Страница:
Открыв пластиковый пакет, он осторожно вытряхнул в ямку тельце Крошки Стюарта, набросал сверху земли и прикрыл пучком травы. Затем осторожно придавил траву, утрамбовал землю. Теперь край лужайки выглядел, как и до его прихода.
На мгновение он вспомнил могилу родителей.
— Что же, — сказал он, — ты спас мне жизнь. Собственно говоря, ты вернул меня к жизни. Я тебе очень благодарен, — он уже собрался уходить, когда ему в голову пришла еще одна мысль. — И я отомщу за тебя, приятель.
Он прошел под деревьями, спустился по склону и сел в машину.
— Дрю? — Арлен уже проснулась и вопросительно смотрела на него. Он пожал плечами.
— С тобой все в порядке?
— Конечно.
— Точно?
— Вы пробыли там двадцать минут, — сказал отец Станислав. — Мы уже собирались идти на поиски.
— Но я уже здесь, — сказал Дрю. — Я дал обещание там, наверху. Так что поехали. Я хочу довести это проклятое дело до конца. Я хочу сдержать свое обещание.
— У вас сейчас такой взгляд, — сказал отец Станислав. — Да поможет Бог тем, кого мы ищем.
— Нет, не так.
— Простите?
— Да поможет Бог нам всем.
7
8
9
10
11
12
13
На мгновение он вспомнил могилу родителей.
— Что же, — сказал он, — ты спас мне жизнь. Собственно говоря, ты вернул меня к жизни. Я тебе очень благодарен, — он уже собрался уходить, когда ему в голову пришла еще одна мысль. — И я отомщу за тебя, приятель.
Он прошел под деревьями, спустился по склону и сел в машину.
— Дрю? — Арлен уже проснулась и вопросительно смотрела на него. Он пожал плечами.
— С тобой все в порядке?
— Конечно.
— Точно?
— Вы пробыли там двадцать минут, — сказал отец Станислав. — Мы уже собирались идти на поиски.
— Но я уже здесь, — сказал Дрю. — Я дал обещание там, наверху. Так что поехали. Я хочу довести это проклятое дело до конца. Я хочу сдержать свое обещание.
— У вас сейчас такой взгляд, — сказал отец Станислав. — Да поможет Бог тем, кого мы ищем.
— Нет, не так.
— Простите?
— Да поможет Бог нам всем.
7
Горные хребты следовали один за другим. Дорога петляла меж плотных горных склонов с выработанными шахтами и умирающими городками. К вечеру они достигли Аллеганских гор. Среди обнаженных деревьев гам и сям виднелись огромные насосы для перекачки нефти, их металлические клювы двигались вверх-вниз, вверх-вниз, даже при закрытых окнах безжалостные удары действовали на нервы.
В машине, в отличие от мотеля, они мало разговаривали, каждый был погружен в свои мысли.
Наконец они приехали. Петляющая дорога привела их в долину, лежащую почти в самом центре Пенсильвании. И здесь, посреди долины, находился колледж.
Это был один из тех городов, что, по словам Дрю, лучше всего подходили для прикрытия.
Студенческий городок был большой, с величественными, увитыми зеленью строениями и высокими деревьями. В городе не было промышленности, поэтому местному населению пришлось смириться с привычками более чем двадцати тысяч студентов, обеспечивавших им средства к существованию. Как и в любом большом студенческом городке, больше половины его населения постоянно обновлялось, студенты приезжали и уезжали, поступали в университет и заканчивали его. Если между заданиями агенту нравилось читать и ходить на занятия, он мог прекрасно устроиться и, что значительно важнее, его прикрытие ни у кого не вызвало бы подозрений. И пока он не включался в светскую жизнь, он был невидимкой. Он мог исчезнуть.
В машине, в отличие от мотеля, они мало разговаривали, каждый был погружен в свои мысли.
Наконец они приехали. Петляющая дорога привела их в долину, лежащую почти в самом центре Пенсильвании. И здесь, посреди долины, находился колледж.
Это был один из тех городов, что, по словам Дрю, лучше всего подходили для прикрытия.
Студенческий городок был большой, с величественными, увитыми зеленью строениями и высокими деревьями. В городе не было промышленности, поэтому местному населению пришлось смириться с привычками более чем двадцати тысяч студентов, обеспечивавших им средства к существованию. Как и в любом большом студенческом городке, больше половины его населения постоянно обновлялось, студенты приезжали и уезжали, поступали в университет и заканчивали его. Если между заданиями агенту нравилось читать и ходить на занятия, он мог прекрасно устроиться и, что значительно важнее, его прикрытие ни у кого не вызвало бы подозрений. И пока он не включался в светскую жизнь, он был невидимкой. Он мог исчезнуть.
8
На окраине города отец Станислав воспользовался телефоном-автоматом в супермаркете и выяснил, как проехать к местной католической Церкви. Церковь была современной архитектуры. Это было длинное и низ.
кое строение из бетона, с металлической скульптурой распятого Христа перед входом. Они припарковались и вошли внутрь.
В приделе, рядом с фонтанчиком со святой водой, сидел высокий, начинающий седеть человек и читал молитвенник. Судя по костюму, это был бизнесмен. Когда они вошли, он поднял голову.
— Во имя Бога, — сказал он.
— И Святого Духа.
— Deo gratias.
— Аминь, — ответил священник. — Как приятно, когда в церкви звучит латынь.
Дрю стоял рядом с Арлен и с интересом следил за происходящим.
— За подозреваемым все еще наблюдают? — спросил отец Станислав.
Кивнув, бизнесмен отложил молитвенник и встал.
— Похоже, он ничего не заметил. По вашему совету мы держимся на почтительном расстоянии и пасем его — я правильно выразился? — по очереди. — Он позволил себе улыбнуться. — Почти как смена друг друга в сорокачасовых бдениях.
— Вам известно, где он живет? Бизнесмен снова кивнул.
— Узнать его адрес оказалось довольно сложно. Университет пересылает ему почту, оценки и все остальное через почтовый ящик. Он не значится в телефонном справочнике. Но наш человек в телефонной компании выяснил, что у него есть незарегистрированный телефон. Мы просмотрели счета за телефон, и компьютер выдал его адрес. — Бизнесмен достал из кармана пиджака сложенный листок и протянул его отцу Станиславу.
