких мер!
Мучительные раздумья Чеслава не отражались на его лице. Он
казался спокойным. Жизнь давно научила его скрывать свои чувства.
И он увидел, как воины вывели из избы Ренп и Ладу. Только их!
Зловещее значение этого факта было ясно: никогда больше он не увидит
своей жены и Любавки. Но даже в этот момент великого горя Чеслав сумел
заставить себя быть внешне спокойным.
Он знал: обычаи Востока требуют приводить из похода пленниц.
Значит, осталось в живых десятка три молодых девушек. Его последний
долг - попытаться спасти их. А для этого надо сжать зубы и молчать.
Ладу оставили в живых потому, что воины знали: ее крики уже никто
не услышит, они не опасны. А девушка достаточно красива.
Но Лада молчала. Сильный характер отца сказывался в ней. Она не
видела смерти своей матери и младшей сестры, ее и Рени вывели из избы
раньше, чем это случилось. Это было счастьем для Лады.
А сделали это, конечно, не из жалости, а только потому, что воины
боялись джинна.
Только приказ Джелаля, которого нельзя было ослушаться, заставил
их войти в избу, где находился страшный джинн.
Рени спал один, пришельцы, в очередном приступе тоски, удалились
в свою камеру. Он проснулся от света горящей лучины и увидел возле
своей постели трех монголов.
Воины не бросились на Рени. Джелаль приказал обращаться с ним
почтительно. Знаками его попросили одеться.
Рени повиновался, ничего не понимая. Надев привычную уже одежду,
он вышел вслед за воинами.
Изба была полна монголов. Бледная Лада, совсем одетая, стояла у
печи. Борислава сидела на постели, прижимая к себе Любаву. На ее лице
застыл ужас. Чеслава не было.
Рени и тут не понял истины. Ему показалось, что Ладе не угрожает
никакая опасность, и это его успокоило. Он не мог догадаться о том,
что происходит на его глазах. А если бы и догадался, то был совершенно
бессилен, не обладая могуществом своих друзей.
В других местах девушек хватали и за волосы вытаскивали из избы.
Ладу не трогали из страха перед Рени, волшебная сила которого могла
проявиться при малейшем гневе.
Пока что джинн был спокоен и как будто не угрожал. Его и Ладу
вывели почти вежливо.
Джелаль вздохнул облегченно. Вот он - красный джинн! Приказ
Субудая выполнен! Теперь надо уходить, и как можно скорее!
Он приветствовал джинна цветастой речью, в которой уверил его в
своем глубоком уважении. Он сказал, что полон почтительности и не
причинит джинну никакого вреда. Но просит, почтительно просит, чтобы
джинн последовал за ним.
Джелаль был уверен, что джинн понимает его слова. Он сам слышал
на поляне, как джинны говорили с Чеславом на его, Джелаля, языке.
Правда, сегодня пришлось говорить с Чеславом на языке кипчаков, хитрый
русс все еще скрывал знание языка монголов. Ничего, он заговорит в
свое время!
Рени ничего не понял и не ответил. Но Джелаль и не ждал ответа.
Джинн молчит - значит, согласен.
Воины принялись за разрушение.
Только тут Рени почуял что-то неладное. Он увидел, как Лада
кинулась к связанному Чеславу и как один из воинов грубо оттолкнул ее.
И Рени все понял. Первым его побуждением было броситься на
обидчика, но он тут же осознал свое полное бессилие. Он понял, почему
так почтительно обращались с ним самим, - эти люди считали его одним
из пришельцев и боялись его. Но ведь он не был пришельцем! Он так же
беззащитен, как Чеслав и Лада.
"Но они этого не знают, - тотчас же подумал Рени. - И если я хочу
помочь Ладе и ее отцу, я не должен проявлять слабости".
С трудом Рени заставил себя равнодушие отвернуться.
О, Моор! Почему нету здесь могущественных друзей, почему именно в
эту ночь они ушли на Поляну! Если бы они были здесь, все были бы
спасены!
Но пришельцев не было, они находились в лесу и ничего не знали!
Монголы торопились как могли. Бревна и доски летели по всему
поселку. Трупы оставались под развалинами,
Начинало светать. Жуткая картина разрушения при свете казалась
еще ужаснее. Лада сидела на земле, закрыв лицо руками. Даже Чеслав
закрыл глаза, не в силах смотреть на это зрелище.
