Страница:
бы ни понадобилось.
Никто не подозревал, как своевременно была устроена засада...
Именно в это утро Джелаль отправился гонцом к Чингисхану.
Субудай-нойон лично осмотрел пленниц и выбрал четырех из них в
подарок повелителю. Остальных он велел продать в Хорезме, а деньги,
которые будут за них получены, подарил Джелалю.
Гнать пленниц пешком было бы слишком долго, гонец должен
торопиться, и Субудай выделил Джелалю несколько легких повозок и
пятерых всадников для конвоя.
Маленький отряд выступил, едва взошло солнце...
Часовые, выставленные Чеславом вдоль берега, сразу подняли
тревогу. Зоркие глаза даже на таком расстоянии заметили отчаливший
плот.
Заснувшие было люди вскочили и приготовились к встрече.
Неужели переправа началась так скоро?!
Чеслава смутило, что плот один. Если монголы решили совершить
разведку, прежде чем переправляться всем отрядом, дело могло
обернуться полной неудачей. Кто может знать, какими сигналами
разведчики должны сообщить, что путь свободен!
Но он решил, что, если это действительно разведка, то можно
заставить ее начальника сообщить сигналы. Вынудить его, ни перед чем
не останавливаясь! Чеслав знал, что его люди одобрят самые крутые и
жестокие меры.
Кровь за кровь! Насилие за насилие!
Очень скоро стало ясно, что место засады выбрано правильно. Плот
должен достичь берега именно тут. Люди затаились среди кустов и
деревьев.
Чеслав обладал прекрасным зрением. Когда плот находился еще на
середине реки, он различил на нем лошадей, повозки (значит, это не
разведка) и... платья девушек.
Он задрожал от радости. Спасибо Перуну и всем богам Востока и
Запада, - монголы переправляли пленниц первыми!..
Субудай-нойону доложили, что плот вернулся. Течение было очень
сильным, и на обратном пути пришлось волочить плот вдоль берега.
Джелаль и его воины запрягли повозки и тронулись в путь. На том берегу
все спокойно.
- Еще три дня, и мы пойдем за ним, - сказал нойон.
В это время пленницы были уже свободны, а Джелаля и его воинов
зарывали в лесу.
Нойон отпустил тех, кто был в его шатре, и прилег. Все идет
хорошо! Он не будет спешить в походе. Вернувшийся от великого кагана
Джелаль найдет его еще в Хорезме. Субудай считал, что время работает
на него. Чем позже попадет он на глаза повелителю, тем лучше.
Но вздремнуть не удалось.
Явился озабоченный Джогатай и сообщил странные вещи. Пропал Хори,
начальник караула. Его нет нигде. С двумя часовыми что-то случилось.
Один найден мертвым, а второй сошел с ума.
- Кто мог его убить? - спросил нойон.
- Он просто умер, - ответил Джогатай. - От неизвестной причины.
Ни одной раны на нем нет. А второй совсем помешался.
- Куда же делся Хори?
- Следы его лошади ведут в степь. Он умчался из куреня во всю
прыть своего коня. - Джогатай понизил голос и произнес почти шепотом:
- Уж не проделка ли это джинна?
- А где он? - Субудай приподнялся на ложе.
- Думаю, что в своем шатре.
- Проверь!
Джогатай поспешно удалился.
Субудай в волнении ожидал его возвращения. Не убежал ли красный
человек? Непонятное бегство караульного начальника и смерть двух
часовых (сошедший с ума - все равно что покойник) открыло ему путь.
Если так, это вновь ставило нойона в очень неприятное положение. Ему
хорошо был известен недоверчивый ум Чингисхана. Бездоказательному
рассказу он не поверит. Если не показать джинна, живым или мертвым,
нечего и думать заинтересовать повелителя. А значит, нечем смягчить
его неизбежный гнев.
Куда делся собака Хори?!. Покинуть свой пост - это хуже, чем
убежать из битвы. Наказание одно - смерть.
Джогатай вернулся. С ним вместе в шатер вошел Тохучар-Рашид.
- Ну? - спросил нойон.
- Джинн в шатре, - ответил начальник нукеров. - Пропала куда-то
его девушка. Нет ее нигде.
Но Лада нисколько не интересовала нойона. Он вздохнул с
облегчением. Красный человек на месте!
- Что ты думаешь обо всем этом? - спросил Субудай, обращаясь к
улему. Еще не успокоившись, он забыл прибавить вежливое обращение.
- Не знаю, что и думать, благородный нойон, - ответил
Тохучар-Рашид. - Очень странно все это.
- Я велю сломать спину Хори, - свирепо сказал Субудай. - Пусть
только вернется.
- Сперва надо узнать от него, что произошло, - рассудительно
заметил улем. - Хори убежал от ужаса. И от того же ужаса один воин
умер, а второй сошел с ума. Кто знает, может быть, и Хори умчался
помешанным.
- Увидим! Позови ко мне красного человека, которого зовут Рени, -
приказал нойон Джогатаю. А когда тот ушел, прибавил: - Джелаль
утверждал, что этот Рени знает наш язык, но не хочет говорить. Я
заставлю его!
- Я этого не думаю, - сказал улем.
- Увидим! - с угрозой в голосе повторил Субудай.
В третий раз вошел Джогатай.
- О великий нойон, - сказал он, - джинн не захотел идти со мной.
Мне кажется, он решил покинуть курень.
Субудай вскочил и выбежал из шатра.
Он сразу понял, что верный нукер прав. Обнаженная
бронзово-красная фигура джинна уже приближалась к повозкам ограждения.
Воины провожали его глазами, не трогаясь с места, оцепенев от
удивления.
- Алыб-барын!
Голос Субудая сорвался на визг.
Воины обернулись. Рука нойона указывала на джинна. Приказ
относился к нему.
Несколько человек бросились на Рени.
То, что происходило затем, осталось никому не понятным. Сильные
руки хватали джинна, а он продолжал спокойно идти, не ускоряя шага и
не оборачиваясь. Воины падали, не встречая сопротивления хватаемого
ими тела. Им казалось, что джинн скользок, как рыба. Они не замечали,
каким мощным усилием Рени вырывался из их рук. А о том, что руки
просто проходят сквозь его тело, воины догадаться не могли.
Субудай-нойон тоже ничего не мог понять и, топая ногами, визжал
на весь курень. Он видел, что джинн уходит и что его воины не могут
почему-то остановить его. Мысль, что единственная надежда на милость
повелителя уходит из его рук, лишила нойона самообладания. Он бросился
за Рени сам, на бегу вытаскивая меч из ножен.
Воины разбежались, увидя искаженное лицо и обнаженный меч нойона.
Субудай легко догнал медленно идущего Рени:
- Стой, собака!
