Они приехали домой к Артуру. Вездесущая и всёвидящая тетя Зина, сидя с несколькими женщинами на скамейке, проводила Артура и Сью таким взглядом, словно хотела их испепелить. Артур обожал, когда у неё был такой взгляд, и, с улыбкой самого примерного в мире мальчика, здоровался с ней особенно вежливо. Тетя Зина от этого зеленела. Если зеленая окраска становилась слишком интенсивной, то Артур спрашивал ещё и о здоровье, с видом ещё более примерного мальчика, ну, просто ангелочка. Тогда тетя Зина медленно начинала становиться из зеленой ярко-малиновой. Вслед себе и Сью он сегодня услышал одну из своих любимых фраз: «Вот ведь бабник! И как его только земля носит?!».
– Вы что-то спросить хотели, тетя Зина? – Артур повернулся и одарил её ослепительной улыбкой.
– Я вот говорю, что жениться вам пора, Артур Григорич. И невеста у вас красивая, – тетя Зина стала почти свекольной.
– Рано ещё, тетя Зина, – тяжело вздохнул Артур. – Не распишут нас. Она ещё школу не закончила. Только девятый класс.
После этой фразы, оставив тетю Зину в состоянии парового котла, в котором давление пара достигло критической отметки, он вместе со Сью, уже давившейся от смеха, быстро вошел в подъезд, и они расхохотались.
– Шановный, я смотрю, ты эту тетку любишь, как собака палку.
– Так я ж не один её так сильно люблю. Просто мне с рук сходит больше всех, – открывая дверь, сказал Артур. – Проходи.
В квартире было не так жарко, как на улице.
– Это почему же? – Сью сбросила туфли.
– Почему люблю или почему мне с рук сходит? – уточнил Артур, тоже разуваясь.
– И то, и другое.
– Леди, если вы будете столь любезны, что подождете каких-то пятнадцать минут, пока я приму душ, я многое вам поведаю.
– Иди, принимай, – милостиво позволила Сью. – Кстати, что делают после душа?
– Ну, это кто что, – Артур уловил её намек. – Давай поужинаем.
– Давай, – Сью подошла к нему вплотную и посмотрела на него снизу вверх. – Давай ужином займусь я.
– Давай, – согласился он.
– Что бы ты хотел?
– На твой вкус. Желательно не слишком горячее, можно вообще холодное.
– Легкое или поплотней?
– Как ты решишь. Легкое что-нибудь меня даже больше устроит.
– Тогда жду тебя через пятнадцать минут. Где накрыть?
– Где хочешь.
– В спальне? – Сью лукаво улыбнулась.
– Терпеть не могу есть в постели. Кофе лучше тоже наливать в чашку, – отшутился он. – И, потом, эти крошки на простыне…
– Хорошо, найду комнатенку на своё усмотрение.
Глава 19
С приготовлением ужина, состоявшего исключительно из фруктов и йогурта, Сью справилась за пять минут. Она на цыпочках подошла к двери душа и послушала, как шумит вода. План действий у неё созрел окончательно. Быстро, но тихо, она прошла по комнатам, бросая беглый взгляд на мебель. Комнату, где был секретер, она нашла без проблем. Это была комната рядом с той, в которой она провела остаток ночи с Дэвидом. Теперь она поняла, почему в неё попал Дэвид – он просто перепутал, спросонок, двери.
Секретер был в «стенке». Ещё здесь стоял большой угловой диван, журнальный столик, несколько кресел и телевизор с видеомагнитофоном. Обстановка была самая, что ни на есть, благоприятная для исполнения её плана.
