Страница:
Юон писал картину на исходе второго года Первой мировой войны, в декабре 1916 года, из окна страхового общества "Россия". Ему удалось передать тревожное предреволюционное настроение, царившее тогда в Москве. Кроме общего колорита картины, это настроение создают многочисленные фигурки людей, перебегающих площадь в разных направлениях, они как будто мечутся, словно муравьи в растревоженном муравейнике. ("Москва в военные годы была переполнена приезжим народом", - вспоминает художник, рассказывая о работе над этой картиной.) И птичья толчея в сером небе еще усиливает это впечатление беспорядочного движения.
На современной Лубянской площади немногое уцелело от тех времен всего два-три дома, но тем не менее она узнаваема, потому что сохранила свою планировку: так же от нее отходит вниз, к Театральной площади, Театральный проезд, в левом углу берет начало Большая Лубянка, а в правом Мясницкая, и посредине, как прежде фонтаном, теперь круглой клумбой обозначен центр площади.
Лубянская площадь расположена в одной из древнейших заселенных человеком местностей Москвы. Как утверждает предание и свидетельствуют документы, здесь начиналось обширное Кучково поле - владения легендарного боярина Кучки, на землях которого князь Юрий Долгорукий поставил "град мал древян" - первоначальную Москву.
В XII-XIV веках Кучково поле, простиравшееся от нынешней Лубянской площади до Сретенских ворот и от реки Неглинной до Яузы, представляло собой сельскую местность с полями, перелесками, лугами, деревушками. В установленных местах на полянах Кучкова поля происходили многолюдные сборища горожан, выборы тысяцких, шумело вече, вершился великокняжеский суд... Но уже в ХV веке московский посад разросся до Кучкова поля и занял часть его территории. С возведением каменной Китайгородской стены, которая прошла по краю Кучкова поля, часть его стала площадью перед одной из ее проездных башен, названной Никольской.
Как обычно, на площади у въездных ворот сам собой образовался базар, на котором крестьяне, привозившие свои товары в столицу, торговали с возов. Товар этот был сезонный, поэтому у москвичей площадь перед Никольскими воротами слыла под разными названиями в зависимости от того, что кого привлекало на этот базар. В старых воспоминаниях, кроме наиболее известного ее названия - Лубянская площадь - встречаются и другие - Дровяная, Конная, Яблочная, Арбузная. Возможно, их было и больше.
О главном же ее названии автор первого, изданного в 1878 году, справочника о происхождении названий московских улиц и переулков А.А.Мартынов пишет: "Название Лубянки существует очень давно; но объяснение ему мы находим не ранее 1804 года, когда на Лубянской площади отдавались от города места для торговли овощами и фруктами в лубяных шалашах". Объяснение Мартынова звучит убедительно, однако название Лубянка в документах, в переписи дворов встречается веком раньше - в 1716 году. Да и оговорка Мартынова, что оно "существует очень давно", заставляет обратиться не к 1804 году, а ко времени образования площади - к ХV веку. В последней четверти ХV века московский князь Иван III, ставший великим князем всея Руси, собрал под своей рукой большинство русских удельных княжеств и готовился окончательно свергнуть татарское иго. Но в это время новгородские бояре и посадники, которым в Великом Новгороде - древней торговой республике - принадлежала власть, боясь потерять ее, изменили общерусскому делу и вступили в тайные переговоры с польским королем Казимиром о передаче новгородских областей под владычество польской короны. Поход Ивана III на Новгород завершился разгромом мятежников.
Бояре, посадники, богатейшие купцы с их семьями, то есть те, кто участвовал в заговоре, их родные и близкие были переселены из Новгорода в города центральной России, в том числе и в Москву. В Москве новгородцев поселили слободой за Никольскими воротами Китай-города.
Новгородские переселенцы поставили обыденкой, то есть в один день, трудясь всем миром, деревянную церковь во имя Софии Премудрости Божией - в память главного храма Великого Новгорода - Софийского. В конце ХVII века на ее месте выстроили каменный храм, перестраивавшийся в XIX веке. В 1936 году церковь была закрыта, здание приспособлено под фабрику спортивных изделий общества "Динамо". Пока церковь Софии не восстановлена, и богослужения в ней не производятся. В 1990 году храм занял КГБ, оставшаяся часть здания поставлена на государственную охрану как памятник архитектуры. Его нынешний адрес - Пушечная улица, 15.
Свою слободу новгородцы называли Лубянской в память Лубяницы - одной из центральных улиц Новгорода. Москва усвоила новгородское название, с течением времени преобразовав его на московский лад в Лубянку. Поскольку это было название не улицы, не площади, а местности, или, говоря по-московски, урочища, то со временем оно переходило на проложенные в этом месте улицы и переулки. В начале XX века здесь находились улицы Большая и Малая Лубянки, два Лубянских проезда - просто Лубянский и Малый Лубянский, Лубянский тупик и Лубянская площадь.
В конце ХVI - начале ХVII века на Лубянке и в ее окрестностях, как показывают документы тех времен, располагаются усадьбы знати. Среди их владельцев много известных в истории России имен: князья Хованские, Пожарские, стольник князь Юрий Сицкий, стольник Микифор Собакин, стольник Зюзин, князь Куракин, князья Пронские, Засекины, Мосальские, Оболенские, Львовы, Голицыны и другие. Большинство княжеских владений находилось в северной части Лубянской площади, вдоль Троицкой дороги.
В ХVI-ХVII веках у городских ворот обычно ставили слободу стрельцов, которые несли охрану ворот. У Никольских ворот Китай-города был поселен Стремянный полк, который нес охрану царского дворца и сопровождал царя в его поездках.
А в отдалении от ворот, в северной части площади в ХV-ХVI веках была слобода мастеров, делавших боевые луки, и местность называлась Лучники. Память о лучниках сохраняется в названии церкви Георгия Великомученика, на Лубянке, в Старых Лучниках, а также в названии Лучникова переулка. Работы московских оружейников отличались высоким качеством. Академик М.Н.Тихомиров специально обращает внимание на это в книге "Средневековая Москва": "В ХVI столетии Москва была центром производства оружия и доспехов. В описи оружия и ратных доспехов Бориса Годунова (1589 г.) упоминаются 4 их вида "московского дела": лук московский с тетивою, рогатица московская, московское копье, московские панцири... Из 20 шлемов, указанных в той же описи, 6 названы "шеломами московскими".
