— Мое имя инспектор Гарнье, Комитет национальной безопасности прислал меня, чтобы забрать заключенную у инспектора Бурдона, — громко произнес он в наступившей тишине. — Ее отвезут в Париж и казнят за преступления против Республики. — Его голос звучал отчетливо и уверенно. — Каждый, кто попытается помешать правосудию, будет объявлен предателем и также казнен. — Он сжал руку в кулак и прокричал: — Свобода, равенство, братство или смерть!
— Свобода, равенство, братство или смерть! На гильотину ее! — вторила ему толпа.
Арман жестом приказал своим людям двигаться к лошадям, и вскоре они уже не спеша пробирались сквозь толпу. Люди кричали, смеялись, пели и танцевали, радуясь тому, что предательница скоро будет казнена.
Примерно полчаса они ехали по дороге, ведущей в Париж, и лишь когда последняя группа сопровождавших их горожан повернула назад, Арман свернул с дороги и направился к побережью.
Сердце Жаклин радостно забилось, когда она увидела «Анжелику», стоявшую недалеко от берега. Арман отдавал последние приказания своим людям. Большая лодка, спрятанная в прибрежных камнях, теперь покачивалась на волнах у самого берега.
Подойдя к одному из матросов, Арман спросил:
— А где мальчишка, черт побери?
— Должен быть здесь, — ответил тот. — Он сказал, что присмотрит за лодкой.
— Немедленно отвезите мадемуазель де Ламбер на корабль, а потом пришлите кого-нибудь сюда. Шевелитесь.
Матросы молча сели в лодку, однако Жаклин продолжала стоять на берегу.
— Где Филипп? — спросила она, чувствуя, как волна страха накатывает на нее.
— Твой протеже настоял на том, чтобы поехать за тобой. — Арман проклинал себя за то, что уступил просьбе. — Не бойся, я найду его.
— Я останусь и помогу тебе, — сказала Жаклин, плотнее закутываясь в свой плащ.
— Нет. Ты будешь ждать меня на «Анжелике».
Жаклин не могла, не хотела оставлять его одного. Страх пригвоздил ее к месту.
— Я останусь с тобой, — повторила она.
Они теряют драгоценное время, с досадой подумал Арман. Инспектора Бурдона скорее всего уже обнаружили, солдат Национальной гвардии, которых он оставил связанными на окраине Кале, нашли и освободили. Погоня будет здесь через несколько часов, а может, через несколько минут. У него не было больше возможности спорить с ней.
— Жаклин, я найду его. Обещаю.
Ее губы задрожали. Неужели он не понимает, что она не бросит его? Подойдя к Арману, Жаклин прижалась щекой к его груди и вдруг заплакала так горько и отчаянно, что сердце молодого человека едва не разорвалось на части.
— Не оставляй меня, — прошептала она сквозь слезы. — Я не могу без тебя, потому что люблю…
Эти простые слова потрясли Армана. Он обнял Жаклин и крепко прижал к себе. Конечно, она любит его: он все понял еще в тот момент, когда эта девушка появилась в его камере в тюрьме Ла-Форс; но тогда ему казалось, что ее любовь будет только мешать выполнять его миссию. Как он ошибался! Теперь у него не оставалось сомнений: он не сможет жить без нее.
Арман нежно взял Жаклин за подбородок и заглянул в ее полные слез глаза.
— Пожалуйста, послушай меня, — произнес он тихим голосом. — Ты не можешь не доверять мне. Обещаю, что, как только найду мальчика, я сразу приду к тебе. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Она кивнула и снова уткнулась лицом в его грудь.
— Я люблю тебя, Жаклин, — продолжал Арман. — И всегда любил. Когда сэр Эдвард показал мне твой портрет, я понял, что ты — необыкновенное сокровище. Я долгое время ходил по самому краю, не думая о том, сколько мне осталось жить, но ты заставила меня измениться. Теперь я знаю, что есть вещи сильнее смерти и жажды мести. — Он крепко обнял Жаклин и приблизил губы к ее уху. — Когда ты исчезла, я почувствовал, что почва уходит у меня из-под ног. Желание отомстить революции больше не представлялось мне главным в моей жизни. У меня была ты, и я хотел заботиться о тебе. Когда мы вернемся, я искупаю тебя в море моей любви; я заверну тебя в нее, как в теплое одеяло, и буду защищать до тех пор, пока мы оба не поймем, что прошлое должно оставаться там, где ему и место, — в прошлом. Иди к лодке и возвращайся с моими людьми на корабль. Я не могу рисковать тобой. Если ты останешься со мной, мне будет трудно действовать, понимаешь?
— Обещай, что вернешься ко мне. — Жаклин всхлипнула. Арман нежно улыбнулся ей.
— Обещаю, что буду всегда возвращаться к тебе. Всегда. — Он наклонился и поцеловал ее долгим нежным поцелуем. Ей хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно, но Арман осторожно отстранился от нее, обнял за плечи и повел к лодке. — Сидни, отвези мадемуазель де Ламбер на «Анжелику», а потом возвращайся за мной и мальчишкой, — приказал он.
— Да, капитан.
Матросы налегли на весла, и когда лодка двинулась в сторону корабля, Арман уже шел по берегу в направлении города. Жаклин видела в темноте его фигуру и молилась о том, чтобы поиски Филиппа окончились благополучно.
Неожиданно на берегу появился всадник. Присмотревшись, Жаклин увидела, что в седле сидят двое: Никола, а перед ним…
— Филипп! — закричала она. Матросы перестали грести.
— Стреляйте в него! — дрожа всем телом, приказала Жаклин.
— Мы не можем, — тихо произнес Сидни, — он прикрывается мальчишкой как щитом. Кроме того, на большом расстоянии наше оружие бесполезно.
Арман спокойно смотрел на приближающегося всадника. Он уже потянулся за оружием, как вдруг увидел, что Никола держит в руке пистолет, приставленный к виску Филиппа.
Лошадь остановилась примерно в десяти метрах от Армана, и двое мужчин пристально посмотрели друг на друга.
— Бросьте оружие, — крикнул Никола, — или я пристрелю мальчишку!
Пистолет Армана упал на песок.
— Они попали в беду. Мы должны вернуться, — настаивала Жаклин.
Матросы заколебались: им нелегко было нарушить приказ.
— Ну же, скорее, иначе он убьет их!
— Гребите к берегу, — приказал Сидни.
Увидев, что лодка с вооруженными людьми возвращается, Никола злобно оскалился.
— Если твои люди попробуют вернуться, я убью мальчишку и сделаю все, чтобы твоя шлюха была мертва, — пригрозил он, не повышая голоса.
