Мерфи Уоррен. Верховная жрица

   – Что вы ей сказали?
   – Соврал. Что это, мол, горячая линия в Канаду или еще куда-то.
   – Надеюсь, она вам поверила?
   – Ну не совсем, – робко признался Президент. – Она, должно быть, полагает, что это прямой телефон, связывающий меня с какой-то моей старой пассией.
   – Не переубеждайте ее, – порекомендовал Смит.
   – Вы что, с ума сошли?!
   – Мистер Президент, вам будет куда проще развестись с женой, чем признать существование КЮРЕ. Ведь в таком случае импичмента не избежать.
   – Не думайте, что это меня не тревожит.
   – А пока я прощаюсь с вами, мистер Президент. Как только вы столкнетесь с чем-либо, имеющим непосредственное отношение к национальной безопасности страны, не колеблясь сообщайте мне об этом.
   С этими словами Харолд В. Смит положил трубку.
   Римо тотчас приблизился к столу.
   – Хорошо, что вы ему отказали.
   – Почему? – спросил Смит, задвигая ящик с красным телефоном.
   – Потому что быть телохранителем этой Скуирелли Чикейн просто невозможно. Тот, кто назвал ее, попал в самую точку ^[26]. В ее мозгу, кажется, скопились все бредовые идеи, какие только существуют на этом свете.
   – Вы, похоже, хорошо ее знаете.
   – В последнее время Чиун часто говорил о ней. Я думаю, он очень увлечен ею или...
   – Понятно, – буркнул Смит.
   Пискнул компьютер, и шеф тотчас бросил:
   – Извините. – Какое-то время он смотрел на экран, затем произнес: – Странно.
   – Что странно?
   – В Малибу на пляж выбросило еще одно тело.
   – Должно быть, кто-то перевозит тайных эмигрантов, – предположил Римо.
   – Может, оно и так. Но дело в том, что одно из тел принадлежит сценаристу, который прожил в нашей стране некоторое время. Думаю, это был тайный китайский агент.
   – С чего вы взяли?
   – На его банковском счету переводы из Гонконга. Впрочем, сам он утверждал, будто живет на доходы от продажи сценариев. Его налоговая декларация не совпадает с моими данными.
   – Звучит убедительно.
   – Может, займетесь?
   – Нет, спасибо.
   Смит оторвался от экрана, на сером лице его сверкнули фосфоресцирующие зеленые блики.
   – Кажется, вы хотели получить задание.
   – Хотел. Наметьте какого-нибудь торговца наркотиками или убийцу-маньяка, и я тут же отправлю его на кладбище. Эти двое уже там. Вы не нуждаетесь в моей помощи.
   Смит многозначительно посмотрел на своего тайного сотрудника. Тем временем компьютер снова заработал.
   – Еще один труп китайца, – заявил Смит, взглянув на экран. – Этого идентифицировали. Гм-м-м. Он, похоже, тоже связан с Голливудом. Какой-то продюсер, хотя и не получает никаких кредитов.
   – Я слышал, падают и продажи билетов. Может, кому-то хочется устранить конкурентов.
   – Весьма маловероятно, – возразил Смит. – Очень надеюсь, что эти мертвецы не имеют никакого отношения к странному заявлению Скуирелли Чикейн, в котором она объявила себя бунджи-ламой.
   – Я тоже, – поспешно подхватил Римо. – Ну, мне пора бежать.
   – Я передам вам слова доктора Герлинга, как только он выскажет свое мнение.
   – Договорились! – воскликнул Римо, закрывая дверь.
   Смит взглянул ему вслед. На его патрицианском лице застыло недоумение. Уильямс вел себя более чем странно. Надеюсь, ничего серьезного, подумал шеф. Обычно Чиун доставлял ему больше хлопот, чем Римо. Он напомнил себе еще раз не забыть к концу дня проконсультироваться с доктором Герлингом.
