Мазова Наталия. Исповедь травы

   Какое синее и высокое надо мной небо!
   Вдохнув полной грудью, я почти падаю в высокую и сочную степную траву, сил хватает только на то, чтобы подсунуть под голову сумку, а затем сознание оставляет меня...
   ...Прихожу в себя я от того, что меня снимают с седла, через которое я была перекинута. А кто перекинул, долго ли вез - даже не почувствовала. Вот оно каково - запретными дорогами ходить.
   - Из Бурого Леса, откуда же еще, - раздается надо мной мужской голос. - Только у них такие платья и носят.
   - Ты клановый знак посмотри, - теперь женский голос, и женщина пожилая. - Татуировку на левой кисти. Какой у нее там зверь?
   Кто-то берет мою руку, при этом тыльную сторону ладони непонятно и сильно саднит.
   - Да нет у нее никакого знака. Видишь, целый лоскут кожи сорван?
   - Срезан, а не сорван. Это значит, изгнанница, у них в Лесу такое делают, если кто духа-покровителя оскорбит страшно.
   Вот мне уже и легенду придумали... Даже на таком расстоянии от Города силы Круга Света хранят меня.
   - Степным Волкам лесные духи не указ, - снова мужской голос. - Вряд ли кто на нее польстится - худа больно, но все равно, пусть с нами остается. Отнесите ее в шатер к старухам...
   Терцет I. УТЕШЕНИЕ ТЕЛА
   "ТЫ ВЕДЬ ТАК И НЕ ПОНЯЛ, КАКОЙ В ЭТОМ СМЫСЛ..."
   Дверь кабака еще днем сорвал с петель кто-то недовольный, поэтому, чтобы никто не мешал разгулу Степных Волков, вход перекрыли строевыми щитами. Но даже это не помогает - то и дело от дверей доносится жуткий грохот, производимый рвущимися внутрь. Частенько к нему добавляются лязг доспехов и шум упавшего тела, и почти всегда - отборная брань. Почти всегда потому что иные, до того, как рухнуть, успевают заметить двоих женщин в середине кабака и проглатывают многое из того, что хотелось бы высказать. Впрочем, перлы красноречия полупьяных вояк из Залов Ночи давно уже нимало не трогают этих двоих.
   Даже к вечеру почти не спала дневная удушливая жара, и в кабаке невозможно продохнуть. Над столиками плотной пеленой висит дым, выползающий из трубок с разнообразным зельем, свечи коптят, и питейный зал погружен в красноватый полумрак, лишь на середине кое-как разгоняемый светом масляной лампы.
   За столом с лампой, в центре зала, сидит только один Волк - женщина лет тридцати, с черными глазами, сверкающими ярко и весело, с гитарой в руках. Обликом она неотличима от окружающих ее степняков - те же жесткие, словно из металла отлитые черты смуглого лица и черные крупные завитки волос. Разве что на черных одеждах с меховой оторочкой нет никаких знаков - ни воинских, ни родовых. Хейтиле, женщина-воин и знаменитый на всю орду скальд, не по-женски уважаемая этими "настоящими мужчинами" - ни один из них не осмелится притронуться к ней без ее согласия. А голос у нее сильный и звонкий, и совсем не такой низкий, как почему-то хочется думать, глядя на ее облик, и голос этот, в сочетании с резкими аккордами гитары, без труда покрывает беспорядочный шум в зале.
   Хэй, мечи точите на камне,
   Пейте кровь из священной чаши...
   Не слышно обычных застольных прений на тему "ты меня уважаешь?!", и почти никто не рассказывает взахлеб историй о воинских подвигах или о вчерашней ночи (те и другие весьма сомнительной достоверности). Внимание всех - для одной Хейтиле, и ее дикие песни, зовущие в бой, для степного воина отраднее кружки вина и горячат кровь лучше, чем любая из городских девчонок...
   Гарью дышит бешеный ветер,
   Раздувая огонь луны,
   В мир несутся вестники смерти
   Волк и ворон, звери войны!