Сью принесла из кухни ужин в эту комнату. Секретер сегодня был закрыт. Сью прошла по комнате, ломая голову над тем, чем бы открыть дверцу. К её большому удивлению, ключ лежал на книжной полке, прямо перед книгами. Сью взяла ключ и открыла секретер. От неожиданности она даже присвистнула. На нижней полке лежало всё то, о чем говорил Дэвид: кожаная фуражка, черные очки и кожаная плеть с черенком, украшенным замысловатой резьбой. Рядом со всем этим лежали три видеокассеты. На верхней полке лежали несколько альбомов с фотографиями, один из них был совсем старый, другой, судя по обложке, напоминал выпускной, но тоже старый. Сью взяла верхний, из-под обложки которого торчали уголки фотографий. Открыв альбом, она даже присвистнуть забыла. Все фотографии, которые попали в её руки, были не закреплены. Артур то ли не успел их разложить, то ли умышленно оставил так. Фотографии были отличного качества. На первой был Артур в той самой кожаной фуражке, очках, черных кожаных брюках и расстегнутой черной рубашке, плеть была засунута за ремень. Лицо было властным, надменным, даже жестоким. Самым интересным было то, что низко надвинутая фуражка, закрывающая лоб, и очки делали его почти неузнаваемым. На следующей фотографии Артур был с женщиной. Женщина была миниатюрная блондинка с умопомрачительной фигурой и длинными распущенными вьющимися волосами. Одет он был так же, а вот на женщине была такая же черная фуражка, очки, очень открытое черное бельё и туфли на очень высоких каблуках. Он стоял сзади, вплотную к женщине, и держал её за талию, она – спиной к нему. На третьей фотографии Артур был уже без рубашки, женщина осталась в трусиках. Она стояла перед ним на коленях, он держал её за волосы одной рукой, в другой руке была плеть, черенок которой лизала женщина. На предпоследней фотографии, которую успела посмотреть Сью, женщина была без очков и фуражки, она обнимала колени Артура, глядя на него с мольбой снизу вверх, а он расстегивал ремень на брюках. Весь её вид выражал покорность, страх и готовность к поклонению, а его – неограниченную власть. Где проводилась съемка, понять было невозможно: кругом было темно, а Артур и женщина находились в луче света. К большому удивлению Сью, на последней фотографии, Артур был с той самой женщиной и мужчиной очень интеллигентного вида, нормально одетые. Они сидели где-то за столиком, в руках у них были стаканы, и они смеялись. Как ни странно это было, но, от увиденного на первых четырех фотографиях, у Сью закружилась голова. Эти фотографии заводили получше травки.
Сью положила альбом на место и достала из секретера фуражку и очки. Их она переложила на подоконник, так, что за шторой не было видно. Она хотела ещё посмотреть, что записано на кассетах, хотя бы чуть-чуть на одной из них, когда из коридора послышался голос Артура:
– Сью, крошка, ты где?
– Я здесь! – отозвалась Сью, судорожно закрывая секретер.
В спешке она оставила ключ в замке и, выбежав в коридор, повторила:
– Здесь я. У меня уже всё готово. Идем.
– Идем, – он улыбнулся. – А что это у тебя так глаза блестят?
– Глаза? – Сью рассмеялась. – Тебе показалось. Идем же! Я уже заждалась.
Глава 20
Войдя в комнату, Артур взглянул на столик, и, улыбаясь, сказал:
– Это как раз то, о чем я мечтал. Как ты догадалась?
– Я готова твои мысли читать, – Сью опустила глаза.
– Даже так? – он рассмеялся. – Тогда чего мы стоим?
Сью не заметила, как он быстро оглянул всю комнату и на секунду его взгляд задержался на ключе, торчащем из дверцы секретера.
Артур сел на диван, Сью устроилась рядом с ним и нежно проворковала:
– А покормить тебя можно? Ты ведь устал?
– Можно, – он снова рассмеялся. – Начинай.
Сью сначала отправила ему в рот одну за другой несколько спелых запотевших черешен, потом переключилась на клубнику, потом в ход пошли дольки апельсина и ломтики киви. Было так хорошо и спокойно, что Артур прикрыл глаза.
– Артурчик…
– Терпеть не могу, когда меня так называют, – он слегка поморщился. – Патокой отдает.
– Извини, – Сью сорвала виноградинку и поднесла к его губам.
– Ничего, просто я должен был тебя предупредить сразу. Если хочешь коротко, то друзья, иногда, называют Арчи.