Рени не обернулся.
Нойон занес меч. Живым или мертвым красный человек должен быть
показан Чингисхану.
Молнией блеснул дамасский клинок...
Тохучар-Рашид побежал за нойоном. Он успел подхватить тело
Субудая, падавшее на землю. Потрясение было так сильно, что
Субудай-нойон, испытанный воин, лишился чувств.
Воины не видели, как меч прошел сквозь шею красного джинна. Они
могли подумать, что нойон промахнулся. Но Тохучар-Рашид все видел.
Никто больше не пытался нападать на Рени, - наоборот, ему
поспешно уступали дорогу.
И пока улем и сбежавшиеся слуги приводили в чувство
Субудай-нойона, Рени прошел кольцо повозок, и вскоре красный силуэт
растаял в степном мареве.
Рени мог уйти из куреня еще ночью, вслед за Ладой. Задержать его
было некому. Но он остался. И возвратился в свой шатер.
Он понимал, что задержка доставит Ладе лишние и мучительные
волнения, но соображения, заставившие его это сделать, были сильнее
заботы о спокойствии девушки. Они вполне могли разойтись в темноте и
не сразу найти друг друга. Кроме того, расстояние до реки было
довольно велико, и Рени рассчитывал, что сумеет еще догнать Ладу.
Он помнил, что пришельцы придавали огромное значение тому, чтобы
люди не забыли о них, чтобы память о "волшебниках" сохранилась на
тысячу лет. И он решил помочь им в этом. А для того чтобы это сделать,
нужно было поразить не только трех караульных, но и весь курень.
Воинам могли не поверить, надо, чтобы все увидели волшебную силу
джинна...
Рени шел быстро, но до самого вечера так и не увидел Лады. Его
это не слишком удивило: девушка была сильна и вынослива, страх должен
был заставить ее не идти, а бежать. Они увидятся завтра, на берегу
реки, в том месте, где происходила памятная переправа.
Лада должна была попять Рени именно так. Больше идти некуда.
Найти дорогу нетрудно. Следы лошадей отряда Джелаля сохранились
достаточно отчетливо.
Когда стемнело, он расположился на ночлег прямо на голой земле.
Ночь наступила теплая, ароматная, пахнувшая неизвестными Рени
цветами. Он лежал на спине, бездумно глядя на звезды. Они были такими
же, как на его родине. Только они одни и остались неизменными.
Строго говоря, это было не так. За одиннадцать тысячелетий вид
звездного неба изменился, но Рени не мог этого заметить. В его эпоху
люди еще не научились видеть звезды как созвездия, они казались
беспорядочно рассыпанными блестящими точками.
Погони Рени не опасался. Лады с ним еще нет, а значит, нет и
никакой опасности. Он может спокойно заснуть. Даже сонному ему никто и
ничего не может сделать.
Он усмехнулся. Думал ли он когда-нибудь, мог ли думать, что
превратится в существо, против которого бессильны стрелы, мечи и
копья.
И так будет всю жизнь. До самой смерти он неуязвим для любого
врага.
До самой смерти!
Рени вздрогнул. Отчетливая и страшная в своей беспощадной ясности
мысль заставила его стремительно выпрямиться.
Для любого врага! Нет, не только. Для любого друга останется он
до самой смерти непонятным, пугающим, непостижимым существом!
Он вспомнил, как сегодня ночью Лада обняла его и он испугался,
что она сделает это слишком сильно и ее руки войдут в его тело!
Он испугался этого! И было чего испугаться. Ничего, кроме ужаса,
не возбудило бы в Ладе такое открытие, недоступное ее пониманию.
Только ужас, а может быть... и отвращение!
Во всех, кто будет его знать, среди кого он будет жить, до самой
смерти не встретит он ничего, кроме ужаса перед ним.
Спокойная и счастливая жизнь с Ладой невозможна!
Рени совершенно забыл, что решил вместе с Ладой покинуть эту
эпоху, что она сама, пройдя через камеру пришельцев, станет подобной
ему самому.
В его ушах неожиданно и отчетливо прозвучали не так давно
слышанные слова. Будто сам его учитель оказался рядом и повторил их:
"Очень скоро ты поймешь, что я хочу этим сказать. Ты забыл, забыл, что
твоя судьба не может быть счастлива в эту эпоху".
Так сказал ему мудрый друг, предвидевший неизбежное наступление
этой минуты, в одно мгновение развеявшей нелепые, детские мечты!
"У меня не хватит слов объяснить все Ладе, - подумал Рени. - А
вести ее навстречу такой судьбе, не объяснив заранее, что ее ждет, -
бесчеловечная жестокость. Да и не может она идти таким путем, она
женщина. Стать проницаемой для нее равносильно отказу от жизни вообще.
Никогда Лада не согласится на это. Значит, остается одно - оставить ее
здесь, пожертвовать своим счастьем. Здесь, в своей эпохе, она найдет
другое счастье. А я должен идти своим путем. Пришельцы во всем были
правы".
Рени упал на землю и долго лежал так, во власти безысходного
отчаяния.
Утренний холод заставил его встать и пуститься в дальнейший путь.
Он шел уже не торопясь. Спешить было незачем. Решение принято, -
одно, единственно возможное решение.
Но как невероятно трудно осуществить его!
О возможности погони Рени не думал. Так же как и о голоде.
Он подошел к реке около полудня.
И первое, что увидел, выйдя на берег, была могучая фигура
Чеслава, поджидавшего его здесь.
Судьба иногда бывает милостива и поворачивает события так, как
бессознательно хотят люди.
Чеслав оказался у реки не случайно. Освобожденные пленницы
рассказали ему о том, что Лада и Рени остались в курене монголов. Они
добавили, что Ладу поселили в одном шатре с Рени, которого считают
колдуном и к которому относятся почтительно.
Чеслав сам видел отношение Джелаля к Рени и понимал, чем это
вызвано. Он не сомневался, что юноша, любящий его дочь, сделает все
для ее спасения. Но что именно? Ведь Рени не знает, что на этом берегу
монголов ждет засада, он будет стремиться к бегству на том берегу, до
начала переправы.
Чеслав поступил так, как подсказывало ему беспокойство отца за
дочь. Ему казалось, что если он сам окажется поблизости, то Ладе будут
грозить меньшие опасности при бегстве. Взяв с собой несколько человек,
он вернулся в поселок, доставив туда и освобожденных девушек. Местные
жители, хорошо знавшие окрестности куреня, посоветовали приближаться к
нему с запада. Чеслав так и сделал. И ночью встретил Ладу.
Он тотчас же отправил ее в поселок, а с нею и всех своих
спутников, присутствие которых стало теперь не только не нужным, но и
опасным. За Рени может быть погоня, а один Чеслав легче спрячется от
глаз монголов, чем группа всадников. Задача заключалась только в том,
чтобы встретить Рени и отвести его в тот же поселок. А самому
вернуться к отряду, на тот берег.