Но уже в ХVI веке луки перестали использоваться как военное оружие, и прекратилось их производство, слобожане были вынуждены переменить профессию. Правда, церковь, известная по летописям с середины ХV века, в середине ХVII века еще сохраняла в своем названии указание "в Лучниках", затем, после постройки рядом тюрьмы, появилось другое топографическое пояснение: "что у старых тюрем", в конце ХVII века тюрьма закрылась, и в названии церкви восстановилось прежнее определение, приобретя слово, уточняющее, что речь идет о давних временах: "в Старых Лучниках".
Современное здание церкви Георгия, что в Старых Лучниках, построено в 1692-1694 годах. После использования его в 1932-1990 годах под кустарный заводик от него остались лишь изуродованные стены, сейчас идет восстановление храма. Давнее исчезновение профессии лучника привело к забвению настоящего значения выражения "в Старых Лучниках", и в литературе появилось соображение, что оно происходит от живших здесь "торговцев луком", хотя документы не отметили здесь никакой торговли ни в ХVII веке, ни позже.
В 1709 году, во время войны со шведами, Петр I, опасаясь, что они дойдут до Москвы, приказал укрепить Китайгородскую стену земляными укреплениями - болверками, при этом строительстве снесли все слободские постройки, стоявшие на площади. К счастью, опасения оказались напрасными: шведы были разбиты под Полтавой и до Москвы не дошли.
Пустырь, образовавшийся у Никольских ворот в результате сноса слободы и возведения петровских болверков вдоль Китайгородской стены, оставался в течение столетия незастроенным. На нем устраивались сезонные базары, ярмарки. В 1797 году при коронации Павла I на Лубянской площади происходило угощение народа. "Для народа был обед, - вспоминает Е.П.Янь-кова, - начиная от Николь-ских ворот, по всей Лубянской площади были расставлены столы и рундуки с жареными быками; фонтанами било красное и белое вино..."
После пожара 1812 года площадь была реконструирована: ров засыпан, болверки срыты. По своему размеру Лубянская площадь стала самой большой московской площадью: она простиралась от Никольских ворот Китай-города до Ильинских и получила официальное название - Большая Никольская площадь. Правда, это название так и осталось лишь в канцелярских бумагах: народ продолжал называть ее Лубянской.
Современный размер и конфигурацию Лубянская площадь получила в 1870-е годы, когда ее ближнюю к Ильинке часть (называемую москвичами Арбузной площадью, по веселой осенней торговле арбузами) отдали под строительство Политехнического музея. Расстояние же с юга на север - от стены Китай-города до здания ФСБ - остается неизменным с ХVIII века до настоящего времени.
Одно из наиболее ранних изображений Лубянской площади - на акварели Ф.Я.Алексеева 1800-х годов "Москва. Вид на Владимировские ворота Китай-города с Мясницкой улицы". На первом плане видна церковь иконы Гребневской Божией Матери. На воротных столбах церковной ограды в начале ХVIII века были укреплены две доски с надписями, рассказывающими об истории создания церкви. Первоначально на этом месте в 1472 году Иван III в память удачного похода на Новгород поставил деревянную церковь Успения Божией Матери. Его сын Василий III в начале ХVI века заменил деревянную церковь каменным храмом, в который из кремлевского Успенского собора перенесли икону Гребневской Божией Матери, по преданию, поднесенную в 1380 году Дмитрию Донскому казаками, жившими между реками Донцом и Калитвою, у Гребневских гор. Икона эта очень почиталась в Москве.
Впоследствии церковь перестраивалась и обновлялась, в последний раз в 1901 году. В 1920-е годы ее отреставрировали как выдающийся памятник истории и архитектуры.
Тогда внутри церкви, в трапезной, еще сохранились старинные надгробные плиты ХVII-ХVIII веков, на которых можно было прочесть известные аристократические фамилии князей Щербатовых, Волынcких, Урусовых и другие. Было там и одно надгробие простого человека - "арифметических школ учителя" Леонтия Филипповича Магницкого.
Л.Ф.Магницкий скончался в 1739 году. За десять лет перед этим вышел императорский указ "О непогребении мертвых тел, кроме знатных персон, внутрь городов и об отвозе оных в монастыри и к приходским церквам за город". Магницкого никак нельзя отнести к числу "знатных персон", поэтому его захоронение в этой церкви представляется весьма необычным.
По происхождению Магницкий был крепостным крестьянином Осташковской патриаршей слободы, что на озере Селигер. Он родился в 1669 году. Священник местной церкви уже после смерти Магницкого записал сохранившиеся в памяти земляков предания о его молодых годах. "В младых летах неславный и недостаточный человек, - рассказывают они, - работою своих рук кормивший себя, он прославился здесь только тем, что, сам научившись чтению и письму, был страстный охотник читать в церкви и разбирать мудреное и трудное".
Однажды юношу Магницкого послали с рыбным обозом в Иосифо-Волоколамский монастырь, игумен которого, узнав, что он грамотен, оставил его при себе. Известно, что затем некоторое время Магницкий жил в московском Симоновом монастыре, кажется, монастырское начальство имело намерение подготовить его к священническому сану. По каким-то причинам, возможно, потому, что был податным крестьянином, Магницкий не смог учиться в Славяно-греко-латинской академии, но самостоятельно овладел греческим, латинским, немецким и итальянским языками, изучил преподаваемые в академии науки по книгам, самоучкою, то есть, как выразился его современник, "наукам учился дивным и неудобовероятным способом".
В конце 1690-х годов Магницкий работал домашним учителем в Москве, обучая детей богатых людей грамоте и счету. Однажды, рассказывает предание, когда он давал очередной урок в доме боярина, хозяина посетил Петр I. Царь был в хорошем настроении, заговорил с учителем и пришел в еще более хорошее расположение духа, когда услышал, что тот на его вопросы из разных наук отвечает толково и уверенно. У Леонтия, как тогда у всех русских крестьян, фамилии не было, и Петр, заметивший, что дети льнут к учителю, сказал: "Поелику ты притягиваешь отроков к себе, словно магнит, то повелеваю тебе впредь именоваться Магницким".