Рени подвели лошадь. Он сел в седло спокойно и уверенно, хотя до
этого никогда в жизни не только не ездил верхом, но и самую лошадь
увидел впервые только здесь, в поселке.
Он твердо решил показывать полное согласие ехать куда угодно, -
ведь он не был пришельцем и не мог противиться. Но этого никто но
должен знать.
Он ехал рядом с Джелалем и не видел Чеслава и Ладу, которых гнали
позади.
Потом к отряду присоединились другие воины, гнавшие большую
группу девушек из соседних поселков, очевидно тоже разрушенных.
Отряд оказался очень многочисленным.
Джелаль несколько раз пытался заговорить с джинном. Но Рени, не
зная языка, молчал. Джелаль подумал, что джинн не хочет говорить с
ним. Он не обиделся, но сильно встревожился. Уж не сердится ли джинн?
А что, если он вдруг передумает и повернет назад, к другим джиннам?
Что делать тогда? Джелаль был совершенно уверен, что убить джинна
нельзя.
Но Рени не выказывал никакого намерения повернуть обратно, и
Джелаль понемногу успокоился. Видимо, джинну интересно - куда и зачем
его везут. Видимо, он уверен, что всегда сможет вернуться к своим,
когда захочет этого.
"Только бы довезти его до куреня, - думал Джелаль. - А там пусть
сам нойон заботится о дальнейшем".
На остановках для Рени разбивали шатер. Даже сам Джелаль спал на
голой земле, не говоря уж о воинах или пленниках. Но возле шатра
всегда стоял караул.
Джелаль приказывал сторожить джинна не потому, что тот мог
убежать ночью, - он считал, что удержать его все равно нельзя, - а
только для того, чтобы Субудай-нойон не мог упрекнуть Джелаля, если
такое несчастье все-таки случится.
Каждое утро он просыпался в тревоге и облегченно вздыхал, увидя,
что пленник на месте.
Может быть, Рени и смог бы убежать, воспользовавшись суеверием
монголов, но ему даже в голову не приходило, что это возможно. Кроме
того, его удерживала надежда спасти Ладу и Чеслава. Об остальных он не
думал: спасти всех было уже явно нельзя.
Джелаль боялся погони со стороны четырех белолицых джиннов. Рени
хорошо знал, что пришельцы не смогут выручить их. Надеяться можно было
только на себя и Чеслава.
Они оба были очень сильны, и сила могла выручить их. Но пока что
ни малейшей возможности к бегству не представлялось. Слишком
многочисленны и бдительны были их стражи. Может быть, там, куда их
ведут...
Рени с нетерпением ожидал конца пути. И старался запоминать
дорогу. Степь была однообразна, но кое-какие ориентиры попадались -
там овраг, тут одинокое дерево или группа кустов.
Очень мешала невозможность поговорить и посоветоваться с
Чеславом, которого Рени даже редко видел. Сколь ни мал был запас
русских слов, Рени был уверен, что сумел бы договориться с отцом Лады.
Судьба девушки мучительно тревожила Рени. Лада находилась в толпе
пленниц, с которыми обращались очень плохо и почти ничем не кормили. И
нельзя помочь любимой!
Несколько раз он порывался знаками попросить Джелаля, чтобы Ладу
отделили от остальных и присоединили к нему, но каждый раз ясный ум
восставал против безумного намерения. Это могло погубить все. Говорить
с Джелалем так, как это делали пришельцы, Рени не мог, а обнаружить
свое неумение означало сразу показать, что он, Рени, и пришельцы не
одно и то же. Единственная защита, и, следовательно, возможность
помочь Ладе в будущем, заключалась в суеверном страхе перед ним воинов
и самого Джелаля. Пока его считают равным пришельцам, Рени мог
надеяться что-то предпринять, а превратившись в обыкновенного
пленника, будет совершенно бессилен.
И он упорно молчал, принимая все знаки почтения к себе как
должное.