Чеслав хотел обязательно лично участвовать в уничтожении воинов
Чагониза. Только это могло утолить жажду мести.
Он ждал Рени всю ночь.
Вот он, наконец!
- Я давно жду тебя, - сказал Чеслав, не подумав и том, что Рени
его не поймет.
Но Рени понял.
- Где Лада? - спросил он.
- Она в безопасности, - ответил Чеслав, удивленный тем, что Рени
заговорил по-русски. - Идем!
Рени отрицательно покачал головой. Он не знал слова
"безопасность", но чутьем понял, что Лады здесь нет. Чеслав ждет его
давно, - значит, он встретился с Ладой также давно и она куда-то ушла.
Да и не мог отец оставить дочь в таком месте, где каждую минуту может
оказаться погоня. О том, что погони не будет, знал только Рени. По
крайней мере он так думал.
- Я не пойду с тобой, - сказал он. - Прощай!
Слова были непонятны Чеславу, но жест достаточно ясен. Рени
отказывается идти в поселок.
- Куда же ты пойдешь?
Они говорили на разных языках, но почему-то понимали друг друга.
- Я вернусь к моим друзьям. - Рени протянул руку к западу, где
находился лес и Поляна.
- Но ты вернешься?
- Нет.
- Но Лада...
Чеслав увидел, как по темно-красной от загара щеке Рени скатилась
слеза.
- Лада! - прошептал Рени.
В этом слове прозвучали бесконечная любовь, мука, отчаяние.
Рени повернулся и подошел к воде. Чеслав кинулся за ним.
Он не мог понять, что случилось. Почему Рени уходит от него и
девушки, которую любит? Что с ним произошло?
Рени обернулся и протянул руку.
Хотел ли он оттолкнуть Чеслава или только помешать ему в
намерении схватить себя? Обычай рукопожатия не был известен в стране
Моора. Но Чеслав понял его жест именно так. Он порывисто сжал руку
Рени.
Могуче, как весь он, русский богатырь, было пожатие руки Чеслава.
Он знал, что Рени силен почти так же, как он сам, и не боялся
причинить ему боль. Но ему показалось, что он схватил пустоту. Пальцы
сжались, не встретив сопротивления. Рука Рени опустилась.
Чеславу показалось, что юноша испуганно посмотрел на свою руку.
Потом он повернулся и бросился в воду.
Совсем недавно Рени думал о том, как же переправиться через реку
не умея плавать. А сейчас он ни о чем не думал и ничего не опасался.
Утонуть - значило избавиться от мучительной боли расставания...
навсегда.
Инстинкт самосохранения можно преодолеть только силой воли. У
Рени ее сейчас не было. Его руки непроизвольно пришли в движение, и
сила мускулов легко удержала его на поверхности воды. Если бы он
думал, как надо плыть, то не смог бы удалиться от берега даже на
несколько шагов. Но он ни о чем не думал и поплыл. Поплыл, как
начинают плавать дети, не думающие о возможности утонуть, как плавают
животные, которых никто этому не учит.
Чеслав следил за ним, по-прежнему ничего не понимая. Смутное
ощущение чего-то необычайного не оставляло его. Он знал, что рука Рени
была в его руке, но как-то странно выскользнула из нее.
Он видел, как Рени достиг противоположного берега, почти
напротив, и, выйдя из воды, пошел, почти побежал, в степь. Его фигура
становилась все меньше и наконец скрылась.
Чеслав вздохнул. Бедная Лада! Но он скажет ей, что Рени обещал
вернуться, что он ушел к четырем "слугам Перуна", чтобы проститься с
ними или привести их с собой. Удар будет смягчен ожиданием,
беспокойством, а затем и неизвестностью. Лада никогда не узнает, что
Рени просто бросил ее. Она молода и полюбит другого.
Но что же все-таки произошло с Рени?..
Чеслав в задумчивости долго стоял на берегу. Потом он направился
к лошадям, спрятанным в густой чаще. Одна лошадь была его, вторая
предназначалась для Рени.
Берег опустел.
Плавно катила свои воды река, стремясь к далекому морю, куда
уплыли двенадцать трупов погибших здесь людей. Никакой самый
проницательный глаз не смог бы обнаружить следов разыгравшейся
трагедии.
Тишина и покой.
Так прошло несколько часов.
Но вот послышался шум, топот копыт и звон оружия. Из чащи леса
вылетело пятьдесят всадников. Высокий тощий человек руководил ими.
Джогатай, верный и преданный, как собака, получил жесткий и
категорический приказ нойона - догнать, привести обратно, а если это
окажется невозможным, уничтожить Рени!
Сутки потребовались Субудаю, чтобы окончательно прийти в себя,
осознать все, что случилось, и... забыть о том, что видели его глаза и
испытала рука. Он не понимал, как мог промахнуться и вместо Рени
ударить мечом по воздуху. А потеря сознания была в его глазах позорна
для воина. Обмороки - удел женщин. Нойон был уверен, что весь курень
смеется над ним.
И безудержная, туманящая мозг ярость овладела нойоном. Десять
воинов, не сумевших задержать Рени, валялись за кольцом повозок со
сломанными спинами. Тохучар-Рашид, зная, что в подобном состоянии
восточные деспоты способны на самые бессмысленные поступки, скрылся из
куреня, приказав своим нукерам, если нойон спросит, сказать ему, что
улем забыл передать Джелалю послание к своим родным и отправился на
тот берег догнать отряд.
Тохучар-Рашид был мудр и знал, что человеку, против которого
затаились злоба и опасение, нельзя находиться на глазах нойона, пока
его безумная ярость не пройдет...
Посылать в погоню за одним человеком пятьдесят было совершенно
бессмысленно, но Джогатай не посмел ослушаться, и пятьдесят воинов
ускакали из куреня буквально через две минуты после получения приказа.
Монголы мчались карьером.
Следы Рени были легко найдены на берегу. Но тут же были
обнаружены и другие следы. Джинн находился здесь не один. Человек,
бывший с ним, повернул в лес.
Кто он?
К счастью для Чеслава, Джогатай не очень задумался над этим
вопросом. Кто бы ни был второй человек, нойон ничего не сказал о нем.
Джинн переплыл реку, а этот второй вернулся назад. Пусть идет куда
хочет. Джогатаю до него нет дела.
Он первым пустился вплавь через реку.
На другом берегу следы были еще отчетливее. Джинн пошел прямо на
запад.
Вперед, за ним!
Истекали последние дни, назначенные пришельцами для возвращения
Рени. Если он не вернется за это время, придется покинуть его здесь,
продолжать путь в будущее без него.