   Но не ради одних только песен девчонки сегодня не в чести - взгляды воинов то и дело устремляются в пространство, освобожденное от столов, на котором пляшет под гитару Хейтиле девушка в зеленом, как трава, платье. Тело ее стройно и гибко, ладони звонко отбивают ритм песни, руки, оплетенные браслетами, то взлетают вверх подобно крыльям, то сплетаются, как две змеи. Горло танцовщицы перечеркнуто нитью зеленовато-серых искр, и петля ожерелья в такт мелодии и движению перелетает с одного плеча на другое. Она сама - как яркая беспокойная искра, случайно залетевшая в привычный багряно-черный полумрак, гостья из далекого Бурого Леса нагорий. Здесь, где безраздельно властвует Тень, не так уж редки яркие краски - но не зеленая...
   Если б не платье да не танец, никто бы и внимания на нее не обратил - тощая, как кошка, ухватиться не за что, и волосы цветом как пыль придорожная, как сожженная солнцем степь... А лицо - что воину в лице женщины, если ничего другого нет! Но она танцует, и свет лампы играет на ее украшениях, горит в ее глазах, безумно-печальных, золотит развевающиеся волосы сегодня здесь царит она, и только она.
   Незнакомка, пришелица, она тоже не из тех, кто греет постели Волков - не по зубам им этот кусочек. Лишь те, кого именуют Рыцарями Залов Ночи, имеют право увести ее из кабака после окончания танца. Но смотреть - смотреть может каждый, для того она сюда и приходит, мечущийся язык зеленого пламени...
   Ну как, красивая картинка? Правильно говорит мадам Гру: "Сам себя не похвалишь - ходишь как оплеванный..." Даже если кто-то и способен увидеть меня такими глазами - он не ходит в "Багровую луну". А мой пост именно здесь, это наиболее здраво по многим соображениям.
   Закрыв глаза, я лечу на огонь, а Хейти только страхует меня. Хейтиле, Мастер на Пути Созидающих Башню, ставшая таковым по чистой случайности - место ее скорее среди Ткущих Узор. Хейти Ночная Птица, дочь вождя, что когда-то давно пришла в Башню Теней из степи, со Стальной Грани, и попросила научить ее говорить Слова - а научившись, вернулась к своему народу, предпочтя просторы степных кочевий свободным странствиям по мирозданию... "Но почему?" - допытывалась я у нее и услышала в ответ: "Разве ты не знаешь, что свеча нужнее там, где ночь, а не там, где день?" Тогда я не поняла этих слов, но теперь, кажется, начинаю понимать...
   Одна из самых одаренных, самых умелых и опытных Мастеров, каких только взращивал Орден - и все же только страхует меня, облезлую кошку без Мастерского символа. И я лезу из кожи вон, пытаясь соответствовать оказанной мне чести.
   Не думать. Полностью отдаться на волю музыки, она понесет, закружит и сама подскажет, что делать. Так проще пропускать сквозь себя происходящее вокруг - только глаза, только уши, а решение пусть принимает подсознанка. Я Элендис Аргиноль, и чем бы там ни была Хейтиле, сегодня и сейчас МОЙ день!
   Я воительница ночи, одинокая волчица... аааа...
   Белый зверь золотоглазый, ты моей добычей станешь...
   Кружась, из-под вскинутой руки замечаю упорный взгляд цвета стали, не отпускающий меня. Лорд Онхэо - я знаю имя, он уже уводил меня дважды. Черный атласный плащ распахнулся, открывая цепь с сияющим на черном фоне алмазным полумесяцем. Ненавижу...
   После моего позорного удирания по крышам в разодранном платье (слава богам, в тот день я оделась не в зеленое!) другого урока мне не понадобилось. Будь ты хоть лорд, хоть рыцарь, хоть черт с рогами - теперь у меня для всех один порядок: две-три строфы на ухо, и спи-отдыхай... без меня. Что приснится, то и твое, а я... э-э... честная женщина.
   Опрокинется чашей небосвод,
   Полночь наземь каплю вечности прольет
   И падет мне в ладони звезда
   В миг, когда
   я пойду по следу...
   Импульс внезапности - так я это называю. Нечто равнозначное толчку в спину, нервному шепоту: "Вот оно!!!" Я привыкла к такому во время своих уличных выступлений - не собьюсь в танце, никто даже не поймет, что я сосредоточена на чем-то постороннем... Просто цветовое пятно, вот только еще одного почти немыслимого здесь цвета - ярко-голубого с отливом в бирюзу.
   Щиты давно уже никто не поправляет, ему удалось войти без приветственного грохота... стоит в дверях неподвижно и в глазах его разгорается огонек интереса - это он меня заметил. Мне не надо ничего объяснять, я давно уже идеально настроена на него, как приемник на определенную частоту. И все же... совсем другим представляла я его по сохранившимся текстам и единственной записи голоса, сделанной еще самой Ланнад на один из ее легендарных двухсот кристаллов.