Арман повернулся в сторону лодки и махнул рукой:
— Отправляйтесь на корабль и ни при каких обстоятельствах не возвращайтесь на берег. Я не давал вам права нарушить мой приказ!
Лодка остановилась, а затем, медленно развернувшись, взяла курс на «Анжелику».
— Теперь, инспектор, — спокойно произнес Арман, — я прошу вас освободить мальчика. Вам нужен Черный Принц, и я с удовольствием сдамся, если мальчик окажется на свободе.
Бурдон саркастически усмехнулся.
— Скажите, Сент-Джеймс, как вам удается всегда оставаться таким вежливым? — спросил он. — Вам осталось жить несколько минут, а вы рассыпаетесь в любезностях. Это что, такая аристократическая игра?
— Никогда не думал, что вежливость зависит от наличия титула или аристократической крови, — пожал плечами Арман. — В конечном счете титул дает власть, а власть может сделать человека крайне невежливым.
— Хватит философствовать, — прорычал Никола. — Не забывайте, что пистолет у меня, а не у вас. Надеюсь, вы понимаете, что я сейчас не в том положении, чтобы позволить вам совершить еще один побег: моя жизнь поставлена на карту, и я не могу вернуться в Париж без вас.
— О да, я понимаю, — рассудительно ответил Арман, словно речь шла о каком-то несложном деловом вопросе.
Жаклин вцепилась руками в борт лодки и подалась вперед, чтобы лучше видеть происходящее на берегу, однако в предрассветной дымке вырисовывались только неясные фигуры.
— Знаете, а мне даже жаль, что все так заканчивается, — произнес Никола. — Из вас получился бы великолепный агент согласись вы работать на революцию.
— Нам нет смысла обсуждать это. Ваше предложение не может меня заинтересовать ни при каких обстоятельствах — спокойно ответил Арман.
— Тогда протайте, Черный Принц. — Никола направил пистолет в грудь своему противнику.
В ту же секунду Филипп впился зубами ему в руку. Никола не удержался в седле, и оба скатились на песок.
— Бегите, месье, бегите! — крикнул Филипп и со всех ног бросился к Арману.
Никола вскочил и прицелился.
— Ах ты, маленький ублюдок!
Схватив мальчика, Арман отбросил его в сторону, и в этот момент раздался выстрел. Звук был таким громким, что Арман не услышал, как закричала Жаклин. Он посмотрел на Никола. Тот стоял, улыбаясь, и даже не пытался выстрелить еще раз.
Арман не понимал, почему Никола медлит, но вдруг странная, тупая боль начала разливаться у него в груди. Боль походила одновременно и на жар, и на холод, но Арман не мог сказать, что она была слишком сильной. Он внимательно осмотрел себя: ярко-алая кровь проступала из-под его рубашки и мгновенно впитывалась в ткань жилета.
Постепенно его голова начала кружиться; теперь крики Жаклин и смех Никола едва достигали его сознания. Он пытался сосредоточиться на этих звуках и побороть подступившую неожиданно тошноту, но силы уже оставляли его, и Арман опустился на колени.
— Какая честь быть свидетелем смерти самого Черного Принца, — подходя неспешной походкой, самодовольно произнес Никола.
Арман поднял голову и внимательно посмотрел на стоявшего рядом врага. С каждым вдохом его грудь словно разрывалась на тысячу кусков. Ему страшно хотелось лечь, но он заставил себя не делать этого. «Ну, давай, ближе, еще ближе, — напряженно думал он, — еще несколько шагов. Иди сюда, проклятый ублюдок».
Инспектор Бурдон сделал шаг вперед.
— Ну же, Сент-Джеймс, — насмешливо сказал он, — не вынуждайте меня стрелять еще раз.
— Это действительно ни к чему, — ответил Арман слабеющим голосом. — Думаю, одного раза вполне достаточно.
Наконец Никола подошел вплотную, удивленный тем, что Арман умудряется насмехаться над ним даже перед смертью.
— Вы уверены, что с вами покончено? — с любопытством спросил он, наклоняясь над стоящим на коленях противником.
Рука Армана осторожно нащупала за голенищем холодную сталь ножа Жаклин и тут же резко взметнулась вверх.
— Абсолютно! — выдохнул он, вонзая нож в своего врага. Тот некоторое время с удивлением смотрел на торчащую из его груди рукоятку, видимо, решив, что это какой-то очередной трюк, но вдруг начал медленно заваливаться вперед и в конце концов упал лицом вниз, отчего нож еще глубже проник в его тело.
Арман усмехнулся и попытался подняться. Боль становилась все острее и мешала ему думать. Неожиданно его ноги подогнулись, и он упал на бок.
— Лежите спокойно, месье, — сказал Филипп, наклоняясь над ним и расстегивая рубашку на его груди, — я осмотрю рану.
Арман закрыл глаза. Он вдруг ощутил страшную жажду, и темная пелена начала заволакивать его глаза. Последнее, что он услышал, был голос Жаклин:
— Мы должны вернуться за ним, Сидни! — кричала она, заливаясь слезами. — Нужно забрать его и Филиппа.
— Мы не можем, — тихо произнес старый моряк. — Смотрите!
Жаклин взглянула на берег, и ее сердце сжалось. Больше дюжины солдат верхом на лошадях быстро приближались к Арману и Филиппу. За ними бежала целая толпа людей с факелами, пистолетами и ножами.
— О Господи, — прошептала она.
— Если мы вернемся, — мрачно констатировал Сидни, — то это будет самоубийством. С такой оравой нам не справиться — нас просто перебьют. Арман никогда не одобрил бы такого шага. Мы возвращаемся на корабль.
— Но мы же не можем бросить их вот так! — рыдала Жаклин.
— У нас нет выбора. — Сжав зубы в бессильной ярости, Сидни приказал матросам грести.
Жаклин остановившимися глазами смотрела, как гвардейцы окружают Филиппа, стоящего возле двух распростертых тел, и чувствовала, что начинает сходить с ума.
Глава 18
— Свобода, равенство, братство или смерть! На гильотину ее! — вторила ему толпа.
Арман жестом приказал своим людям двигаться к лошадям, и вскоре они уже не спеша пробирались сквозь толпу. Люди кричали, смеялись, пели и танцевали, радуясь тому, что предательница скоро будет казнена.
Примерно полчаса они ехали по дороге, ведущей в Париж, и лишь когда последняя группа сопровождавших их горожан повернула назад, Арман свернул с дороги и направился к побережью.
Сердце Жаклин радостно забилось, когда она увидела «Анжелику», стоявшую недалеко от берега. Арман отдавал последние приказания своим людям. Большая лодка, спрятанная в прибрежных камнях, теперь покачивалась на волнах у самого берега.