Им было жаль своего молодого спутника, которого они искренне
полюбили, но ждать дольше они не могли!..
Тяжелые испытания выпали на долю пришельцев.
Картина, представившаяся их глазам, когда, ничего не подозревая,
они вернулись в поселок, после ночи, проведенной в камере, показалась
им бессмысленным кошмаром. Они не были подготовлены к подобному
жуткому зрелищу и никогда не могли бы даже вообразить возможности
такого ужаса. Среди развалин, зарубленные или пронзенные стрелами,
лежали перед ними мужчины, женщины, дети.
Потрясение было так сильно, что даже пришельцы, люди ясного ума и
сильного характера, не выдержали. Они бросились прочь.
Бежать, бежать в будущее, сейчас, немедленно!
Но пошатнувшийся разум успокоился и пришел в нормальное состояние
еще по дороге к Поляне.
Пришельцы вернулись.
Они знали историю своей планеты. Когда-то, в далеком прошлом, их
родина видела такие картины. Они поняли, что здесь произошло нападение
враждебного племени, нападение неожиданное, потому что ни одного
трупа, кроме жителей поселка, не было. Битвы не произошло, поселяне
были застигнуты врасплох.
Трупов Рени и Чеслава они не нашли. А о Ладе пришельцы совсем
забыли.
Значит, Рени жив. Его и Чеслава не убили, а взяли в плен. И увели
куда-то, вероятно, связанными.
Высоко развитое чувство гуманности и уважения к человеку не
позволило пришельцам оставить трупы валяться среди развалин и стать
добычей диких зверей и птиц, которые уже летали над бывшим поселком в
огромном количестве.
И четверо ученых взялись за неприятную и непривычную им работу.
Целый день понадобился им, чтобы собрать всех убитых в одно
место, сложить гигантский костер и сжечь трупы.
Чтобы не чувствовать ужасающего смрада горящего мяса, они сразу
отправились в другой поселок, где проделали то же самое. На это ушел
еще один день.
Потом они пошли в третий поселок.
Все это время они питались тем, что находили на огородах.
Покончив наконец с тяжелой обязанностью, они вернулись на Поляну.
И здесь поразил их второй удар, еще более неожиданный и
страшный...
Смерть друга!
Смерть товарища и спутника по дороге времени!
Тот, кто был учителем Рени, кто был самым старшим из них,
внезапно скончался. Настолько внезапно, что остальные трое не успели
принять никаких мер. Точно сразил человека удар молнии.
Пришельцы не были бы крупными учеными, если не смогли бы понять
причину этой смерти.
Это было еще страшнее, чем самый факт!..
Отправляясь в свой рискованный путь, они считали, что лучшей
защитой от насильственной смерти на чужой и незнакомой планете, где
могли встретить их не друзья, а враги, является проницаемость. На их
родине умели ее вызывать, но еще не испытали на практике. Влияние
проницаемости на жизненные процессы в живом организме не было изучено.
Они четверо пошли на это, сознавая, что идут на большой риск. Но
ведь и все их путешествие на Землю было сплошным риском!
И вот с беспощадной ясностью встала перед ними жестокая истина.
Товарища убила проницаемость!
Никакого сомнения в этом не могло быть. Симптомы смерти были
очевидны.
Троим стало ясно, что они обречены. Неумолимая смерть ожидает их,
по всей вероятности, в ближайшее время.
Спасение было только в одном, но у них не было никаких средств
прибегнуть к единственному способу - вызвать депроницаемость!
Никаких!
Это могли сделать только будущие люди Земли!
В том случае, если развитие науки окажется достаточным через
тысячу лет.
Но отправляться в это будущее надо было как можно скорее!..
Трое пришельцев не кинулись в камеру!
Больше того! Они остались на Поляне еще на пять суток.
Инстинкт самосохранения не смог преодолеть сознания
ответственности за жизнь еще одного человека. Ведь они сами сделали
Рени проницаемым!
Он должен был вернуться!
Они точно знали, когда закончится процесс изменения тканей в теле
Рени. А когда он станет таким же, какими были они, то получит и полную
возможность освободиться. Никто не сможет насильно задержать его.
Рени вернется!
И какая бы опасность ни грозила им самим, пришельцы знали: они не
уйдут в будущее без Рени, пока есть хоть малейшая надежда спасти и его
от неизбежной смерти. Смерти, в которой виноваты были они!..
Опасаясь, что Рени не сможет быстро найти Поляну, пришельцы
приняли меры указать ему путь.
Потянулось время ожидания, тяжелое время для пришельцев...
Пепел четвертого костра не давал забыть...
Рени шел на запад, никуда не сворачивая, час за часом. Он совсем
упустил из виду, что отряд Джелаля почти сутки двигался берегом реки,
пока не дошел до места переправы. А сам Рени пошел от этого места
прямо.
Приметы дороги, которые он тщательно запоминал, ни разу не
попадались на его пути. Местность была совершенно незнакома. Но Рени
не обращал на это внимания. Он почему-то твердо верил, что найдет
Поляну. Мысли о покинутом счастье, оставшемся позади в образе Лады, -
счастье, в одно мгновение ставшем недостижимым, невозможным,
превратившемся в пожизненное несчастье, не давали ему сосредоточиться
и сознательно искать путь. Он шел наугад, инстинктивно выдерживая
направление на запад.
Шел день и всю ночь.
Он но замечал голода, еще не подточившего его силы, хотя не ел
уже двое суток. И двое суток не спал. Он шел и шел, как автомат.
Те, кто его преследовал, были на лошадях. Но они устали и
остановились на ночь, тем самым увеличив расстояние до преследуемого
на ту же величину, которая была между ними в начале погони. Джогатай
не мог и подумать, что Рени совсем не остановится.
Слепая судьба снова отнеслась милостиво к беглецу. В первый раз
она избавила Рени от непереносимо тяжелого свидания с Ладой, от
мучительного прощания с ней. Теперь она направила его шаги по
правильному направлению, которое сократило ему путь к Поляне по
крайней мере на два дня. Джелаль, не зная местности, пошел кружным
путем, что и заставило его следовать к переправе берегом реки. Рени,
еще менее знакомый с дорогой, пошел кратчайшим путем.
И когда ночь одела все непроницаемым мраком, Рени достиг леса, в
котором находилась нужная ему Поляна, не зная, что этот лес именно тот
самый, а не другой, попавшийся случайно на его дороге. Он подумал, что
этот лес другой, потому что помнил о трех днях пути с отрядом Джелаля,
а он сам шел всего один день.
Здесь Рени решил наконец отдохнуть несколько часов. Менять
направление он не хотел, а продираться в темноте сквозь лес было
неразумно.