   Высокий, да - но неожиданно тонкий, худющий, как я сама и в то же время очень сильный, хоть это и не бросается в глаза. А волосы у него - вот это да! - цвета темной меди, длинные пряди вьются по плечам, лезут на глаза, не схваченные ни обручем, ни повязкой. И кожа очень светлая, как у всех рыжеволосых, а глаза серые и тоже с отливом в бирюзу, как бутылочное стекло (тот, кому подобное сравнение покажется неизящным, видно, никогда не видал вживе таких глаз). Вряд ли можно разглядеть все эти подробности во время движения - но я-то разглядываю внутренним зрением.
   Он мог бы быть потрясающе красив по меркам любой Сути - но многовековая усталость пополам с тоской, или еще что-то, чего я не умею назвать, отметила своей печатью это лицо, словно смазав его черты, легла тяжкой ношей на плечи, лишив королевской осанки... Сломлен, и давно сломлен, но ("как и у Флетчера!" болью толкается в виски) сила его все еще не умерла!
   Взгляд его рассеянно блуждает по залу, но упорно возвращается ко мне, и я потихоньку выхожу из транса и собираю в комок всю свою энергию - все, преамбула кончилась, начинается серьезная работа.
   Как хорошо, что уже конец очередной песни! Умница Хейти, она прекрасно понимает, что передо мною "объект", и немедленно мне подыгрывает:
   - Прошу прощения, братья-Волки, но на сегодня все. Я и так уже голос сорвала, - и, обводя зал задорным взглядом: - Так что налейте-ка вашей сестре за труды кружечку бесплатно.
   - Хэй, и мне, - подключаюсь я. - Я тоже заработала.
   - Ну если она больше не будет петь, то тебе незачем здесь задерживаться, - неожиданно рассекает гул голосов звучный баритон Онхэо. - Допивай свою кружку, и пойдем!
   До чего же не ко времени! Ну вот какого, спрашивается, хрена он влез туда, где не предусмотрен? Я оборачиваюсь на голос с наигранно ленивым видом, чтобы ответить в духе "я еще не твоя собственность" - и тут...
   Неужели на этом лице я только что видела рассеянность и безразличие? Мгновенно преобразившись, Он делает шаг в круг света и становится рядом со мною.
   - Постой, - Его ладонь нерешительно касается моего плеча. - Станцуешь ли ты еще, если сыграю я?
   Мгновенно я узнаю голос с темно-зеленого кристалла, и все во мне так и переворачивается от этого последнего доказательства. Сама не понимаю, как мне удалось ответить небрежно:
   - Ну что ж, давай сыграй... Только чтобы такое... степное все из себя. Я по-другому не танцую.
   - А я именно такое и хочу, - наверное, Ему кажется, что Он улыбнулся, но я вижу гримасу боли. - Можно гитару, воин степей?
   Со злорадством наблюдаю, как Онхэо недовольно морщится, словно вместо хорошего вина отхлебнул перестоявшей кислятины, однако молчит. Хейти уступает не только гитару, но и стул, но Он отказывается и опускается на одно колено на границе круга света - а я уже стою в его центре, и вся замираю от того, что вот, сейчас...
   Из-за дальних гор, из-за древних гор,
   Да серебряной плетью река
   рассекала степи скулу...
   Боги, боги, если вы и в самом деле есть! Да за что же мне счастье такое - здесь, в этом не слишком чистом кабаке под Тенью, танцевать под Его песню! Не сдержанная, чуть отстраненная манера Созидающих Башню - нет, мое, до глубины души родное, неистово, не щадя ни себя, ни тех, кто слушает, на последнем задыхающемся крике - околдовывая, завораживая, подчиняя себе... И меня тоже подчинив себе - и узнав в Нем старшего брата со своего Пути, я подчиняюсь радостно и самозабвенно, тоже не жалея себя, выкладываясь до конца. Наверное, ТАК я не танцевала ни разу доселе. Да и кто бы в мироздании смог двигаться под это, не вкладывая душу в каждое движение?