   Компьютер пикнул дважды, и Смит машинально отметил, что уже одиннадцать пятьдесят девять. Нажав потайную кнопку, он отправил компьютер на его прежнее место.
   В двенадцать часов две секунды, предварительно постучавшись, вошла миссис Микулка с коричневым подносом в руках.
   – Уже полдень, доктор Смит. Я принесла ваш черносливовый йогурт.
   – Спасибо, миссис Микулка, – кивнул Смит. Секретаря он приучил почти к такой же пунктуальности, которой придерживался сам. Две секунды, допустимое отклонение. Но это уже предел.

Глава 14

   Скуирелли Чикейн скучала по своей розовой, в виде сердца, кровати. Скучала по своей стереосистеме и некоторым записям восточной музыки. Но сильнее всего она скучала по Римо Буттафуоко.
   Ведь он спас ей жизнь! Не сразу, но она все же поняла, что произошло на самом деле во время приема.
   Весь день на берег выбрасывало мертвые тела.
   Она просила Кулу кидать их обратно, и он неизменно выполнял его просьбы. Кула был превосходным телохранителем, несмотря на то что все время жаловался на чрезмерные размеры своего герпеса. Порой он казался ей большим верным щенком. Однажды она случайно подглядела, как он, опустившись на четвереньки, точно взрослый мастиф, пьет воду из унитаза.
   И все же Скуирелли тосковала по Римо. Хотя и не так сильно, как по своей мягкой кровати. Спать на полу – еще куда ни шло, но Кула с Лобсангом Дромом настаивали, чтобы она спала на деревянной лавке – канге, ссылаясь на то, что это традиционное спальное место бунджи-ламы.
   К сожалению, актриса часто скатывалась. Ее спина не выдерживала такого испытания. Но каждый раз, стоило ей пожаловаться Лобсангу, как он поил ее горячим чаем с растопленным в нем прогорклым маслом. Этот человек, очевидно, ни в малейшей степени не опасался избытка холестерина в организме.
   – Вам звонит какая-то леди, святейшая, – объявил вдруг Кула из-за отрытой двери, где он занимал свое место телохранителя, поклявшись, что скорее лишится жизни, яков и герпеса, чем пропустит какого-нибудь китайского убийцу.
   – Что еще за леди?
   – Она называет себя леди номер один.
   – Номер один?.. Ты хочешь сказать: Первая леди?
   – Так я и сказал, о святейшая.
   – Наконец-то! Я так ждала этого звонка. Скорее принеси мне телефон!
   Кула внес радиотелефон и, кланяясь, вышел.
   Глядя, как низко он нагибается, Скуирелли почувствовала резкую боль в спине.
   – Хелло! – взволнованно воскликнула она.
   – Скуирелли, говорит Первая леди.
   – Как наши дела? Вы получили для меня визу?
   – С большим трудом. Китайские власти тянули как могли. Сначала говорили, что оформить можно только за три месяца и ускорить никак невозможно. Затем все же дело сдвинулось с мертвой точки, но китайцы предупредили, что не в состоянии гарантировать вам безопасность, поскольку в Китае полным-полно, как они выразились, контрреволюционных элементов.
   Скуирелли нахмурилась.
   – Забавно, как быстро они против меня настроились. А ведь недавно еще были такими хорошими друзьями! Как же вы сумели их уломать?
   – Прежде всего, – стала перечислять Первая леди, – я пригрозила отменить режим наибольшего благоприятствования, затем указала, что возглавляю Президентскую комиссию по вопросам независимости Тибета, и, если они не пустят тебя, мою официальную представительницу, я поеду сама!
   – В самом деле?! – взвизгнула Скуирелли.
   – В самом деле.
   – И они сдались?
   – Выбросили белый флаг.
   – Как здорово! Боже, как здорово! И когда я смогу выехать?
   – Как только пожелаешь. Послушай, я думаю, было бы очень даже неплохо, если бы ты заехала в Индию и получила благословение далай-ламы.
   – Этого хитрого человека в очках? Он просто душка!