– Как кота?
– Так кота и назвали в мою честь.
– И кто же?
– Одна моя очень хорошая знакомая.
– И куда же она делась?
– Оставила мне кота в наследство.
– Она была молодой и красивой?
– По-моему, мы отдалились от первоначальной темы, – ушел от вопроса Артур. – Что хотела моя крошка?
– Помнишь, ты утром, когда мы все у тебя были, и ты подвозил меня, обещал рассказать кое о чем?
– И о чем же? – он сделал вид, что не понимает, куда клонит Сью.
– О том, что ты делал до того, как открыл спортклуб.
– Родился, крестился, учился в школе, учился в одном учебном заведении, учился в другом учебном заведении, работал в НИИ научным сотрудником. Жениться как-то не получилось. Потом спортклуб открыл.
Сью взяла нож и отрезала дольку персика. Этой долькой она начала водить по губам Артура, когда же он пытался поймать её губами, то Сью ловко отдергивала руку, и всё через секунду начиналось вновь. Артур открыл глаза и взял её за руку.
– Перестань хулиганить, – его голос стал чуть хрипловатым.
– А почему? – Сью улыбнулась с видом невинной девочки. – Тебе не нравиться? Только честно.
– Нравиться. Только честно я тебе уже сказал – ты ещё маленькая и Артуровна.
– У, какой ты! – обиженно надула она губки. – Ладно уж, я не буду больше. Закрывай глаза, я тебе ещё что-нибудь скормлю.
– Так-то будет лучше. А сама ты что-нибудь, может, тоже съела бы?
– А мы вот что сделаем, сначала я тебя кормить буду, а потом ты меня. Открывай рот.
– Разве что так, – Артур послушно выполнил указания Сью.
– Артур, а фуражка тебе нужна была для работы в НИИ?
– Какая фуражка? – он снова сделал вид, что не понимает.
– Ну, черная, кожаная, и очки черные. А ещё ты говорил о черных кожаных брюках и прочем.
– Угу. Я к заму по науке ходил в фуражке, а к директору института по полной форме. Их это заводило.
– Ты же говорил, что расскажешь, – Сью сделала вид, что готова обидеться.
– А ещё я говорил, что твоя фамилия Маугли.
– Нет, моя фамилия Овсиенко. Просто ты тогда пообещал, что расскажешь в свое время, для какой работы тебе это было нужно.
– Ты считаешь, что уже время?
– Считаю.
– А я не считаю, – он открыл глаза и, взяв стакан, отпил немного йогурта. – Теперь ты открывай рот, галчонок.
Сью, в отличие от Артура, закрывать глаза не стала. Она смотрела на него и, при каждом удобном случае, старалась коснуться его пальцев губами. Артур делал вид, что не замечает этого. На самом деле сердце у него колотилось где-то в горле, и кружилась голова. Солнечный зайчик начинал слепить глаза. Поддаться этому ослеплению он не мог, мешало всё то же непонятное чувство, что если что-либо подобное случиться, это будет самым страшным грехом в его жизни, таким грехом, с которым жить дальше будет невозможно.
– Сью, крошка, перестань баловаться, – попросил он.
– Артур, я не понимаю, почему мои подруги были достаточно взрослыми, чтобы быть с тобой, а я – маленькая.
– Кроме всего ты – Артуровна. Сколько раз ещё повторить?
– Ну, мало ли Артуров на свете? – она рассмеялась серебристым смехом. – Мой-то чудный папик учился с маменькой в институте. Это было в Новосибирске.
– И всё равно, я не могу, – Артур опустил глаза.
– Вот ведь вредный какой! – Сью тоже отпила немного йогурта. – Ладно, оставим пока. Я хотела тебя ещё об одной вещи спросить.
– Спрашивай, – разрешил Артур.
– Закрой глаза и подожди чуть-чуть.
– Хорошо, – Артур покорно закрыл глаза.
Сью подошла к подоконнику и надела очки и фуражку. Потом, вернувшись к Артуру, она села ему на колени, лицом к нему, и сказала:
– Открой глаза. Как я тебе?
