Монк Карин. Уступить искушению

   — А как она выглядела? — спросил он. Паренек задумался.
   — Ну, у нее были темные волосы и темные глаза. Рост средний. Она была хорошенькая, — добавил он с гордостью.
   — Может, у нее были какие-нибудь особые приметы?
   — Она любила петь, — сообщил мальчик с полной уверенностью, что эта особенность его матери отличала ее от всех остальных женщин.
   «Не думаю, что она много пела здесь», — подумал начальник тюрьмы, но не стал говорить этого вслух.
   — Послушай, может быть, все-таки завтра…
   Тонкий пронзительный плач словно игла пронзил всех присутствующих от макушки до самых пяток.
   — Стой здесь и ничего не трогай! — крикнул начальник тюрьмы, выбегая из кабинета. Придется все-таки разобраться, что к чему, иначе этот плач совершенно его доконает.
   Целых двадцать минут он пытался выяснить хоть что-то о заключенной по имени Клер Бланшар, но никто из охранников так и не вспомнил ни этого имени, ни самой женщины. Ему ничего не оставалось, кроме как вернуться и сообщить о неудаче.
   В кабинете никого не было.
   — Эй, лоботрясы! — крикнул начальник тюрьмы. — Где тот парень, который только что был здесь?
   Вбежавший в кабинет охранник растерянно огляделся.
   — Я думал, он все еще у вас.
   — Ты думал, — буркнул начальник тюрьмы, чувствуя, что его голова снова начинает раскалываться от боли. — Как видишь, его нет. Ты не замети, как он вышел?
   — Н-нет, — заикаясь произнес охранник. — Может быть, он все-таки решил прийти завтра?
   — Пошел вон! — Начальник тюрьмы устало закрыл глаза. Когда охранник вышел, он внимательно осмотрел свой стол. Слава Богу, все было в порядке.
   Наверное, маленький оборвыш просто устал ждать и пошел домой. Он только зря потратил на него время, а теперь ему пора браться за работу, подумал начальник тюрьмы, принимаясь разбирать бумаги.
   Арман лежал на кровати и в воображении представлял себя на борту «Анжелики». Он провел в Ла-Форс, где ему было отказано в прогулках, книгах и всем, о чем он просил, двадцать восемь дней. Никола обещал, что время для него будет тянуться бесконечно, и сдержал слово. Пленник позволял себе мечтать всего три раза в день — по часу утром, днем и вечером. Два часа он занимался зарядкой, а все остальное время думал о Жаклин, которая стала его наваждением. Тогда он уже не был заключенным, поскольку стоял на капитанском мостике и вдыхал соленый морской воздух. Корабль медленно покачивался на изумрудных волнах. Арман наклонился вперед, чтобы кожей ощутить близость океана. Потом он обернулся и увидел Жаклин — она стояла рядом, одетая в знакомое серое платье со стразами; ветер обдувал ее лицо и чуть шевелил волосы. Она подошла к нему совсем близко. Ее губы приоткрылись и она прошептала:
   — Ах вот ты где, грязный сукин сын! Черт бы тебя побрал, подлый предатель!
   Глаза Армана широко раскрылись.
   Перед ним стояла женщина, лицо которой скрывала огромная бесформенная шляпа. На ней был надет засаленный коричневый плащ, подвязанный веревкой под огромного размера животом. Сначала Арман подумал, что она просто толстая, но потом, присмотревшись, понял, что женщина вот-вот должна родить. Грязные пучки рыжих волос выбивались из-под ее шляпы, украшенной трехцветной революционной кокардой. Арман никогда раньше не видел этой женщины и не мог представить, как ее впустили в камеру.