— В этой части города живет много студентов, — продолжал бизнесмен. — Я пометил это место на карте. Много лет назад владелец обветшалого дома разделил его на множество однокомнатных квартирок. Он заработал на этом так много денег, что не удержался от соблазна и начал делать пристройки. По бокам, сзади, спереди, и каждая пристройка состояла из крошечных комнаток. Вскоре за всеми пристройками не стало видно самого дома. Домовладелец не успокоился на этом и начал покупать дома рядом. К этим домам он тоже сделал пристройки, они наползали одна на другую, так что вскоре нельзя было понять, где кончается один дом и начинается другой. Казалось, дома разрастаются сами собой. Одному Богу известно, сколько там квартир. И все это соединяется пересекающимися коридорами и аллеями, иначе студенты не смогли бы добраться до самых дальних квартир. Настоящий лабиринт. Там можно потеряться.
Отец Станислав посмотрел на листок бумаги.
— Номер восемьдесят пять?
— Не все идут по порядку. Вам придется поискать, а затем обратиться за помощью.
— Но сейчас его дома нет?
— По моим сведениям, нет. Здесь есть телефон-автомат. Мне докладывают каждый час. В последнем сообщении говорилось, что он прослушал лекцию о писателях периода Депрессии и пошел в библиотеку.
— Еще какие-нибудь сведения о его жилище?
— Только то, что студенты не любят чужаков. Они знают, в каком необычном месте живут, и устали от зевак.
— Может быть, присутствие священника не вызовет у них возражений. Вы проделали хорошую работу. Вы все. Церковь благодарна вам. Передайте остальным.
— Это мы благодарны. Если это нужно для защиты веры.
— Поверьте, так оно и есть.
— Во имя славы Господней.
— И защиты Его церкви.
Отец Станислав поднял правую руку, благословляя.
— Пожалуйста, продолжайте принимать сообщения. Время от времени я буду звонить, узнавать, нет ли каких изменений. Бизнесмен склонил голову.
— Да свершится воля Господня, отец.
— Воистину. И еще раз спасибо.
Отец Станислав повернулся и пошел к выходу, сделав своим спутникам жест следовать за ним.
За ними захлопнулись тяжелые двери.
Холодный воздух обжигал, на темном небе сверкали звезды. Проехала машина, за выхлопной трубой тянулось облачко пара.
— Opus Dei? — спросил Дрю. Отец Станислав не ответил.
кое строение из бетона, с металлической скульптурой распятого Христа перед входом. Они припарковались и вошли внутрь.
В приделе, рядом с фонтанчиком со святой водой, сидел высокий, начинающий седеть человек и читал молитвенник. Судя по костюму, это был бизнесмен. Когда они вошли, он поднял голову.
— Во имя Бога, — сказал он.
— И Святого Духа.
— Deo gratias.
— Аминь, — ответил священник. — Как приятно, когда в церкви звучит латынь.
Дрю стоял рядом с Арлен и с интересом следил за происходящим.
— За подозреваемым все еще наблюдают? — спросил отец Станислав.
Кивнув, бизнесмен отложил молитвенник и встал.
— Похоже, он ничего не заметил. По вашему совету мы держимся на почтительном расстоянии и пасем его — я правильно выразился? — по очереди. — Он позволил себе улыбнуться. — Почти как смена друг друга в сорокачасовых бдениях.
— Вам известно, где он живет? Бизнесмен снова кивнул.
— Узнать его адрес оказалось довольно сложно. Университет пересылает ему почту, оценки и все остальное через почтовый ящик. Он не значится в телефонном справочнике. Но наш человек в телефонной компании выяснил, что у него есть незарегистрированный телефон. Мы просмотрели счета за телефон, и компьютер выдал его адрес. — Бизнесмен достал из кармана пиджака сложенный листок и протянул его отцу Станиславу.
— В этой части города живет много студентов, — продолжал бизнесмен. — Я пометил это место на карте. Много лет назад владелец обветшалого дома разделил его на множество однокомнатных квартирок. Он заработал на этом так много денег, что не удержался от соблазна и начал делать пристройки. По бокам, сзади, спереди, и каждая пристройка состояла из крошечных комнаток. Вскоре за всеми пристройками не стало видно самого дома. Домовладелец не успокоился на этом и начал покупать дома рядом. К этим домам он тоже сделал пристройки, они наползали одна на другую, так что вскоре нельзя было понять, где кончается один дом и начинается другой. Казалось, дома разрастаются сами собой. Одному Богу известно, сколько там квартир. И все это соединяется пересекающимися коридорами и аллеями, иначе студенты не смогли бы добраться до самых дальних квартир. Настоящий лабиринт. Там можно потеряться.
Отец Станислав посмотрел на листок бумаги.
— Номер восемьдесят пять?
— Не все идут по порядку. Вам придется поискать, а затем обратиться за помощью.
— Но сейчас его дома нет?
— По моим сведениям, нет. Здесь есть телефон-автомат. Мне докладывают каждый час. В последнем сообщении говорилось, что он прослушал лекцию о писателях периода Депрессии и пошел в библиотеку.
— Еще какие-нибудь сведения о его жилище?
— Только то, что студенты не любят чужаков. Они знают, в каком необычном месте живут, и устали от зевак.
— Может быть, присутствие священника не вызовет у них возражений. Вы проделали хорошую работу. Вы все. Церковь благодарна вам. Передайте остальным.
— Это мы благодарны. Если это нужно для защиты веры.
— Поверьте, так оно и есть.
— Во имя славы Господней.
— И защиты Его церкви.
Отец Станислав поднял правую руку, благословляя.
— Пожалуйста, продолжайте принимать сообщения. Время от времени я буду звонить, узнавать, нет ли каких изменений. Бизнесмен склонил голову.
— Да свершится воля Господня, отец.
— Воистину. И еще раз спасибо.
Отец Станислав повернулся и пошел к выходу, сделав своим спутникам жест следовать за ним.
За ними захлопнулись тяжелые двери.
Холодный воздух обжигал, на темном небе сверкали звезды. Проехала машина, за выхлопной трубой тянулось облачко пара.