У Артура перехватило дыхание. То, что она вытворяла, пока они ужинали, было ещё детским лепетом по сравнению с тем, что начиналось. Сью придвинулась к нему вплотную и провела по губам кончиком языка. Повисла минутная пауза, в течение которой Артур собрал в кулак остатки воли.
– А это вот ты, крошка, делаешь напрасно, – холодно сказал он и снял со Сью очки.
– Мне что, не идет?
– Идет. Только вот не со мной идет. Если хочешь, я тебе дам это, чтобы поиграть с Дэвидом.
– Дэвид уехал. И вообще, мы сегодня поссорились из-за тебя.
– Да? – Артур вскинул брови. – А вот это уже лишнее. Я ведь не для тебя, девочка.
– Ты хочешь сказать, что для той шлюшки, с которой тебя отщелкали? – с вызовом бросила Сью. – Я просто имела счастье взглянуть, зачем тебе всё это было нужно.
– И к какому выводу ты пришла? – всё так же холодно спросил Артур.
– Ты, вероятно, большой любитель мазохисток.
– Нет, я их вообще терпеть не могу. Кажется, твоих девчонок я и пальцем не тронул.
– Тогда что? Ты тащишься, когда тебя снимают за этим делом?
– Сью, крошка, давай оставим этот никому не нужный разговор и нормально посидим, – попробовал он предпринять последнюю попытку остановить её. – Если тебе очень нравиться, то я могу тебе разрешить посидеть в этом и повоображать, что угодно.
– А я не хочу воображать! – с лица Сью исчезла улыбка. – В конце концов, если у тебя кто-то есть, то скажи!
– У меня никого нет.
– Тогда я не понимаю, почему ты себя так ведешь! У нас с тобой какие-то странные отношения: видимся почти каждый день, играем в теннис, катаемся где угодно, ты мне подарки отваливаешь, но при этом мы целуемся только в щечку, потому что ты по другому не любишь или не хочешь, и ты дальше всяких анекдотичных случаев, ничего о себе не рассказываешь. Может быть, ты меня хочешь кому-нибудь в подарок преподнести?
– Что за глупости?! – Артур вспыхнул. – С чего тебе такая фигня на ум пришла? Если тебя с порога не тянут в постель и не дают тебе накуриться всякой дряни, ты уже подозреваешь что-то неладное? И почему я должен исповедоваться перед тобой? Ты кто? Священник? Мать настоятельница монастыря? Да ты просто бестолковая девчонка, возомнившая о себе Бог весть что!
– Я бестолковая девчонка?! – Сью сняла и отшвырнула фуражку.
– Да!
– А ты… ты старый козел! Извращенец! Импотент! – она отпустила ему звонкую пощечину.
– Уймись, бестолочь! – он перехватил её руки.
– Сам ты бестолочь! Человек порядочный! Чудак ты на букву М! Да пошел ты …! – Сью попробовала вырваться, но ничего не получилось.
– Да я там уже давно, только ноги свесил, а вот тебя туда не приглашаю.
– Пусти меня, придурок! Я домой хочу!
– Так, уймись, и давай поговорим спокойно, – Артур слега ослабил руки. – Что происходит?
– А ничего. Просто я хочу домой. Какого черта я Дэвида не послушалась? Ведь говорил же он мне, что у тебя не все дома или что-то с тобой не то. Только вот он думал, что мы с тобой что-то в постели делаем. Да ничего ты там делать и не можешь, наверное. Девки просто под кайфом были, вот и не сообразили, что к чему.
– Ну, не тебе судить, – на эту провокационную реплику Артур не поддался.
– Конечно! Да не больно-то и хочется. Явно хвалить не стану! Ладно, отпусти меня, я домой пойду.
– Давай я тебя подвезу, – предложил Артур.
– Вот уж как-нибудь без этого я обойдусь, а то ты ещё к моей мамочке пойдешь познакомиться и ручку пожать. А потом вы вместе мне прочтете лекцию о жизни моей непутевой.
