Страница:
Выходит, на крыше только один охранник и еще один у входа со стороны улицы. По крайней мере, он больше никого не заметил. Где-то должны прятаться остальные. Где?
Человек на крыше заинтересовался, вышел из темноты, приблизился к краю крыши. Карл тронулся с места, выдвинул плоскости на всю длину и, резко прибавив скорость, ударил его крылом. Охранник, отброшенный ударом, полетел вниз. Карл посадил машину, откинул фонарь и, захватив с собой «эскалибур» и автомат, направился к лестнице, ведущей во внутренние помещения отеля.
– Я хочу, – требовательно заявил Вене, – чтобы вы нанесли тактический термоядерный удар по Комплексу. Я несу полную ответственность за последствия акции. Можете осведомиться у командующего Брейлина насчет моих полномочий. Сколько времени вам понадобится, чтобы подготовиться?
– Как быстро вы отведете своих людей от Комплекса?
– Пять минут.
Полковник на экране пожал плечами:
– Пять так пять.
Вене незаметно вздохнул. Никто из этих вышестоящих ублюдков не верил, что он рискнет.
– Сколько времени вам потребуется, чтобы выйти на исходную позицию?
Казалось, до полковника только теперь дошло, чего требует от него сержант гвардии МС. Он заметно побледнел, однако ответил четко:
– В течение ближайшего часа, сержант. Вене кивнул. Его интересовало, хватит ли у полковника решимости на выполнение приказа.
– Действуйте, полковник.
С ним творилось что-то непонятное. Что именно, Шарбоне понять не мог. Мерещилась всякая чушь. Советник Карсон предупредил, чтобы они держались стойко и не обращали внимания на всякую чушь, которую мог подсунуть им противник. Но как же не обращать внимания, если известный террорист Нильс Логриссен, входивший в подпольную организацию «Эризиан Клау», спокойно разгуливает по тротуару? Несколько раз он заглянул в окно, возле которого сидел Шарбоне. Морис погрозил ему автоматом, не решаясь стрелять без приказа. Да и смешно стрелять в человека, которого сам же когда-то убил. Логриссен был первым террористом, лично застреленным Морисом. И вот на тебе – явился! Расхаживает перед входом в отель. Сам мертвец мертвецом, глаза выпученные, дергается, как марионетка на ниточках. Изредка тело Логриссена спотыкалось, затем опрокидывалось назад. Все это время Логриссен следил за Морисом – так и пялился, только раз отвел взгляд, когда аэрокар, пикируя сверху, ударился о фасад здания, а затем рухнул на мостовую.
Морис, догадавшись наконец, что Логриссен – это чушь, сразу почувствовал, как легко стало на душе – просто рай какой-то душевный! И когда Логриссен вновь уставился на него, он даже не вздрогнул. Призрак, он и есть призрак. Миротворец все время пытался убедить себя, что все происходящее с ним является частью какого-то непонятного и неприятного замысла, в котором ему против воли пришлось принять участие. Вдруг в сознании возник пришедший откуда-то издалека чужой доброжелательный голос, подсказавший:
В этом представлении тебе выпала главная роль, мой мальчик.
Возможно, и так. Беда в другом – Шарбоне смертельно боялся, что упорно изучавший его Логриссен так или иначе сумеет пробраться в здание. Если этому ловчиле повезет, Морис даже предположить не мог, как поступить в этом случае.
Одна надежда на начальника, сержанта Жоржа д'Аржантена. Отрывистый, лязгающий стук его шагов стал единственным звуком в пустом, притихшем вестибюле. Ритм завораживал – тишина, затем короткая нечастая россыпь шагов, опять тишина, потом снова шаги. Эти звуки успокаивали Мориса, он даже подумать боялся, что случится, если старший офицер остановится. Шаги начальника внушали уверенность в своих силах, привязывали к реальности, к осознанию себя человеком долга, которому не пристало обращать внимание, а тем более гоняться за такими придурками, как мертвый Нильс Логриссен.
Жорж д'Аржантен, занимавший пост в другом конце вестибюля, с упорством маньяка безостановочно расхаживал перед лифтами. В руке небрежно покоился боевой лазер. Разгуливая, он все дальше и дальше удалялся от лифтов. Неожиданно д'Аржантен застыл, коснулся пальцем мочки уха, некоторое время вслушивался в сообщение, передаваемое по каналу командной связи. Затем коротко кивнул и направился в сторону Шарбоне:
– Морис!
У младшего офицера не было никакой уверенности в том, что голос, проникающий в его сознание, реален и принадлежит д'Аржантену. Например, в последние часы он только и делал, что беседовал е отцом, умершим пятнадцать лет назад. Это случилось после того, как обезумевшие телепаты Кастанавераса бросили вызов всему миру и, что хуже всего, Миротворческим силам Объединенных Наций. Когда отец в первый раз окликнул его, Шарбоне аж холодный пот прошиб, однако он сумел справиться, и они даже поговорили о том о сем. Потом за окнами начал разгуливать Логриссен. Морис решил переспросить:
– Сержант, вы что-то сказали?
Молчание, потом д'Аржантен остановился, задумался. Морис готов был биться об заклад, что знает, чем озабочен начальник. Советник Карсон лично приказал Шарбоне держать себя в руках, проявлять спокойствие и благоразумие, а вот сержант д'Аржантен просто игнорирует Мориса. Теперь он передумал, осознал свою ошибку и направляется к нему, чтобы сообщить, что он ошибался в Шарбоне, но теперь уверен – Морису вполне можно доверить ответственное задание...
– Да, это я. Твой отец умер, Морис. И Логриссена нет в живых. Их уже давным-давно нет на белом свете.
Шарбоне прекрасно понимал, что спорить с д'Ар-жантеном бессмысленно. Он вел себя так, будто у него мозги поехали. Из глубины сознания пришла мысль, что у них у всех что-то не в порядке с психикой и началась эта кутерьма, когда питомцы Кастанавераса заперлись в Комплексе. Каким образом д'Аржантен вдруг решил, что Морис вспомнил отца? Как он мог догадаться, что Логриссен изводит его? Ему припомнились похороны, окровавленный труп Логриссена.
– Так точно, сержант, – отрапортовал он, – вся эта дрянь сама собой лезет в голову. Пытаюсь справиться.