— Opus Dei? — спросил Дрю. Отец Станислав не ответил.
9
Дрю стоял в темноте, на другой стороне улицы от интересующего его комплекса зданий. Строения, занимавшие весь квартал и окруженные кустарником, располагались на вершине пологого холма. Из-за темноты и кустов нельзя было различить, где кончается один дом и начинается другой.
Одно было ясно — домов очень много. Двадцать, прикинул Дрю. Тридцать? Простое строение из шлакоблоков граничило с резным деревянным шало, примыкавшим к модернистской кирпично-стеклянной башне, и все это произрастало из викторианской постройки с фронтонами и слуховыми окнами. Это здание в свою очередь соседствовало с двухэтажным срубом и чем-то наподобие замка.
Все вместе наводило на мысль об архитекторе, потерявшем рассудок от ошеломительного изобилия возможностей, хотя объяснение, скорее всего, было весьма прозаическим: стиль каждой новой постройки диктовался самым дешевым из имевшихся в тот момент материалов.
Дрю посмотрел на путаницу освещенных окон. Он глубже отступил в тень, наблюдая, как люди исчезают в этом сумасшедшем сооружении.
Наконец он отвел глаза от таинственного мерцания газовых ламп и повернулся к Арлен. Он нервничал.
— Пора бы уже отцу Станиславу вернуться.
Она пожала плечами.
— Наверное, он не может найти дорогу.
— Или… Еще пять минут. А затем нам придется пойти узнать, что с ним случилось.
— Нам?
— Ну хорошо, — он позволил себе улыбнуться, — тебе придется.
Она улыбнулась ему в ответ.
Они оба понимали, в чем дело. Из-за своего сходства с тем, кого они искали, Дрю рисковал привлечь к себе внимание, блуждая по зданию. Пять минут превратились в десять.
— Ну все. Теперь и я начинаю волноваться, — сказала она. — Я пошла. Он уже давно…
По поросшему кустарником склону через дорогу спускалась какая-то тень. Дрю успокоился, узнав отца Станислава.
Священник подошел окруженный облачком пара.
— Я нашел. Наконец-то. Дом — словно кроличья нора. Просто удивительно, как легко там заблудиться.
— Что представляет собой квартира?
— В узкой аллее. Вход с улицы, по обеим сторонам других дверей нет. Окнами выходит на стену из шлакоблоков.
— Так что соседи не видят, когда он приходит или уходит. И если он на два дня исчезнет, никто не заметит.
— Или не обратит внимания. Этих людей дружелюбными не назовешь. Мне дважды пришлось спросить дорогу. Не к его квартире, конечно, по соседству. Они вели себя так, будто я пришел за их младшим сыном. Кстати, у него в окне непрозрачные стекла и задернуты занавески, но видно, что свет включен.
— Видимо, таймер, — сказала Арлен. — По последним сообщениям, он еще был в городе.
— Час назад, — напомнил отец Станислав. — Будьте осторожны.
— Как туда пройти? — спросил Дрю.
— Поднявшись по склону, вы увидите три аллеи. Идите по средней. Дойдите до дерева, превращенного в столб-тотем.
— Столб-тотем?
— Поверните налево и идите, пока не увидите статую, напоминающую перекрученные лопасти самолетных винтов. Тогда поверните направо. — Отец Станислав вздохнул. — Я вам лучше нарисую.
Одно было ясно — домов очень много. Двадцать, прикинул Дрю. Тридцать? Простое строение из шлакоблоков граничило с резным деревянным шало, примыкавшим к модернистской кирпично-стеклянной башне, и все это произрастало из викторианской постройки с фронтонами и слуховыми окнами. Это здание в свою очередь соседствовало с двухэтажным срубом и чем-то наподобие замка.
Все вместе наводило на мысль об архитекторе, потерявшем рассудок от ошеломительного изобилия возможностей, хотя объяснение, скорее всего, было весьма прозаическим: стиль каждой новой постройки диктовался самым дешевым из имевшихся в тот момент материалов.
Дрю посмотрел на путаницу освещенных окон. Он глубже отступил в тень, наблюдая, как люди исчезают в этом сумасшедшем сооружении.
Наконец он отвел глаза от таинственного мерцания газовых ламп и повернулся к Арлен. Он нервничал.
— Пора бы уже отцу Станиславу вернуться.
Она пожала плечами.
— Наверное, он не может найти дорогу.
— Или… Еще пять минут. А затем нам придется пойти узнать, что с ним случилось.
— Нам?
— Ну хорошо, — он позволил себе улыбнуться, — тебе придется.
Она улыбнулась ему в ответ.
Они оба понимали, в чем дело. Из-за своего сходства с тем, кого они искали, Дрю рисковал привлечь к себе внимание, блуждая по зданию. Пять минут превратились в десять.
— Ну все. Теперь и я начинаю волноваться, — сказала она. — Я пошла. Он уже давно…
По поросшему кустарником склону через дорогу спускалась какая-то тень. Дрю успокоился, узнав отца Станислава.
Священник подошел окруженный облачком пара.
— Я нашел. Наконец-то. Дом — словно кроличья нора. Просто удивительно, как легко там заблудиться.
— Что представляет собой квартира?
— В узкой аллее. Вход с улицы, по обеим сторонам других дверей нет. Окнами выходит на стену из шлакоблоков.
— Так что соседи не видят, когда он приходит или уходит. И если он на два дня исчезнет, никто не заметит.
— Или не обратит внимания. Этих людей дружелюбными не назовешь. Мне дважды пришлось спросить дорогу. Не к его квартире, конечно, по соседству. Они вели себя так, будто я пришел за их младшим сыном. Кстати, у него в окне непрозрачные стекла и задернуты занавески, но видно, что свет включен.
— Видимо, таймер, — сказала Арлен. — По последним сообщениям, он еще был в городе.
— Час назад, — напомнил отец Станислав. — Будьте осторожны.
— Как туда пройти? — спросил Дрю.
— Поднявшись по склону, вы увидите три аллеи. Идите по средней. Дойдите до дерева, превращенного в столб-тотем.
— Столб-тотем?
— Поверните налево и идите, пока не увидите статую, напоминающую перекрученные лопасти самолетных винтов. Тогда поверните направо. — Отец Станислав вздохнул. — Я вам лучше нарисую.
