Михайлов Владимир Дмитриевич. Сторож брату моему (Капитан Ульдемир - 1)

   - Я готов.
   - Чистого пространства!
   Аверов остался один перед экранами. Черный экран, подключенный к большому оптическому рефлектору. Голубоватый - локатора. Маленький круглый - гравителескопа. Взгляд медленно обходил их. Словно какой-то танец, подумалось Аверову. Раз - два, три. Раз - два, три. Пусто - пусто - пусто. Пусто - пусто - пусто. Он смотрел не отрываясь, не отвлекаясь. Еще несколько часов - и зона возможной жизни будет пройдена. Если тут ничего не окажется, можно считать, что отделались легким испугом: планеты за пределами этой полосы, если они там и существуют, будут не менее безжизненными, чем первая.
   - Раз - два, три. Раз - два, три...
   Быстро кончаются два часа. Сейчас кто-нибудь придет на смену.
   - Смена! Ну как, ничего?
   - А, вы, штурман? Пока все в порядке.
   - Хорошо.
   Пауза.
   - Вгляделись?
   - Да.
   - Желаю ничего не увидеть.
   - Капитан, я решил, что пора снова заряжать батареи.
   - Есть. Прикажу поставить под зарядку.
   - Интересующая нас зона, друг мой, практически обследована. Никакого намека. Какой-нибудь час - и... Нет, мы не прекратим поиска, но тогда уже все шансы будут за то, что никакой жизни мы не обнаружим.
   - Понимаю.
   - Вот и чудесно. Итак, распорядитесь насчет батарей...
   И снова вахта.
   Раз - два, три.
   Аверов поймал себя на том, что ему хочется петь.
   Раз - два, три. Трам-тарам - тата-тата... Тата... Тата?..
   Нет. Там нет ничего. Это просто самовнушение, а на самом деле ничего нет. Надо закрыть глаза. Посидеть так. Успокоиться. Теперь можно открыть. Что там, на экранах? Ничего, конечно?
   Оптический показывает тело.
   Локатор идет с запозданием на секунду. Сейчас он даст расстояние, и окажется, что впереди - просто очередной камушек.
   Локатор не показывал долго. Потом дал расстояние. Миллионы.
   Гравителескоп? Какова масса тела?
   Планета.
   Аверов почувствовал, как дрожат губы. Минуты две он сидел, закрыв лицо руками. Потом включил связь.
   - Здесь обсерватория. Планета в пределах зоны обитания.
   Когда прибежали, он ткнул пальцем в экраны, повернулся и ушел, шаркая подошвами.
   Подлетели. Расстояние до поверхности было - две тысячи километров. Над экватором плыли облака. Локаторы показывали: кряж. Равнина. Обширная. Снова хребет. Тут, видимо, море...
   - Итак, друзья мои: снижайтесь осторожно. Пробы атмосферы, пород... Оглядитесь и постарайтесь вернуться побыстрее.
   - Хорошо, - сказал Ульдемир. Он повернулся к Аверову: - Я полагаю, облака - это еще ничего не значит.
   - Да, - хмуро согласился ученый. - Но температура на поверхности такова, что можно ожидать... И состав атмосферы, и вода...
   - Ладно, там видно будет. Рыцарь, прошу в катер.
   Они быстро пробили облачный слой. Снизились. Голубые огоньки стекали с бортов.
   Внизу шумели леса.
   То есть, шума не было слышно. Но, увидев такой лес, каждый сразу понимал, что он шумит. Не может не шуметь.
   Уве-Йорген, первый пилот экспедиции, шел на бреющем. Свист двигателей глохнул в вершинах деревьев. Вершины покачивались: дул ветер.
   - Здесь нам не сесть, - сказал Уве-Йорген.
   - Сделаем еще виток-другой.
   Рыцарь набрал высоту.
   - Возьми градусов на тридцать вправо.
   Уве-Йорген переложил рули.
   Через сорок минут началась степь.
   - Вот здесь можно сесть.
   - Погоди, - сказал Ульдемир.
   Аверов работал с камерой.
   - Движется, - пробормотал он.