Но его мучила жажда.
Никто не подозревал, как своевременно была устроена засада...
Именно в это утро Джелаль отправился гонцом к Чингисхану.
Субудай-нойон лично осмотрел пленниц и выбрал четырех из них в
подарок повелителю. Остальных он велел продать в Хорезме, а деньги,
которые будут за них получены, подарил Джелалю.
Гнать пленниц пешком было бы слишком долго, гонец должен
торопиться, и Субудай выделил Джелалю несколько легких повозок и
пятерых всадников для конвоя.
Маленький отряд выступил, едва взошло солнце...
Часовые, выставленные Чеславом вдоль берега, сразу подняли
тревогу. Зоркие глаза даже на таком расстоянии заметили отчаливший
плот.
Заснувшие было люди вскочили и приготовились к встрече.
Неужели переправа началась так скоро?!
Чеслава смутило, что плот один. Если монголы решили совершить
разведку, прежде чем переправляться всем отрядом, дело могло
обернуться полной неудачей. Кто может знать, какими сигналами
разведчики должны сообщить, что путь свободен!
Но он решил, что, если это действительно разведка, то можно
заставить ее начальника сообщить сигналы. Вынудить его, ни перед чем
не останавливаясь! Чеслав знал, что его люди одобрят самые крутые и
жестокие меры.
Кровь за кровь! Насилие за насилие!
Очень скоро стало ясно, что место засады выбрано правильно. Плот
должен достичь берега именно тут. Люди затаились среди кустов и
деревьев.
Чеслав обладал прекрасным зрением. Когда плот находился еще на
середине реки, он различил на нем лошадей, повозки (значит, это не
разведка) и... платья девушек.
Он задрожал от радости. Спасибо Перуну и всем богам Востока и
Запада, - монголы переправляли пленниц первыми!..
Субудай-нойону доложили, что плот вернулся. Течение было очень
сильным, и на обратном пути пришлось волочить плот вдоль берега.
Джелаль и его воины запрягли повозки и тронулись в путь. На том берегу
все спокойно.
- Еще три дня, и мы пойдем за ним, - сказал нойон.
В это время пленницы были уже свободны, а Джелаля и его воинов
зарывали в лесу.
Нойон отпустил тех, кто был в его шатре, и прилег. Все идет
хорошо! Он не будет спешить в походе. Вернувшийся от великого кагана
Джелаль найдет его еще в Хорезме. Субудай считал, что время работает
на него. Чем позже попадет он на глаза повелителю, тем лучше.
Но вздремнуть не удалось.
Явился озабоченный Джогатай и сообщил странные вещи. Пропал Хори,
начальник караула. Его нет нигде. С двумя часовыми что-то случилось.
Один найден мертвым, а второй сошел с ума.
- Кто мог его убить? - спросил нойон.
- Он просто умер, - ответил Джогатай. - От неизвестной причины.
Ни одной раны на нем нет. А второй совсем помешался.
- Куда же делся Хори?
- Следы его лошади ведут в степь. Он умчался из куреня во всю
прыть своего коня. - Джогатай понизил голос и произнес почти шепотом:
- Уж не проделка ли это джинна?
- А где он? - Субудай приподнялся на ложе.
- Думаю, что в своем шатре.
- Проверь!
Джогатай поспешно удалился.
Субудай в волнении ожидал его возвращения. Не убежал ли красный
человек? Непонятное бегство караульного начальника и смерть двух
часовых (сошедший с ума - все равно что покойник) открыло ему путь.
Если так, это вновь ставило нойона в очень неприятное положение. Ему
хорошо был известен недоверчивый ум Чингисхана. Бездоказательному
рассказу он не поверит. Если не показать джинна, живым или мертвым,
нечего и думать заинтересовать повелителя. А значит, нечем смягчить
его неизбежный гнев.
Куда делся собака Хори?!. Покинуть свой пост - это хуже, чем
убежать из битвы. Наказание одно - смерть.
Джогатай вернулся. С ним вместе в шатер вошел Тохучар-Рашид.
- Ну? - спросил нойон.
- Джинн в шатре, - ответил начальник нукеров. - Пропала куда-то
его девушка. Нет ее нигде.
Но Лада нисколько не интересовала нойона. Он вздохнул с
облегчением. Красный человек на месте!
- Что ты думаешь обо всем этом? - спросил Субудай, обращаясь к
улему. Еще не успокоившись, он забыл прибавить вежливое обращение.
- Не знаю, что и думать, благородный нойон, - ответил
Тохучар-Рашид. - Очень странно все это.
- Я велю сломать спину Хори, - свирепо сказал Субудай. - Пусть
только вернется.
- Сперва надо узнать от него, что произошло, - рассудительно
заметил улем. - Хори убежал от ужаса. И от того же ужаса один воин
умер, а второй сошел с ума. Кто знает, может быть, и Хори умчался
помешанным.
- Увидим! Позови ко мне красного человека, которого зовут Рени, -
приказал нойон Джогатаю. А когда тот ушел, прибавил: - Джелаль
утверждал, что этот Рени знает наш язык, но не хочет говорить. Я
заставлю его!
- Я этого не думаю, - сказал улем.
- Увидим! - с угрозой в голосе повторил Субудай.
В третий раз вошел Джогатай.
- О великий нойон, - сказал он, - джинн не захотел идти со мной.
Мне кажется, он решил покинуть курень.
Субудай вскочил и выбежал из шатра.
Он сразу понял, что верный нукер прав. Обнаженная
бронзово-красная фигура джинна уже приближалась к повозкам ограждения.
Воины провожали его глазами, не трогаясь с места, оцепенев от
удивления.
- Алыб-барын!
Голос Субудая сорвался на визг.
Воины обернулись. Рука нойона указывала на джинна. Приказ
относился к нему.
Несколько человек бросились на Рени.
То, что происходило затем, осталось никому не понятным. Сильные
руки хватали джинна, а он продолжал спокойно идти, не ускоряя шага и
не оборачиваясь. Воины падали, не встречая сопротивления хватаемого
ими тела. Им казалось, что джинн скользок, как рыба. Они не замечали,
каким мощным усилием Рени вырывался из их рук. А о том, что руки
просто проходят сквозь его тело, воины догадаться не могли.
Субудай-нойон тоже ничего не мог понять и, топая ногами, визжал
на весь курень. Он видел, что джинн уходит и что его воины не могут
почему-то остановить его. Мысль, что единственная надежда на милость
повелителя уходит из его рук, лишила нойона самообладания. Он бросился
за Рени сам, на бегу вытаскивая меч из ножен.
Воины разбежались, увидя искаженное лицо и обнаженный меч нойона.
Субудай легко догнал медленно идущего Рени:
- Стой, собака!
Рени не обернулся.