10
Газовая лампа свистела, но почти не разгоняла тьму. Миновав статую, Дрю был вынужден войти под арку и оказался в каком-то из зданий. Справа, вдоль коридора с заплесневелыми стенами, освещенного свисавшими с потолка голыми тусклыми лампочками, располагались двери. Шаткая деревянная лестница слева вела на первый этаж. Там, внизу, тоже были двери. Отец Станислав назвал это место кроличьей норой. Это скорее муравейник, решил Дрю, разве что муравьи не слушают рок-музыку и не жарят лук.
Он вышел из дома и попал во внутренний двор. Еще одна газовая лампа освещала дорожный знак “одностороннее движение”, установленный перед тремя туннелями. Судя по нарисованной отцом Станиславом карте, ему нужно было свернуть налево. Туннель вывел его — сквозь еще одно здание — во внутренний двор с курятником. Он слышал, как топчутся там куры. Еще в одном дворике заметил козу в загоне. Посмотрев под ноги, увидел, что идет по могильным плитам. Безумие. Чем глубже он проникал в хаос коридоров, тем сильнее ощущал присущий этому месту дух эксцентричности.
Его двойник правильно выбрал место жительства. В таком окружении человек, живущий сам по себе, незаметен. Действительно, здесь все жаждали одиночества, как будто считали других обитателей сумасшедшими. Дрю понял, почему отец Станислав вызывал подозрение. Священник здесь был неуместен.
Несколько раз Дрю ловил на себе подозрительные взгляды. Лица его они не видели, а так как он шел уверенно — явно жил здесь, — они постепенно успокаивались.
Скрывшись из виду, Дрю снова сверился со схемой. Наконец он пришел. Узкая аллея. Справа стена из шлакоблоков. Слева единственная дверь, непрозрачное окно с задернутыми занавесками, сквозь которые изнутри пробивается слабый свет.
Он остановился. Щеки у него замерзли. Из расположенной где-то сверху квартиры доносились приглушенные голоса. Спорили об Аристотеле и Платоне.
Читают Святого Августина, подумал Дрю, направляясь к концу узкой аллеи. Он стал в самом темном и дальнем углу, спрятавшись за штабелем досок высотой в человеческий рост, и прислонился спиной к выступу в стене. Утепленное пальто защищало спину от пронизывающего холода.
Он ждал.
Он вышел из дома и попал во внутренний двор. Еще одна газовая лампа освещала дорожный знак “одностороннее движение”, установленный перед тремя туннелями. Судя по нарисованной отцом Станиславом карте, ему нужно было свернуть налево. Туннель вывел его — сквозь еще одно здание — во внутренний двор с курятником. Он слышал, как топчутся там куры. Еще в одном дворике заметил козу в загоне. Посмотрев под ноги, увидел, что идет по могильным плитам. Безумие. Чем глубже он проникал в хаос коридоров, тем сильнее ощущал присущий этому месту дух эксцентричности.
Его двойник правильно выбрал место жительства. В таком окружении человек, живущий сам по себе, незаметен. Действительно, здесь все жаждали одиночества, как будто считали других обитателей сумасшедшими. Дрю понял, почему отец Станислав вызывал подозрение. Священник здесь был неуместен.
Несколько раз Дрю ловил на себе подозрительные взгляды. Лица его они не видели, а так как он шел уверенно — явно жил здесь, — они постепенно успокаивались.
Скрывшись из виду, Дрю снова сверился со схемой. Наконец он пришел. Узкая аллея. Справа стена из шлакоблоков. Слева единственная дверь, непрозрачное окно с задернутыми занавесками, сквозь которые изнутри пробивается слабый свет.
Он остановился. Щеки у него замерзли. Из расположенной где-то сверху квартиры доносились приглушенные голоса. Спорили об Аристотеле и Платоне.
Читают Святого Августина, подумал Дрю, направляясь к концу узкой аллеи. Он стал в самом темном и дальнем углу, спрятавшись за штабелем досок высотой в человеческий рост, и прислонился спиной к выступу в стене. Утепленное пальто защищало спину от пронизывающего холода.
Он ждал.
11
Почти в полночь в противоположном конце аллеи показалась тень. Время было выбрано точно. Часто Дрю сам придерживался такой схемы: не спешить домой, пока соседи не улягутся. Сходить в кино. Например, на ретроспективу Трюффо в Студенческом Союзе или для смеха на последний фильм о Джеймсе Бонде — в кинотеатр в городе. В студенческом городке было много других развлечений: лекция самого популярного в этом году литературного критика, заезжая театральная труппа со своим прочтением пьесы, концерт Моцарта в исполнении студентов музыкального отделения. Если вы хотели отвлечься и успокоиться, особенно при той жизни, что вел Дрю, университет был самым удачным местом. После карьеры священника, конечно.
Вполне возможно, это был обыкновенный студент, направлявшийся к себе домой. Но чем ближе к двери подходил человек, тем больше Дрю убеждался, что не ошибся. Ему навстречу шел он сам!
Дрю затаил дыхание: человек остановился. Они с Дрю были одинаково сложены, одного роста. Дрю вздрогнул, так поразительно похожи были их лица. Интересно, сказали ли ему, что я жив, подумал Дрю. И знает ли он о монастыре. Иначе зачем бы ему прятаться?
Человек опустил руку в карман и достал ключ. Дрю не решил еще, как себя вести, но теперь инстинкт подсказывал ему держаться естественно. Как в добрые старые времена.
— Эй, Майк, — разнесся эхом его голос. Человек настороженно повернулся.
— Что?
— Да не паникуй ты, — искренне произнес Дрю. — Это твой старый школьный товарищ. Дрю. Мне нужно поговорить с тобой. Старик, у меня неприятности. Пожалуйста, выслушай меня. Мне нужна твоя помощь.
Майк замер, глядя в темноту.
— Дрю?
— Помнишь тех зайцев в Колорадо? Хенк Дальтон заставлял нас стрелять по ним вместо мишеней. А его собака их поедала.
— Нет, не может быть. Это не ты. — В голосе Майка слышался страх.
— А тот гроб, в котором Хенк держал наши пушки?
— Господи, это ты!