   - Стада, - сказал Ульдемир. - Сотни тысяч голов. На Земле когда-то тоже было так. Питек помнит. И Рука тоже.
   - Сядем, капитан?
   - Нет, Уве. Погоди.
   - Чего ты ищешь?
   - Ты знаешь.
   Они Сделали еще один виток.
   - Нет, - сказал Уве-Йорген. - Людей здесь нет. - Он усмехнулся. - Им бы крайне не повезло, окажись они здесь.
   Ульдемир покосился на него.
   Прошло еще полчаса.
   - Внимание. Что внизу, по-вашему?
   Голос Уве-Йоргена был странно приглушен.
   Аверов вгляделся.
   - Может быть... Возможно, это природная формация. В конце концов, и на Марсе когда-то видели каналы...
   Уве-Йорген Риттер фон Экк смотрел перед собой, плотно сжав челюсти.
   Машина резко снижалась.
   - Это дорога, - пробормотал он. - Дорога. Я-то знаю, как они выглядят...
   Машина мчалась впритирку к поверхности.
   - Воткнемся, - сказал Ульдемир.
   - Не воткнемся, - уверенно ответил Рыцарь. - Смотрите! Люди!
   Это, несомненно, были люди - или очень похожие на них существа.
   - Сядем?
   - Не надо. Все ясно. Правь на корабль.
   На обратном пути они молчали. Только перед самым кораблем Аверов пробормотал:
   - Люди, настоящие люди - Что теперь делать?
   Капитан и пилот переглянулись. Ни тот, ни другой не проронил ни слова.
   5
   Запись совещания полного состава экспедиции "Зонд":
   "Шувалов: Что мы в силах предпринять?
   Капитан: Посадить корабль на планету, во всяком случае, мы не можем. Как всем известно, при планировании экспедиции такое не предполагалось. Корабль смонтирован в пространстве, в невесомости. На планете его раздавит собственный вес. Конечно, при желании, можно высадиться на катерах. Но аппаратуру на них мы не перевезем.
   Шувалов: Речь идет не об этом. Я спрашиваю: что мы можем предпринять? Мы не готовы к такого рода действиям. К высадке на планеты с развитой жизнью - с разумной жизнью.
   Аверов: Это естественно. Никто не знал, будут ли у звезд планеты. Если я не ошибаюсь, в планах экспедиции записано, что в случае обнаружения планет мы должны ограничиться наблюдениями с орбиты, чтобы потом можно было направить в данный район для исследования другую, специализированную экспедицию.
   Шувалов: Хорошо, хорошо. Обстоятельства могут вынудить нас отойти от плана. Но проблема контакта настолько сложна... Какой окажется структура здешнего разума, его коммуникативность, степень развития - об этом мы можем только гадать. У нас вообще нет нужной аппаратуры: физиологической, психологической, лингвистической. А ведь нам придется установить контакт не просто для того, чтобы вынести из него какие-то первые представления; контакт нужен нам, чтобы добиться конструктивных и к тому же очень важных результатов.
   Уве-Йорген: Какой именно результат вы имеете в виду?
   Шувалов: По-моему, это совершенно ясно. На планете существует разумная жизнь. Степень ее цивилизации, технологического уровня и прочего не должна в данном случае нас интересовать. А из этого однозначно следует, что мы должны теперь не только заботиться о предотвращении нависшей над нашим человечеством угрозы, но и взять на себя заботы о спасении здешнего населения. Почему вы пожимаете плечами?
   Уве-Йорген: Ваша, как вы говорите, однозначность вовсе не кажется мне очевидной.
   Шувалов: Вы это серьезно?
   Уве-Йорген: В молодости я шутил за стаканом мозельского, а поскольку в вашем мире вина не оказалось, то я говорю совершенно серьезно.
   Шувалов: Я не собираюсь дискутировать на эту тему. Любое разумное существо равно человеку, а жизнь и безопасность каждого человека священны. Именно из этого я буду исходить. Следовательно, перед нами две задачи. И в обоих случаях нам ясно, что нужно сделать, но, во всяком случае мне, совершенно неясно - как. Для того, чтобы защитить человечество, мы собирались, грубо говоря, погасить эту звезду, благо - такие средства у нас есть. Но местному населению мы этим, как вы понимаете, не поможем напротив, мы его погубим. Мы тут подсчитали...