– Мне только что сообщили, что космические силы объявили готовность номер один. Генеральный секретарь Амньер одобрил требование сержанта Венса. Тот приказал нанести тактический термоядерный удар по Комплексу Чандлера.
Шарбоне судорожно сглотнул.
– Но они же все погибнут, господин сержант! Все эти дети-телепаты в здании. Д'Аржантен издали кивнул:
– Так мне передали.
– Исключая двух детишек Кастанавераса, которых прячут наверху. – Шарбоне вскинул автомат.
– Они пока не представляют опасности, – резко возразил д'Аржантен. – Они еще маленькие. Угроза исходит от взрослых телепатов, а от них скоро избавятся. Подумай об этом.
– Как прикажете, сержант.
В этот момент Карл Кастанаверас тридцатью пятью этажами выше сбил охранявшего выход на крышу миротворца. Несколькими минутами позже, когда младший офицер Морис Шарбоне вновь принялся следить за уловками настырного Нильса Логриссена, самый старый телепат на Земле спускался на лифте на восьмой этаж, где прятался советник Карсон. В одной руке он сжимал автомат, в другой – старый верный «эскалибур».
Он направлялся за своими детьми.
Трент встал. Нестерпимо хотелось пить. Что делать потом, когда дверь откроется, он понятия не имел. Разве что напиться?
– Открывай клетку. Подожди минутку. Еще не готово. В следующее мгновение послышался глухой взрыв, и пол в камере заходил ходуном.
– Что это? – испугался мальчишка. Небольшая диверсия. Так будет легче сбежать.
– Нет, что это было?
Аэрокар на трансконе, пришлось направить его в стену базы. Это как раз возле твоей камеры. Сейчас они забегают.
– О нет! – Трент не смог скрыть ужаса. – Там же были... Ты убило людей, находившихся в машине?
Машина была пуста, дитя. Я никогда и никого не убиваю без необходимости.
Трент почувствовал облегчение. Кольцо между тем продолжило:
Правда, кое-кто из миротворцев пострадал, когда аэрокар врезался в стену.
– Зачем?
Из предосторожности, Трент. Чтобы все выглядело как настоящая диверсия. Подожди немного, я сейчас открою дверь.
Дэнис давно мечтала расправиться с нехорошим Джеррилом Карсоном, если только ей представится удобный случай.
Она сидела на полу рядом с братишкой – оба очень бледные, с одинаковыми зелеными глазами. Руки детей были связаны за спиной, ноги же оставались свободными. Они могли бы встать, даже немного походить. Если, конечно, им позволят. Несколькими часами ранее Дэвид совершил ошибку. Огромный синяк на его лице красноречиво свидетельствовал о том, что в этой комнате ничего нельзя делать без разрешения советника Карсона. Когда Дэвид попытался подняться, он тут же ударил ребенка, грубо опрокинув на пол и даже не взглянув на него при этом.
«Ничего, мы еще поглядим кто кого», – мстительно скривила губки Дэнис. Других мыслей в ее маленькой хорошенькой головке не было. Она мало что понимала в похищении, ей и сейчас ни капельки не интересно, зачем этот злой Карсон украл их из родного дома. Девочка только краем уха слышала о вражде между ее отцом и советником Карсоном и даже не догадывалась, до чего могла довести их взаимная ненависть. Как случилось, что горстка телепатов с оружием в руках выступила против всей вооруженной мощи Объединения, тоже мало ее волновало. То были заботы взрослых, и прежде всего папочки Карла и мамочки Дженни.
Она сидела и деловито прикидывала, как бы ей прикончить советника Карсона, причинив тому в процессе убивания как можно больше страданий.
В правой руке тот сжимал автомат, на детишек не обращал внимания. Дэнис долго и внимательно следила за ним исподлобья. Карсон все так же сидел перед огромным голографическим экраном, на котором вырисовывался ее родной дом – Комплекс Чандлера. Звук почему-то был выключен, и только шум дождя за окном и вой ветра нарушали вязкую тишину комнаты.
Очертания Комплекса внезапно исчезли. В светящемся объеме что-то звонко щелкнуло, и экран разделился пополам. В правой части по-прежнему теснились этажи Комплекса, а в левой возник панорамный обзор, составленный из всех участков, наблюдаемых камерами службы безопасности отеля. Центральным было изображение наружного коридора, ведущего к номеру, где прятался Карсон. Здесь отчетливо различались два миротворца, охранявших подходы к нему. Один дежурил в небольшом вестибюле, куда выходили двери лифтов, другой лежал у самого порога номера. Перед ним на треноге стоял тяжелый лазер.
Карсон изучал эти кадры с тупой заторможенностью во взоре, и лишь взволнованный голос дежурного по коридору заставил его вздрогнуть и выйти из ступора. Тот повернул голову в сторону объектива камеры и прокричал:
– Мы потеряли контакт с крышей, сэр!
Карсон оцепенел. Маленькая девочка, не сводившая с него глаз, мгновенно заметила, как исказились от страха черты его лица. Советника аж в краску бросило. Дэнис удовлетворенно подумала: «Так тебе и надо, злючка-колючка! Сейчас придет мой папочка и задаст тебе жару».
Карсон словно что-то почувствовал и повернулся в сторону детей. Их взгляды встретились. Безмолвная дуэль длилась несколько томительных мгновений, пока девочка первой не отвела глаза в сторону, мысленно поклявшись при этом: «Все равно я тебя убью!»
Она еще не знала, что такое дар, голова Карсона представлялась ей непроницаемой, как у любого взрослого, однако волна ее целенаправленного гнева заставила советника вздрогнуть. Он бросился к детям, рывками поставил их на ноги, повернул лицом к дверям. Сам спрятался за ними. Руки у него дрожали, подрагивал и автоматный ствол, наведенный на дверь.
Светящийся объемный экран двинулся вслед за Карсоном и, чтобы не загораживать вход, занял положение в метре от пола, чуть правее дверного проема.
Дэнис терпеливо ждала, но ничего не происходило. Она перевела взгляд на часы. Стрелка отщелкала двадцать секунд. Тридцать секунд.
На экране внезапно замигала лампочка на панели возле лифта, и двери кабины раздвинулись.