Погода щадила пленных. Ни разу не пошел дождь, и земля была сухой
и теплой. Если для монголов, одетых в ватные халаты и чапаны, спать на
голой, мокрой земле было еще терпимо, то для девушек, на которых были
только тонкие платья из домотканого полотна, это означало бы верную
простуду. А болезнь влекла за собой смерть, - воины не стали бы
церемониться с заболевшей и ставшей вследствие этого обузой пленницей.
Ее прикончили бы, не моргнув глазом.
Их гнали в рабство, а рабов не считают людьми.
Хотя солнце ласково грело днем, а ночи были теплы, многие еле
шли, выбившись из сил уже на следующий день. Горе от гибели близких,
отчаяние, голод и удары камчой, быстрота перехода - все это не могло
не сказаться. И две девушки остались позади в добычу воронам.
Джелаль понял, что, если он хочет сохранить оставшихся, надо
двигаться медленнее. И он приказал перейти с рыси на шаг. Погони со
стороны белолицых джиннов как будто можно было уже не опасаться.
На третий день к вечеру отряд подошел к берегу реки. Широкая,
спокойная, она, по-видимому, была глубока.
Рени никогда не видел таких рек. В стране Моора они были узки, но
стремительны и бурны. Через них переходили по мостам.
А как поступить тут? Через такую не перекинешь моста!
Рени с любопытством ждал, что будет дальше. Было ясно, что
монголам надо переправиться на другой берег. Но как они это сделают?
Видимо, Джелаль немного сбился с прямого пути. Он не стал
переправляться здесь, а повел своих воинов дальше, вдоль берега.
Шли до ночи, а когда стемнело, остановилась на ночлег.
Как всегда, для Рени поставили шатер, и он лег на постланный
ковер.
Но ему не спалось. Мысль, что между ним и лесом, где находится
Поляна, ляжет река, не давала покоя. Эта преграда казалась Рени
непреодолимой.
Может быть, попытаться убежать сейчас?
Он встал и подошел ко входу, завешенному пологом. Сквозь узкую
щель ему виден был караульный монгол. Воин не спал. Он знал, что, если
заснет, Джелаль прикажет сломать ему спину. И потому не рисковал даже
присесть на землю.
Совсем близко кучками спали другие воины.
Рени понял, что бегство не удастся, надо терпеть и ждать.
Он снова лег и незаметно для себя заснул.
Только взошло солнце, отряд двинулся дальше. Перед самым
выступлением Джелаль, как и в предыдущие дни, пришел к джинну, чтобы
разделить с ним утренний достархан. По-прежнему они не говорили друг с
другом, - Рени потому, что не знал языка, а Джелаль потому, что думал
- джинн не хочет говорить с ним.
Остальным пленникам не дали ничего, их скудно кормили только
вечером.
Шли недолго. На противоположном берегу показался лес. Именно
здесь отряд перешел реку в первый раз. Отсюда было уже близко до
куреня, и Джелаль хорошо помнил дорогу.
Началась переправа.
Вернее было сказать, что началась трагедия для пленниц.
Ни лодок, ни плотов у монголов не было. Через такие реки, шириной
не более четырехсот шагов, они привыкли переправляться не слезая с
седел. И на этот раз поступили так же.
А пленницы? Пусть плывут сами, как умеют.
Но девушки не умели плавать. Возле поселков протекала река, но
она была настолько мелка, что ее переходили вброд, не замочив колен, в
любом месте.
Их погнали к воде, как стадо.
Чем бы это окончилось, неизвестно, скорее всего все пленницы
утонули бы, избавившись от рабской участи, если бы не вмешательство
Чеслава. Случайно оказавшись близко от Джелаля, он объяснил ему
положение вещей.
Джелаль очень удивился: ему еще не приходилось видеть человека,
не умеющего плавать, но он не хотел терять ни одного лишнего пленника,
ведь их можно выгодно продать. И Джелаль приказал воинам помочь
девушкам.
Воины знали только один способ такой помощи. Они велели пленницам
ухватиться за гриву лошадей и, не раздумывая больше, направили их в
реку.
На девушках были длинные платья, ни одна не догадалась его снять,
да они и не сделали бы этого, даже если бы и поняли опасность.
В результате шестеро утонули в реке, а пятеро захлебнулись и
умерли на том берегу. Остальных удалось спасти. Лада не пострадала
только благодаря физической силе, которой не было у ее подруг.