Нойон занес меч. Живым или мертвым красный человек должен быть
показан Чингисхану.
Молнией блеснул дамасский клинок...
Тохучар-Рашид побежал за нойоном. Он успел подхватить тело
Субудая, падавшее на землю. Потрясение было так сильно, что
Субудай-нойон, испытанный воин, лишился чувств.
Воины не видели, как меч прошел сквозь шею красного джинна. Они
могли подумать, что нойон промахнулся. Но Тохучар-Рашид все видел.
Никто больше не пытался нападать на Рени, - наоборот, ему
поспешно уступали дорогу.
И пока улем и сбежавшиеся слуги приводили в чувство
Субудай-нойона, Рени прошел кольцо повозок, и вскоре красный силуэт
растаял в степном мареве.
Рени мог уйти из куреня еще ночью, вслед за Ладой. Задержать его
было некому. Но он остался. И возвратился в свой шатер.
Он понимал, что задержка доставит Ладе лишние и мучительные
волнения, но соображения, заставившие его это сделать, были сильнее
заботы о спокойствии девушки. Они вполне могли разойтись в темноте и
не сразу найти друг друга. Кроме того, расстояние до реки было
довольно велико, и Рени рассчитывал, что сумеет еще догнать Ладу.
Он помнил, что пришельцы придавали огромное значение тому, чтобы
люди не забыли о них, чтобы память о "волшебниках" сохранилась на
тысячу лет. И он решил помочь им в этом. А для того чтобы это сделать,
нужно было поразить не только трех караульных, но и весь курень.
Воинам могли не поверить, надо, чтобы все увидели волшебную силу
джинна...
Рени шел быстро, но до самого вечера так и не увидел Лады. Его
это не слишком удивило: девушка была сильна и вынослива, страх должен
был заставить ее не идти, а бежать. Они увидятся завтра, на берегу
реки, в том месте, где происходила памятная переправа.
Лада должна была попять Рени именно так. Больше идти некуда.
Найти дорогу нетрудно. Следы лошадей отряда Джелаля сохранились
достаточно отчетливо.
Когда стемнело, он расположился на ночлег прямо на голой земле.
Ночь наступила теплая, ароматная, пахнувшая неизвестными Рени
цветами. Он лежал на спине, бездумно глядя на звезды. Они были такими
же, как на его родине. Только они одни и остались неизменными.
Строго говоря, это было не так. За одиннадцать тысячелетий вид
звездного неба изменился, но Рени не мог этого заметить. В его эпоху
люди еще не научились видеть звезды как созвездия, они казались
беспорядочно рассыпанными блестящими точками.
Погони Рени не опасался. Лады с ним еще нет, а значит, нет и
никакой опасности. Он может спокойно заснуть. Даже сонному ему никто и
ничего не может сделать.
Он усмехнулся. Думал ли он когда-нибудь, мог ли думать, что
превратится в существо, против которого бессильны стрелы, мечи и
копья.
И так будет всю жизнь. До самой смерти он неуязвим для любого
врага.
До самой смерти!
Рени вздрогнул. Отчетливая и страшная в своей беспощадной ясности
мысль заставила его стремительно выпрямиться.
Для любого врага! Нет, не только. Для любого друга останется он
до самой смерти непонятным, пугающим, непостижимым существом!
Он вспомнил, как сегодня ночью Лада обняла его и он испугался,
что она сделает это слишком сильно и ее руки войдут в его тело!
Он испугался этого! И было чего испугаться. Ничего, кроме ужаса,
не возбудило бы в Ладе такое открытие, недоступное ее пониманию.
Только ужас, а может быть... и отвращение!
Во всех, кто будет его знать, среди кого он будет жить, до самой
смерти не встретит он ничего, кроме ужаса перед ним.
Спокойная и счастливая жизнь с Ладой невозможна!
Рени совершенно забыл, что решил вместе с Ладой покинуть эту
эпоху, что она сама, пройдя через камеру пришельцев, станет подобной
ему самому.
В его ушах неожиданно и отчетливо прозвучали не так давно
слышанные слова. Будто сам его учитель оказался рядом и повторил их:
"Очень скоро ты поймешь, что я хочу этим сказать. Ты забыл, забыл, что
твоя судьба не может быть счастлива в эту эпоху".
Так сказал ему мудрый друг, предвидевший неизбежное наступление
этой минуты, в одно мгновение развеявшей нелепые, детские мечты!
"У меня не хватит слов объяснить все Ладе, - подумал Рени. - А
вести ее навстречу такой судьбе, не объяснив заранее, что ее ждет, -
бесчеловечная жестокость. Да и не может она идти таким путем, она
женщина. Стать проницаемой для нее равносильно отказу от жизни вообще.
Никогда Лада не согласится на это. Значит, остается одно - оставить ее
здесь, пожертвовать своим счастьем. Здесь, в своей эпохе, она найдет
другое счастье. А я должен идти своим путем. Пришельцы во всем были
правы".
Рени упал на землю и долго лежал так, во власти безысходного
отчаяния.
Утренний холод заставил его встать и пуститься в дальнейший путь.
Он шел уже не торопясь. Спешить было незачем. Решение принято, -
одно, единственно возможное решение.
Но как невероятно трудно осуществить его!
О возможности погони Рени не думал. Так же как и о голоде.
Он подошел к реке около полудня.
И первое, что увидел, выйдя на берег, была могучая фигура
Чеслава, поджидавшего его здесь.
Судьба иногда бывает милостива и поворачивает события так, как
бессознательно хотят люди.
Чеслав оказался у реки не случайно. Освобожденные пленницы
рассказали ему о том, что Лада и Рени остались в курене монголов. Они
добавили, что Ладу поселили в одном шатре с Рени, которого считают
колдуном и к которому относятся почтительно.
Чеслав сам видел отношение Джелаля к Рени и понимал, чем это
вызвано. Он не сомневался, что юноша, любящий его дочь, сделает все
для ее спасения. Но что именно? Ведь Рени не знает, что на этом берегу
монголов ждет засада, он будет стремиться к бегству на том берегу, до
начала переправы.
Чеслав поступил так, как подсказывало ему беспокойство отца за
дочь. Ему казалось, что если он сам окажется поблизости, то Ладе будут
грозить меньшие опасности при бегстве. Взяв с собой несколько человек,
он вернулся в поселок, доставив туда и освобожденных девушек. Местные
жители, хорошо знавшие окрестности куреня, посоветовали приближаться к
нему с запада. Чеслав так и сделал. И ночью встретил Ладу.
Он тотчас же отправил ее в поселок, а с нею и всех своих
спутников, присутствие которых стало теперь не только не нужным, но и
опасным. За Рени может быть погоня, а один Чеслав легче спрячется от
глаз монголов, чем группа всадников. Задача заключалась только в том,
чтобы встретить Рени и отвести его в тот же поселок. А самому
вернуться к отряду, на тот берег.