   Аверов: Да. Стоит излучению звезды уменьшиться на десять процентов, как условия на планете сделаются совершенно непригодными для жизни, существующей в данных условиях. Понижение температуры. Катаклизмы. Обледенение. Голод. Всеобщая гибель.
   Капитан: И как скоро?
   Аверов: Если мы выполним задуманную операцию - а я думаю, что иного выхода мы не найдем, - звезда начнет отдавать энергию в сопространство, около двенадцати - четырнадцати процентов ежегодно. Через несколько лет процесс замедлится, но населению будет уже все равно: оно погибнет на протяжении первого же года.
   Иеромонах: Нельзя ли не столь поспешно?
   Аверов: Ни быстрее, ни медленнее. Постараюсь объяснить... Мы ведь не будем сами перекачивать энергию звезды в сопространство - таких возможностей у нас нет. Процесс саморегулирующийся, течение его от нас не зависит. Мы можем, так сказать, лишь нажать кнопку - или наоборот, не нажимать.
   Капитан: Значит, один год.
   Аверов: Практически - меньше.
   Штурман: Я хочу сказать. Мы думаем сейчас о том, что будет с ними... с людьми, если мы погасим звезду. Но надо подумать и о том, что с ними станет, если мы ее не погасим.
   Капитан: Правильно.
   Уве-Йорген: Что с ними будет? Да они просто испарятся за несколько минут.
   Питек: За девять минут, потому что они находятся от звезды в девяти световых минутах.
   Уве-Йорген: Так что они погибнут в любом случае. Они обречены. Так нужно ли ломать голову над поисками несуществующего выхода? Будем спасать Человечество - вот наш долг.
   Шувалов: Я запрещаю дальнейшие разговоры такого рода. Поймите: с момента, когда нам стало известно о существовании здесь жизни, мы, хотим мы того или нет, взяли на себя ответственность за ее спасение.
   Уве-Йорген: ворчит нечто нечленораздельное.
   Шувалов: Я не понял.
   Уве-Йорген: Это на другом языке. Извините.
   Шувалов: Пожалуйста. Итак, каким же образом мы можем спасти население?
   Гибкая Рука: Способ один. Когда приходили холода, мы шли в места, где было теплее. Мы уходили. Пусть и они уйдут.
   Аверов: Эвакуация? Видимо, единственная возможность?
   Шувалов: Не исключено, что есть иные способы? Например, доставить с Земли и зажечь здесь небольшое, так сказать, локальное солнце. Такого рода опыт у людей имеется.
   Капитан: Это было бы самым простым. А сколько времени потребуется на такую операцию?
   Шувалов: М-м... Точно ответить затруднительно, но, с учетом пути туда и обратно, мы можем и не успеть. Тем более, что солнце это еще предстоит изготовить: по своим характеристикам его излучение должно соответствовать не нашему светилу, а звезде Даль, значит, потребуется время на расчеты, проектирование, изготовление, испытания... Да, мы можем опоздать.
   Аверов: Отпадает. Тем более, что для управления таким солнцем с планеты нужна сложнейшая электроника, мощные силовые установки, запасы топлива и устройства для его доставки, масса специалистов, и прочее, и прочее. Сложно и не очень надежно. Кроме того, до сих пор эти солнца играли лишь вспомогательную роль, но не заменяли светило полностью.
   Шувалов: Итак, эвакуировать население. Не сомневаюсь, что Земля согласится предоставить жителям этого мира одну из планет Солнечной системы или найдет где-нибудь другую, подходящую для обитания. Да взять хотя бы планету у объекта номер шесть, помните?
   Капитан: Им хватит даже небольшого участка. Судя по тому, что мы наблюдали сверху, обжита лишь малая часть планеты. Но дело в другом. Пока мы нашли лишь принципиальную возможность. Насколько она осуществима технически? Для меня тут масса неясностей.