   — Так вот где ты прячешь свою задницу! — продолжала вопить незнакомка. — Отлеживаешься тут, как король, на всем готовом, а я должна рвать пупок, чтобы добыть себе хоть крошку хлеба. Считаешь, спрятался от меня и можешь не думать обо мне и том ублюдке, которого ты мне сделал? Черта с два. Я знаю, что ты припрятал денежки, и заставлю тебя отдать их мне. Да что ты за мужик, раз бросил женщину в таком положении? Хотел улизнуть от меня, скотина…
   Арман слушал, и ему казалось, что он сходит с ума. За этой одеждой, рыжими волосами, площадной бранью и огромным животом он увидел Жаклин.
   Конечно же, это совершенно невозможно. Арман понял, что страдает временной потерей рассудка, о чем предупреждал его Никола. Постоянные воспоминания о ней не прошли даром. Он в ужасе уставился на женщину, боясь признаться себе в своем безумии, но что-то в ней продолжало настораживать его. Никакой грим не мог изменить эту нежную линию подбородка, этот тонкий прямой нос и сверкание бездонных серых глаз. Неужели действительно она ходит взад-вперед перед ним, переваливаясь как утка, и осыпает его ругательствами?
   Когда она обернулась и посмотрела на него, он не мог не узнать этот взгляд и вздрогнул. Сердце как бешеное забилось в его груди. Жаклин была здесь, в камере, она осуществляла какой-то дикий, понятный ей одной план. Арман почувствовал такой ужас и такую злость, что не мог вымолвить ни слова. Господи, неужели она думает вывести его отсюда, спрятав под своей юбкой?
   — Похоже, девчонка у тебя с характером, — заметил стражник, с интересом наблюдая за представлением. — Будь она моей, я бы выбил из нее дурь, но раз ты здесь, а она нет, то последнее слово останется за ней. — Охранник расхохотался.
   Арману захотелось вскочить и затолкать этот смех обратно ему в глотку. Нужно немедленно удалить Жаклин из камеры. Очевидно, она ждет, что он подыграет ей, но он ни за что не станет этого делать, так как не может подвергать ее жизнь опасности.
   — Гражданин Пинар, — спокойно произнес Арман, обращаясь к охраннику, — пожалуйста, выведите эту женщину.
   Жаклин замолчала и внимательно посмотрела на Армана. Что он делает? Неужели не узнал ее?
   — Ага, да ты такой трус, что даже боишься признаться в том, что сделал со мной! — заорала она и повернулась к охраннику: — До встречи с ним я была порядочной девушкой, а теперь, когда мне предстоит родить от него нового гражданина, он отказывается помочь. Я знаю, он припрятал денежки, — злорадно повторила она. — Там, куда он отправится, деньги не нужны, и все-таки он не хочет отдать их мне. Скажите на милость, что же это за человек такой? — Жаклин разразилась визгливым плачем.
   Однако все это не произвело на Армана никакого впечатления.
   — Гражданин Пинар, я настаиваю, чтобы сумасшедшую убрали отсюда, — твердо повторил он.
   — Еще бы ты не настаивал, — фыркнул охранник. — Небось не хочешь нести ответственность за то, что натворил? Думаешь, я помогу тебе, бесхребетный трус? Сам разбирайся со своей подружкой. — Он с треском захлопнул дверь камеры.
   Арман повернулся и с досадой посмотрел на Жаклин.
   — Зачем ты сюда пришла? — тихо спросил он, однако она только смотрела на него и улыбалась сквозь слезы. Потом он увидел, как задрожали ее губы, и понял, что она до смерти напугана. Весь его гнев мгновенно улетучился, и он, бросившись к ней, заключил ее в объятия.
   Жаклин прижалась к его груди и тихо заплакала. Арман обхватил ее лицо ладонями и принялся целовать его, словно пытаясь удостовериться, что это действительно она, Жаклин, а она страстно отвечала на его поцелуи.
   Жаклин первая оторвалась от него.
   — Тебе следует делать только то, что скажу я, — прошептала она, взглянув на дверь и расстегнув пуговицы на своем и чаще, достала из-под него огромный сверток. — Во-первых, мы должны продолжать перепалку. — И, набрав полную грудь воздуха, Жаклин закричала: — Да как ты мог отказываться от меня, грязная свинья! Как ты мог заявить, что не знаешь, кто я такая?