Когда в 1701 году была открыта Навигацкая школа - первое в России математическое училище, для нее потребовался учебник математики, поскольку тогда не было ни одного такого учебника на русском языке. Дьяк Оружейной палаты Алексей Курбатов указал на Магницкого как на человека, способного его "сочинить".
По этому поводу последовал именной указ Петра I о зачислении "осташковца Леонтия Магницкого" в учителя Навигацкой школы с поручением "чрез труд свой издать ему на Словенском диалекте избрав от арифметики и геометрии и навигации поелику возможную к тиснению книгу".
За полтора года Магницкий "сочинил" учебник. Книга получилась объемистая - более 600 страниц, но зато в ней излагался полный курс изучаемых в школе математических наук: арифметика, алгебра, геометрия, тригонометрия и кораблевождение. Учителя и учащиеся называли учебник просто "Арифметика". Но полное название книги, по обычаю того времени, было длинное, обстоятельное и занимало весь титульный лист. Начиналось оно собственно названием: "Арифметика, сиречь наука числительная", далее сообщалось, что издана она повелением царя Петра Алексеевича (приводился полный его титул) в его царствование в богоспасаемом царствующем граде Москве, потом говорилось, кому и для чего книга предназначалась: "ради обучения мудролюбивых российских отроков и всякого чина и возраста людей".
В этих последних словах заключалась тайная и, может быть, главная мысль, с которой писалась книга: Магницкий создавал учебник, по которому всякий желающий мог бы без учителя, самоучкою, как он сам, изучить основы математических наук. "Арифметика" Магницкого не была похожа на те руководства, которые содержали лишь сухие правила и вызывали у учеников скуку. Магницкий старался вызвать у них интерес и пробудить любознательность.
На обороте заглавного листа был помещен рисунок, изображающий пышно цветущий куст и двух юношей, держащих в руках ветви с цветами. Под рисунком напечатано стихотворное обращение к юному ученику, специально для "Арифметики" сочиненное Магницким:
Прииме, юне, премудрости цветы...
Арифметике любезно учися,
В ней разных правил и штук придержися,
Ибо в гражданстве к делам есть потребно...
Та пути в небе решит и на море,
Еще на войне полезна и в поле.
Даже определение арифметики у Магницкого дается не сухо, а поэтически. "Арифметика, или числительница, - пишет он, - есть художество честное, независтное (свободное), и всем удобопоятное (легко усвояемое), многополезнейшее и многохвальнейшее, от древнейших же и новейших, в разные времена являвшихся изряднейших арифметиков изобретенное и изложенное". После такой характеристики ученик просто не мог не загордиться, что изучает такую славную науку.
Невежды, считающие ученье пустым делом, обычно оправдывали свое нежелание учиться очень убедительным, на их взгляд, вопросом: "Зачем нужно это ученье? Какая мне от него польза?" Поэтому Магницкий на страницах "Арифметики" никогда не упускает возможности ответить на этот вопрос. Объясняя какое-нибудь правило, он как бы между прочим замечает: "Если хочешь быть морским навигатором, то сие знать необходимо". Большая часть задач "Арифметики" построена на жизненных случаях, с которыми учащиеся обязательно встретятся в будущем: в его задачах купцы покупают и продают товары, офицеры раздают жалованье солдатам, землемер решает спор между землевладельцами, поспорившими о границе своих полей, и так далее.
Есть в "Арифметике" и задачи другого рода, так называемые замысловатые. Это - рассказы и анекдоты с математическим сюжетом. Вот один из них (поскольку язык учебника устарел и сейчас малопонятен, то здесь он приближен к современному).
"Некий человек продал коня за 156 рублей. Но покупатель, решив, что покупка не стоит таких денег, стал возвращать коня продавцу, говоря:
- Несть мне лепо за такого недостойного коня платить такую высокую цену.
Тогда продавец предложил ему иную куплю:
- Ежели полагаешь, что моя цена за коня высока, то купи гвозди, коими прибиты его подковы, а коня я отдам тебе при них в дар. А гвоздей в каждой подкове шесть, платить же будешь за первый гвоздь едину полушку (полушка четверть копейки), за второй - две полушки, за третий - копейку и так выкупишь все гвозди.
Покупатель обрадовался, полагая, что ему придется уплатить не более 10 рублей и что получит коня совсем задаром, и согласился на условия продавца.
Спрашивается: сколько придется уплатить за коня сему покупателю?"
Подсчитав и узнав, что недогадливому и не умеющему быстро считать покупателю придется уплатить 41 787 рублей и еще 3 копейки с тремя полушками, вряд ли учащийся позабудет правило, на которое дана эта задача.
Дьяк Оружейной палаты Курбатов, которому было поручено наблюдать за работой Магницкого, еще в рукописи отослал "Арифметику" царю. "Видитца, государь, - писал он в сопроводительном письме, - зело искусно и много тое книгу иноземцеву во всем превосходит. Благоволи, государь, тех тетратей посмотреть и повелеть по совершении печатать". Рукопись была Петром одобрена, и на Печатный двор перевели пятьсот рублей "к тиснению дву тысящ четырехсот книг "Арифметики". Тираж, по тем временам, назначен огромный, потому что тогда книги выходили в десятках и редко в сотнях экземпляров. Но и этот тираж оказался недостаточным, через три года "Арифметику" печатали снова.
Почти весь ХVIII век, несмотря на то что издавались новые учебники, вся Россия училась по "Арифметике" Магницкого. Его расчет на то, что по ней начнут учиться не только ученики Математической школы, оправдался полностью: люди "всякого чина и возраста" в разных дальних губерниях постигали по ней математику самоучкой. Именно так освоил ее поморский паренек из села Холмогоры Михаил Ломоносов, который до конца своих дней с благодарностью называл "Арифметику" Магницкого "вратами своей учености".