Пожарной лестницы, ведущей с крыши в недра отеля, попросту не оказалось, и Кастанаверасу скрепя сердце пришлось воспользоваться лифтом. На таком близком расстоянии Карл уже вполне отчетливо чувствовал присутствие врага. Страх и ненависть, излучаемые Карсоном, пульсировали в темно-багровых и черных тонах. Сюда же примешивались изумрудные и нежно-голубые цвета, знакомые до боли в сердце. Выходит, Чандлер прав: близняшки здесь! Отель представлял собой тридцатипятиэтажное здание. Определив ментальным зрением нужный этаж, Кастанаверас занялся последними приготовлениями к штурму. Попасть с крыши на нужный этаж оказалось легче легкого и заняло всего несколько секунд. Так, восьмая кнопка. Отлично. Карл заранее улегся на пол и, приготовив оружие, замер в ожидании, когда откроются двери лифта. Как он и рассчитывал, миротворец, стоявший у двери с автоматом на изготовку, дал очередь без предупреждения. Часовой, очевидно, рассчитывал, что очередь прошьет человека на высоте пояса. Карл воспользовался мгновенным замешательством солдата, выстрелившего в пустоту, и снял его одним импульсом из «эскалибура». Человека охватило сияние, напоминавшее корону, затем черная униформа вспыхнула, и охранник рухнул. Запах горелого мяса наполнил коридор. Карл выбрался из лифта, левую руку с автоматом выставил вперед и дал две короткие очереди. Как только едва видимый мазерный луч возник на уровне пояса, а затем резко нырнул вниз и пламя омыло его левую кисть, он перехватил автомат правой рукой и, сориентировавшись по направлению луча, еще два раза коротко выстрелил в правый проход. На обгорелую левую руку старался не смотреть. В следующий момент, когда по стене, куда угодил луч, побежали языки пламени, он выскочил из кабины и открыл огонь, выпустив весь магазин в сторону отползавшего в глубь коридора охранника. Несколько пуль угодили в миротворца, тот вздрогнул и затих.
Карл медленно поднялся. Боль в раненой руке удивила его. Он медленно побрел по коридору, надеясь, что у Карсона немногочисленная охрана.
Прямая атака – вышибить дверь и ворваться в номер – это все, что пришло ему в голову в тот момент. С мыслями вообще творилось что-то неладное, да еще и боль в руке донимает. Вместо того чтобы выть или, по крайней мере, стонать от боли, он ничего, кроме изумления, не ощущал. Видимо, с ним действительно происходит что-то непонятное, не те реакции, не те мысли. Может, все дело в раненой руке или зараженная кровь уже добралась до головы? Не слишком ли быстро?
Это была первая трезвая мысль, придавшая ему хотя бы некоторую уверенность. Наконец он добрался до двойной двери, где занимал позицию убитый охранник.
С трудом повесил автомат на плечо, приготовил лазерный карабин. Двойняшки находились в номере, он смутно ощущал их мысли, едва прорывавшиеся сквозь безмолвный исступленный вопль, издаваемый обезумевшим сознанием Карсона. Карл глянул на ствол «эскалибура». Может, обойдется без оружия?
Он стоял, раздумывая, потом догадался отойти в сторону. Обрадовался следующей трезвой мысли, походя посетившей его мозги. Если кто-то выстрелит изнутри, ему несдобровать. Затем вновь пришло помрачение. Он никак не мог понять, зачем стоит здесь, чего ждет? Наконец мысль оформилась в отчетливое требование:
Открой дверь!
Кто и как откроет дверь, он не понимал. Вероятно, она сама откроется. Мало ли?! Догадавшись наконец, что на это глупо рассчитывать, обиделся сам на себя и перевел взгляд на створку.
Ее буквально вышибло в коридор.
Трент осторожно выглянул в коридор, некоторое время прислушивался. Где-то истошно вопил человек, орал, мешая английские и французские фразы, требуя помощи. К нему присоединились еще несколько таких же крикунов. Этот странный хор подсказал мальчишке, что отсюда следует убираться как можно скорее.
– Да что же они, гады, делают? – продолжали доноситься до его ушей возмущенные вопли.
Трент выбрался из камеры и, держась за стенку, добрался до развилки, откуда в одну сторону открывался проход, выводящий во двор, заполненный возбужденными солдатами, с другой виднелся поворот. Неожиданно раздался топот, и группа взрослых в форме пробежала мимо него и выскочила во двор. Никто не обратил на мальчишку внимания. На посту, возле пульта, где сидел проверявший документы дежурный, никого не оказалось. Он решительно бросился к пульту, пытаясь открыть дверь. Не тут-то было, дверь оказалась запертой. В следующее мгновение за створкой послышался шум, она отъехала в сторону. В вестибюль вошел офицер, за ним еще двое в штатском. Они тоже прошли мимо, никто даже не посмотрел на сжавшегося от страха худенького мальчика.
Дверь начала медленно закрываться. Трент уже совсем было собрался нырнуть в остававшуюся щелку, как его окликнули:
– Мальчик?
Трент даже и не помыслил спастись бегством. Он повернулся и оказался лицом к лицу с одним из двух штатских.
– Да, сэр?
Освещение в коридоре было тусклым. Трент больше всего боялся, что взрослый обратит внимание на кровоподтек на его лице.
– Что ты здесь делаешь?
Трент вдруг тихо заплакал, слезы полились сами собой. Он начал вытирать их кулаком. Сам собой навернулся ответ. Он, запинаясь, ответил:
– Я... я искал туалет, сэр.
– Как ты оказался на охраняемом объекте? – спросил миротворец.
И на этот раз соображалка не подвела – тут же выдала решение на речевой интерфейс.
– Дверь... была открыта, сэр.
Миротворец задержал взгляд на мальчишке.
– Пойдем со мной, – велел он.
Он повел его по коридору. Трент не имел представления, куда его ведут, сердце билось отчаянно, самые страшные мысли лезли в голову. В этот момент сопровождающий его взрослый в штатском пробурчал:
– Что за чертов город! Все вокруг полыхает, а тут какой-то пацан под ногами путается. В конце концов, мы не имеем права держать на секретном объекте всяких посторонних, тем более во время операции.
Он подвел Трента к двери, как две капли воды напоминавшей ту, что выводила на улицу возле КПП. Сопровождающий приложил ладонь к плоскому датчику. Дверь со щелчком отворилась, и мужчина вывел Трента в просторный удлиненный вестибюль.