   – Выше голову! Чем выше, тем лучше. Тогда они не посмеют вмешиваться в твои дела.
   – Я передам ему твой поцелуй.
   – Я буду следить, как идут твои дела, по Си-эн-эн. А сейчас мне надо бежать. Весь день деловые встречи. Желаю удачи.
   Положив трубку, Скуирелли Чикейн тут же набрала виргинский номер.
   – Мама, я уезжаю. Меня ждут великие события. И, знаешь, по пути я должна нанести визит вежливости далай-ламе.
   – Постарайся не спать с ним, дорогая. Все-таки он религиозный деятель...
   – Такое мне и в голову не приходило, – холодно заметила Скуирелли.
   – Еще придет. Чем старше ты становишься, тем больше походишь на своего брата.
   – Ах вот как! Ну так не жди от меня ни одной открытки из Тибета! – Тут же оборвав разговор, Скуирелли легла на жесткий канг и задумалась, есть ли религиозный закон, запрещающий сходиться двум ламам. Надо будет спросить Лобсанга. Он сущий дока во всех тайных буддийских заповедях.

Глава 15

   В Дом всекитайского собрания народных представителей вошел министр государственной безопасности. Одет он был в серую маоистскую одежду, руки держал по швам.
   Премьер Китая, также в серой маоистской одежде, уже сидел, скрестив руки. Он кивнул, указывая на пустой стул рядом с собой, слева. Казалось, у него отяжелели веки и он вот-вот уснет. С помощью этой мнимой рассеянности он одурачил не одного соперника в недавнем прошлом.
   Министр государственной безопасности опустился на стул и стал ждать, что скажет премьер. В Доме они были одни. Это, разумеется, не значило, что за ними не наблюдают и разговор их не подслушивают. Китай на перепутье. Он целиком поглощен своими внутренними делами, но в страну все властнее вторгается внешний мир. Беспокойные времена!
   – Какие новости? – сдержанно спросил премьер.
   – От тех, кто спит, ни слова.
   Веки премьера, казалось, отяжелели еще сильнее.
   – Возможно, – отозвался он, – их сон будет долгим и спокойным.
   – Нет никаких оснований сомневаться в этом, товарищ премьер, – подтвердил министр безопасности.
   Так вот коротко обменявшись не слишком понятными, но тщательно подобранными словами, оба поняли, что их тайные агенты в Калифорнии, по ту сторону Тихого океана, мертвы или обезврежены.
   Воцарилось долгое, тяжелое молчание.
   Первым заговорил премьер:
   – Ожидаемый гость не отказался от своего намерения?
   – Напротив. Горит желанием познакомиться с родственником.
   – В прежние времена эти двое не очень-то ладили, – заметил премьер. – Возможно, нелады продолжаются.
   – Ничего не слышал об этом.
   Премьер нахмурился.
   – Тьма все сгущается, и никто не знает, когда же взойдет солнце.
   – Может, гость предпочтет остаться в доме своего новообретенного родственника и не станет продолжать путешествие.
   – Как бы этому поспособствовать?
   – Все возможно, – ответил министр госбезопасности.
   – Хорошо бы добиться этого законными методами, – обронил премьер, совсем сомкнув веки, точно вот-вот уснет.
   Министр госбезопасности понял, что встреча окончена, и поднялся. Не говоря ни слова, он тихо вышел из Дома всекитайского собрания и отправился к себе в министерство. Надо связаться со своими сотрудниками в Индии и дать им указания действовать с большой осторожностью, так как в судьбе бунджи-ламы лично заинтересована супруга Президента Соединенных Штатов.

Глава 16

   Перед невероятно безобразным зданием, которое мастер Синанджу окрестил замком Синанджу, стояло множество грузовиков. У Римо имелась довольно обширная личная стоянка, где поместилось бы больше десятка автомобилей, но она вся уже была забита, и ему пришлось поставить свой голубой «бьюик-регал» на соседней улочке.