В указе о назначении Магницкого учителем Навигацкой школы он назван просто "осташковцем", это значило, что официально он оставался крестьянином, платившим подать в этом уезде, и не имел ни чина, ни какой-либо государственной должности. Не было у него и собственного дома, хотя он уже был женат и имел детей. После выхода "Арифметики" и благосклонного к ней отношения Петра I Магницкий получил возможность обратиться к императору с челобитной о награде за труды, которая, можно было надеяться, не будет отвергнута.
Магницкий обратился с просьбой о пожаловании "двора".
Его прошение было удовлетворено, и "ему, Леонтию, и жене и детям во род ради вечного владения" были пожалованы "дворовые земли" в Белом городе на Лубянской площади в приходе церкви Великомученика Георгия, что в Старых Лучниках.
В указе говорится, за что следует пожалованье, а именно - за сочинение "Арифметики" и в связи с отсутствием у челобитчика жилья.
"...И того же 1701 году ноября в 21 день он, Леонтей, своего славенским диалектом во издании труда явил в Оружейной палате книгу "Арифметику", в которой и обретаются геометрии и навигации и астрономии по немалой части, о которой по имянному же Его, Великого Государя, указу во всенародную пользу и тех наук разширение, а паче в навигации в державе его принадлежащая напечатано в типографии в прошлом 1702 году две тысящи четыреста книг...
Еще же труждается он во школах математико-навигацких, уча со всем прилежным тщанием ту сущих учеников арифметического учения другой год, и впредь поведенных работах Ему, Великому Государю, вседушевно обещается, а домовного де пристанища никакова не имеет, живет с нуждою переходя в приятельских домах, также и иными потребами нужду имеет немалую".
В указе имеется и описание пожалованного участка: "Порозжее место, на котором преж сего был старый тюремный двор, а после де того жили певчие Степан Евлонский да Федор Хвацовский, да церкви Николая Гостунского протопоп Сава. А мера того места: длиннику пятнадцать, а поперечнику с семнатцать сажен. После пожарного времени вышепомянутые жители на том месте не живут, и палата жилая от пожарного случая обвалилась и ни от кого же (не) строитца для того, что у них есть иные дворы. И чтоб Ево, Великого Государя, милостивым повелением то место (...) отдать ему, Леонтью, а палатку и иные домовного хоромного строения нужды сделать из Оружейной палаты". Таким образом Магницкий получил за "сочинение" школьного учебника землю и дом с дворовыми постройками.
Видимо, императорские слова о всенародной пользе, которую принесли труды Магницкого, давали ему особый статус в обществе, и это послужило причиной того, что по смерти он был похоронен даже не в своей приходской церкви, а в престижном, основанном царем храме, что, безусловно, являлось знаком особого уважения и почета. Для сведения же будущих поколений на его надгробии было написано о великих заслугах школьного учителя:
"В вечную память (...) Леонтию Филипповичу Магницкому, первому в России математики учителю, здесь погребенному мужу (...) любви к ближнему нелицемерной, благочестия ревностного, жития чистого, смирения глубочайшего, великодушия постоянного, нрава тишайшего, разума зрелого, обхождения честного, праводушия любителю, в слугах отечеству усерднейшему попечителю, подчиненным отцу любезному, обид от неприятелей терпеливейшему, ко всем приятнейшему и всяких обид, страстей и злых дел силами чуждающемуся, в наставлениях, в рассуждении, совете друзей искуснейшему, правду как о духовных, так и гражданских делах опаснейшему хранителю, добродетельного житья истинному подражателю, всех добродетелей собранию; который путь сего временного и прискорбного жития начал 1669 года июня 9-го дня, наукам изучился дивным и неудобовероятным способом. Его Величеству Петру Первому для остроумия в науках учинился знаем в 1700 году и от Его Величества, по усмотрению нрава ко всем приятнейшего и к себе влекущего, пожалован, именован прозванием Магницкий и учинен российскому благородному юношеству учителем математики, в котором звании ревностно, верно, честно всеприлежно и беспорочно служа и пожив в мире 70 лет 4 месяца и 10 дней, 1739 года, октября 19-го дня, о полуночи в 1 часу, оставя добродетельным своим житием пример оставшим по нем благостно скончался".
При сносе Гребневской церкви в начале 1930-х годов (храм сносили не сразу, а по частям - с 1927 по 1935 год) были обнаружены надгробная плита Магницкого (находится в Историческом музее) и его захоронение: прах "первого в России математики учителя" покоился в старинном гробе - дубовой колоде, в изголовье лежали чернильница в виде лампадки и гусиное перо...
В самом начале Мясницкой, справа от подземного перехода, стоит один из корпусов ФСБ, к главному входу в него со стороны улицы ведет мощная гранитная лестница. На месте лестницы и входа и находилась церковь Гребневской иконы Божией Матери. Проходя мимо, вспомните, что где-то здесь, под асфальтом, покоится прах первого в России "математики учителя"...
Нет над ним "ни камня, ни креста", как поется в известной песне, справедливы и слова песни о том, что служил он "во славу русского флага". Было бы справедливо установить на этом месте его старинное надгробие или памятный знак.
Вернемся к акварели Ф.Я.Алексеева. По улице, возле ворот на территории церкви Гребневской иконы Божией Матери стоит одноэтажный дом причта, далее видно трехэтажное здание Университетской типографии. В 1780-е годы ее арендовал Н.И.Новиков, жил он в доме напротив.
1780-е годы были самыми плодотворными годами просветительской и издательской деятельности Н.И.Новикова. "Типографщик, издатель, книгопродавец, журналист, историк литературы, школьный попечитель, филантроп, Новиков во всех этих поприщах оставался одним и тем же сеятелем просвещения", - так характеризовал Н.И.Новикова В.О.Ключевский и называл 1780-е годы в истории общественной и научной жизни Москвы "новиковским десятилетием". "Издательская и книгопродавческая деятельность Новикова в Москве, - пишет он, - вносила в русское общество новые знания, вкусы, впечатления, настраивала умы в одном направлении, из разнохарактерных читателей складывала читающую публику, и сквозь вызванную ею усиленную работу переводчиков, типографий, книжных лавок, книг, журналов и возбужденных ими толков стало пробиваться то, с чем еще незнакомо было русское просвещенное общество: это - общественное мнение. Я едва ли ошибусь, если отнесу его зарождение к годам московской деятельности Новикова, к этому новиковскому десятилетию".