Чеслав хотел обязательно лично участвовать в уничтожении воинов
Чагониза. Только это могло утолить жажду мести.
Он ждал Рени всю ночь.
Вот он, наконец!
- Я давно жду тебя, - сказал Чеслав, не подумав и том, что Рени
его не поймет.
Но Рени понял.
- Где Лада? - спросил он.
- Она в безопасности, - ответил Чеслав, удивленный тем, что Рени
заговорил по-русски. - Идем!
Рени отрицательно покачал головой. Он не знал слова
"безопасность", но чутьем понял, что Лады здесь нет. Чеслав ждет его
давно, - значит, он встретился с Ладой также давно и она куда-то ушла.
Да и не мог отец оставить дочь в таком месте, где каждую минуту может
оказаться погоня. О том, что погони не будет, знал только Рени. По
крайней мере он так думал.
- Я не пойду с тобой, - сказал он. - Прощай!
Слова были непонятны Чеславу, но жест достаточно ясен. Рени
отказывается идти в поселок.
- Куда же ты пойдешь?
Они говорили на разных языках, но почему-то понимали друг друга.
- Я вернусь к моим друзьям. - Рени протянул руку к западу, где
находился лес и Поляна.
- Но ты вернешься?
- Нет.
- Но Лада...
Чеслав увидел, как по темно-красной от загара щеке Рени скатилась
слеза.
- Лада! - прошептал Рени.
В этом слове прозвучали бесконечная любовь, мука, отчаяние.
Рени повернулся и подошел к воде. Чеслав кинулся за ним.
Он не мог понять, что случилось. Почему Рени уходит от него и
девушки, которую любит? Что с ним произошло?
Рени обернулся и протянул руку.
Хотел ли он оттолкнуть Чеслава или только помешать ему в
намерении схватить себя? Обычай рукопожатия не был известен в стране
Моора. Но Чеслав понял его жест именно так. Он порывисто сжал руку
Рени.
Могуче, как весь он, русский богатырь, было пожатие руки Чеслава.
Он знал, что Рени силен почти так же, как он сам, и не боялся
причинить ему боль. Но ему показалось, что он схватил пустоту. Пальцы
сжались, не встретив сопротивления. Рука Рени опустилась.
Чеславу показалось, что юноша испуганно посмотрел на свою руку.
Потом он повернулся и бросился в воду.
Совсем недавно Рени думал о том, как же переправиться через реку
не умея плавать. А сейчас он ни о чем не думал и ничего не опасался.
Утонуть - значило избавиться от мучительной боли расставания...
навсегда.
Инстинкт самосохранения можно преодолеть только силой воли. У
Рени ее сейчас не было. Его руки непроизвольно пришли в движение, и
сила мускулов легко удержала его на поверхности воды. Если бы он
думал, как надо плыть, то не смог бы удалиться от берега даже на
несколько шагов. Но он ни о чем не думал и поплыл. Поплыл, как
начинают плавать дети, не думающие о возможности утонуть, как плавают
животные, которых никто этому не учит.
Чеслав следил за ним, по-прежнему ничего не понимая. Смутное
ощущение чего-то необычайного не оставляло его. Он знал, что рука Рени
была в его руке, но как-то странно выскользнула из нее.
Он видел, как Рени достиг противоположного берега, почти
напротив, и, выйдя из воды, пошел, почти побежал, в степь. Его фигура
становилась все меньше и наконец скрылась.
Чеслав вздохнул. Бедная Лада! Но он скажет ей, что Рени обещал
вернуться, что он ушел к четырем "слугам Перуна", чтобы проститься с
ними или привести их с собой. Удар будет смягчен ожиданием,
беспокойством, а затем и неизвестностью. Лада никогда не узнает, что
Рени просто бросил ее. Она молода и полюбит другого.
Но что же все-таки произошло с Рени?..
Чеслав в задумчивости долго стоял на берегу. Потом он направился
к лошадям, спрятанным в густой чаще. Одна лошадь была его, вторая
предназначалась для Рени.
Берег опустел.
Плавно катила свои воды река, стремясь к далекому морю, куда
уплыли двенадцать трупов погибших здесь людей. Никакой самый
проницательный глаз не смог бы обнаружить следов разыгравшейся
трагедии.
Тишина и покой.
Так прошло несколько часов.
Но вот послышался шум, топот копыт и звон оружия. Из чащи леса
вылетело пятьдесят всадников. Высокий тощий человек руководил ими.
Джогатай, верный и преданный, как собака, получил жесткий и
категорический приказ нойона - догнать, привести обратно, а если это
окажется невозможным, уничтожить Рени!
Сутки потребовались Субудаю, чтобы окончательно прийти в себя,
осознать все, что случилось, и... забыть о том, что видели его глаза и
испытала рука. Он не понимал, как мог промахнуться и вместо Рени
ударить мечом по воздуху. А потеря сознания была в его глазах позорна
для воина. Обмороки - удел женщин. Нойон был уверен, что весь курень
смеется над ним.
И безудержная, туманящая мозг ярость овладела нойоном. Десять
воинов, не сумевших задержать Рени, валялись за кольцом повозок со
сломанными спинами. Тохучар-Рашид, зная, что в подобном состоянии
восточные деспоты способны на самые бессмысленные поступки, скрылся из
куреня, приказав своим нукерам, если нойон спросит, сказать ему, что
улем забыл передать Джелалю послание к своим родным и отправился на
тот берег догнать отряд.
Тохучар-Рашид был мудр и знал, что человеку, против которого
затаились злоба и опасение, нельзя находиться на глазах нойона, пока
его безумная ярость не пройдет...
Посылать в погоню за одним человеком пятьдесят было совершенно
бессмысленно, но Джогатай не посмел ослушаться, и пятьдесят воинов
ускакали из куреня буквально через две минуты после получения приказа.
Монголы мчались карьером.
Следы Рени были легко найдены на берегу. Но тут же были
обнаружены и другие следы. Джинн находился здесь не один. Человек,
бывший с ним, повернул в лес.
Кто он?
К счастью для Чеслава, Джогатай не очень задумался над этим
вопросом. Кто бы ни был второй человек, нойон ничего не сказал о нем.
Джинн переплыл реку, а этот второй вернулся назад. Пусть идет куда
хочет. Джогатаю до него нет дела.
Он первым пустился вплавь через реку.
На другом берегу следы были еще отчетливее. Джинн пошел прямо на
запад.
Вперед, за ним!
Истекали последние дни, назначенные пришельцами для возвращения
Рени. Если он не вернется за это время, придется покинуть его здесь,
продолжать путь в будущее без него.