   Уве-Йорген: Для всех. Сколько людей на планете? Сколько кораблей понадобится, чтобы перевезти их? Сколько времени займет постройка такого количества кораблей? Где взять столько экипажей?
   Шувалов: Надо выяснить. А чтобы выяснить, нужен контакт. Поэтому проблема контакта и заботит меня сейчас больше всего остального.
   Аверов: Я не уверен, что они уже основали Управление по контактам.
   Шувалов: Вы иронизируете, друг мой, а дело серьезное. Конечно, никто из нас не ожидает, что мы обнаружим тут Управление по контактам или что-нибудь подобное. Но, я полагаю, мы сможем для начала узнать хотя бы элементарные вещи. Например, как устроено их общество. Какова степень его сложности.
   Аверов: Какая разница?
   Шувалов: Большая, друг мой. Тут есть ясная закономерность. Предположим, вы прилетели и желаете обратиться к населению. Во времена нашего коллеги штурмана вопросы такого рода решались на агоре всеми совершеннолетними гражданами. Современники Гибкой Руки привели бы нас к вождю, созвали бы что-то наподобие совета старейшин и там приняли бы решение. Что же касается, скажем, такого развитого общества, как наше...
   Аверов: Именно в нашем, достаточно развитом обществе даже очень сложный вопрос нашей экспедиции был решен быстро и просто.
   Шувалов: И так, и не так. Не забудьте, что вопрос экспедиции назревал долго. И родился он не на улице, а в достаточно авторитетных организациях. Но если бы я пришел в Совет с улицы, никому не известный, не обладающий научным именем, - не знаю, как отнеслись бы там к моим идеям. Мы ведь обычно получаем готовое решение и очень мало думаем о том, в результате какой процедуры оно было принято. Не думаем, какой здесь элемент закономерности, какой - случайности... Так же, как, взяв в руки какую-нибудь вещь, мы обычно не задумываемся о том, какой уровень технологии и конструкторской культуры понадобился для ее создания и как этот уровень достигался. Везде есть своя кухня, и детально разбираются в ней только профессионалы. А мы в данном случае - даже не дилетанты.
   Аверов: Таким образом, вы полагаете, что...
   Шувалов: Я думаю, что самым тяжелым будет не решение вопроса, а его постановка. Потому что для того, чтобы вас поняли, нужно, чтобы вас предварительно выслушали. А это-то порой и является самым трудным.
   Уве-Йорген: Боюсь, профессор, что вы чересчур усложняете. В свое время это не составляло проблемы. Два-три здоровых, хорошо тренированных парня скажем, Георгий, Питек и Рука - в два счета доставят сюда туземца, а тут мы быстренько развяжем ему язык - если только у него есть язык, конечно.
   Шувалов: Друг мой, вы... предлагаете прибегнуть к насилию?!
   Уве-Йорген: Наши соседи в свое время любили говорить: на войне, как на войне.
   Шувалов: Опомнитесь, разве мы прилетели воевать? Мы хотим этим людям только блага!
   Уве-Йорген: Всякая война начиналась из-за того, что соседям желали блага, понимая его по-своему.
   Шувалов: И вы считаете это нормальным?
   Уве-Йорген: Мне трудно отрешиться от представлений моей молодости.
   Шувалов: И другие думают так же?
   Георгий: Мне это кажется естественным.
   Рука: Из того, как они поведут себя, станет ясно, что они за люди.
   Георгий: Спасать надо достойных. И только.
   Питек: Выживает сильный.
   Иеромонах: Во Христа они вряд ли веруют.
   Шувалов: Ужасно! А вы, капитан?
   Капитан: Думаю, что насилие - последнее средство. Прежде надо испробовать все остальные.
   Уве-Йорген: Интересно, вы думали так же, когда...
   Капитан: Когда?
   Уве-Йорген; Хорошо, оставим это. В конце концов, мы сделаем то, что нам прикажут, к чему же лишние разговоры?
   Шувалов: Следовательно, для установления контакта должен лететь я. И вы, капитан.
   Капитан: У вас есть какой-нибудь план?