Подойдя к одному из матросов, Арман спросил:
— А где мальчишка, черт побери?
— Должен быть здесь, — ответил тот. — Он сказал, что присмотрит за лодкой.
— Немедленно отвезите мадемуазель де Ламбер на корабль, а потом пришлите кого-нибудь сюда. Шевелитесь.
Матросы молча сели в лодку, однако Жаклин продолжала стоять на берегу.
— Где Филипп? — спросила она, чувствуя, как волна страха накатывает на нее.
— Твой протеже настоял на том, чтобы поехать за тобой. — Арман проклинал себя за то, что уступил просьбе. — Не бойся, я найду его.
— Я останусь и помогу тебе, — сказала Жаклин, плотнее закутываясь в свой плащ.
— Нет. Ты будешь ждать меня на «Анжелике».
Жаклин не могла, не хотела оставлять его одного. Страх пригвоздил ее к месту.
— Я останусь с тобой, — повторила она.
Они теряют драгоценное время, с досадой подумал Арман. Инспектора Бурдона скорее всего уже обнаружили, солдат Национальной гвардии, которых он оставил связанными на окраине Кале, нашли и освободили. Погоня будет здесь через несколько часов, а может, через несколько минут. У него не было больше возможности спорить с ней.
— Жаклин, я найду его. Обещаю.
Ее губы задрожали. Неужели он не понимает, что она не бросит его? Подойдя к Арману, Жаклин прижалась щекой к его груди и вдруг заплакала так горько и отчаянно, что сердце молодого человека едва не разорвалось на части.
— Не оставляй меня, — прошептала она сквозь слезы. — Я не могу без тебя, потому что люблю…
Эти простые слова потрясли Армана. Он обнял Жаклин и крепко прижал к себе. Конечно, она любит его: он все понял еще в тот момент, когда эта девушка появилась в его камере в тюрьме Ла-Форс; но тогда ему казалось, что ее любовь будет только мешать выполнять его миссию. Как он ошибался! Теперь у него не оставалось сомнений: он не сможет жить без нее.
Арман нежно взял Жаклин за подбородок и заглянул в ее полные слез глаза.
— Пожалуйста, послушай меня, — произнес он тихим голосом. — Ты не можешь не доверять мне. Обещаю, что, как только найду мальчика, я сразу приду к тебе. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Она кивнула и снова уткнулась лицом в его грудь.
— Я люблю тебя, Жаклин, — продолжал Арман. — И всегда любил. Когда сэр Эдвард показал мне твой портрет, я понял, что ты — необыкновенное сокровище. Я долгое время ходил по самому краю, не думая о том, сколько мне осталось жить, но ты заставила меня измениться. Теперь я знаю, что есть вещи сильнее смерти и жажды мести. — Он крепко обнял Жаклин и приблизил губы к ее уху. — Когда ты исчезла, я почувствовал, что почва уходит у меня из-под ног. Желание отомстить революции больше не представлялось мне главным в моей жизни. У меня была ты, и я хотел заботиться о тебе. Когда мы вернемся, я искупаю тебя в море моей любви; я заверну тебя в нее, как в теплое одеяло, и буду защищать до тех пор, пока мы оба не поймем, что прошлое должно оставаться там, где ему и место, — в прошлом. Иди к лодке и возвращайся с моими людьми на корабль. Я не могу рисковать тобой. Если ты останешься со мной, мне будет трудно действовать, понимаешь?
— Обещай, что вернешься ко мне. — Жаклин всхлипнула. Арман нежно улыбнулся ей.
— Обещаю, что буду всегда возвращаться к тебе. Всегда. — Он наклонился и поцеловал ее долгим нежным поцелуем. Ей хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно, но Арман осторожно отстранился от нее, обнял за плечи и повел к лодке. — Сидни, отвези мадемуазель де Ламбер на «Анжелику», а потом возвращайся за мной и мальчишкой, — приказал он.
— Да, капитан.
Матросы налегли на весла, и когда лодка двинулась в сторону корабля, Арман уже шел по берегу в направлении города. Жаклин видела в темноте его фигуру и молилась о том, чтобы поиски Филиппа окончились благополучно.
Неожиданно на берегу появился всадник. Присмотревшись, Жаклин увидела, что в седле сидят двое: Никола, а перед ним…
— Филипп! — закричала она. Матросы перестали грести.
— Стреляйте в него! — дрожа всем телом, приказала Жаклин.
— Мы не можем, — тихо произнес Сидни, — он прикрывается мальчишкой как щитом. Кроме того, на большом расстоянии наше оружие бесполезно.
Арман спокойно смотрел на приближающегося всадника. Он уже потянулся за оружием, как вдруг увидел, что Никола держит в руке пистолет, приставленный к виску Филиппа.
Лошадь остановилась примерно в десяти метрах от Армана, и двое мужчин пристально посмотрели друг на друга.
— Бросьте оружие, — крикнул Никола, — или я пристрелю мальчишку!
Пистолет Армана упал на песок.
— Они попали в беду. Мы должны вернуться, — настаивала Жаклин.
Матросы заколебались: им нелегко было нарушить приказ.
— Ну же, скорее, иначе он убьет их!
— Гребите к берегу, — приказал Сидни.
Увидев, что лодка с вооруженными людьми возвращается, Никола злобно оскалился.
— Если твои люди попробуют вернуться, я убью мальчишку и сделаю все, чтобы твоя шлюха была мертва, — пригрозил он, не повышая голоса.
Арман повернулся в сторону лодки и махнул рукой:
— Отправляйтесь на корабль и ни при каких обстоятельствах не возвращайтесь на берег. Я не давал вам права нарушить мой приказ!
Лодка остановилась, а затем, медленно развернувшись, взяла курс на «Анжелику».
— Теперь, инспектор, — спокойно произнес Арман, — я прошу вас освободить мальчика. Вам нужен Черный Принц, и я с удовольствием сдамся, если мальчик окажется на свободе.
Бурдон саркастически усмехнулся.
— Скажите, Сент-Джеймс, как вам удается всегда оставаться таким вежливым? — спросил он. — Вам осталось жить несколько минут, а вы рассыпаетесь в любезностях. Это что, такая аристократическая игра?
— Никогда не думал, что вежливость зависит от наличия титула или аристократической крови, — пожал плечами Арман. — В конечном счете титул дает власть, а власть может сделать человека крайне невежливым.
— Хватит философствовать, — прорычал Никола. — Не забывайте, что пистолет у меня, а не у вас. Надеюсь, вы понимаете, что я сейчас не в том положении, чтобы позволить вам совершить еще один побег: моя жизнь поставлена на карту, и я не могу вернуться в Париж без вас.
— О да, я понимаю, — рассудительно ответил Арман, словно речь шла о каком-то несложном деловом вопросе.