– Здесь приемная и комната для посетителей. Туалет в том углу. Ты здесь с родителями?
– Да, сэр.
– Смотри, еще раз не потеряйся, – доброжелательно посоветовал миротворец. – Сегодня жуткая ночка. Детям не стоит в одиночку разгуливать по улицам.
Он оставил Трента и ушел. В вестибюле находилось несколько человек, они с любопытством посматривали на мальчишку. Трент, стараясь не сорваться на бег, направился к выходу.
Оказавшись на тротуаре, он сразу угодил под дождь. Несколько минут помаялся под каким-то навесом, потом решил – торчать на улице бессмысленно, идти-то все равно некуда. Значит, надо идти. Прикинул: может, попытаться добраться до дома Сюзанны? В тот же миг перед глазами встало дымящееся, разрезанное лучом лазера лицо Малко, неподвижное тело доктора Монтинье. Нет, там его могут ждать. Хватит, его больше никогда не запихнут в клетку.
Ноги сами понесли его. Дорогу запомнил, когда они ехали в аэрокаре. Здесь, в общем-то, было недалеко. «Делать там тебе нечего», – холодно подсказал рассудок. Трент согласился и со всех ног помчался в сторону Комплекса.
... Разноцветные образы рождались в сотнях сознаний. Одновременно и едино. Существо уже погибало, ему не хватало времени обозреть реальность. Оно продолжало сражаться, насылать на атакующих жуткие кошмары. Оно никого не щадило. В этих волнах сконцентрировалось все– обида, горечь, воспоминания о счастливой поре, сожаление и ожидание смерти. Оно еще жило, оно еще излучало волны, далеко-далеко разбегавшиеся по городу, настигавшие охваченных ужасом, мчавшихся без оглядки демонстрантов. Затем волны поплыли по всему городу, захватывая жителей, ввергая их в безумие. Первыми начали буянить те, кто участвовал в нападении на Комплекс Чан-длера, они принялись громить все подряд. Досталось и миротворцам, обязанным защищать существо и предавшим его. Коварству не находилось места в разноцветных волнах, излучаемых новорожденным и умирающим созданием. Будущее было темно, оно просвечивало сквозь ужасы настоящего еще более жутким и мерзким кошмаром. Близняшки еще оставались в живых, их надо спасти. И Дэнис, и Дэвида, и Трента. Судьба последнего уже определилась – ему предстоял долгий забег. Существо побоялось выговорить страшное слово «бесконечный»...
В следующее мгновение нестерпимо яркий свет залил весь объем голографического экрана, на стены легло желто-оранжевое сияние.
Карл возник в дверном проеме – обожженный, со струпьями на руке, ухмыляющийся, зеленоглазый призрак. На мгновение задержался на пороге, бросил взгляд на близняшек, потом направился прямо к Карсону, прикрывшемуся детскими телами.
На экране очертилось грибообразное облако, всплывающее над истерзанным, обезумевшим городом.
Карсон нажал на спусковой крючок. Градом пуль Карла подбросило, отшвырнуло к порогу и вынесло в коридор. Советник знал, что у него есть только одна возможность остаться в живых – выстрелить первым – и только одна попытка. Он правильно воспользовался ею. Карл ударился спиной о противоположную стену в коридоре. Повисел и начал сползать на пол, размазывая по стене кровавые пятна.
В следующее мгновение в воздухе прорезался кроваво-красный, едва заметный, тончайший световой луч. На мгновение уперся в потолок, затем, прочертив на потолке и с гене черную дымящуюся линию, плавно опустился и между двумя детишками угодил точно в голову советника Объединенного Совета Джеррила Карсона, развалив ее до переносицы.
Следом Дэнис увидела, как Дэвид упал на пол, просунул ноги сквозь скованные наручниками руки. Теперь руки оказались впереди. Дэвид сорвал с губ наклеенный кусок пластыря и потребовал:
– Повернись!
Голос его был груб, басовит, девочка никогда не слышала, чтобы Дэвид так разговаривал. Она знала, что произойдет дальше. Дэнис высвободила плечо от захвата сползшего на пол Карсона. Пальцы разогнулись с большим трудом. Затем Дэвид снял с ее лица пластиковую ленту.
Голос Карла коснулся ее сознания. Он направлял Дэвида.
– Сынок, возьми автомат.
Мальчик поднял автомат, выпавший из рук Карсона.
Карл отчетливо понял – он умирает. Еще немного, и все будет кончено. Его удерживало нестерпимое желание научить детей, чтобы они все сделали правильно. То есть спасли свои жизни. Если все пойдет прахом, если они допустят ошибку, если погибнут, зачем тогда нужны были эти годы мучений, доставляемых прозрениями, с рождения сыпавшимися на него?
Он никогда не хотел быть телепатом. Его не спросили, произвели на свет, а мучиться-то ему! Хотя разве у кого-нибудь из людей, рожденных на этой планете, был выбор? Разве кто-нибудь когда-нибудь поинтересовался у зародыша, желает ли он появиться на свет? Но если такова судьба и теперь она обломилась, приблизилась к героическому завершению, пусть же не пройдут бесследно эти муки. Это было неукротимое, вполне человеческое желание. Пусть живут дети!
Человек на крыше заинтересовался, вышел из темноты, приблизился к краю крыши. Карл тронулся с места, выдвинул плоскости на всю длину и, резко прибавив скорость, ударил его крылом. Охранник, отброшенный ударом, полетел вниз. Карл посадил машину, откинул фонарь и, захватив с собой «эскалибур» и автомат, направился к лестнице, ведущей во внутренние помещения отеля.
* * *
В эти самые минуты у Мохаммеда Венса состоялся короткий разговор с полковником из космических сил. Разница в званиях у них была огромная, поэтому Вене не удивился, почувствовав, как трусит полковник. Эти, из строевых частей, всегда робели перед Элитой.– Я хочу, – требовательно заявил Вене, – чтобы вы нанесли тактический термоядерный удар по Комплексу. Я несу полную ответственность за последствия акции. Можете осведомиться у командующего Брейлина насчет моих полномочий. Сколько времени вам понадобится, чтобы подготовиться?
– Как быстро вы отведете своих людей от Комплекса?
– Пять минут.