   Арман изумленно смотрел, как Жаклин доставала из свертка пистолет, нож и форму тюремного служащего.
   — Займешься охранником, — прошептала она и, опустившись на пол, всхлипнула: — Господи! Началось!
   Арман недоуменно смотрел, как она корчится на полу.
   — Зови охранника, — прошипела Жаклин и снова принялась вопить: — О, что же это такое! Как мне больно!
   Арман быстро спрятал пистолет за пояс и убрал нож в отворот сапога, после чего подошел к двери и начал колотить в нее кулаком.
   — Гражданин Пинар, скорее сюда!
   — Ну, чего тебе? — Охранник заглянул в окошко.
   — Кажется, эта бестолочь собралась рожать, — спокойно сообщил ему Арман.
   В подтверждение его слов Жаклин издала пронзительный крик.
   — Эй, ты не можешь рожать здесь, — пробормотал охранник, отыскивая на связке нужный ключ. — Иди-ка лучше домой.
   — О-о-ох! — стонала Жаклин, извиваясь на полу. Дверь камеры распахнулась, и Пинар вошел внутрь.
   — Послушай, гражданка, никому не позволено рожать в камере. — Он подошел ближе и наклонился над Жаклин. — Слышишь, что я тебе говорю…
   Жаклин снова закричала, и в этот момент Арман ударил охранника рукояткой пистолета по голове. Тот рухнул на пол, Не издав ни единого звука.
   — Положи его на кровать, а сам переодевайся и отдай мне свою одежду! — Жаклин протянула ему форму.
   Арман быстро снял куртку и Жаклин надела ее на лежащего без сознания охранника, после чего связала ему руки за спиной и засунула в рот кляп. Перевернув охранника лицом вниз, она накрыла его одеялом. Теперь все выглядело так, словно гражданин Мишель Беланже просто спит.
   Повернувшись, Жаклин посмотрела на Армана, который уже переоделся в форму охранника. Новая одежда была ему маловата, но выбора все равно не было. Она взяла штаны и рубашку, которые он снял, и быстро привязав их к животу, накрыла юбкой.
   — Ты поведешь меня по коридору к выходу. Тебе придется согнуться. — Жаклин критически разглядывала слишком короткие рукава куртки и расползающуюся на груди Армана рубашку.
   Он слегка сгорбился.
   — Так лучше?
   — Пожалуй.
   — Тогда начинай стонать, — прошептал он, открывая дверь камеры. Они вышли, и Арман запер камеру на ключ, после чего оба поспешили к выходу. Жаклин периодически начинала стонать и хвататься за живот, а Арман поддерживал ее, громко ругая за то, что нечего было шляться по тюрьмам в такое неподходящее время.
   Первый коридор они прошли спокойно и свернули во второй, когда их окликнул охранник.
   — Эй, что здесь такое?
   — Да вот, ребенок не вовремя собрался появиться на свет, — ответил Арман, не замедляя шаг.
   — Веди ее скорее на улицу. Только этого нам тут не хватает, — проворчал охранник.
   Они спустились по лестнице и оказались в еще одном длинном и темном коридоре, который Жаклин проходила, когда направлялась в камеру; находившиеся в нем стражники, с интересом наблюдали за проходящей парой и даже отпускали в их адрес соленые шуточки. Арман продолжал ругать женщину за то, что она вознамерилась рожать в неположенном месте, и Жаклин вновь поразилась его способности мгновенно входить в новый образ. Его уверенный начальственный голос, форма и слабое освещение позволили им без всякого труда обмануть многочисленную охрану.
   — Давай шевелись. У нас нет помещения, где можно рожать, ты поняла? — Арман грубо толкнул свою спутницу.
   — Да, — ответила Жаклин и застонала, как от сильной боли.
   — Что здесь происходит? — раздался голос позади них. Арман не останавливался.
   — Эта гражданка решила родить ребенка, — ответил он через плечо. — Я веду ее к центральным воротам.