— Я так рад тебя видеть, старик.
— Но как ты меня отыскал?
— Потом расскажу. А сейчас ты должен мне помочь. Найди мне безопасное место. Старик, я в полном дерьме.
— Ну конечно, помогу. Только вот — а кто еще с тобой?
— Со мной? С какой стати? Кто может быть со мной, если у меня неприятности?
— Да? — Человек нервно оглянулся. Сколько же лет прошло? — спросил Дрю. — И где наши юные годы, как ты думаешь? — Он рискнул выйти из темноты, протянул Майку руку.
— Ради Бога, ты поможешь мне?
— Ты уверен, что с тобой никого нет?
Дрю подошел поближе. Теперь их сходство стало настолько явным, что выбивало его из колеи.
— Со мной? С чего ты взял?
— Видишь ли, дорогой мой друг, — Майк протянул руку и ухмыльнулся, — прошло так много времени с тех пор, как…
— Что?
— Мне сказали, что ты умер.
Майк сделал выпад в его сторону, Дрю уклонился от удара, сердце его гулко стучало. Внезапно позади него, в самом конце аллеи, где он только что прятался, загремели доски. Почувствовав ловушку, Дрю повернулся боком, готовый обороняться не только от Майка, но и от тех, кто страховал его на случай появления Дрю. Я сам в нее угодил, с тревогой подумал Дрю.
Но в аллее все было тихо. Нападения не последовало.
Майк, казалось, был ошарашен не меньше Дрю. Он замер, уставившись в ту сторону, откуда донеслись звуки. Похоже, он решил, что Дрю солгал и пришел не один. Отпрянув и выругавшись, Майк резко развернулся и побежал в противоположную сторону аллеи, не подозревая, что появившийся из темноты ирландский сеттер обнюхивает опрокинутые им же доски.
Вполне возможно, это был обыкновенный студент, направлявшийся к себе домой. Но чем ближе к двери подходил человек, тем больше Дрю убеждался, что не ошибся. Ему навстречу шел он сам!
Дрю затаил дыхание: человек остановился. Они с Дрю были одинаково сложены, одного роста. Дрю вздрогнул, так поразительно похожи были их лица. Интересно, сказали ли ему, что я жив, подумал Дрю. И знает ли он о монастыре. Иначе зачем бы ему прятаться?
Человек опустил руку в карман и достал ключ. Дрю не решил еще, как себя вести, но теперь инстинкт подсказывал ему держаться естественно. Как в добрые старые времена.
— Эй, Майк, — разнесся эхом его голос. Человек настороженно повернулся.
— Что?
— Да не паникуй ты, — искренне произнес Дрю. — Это твой старый школьный товарищ. Дрю. Мне нужно поговорить с тобой. Старик, у меня неприятности. Пожалуйста, выслушай меня. Мне нужна твоя помощь.
Майк замер, глядя в темноту.
— Дрю?
— Помнишь тех зайцев в Колорадо? Хенк Дальтон заставлял нас стрелять по ним вместо мишеней. А его собака их поедала.
— Нет, не может быть. Это не ты. — В голосе Майка слышался страх.
— А тот гроб, в котором Хенк держал наши пушки?
— Господи, это ты!
— Я так рад тебя видеть, старик.
— Но как ты меня отыскал?
— Потом расскажу. А сейчас ты должен мне помочь. Найди мне безопасное место. Старик, я в полном дерьме.
— Ну конечно, помогу. Только вот — а кто еще с тобой?
— Со мной? С какой стати? Кто может быть со мной, если у меня неприятности?
— Да? — Человек нервно оглянулся. Сколько же лет прошло? — спросил Дрю. — И где наши юные годы, как ты думаешь? — Он рискнул выйти из темноты, протянул Майку руку.
— Ради Бога, ты поможешь мне?
— Ты уверен, что с тобой никого нет?
Дрю подошел поближе. Теперь их сходство стало настолько явным, что выбивало его из колеи.
— Со мной? С чего ты взял?
— Видишь ли, дорогой мой друг, — Майк протянул руку и ухмыльнулся, — прошло так много времени с тех пор, как…
— Что?
— Мне сказали, что ты умер.
Майк сделал выпад в его сторону, Дрю уклонился от удара, сердце его гулко стучало. Внезапно позади него, в самом конце аллеи, где он только что прятался, загремели доски. Почувствовав ловушку, Дрю повернулся боком, готовый обороняться не только от Майка, но и от тех, кто страховал его на случай появления Дрю. Я сам в нее угодил, с тревогой подумал Дрю.
Но в аллее все было тихо. Нападения не последовало.
Майк, казалось, был ошарашен не меньше Дрю. Он замер, уставившись в ту сторону, откуда донеслись звуки. Похоже, он решил, что Дрю солгал и пришел не один. Отпрянув и выругавшись, Майк резко развернулся и побежал в противоположную сторону аллеи, не подозревая, что появившийся из темноты ирландский сеттер обнюхивает опрокинутые им же доски.
12
Дрю бросился в погоню. Ему нельзя было терять Майка из виду. Он задыхался, но прекрасно знал, что в этой путанице аллей, дворов и туннелей Майк может скрыться в считанные секунды. Майк знал здесь все входы и выходы. Безусловно, у него было множество укрытий.
Майк свернул за угол. Дрю осторожно вытащил свой маузер. Вполне возможно, что Майк побежал дальше, но где гарантия, что он не поджидает за углом ничего не подозревающего Дрю? Дрю пришлось сбавить скорость и осторожно свернуть за угол, теряя драгоценные секунды. Вряд ли у Майка с собой пистолет. В толчее его мог случайно обнаружить кто-нибудь из студентов, и маскировке конец.
Ну а нож? Носить его с собой не составило бы труда. Стилет в сапоге или карманный нож. Они ни у кого не вызовут подозрений. В данном случае Майк мог расправиться с ним голыми руками. Как и Дрю, он мог убить резким ударом в грудь или по горлу.
Но Майк не напал из-за угла. Дрю видел, как тот убегает по аллее. Тяжело дыша, Дрю бросился за ним. Даже в темноте Майк представлял собой отличную мишень. Но Дрю не посмел. Не только из-за шума и переполоха, толпы и полиции. Главное, он мог убить, а не ранить Майка. А Майк должен остаться в живых и ответить на вопросы.