Полковник на экране пожал плечами:
– Пять так пять.
Вене незаметно вздохнул. Никто из этих вышестоящих ублюдков не верил, что он рискнет.
– Сколько времени вам потребуется, чтобы выйти на исходную позицию?
Казалось, до полковника только теперь дошло, чего требует от него сержант гвардии МС. Он заметно побледнел, однако ответил четко:
– В течение ближайшего часа, сержант. Вене кивнул. Его интересовало, хватит ли у полковника решимости на выполнение приказа.
– Действуйте, полковник.
* * *
В отеле «Истгейт», расположенном в центре Манхэттена, в противоположных концах огромного пустого вестибюля несли службу два француза-миротворца. Младший по званию Морис Шарбоне занимал позицию в углу – сидел в кресле, держа в руках автомат. В случае опасности он мог перекрыть огнем проход к центральной лестнице. Через большой фигурный оконный проем он разглядывал два разбитых аэрокара, брошенных на противоположной стороне улицы. Оба аппарата, несмотря на сильный дождь, пылали. Вот сверху рухнула еще одна дорогая машина и тут же загорелась. Затем взорвалась. Выбитые ударной волной прозрачные панели фасада дома напротив огромными зеленоватыми лепестками усеяли всю проезжую часть.С ним творилось что-то непонятное. Что именно, Шарбоне понять не мог. Мерещилась всякая чушь. Советник Карсон предупредил, чтобы они держались стойко и не обращали внимания на всякую чушь, которую мог подсунуть им противник. Но как же не обращать внимания, если известный террорист Нильс Логриссен, входивший в подпольную организацию «Эризиан Клау», спокойно разгуливает по тротуару? Несколько раз он заглянул в окно, возле которого сидел Шарбоне. Морис погрозил ему автоматом, не решаясь стрелять без приказа. Да и смешно стрелять в человека, которого сам же когда-то убил. Логриссен был первым террористом, лично застреленным Морисом. И вот на тебе – явился! Расхаживает перед входом в отель. Сам мертвец мертвецом, глаза выпученные, дергается, как марионетка на ниточках. Изредка тело Логриссена спотыкалось, затем опрокидывалось назад. Все это время Логриссен следил за Морисом – так и пялился, только раз отвел взгляд, когда аэрокар, пикируя сверху, ударился о фасад здания, а затем рухнул на мостовую.
Морис, догадавшись наконец, что Логриссен – это чушь, сразу почувствовал, как легко стало на душе – просто рай какой-то душевный! И когда Логриссен вновь уставился на него, он даже не вздрогнул. Призрак, он и есть призрак. Миротворец все время пытался убедить себя, что все происходящее с ним является частью какого-то непонятного и неприятного замысла, в котором ему против воли пришлось принять участие. Вдруг в сознании возник пришедший откуда-то издалека чужой доброжелательный голос, подсказавший:
В этом представлении тебе выпала главная роль, мой мальчик.
Возможно, и так. Беда в другом – Шарбоне смертельно боялся, что упорно изучавший его Логриссен так или иначе сумеет пробраться в здание. Если этому ловчиле повезет, Морис даже предположить не мог, как поступить в этом случае.
Одна надежда на начальника, сержанта Жоржа д'Аржантена. Отрывистый, лязгающий стук его шагов стал единственным звуком в пустом, притихшем вестибюле. Ритм завораживал – тишина, затем короткая нечастая россыпь шагов, опять тишина, потом снова шаги. Эти звуки успокаивали Мориса, он даже подумать боялся, что случится, если старший офицер остановится. Шаги начальника внушали уверенность в своих силах, привязывали к реальности, к осознанию себя человеком долга, которому не пристало обращать внимание, а тем более гоняться за такими придурками, как мертвый Нильс Логриссен.
Жорж д'Аржантен, занимавший пост в другом конце вестибюля, с упорством маньяка безостановочно расхаживал перед лифтами. В руке небрежно покоился боевой лазер. Разгуливая, он все дальше и дальше удалялся от лифтов. Неожиданно д'Аржантен застыл, коснулся пальцем мочки уха, некоторое время вслушивался в сообщение, передаваемое по каналу командной связи. Затем коротко кивнул и направился в сторону Шарбоне:
– Морис!
У младшего офицера не было никакой уверенности в том, что голос, проникающий в его сознание, реален и принадлежит д'Аржантену. Например, в последние часы он только и делал, что беседовал е отцом, умершим пятнадцать лет назад. Это случилось после того, как обезумевшие телепаты Кастанавераса бросили вызов всему миру и, что хуже всего, Миротворческим силам Объединенных Наций. Когда отец в первый раз окликнул его, Шарбоне аж холодный пот прошиб, однако он сумел справиться, и они даже поговорили о том о сем. Потом за окнами начал разгуливать Логриссен. Морис решил переспросить:
– Сержант, вы что-то сказали?
Молчание, потом д'Аржантен остановился, задумался. Морис готов был биться об заклад, что знает, чем озабочен начальник. Советник Карсон лично приказал Шарбоне держать себя в руках, проявлять спокойствие и благоразумие, а вот сержант д'Аржантен просто игнорирует Мориса. Теперь он передумал, осознал свою ошибку и направляется к нему, чтобы сообщить, что он ошибался в Шарбоне, но теперь уверен – Морису вполне можно доверить ответственное задание...
– Да, это я. Твой отец умер, Морис. И Логриссена нет в живых. Их уже давным-давно нет на белом свете.
Шарбоне прекрасно понимал, что спорить с д'Ар-жантеном бессмысленно. Он вел себя так, будто у него мозги поехали. Из глубины сознания пришла мысль, что у них у всех что-то не в порядке с психикой и началась эта кутерьма, когда питомцы Кастанавераса заперлись в Комплексе. Каким образом д'Аржантен вдруг решил, что Морис вспомнил отца? Как он мог догадаться, что Логриссен изводит его? Ему припомнились похороны, окровавленный труп Логриссена.
– Так точно, сержант, – отрапортовал он, – вся эта дрянь сама собой лезет в голову. Пытаюсь справиться.
– Мне только что сообщили, что космические силы объявили готовность номер один. Генеральный секретарь Амньер одобрил требование сержанта Венса. Тот приказал нанести тактический термоядерный удар по Комплексу Чандлера.