   — Давай помогу, — предложил охранник, устремившийся вслед за ними. — Постой, а ты кто такой? — удивленно воскликнул он, пытаясь рассмотреть лицо Армана.
   — Я новенький, — ответил Арман. — Меня перевели сюда только сегодня утром.
   — Тогда нужно пойти к начальнику тюрьмы, чтобы он подтвердил твою личность. — В тоне охранника сквозило неприкрытое подозрение.
   — Потом зайдем обязательно, — согласился Арман. — Только вот отведу девчонку к воротам.
   — Нет, сейчас, девчонка подождет.
   Арман остановился и, подойдя к солдату, который не спускал с него глаз, схватил его и с силой ударил головой о каменную стену. Охранник безвольно сполз на пол.
   — Что это с ним? — спросил заключенный из камеры напротив, прижав лицо к прутьям окошка на двери.
   — Напился, — ответил Арман. — А вы лучше ложитесь и не высовывайте носа, гражданин.
   Он вернулся к Жаклин, и они продолжили свой путь. У центральных ворот стояли два охранника, те самые, что впустили Жаклин внутрь.
   — Уже покидаете нас, гражданка? — спросил один из них.
   — О-о-о-о, — застонала в ответ Жаклин.
   — Похоже, ее визит не останется безрезультатным, — пошутил другой, открывая створку ворот.
   — Пойдем, ты сможешь, — нетерпеливо приговаривал Арман, направляясь вместе с Жаклин к выходу.
   — Эй, а ты куда собрался? — остановил его один из стражников.
   — Выведу ее на улицу, — сказал Арман. — Там она сможет взять экипаж. Вернусь через минуту.
   — Это не входит в твои обязанности, гражданин, — наставительно произнес охранник. — Тебе нельзя покидать место службы. Заходи обратно.
   Арман остановился, не выпуская Жаклин из своих объятий.
   Они находились так близко. Всего полчаса назад она являлась к нему в его мечтах, а теперь он мог прикоснуться к ней. Ее глаза были наполнены страхом и надеждой. «Сделай что-нибудь», — прочитал он в них. Она безоглядно верила в него.
   Он столько хотел ей сказать, но ему уже не суждено этого сделать. Как жестоко обходится с ним судьба, каждый раз забирая то, что ему дорого.
   Со смешанным чувством смирения и ужаса Арман отпустил Жаклин и, не оборачиваясь, перешагнул порог тюрьмы.
   Жаклин продолжала стоять, пытаясь угадать, что он задумал, но когда охранники начали закрывать дверь, и он обернулся, она увидела в его глазах столько тоски и нежности, что мгновенно все поняла. Он возвращался. Он жертвовал своей свободой, чтобы дать ей возможность беспрепятственно уйти.
   — Нет! — закричала она, не в силах совладать с собой. — Не оставляй меня!
   С этими словами она протиснулась в полуоткрытые ворота и вцепилась в его рукав.
   — Да что здесь происходит? — удивился стоявший у ворот солдат.
   Арман посмотрел на Жаклин, Ее глаза переполнились слезами.
   — Ты не можешь оставить меня, — тихо сказала она, прижимаясь к его груди.
   — Арестовать немедленно обоих! — крикнул второй солдат, хватая Армана сзади.
   Арман немедленно выпрямился: удар о стену тюрьмы лишил бдительного стражника сознания. Жаклин в это время прыгнула на спину другого охранника, и тот, пытаясь скинуть ее с себя, не увидел, как Арман подошел сзади, и получил мощный удар по голове.
   — Сюда! — указала Жаклин в сторону улицы Сен-Антуан, когда они выбежали за ворота.
   К счастью, вокруг было много людей, и им без труда удалось смешаться с толпой. В это время позади раздались выстрелы — видимо, кто-то из солдат пришел в себя и вызвал подмогу. К счастью, Жаклин потеряла свой «живот» — скорее всего когда она боролась с охранником, — и теперь им оказалось это на руку, потому что они могли двигаться быстро, не привлекая к себе внимания.