Жаклин вцепилась руками в борт лодки и подалась вперед, чтобы лучше видеть происходящее на берегу, однако в предрассветной дымке вырисовывались только неясные фигуры.
— Знаете, а мне даже жаль, что все так заканчивается, — произнес Никола. — Из вас получился бы великолепный агент согласись вы работать на революцию.
— Нам нет смысла обсуждать это. Ваше предложение не может меня заинтересовать ни при каких обстоятельствах — спокойно ответил Арман.
— Тогда протайте, Черный Принц. — Никола направил пистолет в грудь своему противнику.
В ту же секунду Филипп впился зубами ему в руку. Никола не удержался в седле, и оба скатились на песок.
— Бегите, месье, бегите! — крикнул Филипп и со всех ног бросился к Арману.
Никола вскочил и прицелился.
— Ах ты, маленький ублюдок!
Схватив мальчика, Арман отбросил его в сторону, и в этот момент раздался выстрел. Звук был таким громким, что Арман не услышал, как закричала Жаклин. Он посмотрел на Никола. Тот стоял, улыбаясь, и даже не пытался выстрелить еще раз.
Арман не понимал, почему Никола медлит, но вдруг странная, тупая боль начала разливаться у него в груди. Боль походила одновременно и на жар, и на холод, но Арман не мог сказать, что она была слишком сильной. Он внимательно осмотрел себя: ярко-алая кровь проступала из-под его рубашки и мгновенно впитывалась в ткань жилета.
Постепенно его голова начала кружиться; теперь крики Жаклин и смех Никола едва достигали его сознания. Он пытался сосредоточиться на этих звуках и побороть подступившую неожиданно тошноту, но силы уже оставляли его, и Арман опустился на колени.
— Какая честь быть свидетелем смерти самого Черного Принца, — подходя неспешной походкой, самодовольно произнес Никола.
Арман поднял голову и внимательно посмотрел на стоявшего рядом врага. С каждым вдохом его грудь словно разрывалась на тысячу кусков. Ему страшно хотелось лечь, но он заставил себя не делать этого. «Ну, давай, ближе, еще ближе, — напряженно думал он, — еще несколько шагов. Иди сюда, проклятый ублюдок».
Инспектор Бурдон сделал шаг вперед.
— Ну же, Сент-Джеймс, — насмешливо сказал он, — не вынуждайте меня стрелять еще раз.
— Это действительно ни к чему, — ответил Арман слабеющим голосом. — Думаю, одного раза вполне достаточно.
Наконец Никола подошел вплотную, удивленный тем, что Арман умудряется насмехаться над ним даже перед смертью.
— Вы уверены, что с вами покончено? — с любопытством спросил он, наклоняясь над стоящим на коленях противником.
Рука Армана осторожно нащупала за голенищем холодную сталь ножа Жаклин и тут же резко взметнулась вверх.
— Абсолютно! — выдохнул он, вонзая нож в своего врага. Тот некоторое время с удивлением смотрел на торчащую из его груди рукоятку, видимо, решив, что это какой-то очередной трюк, но вдруг начал медленно заваливаться вперед и в конце концов упал лицом вниз, отчего нож еще глубже проник в его тело.
Арман усмехнулся и попытался подняться. Боль становилась все острее и мешала ему думать. Неожиданно его ноги подогнулись, и он упал на бок.
— Лежите спокойно, месье, — сказал Филипп, наклоняясь над ним и расстегивая рубашку на его груди, — я осмотрю рану.
Арман закрыл глаза. Он вдруг ощутил страшную жажду, и темная пелена начала заволакивать его глаза. Последнее, что он услышал, был голос Жаклин:
— Мы должны вернуться за ним, Сидни! — кричала она, заливаясь слезами. — Нужно забрать его и Филиппа.
— Мы не можем, — тихо произнес старый моряк. — Смотрите!
Жаклин взглянула на берег, и ее сердце сжалось. Больше дюжины солдат верхом на лошадях быстро приближались к Арману и Филиппу. За ними бежала целая толпа людей с факелами, пистолетами и ножами.
— О Господи, — прошептала она.
— Если мы вернемся, — мрачно констатировал Сидни, — то это будет самоубийством. С такой оравой нам не справиться — нас просто перебьют. Арман никогда не одобрил бы такого шага. Мы возвращаемся на корабль.
— Но мы же не можем бросить их вот так! — рыдала Жаклин.
— У нас нет выбора. — Сжав зубы в бессильной ярости, Сидни приказал матросам грести.
Жаклин остановившимися глазами смотрела, как гвардейцы окружают Филиппа, стоящего возле двух распростертых тел, и чувствовала, что начинает сходить с ума.
Глава 18
— Видишь то большое облако? — спросила Сюзанна, обращаясь к сестре. — Это не облако, а карета, на которой я поеду на свой первый бал. Платье на мне будет все в бриллиантах, а волосы я украшу сапфирами и рубинами.
Серафина смотрела вверх. Некоторое время она скептически разглядывала облако, потом снова перевела взгляд на Сюзанну.
— Да, — мечтательно продолжала та, — мои туфельки сверкают золотом, а в руках я держу кружевной веер с жемчужинами по краям…
Серафина молчала.
— На балу я встречаю прекрасного принца. — Сюзанна уже не могла остановиться. — Он тут же предлагает мне выйти за него замуж, потому что полюбил меня с первого взгляда, а потом увозит меня в свой серебряный дворец. — Она легла на спину и принялась разглядывать облака. — Все это так и будет, когда я вырасту. Жаклин, а сколько тебе исполнилось лет, когда ты пошла на свой первый бал? — спросила она у старшей сестры, сидевшей рядом с ней на траве.
Жаклин чуть скосила глаза, устремленные в бесконечность. Она даже не слышала, что говорила Сюзанна.
— Извини, что?
— Твой первый бал.
— Не помню. — Жаклин вздохнула.
— А твой бальный наряд? Расскажи мне о нем.
— Не помню, — повторила Жаклин.
— Конечно, помнишь, — возразила Сюзанна. — Ты много раз рассказывала, что он был расшит золотом и серебром, а спереди украшен сапфирами и жемчугом. Ну же, в театре, в Париже.
— Да, действительно, ты права.
— Тебе сделали такую высокую прическу, — продолжала Сюзанна, — что пришлось наклонять голову, когда ты выходила из кареты.
— И это правда. Сюзанна поморщилась.
— Дамы уже не носят такие прически, потому что это немодно.
Жаклин взглянула на сестру. На Сюзанне было надето зеленое шелковое платье, отделанное желтыми кружевами, ее вьющиеся волосы украшали зеленые ленты. Она выглядела как маленький ангел, но Жаклин не отреагировала и на это. Последние шесть недель она жила словно по привычке: ей не хотелось ни говорить, ни думать, ни дышать, в сад с сестрами она вышла после того, как леди Харрингтон пригрозила вывести ее силой.