Майк еще раз свернул за угол, Дрю следовал за ним. Пробежав через двор со свистящей газовой лампой, Майк завернул за построенный из наружных вставных переплетов парник и вбежал в здание, напоминающее английский помещичий дом. Теперь Дрю опять мог рвануть вперед. Оказавшись внутри здания, он налетел на выходившего из своей квартиры человека. Тот растянулся на полу. — Куда тебя черти!..
Продолжения Дрю уже не слышал. Он пронесся по центральному коридору и с разбегу распахнул входную дверь, не опасаясь, что за ней его поджидает Майк, потому что прежде, чем дверь захлопнулась, он увидел, как его двойник бегом пересекает еще один двор. Здесь были качели и песочница.
По ту сторону двора стоял амбар. Однако Майк свернул направо, пробежал еще одну аллею, перепрыгнул через велосипед, рванул влево мимо колодца и, бросив через плечо взгляд, скатился по деревянной лестнице ко входу на первый этаж огромного викторианского дома.
Несмотря на все предосторожности, дверь скрипнула. Дрю оказался внутри. Он не удивился, увидев еще один коридор. Здесь тоже был земляной пол. Вдоль коридора двери. Коридор освещался голыми тусклыми лампочками, но горели далеко не все.
Впереди Майк проскользнул в очередную дверь. Бросившись за ним, Дрю услышал, что под ногами хрустит битое стекло. Он нахмурился. Земляной пол должен был заглушить его шаги, а обломки стекла вдавиться в землю, а не хрустеть под ногами.
Это встревожило его, но отвлекаться было некогда. И так хватало поводов для размышлений. Он настигал Майка, и в следующей аллее или во дворе у него были все шансы схватить его. Дрю поравнялся с дверью, через которую исчез Майк.
Он поднял пистолет, пинком открыл дверь и увидел прямо перед собой кирпичную стену. Быстро огляделся, обнаружил слева за дверью еще одну стену. Переместился вправо. Дверь захлопнулась. Внутри у него все оборвалось: его окутала полная тьма. О Господи, взмолился он. По спине побежали мурашки. Полная темнота.
В отчаянии он прижался спиной к стене и, хотя задыхался от бега, постарался не дышать. Потому что звук его дыхания мог стоить ему жизни. О, Иисус и Мария! Он заперт в черной комнате.
Теперь понятно, почему на земляном полу в коридоре битое стекло. Большая часть лампочек не горела. Пробегая по коридору, Майк их разбил. Отсюда и хруст стекла под ногами.
Лампочки были разбиты только по одну сторону коридора, на подходах к двери в черную комнату. Если бы весь коридор был освещен, Дрю смог бы разглядеть, где находится выключатель, зажечь свет и найти Майка. А может быть. Майка там и не было. Может быть, он успел выскользнуть через невидимую теперь дверь, оставив Дрю в уверенности, что он заперт здесь с таким же невидимым противником. Вполне возможно, Майк уже за пределами квартала, а Дрю все не может решить, угрожает ему опасность или нет.
Однако следовало исходить из того, что Майк здесь. От этого предположения у него сжалось сердце. Абсолютно черная комната. Он хорошо знал, что это такое, — по черной комнате в самолетном ангаре технической школы в Скалистых Горах. Борьба в темноте. Их главный инструктор, Хенк Дальтон, был большим специалистом по этой части. И безжалостно вдалбливал в головы своих учеников, что основные принципы этой науки не для слабонервных. Но Майк был подготовлен ничуть не хуже. Дрю сражался с опытным соперником. Он сражался с самим собой.
Майк свернул за угол. Дрю осторожно вытащил свой маузер. Вполне возможно, что Майк побежал дальше, но где гарантия, что он не поджидает за углом ничего не подозревающего Дрю? Дрю пришлось сбавить скорость и осторожно свернуть за угол, теряя драгоценные секунды. Вряд ли у Майка с собой пистолет. В толчее его мог случайно обнаружить кто-нибудь из студентов, и маскировке конец.
Ну а нож? Носить его с собой не составило бы труда. Стилет в сапоге или карманный нож. Они ни у кого не вызовут подозрений. В данном случае Майк мог расправиться с ним голыми руками. Как и Дрю, он мог убить резким ударом в грудь или по горлу.
Но Майк не напал из-за угла. Дрю видел, как тот убегает по аллее. Тяжело дыша, Дрю бросился за ним. Даже в темноте Майк представлял собой отличную мишень. Но Дрю не посмел. Не только из-за шума и переполоха, толпы и полиции. Главное, он мог убить, а не ранить Майка. А Майк должен остаться в живых и ответить на вопросы.
Майк еще раз свернул за угол, Дрю следовал за ним. Пробежав через двор со свистящей газовой лампой, Майк завернул за построенный из наружных вставных переплетов парник и вбежал в здание, напоминающее английский помещичий дом. Теперь Дрю опять мог рвануть вперед. Оказавшись внутри здания, он налетел на выходившего из своей квартиры человека. Тот растянулся на полу. — Куда тебя черти!..
Продолжения Дрю уже не слышал. Он пронесся по центральному коридору и с разбегу распахнул входную дверь, не опасаясь, что за ней его поджидает Майк, потому что прежде, чем дверь захлопнулась, он увидел, как его двойник бегом пересекает еще один двор. Здесь были качели и песочница.
По ту сторону двора стоял амбар. Однако Майк свернул направо, пробежал еще одну аллею, перепрыгнул через велосипед, рванул влево мимо колодца и, бросив через плечо взгляд, скатился по деревянной лестнице ко входу на первый этаж огромного викторианского дома.
Несмотря на все предосторожности, дверь скрипнула. Дрю оказался внутри. Он не удивился, увидев еще один коридор. Здесь тоже был земляной пол. Вдоль коридора двери. Коридор освещался голыми тусклыми лампочками, но горели далеко не все.
Впереди Майк проскользнул в очередную дверь. Бросившись за ним, Дрю услышал, что под ногами хрустит битое стекло. Он нахмурился. Земляной пол должен был заглушить его шаги, а обломки стекла вдавиться в землю, а не хрустеть под ногами.