Шарбоне судорожно сглотнул.
– Но они же все погибнут, господин сержант! Все эти дети-телепаты в здании. Д'Аржантен издали кивнул:
– Так мне передали.
– Исключая двух детишек Кастанавераса, которых прячут наверху. – Шарбоне вскинул автомат.
– Они пока не представляют опасности, – резко возразил д'Аржантен. – Они еще маленькие. Угроза исходит от взрослых телепатов, а от них скоро избавятся. Подумай об этом.
– Как прикажете, сержант.
В этот момент Карл Кастанаверас тридцатью пятью этажами выше сбил охранявшего выход на крышу миротворца. Несколькими минутами позже, когда младший офицер Морис Шарбоне вновь принялся следить за уловками настырного Нильса Логриссена, самый старый телепат на Земле спускался на лифте на восьмой этаж, где прятался советник Карсон. В одной руке он сжимал автомат, в другой – старый верный «эскалибур».
Он направлялся за своими детьми.
* * *
Я определило код доступа в систему.Трент встал. Нестерпимо хотелось пить. Что делать потом, когда дверь откроется, он понятия не имел. Разве что напиться?
– Открывай клетку. Подожди минутку. Еще не готово. В следующее мгновение послышался глухой взрыв, и пол в камере заходил ходуном.
– Что это? – испугался мальчишка. Небольшая диверсия. Так будет легче сбежать.
– Нет, что это было?
Аэрокар на трансконе, пришлось направить его в стену базы. Это как раз возле твоей камеры. Сейчас они забегают.
– О нет! – Трент не смог скрыть ужаса. – Там же были... Ты убило людей, находившихся в машине?
Машина была пуста, дитя. Я никогда и никого не убиваю без необходимости.
Трент почувствовал облегчение. Кольцо между тем продолжило:
Правда, кое-кто из миротворцев пострадал, когда аэрокар врезался в стену.
– Зачем?
Из предосторожности, Трент. Чтобы все выглядело как настоящая диверсия. Подожди немного, я сейчас открою дверь.
* * *
Дэнис Кастанаверас только что перестала плакать. Она плакала не от страха, а от бессильного гнева. Стадию страха она уже миновала. Как-то так вдруг в сознании обнаружилось местечко, где страха не осталось, а гнева и ярости хоть отбавляй. Она в них и угодила. Это было ни на что не похоже.Дэнис давно мечтала расправиться с нехорошим Джеррилом Карсоном, если только ей представится удобный случай.
Она сидела на полу рядом с братишкой – оба очень бледные, с одинаковыми зелеными глазами. Руки детей были связаны за спиной, ноги же оставались свободными. Они могли бы встать, даже немного походить. Если, конечно, им позволят. Несколькими часами ранее Дэвид совершил ошибку. Огромный синяк на его лице красноречиво свидетельствовал о том, что в этой комнате ничего нельзя делать без разрешения советника Карсона. Когда Дэвид попытался подняться, он тут же ударил ребенка, грубо опрокинув на пол и даже не взглянув на него при этом.
«Ничего, мы еще поглядим кто кого», – мстительно скривила губки Дэнис. Других мыслей в ее маленькой хорошенькой головке не было. Она мало что понимала в похищении, ей и сейчас ни капельки не интересно, зачем этот злой Карсон украл их из родного дома. Девочка только краем уха слышала о вражде между ее отцом и советником Карсоном и даже не догадывалась, до чего могла довести их взаимная ненависть. Как случилось, что горстка телепатов с оружием в руках выступила против всей вооруженной мощи Объединения, тоже мало ее волновало. То были заботы взрослых, и прежде всего папочки Карла и мамочки Дженни.
Она сидела и деловито прикидывала, как бы ей прикончить советника Карсона, причинив тому в процессе убивания как можно больше страданий.
В правой руке тот сжимал автомат, на детишек не обращал внимания. Дэнис долго и внимательно следила за ним исподлобья. Карсон все так же сидел перед огромным голографическим экраном, на котором вырисовывался ее родной дом – Комплекс Чандлера. Звук почему-то был выключен, и только шум дождя за окном и вой ветра нарушали вязкую тишину комнаты.
Очертания Комплекса внезапно исчезли. В светящемся объеме что-то звонко щелкнуло, и экран разделился пополам. В правой части по-прежнему теснились этажи Комплекса, а в левой возник панорамный обзор, составленный из всех участков, наблюдаемых камерами службы безопасности отеля. Центральным было изображение наружного коридора, ведущего к номеру, где прятался Карсон. Здесь отчетливо различались два миротворца, охранявших подходы к нему. Один дежурил в небольшом вестибюле, куда выходили двери лифтов, другой лежал у самого порога номера. Перед ним на треноге стоял тяжелый лазер.
Карсон изучал эти кадры с тупой заторможенностью во взоре, и лишь взволнованный голос дежурного по коридору заставил его вздрогнуть и выйти из ступора. Тот повернул голову в сторону объектива камеры и прокричал:
– Мы потеряли контакт с крышей, сэр!
Карсон оцепенел. Маленькая девочка, не сводившая с него глаз, мгновенно заметила, как исказились от страха черты его лица. Советника аж в краску бросило. Дэнис удовлетворенно подумала: «Так тебе и надо, злючка-колючка! Сейчас придет мой папочка и задаст тебе жару».
Карсон словно что-то почувствовал и повернулся в сторону детей. Их взгляды встретились. Безмолвная дуэль длилась несколько томительных мгновений, пока девочка первой не отвела глаза в сторону, мысленно поклявшись при этом: «Все равно я тебя убью!»
Она еще не знала, что такое дар, голова Карсона представлялась ей непроницаемой, как у любого взрослого, однако волна ее целенаправленного гнева заставила советника вздрогнуть. Он бросился к детям, рывками поставил их на ноги, повернул лицом к дверям. Сам спрятался за ними. Руки у него дрожали, подрагивал и автоматный ствол, наведенный на дверь.
Светящийся объемный экран двинулся вслед за Карсоном и, чтобы не загораживать вход, занял положение в метре от пола, чуть правее дверного проема.
Дэнис терпеливо ждала, но ничего не происходило. Она перевела взгляд на часы. Стрелка отщелкала двадцать секунд. Тридцать секунд.
На экране внезапно замигала лампочка на панели возле лифта, и двери кабины раздвинулись.