   Жаклин уверенно шла вперед, а Арман послушно следовал за ней. Через некоторое время они свернули в темный переулок, где их ждал экипаж.
   Увидев, что беглецы приближаются, кучер постучал по крыше, и дверь экипажа тут же открылась. Жаклин и Арман влезли внутрь, и кучер резко рванул с места, так что Арман, не удержавшись, повалился на место рядом с Жаклин.
   — Эй, слезь с меня, — раздался рядом тоненький голосок.
   — Извините… — Приглядевшись, Арман с трудом разглядел в темноте подростка. — Кажется, мы раньше не встречались?
   — Меня зовут Филипп Мерсье. Это я украл для вас форму, — гордо произнес мальчик.
   — А вот за это я крайне тебе признателен.
   Филипп независимо пожал плечами, словно похищение формы было для него обычным делом.
   — Мы направляемся к побережью, — прервала их Жаклин; она сильно нервничала, так как они еще не покинули Границы города. — «Анжелика» будет ждать нас в Булони завтра вечером.
   Арман кивнул.
   — У тебя есть документы?
   — Да, — ответила Жаклин. — Благодаря Жюстену. — Она нагнулась и достала из-под сиденья кипу одежды и большой плащ. — Надень это. Нужно избавиться от формы, пока мы не доехали до баррикад.
   — И кто же я теперь? — спросил Арман, расстегивая куртку.
   — Тебя зовут Ролан Моги, ты книготорговец из Амьена и посещал Париж по делам. С тобой путешествуют два твоих сына, которых ты взял с собой, потому что они ни разу не были в столице. Гвардейцы будут искать мужчину и женщину, а не пожилого человека с двумя мальчиками. — Сказав это, Жаклин тоже начала переодеваться; она натянула штаны, заправила в них рубашку, а шляпу сменила на маленькую мальчишескую шапочку, под которую тщательно убрала пряди рыжих волос.
   Арман с восхищением наблюдал за ней. Она занималась организацией его побега с такой легкостью, словно каждый день доставала фальшивые документы и проходила посты охраны.
   — У вас неплохо получилось, мадемуазель, — сказал он тихо.
   — Это потому, что у меня был хороший учитель, — усмехнулась она.
   Через пятнадцать минут они подъехали к баррикадам. Теперь пришла очередь Армана отвечать на вопросы охранников. Он, как всегда, легко вошел в новую роль, и их экипаж не вызвал никаких подозрений. Жаклин была права: слухи о том, что Черный Принц бежал, уже достигли границ города, но все искали мужчину и женщину. В карете, следовавшей за ними, как раз оказалась молодая пара, и внимание охранников тотчас переключилось на нее, а их экипаж спокойно выехал из Парижа.
   Только когда они отъехали от города достаточно далеко, Жаклин позволила себе вздохнуть свободно.
   — Мы сделали это! — возбужденно воскликнула она, откидываясь на спинку своего сиденья.
   — Но пока бдительность терять не стоит, — заметил Арман. Он знал, что им предстоит ехать еще много часов, прежде чем они окажутся на борту «Анжелики».
   — Думаю, вам пора меня высадить, — раздался из темноты голос Филиппа. — Я смогу вернуться в город пешком.
   — Ты хочешь вернуться? — удивился Арман.
   — Мне тут больше делать нечего. Теперь вы на свободе и сами сможете присмотреть за ней. — Мальчик кивнул в сторону Жаклин.
   Она внимательно посмотрела на него. Ей не хотелось отпускать Филиппа. Какая жизнь ждала его на улице? Снова воровство, побои, голод? После всего, что они оба пережили, она не могла оставить его на произвол судьбы.
   — Филипп, я хотела предложить тебе поехать вместе с нами в Англию.
   — Зачем мне это? — фыркнул он. — Я сам могу о себе позаботиться.
   — Нет, ты не так все понял, — запротестовала Жаклин. — Я хочу, чтобы ты поехал со мной в Англию не потому, что собираюсь заботиться о тебе. Напротив, мне понадобится твоя помощь.