   Но для меня окончательное растворение все-таки недостижимо - я обязана произвести на Него впечатление, а потому каждый изгиб моего тела и взмах руки, даже выражение лица, находятся под ослепительно жестким контролем - иначе и не скажешь. Я делаю почти недоступное простому человеку. Все-таки мой титул в Братстве - Жрица Танцовщица, и сейчас я впервые в жизни и вправду достойна его.
   Еще яростнее, еще неистовее... Он словно решил выплакать, выкричать все, что наболело у меня в душе за эти полгода, но не умело вырваться наружу в столь пронзительных и совершенных строках:
   Я хочу просто страшно, неслышно сказать:
   Ты не дал - я не принял - дороги иной!
   Золотой двойной гребень в моих волосах разжался и повис на одной из прядей. Не останавливаясь ни на секунду, даже не снижая темпа, я срываю его совсем и отбрасываю прочь неукротимым жестом - это должно произвести впечатление.
   И в этом мире мне нечего больше терять,
   Кроме мертвого чувства предельной вины...
   Если уже после всего, под Тенью, Он способен такое слагать... Крик души сильного человека, внезапно осознавшего, что есть на свете сила превыше него. Всплыли в памяти слова мальчишки-Ученика, слушавшего Его запись вместе со мною: "Его голос - как обнаженный клинок..."
   Ох, кажется, дело к концу... Голос Его постепенно замирает в бессильных повторах "...черной луны... черной луны..." - и вторя им, я кружусь все медленнее, оседаю все ниже, и одновременно с последним дрожанием струны падаю к Его ногам, постаравшись, чтоб мои рассыпавшиеся волосы накрыли их.
   Что, съели?! Кажется, даже Хейти потрясена. Черт меня подери, если хоть когда-нибудь раньше я так выворачивалась наизнанку - а ведь это, судя по всему, только начало!
   ...Наверное, я все же потеряла сознание на несколько секунд. Так неожиданно - я уже стою на ногах среди восторженного рева, Хейти сует мне долгожданную емкость со слабым вином, а Он стоит, глядя на меня с чуть грустным восхищением, и негромко говорит:
   - Спасибо тебе... Жаль, имени твоего не знаю...
   - Меня зовут... Хиноль, - называю я Ему кусочек своего имени после секундной паузы.
   - Странная ты, Хиноль... Не знаю, откуда ты пришла, но ты совсем не похожа на здешних людей. Ты...
   - Так ты идешь со мной или нет? - продравшись сквозь толпу, Онхэо бесцеремонно тянет меня за ожерелье. - Долго мне еще ждать?
   Вот теперь, когда Он смотрит на меня во все глаза, хамские претензии этого деятеля значительно более кстати - хотя и не перестали от этого быть хамскими. Самое время изобразить оскорбленную гордость. Я поворачиваюсь к Онхэо неторопливо и изящно, сознательно играя на публичный скандал.
   - Что ты ко мне привязался: "пойдем" да "пойдем"? Ты что, купил меня? Я вольная женщина из вольных лесов, а не твоя собственность!
   - Разве я плохо одариваю тебя? - он касается лежащего на столе золотого гребня, который я еще не успела возвратить в прическу. - Это ты получила за прошлую ночь - за эту будет больше.
   - А пошел ты со своими подарками! - огрызаюсь я. Да, зрелище выходит достойным пера классика. Жаль, здесь нет никого способного оценить мизансцену по достоинству - разве что Хейти.
   Онхэо нависает надо мной, как воплощение мрака - черная одежда, черные длинные волосы и холодно-надменное лицо. И напротив Он, Его одежда тоже черная, но по сравнению с великолепным атласом и бархатом Онхэо этот черный кажется застиранным темно-серым. Только на рукавах рубашки - широкие двойные полосы того ярко-голубого, что привлек мое внимание в первый же момент. Длинный плащ снизу истрепался до бахромы и хранит память не об одной встречной луже. Да и осанка по-прежнему отнюдь не королевская. Ну что, Волки, можете делать ставки: с кем из этих двоих я уйду из "Багровой луны"? Догадайтесь с трех раз!
   - Я с тобой уже пару раз ходила, и хватит с тебя! продолжаю я спектакль. - Я не за подарки хожу, а с тем, с кем хочу. А с тобой я больше не хочу, - и как самый весомый аргумент, едва сдерживая смех: - Вчера ты меня в постели не осчастливил, и сегодня, боюсь, с тобой этого не случится.
   - Кто же привлекает тебя больше, чем Рыцарь Залов Ночи, а, стерва? - кажется, Онхэо вполне созрел для того, чтобы ударить меня.