В доме Новикова происходили заседания основанного им Дружеского ученого общества и собрания масонской ложи "Латоны", одним из руководителей которой он был. Здесь у Н.И.Новикова бывал Н.М.Карамзин.
На современной Лубянской площади немногое уцелело от тех времен всего два-три дома, но тем не менее она узнаваема, потому что сохранила свою планировку: так же от нее отходит вниз, к Театральной площади, Театральный проезд, в левом углу берет начало Большая Лубянка, а в правом Мясницкая, и посредине, как прежде фонтаном, теперь круглой клумбой обозначен центр площади.
Лубянская площадь расположена в одной из древнейших заселенных человеком местностей Москвы. Как утверждает предание и свидетельствуют документы, здесь начиналось обширное Кучково поле - владения легендарного боярина Кучки, на землях которого князь Юрий Долгорукий поставил "град мал древян" - первоначальную Москву.
В XII-XIV веках Кучково поле, простиравшееся от нынешней Лубянской площади до Сретенских ворот и от реки Неглинной до Яузы, представляло собой сельскую местность с полями, перелесками, лугами, деревушками. В установленных местах на полянах Кучкова поля происходили многолюдные сборища горожан, выборы тысяцких, шумело вече, вершился великокняжеский суд... Но уже в ХV веке московский посад разросся до Кучкова поля и занял часть его территории. С возведением каменной Китайгородской стены, которая прошла по краю Кучкова поля, часть его стала площадью перед одной из ее проездных башен, названной Никольской.
Как обычно, на площади у въездных ворот сам собой образовался базар, на котором крестьяне, привозившие свои товары в столицу, торговали с возов. Товар этот был сезонный, поэтому у москвичей площадь перед Никольскими воротами слыла под разными названиями в зависимости от того, что кого привлекало на этот базар. В старых воспоминаниях, кроме наиболее известного ее названия - Лубянская площадь - встречаются и другие - Дровяная, Конная, Яблочная, Арбузная. Возможно, их было и больше.
О главном же ее названии автор первого, изданного в 1878 году, справочника о происхождении названий московских улиц и переулков А.А.Мартынов пишет: "Название Лубянки существует очень давно; но объяснение ему мы находим не ранее 1804 года, когда на Лубянской площади отдавались от города места для торговли овощами и фруктами в лубяных шалашах". Объяснение Мартынова звучит убедительно, однако название Лубянка в документах, в переписи дворов встречается веком раньше - в 1716 году. Да и оговорка Мартынова, что оно "существует очень давно", заставляет обратиться не к 1804 году, а ко времени образования площади - к ХV веку. В последней четверти ХV века московский князь Иван III, ставший великим князем всея Руси, собрал под своей рукой большинство русских удельных княжеств и готовился окончательно свергнуть татарское иго. Но в это время новгородские бояре и посадники, которым в Великом Новгороде - древней торговой республике - принадлежала власть, боясь потерять ее, изменили общерусскому делу и вступили в тайные переговоры с польским королем Казимиром о передаче новгородских областей под владычество польской короны. Поход Ивана III на Новгород завершился разгромом мятежников.
Бояре, посадники, богатейшие купцы с их семьями, то есть те, кто участвовал в заговоре, их родные и близкие были переселены из Новгорода в города центральной России, в том числе и в Москву. В Москве новгородцев поселили слободой за Никольскими воротами Китай-города.
Новгородские переселенцы поставили обыденкой, то есть в один день, трудясь всем миром, деревянную церковь во имя Софии Премудрости Божией - в память главного храма Великого Новгорода - Софийского. В конце ХVII века на ее месте выстроили каменный храм, перестраивавшийся в XIX веке. В 1936 году церковь была закрыта, здание приспособлено под фабрику спортивных изделий общества "Динамо". Пока церковь Софии не восстановлена, и богослужения в ней не производятся. В 1990 году храм занял КГБ, оставшаяся часть здания поставлена на государственную охрану как памятник архитектуры. Его нынешний адрес - Пушечная улица, 15.
Свою слободу новгородцы называли Лубянской в память Лубяницы - одной из центральных улиц Новгорода. Москва усвоила новгородское название, с течением времени преобразовав его на московский лад в Лубянку. Поскольку это было название не улицы, не площади, а местности, или, говоря по-московски, урочища, то со временем оно переходило на проложенные в этом месте улицы и переулки. В начале XX века здесь находились улицы Большая и Малая Лубянки, два Лубянских проезда - просто Лубянский и Малый Лубянский, Лубянский тупик и Лубянская площадь.
В конце ХVI - начале ХVII века на Лубянке и в ее окрестностях, как показывают документы тех времен, располагаются усадьбы знати. Среди их владельцев много известных в истории России имен: князья Хованские, Пожарские, стольник князь Юрий Сицкий, стольник Микифор Собакин, стольник Зюзин, князь Куракин, князья Пронские, Засекины, Мосальские, Оболенские, Львовы, Голицыны и другие. Большинство княжеских владений находилось в северной части Лубянской площади, вдоль Троицкой дороги.
В ХVI-ХVII веках у городских ворот обычно ставили слободу стрельцов, которые несли охрану ворот. У Никольских ворот Китай-города был поселен Стремянный полк, который нес охрану царского дворца и сопровождал царя в его поездках.
А в отдалении от ворот, в северной части площади в ХV-ХVI веках была слобода мастеров, делавших боевые луки, и местность называлась Лучники. Память о лучниках сохраняется в названии церкви Георгия Великомученика, на Лубянке, в Старых Лучниках, а также в названии Лучникова переулка. Работы московских оружейников отличались высоким качеством. Академик М.Н.Тихомиров специально обращает внимание на это в книге "Средневековая Москва": "В ХVI столетии Москва была центром производства оружия и доспехов. В описи оружия и ратных доспехов Бориса Годунова (1589 г.) упоминаются 4 их вида "московского дела": лук московский с тетивою, рогатица московская, московское копье, московские панцири... Из 20 шлемов, указанных в той же описи, 6 названы "шеломами московскими".