Артур покорно отпустил руки Сью. Она встала, поправила волосы. Лицо её пылало от гнева. Так она казалась ещё привлекательнее.
– Кстати, что я тебе должна? – довольно едко спросила она.
– За что? – Артур достал из пачки сигарету.
– За все твои подарки и выезды?
– Дни благотворительности, – так же едко ответил Артур. – Специально для Артуровичей.
– Ненавижу это имя!
Сью даже ногой топнула и побежала к двери. Артур сидел и невозмутимо курил, пока не щелкнул замок. После этого он поднялся и подошел к окну. В комнату зашел кот, вспрыгнул на подоконник и тоже посмотрел в окно. Сью быстро вышла из подъезда. Её остановила вопросом тетя Зина. Сью что-то ответила ей, а потом повернулась в сторону окон Артура, показала ему язык и почти побежала под арку, оставив возмущенно-недоумевающую тетю Зину со подругами. От этой почти детской гримасы, Артур рассмеялся. Но смех был не слишком веселым. За последнее время он очень привязался к Сью и, сам не зная почему, боялся её потерять. Солнечный зайчик убегал, и без него становилось темно. Темно и даже страшно.
– Есть шанс, Арчи, снова остаться самим, – тяжело вздохнув, сказал Артур коту. – Покинула нас наша крошка.
Арчи понимающе мяукнул и начал вылизывать переднюю лапу.
Глава 21
Сью почти выбежала на улицу и только здесь остановилась. Лицо пылало, на глаза наворачивались слезы. Она не хотела терять Артура. Терять так глупо, как это вышло. Вообще не хотела терять. Между ними была какая-то непонятная ей близость. Не смотря на то, что она не знала о нем практически ничего, ей казалось, что ближе друзей у неё нет. Артур понимал её. Понимал её больше, чем мать, чем все знакомые, иногда ей казалось, что даже больше, чем она сама себя. Но бесенок противоречия, сидевший в ней, уже задрал свой маленький хвостик, вертел ним, как ему вздумается, и топал копытцами. «Да пошел ты …!» – ещё раз про себя решила Сью и глубоко вздохнула. На часах было только восемь. Возвращаться сейчас домой совсем не хотелось. Идти к Артуру мириться было непозволительно для её гордости. Подумав ещё несколько секунд, Сью решила зайти к Мэри, в слабой надежде застать ту дома.
Мэри оказалась дома. У неё тоже было отвратительное настроение. Она тоже поссорилась со всеми и теперь сидела обиженная на весь свет, зализывая душевные раны. Сью посетовала на свои беды, Мэри пожаловалась на свои несчастья. Через полчаса и две чашки кофе подряд, подруги послали в известном направлении всех своих обидчиков, и решили пойти проветриться. Мэри надела почти такие же, как у Сью шорты и майку, сделала похожую прическу, слегка подкрасила ресницы и теперь подруги были во всеоружии.
Уже идя по улице, и не без удовольствия ловя на себе мужские взгляды, Сью неожиданно спросила у Мэри:
– Ты помнишь, когда ты и Долли залезли к Артуру в кровать? Ну, когда мы познакомились?
– Конечно, помню!
– Между нами, как он тебе с мужской стороны?
– А тебе?
– Я хочу услышать твоё мнение, – ушла Сью от прямого ответа.
– Ну, если отбросить то, что я была под кайфом, то всё равно выйдет круто, что размеры, что сила, что талант. А тебе как?
– А вся беда в том, что мы-то с ним так и не были ни разу, – созналась Сью.
– Может быть, его подогреть чем-то нужно? Спиртным или травкой? – предположила Мэри.
– Не получается. Подогревала. Не ведется. От травы вообще отказался. Говорит, что это было так, разово.
– А ты не спрашивала, почему?
– Уперся, ты, мол, Артуровна, вот я и не могу. Смешно сказать, он даже целоваться не хочет.
– Бред какой-то. Чудит что-то мужик.
– Так вот и я о том же, – вздохнула Сью.
– Давай в скверике присядем, курнем, – предложила Мэри.