   - Да хотя бы он! - и я нахально кладу руку на Его голову. После сцены, разыгранной как по нотам, ни у кого и мысли не возникнет, что у меня сейчас какие-то иные побуждения, кроме как поиздеваться над обнаглевшим лордом по полной программе. Точно-точно, именно он! Пел он потрясающе, думаю, и в остальном меня не разочарует! - с гнусной ухмылкой я подмигиваю Хейти.
   - Ну ты и влип, Лугхад! - довольно орет кто-то из степняков. Значит, вот под каким именем знают Его тут... - Нет бы кому из нас такое счастье за бесплатно привалило, так нет же - ему!
   Ох как все хорошо сложилось! Теперь Он уже не станет отказываться от моего общества из-за самой примитивной мужской гордости. Общественное мнение уже натянуло ниточку между Ним и мною, и ничто теперь не помешает мне заняться тем, ради чего я так трудно шла сюда - восстановлением Его души... Надеюсь, что когда-нибудь потом Он простит мне эту сцену.
   Пользуясь длящимся замешательством, я достаю из-под стола свою многострадальную сумку, вешаю ее на плечо Лугхаду и, схватив его за руку, уволакиваю прочь из кабака, предоставляя Степным Волкам всю ночь обсасывать этот эпизод.
   - Зачем ты со мной пошла? - Он произнес это так неожиданно, что я останавливаюсь как вкопанная. Пару секунд соображаю, стоит ли продолжать спектакль...
   - Тебе честно ответить или как?
   - Ну... если можно...
   - Так вот, честный ответ: мне до смерти надоело каждый раз зарабатывать право на ночь под крышей древнейшим трудом, - еще не договорив, уже понимаю, что попала в десятку. - А ты показался мне человеком, которому я интересна как я, а не как грелка в постель. Или я не права?
   Он молча глядит мне в глаза. Что ж, моя погибель, сейчас я - это действительно всего лишь я. Ты видишь перед собой Линду-Элеонор Угнелу, чей облик не приукрашен теми ветрами, что овевают лица идущим сквозь Сути. Если это и красота, то тяжелая, ругианская... Крупные черты северной женщины плюс мои скулы, которые и от сил мироздания не спрячешь. В общем, далеко не "Мисс Зодиакальный Круг". А ты, кажется, Камень и Вода, а потому разборчив и далеко не с каждой встречной... А еще... надеюсь, что в данный момент ты не подслушиваешь моих мыслей... еще я ничуть не похожа на Райнэю.
   - Сумасшедшая... - говорит он почти с восхищением. - А ты уверена, что у меня есть крыша, под которой можно провести ночь?
   - Не очень, - отвечаю я в тон ему. - Но трепетно надеюсь.
   - Тогда пошли. А то ты уже вся дрожишь.
   А ведь действительно - пока я танцевала в "Багровой луне", солнце успело скатиться за крыши, хотя длинных июньских дней даже под Тенью никто не отменял. От неприветливых каменных домов веет холодом, и меня, в моем платье без рукавов, да еще разгоряченную после бешеной пляски, бьет крупной дрожью. Он теребит застежку у горла, видимо, в нерешительности: если он отдаст мне свой плащ, как это будет мною воспринято? Чтобы положить конец Его сомнениям, достаю из сумки обтрепанную куртку из тонких кожаных лоскутков, подарок Хейти, и надеваю, нимало не заботясь о том, насколько она сочетается с платьем.
   Некоторое время идем молча. При любых других обстоятельствах я ощущала бы страшную неловкость от этой молчаливой прогулки, но сейчас лишь благодарю небеса за то, что они позволили мне уйти с Ним в первую же встречу. Вместе с нами по городу идет сумрак ночи. Ни одно окно не освещает нашего пути в Волчьем районе не принято делать дома с окнами на улицу. С Охон, центральной улицы этого района, мы свернули почти сразу, и в узких пустынных переулках шаги наши слышны особенно четко.
   - Лугхад! А у тебя дома гитара найдется?
   - А почему ты об этом спрашиваешь?
   - Просто хочется еще раз услышать, как ты поешь...