   Шувалов: Очень приблизительный. Надо выбрать какое-нибудь небольшое поселение... Именно небольшое, в большом мы сразу же запутаемся. Найти местную власть и попросить, чтобы нас связали с их главными руководителями.
   Уве-Йорген: Боюсь, что это будет лишь потерей времени. И вообще, эвакуация мне представляется не более реальной, чем постройка термоядерного солнца.
   Шувалов: Мы не имеем права так думать! Не имеем! Мы должны спасти людей, и мы спасем их любой ценой!
   Капитан: Но как же мы станем объясняться с ними?
   Шувалов: Капитан, вы задаете какие-то... м-м... наивные вопросы. Откуда я знаю как? Обстановка покажет.
   Уве-Йорген: На пальцах?
   Шувалов: Да разве пальцы - главное? Мысль можно выразить и на пальцах, важно другое: чтобы собеседник был способен понять ее. Понять содержание, а не форму, в какой оно выражено. А это не так просто и зависит от многого. Вы подносите руку ко рту - значит, хотите есть. Ясно для каждого человека. Но если существо принимает пищу, допустим, через дверцу в животе - сможет ли оно понять вас?
   Капитан: Насчет еды мы еще как-нибудь растолковали бы. Но вот как вы собираетесь объяснить им вершины астрофизики...
   Шувалов: Да я же говорю вам: не знаю!"
   Овальное красное солнце подпрыгнуло над далеким горизонтом. Длинные тени упали на серо-зеленую высокую траву, вспыхнули неожиданно яркие огоньки цветов. Потянул ветерок; душистый запах жизни закружил головы. Шувалов вздохнул.
   - Как на Земле... Пойдемте?
   Они зашагали туда, где возвышались деревья, за которыми лежал городок. Катер со включенным маячком остался лежать-в высокой степной траве, скрытый от взглядов ее гибкими, перистыми стеблями. Шли молча. Приблизившись, бессознательно замедлили шаг, потом и вовсе остановились. Городок казался вымершим.
   - Еще спят? Вряд ли...
   Они стояли на пригорке, откуда город был хорошо виден.
   - Красиво, - сказал Ульдемир.
   - И странно. Обратите внимание: ни одной прямой улицы.
   - Очень своеобразная планировка. Это не геометрия.
   - Это скорее... Скорее... Затрудняюсь назвать, что это мне напоминает, но, во всяком, случае...
   - Мне это кажется похожим на петроглиф, доктор. Когда-то я увлекался Востоком. Сложный иероглиф. Хотя такого не припомню; впрочем, ручаться не могу: иероглифов были тысячи.
   - Во всяком случае, ощущаешь руку художника.
   - Да. Интересно.
   - Это воодушевляет меня, капитан. Люди, обладающие развитым эстетическим чувством, не могут не понять нас. Хотя, может быть, приспособиться к их мышлению будет сложно. Если они мыслят образно, а не логически... Жаль, что среди нас нет художника. Но почему никого не видно?
   - А может быть, это не город? - сказал Ульдемир.
   - Что же, по-вашему? Некрополь?
   - Нет, почему же... Просто мы, быть может, видим лишь верхний, декоративный, допустим, ярус города, а жизнь течет там, внизу... В наших, вернее, в ваших городах на Земле...
   - Это было бы приемлемо для иных уровней цивилизации, капитан. Вы же сами говорили, что возделана лишь небольшая часть планеты. Люди лезут под землю, когда на поверхности становится тесно. - Шувалов вздохнул. - Так не поступают от нечего делать.
   - Наверное, вы правы, - сказал Ульдемир. - Что же тогда? Эпидемия? Война?
   - Вы мыслите земными категориями. Причину мы узнаем, но жаль, что потеряно время: придется искать другое, место.
   - Сначала, может быть, пройдем по улицам?
   - Да, конечно, раз уж мы здесь... Но только осторожно. При первых же признаках, скажем, той же эпидемии, немедленно назад. Интересно, сколько человек могло жить в таком городе?
   Капитан прикинул.
   - Может быть, пять тысяч, а может - десять. Даже пятнадцать.