Джелаль потерял еще одиннадцать человек и был в ярости. Но самая
большая неприятность ждала его впереди.
И виноват в ней был он сам.
Пленниц переправляли первыми. Остальные ожидали на берегу.
Джелаль плохо помнил первую переправу и хотел проверить скорость
течения, потому что в отряде было много вьючных, тяжело нагруженных
лошадей.
Если за гибель пленницы его никто не будет ругать, то за гибель
воина или вьючной лошади нойон сильно разгневается. Военачальник
должен беречь отряд и терять людей только в битве. И лошадей также.
Потери на мирной переправе - это позорно!
Джелаль внимательно наблюдал за переправой передового отряда.
Течение, хотя и спокойное, было очень быстрым. Лошадей сильно снесло
вниз. Они выбрались на берег шагах в пятистах от места, напротив
которого вошли в воду. Значит, надо подняться вверх по течению,
вьючных лошадей снесет еще больше.
Решение было правильным. Но Джелаль допустил ошибку, приказав
захватить с собой последнего пленника, то есть Чеслава.
Он не знал, что могучий русс превосходно умел плавать. Знай об
этом Джелаль, он оставил бы Чеслава возле себя.
А Чеслав, давно уже понявший, что ничем не сможет помочь
несчастным девушкам находясь в плену, стремился освободиться во что бы
то ни стало. Он понимал, что единственный шанс на спасение заключается
в помощи других, свободных, людей. По берегам реки должны быть
поселения. Их надо найти и организовать погоню за отрядом монголов.
Только так можно отбить пленниц.
Переправа давала ему, быть может последнюю, возможность бегства.
И он решился.
Теперь или никогда! Смерть или свобода, а с нею и надежда спасти
дочь и остальных девушек!
Приказ Джелаля переправить его вместе с вьючными лошадьми оказал
огромную помощь плану Чеслава.
Ему развязали руки, но оставили аркан на шее. Переправляться
предстояло с тем же конвоиром, который был специально к нему
приставлен и стерег его все эти дни.
Но что могла значить веревка аркана, хотя и очень крепкая, из
конского волоса, для могучих рук Чеслава, ставших свободными...
Он не снял с себя даже обуви. Это могло вызвать подозрение. Никто
не должен заподозрить, что он отличный пловец.
И когда группа воинов с вьючными лошадьми на поводу спустилась к
реке, Чеслав замешкался, получив за это удар камчи. Но цели своей он
достиг. Они вошли в воду последними. И поплыли вследствие этого самыми
крайними, с левой стороны.
Конвоир был грузен, его лошадь плыла тяжело. Чеслав держался
одной рукой за гриву и плыл рядом, как ему было приказано. И то, что
произошло, было для всех полной неожиданностью.
Середина реки!
Пора!
Набрав в грудь побольше воздуха, Чеслав внезапно нырнул. Одним
движением он разорвал аркан и поплыл под водой против течения.
Конвоир не сразу заметил бегство пленника. А когда понял, было
уже поздно.
Чеслав вынырнул на поверхность в тридцати шагах от лошади,
которая, конечно, не смогла бы его преследовать. Наоборот, ее сносило
все дальше. Монгол схватился за лук, но едва не свалился в воду при
резком движении. Понимая, что это не пройдет ему даром, он скинул
чепан и бросился вплавь догонять беглеца.
И на берегу поняли не сразу. Те, кто переправился раньше и мог бы
легко перехватить Чеслава, когда он достигнет берега, ничего не
видели, потому что находились слишком далеко. Крики Джелаля до них не
долетали. А те, кто был с ним, ничего не могли предпринять. Несколько
всадников пустились было по берегу, чтобы броситься в воду выше по
течению и плыть наперерез, но и они скоро поняли бесплодность своей
попытки.
Мощными взмахами могучих рук Чеслав быстро приближался к
противоположному берегу, где в густой чаще леса ему было обеспечено
спасение. Стрелы не могли достать его на таком расстоянии.
И так же мощно плыл за ним монгол-конвоир. Он знал, что только
эта погоня, на глазах у всех, может спасти его самого. Страх перед
гневом Джелаля удваивал его силы.
Они достигли берега почти одновременно.