Пожарной лестницы, ведущей с крыши в недра отеля, попросту не оказалось, и Кастанаверасу скрепя сердце пришлось воспользоваться лифтом. На таком близком расстоянии Карл уже вполне отчетливо чувствовал присутствие врага. Страх и ненависть, излучаемые Карсоном, пульсировали в темно-багровых и черных тонах. Сюда же примешивались изумрудные и нежно-голубые цвета, знакомые до боли в сердце. Выходит, Чандлер прав: близняшки здесь! Отель представлял собой тридцатипятиэтажное здание. Определив ментальным зрением нужный этаж, Кастанаверас занялся последними приготовлениями к штурму. Попасть с крыши на нужный этаж оказалось легче легкого и заняло всего несколько секунд. Так, восьмая кнопка. Отлично. Карл заранее улегся на пол и, приготовив оружие, замер в ожидании, когда откроются двери лифта. Как он и рассчитывал, миротворец, стоявший у двери с автоматом на изготовку, дал очередь без предупреждения. Часовой, очевидно, рассчитывал, что очередь прошьет человека на высоте пояса. Карл воспользовался мгновенным замешательством солдата, выстрелившего в пустоту, и снял его одним импульсом из «эскалибура». Человека охватило сияние, напоминавшее корону, затем черная униформа вспыхнула, и охранник рухнул. Запах горелого мяса наполнил коридор. Карл выбрался из лифта, левую руку с автоматом выставил вперед и дал две короткие очереди. Как только едва видимый мазерный луч возник на уровне пояса, а затем резко нырнул вниз и пламя омыло его левую кисть, он перехватил автомат правой рукой и, сориентировавшись по направлению луча, еще два раза коротко выстрелил в правый проход. На обгорелую левую руку старался не смотреть. В следующий момент, когда по стене, куда угодил луч, побежали языки пламени, он выскочил из кабины и открыл огонь, выпустив весь магазин в сторону отползавшего в глубь коридора охранника. Несколько пуль угодили в миротворца, тот вздрогнул и затих.
Карл медленно поднялся. Боль в раненой руке удивила его. Он медленно побрел по коридору, надеясь, что у Карсона немногочисленная охрана.
Прямая атака – вышибить дверь и ворваться в номер – это все, что пришло ему в голову в тот момент. С мыслями вообще творилось что-то неладное, да еще и боль в руке донимает. Вместо того чтобы выть или, по крайней мере, стонать от боли, он ничего, кроме изумления, не ощущал. Видимо, с ним действительно происходит что-то непонятное, не те реакции, не те мысли. Может, все дело в раненой руке или зараженная кровь уже добралась до головы? Не слишком ли быстро?
Это была первая трезвая мысль, придавшая ему хотя бы некоторую уверенность. Наконец он добрался до двойной двери, где занимал позицию убитый охранник.
С трудом повесил автомат на плечо, приготовил лазерный карабин. Двойняшки находились в номере, он смутно ощущал их мысли, едва прорывавшиеся сквозь безмолвный исступленный вопль, издаваемый обезумевшим сознанием Карсона. Карл глянул на ствол «эскалибура». Может, обойдется без оружия?
Он стоял, раздумывая, потом догадался отойти в сторону. Обрадовался следующей трезвой мысли, походя посетившей его мозги. Если кто-то выстрелит изнутри, ему несдобровать. Затем вновь пришло помрачение. Он никак не мог понять, зачем стоит здесь, чего ждет? Наконец мысль оформилась в отчетливое требование:
Открой дверь!
Кто и как откроет дверь, он не понимал. Вероятно, она сама откроется. Мало ли?! Догадавшись наконец, что на это глупо рассчитывать, обиделся сам на себя и перевел взгляд на створку.
Ее буквально вышибло в коридор.
* * *
Замок щелкнул, и дверь, вставленная в зарешеченную стену камеры, отъехала в сторону.Трент осторожно выглянул в коридор, некоторое время прислушивался. Где-то истошно вопил человек, орал, мешая английские и французские фразы, требуя помощи. К нему присоединились еще несколько таких же крикунов. Этот странный хор подсказал мальчишке, что отсюда следует убираться как можно скорее.
– Да что же они, гады, делают? – продолжали доноситься до его ушей возмущенные вопли.
Трент выбрался из камеры и, держась за стенку, добрался до развилки, откуда в одну сторону открывался проход, выводящий во двор, заполненный возбужденными солдатами, с другой виднелся поворот. Неожиданно раздался топот, и группа взрослых в форме пробежала мимо него и выскочила во двор. Никто не обратил на мальчишку внимания. На посту, возле пульта, где сидел проверявший документы дежурный, никого не оказалось. Он решительно бросился к пульту, пытаясь открыть дверь. Не тут-то было, дверь оказалась запертой. В следующее мгновение за створкой послышался шум, она отъехала в сторону. В вестибюль вошел офицер, за ним еще двое в штатском. Они тоже прошли мимо, никто даже не посмотрел на сжавшегося от страха худенького мальчика.
Дверь начала медленно закрываться. Трент уже совсем было собрался нырнуть в остававшуюся щелку, как его окликнули:
– Мальчик?
Трент даже и не помыслил спастись бегством. Он повернулся и оказался лицом к лицу с одним из двух штатских.
– Да, сэр?
Освещение в коридоре было тусклым. Трент больше всего боялся, что взрослый обратит внимание на кровоподтек на его лице.
– Что ты здесь делаешь?
Трент вдруг тихо заплакал, слезы полились сами собой. Он начал вытирать их кулаком. Сам собой навернулся ответ. Он, запинаясь, ответил:
– Я... я искал туалет, сэр.
– Как ты оказался на охраняемом объекте? – спросил миротворец.
И на этот раз соображалка не подвела – тут же выдала решение на речевой интерфейс.
– Дверь... была открыта, сэр.
Миротворец задержал взгляд на мальчишке.
– Пойдем со мной, – велел он.
Он повел его по коридору. Трент не имел представления, куда его ведут, сердце билось отчаянно, самые страшные мысли лезли в голову. В этот момент сопровождающий его взрослый в штатском пробурчал:
– Что за чертов город! Все вокруг полыхает, а тут какой-то пацан под ногами путается. В конце концов, мы не имеем права держать на секретном объекте всяких посторонних, тем более во время операции.