   – Господи, – буркнул под нос себе Римо. – Надеюсь, Чиун не собирается заниматься массовыми закупками!
   Он заметил, что у грузовиков сильно осели рессоры. Грузчики явно опасались, как бы не заработать грыжу, чуть ли не к земле пригибались под тяжестью сравнительно небольших по размеру ящиков.
   И тут Римо осенило:
   – Золото!
   Он проводил одного из грузчиков до дому и распахнул перед ним дверь.
   – Не думаю, что вы и есть тот самый мастер Синанджу Чиун, – выговорил грузчик, тяжело отдуваясь.
   Римо одной левой подхватил ящик. Впечатление было такое, будто поклажа вдруг оказалась в зоне невесомости.
   – Нет, но я уполномочен расписываться за него, – твердо произнес он.
   Пока Уильямс подписывал квитанции, грузчик утирал лоб рукавом своего голубого комбинезона.
   – И что же там внутри – свинцовые подошвы для водолазов?
   Римо покачал головой.
   – Обломки сверхплотного вещества.
   – Да ну?!
   – Иногда на землю падают кусочки карликовых звезд. Они отличаются такой плотностью, что обломок величиной с баскетбольный мяч весит столько же, сколько весит Детройт. Для транспортировки его приходится сильно измельчать. Камешек, что лежит в твоем ящике, размером с пуговицу для рубашки.
   – Шутишь!
   – Я бы тебе показал, – многозначительно хмыкнул Римо. – Но если он выпадет из ящика, понадобится огромный кран, чтобы поднять его.
   – Как же тебе удается держать этот ящик с такой легкостью, словно он начинен аптечным алтеем?
   – В свое время я прессовал сверхплотное вещество. Это входило в мою подготовку.
   Грузчик тут же передал слова Римо водителям, и все они загорелись желанием посмотреть, как парень вытащит остальные ящики – ведь у него это так легко получается!
   Уильямсу, естественно, таскать тяжести не хотелось, но еще меньше ему хотелось, стоя на крыльце, объяснять теорию сверхплотного вещества двадцати различным людям.
   К тому времени, когда Римо сложил все ящики в холле, с верхнего этажа соблаговолил спуститься мастер Синанджу.
   – Это то, чего я жду? – взволнованно проверещал он. – Прибыло мое золото?
   – А что же еще привезли все эти грузовики? И не говори, что ты их не заметил.
   Чиун вдруг замер, тихо втянул в себя воздух и произнес:
   – Ты встречался со Смитом?
   – С чего ты взял?
   – Мне сказал об этом запах лосьона после бритья. Таким лосьоном пользуется только Смит.
   Проклятие, мысленно выругался Римо. Чиуна не проведешь. Смит пользовался уцененным лосьоном, производство которого прекратилось в 1972 году. Он купил себе на распродаже тридцатилетний запас, сэкономив девяносто восемь центов на каждом долларе.
   – О'кей, – устало сказал Римо. – Не стану отрицать, я встречался со Смитом.
   Чиун подозрительно прищурился.
   – О чем ты с ним разговаривал?
   – Так, личное.
   – Что за личное такое, о чем ты не можешь рассказать своему приемному отцу.
   – Отстань от меня, Чиун!
   – Ты ничего лишнего не сказал Смиту?
   – Успокойся, если я и упоминал имя Скуирелли Чикейн, то всего один раз.
   – И по какому же поводу?
   – Пока я там был, позвонил Президент и поинтересовался у Смита, не могли бы мы проводить эту деточку Скуирелли в Тибет.
   – И что ответил шеф?
   – Да успокойся ты! Смит отказал!
   – Отказал?! Почему Смит отказал?! Решил, что мы не заслуживаем доверия? Или счел, что на тебя нельзя возлагать такую важную ответственную миссию? О Римо, Римо, ты опозорил наш род своей неспособностью!
   – Ничего подобного! Смит полагает, что все, связанное с бунджи-ламой, не входит в компетенцию КЮРЕ.