Но уже в ХVI веке луки перестали использоваться как военное оружие, и прекратилось их производство, слобожане были вынуждены переменить профессию. Правда, церковь, известная по летописям с середины ХV века, в середине ХVII века еще сохраняла в своем названии указание "в Лучниках", затем, после постройки рядом тюрьмы, появилось другое топографическое пояснение: "что у старых тюрем", в конце ХVII века тюрьма закрылась, и в названии церкви восстановилось прежнее определение, приобретя слово, уточняющее, что речь идет о давних временах: "в Старых Лучниках".
Современное здание церкви Георгия, что в Старых Лучниках, построено в 1692-1694 годах. После использования его в 1932-1990 годах под кустарный заводик от него остались лишь изуродованные стены, сейчас идет восстановление храма. Давнее исчезновение профессии лучника привело к забвению настоящего значения выражения "в Старых Лучниках", и в литературе появилось соображение, что оно происходит от живших здесь "торговцев луком", хотя документы не отметили здесь никакой торговли ни в ХVII веке, ни позже.
В 1709 году, во время войны со шведами, Петр I, опасаясь, что они дойдут до Москвы, приказал укрепить Китайгородскую стену земляными укреплениями - болверками, при этом строительстве снесли все слободские постройки, стоявшие на площади. К счастью, опасения оказались напрасными: шведы были разбиты под Полтавой и до Москвы не дошли.
Пустырь, образовавшийся у Никольских ворот в результате сноса слободы и возведения петровских болверков вдоль Китайгородской стены, оставался в течение столетия незастроенным. На нем устраивались сезонные базары, ярмарки. В 1797 году при коронации Павла I на Лубянской площади происходило угощение народа. "Для народа был обед, - вспоминает Е.П.Янь-кова, - начиная от Николь-ских ворот, по всей Лубянской площади были расставлены столы и рундуки с жареными быками; фонтанами било красное и белое вино..."
После пожара 1812 года площадь была реконструирована: ров засыпан, болверки срыты. По своему размеру Лубянская площадь стала самой большой московской площадью: она простиралась от Никольских ворот Китай-города до Ильинских и получила официальное название - Большая Никольская площадь. Правда, это название так и осталось лишь в канцелярских бумагах: народ продолжал называть ее Лубянской.
Современный размер и конфигурацию Лубянская площадь получила в 1870-е годы, когда ее ближнюю к Ильинке часть (называемую москвичами Арбузной площадью, по веселой осенней торговле арбузами) отдали под строительство Политехнического музея. Расстояние же с юга на север - от стены Китай-города до здания ФСБ - остается неизменным с ХVIII века до настоящего времени.
Одно из наиболее ранних изображений Лубянской площади - на акварели Ф.Я.Алексеева 1800-х годов "Москва. Вид на Владимировские ворота Китай-города с Мясницкой улицы". На первом плане видна церковь иконы Гребневской Божией Матери. На воротных столбах церковной ограды в начале ХVIII века были укреплены две доски с надписями, рассказывающими об истории создания церкви. Первоначально на этом месте в 1472 году Иван III в память удачного похода на Новгород поставил деревянную церковь Успения Божией Матери. Его сын Василий III в начале ХVI века заменил деревянную церковь каменным храмом, в который из кремлевского Успенского собора перенесли икону Гребневской Божией Матери, по преданию, поднесенную в 1380 году Дмитрию Донскому казаками, жившими между реками Донцом и Калитвою, у Гребневских гор. Икона эта очень почиталась в Москве.
Впоследствии церковь перестраивалась и обновлялась, в последний раз в 1901 году. В 1920-е годы ее отреставрировали как выдающийся памятник истории и архитектуры.
Тогда внутри церкви, в трапезной, еще сохранились старинные надгробные плиты ХVII-ХVIII веков, на которых можно было прочесть известные аристократические фамилии князей Щербатовых, Волынcких, Урусовых и другие. Было там и одно надгробие простого человека - "арифметических школ учителя" Леонтия Филипповича Магницкого.
Л.Ф.Магницкий скончался в 1739 году. За десять лет перед этим вышел императорский указ "О непогребении мертвых тел, кроме знатных персон, внутрь городов и об отвозе оных в монастыри и к приходским церквам за город". Магницкого никак нельзя отнести к числу "знатных персон", поэтому его захоронение в этой церкви представляется весьма необычным.
По происхождению Магницкий был крепостным крестьянином Осташковской патриаршей слободы, что на озере Селигер. Он родился в 1669 году. Священник местной церкви уже после смерти Магницкого записал сохранившиеся в памяти земляков предания о его молодых годах. "В младых летах неславный и недостаточный человек, - рассказывают они, - работою своих рук кормивший себя, он прославился здесь только тем, что, сам научившись чтению и письму, был страстный охотник читать в церкви и разбирать мудреное и трудное".
Однажды юношу Магницкого послали с рыбным обозом в Иосифо-Волоколамский монастырь, игумен которого, узнав, что он грамотен, оставил его при себе. Известно, что затем некоторое время Магницкий жил в московском Симоновом монастыре, кажется, монастырское начальство имело намерение подготовить его к священническому сану. По каким-то причинам, возможно, потому, что был податным крестьянином, Магницкий не смог учиться в Славяно-греко-латинской академии, но самостоятельно овладел греческим, латинским, немецким и итальянским языками, изучил преподаваемые в академии науки по книгам, самоучкою, то есть, как выразился его современник, "наукам учился дивным и неудобовероятным способом".
В конце 1690-х годов Магницкий работал домашним учителем в Москве, обучая детей богатых людей грамоте и счету. Однажды, рассказывает предание, когда он давал очередной урок в доме боярина, хозяина посетил Петр I. Царь был в хорошем настроении, заговорил с учителем и пришел в еще более хорошее расположение духа, когда услышал, что тот на его вопросы из разных наук отвечает толково и уверенно. У Леонтия, как тогда у всех русских крестьян, фамилии не было, и Петр, заметивший, что дети льнут к учителю, сказал: "Поелику ты притягиваешь отроков к себе, словно магнит, то повелеваю тебе впредь именоваться Магницким".