   — А что, в Англии тоже нужно будет кого-то спасать из тюрьмы? — удивленно спросил мальчик.
   — Нет, вовсе нет. Просто я совсем не знаю Лондон и не выхожу из дома, так как боюсь заблудиться.
   — Но я тоже ничего не знаю в этом городе, — сказал Филипп, — и даже не говорю по-английски.
   — Зато ты прекрасно ориентируешься, а язык не так трудно выучить! — воскликнула Жаклин. — Я тоже не знала языка, когда приехала в Англию, но уже через несколько недель начала все понимать и даже могла поддерживать беседу.
   Филипп молчал.
   — Там у тебя всегда будут еда, одежда и теплый кров, — продолжала убеждать его Жаклин.
   — Я не смогу заплатить за это, — мальчик покачал головой, — а жить из милости не в моих правилах.
   — Ты мог бы работать, — вмешался Арман, — и начать с чего-то простого, например, чистить стойла. Если у тебя это получится и ты будешь стараться, тебе разрешат ухаживать за лошадьми. При этом ты получишь возможность наблюдать, как наездники их дрессируют, и со временем возьмешься за это. Правда, не у каждого это получается.
   — У меня получится, — убежденно сказал Филипп. Арман задумчиво посмотрел на него:
   — Что ж, у тебя действительно может получиться.
   — А еще тебе нужно научиться читать и писать, — прибавила Жаклин. Про себя она уже решила, что мальчик в будущем станет успешным предпринимателем или торговцем. — Ты будешь много заниматься, а в свободное время — работать.
   Некоторое время Филипп молчал.
   — Хорошо, — наконец сказал он. — Я поеду с вами.
   — Вот и отлично. — Жаклин с облегчением вздохнула. Успокоенная тем, что Арман и Филипп с ней, она устроилась поудобнее и мгновенно заснула.
   Арман стоял, широко расставив ноги, и всматривался в черную даль пролива. Он свободен, но сможет по-настоящему насладиться этой свободой, только оказавшись на борту «Анжелики»; а пока ему остается только вдыхать полной грудью солоноватый воздух и ждать, когда появится его корабль.
   — Ты их видишь? — спросила Жаклин, вставая рядом с ним и тоже пытаясь разглядеть хоть что-нибудь на мерцающей воде.
   — А ты уверена, что Сидни приведет корабль сегодня? — Арман повернулся и посмотрел на нее. Жаклин все еще была одета мальчиком, но, глядя на нее, он думал о том, что никогда не встречал женщины прекраснее.
   — Абсолютно, — подтвердила она.
   — Тогда наше спасение близко. Нужно только еще немного подождать. — Ему хотелось обнять ее, но он не мог позволить себе отвлечься.
   Жаклин подняла воротник своей куртки, пытаясь защититься от холодного ветра, и медленно побрела по берегу. Она снова покидает Францию, на этот раз, вероятно, навсегда. У нее ничего не осталось здесь, ее дом разрушен, Никола мертв. Теперь Франция станет для нее воспоминанием, временами прекрасным, временами мучительным. С этого момента все ее мысли должны быть об Англии — именно там ей придется строить новую жизнь.
   У Жаклин еще осталось немного драгоценностей, хотя за организацию побега она отдала большую их часть. Она и ее сестры не смогут всю оставшуюся жизнь пользоваться гостеприимством Харрингтонов, и ей придется работать. Она вздохнула. Может быть, Арман даст ей нужный совет — судя по всему, у него это получается неплохо.
   — Неужели ты думала, что сможешь расстаться со мной? — раздался позади нее хриплый голос.
   Нет, в отчаянии подумала Жаклин, этого не может быть!
   Она с трудом обернулась. Перед ней стоял Никола Бурдон: его лицо пылало ненавистью, из-под шляпы виднелся край бинта, едва прикрывавшего длинный шрам, заметный даже в сумерках.