   - Весьма неопределенно, друг мой, весьма. Почему же пятнадцать?
   - Да просто потому, что мы не знаем их уровня жизни. На двух квадратных метрах могут спать двое и даже трое, но в то же время один человек может жить на площади в десятки квадратных метров. Это же историческая категория.
   - Да, наша беда в том, что мы не историки. Но кто мог подумать, что они здесь понадобятся? Да и потом - много ли может помочь наша земная история в этих условиях? Все мы грешим стихийным антропоцентризмом... А может быть, все же отложить обследование, пригласить специалистов... А, капитан?
   - К сожалению, мы не располагаем временем.
   - Время... Когда же его хватало, друг мой, когда же? Идемте, идемте. Чем скорее мы встретим кого-либо из местного населения, тем быстрее разрешатся наши проблемы. Итак, план действий...
   Они снова зашагали, раздвигая траву, поднимавшуюся выше пояса.
   - План действий: встретив кого-либо, мы сразу же даем понять, что хотим видеть их руководство. Безусловно, у них есть какое-то руководство. Вожди, императоры, парламент - пока трудно сказать, что именно. Вступив в контакт с руководством, просим их пригласить представителей местной науки. Как вы полагаете, капитан, есть у них тут наука?
   - Что-то, вероятно, есть. Но что касается ее уровня...
   - Мне кажется, друг мой, важен не уровень знаний, вернее - не столько уровень знаний, сколько научный склад ума. Если он есть, мы поможем им понять всю важность и сложность проблемы. Решив вопрос об эвакуации, начнем подготовку. Возьмем данные о населении... Чему вы улыбаетесь, капитан?
   - Данным о населении. Вы уверены, что они есть?
   - Данные? Ну, послушайте... Хорошо, на худой конец мы прикинем сами. Хоть число поселений-то им известно, я полагаю? Или вы считаете, что...
   - Я просто не знаю. В мое время за количеством населения уже следили, хотя его еще всерьез не регулировали.
   - Беда с вами, капитан: вы все примеряете на свое время. Надо ли так упорно вспоминать о нем? Но оставим это. Итак, вы согласны с намеченным мною планом действий?
   - Да, - сказал капитан. - Пока нет ничего лучшего.
   - Само собой разумеется. А, вот и дорога наконец!
   Они вышли на дорогу; узкая полоса утоптанной земли уходила к городу. Отчетливо выделялись колеи.
   - Вот и первый неоспоримый признак уровня материальной культуры. Что вы скажете по этому поводу?
   Капитан вгляделся.
   - Скорее всего, просто телега с лошадью. Видите - следы копыт? Милая, старая лошадка.
   - Какая прелесть, а? - восхитился Шувалов. - Я никогда... Впрочем, надо припомнить... Нет, никогда в жизни я не видал - как оно называлось? Ну, капитан, вы только что упомянули!
   - Телеги?
   - Вот именно, так оно и называлось. Да. Воистину, не знаешь, когда и с чем встретишься...
   - Кстати, о встрече... - сказал Ульдемир.
   - У вас возникли соображения?
   - Мне кажется, довольно веские: надо ли нам так спешить?
   - Простите, друг мой, но я вас не понимаю.
   - Хотел бы напомнить одну простую вещь: у нас ведь нет оружия.
   - Нет - чего?
   - Оружия. Мы совершенно беззащитны.
   - Но разве нам грозит что-то - кроме звезды, разумеется?
   - Не знаю, но не исключено.
   - Помилуйте, капитан, откуда у вас такие мысли? Мы ведь предполагаем наличие здесь разумных существ...
   - Чересчур растяжимое понятие.
   - Н-ну, не знаю. Да ведь у нас на корабле и нет ничего, что можно было бы назвать оружием - кроме, разве, установки Аверова, но тут она нам абсолютно не может пригодиться. Да и к чему нам оружие? И где бы мы его взяли? В музее - но нам ни за что бы не отдали, вы не представляете себе, какая жадность Свойственна хранителям древностей... Нет, Ульдемир, не станем задерживаться и будем исходить из предпосылок идентичности разума...