   – Нет?
   – Нет. Куда прикажешь убирать твое сраное золото?
   – Мое золото не сраное.
   – Пожалуй, ты прав. Оно весит целую тонну.
   – Потому и весит, что золото!
   – Ладно. Куда отнести?
   – Хорошо бы сложить его в комнате для медитации, чтобы я мог медитировать, сосредоточиваясь на его отличнейшем качестве.
   – Не вешай мне лапшу на уши! Ты просто хочешь видеть его в одном месте.
   – И это тоже.
   Римо принялся таскать ящики вверх по лестнице, сразу по пять в каждой руке. Со стороны казалось, будто он с легкостью делает это. Он то и дело балансировал, чтобы не надорвать бицепсы.
   Когда дело было сделано, Римо заявил:
   – Я пошел спать. Устал как собака.
   Из широких рукавов кимоно появились, чтобы тут же исчезнуть, острые ногти Чиуна.
   – Ты не хочешь откинуть крышку? – спросил он вкрадчивым голосом.
   – Нет.
   – Ну раз уж ты так устал, я прощаю тебя.
   – Спасибо, – бросил ученик, направляясь к двери.
   – Не забудь принять душ! Ты пахнешь как белый.
   – Я и есть белый.
   – У тебя только кожа белая. Такая же, как и у нового бунджи-ламы.
   Римо на секунду задержался.
   – Если Скуирелли Чикейн и в самом деле бунджи-лама, значит, я кореец!
   – Не спеши засыпать! – откликнулся Чиун. – Ибо ты как раз начинаешь обретать мудрость. Попробуй сосредоточиться на том, что ты только что высказал.
   Уильямс хлопнул дверью с такой силой, что в доме все целую минуту ходило ходуном.
   Мастер несколько мгновений молча смотрел на все еще подрагивающую дверь. Пергаментное лицо корейца сейчас сильно смахивало на маску, правда, темные карие глаза его блестели.
   Он вошел в комнату для медитации, не обратив никакого внимания на ящики с золотом, заработанные им с помощью редкой проницательности. Сразу же взялся за телефон и нажал цифру один, как это часто делал его ученик. В трубке послышались странные перезвоны: началась проверка, не прослушивается ли линия. Наконец раздались длинные гудки.
   – Да? – ответил голос Харолда В. Смита.
   – О император Смит, род Синанджу приветствует тебя!
   – Мастер Чиун? Чем могу служить?
   – Римо сказал, что виделся с вами.
   – Да... Его беспокоят... как бы это сказать... приступы.
   Чиун прямо-таки вцепился в трубку.
   – Был еще один?
   – Нет.
   – Это хорошо.
   – Он просил, чтобы я проконсультировался с одним из здешних психиатров, – продолжил Смит.
   – Странно, на него не похоже.
   – Знаю, мастер Чиун. Но он невероятно встревожен.
   – Это пройдет.
   – Будем надеяться. Иначе я не смогу пользоваться его услугами – услугами человека, страдающего чем-то вроде раздвоения личности.
   – Не волнуйтесь, Смит. Все совсем не так. Римо проходит через определенную фазу. Эта фаза скоро закончится.
   – И Римо снова станет прежним?
   Чиун ничего не ответил, только плотно сжал тонкие, словно бумажные губы. Да у него и не было ответа на этот вопрос. Возможно, убедительного ответа и быть не могло.
   – Ученик сказал мне, что вы вынуждены заниматься делом Скуирелли Чикейн, – наконец произнес Чиун.
   – Я отклонил предложение Президента обеспечить ей охрану в пути. Это не входит в нашу компетенцию.
   – Даже если у нее возникнут какие-либо трудности?
   – Она – американская гражданка и имеет право путешествовать где угодно.
   – Сдается мне, о император, что если Римо в чем-нибудь и нуждается, то только в отпуске.
   – Я предпочел бы, чтобы кто-нибудь из вас был у меня под рукой. Мало ли что произойдет!