Когда в 1701 году была открыта Навигацкая школа - первое в России математическое училище, для нее потребовался учебник математики, поскольку тогда не было ни одного такого учебника на русском языке. Дьяк Оружейной палаты Алексей Курбатов указал на Магницкого как на человека, способного его "сочинить".
По этому поводу последовал именной указ Петра I о зачислении "осташковца Леонтия Магницкого" в учителя Навигацкой школы с поручением "чрез труд свой издать ему на Словенском диалекте избрав от арифметики и геометрии и навигации поелику возможную к тиснению книгу".
За полтора года Магницкий "сочинил" учебник. Книга получилась объемистая - более 600 страниц, но зато в ней излагался полный курс изучаемых в школе математических наук: арифметика, алгебра, геометрия, тригонометрия и кораблевождение. Учителя и учащиеся называли учебник просто "Арифметика". Но полное название книги, по обычаю того времени, было длинное, обстоятельное и занимало весь титульный лист. Начиналось оно собственно названием: "Арифметика, сиречь наука числительная", далее сообщалось, что издана она повелением царя Петра Алексеевича (приводился полный его титул) в его царствование в богоспасаемом царствующем граде Москве, потом говорилось, кому и для чего книга предназначалась: "ради обучения мудролюбивых российских отроков и всякого чина и возраста людей".
В этих последних словах заключалась тайная и, может быть, главная мысль, с которой писалась книга: Магницкий создавал учебник, по которому всякий желающий мог бы без учителя, самоучкою, как он сам, изучить основы математических наук. "Арифметика" Магницкого не была похожа на те руководства, которые содержали лишь сухие правила и вызывали у учеников скуку. Магницкий старался вызвать у них интерес и пробудить любознательность.
На обороте заглавного листа был помещен рисунок, изображающий пышно цветущий куст и двух юношей, держащих в руках ветви с цветами. Под рисунком напечатано стихотворное обращение к юному ученику, специально для "Арифметики" сочиненное Магницким:
Прииме, юне, премудрости цветы...
Арифметике любезно учися,
В ней разных правил и штук придержися,
Ибо в гражданстве к делам есть потребно...
Та пути в небе решит и на море,
Еще на войне полезна и в поле.
Даже определение арифметики у Магницкого дается не сухо, а поэтически. "Арифметика, или числительница, - пишет он, - есть художество честное, независтное (свободное), и всем удобопоятное (легко усвояемое), многополезнейшее и многохвальнейшее, от древнейших же и новейших, в разные времена являвшихся изряднейших арифметиков изобретенное и изложенное". После такой характеристики ученик просто не мог не загордиться, что изучает такую славную науку.
Невежды, считающие ученье пустым делом, обычно оправдывали свое нежелание учиться очень убедительным, на их взгляд, вопросом: "Зачем нужно это ученье? Какая мне от него польза?" Поэтому Магницкий на страницах "Арифметики" никогда не упускает возможности ответить на этот вопрос. Объясняя какое-нибудь правило, он как бы между прочим замечает: "Если хочешь быть морским навигатором, то сие знать необходимо". Большая часть задач "Арифметики" построена на жизненных случаях, с которыми учащиеся обязательно встретятся в будущем: в его задачах купцы покупают и продают товары, офицеры раздают жалованье солдатам, землемер решает спор между землевладельцами, поспорившими о границе своих полей, и так далее.
Есть в "Арифметике" и задачи другого рода, так называемые замысловатые. Это - рассказы и анекдоты с математическим сюжетом. Вот один из них (поскольку язык учебника устарел и сейчас малопонятен, то здесь он приближен к современному).
"Некий человек продал коня за 156 рублей. Но покупатель, решив, что покупка не стоит таких денег, стал возвращать коня продавцу, говоря:
- Несть мне лепо за такого недостойного коня платить такую высокую цену.
Тогда продавец предложил ему иную куплю:
- Ежели полагаешь, что моя цена за коня высока, то купи гвозди, коими прибиты его подковы, а коня я отдам тебе при них в дар. А гвоздей в каждой подкове шесть, платить же будешь за первый гвоздь едину полушку (полушка четверть копейки), за второй - две полушки, за третий - копейку и так выкупишь все гвозди.
Покупатель обрадовался, полагая, что ему придется уплатить не более 10 рублей и что получит коня совсем задаром, и согласился на условия продавца.
Спрашивается: сколько придется уплатить за коня сему покупателю?"
Подсчитав и узнав, что недогадливому и не умеющему быстро считать покупателю придется уплатить 41 787 рублей и еще 3 копейки с тремя полушками, вряд ли учащийся позабудет правило, на которое дана эта задача.
Дьяк Оружейной палаты Курбатов, которому было поручено наблюдать за работой Магницкого, еще в рукописи отослал "Арифметику" царю. "Видитца, государь, - писал он в сопроводительном письме, - зело искусно и много тое книгу иноземцеву во всем превосходит. Благоволи, государь, тех тетратей посмотреть и повелеть по совершении печатать". Рукопись была Петром одобрена, и на Печатный двор перевели пятьсот рублей "к тиснению дву тысящ четырехсот книг "Арифметики". Тираж, по тем временам, назначен огромный, потому что тогда книги выходили в десятках и редко в сотнях экземпляров. Но и этот тираж оказался недостаточным, через три года "Арифметику" печатали снова.
Почти весь ХVIII век, несмотря на то что издавались новые учебники, вся Россия училась по "Арифметике" Магницкого. Его расчет на то, что по ней начнут учиться не только ученики Математической школы, оправдался полностью: люди "всякого чина и возраста" в разных дальних губерниях постигали по ней математику самоучкой. Именно так освоил ее поморский паренек из села Холмогоры Михаил Ломоносов, который до конца своих дней с благодарностью называл "Арифметику" Магницкого "вратами своей учености".
В указе о назначении Магницкого учителем Навигацкой школы он назван просто "осташковцем", это значило, что официально он оставался крестьянином, платившим подать в этом уезде, и не имел ни чина, ни какой-либо государственной должности. Не было у него и собственного дома, хотя он уже был женат и имел детей. После выхода "Арифметики" и благосклонного к ней отношения Петра I Магницкий получил возможность обратиться к императору с челобитной о награде за труды, которая, можно было надеяться, не будет отвергнута.