Чеслав вышел из воды и обернулся. И только тогда увидел
преследователя.
Все, кто находился на другом берегу, почти напротив этого места,
стали свидетелями эпического поединка, вероятно, первого в истории
будущей вековой вражды двух народов.
Монгол был вооружен мечом, русский - безоружен. Оба были
богатырями. Но монгол вступал в борьбу только из страха, а русский
защищал не себя, а других, которых стремился спасти.
Это решило исход.
Чеслав не стал ждать нападения, а бросился на противника первым.
Ему удалось схватить руку с мечом и предотвратить удар. Началось
состязание в силе мускулов. Оба были утомлены борьбой с течением реки,
но монгол устал больше. Ему пришлось догонять Чеслава, он сумел почти
догнать его, но затратил на это гораздо больше сил, чем Чеслав.
Меч выпал из его руки.
Теперь схватка пошла на равных. И окончилась очень - скоро.
Зрители увидели, как Чеслав схватил противника за пояс и оторвал
его от земли.
У Джелаля вырвался крик ярости. Его воины подхватили этот крик, и
протяжный вопль разочарования пронесся над рекой. Все поняли, что
схватка подошла к концу.
Несколько мгновений Чеслав стоял неподвижно, словно набираясь
сил. Потом он размахнулся врагом, точно поленом, и швырнул его в реку.
Монгол исчез под водой и... не выплыл.
Тяжелая борьба лишила его последних сил.
Чеслав постоял ожидая - не появится ли противник снова. Затем он
поднял меч и скрылся в чаще.
Ищи его там!
Все заняло не больше десяти минут.
Рени с восторгом следил за всеми перипетиями этого смелого
бегства. Всей душой он хотел бы оказаться вместе с Чеславом, но не
умел плавать. А если бы даже и умел, то все равно не двинулся бы с
места. Лада оставалась в плену, и только он один, как он думал, мог
теперь спасти ее.
Джелаль сорвал гнев на воинах, оказавшихся рядом с ним, избив их
камчой. Он видел радость джинна и с удовольствием отхлестал бы и его
за эту радость. Но не осмелился.
Озлобленный и хмурый, он приказал переправляться всем остальным.
Потеряно четырнадцать пленников и один воин - самый могучий,
лично известный нойону. Субудай не похвалит за это Джелаля.
Тем более, только он и виноват в том, что случилось.
Не потерять бы еще и джинна!
Джелаль сильно тревожился. Не вздумает ли Рени последовать
примеру Чеслава? Конечно, джинну нет нужды спасаться вплавь. Он может
просто повернуть коня и уехать обратно. Его не задержишь! Но, может
быть, этот джинн еще настолько молод, что его соблазнит эффектность
такого бегства? Может быть, он захочет присоединиться к Чеславу и
действовать с ним вместе? Поступки людей понятны людям, а как понять
поступки джиннов? Как их предвидеть?
Джелаль вполголоса, чтобы джинн не услышал, отдал распоряжение.
И, будто случайно, Рени оказался со всех сторон окруженным монголами.
Его лошадь плыла в середине.
А Рени и не думал о бегстве. Переправа на спине лошади захватила
его своей новизной. Это было совсем особое ощущение, и оно ему
понравилось. Правда, вода была неприятно холодной.
Бегство Чеслава, а особенно то, что он при этом убил одного
воина, отягчило участь пленниц. Хотя они явно не могли убежать,
Джелаль приказал привязать их друг к другу.
Теперь передвижение по лесу стало для них гораздо труднее.
Приходилось продираться сквозь густой кустарник, которым сплошь зарос
этот лес. Очень скоро руки и ноги девушек покрылись кровью, платья
изорвались.
Рени ехал впереди, рядом с Джелалем, и не видел этой картины. Он,
конечно, не выдержал бы и бросился на помощь Ладе. Чем бы это
окончилось, трудно сказать; скорее всего, окончилось бы плохо для
самого Рени.
На второй день после переправы показалась другая река. Она была
так широка, что Рени принял ее сперва за море. Здесь уже невозможна
была переправа на лошадях.
Но переправляться и не было нужды.
На берегу стояли многочисленные шатры, окруженные кольцом телег и
повозок.
Это был курень Субудай-нойона.