Это встревожило его, но отвлекаться было некогда. И так хватало поводов для размышлений. Он настигал Майка, и в следующей аллее или во дворе у него были все шансы схватить его. Дрю поравнялся с дверью, через которую исчез Майк.
Он поднял пистолет, пинком открыл дверь и увидел прямо перед собой кирпичную стену. Быстро огляделся, обнаружил слева за дверью еще одну стену. Переместился вправо. Дверь захлопнулась. Внутри у него все оборвалось: его окутала полная тьма. О Господи, взмолился он. По спине побежали мурашки. Полная темнота.
В отчаянии он прижался спиной к стене и, хотя задыхался от бега, постарался не дышать. Потому что звук его дыхания мог стоить ему жизни. О, Иисус и Мария! Он заперт в черной комнате.
Теперь понятно, почему на земляном полу в коридоре битое стекло. Большая часть лампочек не горела. Пробегая по коридору, Майк их разбил. Отсюда и хруст стекла под ногами.
Лампочки были разбиты только по одну сторону коридора, на подходах к двери в черную комнату. Если бы весь коридор был освещен, Дрю смог бы разглядеть, где находится выключатель, зажечь свет и найти Майка. А может быть. Майка там и не было. Может быть, он успел выскользнуть через невидимую теперь дверь, оставив Дрю в уверенности, что он заперт здесь с таким же невидимым противником. Вполне возможно, Майк уже за пределами квартала, а Дрю все не может решить, угрожает ему опасность или нет.
Однако следовало исходить из того, что Майк здесь. От этого предположения у него сжалось сердце. Абсолютно черная комната. Он хорошо знал, что это такое, — по черной комнате в самолетном ангаре технической школы в Скалистых Горах. Борьба в темноте. Их главный инструктор, Хенк Дальтон, был большим специалистом по этой части. И безжалостно вдалбливал в головы своих учеников, что основные принципы этой науки не для слабонервных. Но Майк был подготовлен ничуть не хуже. Дрю сражался с опытным соперником. Он сражался с самим собой.
13
В Колорадо студенты — а среди них Дрю, Майк и Джейк — спускались в спортзал к восьми утра, к первому занятию. Они обычно посматривали на двойные двери, через которые Хенк всегда ввозил сверкающий медью ящик, похожий на гроб. В свои восемнадцать лет они считали себя зрелыми людьми и гордились этим, но тем не менее, вели себя как дети в ожидании новых игрушек. Вскоре Хенк откроет “гроб”, раздаст им оружие и устроит соревнование — кто быстрее разберет и соберет его. Джейк управлялся быстро, однако Дрю с Майком оказывались проворнее. Всегда и во всем соперники, они, казалось, пытались выяснить, ограничивается ли их сходство чисто внешними признаками или они похожи и во всем остальном.
В то утро они ждали начала занятий. Хенк Дальтон распахнул двойные двери на пятнадцать минут позже обычного. Без “гроба”.
— Живо на выход!
В его голосе звучали резкие нотки, и студенты решили, что Хенк на них сердится. Приученные к повиновению, боясь рассердить его еще больше, они дружно рванули мимо двойных дверей, по коридору и наконец выбежали на улицу, щурясь от утреннего солнца и рассматривая автобус без опознавательных знаков, припаркованный у полосы препятствий. Мотор был включен.
— Ну, что уставились? — рявкнул Хенк. — Никогда автобуса не видели? — Он ухмыльнулся, почесывая заросшую щетиной щеку. — Пора прогуляться. Залезайте, и поживее.
Обрадованные, что Хенк не сердится, они забрались в автобус, сам Хенк сел за руль. Автобус выехал за ограду и покатил по грунтовой дороге в горы.
Казалось, они едут безо всякой цели. Взгляду не на чем было остановиться — лишь ели да заросли шалфея. Однако через два часа Хенк въехал в ворота и остановился перед самолетным ангаром из рифленого железа. Других зданий не было. Они находились в небольшой, поросшей кустарником долине. Поодаль виднелась грунтовая взлетная полоса.
Оглядеться по сторонам они не успели. Хенк загнал их в ангар, и в следующий раз, как они потом выяснили, они увидели солнце только через двадцать пять дней.
Хенк закрыл дверь и повел их вперед. В темноте они натыкались друг на друга.
— Со зрением плохо? — спросил Хенк. — Ну, это мы исправим. Темнота вам скоро покажется домом родным. — Он добродушно рассмеялся.
И действительно, когда глаза привыкли к темноте, они с интересом огляделись. Сквозь щели в металлических стенах просачивалось немного света, и посреди ангара они увидели что-то большое — настолько большое, что это могло бы быть одноэтажным домом без окон.
— Интересно, что это такое? — произнес кто-то.
— Всему свое время, — ответил Хенк, направляясь в темноту справа от непонятного сооружения. Там оказался ряд коек, на каждой из них было по две темных простыни и темное одеяло, поверх одеял лежала простая черная одежда — штаны и куртка.
— Пижамы?
— Что-то вроде этого, — донесся из темноты голос Хенка. — Переодевайтесь. Это будет вашей формой.
Они повиновались, еще более удивленные. Глаза начали привыкать к темноте, и они смогли разглядеть, что Хенк сменил свои ковбойские сапоги, вытертые джинсы, грубую хлопчатобумажную рубашку и поношенный стетсон на свободную черную пижаму.
— А сейчас вам лучше поспать. Потому что теперь мы будем заниматься по ночам.
Поспать? Среди дня? Дрю не чувствовал себя усталым, однако стоило ему растянуться на койке, как он задремал.
Его разбудил голос Хенка, раздававшийся по громкоговорителю.
— Вставай, небесное светило. Ночью?
— Можно подумать, он бог, — заметил кто-то.
На ужин — или то был завтрак? — у них была рыба с рисом и, судя по вкусу, устричным соусом. Затем чай.
Занятия начались сразу после еды. Хенк повел их в дальнюю часть ангара, где к стене — они определили это на ощупь — были прислонены мешки с песком. Дрю услышал, как Хенк подошел к мешкам, протянул куда-то руку и внезапно позади них, на противоположной стороне ангара, загорелся слабый желтый свет. Свет пробивался сквозь полную тьму и падал на мешки.