Он подвел Трента к двери, как две капли воды напоминавшей ту, что выводила на улицу возле КПП. Сопровождающий приложил ладонь к плоскому датчику. Дверь со щелчком отворилась, и мужчина вывел Трента в просторный удлиненный вестибюль.
– Здесь приемная и комната для посетителей. Туалет в том углу. Ты здесь с родителями?
– Да, сэр.
– Смотри, еще раз не потеряйся, – доброжелательно посоветовал миротворец. – Сегодня жуткая ночка. Детям не стоит в одиночку разгуливать по улицам.
Он оставил Трента и ушел. В вестибюле находилось несколько человек, они с любопытством посматривали на мальчишку. Трент, стараясь не сорваться на бег, направился к выходу.
Оказавшись на тротуаре, он сразу угодил под дождь. Несколько минут помаялся под каким-то навесом, потом решил – торчать на улице бессмысленно, идти-то все равно некуда. Значит, надо идти. Прикинул: может, попытаться добраться до дома Сюзанны? В тот же миг перед глазами встало дымящееся, разрезанное лучом лазера лицо Малко, неподвижное тело доктора Монтинье. Нет, там его могут ждать. Хватит, его больше никогда не запихнут в клетку.
Ноги сами понесли его. Дорогу запомнил, когда они ехали в аэрокаре. Здесь, в общем-то, было недалеко. «Делать там тебе нечего», – холодно подсказал рассудок. Трент согласился и со всех ног помчался в сторону Комплекса.
* * *
Гигантский яркий, желто-оранжевый пузырь вспыхнул на месте Комплекса. Никто не выжил в термоядерном пламени. Мохаммед Вене, расположившийся на пассажирском сиденье штабной машины МС, даже не обернулся, чтобы взглянуть на вспыхнувшее зарево.* * *
На другом конце света у светящегося голографического объема оцепенело замер бывший миротворец Крис Саммерс. На экране не спеша разрасталось грибообразное, подсвеченное изнутри облако, его шляпка очень скоро добралась до низких клочковатых туч, стремительно мчавшихся над Нью-Йорком. Крис не выдержал и закрыл лицо ладонями, чтобы больше не видеть экран.* * *
У существа оставались доли секунды, чтобы понять – пришел конец!... Разноцветные образы рождались в сотнях сознаний. Одновременно и едино. Существо уже погибало, ему не хватало времени обозреть реальность. Оно продолжало сражаться, насылать на атакующих жуткие кошмары. Оно никого не щадило. В этих волнах сконцентрировалось все– обида, горечь, воспоминания о счастливой поре, сожаление и ожидание смерти. Оно еще жило, оно еще излучало волны, далеко-далеко разбегавшиеся по городу, настигавшие охваченных ужасом, мчавшихся без оглядки демонстрантов. Затем волны поплыли по всему городу, захватывая жителей, ввергая их в безумие. Первыми начали буянить те, кто участвовал в нападении на Комплекс Чан-длера, они принялись громить все подряд. Досталось и миротворцам, обязанным защищать существо и предавшим его. Коварству не находилось места в разноцветных волнах, излучаемых новорожденным и умирающим созданием. Будущее было темно, оно просвечивало сквозь ужасы настоящего еще более жутким и мерзким кошмаром. Близняшки еще оставались в живых, их надо спасти. И Дэнис, и Дэвида, и Трента. Судьба последнего уже определилась – ему предстоял долгий забег. Существо побоялось выговорить страшное слово «бесконечный»...
* * *
Дверь буквально вышибло в коридор.В следующее мгновение нестерпимо яркий свет залил весь объем голографического экрана, на стены легло желто-оранжевое сияние.
Карл возник в дверном проеме – обожженный, со струпьями на руке, ухмыляющийся, зеленоглазый призрак. На мгновение задержался на пороге, бросил взгляд на близняшек, потом направился прямо к Карсону, прикрывшемуся детскими телами.
На экране очертилось грибообразное облако, всплывающее над истерзанным, обезумевшим городом.
Карсон нажал на спусковой крючок. Градом пуль Карла подбросило, отшвырнуло к порогу и вынесло в коридор. Советник знал, что у него есть только одна возможность остаться в живых – выстрелить первым – и только одна попытка. Он правильно воспользовался ею. Карл ударился спиной о противоположную стену в коридоре. Повисел и начал сползать на пол, размазывая по стене кровавые пятна.
В следующее мгновение в воздухе прорезался кроваво-красный, едва заметный, тончайший световой луч. На мгновение уперся в потолок, затем, прочертив на потолке и с гене черную дымящуюся линию, плавно опустился и между двумя детишками угодил точно в голову советника Объединенного Совета Джеррила Карсона, развалив ее до переносицы.
Следом Дэнис увидела, как Дэвид упал на пол, просунул ноги сквозь скованные наручниками руки. Теперь руки оказались впереди. Дэвид сорвал с губ наклеенный кусок пластыря и потребовал:
– Повернись!
Голос его был груб, басовит, девочка никогда не слышала, чтобы Дэвид так разговаривал. Она знала, что произойдет дальше. Дэнис высвободила плечо от захвата сползшего на пол Карсона. Пальцы разогнулись с большим трудом. Затем Дэвид снял с ее лица пластиковую ленту.
Голос Карла коснулся ее сознания. Он направлял Дэвида.
– Сынок, возьми автомат.
Мальчик поднял автомат, выпавший из рук Карсона.
Карл отчетливо понял – он умирает. Еще немного, и все будет кончено. Его удерживало нестерпимое желание научить детей, чтобы они все сделали правильно. То есть спасли свои жизни. Если все пойдет прахом, если они допустят ошибку, если погибнут, зачем тогда нужны были эти годы мучений, доставляемых прозрениями, с рождения сыпавшимися на него?
Он никогда не хотел быть телепатом. Его не спросили, произвели на свет, а мучиться-то ему! Хотя разве у кого-нибудь из людей, рожденных на этой планете, был выбор? Разве кто-нибудь когда-нибудь поинтересовался у зародыша, желает ли он появиться на свет? Но если такова судьба и теперь она обломилась, приблизилась к героическому завершению, пусть же не пройдут бесследно эти муки. Это было неукротимое, вполне человеческое желание. Пусть живут дети!