— Миссис Харрингтон говорит, что я еще слишком мала, — донесся до нее обиженный голосок Сюзанны.
— Слишком мала, — эхом отозвалась Жаклин.
— Но мне почти одиннадцать, — возразила девочка. — В этом возрасте ты уже ходила в театр.
— И все-таки тебе еще нужно подрасти.
— Это нечестно! — капризно надула губы Сюзанна. — Нужно так долго ждать, чтобы повзрослеть…
Жаклин отвернулась. И еще нужно пережить так много боли, подумала она.
Шесть недель. Именно столько времени прошло с той трагической ночи в Кале. Не так уж и много, если подумать. Слишком мало, чтобы притупить ее боль. Когда-нибудь боль должна отступить; если этого не произойдет, она сойдет с ума.
Моряки «Анжелики» хотели вернуться во Францию сразу же после того, как они доставили Жаклин в Дувр, но погода испортилась, и им пришлось два дня ждать, пока стихнет шторм. Когда же они наконец смогли добраться до Кале, выяснилось, что инспектор Гарнье погиб, а Черный Принц со своими людьми уплыл, увозя с собой очередную спасенную аристократку. О мальчике ничего узнать не удалось. На Сидни лица не было, когда он рассказывал эти новости Жаклин.
Сначала она отказывалась верить. Арман жив, и слухи о его смерти — чистая ложь. Старый моряк не стал спорить с ней, а только посмотрел на нее глазами, наполненными болью и страданием. Потом у нее началась истерика, и леди Харрингтон была вынуждена послать за врачом.
Несколько дней Жаклин провела в полузабытьи, оглушенная снотворным, но это не избавило ее от ночных кошмаров. Наконец она отказалась от лекарств, которые не спасали ее от боли и страха.
Большую часть времени Жаклин теперь проводила в своей комнате, она почти перестала есть и отказывалась говорить с кем-либо. Так не могло продолжаться вечно — ей пора было начать заботиться о сестрах и начать новую жизнь, но Жаклин не знала, как это сделать.
Серафина тоже страдала. Девочка мучительно переживала отсутствие своего маленького друга. Объясняя ей, что случилось, Жаклин представила дело так, будто Филипп уехал не надолго, и даже хотела добавить, что он обязательно вернется, но не смогла. Ее немного утешало то, что о нем ничего не было известно — значит, оставалась призрачная надежда на его возвращение.
Леди Харрингтон и сэр Эдвард были до глубины души потрясены известием о смерти Армана, а Мадлен пребывала в отчаянии. Она пришла к Жаклин вскоре после ее возвращения, и обе женщины долго плакали в объятиях друг друга.
— А когда я стану актрисой, — прервала размышления сестры Сюзанна, — то выйду на сцену в роскошном платье, и все будут мне аплодировать. Правда это замечательно?
— Да, конечно, — ответила Жаклин.
Сюзанна все еще лежала на траве рядом с Серафиной и разглядывала облака. Они находились в прекрасном, залитом солнцем саду, но Жаклин не испытывала от этого никакой радости. Она сомневалась, что вообще сможет теперь испытывать это чувство.
Неожиданно Серафина приподнялась и повернула голову в сторону дома.
— В чем дело? — спросила ее Жаклин.
Девочка, не обращая внимания на сестру, продолжала пристально разглядывать что-то.
Жаклин не ждала ответа, потому что Серафина все еще не разговаривала — ей было достаточно кивка или взгляда. Но малышка словно окоченела, ее лицо побледнело, и она стала похожа на статую.
— Наверное, она услышала что-то странное, — предположила Сюзанна. — Знаешь, у нее невероятно острый слух.
— Откуда тебе это известно? — удивилась Жаклин.
— Иногда, когда мы играем в детской, — начала объяснять Сюзанна, — Серафина вдруг останавливается; потом начинает смотреть на дверь, словно ждет кого-то. Я тоже прислушиваюсь, но ничего не слышу, а через какое-то время обязательно кто-нибудь входит. Знаешь, — она перешла на трагический шепот, — мне кажется, что Серафина чувствует приближение людей.
— Ерунда, — отмахнулась Жаклин.
В этот момент Серафина поднялась на ноги и бросилась бежать по направлению к дому. Бледно-голубое платье путалось в ее маленьких ножках, длинные волосы развевались на ветру.
— Куда ты? — крикнула ей вслед Жаклин, но девочка продолжала бежать, не останавливаясь. — Сюзанна, придется тебе пойти посмотреть, все ли в порядке.
Сюзанна медленно встала, кокетливо расправила складки своего платья и только потом побежала вслед за сестрой. Жаклин смотрела на то, как девочки бегут по зеленой лужайке, и думала, что ей нужно как можно скорее выйти из депрессии, потому что ее сестры еще такие маленькие и им требуется постоянная забота.
Горе, которое она переживала, сжигало ее душу. Часы тянулись бесконечно, складываясь в долгие безрадостные дни, наполненные слезами и страданием. Но она сильная и сможет взять себя в руки. Она уже испытала не одну утрату и каждую смогла преодолеть.
Правда, пока все складывалось по-другому. Арман был ее надеждой, он спас ее от смерти и научил жить, заставил смеяться и петь от счастья. И он всегда возвращался к ней.
Всегда, но не сейчас.
Жаклин закрыла глаза. Слезы заструились по ее щекам, но она уже не чувствовала этого. Перед ее мысленным взором стоял он. Она лелеяла этот хрупкий образ, боясь спугнуть его.
— Жаклин.
Ее имя прозвучало медленно и протяжно, словно музыка.
Сердце девушки замерло. Боясь, что вот-вот сойдет с ума, она медленно открыла глаза.
Перед ней стоял Арман — как всегда высокий, красивый, потрясающий. В его глазах светилась нежность, он улыбался ей и протягивал к ней руки.
Едва сдерживая рвущиеся наружу рыдания, Жаклин бросилась в его объятия. Ее руки ощупывали его грудь, плечи, спину, гладили волосы, словно она хотела удостовериться, что он действительно существует.
Арман наклонился и накрыл ее губы своими губами. Ее поцелуй отдавал цветами и солнцем, как тот сад, в котором они находились. Он поклялся себе, что больше никогда не покинет ее, потому что знал: если он будет тысячу лет стоять здесь и целовать ее, это не утолит его жажду.
Он вытер ладонью ее мокрые щеки и прошептал:
— Ты знаешь, как сильно я тебя люблю?
Жаклин зарылась лицом в его куртку и замотала головой.
— Только мысль о тебе заставила меня вернуться с того света, — сказал он тихим голосом. — Я помнил, что меня ждет впереди сказочная жизнь с тобой, а от этого трудно отказаться.
Она улыбнулась сквозь слезы:
— Я боялась, что ты умрешь…
— Я тоже. Но Филипп думал иначе и переубедил меня.
— Филипп с тобой? — спросила Жаклин, и ее сердце переполнилось радостью.
Арман кивнул.
— После ранения я потерял сознание. Прибывшие на место гвардейцы и жаждущие крови горожане обнаружили Бурдона с ножом в груди, меня и уплывающую лодку, переполненную людьми, переодетыми революционными солдатами, которые увозили аристократку. Филипп немедленно сообщил им, что это люди Черного Принца, и именно они напали на инспектора Гарнье, что Никола сочувствовал им, так как был влюблен в тебя. Заодно Филипп посоветовал им послать запрос в Комитет национальной безопасности и убедиться, что инспектор Бурдон уже несколько раз помогал тебе бежать. Про меня он сказал, что я пытался помешать твоему побегу, а Никола выстрелил в меня.
Брови Жаклин удивленно приподнялись.
— Неужели Филипп рассказал им все это?
— Мальчик потрясающе умеет выходить из трудных ситуаций, — улыбнулся Арман.
Жаклин вспомнила, как Филипп спас ее от толпы, придумав историю про чуму, и тоже улыбнулась.
— Наверное, он научился этому, пока жил на улице…
— Филипп понял, что я тяжело ранен, и некоторое время мне нельзя будет двигаться, — продолжал Арман. — Он очень беспокоился, что за это время может выясниться, кто я на самом деле, поэтому убедил капитана Национальной гвардии, что инспектор Гарнье — единственный, кто видел Черного Принца без всякой маскировки, поэтому его нужно спрятать и держать в секрете то, что он жив, чтобы Черный Принц не разыскал и не убил свидетеля.
— Так вот почему твои люди ничего не смогли узнать, — догадалась Жаклин. — Им сказали, что ты мертв.
— На самом деле меня отвезли на небольшую ферму в пригороде Кале. — Арман погладил ее по щеке кончиками пальцев. — Там за мной ухаживала одна крестьянка. Все это время Филипп был со мной. К несчастью, моя рана воспалилась, и я две недели провел в беспамятстве. Филипп исправно ходил на берег и ждал «Анжелику», но она так и не появилась.
— Видимо, он ее не заметил или она подходила к берегу, когда его там не было, — с сожалением сказала Жаклин. — Сидни приплыл во Францию через два дня после того, как привез меня сюда. Они провели в море несколько дней, но так как все опрошенные ими люди подтвердили твою смерть, команда решила вернуться домой.
Арман кивнул.
— Мне потребовалось несколько недель, чтобы восстановить силы. Когда я понял, что корабль не придет, то стал искать другую возможность для побега. За мной постоянно следили гвардейцы на тот случай, если Черный Принц действительно явится, чтобы убить меня, однако несколько дней назад нам с Филиппом удалось обмануть их и ночью перейти границу, а оттуда вернуться в Англию на австрийском корабле.
Жаклин крепко обняла его. Теперь все, кого она любила, были рядом с ней.
— Но где же Филипп? — нетерпеливо спросила она. Арман улыбнулся.
— Серафина завладела им в ту самую минуту, как мы вошли. Думаю, он все еще там.
Жаклин вспомнила, как сестра бросилась к дому задолго до появления Армана. Тогда они с Филиппом скорее всего еще даже не подъехали к дому. Может быть, она действительно умела чувствовать приближение знакомых ей людей?
— Что с тобой? — спросил Арман.
— Все хорошо. — Она улыбнулась.
Он прижал ее к себе, наслаждаясь ощущением близости. Его пальцы перебирали ее волосы, вынимая из них шпильки, чтобы золотистые пряди свободно рассыпались по ее плечам.
Жаклин застонала, когда ее бедро дотронулось до его восставшей плоти. Арман уже не понимал, где находится и что с ним происходит: его рука заскользила по ее груди. Они ласкали друг друга, забыв обо всем на свете.
— Жаклин! — раздался крик с другого конца лужайки.
Она почувствовала, что сердце екнуло у нее в груди, и замерла, а потом судорожно начала приводить себя в порядок. При этом глаза Армана горели страстью и желанием. В ответ она улыбнулась ему так соблазнительно, что он застонал.
Обернувшись, Жаклин увидела приближающегося к ним Филиппа — Серафина держала его за руку с твердым намерением никогда не отпускать от себя. Заметив, что Жаклин смотрит на него, мальчик помахал ей рукой.
Жаклин сделала шаг ему навстречу, но Арман удержал ее.
— Я должен сказать тебе одну вещь. — Он с беспокойством посмотрел на приближающихся к ним детей. — Перед тем как встретить тебя, я совершил много ошибок. Мне было все равно, жив я или умру: рискуя жизнью ради других, я надеялся искупить эти ошибки.
Жаклин нежно дотронулась до него.
— Ты не виноват в их смерти, — негромко сказала она.
— Может быть, и так, — неуверенно согласился он. — Слава Богу, что ты дала мне шанс. Я построю прекрасный дом для Сюзанны, Серафины, Филиппа и для нас с тобой, а детей буду растить как своих собственных. — Его пальцы стерли слезинку с ее щеки. — Жаклин, — внезапно прошептал он охрипшим голосом, — выходи за меня, и я посвящу всю свою жизнь тому, чтобы доказать тебе свою любовь.
Она обняла его, не заботясь о том, что на них смотрят.
— Да, — прошептала она. — Да.
В ответ Арман обнял ее и крепко поцеловал, в то время как младшие члены его новой семьи с изумлением и восторгом смотрели на эту сцену.
Серафина смотрела вверх. Некоторое время она скептически разглядывала облако, потом снова перевела взгляд на Сюзанну.
— Да, — мечтательно продолжала та, — мои туфельки сверкают золотом, а в руках я держу кружевной веер с жемчужинами по краям…
Серафина молчала.
— На балу я встречаю прекрасного принца. — Сюзанна уже не могла остановиться. — Он тут же предлагает мне выйти за него замуж, потому что полюбил меня с первого взгляда, а потом увозит меня в свой серебряный дворец. — Она легла на спину и принялась разглядывать облака. — Все это так и будет, когда я вырасту. Жаклин, а сколько тебе исполнилось лет, когда ты пошла на свой первый бал? — спросила она у старшей сестры, сидевшей рядом с ней на траве.
Жаклин чуть скосила глаза, устремленные в бесконечность. Она даже не слышала, что говорила Сюзанна.
— Извини, что?
— Твой первый бал.
— Не помню. — Жаклин вздохнула.
— А твой бальный наряд? Расскажи мне о нем.
— Не помню, — повторила Жаклин.
— Конечно, помнишь, — возразила Сюзанна. — Ты много раз рассказывала, что он был расшит золотом и серебром, а спереди украшен сапфирами и жемчугом. Ну же, в театре, в Париже.
— Да, действительно, ты права.
— Тебе сделали такую высокую прическу, — продолжала Сюзанна, — что пришлось наклонять голову, когда ты выходила из кареты.
— И это правда. Сюзанна поморщилась.
— Дамы уже не носят такие прически, потому что это немодно.
Жаклин взглянула на сестру. На Сюзанне было надето зеленое шелковое платье, отделанное желтыми кружевами, ее вьющиеся волосы украшали зеленые ленты. Она выглядела как маленький ангел, но Жаклин не отреагировала и на это. Последние шесть недель она жила словно по привычке: ей не хотелось ни говорить, ни думать, ни дышать, в сад с сестрами она вышла после того, как леди Харрингтон пригрозила вывести ее силой.
— Миссис Харрингтон говорит, что я еще слишком мала, — донесся до нее обиженный голосок Сюзанны.
— Слишком мала, — эхом отозвалась Жаклин.
— Но мне почти одиннадцать, — возразила девочка. — В этом возрасте ты уже ходила в театр.
— И все-таки тебе еще нужно подрасти.
— Это нечестно! — капризно надула губы Сюзанна. — Нужно так долго ждать, чтобы повзрослеть…
Жаклин отвернулась. И еще нужно пережить так много боли, подумала она.
Шесть недель. Именно столько времени прошло с той трагической ночи в Кале. Не так уж и много, если подумать. Слишком мало, чтобы притупить ее боль. Когда-нибудь боль должна отступить; если этого не произойдет, она сойдет с ума.
Моряки «Анжелики» хотели вернуться во Францию сразу же после того, как они доставили Жаклин в Дувр, но погода испортилась, и им пришлось два дня ждать, пока стихнет шторм. Когда же они наконец смогли добраться до Кале, выяснилось, что инспектор Гарнье погиб, а Черный Принц со своими людьми уплыл, увозя с собой очередную спасенную аристократку. О мальчике ничего узнать не удалось. На Сидни лица не было, когда он рассказывал эти новости Жаклин.
Сначала она отказывалась верить. Арман жив, и слухи о его смерти — чистая ложь. Старый моряк не стал спорить с ней, а только посмотрел на нее глазами, наполненными болью и страданием. Потом у нее началась истерика, и леди Харрингтон была вынуждена послать за врачом.
Несколько дней Жаклин провела в полузабытьи, оглушенная снотворным, но это не избавило ее от ночных кошмаров. Наконец она отказалась от лекарств, которые не спасали ее от боли и страха.
Большую часть времени Жаклин теперь проводила в своей комнате, она почти перестала есть и отказывалась говорить с кем-либо. Так не могло продолжаться вечно — ей пора было начать заботиться о сестрах и начать новую жизнь, но Жаклин не знала, как это сделать.
Серафина тоже страдала. Девочка мучительно переживала отсутствие своего маленького друга. Объясняя ей, что случилось, Жаклин представила дело так, будто Филипп уехал не надолго, и даже хотела добавить, что он обязательно вернется, но не смогла. Ее немного утешало то, что о нем ничего не было известно — значит, оставалась призрачная надежда на его возвращение.
Леди Харрингтон и сэр Эдвард были до глубины души потрясены известием о смерти Армана, а Мадлен пребывала в отчаянии. Она пришла к Жаклин вскоре после ее возвращения, и обе женщины долго плакали в объятиях друг друга.
— А когда я стану актрисой, — прервала размышления сестры Сюзанна, — то выйду на сцену в роскошном платье, и все будут мне аплодировать. Правда это замечательно?
— Да, конечно, — ответила Жаклин.
Сюзанна все еще лежала на траве рядом с Серафиной и разглядывала облака. Они находились в прекрасном, залитом солнцем саду, но Жаклин не испытывала от этого никакой радости. Она сомневалась, что вообще сможет теперь испытывать это чувство.
Неожиданно Серафина приподнялась и повернула голову в сторону дома.
— В чем дело? — спросила ее Жаклин.
Девочка, не обращая внимания на сестру, продолжала пристально разглядывать что-то.
Жаклин не ждала ответа, потому что Серафина все еще не разговаривала — ей было достаточно кивка или взгляда. Но малышка словно окоченела, ее лицо побледнело, и она стала похожа на статую.
— Наверное, она услышала что-то странное, — предположила Сюзанна. — Знаешь, у нее невероятно острый слух.
— Откуда тебе это известно? — удивилась Жаклин.
— Иногда, когда мы играем в детской, — начала объяснять Сюзанна, — Серафина вдруг останавливается; потом начинает смотреть на дверь, словно ждет кого-то. Я тоже прислушиваюсь, но ничего не слышу, а через какое-то время обязательно кто-нибудь входит. Знаешь, — она перешла на трагический шепот, — мне кажется, что Серафина чувствует приближение людей.
— Ерунда, — отмахнулась Жаклин.
В этот момент Серафина поднялась на ноги и бросилась бежать по направлению к дому. Бледно-голубое платье путалось в ее маленьких ножках, длинные волосы развевались на ветру.
— Куда ты? — крикнула ей вслед Жаклин, но девочка продолжала бежать, не останавливаясь. — Сюзанна, придется тебе пойти посмотреть, все ли в порядке.
Сюзанна медленно встала, кокетливо расправила складки своего платья и только потом побежала вслед за сестрой. Жаклин смотрела на то, как девочки бегут по зеленой лужайке, и думала, что ей нужно как можно скорее выйти из депрессии, потому что ее сестры еще такие маленькие и им требуется постоянная забота.
Горе, которое она переживала, сжигало ее душу. Часы тянулись бесконечно, складываясь в долгие безрадостные дни, наполненные слезами и страданием. Но она сильная и сможет взять себя в руки. Она уже испытала не одну утрату и каждую смогла преодолеть.
Правда, пока все складывалось по-другому. Арман был ее надеждой, он спас ее от смерти и научил жить, заставил смеяться и петь от счастья. И он всегда возвращался к ней.
Всегда, но не сейчас.
Жаклин закрыла глаза. Слезы заструились по ее щекам, но она уже не чувствовала этого. Перед ее мысленным взором стоял он. Она лелеяла этот хрупкий образ, боясь спугнуть его.
— Жаклин.
Ее имя прозвучало медленно и протяжно, словно музыка.
Сердце девушки замерло. Боясь, что вот-вот сойдет с ума, она медленно открыла глаза.
Перед ней стоял Арман — как всегда высокий, красивый, потрясающий. В его глазах светилась нежность, он улыбался ей и протягивал к ней руки.
Едва сдерживая рвущиеся наружу рыдания, Жаклин бросилась в его объятия. Ее руки ощупывали его грудь, плечи, спину, гладили волосы, словно она хотела удостовериться, что он действительно существует.
Арман наклонился и накрыл ее губы своими губами. Ее поцелуй отдавал цветами и солнцем, как тот сад, в котором они находились. Он поклялся себе, что больше никогда не покинет ее, потому что знал: если он будет тысячу лет стоять здесь и целовать ее, это не утолит его жажду.
Он вытер ладонью ее мокрые щеки и прошептал:
— Ты знаешь, как сильно я тебя люблю?
Жаклин зарылась лицом в его куртку и замотала головой.
— Только мысль о тебе заставила меня вернуться с того света, — сказал он тихим голосом. — Я помнил, что меня ждет впереди сказочная жизнь с тобой, а от этого трудно отказаться.
Она улыбнулась сквозь слезы:
— Я боялась, что ты умрешь…
— Я тоже. Но Филипп думал иначе и переубедил меня.
— Филипп с тобой? — спросила Жаклин, и ее сердце переполнилось радостью.
Арман кивнул.
— После ранения я потерял сознание. Прибывшие на место гвардейцы и жаждущие крови горожане обнаружили Бурдона с ножом в груди, меня и уплывающую лодку, переполненную людьми, переодетыми революционными солдатами, которые увозили аристократку. Филипп немедленно сообщил им, что это люди Черного Принца, и именно они напали на инспектора Гарнье, что Никола сочувствовал им, так как был влюблен в тебя. Заодно Филипп посоветовал им послать запрос в Комитет национальной безопасности и убедиться, что инспектор Бурдон уже несколько раз помогал тебе бежать. Про меня он сказал, что я пытался помешать твоему побегу, а Никола выстрелил в меня.
Брови Жаклин удивленно приподнялись.
— Неужели Филипп рассказал им все это?
— Мальчик потрясающе умеет выходить из трудных ситуаций, — улыбнулся Арман.
Жаклин вспомнила, как Филипп спас ее от толпы, придумав историю про чуму, и тоже улыбнулась.
— Наверное, он научился этому, пока жил на улице…
— Филипп понял, что я тяжело ранен, и некоторое время мне нельзя будет двигаться, — продолжал Арман. — Он очень беспокоился, что за это время может выясниться, кто я на самом деле, поэтому убедил капитана Национальной гвардии, что инспектор Гарнье — единственный, кто видел Черного Принца без всякой маскировки, поэтому его нужно спрятать и держать в секрете то, что он жив, чтобы Черный Принц не разыскал и не убил свидетеля.
— Так вот почему твои люди ничего не смогли узнать, — догадалась Жаклин. — Им сказали, что ты мертв.
— На самом деле меня отвезли на небольшую ферму в пригороде Кале. — Арман погладил ее по щеке кончиками пальцев. — Там за мной ухаживала одна крестьянка. Все это время Филипп был со мной. К несчастью, моя рана воспалилась, и я две недели провел в беспамятстве. Филипп исправно ходил на берег и ждал «Анжелику», но она так и не появилась.
— Видимо, он ее не заметил или она подходила к берегу, когда его там не было, — с сожалением сказала Жаклин. — Сидни приплыл во Францию через два дня после того, как привез меня сюда. Они провели в море несколько дней, но так как все опрошенные ими люди подтвердили твою смерть, команда решила вернуться домой.
Арман кивнул.
— Мне потребовалось несколько недель, чтобы восстановить силы. Когда я понял, что корабль не придет, то стал искать другую возможность для побега. За мной постоянно следили гвардейцы на тот случай, если Черный Принц действительно явится, чтобы убить меня, однако несколько дней назад нам с Филиппом удалось обмануть их и ночью перейти границу, а оттуда вернуться в Англию на австрийском корабле.
Жаклин крепко обняла его. Теперь все, кого она любила, были рядом с ней.
— Но где же Филипп? — нетерпеливо спросила она. Арман улыбнулся.
— Серафина завладела им в ту самую минуту, как мы вошли. Думаю, он все еще там.
Жаклин вспомнила, как сестра бросилась к дому задолго до появления Армана. Тогда они с Филиппом скорее всего еще даже не подъехали к дому. Может быть, она действительно умела чувствовать приближение знакомых ей людей?
— Что с тобой? — спросил Арман.
— Все хорошо. — Она улыбнулась.
Он прижал ее к себе, наслаждаясь ощущением близости. Его пальцы перебирали ее волосы, вынимая из них шпильки, чтобы золотистые пряди свободно рассыпались по ее плечам.
Жаклин застонала, когда ее бедро дотронулось до его восставшей плоти. Арман уже не понимал, где находится и что с ним происходит: его рука заскользила по ее груди. Они ласкали друг друга, забыв обо всем на свете.
— Жаклин! — раздался крик с другого конца лужайки.
Она почувствовала, что сердце екнуло у нее в груди, и замерла, а потом судорожно начала приводить себя в порядок. При этом глаза Армана горели страстью и желанием. В ответ она улыбнулась ему так соблазнительно, что он застонал.
Обернувшись, Жаклин увидела приближающегося к ним Филиппа — Серафина держала его за руку с твердым намерением никогда не отпускать от себя. Заметив, что Жаклин смотрит на него, мальчик помахал ей рукой.
Жаклин сделала шаг ему навстречу, но Арман удержал ее.
— Я должен сказать тебе одну вещь. — Он с беспокойством посмотрел на приближающихся к ним детей. — Перед тем как встретить тебя, я совершил много ошибок. Мне было все равно, жив я или умру: рискуя жизнью ради других, я надеялся искупить эти ошибки.
Жаклин нежно дотронулась до него.
— Ты не виноват в их смерти, — негромко сказала она.
— Может быть, и так, — неуверенно согласился он. — Слава Богу, что ты дала мне шанс. Я построю прекрасный дом для Сюзанны, Серафины, Филиппа и для нас с тобой, а детей буду растить как своих собственных. — Его пальцы стерли слезинку с ее щеки. — Жаклин, — внезапно прошептал он охрипшим голосом, — выходи за меня, и я посвящу всю свою жизнь тому, чтобы доказать тебе свою любовь.
Она обняла его, не заботясь о том, что на них смотрят.
— Да, — прошептала она. — Да.
В ответ Арман обнял ее и крепко поцеловал, в то время как младшие члены его новой семьи с изумлением и восторгом смотрели на эту сцену.