Магницкий обратился с просьбой о пожаловании "двора".
Его прошение было удовлетворено, и "ему, Леонтию, и жене и детям во род ради вечного владения" были пожалованы "дворовые земли" в Белом городе на Лубянской площади в приходе церкви Великомученика Георгия, что в Старых Лучниках.
В указе говорится, за что следует пожалованье, а именно - за сочинение "Арифметики" и в связи с отсутствием у челобитчика жилья.
"...И того же 1701 году ноября в 21 день он, Леонтей, своего славенским диалектом во издании труда явил в Оружейной палате книгу "Арифметику", в которой и обретаются геометрии и навигации и астрономии по немалой части, о которой по имянному же Его, Великого Государя, указу во всенародную пользу и тех наук разширение, а паче в навигации в державе его принадлежащая напечатано в типографии в прошлом 1702 году две тысящи четыреста книг...
Еще же труждается он во школах математико-навигацких, уча со всем прилежным тщанием ту сущих учеников арифметического учения другой год, и впредь поведенных работах Ему, Великому Государю, вседушевно обещается, а домовного де пристанища никакова не имеет, живет с нуждою переходя в приятельских домах, также и иными потребами нужду имеет немалую".
В указе имеется и описание пожалованного участка: "Порозжее место, на котором преж сего был старый тюремный двор, а после де того жили певчие Степан Евлонский да Федор Хвацовский, да церкви Николая Гостунского протопоп Сава. А мера того места: длиннику пятнадцать, а поперечнику с семнатцать сажен. После пожарного времени вышепомянутые жители на том месте не живут, и палата жилая от пожарного случая обвалилась и ни от кого же (не) строитца для того, что у них есть иные дворы. И чтоб Ево, Великого Государя, милостивым повелением то место (...) отдать ему, Леонтью, а палатку и иные домовного хоромного строения нужды сделать из Оружейной палаты". Таким образом Магницкий получил за "сочинение" школьного учебника землю и дом с дворовыми постройками.
Видимо, императорские слова о всенародной пользе, которую принесли труды Магницкого, давали ему особый статус в обществе, и это послужило причиной того, что по смерти он был похоронен даже не в своей приходской церкви, а в престижном, основанном царем храме, что, безусловно, являлось знаком особого уважения и почета. Для сведения же будущих поколений на его надгробии было написано о великих заслугах школьного учителя:
"В вечную память (...) Леонтию Филипповичу Магницкому, первому в России математики учителю, здесь погребенному мужу (...) любви к ближнему нелицемерной, благочестия ревностного, жития чистого, смирения глубочайшего, великодушия постоянного, нрава тишайшего, разума зрелого, обхождения честного, праводушия любителю, в слугах отечеству усерднейшему попечителю, подчиненным отцу любезному, обид от неприятелей терпеливейшему, ко всем приятнейшему и всяких обид, страстей и злых дел силами чуждающемуся, в наставлениях, в рассуждении, совете друзей искуснейшему, правду как о духовных, так и гражданских делах опаснейшему хранителю, добродетельного житья истинному подражателю, всех добродетелей собранию; который путь сего временного и прискорбного жития начал 1669 года июня 9-го дня, наукам изучился дивным и неудобовероятным способом. Его Величеству Петру Первому для остроумия в науках учинился знаем в 1700 году и от Его Величества, по усмотрению нрава ко всем приятнейшего и к себе влекущего, пожалован, именован прозванием Магницкий и учинен российскому благородному юношеству учителем математики, в котором звании ревностно, верно, честно всеприлежно и беспорочно служа и пожив в мире 70 лет 4 месяца и 10 дней, 1739 года, октября 19-го дня, о полуночи в 1 часу, оставя добродетельным своим житием пример оставшим по нем благостно скончался".
При сносе Гребневской церкви в начале 1930-х годов (храм сносили не сразу, а по частям - с 1927 по 1935 год) были обнаружены надгробная плита Магницкого (находится в Историческом музее) и его захоронение: прах "первого в России математики учителя" покоился в старинном гробе - дубовой колоде, в изголовье лежали чернильница в виде лампадки и гусиное перо...
В самом начале Мясницкой, справа от подземного перехода, стоит один из корпусов ФСБ, к главному входу в него со стороны улицы ведет мощная гранитная лестница. На месте лестницы и входа и находилась церковь Гребневской иконы Божией Матери. Проходя мимо, вспомните, что где-то здесь, под асфальтом, покоится прах первого в России "математики учителя"...
Нет над ним "ни камня, ни креста", как поется в известной песне, справедливы и слова песни о том, что служил он "во славу русского флага". Было бы справедливо установить на этом месте его старинное надгробие или памятный знак.
Вернемся к акварели Ф.Я.Алексеева. По улице, возле ворот на территории церкви Гребневской иконы Божией Матери стоит одноэтажный дом причта, далее видно трехэтажное здание Университетской типографии. В 1780-е годы ее арендовал Н.И.Новиков, жил он в доме напротив.
1780-е годы были самыми плодотворными годами просветительской и издательской деятельности Н.И.Новикова. "Типографщик, издатель, книгопродавец, журналист, историк литературы, школьный попечитель, филантроп, Новиков во всех этих поприщах оставался одним и тем же сеятелем просвещения", - так характеризовал Н.И.Новикова В.О.Ключевский и называл 1780-е годы в истории общественной и научной жизни Москвы "новиковским десятилетием". "Издательская и книгопродавческая деятельность Новикова в Москве, - пишет он, - вносила в русское общество новые знания, вкусы, впечатления, настраивала умы в одном направлении, из разнохарактерных читателей складывала читающую публику, и сквозь вызванную ею усиленную работу переводчиков, типографий, книжных лавок, книг, журналов и возбужденных ими толков стало пробиваться то, с чем еще незнакомо было русское просвещенное общество: это - общественное мнение. Я едва ли ошибусь, если отнесу его зарождение к годам московской деятельности Новикова, к этому новиковскому десятилетию".
В доме Новикова происходили заседания основанного им Дружеского ученого общества и собрания масонской ложи "Латоны", одним из руководителей которой он был. Здесь у Н.И.Новикова бывал Н.М.Карамзин.