Им было жаль своего молодого спутника, которого они искренне
полюбили, но ждать дольше они не могли!..
Тяжелые испытания выпали на долю пришельцев.
Картина, представившаяся их глазам, когда, ничего не подозревая,
они вернулись в поселок, после ночи, проведенной в камере, показалась
им бессмысленным кошмаром. Они не были подготовлены к подобному
жуткому зрелищу и никогда не могли бы даже вообразить возможности
такого ужаса. Среди развалин, зарубленные или пронзенные стрелами,
лежали перед ними мужчины, женщины, дети.
Потрясение было так сильно, что даже пришельцы, люди ясного ума и
сильного характера, не выдержали. Они бросились прочь.
Бежать, бежать в будущее, сейчас, немедленно!
Но пошатнувшийся разум успокоился и пришел в нормальное состояние
еще по дороге к Поляне.
Пришельцы вернулись.
Они знали историю своей планеты. Когда-то, в далеком прошлом, их
родина видела такие картины. Они поняли, что здесь произошло нападение
враждебного племени, нападение неожиданное, потому что ни одного
трупа, кроме жителей поселка, не было. Битвы не произошло, поселяне
были застигнуты врасплох.
Трупов Рени и Чеслава они не нашли. А о Ладе пришельцы совсем
забыли.
Значит, Рени жив. Его и Чеслава не убили, а взяли в плен. И увели
куда-то, вероятно, связанными.
Высоко развитое чувство гуманности и уважения к человеку не
позволило пришельцам оставить трупы валяться среди развалин и стать
добычей диких зверей и птиц, которые уже летали над бывшим поселком в
огромном количестве.
И четверо ученых взялись за неприятную и непривычную им работу.
Целый день понадобился им, чтобы собрать всех убитых в одно
место, сложить гигантский костер и сжечь трупы.
Чтобы не чувствовать ужасающего смрада горящего мяса, они сразу
отправились в другой поселок, где проделали то же самое. На это ушел
еще один день.
Потом они пошли в третий поселок.
Все это время они питались тем, что находили на огородах.
Покончив наконец с тяжелой обязанностью, они вернулись на Поляну.
И здесь поразил их второй удар, еще более неожиданный и
страшный...
Смерть друга!
Смерть товарища и спутника по дороге времени!
Тот, кто был учителем Рени, кто был самым старшим из них,
внезапно скончался. Настолько внезапно, что остальные трое не успели
принять никаких мер. Точно сразил человека удар молнии.
Пришельцы не были бы крупными учеными, если не смогли бы понять
причину этой смерти.
Это было еще страшнее, чем самый факт!..
Отправляясь в свой рискованный путь, они считали, что лучшей
защитой от насильственной смерти на чужой и незнакомой планете, где
могли встретить их не друзья, а враги, является проницаемость. На их
родине умели ее вызывать, но еще не испытали на практике. Влияние
проницаемости на жизненные процессы в живом организме не было изучено.
Они четверо пошли на это, сознавая, что идут на большой риск. Но
ведь и все их путешествие на Землю было сплошным риском!
И вот с беспощадной ясностью встала перед ними жестокая истина.
Товарища убила проницаемость!
Никакого сомнения в этом не могло быть. Симптомы смерти были
очевидны.
Троим стало ясно, что они обречены. Неумолимая смерть ожидает их,
по всей вероятности, в ближайшее время.
Спасение было только в одном, но у них не было никаких средств
прибегнуть к единственному способу - вызвать депроницаемость!
Никаких!
Это могли сделать только будущие люди Земли!
В том случае, если развитие науки окажется достаточным через
тысячу лет.
Но отправляться в это будущее надо было как можно скорее!..
Трое пришельцев не кинулись в камеру!
Больше того! Они остались на Поляне еще на пять суток.
Инстинкт самосохранения не смог преодолеть сознания
ответственности за жизнь еще одного человека. Ведь они сами сделали
Рени проницаемым!
Он должен был вернуться!
Они точно знали, когда закончится процесс изменения тканей в теле
Рени. А когда он станет таким же, какими были они, то получит и полную
возможность освободиться. Никто не сможет насильно задержать его.
Рени вернется!
И какая бы опасность ни грозила им самим, пришельцы знали: они не
уйдут в будущее без Рени, пока есть хоть малейшая надежда спасти и его
от неизбежной смерти. Смерти, в которой виноваты были они!..
Опасаясь, что Рени не сможет быстро найти Поляну, пришельцы
приняли меры указать ему путь.
Потянулось время ожидания, тяжелое время для пришельцев...
Пепел четвертого костра не давал забыть...
Рени шел на запад, никуда не сворачивая, час за часом. Он совсем
упустил из виду, что отряд Джелаля почти сутки двигался берегом реки,
пока не дошел до места переправы. А сам Рени пошел от этого места
прямо.
Приметы дороги, которые он тщательно запоминал, ни разу не
попадались на его пути. Местность была совершенно незнакома. Но Рени
не обращал на это внимания. Он почему-то твердо верил, что найдет
Поляну. Мысли о покинутом счастье, оставшемся позади в образе Лады, -
счастье, в одно мгновение ставшем недостижимым, невозможным,
превратившемся в пожизненное несчастье, не давали ему сосредоточиться
и сознательно искать путь. Он шел наугад, инстинктивно выдерживая
направление на запад.
Шел день и всю ночь.
Он но замечал голода, еще не подточившего его силы, хотя не ел
уже двое суток. И двое суток не спал. Он шел и шел, как автомат.
Те, кто его преследовал, были на лошадях. Но они устали и
остановились на ночь, тем самым увеличив расстояние до преследуемого
на ту же величину, которая была между ними в начале погони. Джогатай
не мог и подумать, что Рени совсем не остановится.
Слепая судьба снова отнеслась милостиво к беглецу. В первый раз
она избавила Рени от непереносимо тяжелого свидания с Ладой, от
мучительного прощания с ней. Теперь она направила его шаги по
правильному направлению, которое сократило ему путь к Поляне по
крайней мере на два дня. Джелаль, не зная местности, пошел кружным
путем, что и заставило его следовать к переправе берегом реки. Рени,
еще менее знакомый с дорогой, пошел кратчайшим путем.
И когда ночь одела все непроницаемым мраком, Рени достиг леса, в
котором находилась нужная ему Поляна, не зная, что этот лес именно тот
самый, а не другой, попавшийся случайно на его дороге. Он подумал, что
этот лес другой, потому что помнил о трех днях пути с отрядом Джелаля,
а он сам шел всего один день.
Здесь Рени решил наконец отдохнуть несколько часов. Менять
направление он не хотел, а продираться в темноте сквозь лес было
неразумно.
Но его мучила жажда.