   – Очень мудрое решение, о император Смит. Позвольте мне предложить, чтобы с вами остался Римо. Он для вас лучший помощник, чем я.
   – Если хотите в отпуск, пожалуйста. Езжайте себе на здоровье.
   – Мне надо отвезти в родную деревню кое-какое свое имущество. Но я не хочу тратить на перевозку вещей свой отпуск, потому что это работа, а не отдых.
   – Что-то я плохо вас понимаю, – озадаченно произнес Смит.
   Чиун повысил голос:
   – Вы не помните в последнем моем контракте семьдесят восьмой пункт?
   – Семьдесят восьмой пункт?
   – Да. Мастеру Синанджу предоставляется право пользоваться неоплачиваемым отпуском, как только он пожелает.
   – Ты имеешь в виду календарный отпуск?
   – Да, если так его принято называть.
   – Пожалуйста, мастер Чиун, я предоставлю вам календарный отпуск.
   – Ваше благоволение просто не имеет пределов!
   Мастер тут же положил трубку и стал паковать вещи. На этот раз всего один сундук. Таксист без особого труда уложил его в багажник: ни сам не пострадал, ни сундучок не поцарапал.
   Чиун даже не стал будить Римо. Все свое золото он оставил дома. Бывают на свете вещи и поважнее золота. Немного, но все же бывают.
   Главное – не допустить Римо в Тибет. Ибо он может узнать эту страну, и даже боги бессильны предсказать, каковы будут последствия.

Глава 17

   Высоко над Индийским океаном Скуирелли Чикейн готовилась к предстоящей встрече на высоком уровне – с далай-ламой.
   Скрестив ноги, она уселась на мягкую подушку, в свою очередь, положенную на роскошный восточный ковер. Актриса просто утонула в своем оранжевом облачении, но Лобсанг не позволял заменить его на изделие кутюрье из Беверли-Хиллз. Коричневая ламаистская шапка у нее на голове отбрасывала на лежавшую перед ней книгу тень, похожую на большой рог, чем сильно затрудняла чтение.
   Была уже полночь, поэтому отдергивать занавески на иллюминаторах личного самолета Кулы было бесполезно.
   Уже совсем близко до Дели. Или Бомбея, или куда там они летят.
   Когда Лобсанг впервые объявил ей, что они отправляются в святую землю, Скуирелли заключила:
   – Что ж, в Израиль так в Израиль.
   Все азиаты как-то странно посмотрели на нее. Впрочем, они всегда смотрят на нее странновато. Наверное, никак не свыкнутся с мыслью, что бунджи-лама – белая женщина.
   – Для буддистов, – терпеливо пояснил Лобсанг, – святая земля – Индия!
   – Никогда не была в Индии, – отозвалась Скуирелли.
   – Замечательная земля! Не только потому, что там находится колыбель буддизма, но и потому, что – в отличие от Тибета – это свободная страна.
   – Я скоро разберусь со всеми нашими врагами, и Тибет будет свободен.
   – Сперва вы должны восстановить свою веру.
   – Я везу с собой полное собрание сочинений Германа Гессе и Уильяма С. Берроуза.
   Оба ее спутника смотрели на нее непонимающими взглядами. Проницательными и тем не менее непонимающими.
   Скуирелли показала им свой экземпляр «Льва драхмы», и стоило лишь Куле перевести заглавие, как Лобсанг блаженно улыбнулся. Так легко было доставить им удовольствие!
   Скуирелли снова принялась за чтение. Странно, правда, что исчезли ее книги «Дзен-буддизм» и «Искусство вождения мотоцикла», которые она захватила с собой. Лобсанг почти ничего ей брать не разрешил, пояснив, что, будучи бунджи-ламой, она должна стремиться к отрешению от материального мира.
   Однако ей оставили весь запас бханга. Это почему-то их не смущало. Тут-то Скуирелли поняла, что для нее будет истинным наслаждением быть буддисткой.