– Давай.
Они пошли в сквер напротив и устроились на крайней скамейке. Мэри достала пачку сигарет.
– Скучаете, девочки? – спросил вежливый баритон.
– А вы клоун? Веселить будете? – не слишком дружелюбно спросила Сью, оглядываясь в направлении говорившего.
– Могу и повеселить. Тем более, я не один.
Баритон принадлежал крепышу лет тридцати пяти, тридцати семи. Он достал зажигалку и предупредительно чиркнул.
– С обезьяной? – бесенок в Сью снова начал задирать хвостик.
– Нет, с другом.
– И где же ваш друг?
– Вон, в машине сидит, – указал крепыш на иномарку в начале аллеи. – Мы уже целый квартал за вами едем.
– Угу, – промурлыкала, подкуривая Сью. – Раз он не обезьяна, остается предположить, что он тоже клоун.
– Вы так цирк любите?
– Обожаю. Там и родилась. А вам что, контрамарки достать или билеты в первый ряд?
– Давайте лучше познакомимся. Меня зовут Никита.
– Его зовут Некитб, – многозначительным голосом сказала Сью. Бесенок щелкнул хвостиком и сказал: «Эни! Бени! Рава!». – А друга зовут Джеки Чан. Или Ван Дамм.
– Друга зовут Володя.
– Ульянов? – Сью слегка сощурилась. – Таки были у вождя дети!
– Нет, к вождю, как вы сказали, он никак не относится. И меня зовут не Некитб, а просто Никита.
– Извините, не как кто? Не какого кита?
– Девчонки, может, хватит придираться к именам? У нас предложение есть, – крепыш невозмутимо улыбался.
– Имена поменять?
– Нет, поехать, посидеть где-нибудь вместе.
– Сью, поедем? – спросила Мэри у подруги.
– Разве что не долго. Мне в одиннадцать нужно быть дома.
– Как скажете, девчонки.
Сью и Мэри поднялись со скамьи, и пошли вслед за крепышом к машине. «И без него обойдусь!» – подумала Сью, ловя себя на мысли, что сейчас её поведение напоминает поведение рассерженного ребенка, который сам сломал игрушку, обиделся на неё (или на себя?) и пытается себя же и уверить в сказанном. Они поехали в бар неподалеку. Никита ей совсем не нравился. Ещё меньше нравился его друг – Володя. О таких «реальных пацанах» рассказывали анекдоты. Его словарный запас сводился почти к словарному запасу Эллочки-людоедки, едва превышая его на десяток слов, а речь изобиловала выражениями: «типа», «ну, это самое», «в натуре», «чисто», «по понятиям».
– Володенька, – нежно глядя на него, спросила Сью. Бесенок в это время уже не только крутил хвостиком, но ещё и потирал свои пакостливые ручонки, – а что это ты всё о чистоте, да о чистоте?
– О какой чистоте? – не понял Володя.
– Ну, вот ты минуту назад сказал «чисто нормальный пацан», теперь «чисто классная тачка». А что, может быть пацан нормальный и грязный?
– Ты что, никогда из дому не выходила? – удивился Володя. – Базара не слышала?
– Ты имеешь в виду рынок? Так я туда с мамой хожу. А из дому я выхожу не часто.
– Нет, не рынок, – Володя явно начал нервничать. – Как это, Никита? Объясни, девушка не понимает.
– Сленг, – снисходительно пояснил Никита.
– Откуда ты знаешь такие слова? – изобразила удивление Сью, а про себя подумала, что Фима Собак была тоже очень образованной девушкой и знала такое умное слово, как «гомосексуализм».
– А в клуб к Артуру вы тоже с мамой ходите? – Никита криво улыбнулся. – Или он не так, как мы разговаривает?
– Ты прав, несколько не так. А откуда ты знаешь, что я там бываю?
– Я тебя там видел, а потом в кабаке видел вдвоем и ещё кое-где.
– Неужели в театре? – ахнула Сью.
– В казино. Он тебе объяснял, как в рулетку играть.
– Это он так, чтобы я имела общее представление об азартных играх.
Сью подумала, что стоит сделать ноги от этих «реальных пацанов». В половине одиннадцатого, она предложила идти домой. Никита и Володя возражать не стали, а, наоборот, очень вежливо подвезли каждую из них к дому. Ни к Мэри, ни к Сью никто не приставал. Всё было, пожалуй, даже очень хорошо, если отбросить в сторону речь Володи.
Глава 22
В тот вечер мать очень удивилась относительно раннему возвращению Сью домой, но заметила, что дочь не в настроении. Сью пошла в ванную, выкупалась и улеглась в кровать с книгой. Мать вошла в её комнату и спросила:
– У тебя что-то случилось?
– У меня? – Сью отложила книгу и очень удачно изобразила удивление. – Тебе показалось, ма.
– И всё-таки?
– С Артуром поссорилась.
– Из-за чего?
– Просто так. Слишком уж он правильный.
– Что значит, «слишком правильный»? – не поняла мать.
– Просто от его правильности начинает тошнить. Слушай, а родитель мой, он как, сильно правильный был? – Сью села, поджав по-турецки ноги.
– Нормальный. Подлости за спиной терпеть не мог. Почему ты спрашиваешь?
– Мне интересно, все Артуры такие зануды, или есть исключения?
– Юля, ты, по-моему, слишком просто смотришь на жизнь.
– О! Да вы с ним как сговорились! Вас бы вместе свести и нравоучение мне прочесть! – Сью начинала сердиться.
– Юля, а сколько лет твоему Артуру? – мать слегка нахмурилась.
– Какая разница? Я уже совершеннолетняя и сама за себя отвечаю.
– Не дерзи, пожалуйста. Насколько я поняла по голосу, это мужчина значительно старше тебя.
– Мама! Оставь меня в покое! И не называй этого орла моим! И вообще, я очень хочу спать! – Сью с остервенением захлопнула книгу и положила её на тумбочку. – Потуши свет, когда будешь уходить.
– Тебя будить завтра утром?
– Сама проснусь, – Сью зарылась головой в подушку. – Спокойной ночи.
Мать вздохнула, поднялась и пошла к двери. Как только она вышла Сью расплакалась. Слезы, просившиеся на глаза целый день, наконец, полились. Сью не могла сказать точно, на кого или на что она злилась и обижалась: на Дэвида, Артура, Никиту и Володю, мать или самою себя. Скорее всего, на себя. Она плакала и знала, что мать сейчас стоит за дверью и не решается зайти. Мать никогда не заходила к Сью, когда та плакала. Сью почти никогда не плакала, ненавидела слезы и не могла просить, кому бы то ни было, близким или чужим, когда её заставали за подобным занятием.
Успокоившись, Сью ещё долго не могла уснуть. Она в который раз перебирала события прошедшего дня. «Ничего, вы меня ещё вспомните!» – обиженно думала она, мысленно обращаясь к Дэвиду и Артуру. Больше она, конечно, обращалась к Артуру. Как он её должен был ещё вспомнить, Сью не решила, но в том, что вспомнит, убеждена была твердо. С этим убеждением она и уснула.
Глава 23
Артур сидел на скамье и рассеяно смотрел на занимающихся аэробикой женщин. Приболела тренер женской группы – Наталья, сильно подвернула ногу во время первой тренировки. Артур решил подменить Наталью хотя бы на сегодня, чтобы не терять клиентов. Комплекс упражнений женщины знали хорошо, поэтому он мог присесть уже в середине тренировки и просто наблюдать за ними, иногда делая по ходу замечания.
Настроения у Артура не было совсем. Он не видел Сью уже два дня, и ему было грустно. Без солнечного зайчика было темно и неуютно. Он попробовал позвонить, но мать ответила, что Юли нет дома, вернется поздно. Снова голос матери казался Артуру знакомым, знакомым до того, что между лопатками пробегал холодок.
В зал вошел Славик и, подойдя к нему, сел рядом. Несколько минут он смотрел на женщин почти безразлично, так же, как и Артур.