Восточная мудрость гласит, что для властителей самое страшное -
"потерять лицо". Это выражение, характерное для туманных формулировок
Востока, на Западе звучит гораздо прозаичнее - "попасть в смешное
положение".
И то и другое достаточно неприятно.
Субудай-нойон не был властителем. Но здесь, в походе, он был
первым лицом и до тех пор, пока великий каган не назначит преемника
покойному Гемибеку, оставался главным военачальником. Он был уверен,
что гнев Чингисхана давно прошел и что никакого преемника не будет. А
это означало, что Субудай вернется ко двору тем, кем и был, - любимцем
повелителя и прославленным полководцем.
Тем более опасно "потерять лицо".
А такая потеря угрожала Субудай-нойону. В курене все знали, с
какой целью ушел отряд Джелаля. Об этом позаботился Тохучар-Рашид,
наслаждавшийся предстоящим ему торжеством.
Улем был совершенно уверен, что Джелаль вернется ни с чем.
Никаких красных людей он видеть не мог, следовательно, не мог и
доставить такого человека в курень. А когда отряд вернется и окажется,
что весь поход был затеян в погоне "за воздухом", Субудай очутится в
глупом положении. Весь курень будет смеяться.
У Тохучар-Рашида не было никаких причин ненавидеть
Субудай-нойона, но так уж устроены головы придворных, что они не могут
простить человеку, если он является любимцем повелителя. Зависть
нисколько не менее сильное чувство, чем ненависть. Унизить любимца,
выставить его в смешном, а еще лучше в глупом виде - это приятно.
Кроме того, Тохучар-Рашид имел основание опасаться за свою жизнь.
Убийство Гемибека, если оно раскроется, могло дорого обойтись нойону.
А он не знал - поверил ли улем в естественную смерть. Простая
осторожность должна подсказать Субудаю, что устранить улема - в его
интересах.
История с красным джинном могла стать надежным оружием
Тохучар-Рашида. Достаточно намекнуть нойону, что он, улем, всегда
готов опровергнуть любые измышления по этому поводу, - и сам нойон
позаботится о сохранении жизни Тохучар-Рашида. Он хорошо знает, что
слово улема имеет вес при дворе великого кагана.
Завидуя Субудаю, Тохучар-Рашид тем не менее хотел иметь его в
числе своих друзей.
А общая тайна - надежная основа дружбы.
Можно еще написать письмо к кому-нибудь из окружения великого
кагана и поставить нойона в известность, что письмо будет показано
Чингисхану, если Тохучар-Рашид не вернется.
Но это на крайний случай, если появятся явные признаки опасности.
Улем с нетерпением ожидал возвращения Джелаля, конечно, с пустыми
руками.
Субудай-нойон ожидал его с таким же нетерпением. Но с
противоположной надеждой.
Красный человек - это было единственное, что он мог привезти из
своей разведки и хоть немного ослабить неизбежное неудовольствие
Чингиса.
И каждый день отсутствия Джелаля отягчал участь, которую готовил
ему нойон в случае безрезультатного возвращения.
Нить, на которой висела жизнь Джелаля, становилась все тоньше.
Он боялся, что потеря большого числа пленников и одного воина
вызовет гнев нойона. Но что могли значить эти потери в сравнении с
тем, что стало самым главным, - успешным выполнением основной задачи.
И прием, оказанный вернувшемуся Джелалю Субудай-нойоном,
превзошел самые смелые его мечты.
Нойон был в восторге.
- Я доволен тобой, - сказал он Джелалю. - Ты доказал, что достоин
большой награды. Я так и скажу повелителю мира.
О подробностях похода и о потерях нойон не спросил ни слова.
- Покажи мне своего джинна, - сказал он в заключение.
Джелаль с поклоном откинул полог шатра.
Рени стоял в плотном кольце воинов, смотревших на него во все
глаза. Никто еще не видел такое странное существо.
Перед Субудаем кольцо зрителей распалось.
Тохучар-Рашид вздрогнул от неожиданности.
Этот человек удивительно походил на описанных древними авторами
обитателей погибшей Атлантиды. Его лицо, обрамленное длинными черными
волосами, походило на эллинские статуи. Обнаженное до пояса тело