   Жаклин хотела закричать, но Никола зажал ей рот рукой.
   — Думала снова сбежать? — Он заломил ей руки за спину, от чего острая боль пронзила все ее тело. — Нет, скорее ты думала, что убила меня. — Его губы были так близко, что она могла ощущать смрадное дыхание на своей щеке.
   Жаклин попыталась освободиться, но Никола лишь сильнее вывернул ей руки.
   — Если ты попробуешь сопротивляться, я с удовольствием оставлю несмываемый след на этом нежном личике, — сказал он, выпуская ее руку и дотрагиваясь острым ножом до щеки. — Одно движение, и твоя физиономия превратится в кровавую кашу.
   Жаклин попыталась преодолеть свой страх. Если инспектор Бурдон здесь один, то Арман легко справится с ним.
   — Мне нетрудно было угадать, что ты отправишься в Ла-Форс спасать своего друга. — Никола заскрежетал зубами. — Но я прибыл туда уже после того, как вы бежали. Зная, что вы направитесь на побережье, я немедленно выслал сюда патруль из восьми человек. Мы заметили вас раньше, чем вы добрались до места, но решили дождаться, когда уедет экипаж, чтобы у вас не осталось ни единого шанса. Теперь вы находитесь в плотном кольце национальных гвардейцев. Неплохой сюрприз для Черного Принца, не так ли?
   Ужас охватил Жаклин. Арман и Филипп вряд ли смогут справиться с восемью гвардейцами.
   — А теперь ты пойдешь со мной, — сказал Никола, проводя ножом по ее щеке. — Один звук, и я перережу твою цыплячью шею. Ты все поняла?
   Жаклин кивнула.
   — Вот и прекрасно. — Никола подтолкнул ее в сторону Армана и Филиппа, которые стояли на берегу и смотрели на залив. — Как трогательно! Беглецы ждут, когда за ними прибудет корабль, — насмешливо произнес он.
   Арман обернулся и изумленно поднял брови.
   — Месье Бурдон! Какими судьбами? — Он тут же брезгливо поморщился. — Боже мой, вы ужасно выглядите. Кто это оставил такой мерзкий шрам на вашем лице?
   Жаклин почувствовала, как напрягся Никола.
   — Небольшой сувенир от мадемуазель де Ламбер, — сказал он, все сильнее вдавливая нож в ее шею. — Но так как я поймал вас, то у меня появился шанс отплатить ей за это перед тем, как вернуться обратно в Париж.
   — Что вы говорите? — изумленно воскликнул Арман, словно не веря в правдивость этих слов. — Неужели слабая женщина сумела так располосовать ваше лицо?
   — Успокойтесь. Дался вам этот чертов шрам, — раздраженно бросил Никола.
   — Я пытаюсь. — Арман усмехнулся. — Но он такой длинный и красный… Думаю, вам стоит посмотреть на себя в зеркало; тогда вы поймете, что очень трудно игнорировать такую ужасную деталь. — Он сочувственно покачал головой.
   Жаклин смотрела на него и ничего не понимала. Какую игру он пытается навязать Никола? Они в ловушке, «Анжелика» еще не прибыла, а Арман, вместо того чтобы напасть на Никола или попытаться бежать, ведет с ним непринужденную беседу. Что все это значит?
   — К сожалению, вы напали на наш след в не слишком удачный момент, — продолжал Арман слегка извиняющимся тоном. — Мы как раз собираемся уезжать. Я хотел пригласить вас с собой, но боюсь, мадемуазель де Ламбер станет возражать.
   — Единственное место, к которому вы сможете теперь приплыть, — это гильотина, — не скрывая злобной радости, произнес Никола.
   — О, это весьма интересное сообщение, особенно учитывая то, какая длинная очередь выстроилась к ней в наши дни. — Арман слегка поклонился. — Но как ни жаль, нам придется отвергнуть ваше приглашение. Будьте любезны, отпустите мадемуазель де Ламбер. Нам уже пора.
   Никола посмотрел на Армана как на сумасшедшего: