Страница:
— Добро пожаловать, мадам, — раздался у нее над ухом хриплый голос.
Жаклин почувствовала, что от звука этого голоса ее начинает бросать то в жар, то в холод. Ей хотелось повернуться, но тело отказывалось повиноваться. Потом в ее пылающем мозгу родилась безумная идея притвориться, будто она не узнает его.
— Ну, что ты молчишь? Неужели не хочешь поздороваться со мной?
Она медленно подняла глаза и взглянула на говорившего. Шрам казался еще ярче и безобразнее на его белой коже. Ей захотелось кричать, но в этом не было смысла. Оставалось только сидеть и делать вид, что все происходящее ее нисколько не волнует.
— Твое молчание просто непривычно. — Никола взял стул и подсел к ней. — Я надеялся, что ты хотя бы удивишься, увидев меня. Скажи, ты и правда поверила, что я позволю тебе бежать?
— По крайней мере я не собиралась больше встречаться с тобой, — сказала она, пытаясь унять дрожь в голосе.
Никола покачал головой:
— Не ожидал, что ты так наивна: зная меня, ты могла бы понять, что я не тот чедйвек, который легко сдается. После твоего последнего побега Комитет национальной безопасности приказал мне любой ценой доставить тебя для исполнения приговора — только на таких условиях они согласились снять с меня подозрения в предательстве.
Жаклин смотрела на Никола, все еще не веря в то, что он сидит перед ней. Откуда он узнал, что она должна приехать, каким образом нашел ее в этот час на постоялом дворе? Как ни боялась она признаться себе, но всему этому существовало только одно объяснение.
— А вот и наш драгоценный маркиз. — Никола улыбнулся.
Жаклин увидела, что к ним приближается де Вире в сопровождении двух гвардейцев. Выражение лица маркиза было совершенно спокойным.
У нее упало сердце.
— Почему? — спросила она, словно все еще не веря. — Почему ты предал меня?
Франсуа-Луи потупил глаза, видимо, не желая встречаться с ней взглядом.
— Я… я отчаянно нуждался в деньгах. — Он умоляюще посмотрел на нее, словно этого было достаточно, чтобы она его простила.
Жаклин молчала.
— Пойми, у меня ничего нет, — продолжал оправдываться де Вире. — Я думал, что у тебя сохранились драгоценности и после свадьбы мы сможем жить вполне сносно, но ты разорвала нашу помолвку, сказав, что у тебя тоже ничего нет. После этого я понял, что мне не остается ничего, кроме как принять предложение месье Бурдона.
Сердце Жаклин сжалось от боли. Ее жених, человек за которого она собиралась выйти замуж, продал ее за деньги.
— А как же Антуан? — спросила она почти шепотом. Франсуа-Луи бросил на нее сочувственный взгляд:
— Мне искренне жаль…
Отчаяние, нахлынувшее на нее, казалось непереносимым; на миг ей даже показалось, что она лишается рассудка.
— Ублюдок! — закричала Жаклин. Вскочив, она словно дикий зверь набросилась на маркиза и впилась пальцами в его лицо. Гвардейцы не останавливали ее, явно наслаждаясь дракой аристократов.
Франсуа-Луи поднял руки, чтобы защитить лицо, и тогда Жаклин схватила его за волосы. Неожиданно волосы отделились от его головы и остались у нее в руках. Она остановилась, пытаясь осознать, что произошло, а посетители заведения разразились громким хохотом. Только тут она поняла, что держит в руках парик, прикрывавший лысый череп маркиза, такой же красный, как и его лицо.
— Довольно! — прикрикнул Никола, которому публичное унижение Франсуа-Луи доставило немалое удовольствие. — Немедленно отведите эту подлую шпионку в экипаж.
Гвардейцы подтолкнули Жаклин к выходу, и она, запахнув плащ, гордо подняв голову, пошла вперед. Бурдон последовал за ней.
— Предательницу на гильотину! — раздался крик из толпы, собравшейся у входа, однако никто не рискнул наброситься на нее. Жаклин даже испытала нечто вроде благодарности к своему врагу за то, что он не отдал ее на растерзание толпе.
Они сели в ожидавший их экипаж.
— Вы неплохо поработали, гражданин, — сказал Никола де Вире, когда экипаж тронулся с места. Он намеренно, не стал упоминать его титул. — Вот часть тех денег, которые вам полагаются; остальное переведут на ваш счет в Лондоне, как мы и договаривались. Теперь возвращайтесь в Англию; если вы останетесь здесь, я не смогу гарантировать вашу безопасность.
— Хорошо. — Кивнув в ответ, Франсуа-Луи с жадностью схватил кошелек.
— За сколько ты меня продал? — Голос Жаклин звучал почти равнодушно.
Маркиз нерешительно взглянул на нее.
— Ну что же вы, гражданин, скажите ей, сколько она стоит, — усмехнулся Никола. — Она имеет право это знать.
— Восемь тысяч фунтов, — чуть слышно прозвучал ответ.
— Восемь тысяч? — Жаклин подумала, что ослышалась. Человек, привыкший жить с размахом, потратит эту сумму не больше чем за год.
— Видите, не так уж и много, — насмешливо сказал Никола.
— Ты совершенно не умеешь торговаться, — язвительно заметила Жаклин. — За меня могли дать намного больше.
Франсуа-Луи молчал.
— И этого слизняка твой отец предпочел мне, — с сарказмом произнес Никола. — Какая глупость.
— А вот еще одна глупость — я не удостоверилась в твоей смерти, когда ты истекал кровью на полу в Шато-де-Ламбер, — сказала Жаклин.
— Ну, мне-то твой промах оказался только на руку. — Никола недобро усмехнулся. — Жаль лишь, что ты оставила мне этот отвратительный шрам в подарок. Теперь тебе придется расплатиться сполна.
— Только посмей дотронуться до меня, — предупредила Жаклин, — и шрам появится у тебя на другой щеке.
Сильный удар по лицу заставил ее вскрикнуть от боли.
— Господи, месье Бурдон, разве это так уж необходимо? — проскулил маркиз. Он был явно напуган, его глаза округлились.
Вместо ответа Никола постучал по крыше, и когда экипаж остановился, резким движением распахнул дверь.
— Вон! — приказал он Франсуа-Луи. Тот в изумлении посмотрел на него.
— Но я думал…
— Наши с вами дела закончены, и вы мне больше не нужны. Убирайтесь!
Маркиз встревоженно посмотрел на Жаклин; до него только теперь дошло, что собирался сделать Никола, когда он покинет экипаж.
— Послушайте, вы должны дать мне слово джентльмена, что не станете…
— Вам я ничего не должен, — Никола мрачно усмехнулся, — особенно в том, что касается мадемуазель де Ламбер. Разве не вы только что продали ее мне?
— Я согласился привезти ее во Францию, — пролепетал Франсуа-Луи, — но это не значит, что вы можете…
— То, что я с ней сделаю, не ваша забота, — вновь перебил его Никола. — Лучше побеспокойтесь о том, чтобы поскорее убраться из Франции, пока я не передумал и не отдал приказ о вашем аресте.
Франсуа-Луи беспомощно посмотрел на Жаклин.
— Клянусь, я не думал, что все так кончится.
— Ненавижу тебя! — Она резко отвернулась от него.
— Что ж, я не виню тебя за это. — Маркиз опустил глаза. Помедлив, он вылез из экипажа и закрыл за собой дверь.
— Куда мы направляемся? — спросила Жаклин, когда они с Никола остались одни. — Обратно в Париж?
— К чему спешить? — Он загадочно усмехнулся. — Некоторое время ты проведешь в местной тюрьме.
— Я думала, ты представишь меня трибуналу, чтобы снять с себя обвинения…
— С трибуналом ты скоро встретишься, — уверил ее Никола. — Но это лишь часть того, что должно случиться. Я хочу выдать тебя вместе с твоим другом, Черным Принцем, а потом сделаю так, чтобы вас казнили вместе.
Жаклин почувствовала страшную тяжесть в груди.
— Ты никогда не поймаешь его. — Она постаралась придать голосу уверенность. — Можешь прямо сейчас приказать кучеру поворачивать на Париж.
— Ну уж нет! Он приедет спасать тебя, а уж я позабочусь, чтобы его арестовали.
— На этот раз Арман не приедет, — печально сказала Жаклин. — Этот человек спасает только тех, кто может ему заплатить, а так как теперь у меня нет денег, то он не заинтересован во мне, и тебе лучше переключить свое внимание на кого-нибудь другого.
— Насколько мне известно, Арман Сент-Джеймс не слишком нуждается в деньгах. — Заметив, что его слова удивили Жаклин, Никола улыбнулся. — Я решил, что будет полезно побольше узнать о смельчаке, который уже почти два года терроризирует всю Францию. Хотя де Бире сообщил его имя, но этого было недостаточно — мне хотелось понять, что им движет. Небольшое исследование, которое я провел, показало, что Арман Сент-Джеймс — внук бывшего маркиза де Валенте, чья дочь, Адриана, вышла замуж за английского коммерсанта по имени Роберт Сент-Джеймс. Мадам Сент-Джеймс вернулась во Францию в 1792 году со своей невесткой Люсет, дочерью арестованного, а затем казненного торговца тканями, и внучкой Анжеликой. Так как обе женщины были эмигрантками и не скрывали своих роялистских симпатий, их немедленно арестовали и казнили.
— А за что казнили ребенка? — спросила Жаклин, чувствуя, что с каждой минутой ей становится все хуже. — Девочка была гражданкой Англии и по возрасту не могла представлять опасности для Республики.
Никола пожал плечами.
— Она была виновата в своем родстве с матерью и бабкой, — равнодушно пояснил он. — Но это не важно. Главное, что ты не сможешь заставить меня поверить в то, что Черный Принц действует из корыстных побуждений. Думаю, у него имеются для этого более веские причины.
— Возможно, — также равнодушно заметила Жаклин, словно весь его рассказ не был для нее новостью. — В любом случае он не явится сюда — мы не виделись с ним после возвращения в Лондон и он даже не знает, что я отправилась во Францию, так что тянуть с отъездом в Париж просто глупо.
Мысль о том, что ее хотят использовать как приманку, чтобы снова заманить Армана в ловушку, приводила Жаклин в ужас.
— Кажется, тебе не терпится на гильотину, — усмехнулся Никола. — А может, ты влюблена в него и хочешь пожертвовать собой, чтобы его защитить?
Жаклин презрительно посмотрела на инспектора.
— Позволь мне напомнить тебе, что ты разговариваешь с дочерью герцога Шарля-Александра де Ламбера, помолвленной с маркизом де Бире. И ты всерьез думаешь, что я могу полюбить какого-то сына торговца? — Она рассмеялась.
— Но кто же тогда рисковал жизнью, чтобы вытащить его из Ла-Форс? — ехидно поинтересовался инспектор.
Жаклин снисходительно взглянула на него.
— Тебе невозможно понять, о чем идет речь, так как это было дело чести, — сказала она холодно. — Спасение Армана Сент-Джеймса было моим долгом. А сейчас ты просто теряешь время.
— Что ж, посмотрим. — Никола откинулся назад, и закрыл глаза. — Посмотрим.
— Ее арестовали.
Липкий холодный страх проник в сердце Армана, но он ничем не выдал себя. Его люди не должны видеть слабость вожака.
— Когда это случилось? — спросил он.
— Вчера, — ответил Джон. — Сразу, как только она появилась здесь, инспектор из Парижа арестовал ее на постоялом дворе, где они с маркизом собирались нанять экипаж.
Негодяй уже ждал ее, и она пришла к нему прямо в руки. Как все это глупо.
— Где маркиз?
— Он сел вместе с ней в экипаж, но до тюрьмы он не доехал и где находится теперь — неизвестно.
— Скорее всего этот слизняк уже давно в Англии, — не сдержал своей ярости Сидни.
— Не сомневаюсь. — Арман кивнул. — А в какой тюрьме содержат мадемуазель де Ламбер?
Джон склонился над разложенной на столе картой.
— Вот здесь, на окраине города. — Он указал место пальцем. — Тюрьма одноэтажная, и в ней всего две или три камеры.
— Из чего она построена? — спросил Арман.
— Из камня, — ответил Эндрю, служивший на «Анжелике» матросом. — Стены толщиной не меньше фута.
— Окна?
— Одно, но оно очень маленькое, и на нем решетка. Даже ребенок в него не пролезет.
— Я могу хотя бы попробовать, — встрепенулся стоявший рядом Филипп.
Арман отрицательно покачал головой.
— Охрана?
— Вот это действительно проблема, — вздохнул Эндрю. — Тюрьма выглядит так, словно там готовятся к серьезному бою — мы насчитали не меньше дюжины солдат снаружи. Сколько внутри — неизвестно.
— Странно, — наморщил лоб Сидни. — Зачем нужно так много, чтобы охранять ее — она же просто безоружная женщина.
— И почему она там? — вмешался Джон. — Если ее хотят казнить, то давно должны были увезти отсюда.
— Действительно. — Арман задумался. — А когда ее собираются перевозить в Париж?
— Одни говорят, что скоро, другие считают, что ее держат в Кале намеренно. Никто ничего точно не знает, — сказал Джон.
Легче всего было бы освободить Жаклин из экипажа, где-нибудь на пустынной дороге, тогда как напасть на охраняемую тюрьму в маленьком городке, где все на виду, являлось слишком трудной задачей. Именно на это и рассчитывал Никола.
Арман стиснул зубы.
— Не нравится мне все это, — пробормотал Сидни. — Он ждет, когда вы появитесь у тюрьмы, чтобы схватить вас.
— Еще одна ловушка, — уточнил Филипп.
— Похоже на то. — Арман разгладил ладонью карту.
— И что мы будем делать?
В каюте повисла тревожная тишина — все ждали, какое решение примет командир.
Неожиданно Арман поднял глаза от карты и улыбнулся.
Глава 17
Жаклин почувствовала, что от звука этого голоса ее начинает бросать то в жар, то в холод. Ей хотелось повернуться, но тело отказывалось повиноваться. Потом в ее пылающем мозгу родилась безумная идея притвориться, будто она не узнает его.
— Ну, что ты молчишь? Неужели не хочешь поздороваться со мной?
Она медленно подняла глаза и взглянула на говорившего. Шрам казался еще ярче и безобразнее на его белой коже. Ей захотелось кричать, но в этом не было смысла. Оставалось только сидеть и делать вид, что все происходящее ее нисколько не волнует.
— Твое молчание просто непривычно. — Никола взял стул и подсел к ней. — Я надеялся, что ты хотя бы удивишься, увидев меня. Скажи, ты и правда поверила, что я позволю тебе бежать?
— По крайней мере я не собиралась больше встречаться с тобой, — сказала она, пытаясь унять дрожь в голосе.
Никола покачал головой:
— Не ожидал, что ты так наивна: зная меня, ты могла бы понять, что я не тот чедйвек, который легко сдается. После твоего последнего побега Комитет национальной безопасности приказал мне любой ценой доставить тебя для исполнения приговора — только на таких условиях они согласились снять с меня подозрения в предательстве.
Жаклин смотрела на Никола, все еще не веря в то, что он сидит перед ней. Откуда он узнал, что она должна приехать, каким образом нашел ее в этот час на постоялом дворе? Как ни боялась она признаться себе, но всему этому существовало только одно объяснение.
— А вот и наш драгоценный маркиз. — Никола улыбнулся.
Жаклин увидела, что к ним приближается де Вире в сопровождении двух гвардейцев. Выражение лица маркиза было совершенно спокойным.
У нее упало сердце.
— Почему? — спросила она, словно все еще не веря. — Почему ты предал меня?
Франсуа-Луи потупил глаза, видимо, не желая встречаться с ней взглядом.
— Я… я отчаянно нуждался в деньгах. — Он умоляюще посмотрел на нее, словно этого было достаточно, чтобы она его простила.
Жаклин молчала.
— Пойми, у меня ничего нет, — продолжал оправдываться де Вире. — Я думал, что у тебя сохранились драгоценности и после свадьбы мы сможем жить вполне сносно, но ты разорвала нашу помолвку, сказав, что у тебя тоже ничего нет. После этого я понял, что мне не остается ничего, кроме как принять предложение месье Бурдона.
Сердце Жаклин сжалось от боли. Ее жених, человек за которого она собиралась выйти замуж, продал ее за деньги.
— А как же Антуан? — спросила она почти шепотом. Франсуа-Луи бросил на нее сочувственный взгляд:
— Мне искренне жаль…
Отчаяние, нахлынувшее на нее, казалось непереносимым; на миг ей даже показалось, что она лишается рассудка.
— Ублюдок! — закричала Жаклин. Вскочив, она словно дикий зверь набросилась на маркиза и впилась пальцами в его лицо. Гвардейцы не останавливали ее, явно наслаждаясь дракой аристократов.
Франсуа-Луи поднял руки, чтобы защитить лицо, и тогда Жаклин схватила его за волосы. Неожиданно волосы отделились от его головы и остались у нее в руках. Она остановилась, пытаясь осознать, что произошло, а посетители заведения разразились громким хохотом. Только тут она поняла, что держит в руках парик, прикрывавший лысый череп маркиза, такой же красный, как и его лицо.
— Довольно! — прикрикнул Никола, которому публичное унижение Франсуа-Луи доставило немалое удовольствие. — Немедленно отведите эту подлую шпионку в экипаж.
Гвардейцы подтолкнули Жаклин к выходу, и она, запахнув плащ, гордо подняв голову, пошла вперед. Бурдон последовал за ней.
— Предательницу на гильотину! — раздался крик из толпы, собравшейся у входа, однако никто не рискнул наброситься на нее. Жаклин даже испытала нечто вроде благодарности к своему врагу за то, что он не отдал ее на растерзание толпе.
Они сели в ожидавший их экипаж.
— Вы неплохо поработали, гражданин, — сказал Никола де Вире, когда экипаж тронулся с места. Он намеренно, не стал упоминать его титул. — Вот часть тех денег, которые вам полагаются; остальное переведут на ваш счет в Лондоне, как мы и договаривались. Теперь возвращайтесь в Англию; если вы останетесь здесь, я не смогу гарантировать вашу безопасность.
— Хорошо. — Кивнув в ответ, Франсуа-Луи с жадностью схватил кошелек.
— За сколько ты меня продал? — Голос Жаклин звучал почти равнодушно.
Маркиз нерешительно взглянул на нее.
— Ну что же вы, гражданин, скажите ей, сколько она стоит, — усмехнулся Никола. — Она имеет право это знать.
— Восемь тысяч фунтов, — чуть слышно прозвучал ответ.
— Восемь тысяч? — Жаклин подумала, что ослышалась. Человек, привыкший жить с размахом, потратит эту сумму не больше чем за год.
— Видите, не так уж и много, — насмешливо сказал Никола.
— Ты совершенно не умеешь торговаться, — язвительно заметила Жаклин. — За меня могли дать намного больше.
Франсуа-Луи молчал.
— И этого слизняка твой отец предпочел мне, — с сарказмом произнес Никола. — Какая глупость.
— А вот еще одна глупость — я не удостоверилась в твоей смерти, когда ты истекал кровью на полу в Шато-де-Ламбер, — сказала Жаклин.
— Ну, мне-то твой промах оказался только на руку. — Никола недобро усмехнулся. — Жаль лишь, что ты оставила мне этот отвратительный шрам в подарок. Теперь тебе придется расплатиться сполна.
— Только посмей дотронуться до меня, — предупредила Жаклин, — и шрам появится у тебя на другой щеке.
Сильный удар по лицу заставил ее вскрикнуть от боли.
— Господи, месье Бурдон, разве это так уж необходимо? — проскулил маркиз. Он был явно напуган, его глаза округлились.
Вместо ответа Никола постучал по крыше, и когда экипаж остановился, резким движением распахнул дверь.
— Вон! — приказал он Франсуа-Луи. Тот в изумлении посмотрел на него.
— Но я думал…
— Наши с вами дела закончены, и вы мне больше не нужны. Убирайтесь!
Маркиз встревоженно посмотрел на Жаклин; до него только теперь дошло, что собирался сделать Никола, когда он покинет экипаж.
— Послушайте, вы должны дать мне слово джентльмена, что не станете…
— Вам я ничего не должен, — Никола мрачно усмехнулся, — особенно в том, что касается мадемуазель де Ламбер. Разве не вы только что продали ее мне?
— Я согласился привезти ее во Францию, — пролепетал Франсуа-Луи, — но это не значит, что вы можете…
— То, что я с ней сделаю, не ваша забота, — вновь перебил его Никола. — Лучше побеспокойтесь о том, чтобы поскорее убраться из Франции, пока я не передумал и не отдал приказ о вашем аресте.
Франсуа-Луи беспомощно посмотрел на Жаклин.
— Клянусь, я не думал, что все так кончится.
— Ненавижу тебя! — Она резко отвернулась от него.
— Что ж, я не виню тебя за это. — Маркиз опустил глаза. Помедлив, он вылез из экипажа и закрыл за собой дверь.
— Куда мы направляемся? — спросила Жаклин, когда они с Никола остались одни. — Обратно в Париж?
— К чему спешить? — Он загадочно усмехнулся. — Некоторое время ты проведешь в местной тюрьме.
— Я думала, ты представишь меня трибуналу, чтобы снять с себя обвинения…
— С трибуналом ты скоро встретишься, — уверил ее Никола. — Но это лишь часть того, что должно случиться. Я хочу выдать тебя вместе с твоим другом, Черным Принцем, а потом сделаю так, чтобы вас казнили вместе.
Жаклин почувствовала страшную тяжесть в груди.
— Ты никогда не поймаешь его. — Она постаралась придать голосу уверенность. — Можешь прямо сейчас приказать кучеру поворачивать на Париж.
— Ну уж нет! Он приедет спасать тебя, а уж я позабочусь, чтобы его арестовали.
— На этот раз Арман не приедет, — печально сказала Жаклин. — Этот человек спасает только тех, кто может ему заплатить, а так как теперь у меня нет денег, то он не заинтересован во мне, и тебе лучше переключить свое внимание на кого-нибудь другого.
— Насколько мне известно, Арман Сент-Джеймс не слишком нуждается в деньгах. — Заметив, что его слова удивили Жаклин, Никола улыбнулся. — Я решил, что будет полезно побольше узнать о смельчаке, который уже почти два года терроризирует всю Францию. Хотя де Бире сообщил его имя, но этого было недостаточно — мне хотелось понять, что им движет. Небольшое исследование, которое я провел, показало, что Арман Сент-Джеймс — внук бывшего маркиза де Валенте, чья дочь, Адриана, вышла замуж за английского коммерсанта по имени Роберт Сент-Джеймс. Мадам Сент-Джеймс вернулась во Францию в 1792 году со своей невесткой Люсет, дочерью арестованного, а затем казненного торговца тканями, и внучкой Анжеликой. Так как обе женщины были эмигрантками и не скрывали своих роялистских симпатий, их немедленно арестовали и казнили.
— А за что казнили ребенка? — спросила Жаклин, чувствуя, что с каждой минутой ей становится все хуже. — Девочка была гражданкой Англии и по возрасту не могла представлять опасности для Республики.
Никола пожал плечами.
— Она была виновата в своем родстве с матерью и бабкой, — равнодушно пояснил он. — Но это не важно. Главное, что ты не сможешь заставить меня поверить в то, что Черный Принц действует из корыстных побуждений. Думаю, у него имеются для этого более веские причины.
— Возможно, — также равнодушно заметила Жаклин, словно весь его рассказ не был для нее новостью. — В любом случае он не явится сюда — мы не виделись с ним после возвращения в Лондон и он даже не знает, что я отправилась во Францию, так что тянуть с отъездом в Париж просто глупо.
Мысль о том, что ее хотят использовать как приманку, чтобы снова заманить Армана в ловушку, приводила Жаклин в ужас.
— Кажется, тебе не терпится на гильотину, — усмехнулся Никола. — А может, ты влюблена в него и хочешь пожертвовать собой, чтобы его защитить?
Жаклин презрительно посмотрела на инспектора.
— Позволь мне напомнить тебе, что ты разговариваешь с дочерью герцога Шарля-Александра де Ламбера, помолвленной с маркизом де Бире. И ты всерьез думаешь, что я могу полюбить какого-то сына торговца? — Она рассмеялась.
— Но кто же тогда рисковал жизнью, чтобы вытащить его из Ла-Форс? — ехидно поинтересовался инспектор.
Жаклин снисходительно взглянула на него.
— Тебе невозможно понять, о чем идет речь, так как это было дело чести, — сказала она холодно. — Спасение Армана Сент-Джеймса было моим долгом. А сейчас ты просто теряешь время.
— Что ж, посмотрим. — Никола откинулся назад, и закрыл глаза. — Посмотрим.
— Ее арестовали.
Липкий холодный страх проник в сердце Армана, но он ничем не выдал себя. Его люди не должны видеть слабость вожака.
— Когда это случилось? — спросил он.
— Вчера, — ответил Джон. — Сразу, как только она появилась здесь, инспектор из Парижа арестовал ее на постоялом дворе, где они с маркизом собирались нанять экипаж.
Негодяй уже ждал ее, и она пришла к нему прямо в руки. Как все это глупо.
— Где маркиз?
— Он сел вместе с ней в экипаж, но до тюрьмы он не доехал и где находится теперь — неизвестно.
— Скорее всего этот слизняк уже давно в Англии, — не сдержал своей ярости Сидни.
— Не сомневаюсь. — Арман кивнул. — А в какой тюрьме содержат мадемуазель де Ламбер?
Джон склонился над разложенной на столе картой.
— Вот здесь, на окраине города. — Он указал место пальцем. — Тюрьма одноэтажная, и в ней всего две или три камеры.
— Из чего она построена? — спросил Арман.
— Из камня, — ответил Эндрю, служивший на «Анжелике» матросом. — Стены толщиной не меньше фута.
— Окна?
— Одно, но оно очень маленькое, и на нем решетка. Даже ребенок в него не пролезет.
— Я могу хотя бы попробовать, — встрепенулся стоявший рядом Филипп.
Арман отрицательно покачал головой.
— Охрана?
— Вот это действительно проблема, — вздохнул Эндрю. — Тюрьма выглядит так, словно там готовятся к серьезному бою — мы насчитали не меньше дюжины солдат снаружи. Сколько внутри — неизвестно.
— Странно, — наморщил лоб Сидни. — Зачем нужно так много, чтобы охранять ее — она же просто безоружная женщина.
— И почему она там? — вмешался Джон. — Если ее хотят казнить, то давно должны были увезти отсюда.
— Действительно. — Арман задумался. — А когда ее собираются перевозить в Париж?
— Одни говорят, что скоро, другие считают, что ее держат в Кале намеренно. Никто ничего точно не знает, — сказал Джон.
Легче всего было бы освободить Жаклин из экипажа, где-нибудь на пустынной дороге, тогда как напасть на охраняемую тюрьму в маленьком городке, где все на виду, являлось слишком трудной задачей. Именно на это и рассчитывал Никола.
Арман стиснул зубы.
— Не нравится мне все это, — пробормотал Сидни. — Он ждет, когда вы появитесь у тюрьмы, чтобы схватить вас.
— Еще одна ловушка, — уточнил Филипп.
— Похоже на то. — Арман разгладил ладонью карту.
— И что мы будем делать?
В каюте повисла тревожная тишина — все ждали, какое решение примет командир.
Неожиданно Арман поднял глаза от карты и улыбнулся.
Глава 17
Тусклый свет, пробивающийся в маленькое окошко камеры, подсказал Жаклин, что день приближается к вечеру. Наступала третья ночь, которую ей предстояло провести взаперти. Ее последняя ночь.
Она знала, что собирается совершить страшный грех, но в мире, где не осталось ничего святого, не осталось и грехов, Жаклин надеялась, что Господь найдет в себе силы простить ее. Нельзя было позволять Никола использовать ее как приманку для поимки Черного Принца. Ее смерть неизбежна, а Арман должен находиться на свободе: если он узнает о ее исчезновении и захочет спасти, то обязательно попадет в руки к Никола.
Жаклин решила, что умирать совсем не страшно. Арман наверняка позаботится о ее сестрах и Филиппе. Жаль, что не оставила чего-то вроде завещания, но сборы проходили в такой спешке, что просто некогда было подумать об этом. В любом случае дети останутся в надежных руках, и она спокойно может присоединиться к отцу и Антуану.
Жаклин нащупала узкое лезвие ножа, который прятала под нижней юбкой. Охранники, обыскав ее плащ и сумку, нашли пистолет, но никто из них не догадался обыскать ее саму. Перед тем как покинуть Дувр, она пришила небольшой карман на внутреннюю сторону юбки и спрятала там нож. Два дня и две ночи Жаклин мечтала о том, как всадит нож Никола в сердце.
Сегодня это произойдет, подумала она с улыбкой. Он придет к ней как к беспомощной жертве, она пронзит его плоть, наслаждаясь видом крови, хлынувшей из раны. Его лицо исказится от ужаса, а потом, когда он будет лежать мертвый у ее ног, она вытащит нож из его груди и перережет себе вены, чтобы не доставить удовольствия Республике казнить ее публично. Она обманет их всех и станет победительницей, а не побежденной. Только бы Господь понял и простил ее.
Жаклин поднялась с кровати и направилась к небольшому столику у двери, на котором стоял кувшин с водой. Умывшись, она насухо вытерлась жестким полотенцем, после чего позвала охранника.
Небритый солдат в грязной форме подошел к двери, и в окошке появилось его недовольное лицо.
— В чем дело?
— Я хочу видеть инспектора Бурдона, — сказала Жаклин. — У меня имеется информация, которая должна его заинтересовать. Это важно, и мне необходимо переговорить с ним немедленно.
— Надеюсь, вы не собираетесь отвлекать его по пустякам, — сказал солдат и закрыл окошко.
Жаклин улыбнулась и достала нож. Холодная сталь сверкнула в полумраке. Она убрала нож под подушку и села на кровать. Теперь оставалось только ждать.
На улице уже совсем стемнело, когда она услышала звук поворачивающегося ключа. Дверь распахнулась, и Никола Бурдон вошел внутрь, вглядываясь во мрак камеры.
— Немедленно принесите сюда свечу, — приказал он. Охранник тут же достал откуда-то подсвечник с двумя свечами и поставил его на стол.
— Что-нибудь еще, инспектор? — подобострастно спросил он.
— Нет. Выйдите и подождите снаружи. — Никола начал стягивать перчатки. — Нам с гражданкой нужно обсудить одно важное дело.
Охранник вышел, и Жаклин некоторое время прислушивалась к его удаляющимся шагам.
— Итак, дорогая, мы снова наедине друг с другом, — сказал Никола, с вожделением глядя на нее.
— Я была удивлена, что ты так долго не приходил ко мне. — Голос Жаклин прозвучал тихо и мягко.
— Мой долг перед Республикой для меня важнее всего. Мне необходимо было дать указания солдатам и местным жителям, чтобы они немедленно докладывали обо всех незнакомцах, появляющихся в городе.
Жаклин заставила себя рассмеяться.
— К чему зря терять время, — небрежно сказала она. — На этот раз Арман не приедет.
— Думаю, что ты ошибаешься. Скоро он будет здесь, и на этот раз я готов к встрече с твоим другом.
«Нет, Никола, ты не будешь готов, потому что к этому моменту ты уже умрешь», — подумала Жаклин.
Инспектор с любопытством посмотрел на нее.
— Мне кажется, сегодня у тебя неплохое настроение, — заметил он.
Жаклин пожала плечами:
— Мои дни сочтены, и я решила получить удовольствие хотя бы от остатка моей жизни.
Бурдон нахмурился.
— И ты полагаешь, я в это поверю? Жаклин вздохнула.
— Бедный Никола, — нежно проворковала она, — все время в работе, все время кого-то подозревает.
— Или заключение заставило тебя поумнеть, или ты задумала какой-то дьявольский план, — сказал он, расстегивая плащ. — На всякий случай хочу предупредить, что на этот раз тебе от меня не сбежать.
Жаклин подошла к нему и провела рукой по его темным волосам. Это был столь интимный жест, что Никола на миг замер.
— Возможно, — прошептала она, — на этот раз мне и не захочется убегать от тебя.
Он смотрел на нее как на безумную. Ее поведение тревожило его и сбивало с толку, а она уже гладила его лицо, и ее взгляд переполняла нежность.
Никола схватил ее руку и завел за спину, причинив Жаклин такую сильную боль, что она закричала.
— Что за игру ты затеяла, сучка? — крикнул он, прижимая ее к себе так сильно, что она едва могла дышать.
— Это не игра. — Жаклин попыталась унять страх.
— Тогда откуда такая фамильярность? Неужели ты думаешь, что я поверю в твою покладистость?
— Мне все равно, во что ты веришь. — Она высвободила руку и, обняв Никола за шею, притянула его губы к своим губам. Чувствуя, что он колеблется и не знает, что делать дальше, она застонала, делая вид, что получает удовольствие от близости с ним.
Неожиданно Никола схватил ее за плечи и впился в ее рот губами, показывая, что инициатива должна принадлежать только ему одному. Притворившись, что отвечает на его поцелуи, Жаклин начала медленно отступать к кровати. Он двигался вместе с ней, не выпуская ее из объятий.
Она застонала от боли, когда его рука принялась тискать ее грудь, и в то же время Никола зарычал от испытываемого им животного удовольствия. Жаклин без труда поняла, что для него наслаждение означает не взаимность ласки, а чувство превосходства над женщиной. Тошнота подкатила к ее горлу, но она напомнила себе, что скоро все будет кончено. Ей хотелось, чтобы они быстрее оказались на кровати, но вместо это го он грубо прижал ее к стене и одним движением разорвал платье на ее груди.
Пытаясь прикрыть руками обнаженную грудь, Жаклин почувствовала, что теряет контроль над ситуацией.
— Никола, я…
— Заткнись! — прошипел он, тиская ее груди обеими руками. — Ты что, думала, я буду нежен с тобой? — Он одним движением задрал ей юбку. — Разве ты забыла, что я не джентльмен? — Его губы зажали ей рот, а рука уже расстегивала брюки.
Жаклин попыталась освободиться, но силы были слишком неравными. Ужас охватил ее, когда его рука начала протискиваться между ее бедер. Теперь ей придется расплачиваться за самонадеянность.
Она резко повернула голову, освобождаясь от его губ, и раскрыла рот, чтобы закричать.
— Ну почему я всегда появляюсь в самый неподходящий момент?
Никола застыл, словно не мог поверить в реальность этого голоса; в тот же миг сердце Жаклин подпрыгнуло от радости.
Арман неподвижно стоял на пороге, небрежно прислонившись к дверному косяку; позади него маячили двое охранников. Выражение его лица было спокойным, даже скучающим, словно ничего другого он и не ожидал увидеть.
— Дорогой инспектор, думаю, вам следует ее отпустить.
Никола медленно отошел в сторону, и Жаклин смогла наконец запахнуть разорванное на груди платье. Ее сердце изнывало от любви и страха. Теперь они оба в ловушке. Армана все-таки схватили, и скоро их казнят…
— Похоже, Сент-Джеймс, вы в моих руках, — торжествующе произнес Никола, приводя в порядок одежду.
Арман пожал плечами:
— Похоже, Бурдон, вы так и не смогли побороть своей страсти к мадемуазель де Ламбер.
Никола повернулся к охранникам:
— Где вы его обнаружили?
— Да вот, подошел к нам, сказал, что он — Черный Принц, которого все ищут, — объяснил солдат. — Мы решили, что он сумасшедший, но этот тип настаивал, а потом захотел увидеть вас…
Жаклин с недоумением посмотрела на Армана. Почему он повел себя так странно?
— Удивительно устроен человек, не правда ли? — заметил Арман с улыбкой. — Всех мужчин, женщин и даже детей, приезжающих в Кале, подозревают в том, что каждый из них — Черный Принц, а когда прихожу я, мне никто не верит. Знаете, это даже как-то оскорбительно.
— Ерунда. — Охранник гордо выпятил грудь. — Главное, что вас схватили.
— Схватили? — переспросил Арман, словно только что узнал об этом.
— А как, по-вашему, это называется? — язвительно спросил Никола.
— Я пришел добровольно и хотел бы заключить с вами соглашение.
— Какое именно?
— Очень простое. Я обменяю одну жизнь на другую. — Арман поправил галстук.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я предлагаю свою жизнь в обмен на жизнь мадемуазель де Ламбер. Мы можем вместе придумать какую-нибудь сказку о моей поимке для Комитета национальной безопасности, — великодушно предложил он.
Никола рассмеялся:
— Сент-Джеймс, скажите мне, почему вы так печетесь о мадемуазель де Ламбер?
Арман пожал плечами:
— Я не привык оставлять работу незаконченной, особенно учитывая то, сколько сил затрачено на ее первое освобождение. Тогда, в гриме, я был просто великолепен.
— Какое благородство! — усмехнулся Никола. — Но я не заинтересован в зашем предложении и представлю трибуналу вас обоих. Заприте его в камере, — приказал он охранникам.
Те даже не пошевелились.
— Ну, кому я говорю! — зарычал Никола. Охранники продолжали неподвижно стоять на месте. Арман с полным равнодушием смахнул невидимую пылинку со своего рукава.
— Вы должны извинить их за то, что они не выполняют ваш приказ, но дело в том, что эти люди работают на меня. — После столь неожиданного заявления, он обратился к пленнице: — Мадемуазель, будьте так любезны, покиньте вашу камеру.
Некоторое время Жаклин нерешительно смотрела на охранников, и лишь когда Эндрю подмигнул ей, она бросилась к кровати, достала из-под подушки нож и взяла свой плащ.
— Как вы думаете, это оружие предназначалось для вас? — поинтересовался Арман.
— Охрана! — закричал Бурдон в полную силу своих легких. — Охрана!
Шестеро солдат ворвались в здание тюрьмы и подбежали к камере Жаклин.
— Немедленно арестуйте их всех, — приказал Никола. Охранники, остановившись, стали переглядываться; на лицах у некоторых появилась улыбка.
— К сожалению, — с иронией произнес Арман, — они тоже работают на меня, а ваши люди временно освобождены от выполнения своих обязанностей.
— Смейтесь сколько угодно; вы все равно не сможете покинуть Кале, месье Сент-Джеймс, — холодно произнес Никола.
— Инспектор Бурдон, наши с вами встречи раз от раза становятся все непредсказуемее. — Арман вздохнул, затем сделал знак стоявшим за ним солдатам. — Простите, но мне придется связать вас, чтобы предотвратить возможную попытку преследовать меня.
— В следующий раз я убью вас обоих, — прорычал Никола, но в это время ему засунули в рот кляп.
— Прощайте, инспектор. — Арман картинно взмахнул рукой. — Надеюсь, вы сможете объяснить своему начальству, каким образом мадемуазель де Ламбер удалось бежать в очередной раз. — С этими словами он вышел из камеры и запер дверь на ключ.
Жаклин ждала его, стоя рядом с переодетыми в форму национальных гвардейцев матросами с «Анжелики». Подойдя к ней, Арман тихо прошептал:
— Я приехал, чтобы увезти тебя домой.
В этот момент ее нож выскользнул и со звоном упал на пол. Арман нагнулся и поднял его.
— Послушайте, мадемуазель: я инспектор Гарнье. Меня прислал Комитет национальной безопасности, чтобы сопроводить вас в Париж. Вы поняли?
Прислушиваясь к крикам разъяренной толпы снаружи, Жаклин кивнула.
— Сейчас мы выйдем на улицу. Вы должны вести себя как женщина, обреченная на казнь.
— Да, — ответила она хриплым голосом.
— Хорошо, — сказал Арман. — А это я забираю. — Он взял из ее руки нож и засунул его за голенище своего сапога.
Когда Арман сделал знак рукой, охранники немедленно обступили Жаклин плотным кольцом. На улице их уже ждали мужчины и женщины, дети; некоторые держали факелы, у других были палки и ножи.
— Куда везут эту суку? На гильотину ее! Убить на месте! — раздались возбужденные крики.
Арман поднял руку, призывая всех к порядку.
Она знала, что собирается совершить страшный грех, но в мире, где не осталось ничего святого, не осталось и грехов, Жаклин надеялась, что Господь найдет в себе силы простить ее. Нельзя было позволять Никола использовать ее как приманку для поимки Черного Принца. Ее смерть неизбежна, а Арман должен находиться на свободе: если он узнает о ее исчезновении и захочет спасти, то обязательно попадет в руки к Никола.
Жаклин решила, что умирать совсем не страшно. Арман наверняка позаботится о ее сестрах и Филиппе. Жаль, что не оставила чего-то вроде завещания, но сборы проходили в такой спешке, что просто некогда было подумать об этом. В любом случае дети останутся в надежных руках, и она спокойно может присоединиться к отцу и Антуану.
Жаклин нащупала узкое лезвие ножа, который прятала под нижней юбкой. Охранники, обыскав ее плащ и сумку, нашли пистолет, но никто из них не догадался обыскать ее саму. Перед тем как покинуть Дувр, она пришила небольшой карман на внутреннюю сторону юбки и спрятала там нож. Два дня и две ночи Жаклин мечтала о том, как всадит нож Никола в сердце.
Сегодня это произойдет, подумала она с улыбкой. Он придет к ней как к беспомощной жертве, она пронзит его плоть, наслаждаясь видом крови, хлынувшей из раны. Его лицо исказится от ужаса, а потом, когда он будет лежать мертвый у ее ног, она вытащит нож из его груди и перережет себе вены, чтобы не доставить удовольствия Республике казнить ее публично. Она обманет их всех и станет победительницей, а не побежденной. Только бы Господь понял и простил ее.
Жаклин поднялась с кровати и направилась к небольшому столику у двери, на котором стоял кувшин с водой. Умывшись, она насухо вытерлась жестким полотенцем, после чего позвала охранника.
Небритый солдат в грязной форме подошел к двери, и в окошке появилось его недовольное лицо.
— В чем дело?
— Я хочу видеть инспектора Бурдона, — сказала Жаклин. — У меня имеется информация, которая должна его заинтересовать. Это важно, и мне необходимо переговорить с ним немедленно.
— Надеюсь, вы не собираетесь отвлекать его по пустякам, — сказал солдат и закрыл окошко.
Жаклин улыбнулась и достала нож. Холодная сталь сверкнула в полумраке. Она убрала нож под подушку и села на кровать. Теперь оставалось только ждать.
На улице уже совсем стемнело, когда она услышала звук поворачивающегося ключа. Дверь распахнулась, и Никола Бурдон вошел внутрь, вглядываясь во мрак камеры.
— Немедленно принесите сюда свечу, — приказал он. Охранник тут же достал откуда-то подсвечник с двумя свечами и поставил его на стол.
— Что-нибудь еще, инспектор? — подобострастно спросил он.
— Нет. Выйдите и подождите снаружи. — Никола начал стягивать перчатки. — Нам с гражданкой нужно обсудить одно важное дело.
Охранник вышел, и Жаклин некоторое время прислушивалась к его удаляющимся шагам.
— Итак, дорогая, мы снова наедине друг с другом, — сказал Никола, с вожделением глядя на нее.
— Я была удивлена, что ты так долго не приходил ко мне. — Голос Жаклин прозвучал тихо и мягко.
— Мой долг перед Республикой для меня важнее всего. Мне необходимо было дать указания солдатам и местным жителям, чтобы они немедленно докладывали обо всех незнакомцах, появляющихся в городе.
Жаклин заставила себя рассмеяться.
— К чему зря терять время, — небрежно сказала она. — На этот раз Арман не приедет.
— Думаю, что ты ошибаешься. Скоро он будет здесь, и на этот раз я готов к встрече с твоим другом.
«Нет, Никола, ты не будешь готов, потому что к этому моменту ты уже умрешь», — подумала Жаклин.
Инспектор с любопытством посмотрел на нее.
— Мне кажется, сегодня у тебя неплохое настроение, — заметил он.
Жаклин пожала плечами:
— Мои дни сочтены, и я решила получить удовольствие хотя бы от остатка моей жизни.
Бурдон нахмурился.
— И ты полагаешь, я в это поверю? Жаклин вздохнула.
— Бедный Никола, — нежно проворковала она, — все время в работе, все время кого-то подозревает.
— Или заключение заставило тебя поумнеть, или ты задумала какой-то дьявольский план, — сказал он, расстегивая плащ. — На всякий случай хочу предупредить, что на этот раз тебе от меня не сбежать.
Жаклин подошла к нему и провела рукой по его темным волосам. Это был столь интимный жест, что Никола на миг замер.
— Возможно, — прошептала она, — на этот раз мне и не захочется убегать от тебя.
Он смотрел на нее как на безумную. Ее поведение тревожило его и сбивало с толку, а она уже гладила его лицо, и ее взгляд переполняла нежность.
Никола схватил ее руку и завел за спину, причинив Жаклин такую сильную боль, что она закричала.
— Что за игру ты затеяла, сучка? — крикнул он, прижимая ее к себе так сильно, что она едва могла дышать.
— Это не игра. — Жаклин попыталась унять страх.
— Тогда откуда такая фамильярность? Неужели ты думаешь, что я поверю в твою покладистость?
— Мне все равно, во что ты веришь. — Она высвободила руку и, обняв Никола за шею, притянула его губы к своим губам. Чувствуя, что он колеблется и не знает, что делать дальше, она застонала, делая вид, что получает удовольствие от близости с ним.
Неожиданно Никола схватил ее за плечи и впился в ее рот губами, показывая, что инициатива должна принадлежать только ему одному. Притворившись, что отвечает на его поцелуи, Жаклин начала медленно отступать к кровати. Он двигался вместе с ней, не выпуская ее из объятий.
Она застонала от боли, когда его рука принялась тискать ее грудь, и в то же время Никола зарычал от испытываемого им животного удовольствия. Жаклин без труда поняла, что для него наслаждение означает не взаимность ласки, а чувство превосходства над женщиной. Тошнота подкатила к ее горлу, но она напомнила себе, что скоро все будет кончено. Ей хотелось, чтобы они быстрее оказались на кровати, но вместо это го он грубо прижал ее к стене и одним движением разорвал платье на ее груди.
Пытаясь прикрыть руками обнаженную грудь, Жаклин почувствовала, что теряет контроль над ситуацией.
— Никола, я…
— Заткнись! — прошипел он, тиская ее груди обеими руками. — Ты что, думала, я буду нежен с тобой? — Он одним движением задрал ей юбку. — Разве ты забыла, что я не джентльмен? — Его губы зажали ей рот, а рука уже расстегивала брюки.
Жаклин попыталась освободиться, но силы были слишком неравными. Ужас охватил ее, когда его рука начала протискиваться между ее бедер. Теперь ей придется расплачиваться за самонадеянность.
Она резко повернула голову, освобождаясь от его губ, и раскрыла рот, чтобы закричать.
— Ну почему я всегда появляюсь в самый неподходящий момент?
Никола застыл, словно не мог поверить в реальность этого голоса; в тот же миг сердце Жаклин подпрыгнуло от радости.
Арман неподвижно стоял на пороге, небрежно прислонившись к дверному косяку; позади него маячили двое охранников. Выражение его лица было спокойным, даже скучающим, словно ничего другого он и не ожидал увидеть.
— Дорогой инспектор, думаю, вам следует ее отпустить.
Никола медленно отошел в сторону, и Жаклин смогла наконец запахнуть разорванное на груди платье. Ее сердце изнывало от любви и страха. Теперь они оба в ловушке. Армана все-таки схватили, и скоро их казнят…
— Похоже, Сент-Джеймс, вы в моих руках, — торжествующе произнес Никола, приводя в порядок одежду.
Арман пожал плечами:
— Похоже, Бурдон, вы так и не смогли побороть своей страсти к мадемуазель де Ламбер.
Никола повернулся к охранникам:
— Где вы его обнаружили?
— Да вот, подошел к нам, сказал, что он — Черный Принц, которого все ищут, — объяснил солдат. — Мы решили, что он сумасшедший, но этот тип настаивал, а потом захотел увидеть вас…
Жаклин с недоумением посмотрела на Армана. Почему он повел себя так странно?
— Удивительно устроен человек, не правда ли? — заметил Арман с улыбкой. — Всех мужчин, женщин и даже детей, приезжающих в Кале, подозревают в том, что каждый из них — Черный Принц, а когда прихожу я, мне никто не верит. Знаете, это даже как-то оскорбительно.
— Ерунда. — Охранник гордо выпятил грудь. — Главное, что вас схватили.
— Схватили? — переспросил Арман, словно только что узнал об этом.
— А как, по-вашему, это называется? — язвительно спросил Никола.
— Я пришел добровольно и хотел бы заключить с вами соглашение.
— Какое именно?
— Очень простое. Я обменяю одну жизнь на другую. — Арман поправил галстук.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я предлагаю свою жизнь в обмен на жизнь мадемуазель де Ламбер. Мы можем вместе придумать какую-нибудь сказку о моей поимке для Комитета национальной безопасности, — великодушно предложил он.
Никола рассмеялся:
— Сент-Джеймс, скажите мне, почему вы так печетесь о мадемуазель де Ламбер?
Арман пожал плечами:
— Я не привык оставлять работу незаконченной, особенно учитывая то, сколько сил затрачено на ее первое освобождение. Тогда, в гриме, я был просто великолепен.
— Какое благородство! — усмехнулся Никола. — Но я не заинтересован в зашем предложении и представлю трибуналу вас обоих. Заприте его в камере, — приказал он охранникам.
Те даже не пошевелились.
— Ну, кому я говорю! — зарычал Никола. Охранники продолжали неподвижно стоять на месте. Арман с полным равнодушием смахнул невидимую пылинку со своего рукава.
— Вы должны извинить их за то, что они не выполняют ваш приказ, но дело в том, что эти люди работают на меня. — После столь неожиданного заявления, он обратился к пленнице: — Мадемуазель, будьте так любезны, покиньте вашу камеру.
Некоторое время Жаклин нерешительно смотрела на охранников, и лишь когда Эндрю подмигнул ей, она бросилась к кровати, достала из-под подушки нож и взяла свой плащ.
— Как вы думаете, это оружие предназначалось для вас? — поинтересовался Арман.
— Охрана! — закричал Бурдон в полную силу своих легких. — Охрана!
Шестеро солдат ворвались в здание тюрьмы и подбежали к камере Жаклин.
— Немедленно арестуйте их всех, — приказал Никола. Охранники, остановившись, стали переглядываться; на лицах у некоторых появилась улыбка.
— К сожалению, — с иронией произнес Арман, — они тоже работают на меня, а ваши люди временно освобождены от выполнения своих обязанностей.
— Смейтесь сколько угодно; вы все равно не сможете покинуть Кале, месье Сент-Джеймс, — холодно произнес Никола.
— Инспектор Бурдон, наши с вами встречи раз от раза становятся все непредсказуемее. — Арман вздохнул, затем сделал знак стоявшим за ним солдатам. — Простите, но мне придется связать вас, чтобы предотвратить возможную попытку преследовать меня.
— В следующий раз я убью вас обоих, — прорычал Никола, но в это время ему засунули в рот кляп.
— Прощайте, инспектор. — Арман картинно взмахнул рукой. — Надеюсь, вы сможете объяснить своему начальству, каким образом мадемуазель де Ламбер удалось бежать в очередной раз. — С этими словами он вышел из камеры и запер дверь на ключ.
Жаклин ждала его, стоя рядом с переодетыми в форму национальных гвардейцев матросами с «Анжелики». Подойдя к ней, Арман тихо прошептал:
— Я приехал, чтобы увезти тебя домой.
В этот момент ее нож выскользнул и со звоном упал на пол. Арман нагнулся и поднял его.
— Послушайте, мадемуазель: я инспектор Гарнье. Меня прислал Комитет национальной безопасности, чтобы сопроводить вас в Париж. Вы поняли?
Прислушиваясь к крикам разъяренной толпы снаружи, Жаклин кивнула.
— Сейчас мы выйдем на улицу. Вы должны вести себя как женщина, обреченная на казнь.
— Да, — ответила она хриплым голосом.
— Хорошо, — сказал Арман. — А это я забираю. — Он взял из ее руки нож и засунул его за голенище своего сапога.
Когда Арман сделал знак рукой, охранники немедленно обступили Жаклин плотным кольцом. На улице их уже ждали мужчины и женщины, дети; некоторые держали факелы, у других были палки и ножи.
— Куда везут эту суку? На гильотину ее! Убить на месте! — раздались возбужденные крики.
Арман поднял руку, призывая всех к порядку.