   - Хочу надеяться, что вы правы.
   - Идемте же, идемте!
   Они шли по улице - по широкой, поросшей травой полосе между двумя рядами двухэтажных домов. Тишина нарушалась криками птиц.
   - Странно, положительно странно... Что они - вымерли?
   - Их просто нет.
   - Капитан, друг мой, это меня и удивляет. Ведь не может быть, чтобы они испугались нас и сбежали? Мы специально сели ночью и как можно тише... А, капитан?
   - Право, не знаю, что и подумать. Может быть...
   - Что может быть?
   - Да нет, я так... Интересно, из чего это построено.
   - Да? Ну, это мы узнаем. А архитектура, как вам нравится архитектура? Вы понимаете что-нибудь в архитектурных стилях?
   - Гм, - сказал капитан.
   - Вы что-то хотите сказать?.
   - У меня странное ощущение... Понимаете, все это очень похоже на...
   - Говорите же, что вы медлите!
   - Боюсь сказать глупость.
   - Наших высказываний никто не записывает, друг мой, и полагаю, что мы наговорили уже массу глупостей. Одной больше или меньше - не имеет значения. "Итак?..
   - Мне кажется, что я узнаю их: почти такие же дома строили в то время, когда я был... В мою эпоху, одним словом.
   - В вашу эпоху?
   - Вот именно. Эти характерные очертания, большие окна... Не знаю, правда, как долго их продолжали строить после нас.
   - Вы хотите сказать, что жили в таких вот домиках?
   - Мы в них большей частью отдыхали. Жили в городах, как и вы.
   - Но погодите. Если каждой эпохе соответствует, свой стиль...
   - На Земле это было так. Однако я, узнаю эти строения - но никак не могу согласиться с тем, что мы попали в эпоху, похожую на мою. Тогда здесь пахло бы бензином.
   - Я тоже не допускаю такой возможности. Кроме того, насколько я помню, архитектурные стили определялись ведь уровнем строительной инженерии, характером материала... Из чего вы строили ваши домики?
   - Из бетона, кирпича...
   - Что же, и тут дома построены, по-вашему, из бетона?
   - Можно подойти и посмотреть. Хотя бы вот сюда. Честное слово, в свое время я повидал десятки таких домиков...
   - Что ж, подойдем... Да, но как мы преодолеем... Что это?
   - Забор, - сказал Ульдемир. - Ограда. Чтобы к дому не подходили.
   - Нонсенс. Какой смысл, построив дом, делать так, чтобы никто не мог подойти к нему?
   - Никто, кроме тех, кто имел право.
   - Вы хотите сказать, что они таким способом защищались от животных?
   - Господи, - сказал Ульдемир. Теперешние люди часто не понимали самых простых вещей. - Ладно, погодите, я сейчас перелезу.
   - Я с вами, - сказал Шувалов. - Очень интересно, похоже ли и внутреннее устройство...
   - Нет, - сказал Ульдемир. - Мало ли какие сюрпризы могут там оказаться. Сперва я один.
   - Что ж, - сказал Шувалов, подумав, - разумно. Странно, капитан, но вы начинаете заражать меня своей боязнью. Я тоже начинаю думать, что могут случиться какие-то неприятные неожиданности, хотя мой здравый смысл и знание жизни протестуют против таких мыслей.
   Ульдемир уже перелез через невысокий, в рост человека, забор. Он обернулся.
   - Знание какой жизни вы имеете в виду?
   - Беда с вами, - сказал Шувалов и махнул рукой. - Ну, идите. И смотрите, будьте осторожнее.
   Он прошел по саду. Утоптанная тропинка огибала дом - вход, видимо, находился с другой стороны. Большие окна изнутри были плотно занавешены. Ульдемир шел, ожидая, что вот-вот на него из-за угла бросится собака. Странное чувство охватило его: показалось вдруг, что не было ничего, и он на Земле осторожно подходит к чьему-то домику, и сейчас встретит человека, и как ни в чем не бывало заговорит с ним, не тратя никаких усилий для контакта, - заговорит, как с хорошим знакомым, и будет понят.