   Чем больше актриса читала, тем более крепло ее убеждение, что она обрела совершенный дух в совершенном теле. Будучи бунджи-ламой, она, оказывается, оставалась в то же время Скуирелли Чикейн! Это куда лучше, чем делить сиамскую душу с Мэй Уест.
   Ей нравилось все, что она читала о буддизме. Все одушевленное и неодушевленное находится в гармоническом единении, происходит только то, что предопределено. Поэтому в космическом смысле никто не перестает существовать.
   – Все заранее предначертано! – восклицала Скуирелли в мгновения истинного прозрения. – Все взаимосвязано!
   Убийство, разумеется, запрещено. Но вопреки западным представлениям, никто и ничто не умирает. Дух обретает то или иное тело в соответствии с кармическими последствиями своих дел и поступков. Убивать – грех, но кара за убийство не предусматривается. Все будет решено кармой.
   Считалось, что имеется семь райских обителей и семь преисподних, вместо примитивной христианской системы, которая сужала выбор до двух возможностей. Умирая, ты сбрасываешь свою плоть, как вышедшее из моды платье. А когда хочешь молиться, запускаешь маленькое колесико, и оно молится за тебя.
   Удивительно гармоничное, непредубежденное, никак не вторгающееся в личную жизнь совершенное верование, решила Скуирелли.
   И Будды! Сотни Будд! Как бунджи-лама, Скуирелли была воплощением Будды Будущего, истинного великого Будды, чьего возвращения все ожидают с большим нетерпением. Как Будда, Скуирелли будет вновь и вновь возрождаться в этом мире, чтобы избавлять его от страданий.
   – Все для меня исполнено смысла, – многозначительно произнесла Скуирелли, теребя шафранно-желтые кудри, выбивавшиеся из-под остроконечной шапки ламы.
   Двигатели завыли как-то по-новому, из пилотской кабины вышел Кула.
   – Мы прибыли, бунджи! – сказал он.
   – Чудесно! – обрадовалась Скуирелли, подходя к иллюминатору.
   Посмотрев вниз, она ничего не увидела. Совсем ничего. Земля внизу походила на только что вымытую школьную доску.
   – Где же город? Огни?
   – У них нет электричества.
   – Надо же, какие экономные люди. Берегут электричество по ночам.
   – Они запрещают нам посадку.
   – Почему?
   – Индийцы боятся навлечь на себя неудовольствие Пекина.
   – И что же нам делать?
   – Садиться, – с сияющим лицом ответил Кула. – Если нам чего-нибудь и надо страшиться, то только неудовольствия Будды.
   Приземление оказалось не из легких. Аэропорт также был обесточен. Не работал радар, не горели посадочные огни, бездействовали подъездные трапы.
   Но все это мало заботило Скуирелли. Она пыхнула сигаретой с марихуаной и закрыла глаза. Правда, Кула помешал ей полностью использовать новообретенные способности левитации.
   После того как к самолету подкатили надувную лестницу, Кула открыл люк. Придерживая шляпу, Скуирелли ступила на верхнюю ступеньку.
   Она внимательно огляделась: где толпы встречающих? Толп не было.
   Затем женщина почувствовала запах.
   – Что за ужасный запах? – еле выдавила она, зажав нос и дыша ртом.
   – Какой запах? – удивился Кула.
   Скуирелли вытащила его наружу, на лестницу.
   – Такой!
   – Это Индия.
   – Пахнет как из выгребной ямы, – поморщилась актриса.
   Кула кивнул.
   – Да, это Индия.
   Присоединившись к ним, Лобсанг втянул своим длинным носом воздух, видимо, нашел его вполне приемлемым и обронил:
   – Вы приземлились в Индии.
   – Здесь везде такой запах? – поинтересовалась Скуирелли, все еще зажимая нос.
   – Такой хороший? – спросил Лобсанг.
   – Такой плохой!
   – Бывает и похуже. Пошли, нам нельзя задерживаться. Нас могут подкараулить китайские агенты.