   Пропетляв по переулкам почти час - постепенно глухие, но основательные стены Волчьих домов сменились обычными, но невероятно облезлыми - наконец сворачиваем во двор. Сказать, что он похож на колодец, пожалуй, будет слишком банально, тем более что дома не так уж высоки и днем, должно быть, здесь хватает солнца. Дома только с трех сторон, с четвертой - ряд невероятных сараев, которые, как мне кажется, не рухнули до сих пор лишь назло мирозданию. Из углов тянет не столько сыростью, сколько необъяснимой жутью. Дом - цель нашего пути полуразрушен, верхний этаж носит следы давнего пожара, ступеньки крошатся под ногами.
   - Бр-р! Как только ты здесь живешь! - Он явно рассчитывает услышать нечто подобное, и я не обманываю его ожиданий, хотя данный "замок ужаса" отнюдь не самый кошмарный гадюшник из тех, где мне доводилось бывать.
   - Я бродяга, а не лорд Залов, - дверь Он находит ощупью, она не заперта, что тоже не слишком удивляет меня. - А ты на что рассчитывала?
   - Не знаю. Наверное, на что-то, достойное твоих потрясающих песен, - теперь я уже беспрепятственно пускаю в ход часть козырей. - И вообще мне кажется, что Единая создала твой голос для чего-то большего, чем пение по кабакам.
   В темноте невозможно понять, куда мы попали, но Он, снова ощупью, отыскивает и зажигает свечу. Моему взору предстает кармэльская версия берлоги Россиньоля с некоторым привкусом готического романа. Вполне стандартный уровень экзотики и романтики, ибо менестрель и бардак так же неотделимы, как... астурские баски и общественные беспорядки.
   - Устраивайся, - Он показывает на постель у дальней стены, кажется, даже довольно чистую, и лязгает дверным засовом. - Но прежде объясни, кто ты такая на самом деле и почему поминаешь Единую - здесь, под Тенью.
   Не пряча взгляда, я твердо отвечаю:
   - Я с Зодиакального Круга. Мое Истинное Имя - Элендис Аргиноль.
   Его лицо дрогнуло. Он резко хватает меня за плечи:
   - Ты назвала Имя и Суть. Но меня интересует и Цель, - эти три слова он произносит, словно обжигая язык их полузабытым вкусом.
   Прости, менестрель, но для тебя еще не пришел час узнать всю правду... По-прежнему стараясь попадать Ему в тон, я отвечаю так же резко, с горделивой ноткой:
   - Искушение, скажем так. Я ведьма валлийской школы, придется Ему ограничиться этим объяснением, хотя с моей точки зрения, оно не объясняет вообще ничего. Однако про Орден Слова и в особенности про Стоящих на Грани Тьмы упоминать пока преждевременно.
   - Вот, значит, в чем дело... А я себе голову ломал - с чего это Волки целую неделю только и твердят о такой... скажем вежливо, изящной особе? Как-то оно не в их традициях!
   - Теперь ты знаешь, - я сажусь на неубранную постель, подобрав ноги под подол и попутно отмечая, что он сильно лохматится - опять подшитый край где-то ободрала, ну сколько ж можно... - А тебе я совсем не кажусь привлекательной?
   - Кажешься. Но, как ты сама поняла, это еще не основание, чтобы тут же рвать с тебя одежду.
   Он опускается рядом со мной. Его глаза сейчас совсем рядом, пламя свечи отражается в них сполохами. Если бы не знала доподлинно, что он из Нездешних - ни за что бы не поверила.
   - А знаешь ли ты, ведьма неизвестной мне школы, что я уже много лет не играл и не пел ТАК? И стоило лишь увидеть тебя откуда что взялось!
   - А что ты пел тогда? - пожалуй, мне не требуется никаких усилий, чтобы наполнить взгляд и голос почти мистическим преклонением. Никогда не стоит играть там, где можешь позволить себе искренность. - Я почувствовала Силу в твоей песне и отдалась ей - но это было безумно страшно и вместе с тем прекрасно...
   - Ты права. Я назвал ее Смертной Печатью Огня. Песня о той, которая... которую...
   - Короче, о леди Райнэе, - замыкаю я безжалостно. Недостойное чувство, но в этот миг я просто наслаждаюсь сознанием своей власти над Ним.
   - Откуда тебе... - я не даю Ему закончить:
   - Неужели так трудно признать Луга Безумца? Отныне, мой господин, не устану благодарить я Единую за то, что наши дороги пересеклись! - Его, конечно, на это с потрохами не купишь, но по опыту знаю, как безотказно действует такая гремучая смесь из преклонения и наглости.