В своей черной пижаме Хенк казался уроженцем Востока.
— Даже ночью светят звезды. И луна, хотя она может быть ярче или бледнее. Если нет облаков. И тогда вы начинаете верить в нечистую силу.
Дрю напряг зрение, стараясь разглядеть в неверном свете как можно больше. Его поразило, насколько лучше он теперь видел мешки у стены: он научился мысленно дорисовывать то, что было скрыто тьмой.
Хенк учил их, как правильно держать метательный нож. Он часами заставлял их метать ножи в мешки. Он заставлял их бросать лезвия, японские метательные звезды, даже палки, пепельницы и камни.
Они не думали о том, что учатся убивать, хотя Дрю был уверен, что сильный, глубокий удар его ножа должен поразить противника насмерть. Хенк хлопал в ладоши, и единственное, к чему они, казалось, стремились, — это как можно скорее поразить по команде цель и сделать это как можно точнее.
— Потому что в темноте вы не увидите, убит ваш противник или нет, — вещал Хенк. — Как только вы услышите, что попали в цель, вы должны считать…
Закончил он свою мысль на следующий день, вернее, ночь, потому что у них все было наоборот, а в тот раз он прервался, чтобы поправить стойку одного из студентов.
Он заставил их встать к мешкам спиной. Теперь, когда он хлопал в ладоши, им приходилось развернуться, чтобы сделать бросок.
В то утро они ждали начала занятий. Хенк Дальтон распахнул двойные двери на пятнадцать минут позже обычного. Без “гроба”.
— Живо на выход!
В его голосе звучали резкие нотки, и студенты решили, что Хенк на них сердится. Приученные к повиновению, боясь рассердить его еще больше, они дружно рванули мимо двойных дверей, по коридору и наконец выбежали на улицу, щурясь от утреннего солнца и рассматривая автобус без опознавательных знаков, припаркованный у полосы препятствий. Мотор был включен.
— Ну, что уставились? — рявкнул Хенк. — Никогда автобуса не видели? — Он ухмыльнулся, почесывая заросшую щетиной щеку. — Пора прогуляться. Залезайте, и поживее.
Обрадованные, что Хенк не сердится, они забрались в автобус, сам Хенк сел за руль. Автобус выехал за ограду и покатил по грунтовой дороге в горы.
Казалось, они едут безо всякой цели. Взгляду не на чем было остановиться — лишь ели да заросли шалфея. Однако через два часа Хенк въехал в ворота и остановился перед самолетным ангаром из рифленого железа. Других зданий не было. Они находились в небольшой, поросшей кустарником долине. Поодаль виднелась грунтовая взлетная полоса.
Оглядеться по сторонам они не успели. Хенк загнал их в ангар, и в следующий раз, как они потом выяснили, они увидели солнце только через двадцать пять дней.
Хенк закрыл дверь и повел их вперед. В темноте они натыкались друг на друга.
— Со зрением плохо? — спросил Хенк. — Ну, это мы исправим. Темнота вам скоро покажется домом родным. — Он добродушно рассмеялся.
И действительно, когда глаза привыкли к темноте, они с интересом огляделись. Сквозь щели в металлических стенах просачивалось немного света, и посреди ангара они увидели что-то большое — настолько большое, что это могло бы быть одноэтажным домом без окон.
— Интересно, что это такое? — произнес кто-то.
— Всему свое время, — ответил Хенк, направляясь в темноту справа от непонятного сооружения. Там оказался ряд коек, на каждой из них было по две темных простыни и темное одеяло, поверх одеял лежала простая черная одежда — штаны и куртка.
— Пижамы?
— Что-то вроде этого, — донесся из темноты голос Хенка. — Переодевайтесь. Это будет вашей формой.
Они повиновались, еще более удивленные. Глаза начали привыкать к темноте, и они смогли разглядеть, что Хенк сменил свои ковбойские сапоги, вытертые джинсы, грубую хлопчатобумажную рубашку и поношенный стетсон на свободную черную пижаму.
— А сейчас вам лучше поспать. Потому что теперь мы будем заниматься по ночам.
Поспать? Среди дня? Дрю не чувствовал себя усталым, однако стоило ему растянуться на койке, как он задремал.
Его разбудил голос Хенка, раздававшийся по громкоговорителю.
— Вставай, небесное светило. Ночью?
— Можно подумать, он бог, — заметил кто-то.
На ужин — или то был завтрак? — у них была рыба с рисом и, судя по вкусу, устричным соусом. Затем чай.
Занятия начались сразу после еды. Хенк повел их в дальнюю часть ангара, где к стене — они определили это на ощупь — были прислонены мешки с песком. Дрю услышал, как Хенк подошел к мешкам, протянул куда-то руку и внезапно позади них, на противоположной стороне ангара, загорелся слабый желтый свет. Свет пробивался сквозь полную тьму и падал на мешки.
В своей черной пижаме Хенк казался уроженцем Востока.
— Даже ночью светят звезды. И луна, хотя она может быть ярче или бледнее. Если нет облаков. И тогда вы начинаете верить в нечистую силу.
Дрю напряг зрение, стараясь разглядеть в неверном свете как можно больше. Его поразило, насколько лучше он теперь видел мешки у стены: он научился мысленно дорисовывать то, что было скрыто тьмой.
Хенк учил их, как правильно держать метательный нож. Он часами заставлял их метать ножи в мешки. Он заставлял их бросать лезвия, японские метательные звезды, даже палки, пепельницы и камни.
Они не думали о том, что учатся убивать, хотя Дрю был уверен, что сильный, глубокий удар его ножа должен поразить противника насмерть. Хенк хлопал в ладоши, и единственное, к чему они, казалось, стремились, — это как можно скорее поразить по команде цель и сделать это как можно точнее.
— Потому что в темноте вы не увидите, убит ваш противник или нет, — вещал Хенк. — Как только вы услышите, что попали в цель, вы должны считать…
Закончил он свою мысль на следующий день, вернее, ночь, потому что у них все было наоборот, а в тот раз он прервался, чтобы поправить стойку одного из студентов.
Он заставил их встать к мешкам спиной. Теперь, когда он хлопал в ладоши, им приходилось развернуться, чтобы сделать бросок.