Неизвестен Автор. Ландскрона (сборник современной драматургии)

   ПРЕЗИДЕНТ. Она уже ломает. Наши ремесленники научились делать сувениры. Столица разбухла от мигрирующих крестьян, ползет во все стороны... Нам надо поговорить предельно откровенно. Вот два основных моих желания?- я не хочу, чтобы снова лилась кровь, и я не хочу, чтобы народ лишался единства. Необходимо бережно, терпеливо развивать это единство, необходимо сохранять связи внутри народа, сложившиеся веками. У нас и так странное соединение родовых отношений, средневековья и наивного капитализма. Поэтому все реформы, все преобразования не должны навязываться. Они должны созреть.
   МРУРИ. Они созревали веками. И что?.. Как раз связи внутри народа мешают развитию, тормозят его. Это будет очень больно, но необходимо... Мне можно говорить откровенно?
   ПРЕЗИДЕНТ. Разве ты этого не понял?
   МРУРИ. Хорошо... Необходимо силой изменить их. Когда хижины станут домами, когда придет телевидение, будет поздно. Я не понимаю, что делается сейчас? За этот месяц я побывал во многих местах, я говорил со многими людьми и у меня сложилось впечатление, что абсолютное большинство из них не то, что не хотят ничего знать о внешнем мире, а просто не могут о нем знать! Немногие слышали об Америке, Европе, России, но когда я попытался определить, как они их себе представляют, то оказалось, что никак. Для них это слова, лишние слова! Они ничего не знают о космосе. Жизнь застыла. На вертолет они смотрят со страхом. Им непонятно все, что поступает извне! Большинство народа неграмотно!
   ПРЕЗИДЕНТ. Ты считаешь, что страна не изменилась за эти годы?
   МРУРИ. Да, почти не изменилась.
   ПРЕЗИДЕНТ. Думаю, что это поверхностный взгляд. Ты заметил, что у нас нет нищих? Что все люди сыты?
   МРУРИ. Но я заметил и то, что умирают дети, что питьевая вода не дезинфицируется.
   ПРЕЗИДЕНТ. Была одна задача?- накормить людей. Создать запасы продовольствия. И вводить централизацию власти. Мы этого добились. Теперь будем думать об остальном. Я и хочу, чтобы ты занялся этим. Именно ты. И я рад, что ты был откровенен. Теперь скажи вот о чем... Как относятся ко мне?
   МРУРИ (пауза). Твои портреты везде... Как можно точнее, да?
   ПРЕЗИДЕНТ. Да.
   МРУРИ. Я думаю, что... твое имя и название страны неразделимы... Ты, видимо, стремишься стать отцом нации... Но отец близко, его требования понятны, с ним можно посоветоваться...
   ПРЕЗИДЕНТ. Каждый день я принимаю простых людей.
   МРУРИ. Им еще не вполне ясно, что такое государство, зачем оно... А из правительства знают, вернее, уважают министра обороны. Считают даже, что он выиграл войну.
   ПРЕЗИДЕНТ. Да? Вот это ново. (Пауза.) Тебе не надо объяснять, что он может командовать в лучшем случае батальоном. (Пауза.) Это легенда. Одна из наших легенд для народа. Никакими операциями он не руководил. (Пауза.) Самый крупный его успех?- захват склада с оружием, который охранял взвод солдат. (Пауза.) У тебя, может быть, создалось впечатление, что я удалил от дел людей, отличившихся в боях, потому что опасался их влияния. Чепуха. Они преданы мне и остались преданы на своих постах. Дело в том, что люди, умеющие воевать, то есть разрушать, не способны к созиданию. Проследи, что случилось, когда военные занимали главные посты? Это погубило Рим. Рим, который своей организацией был застрахован от всех случайностей. Скажу даже, что управлять страной больше всего способны богатые люди. Они знают дело. Это?- арифметика власти. (Пауза.) Самое сложное в политике?- найти разумный компромисс. Но надо сделать так, чтобы никто не понял, что это компромисс. (Пауза.) Запомни?очень легко быть абсолютно честным. Это не требует ума.
   МРУРИ. Но если нет хотя бы стремления к абсолютной честности, то дело гибнет.
   ПРЕЗИДЕНТ. Оно не гибнет. Если дело действительно стоящее, то оно не гибнет из-за таких мелочей, как мои указы. (Встает.) Бетси не скучает?
   МРУРИ. Она ехала сюда работать.
   ПРЕЗИДЕНТ. Я рад за тебя. Тебе повезло.
   МРУРИ. Да. _ Уходят в комнату для приемов. Там Дини и Бетси за круглым, уютным столом. _ БЕТСИ. Я рассказывала Дини о том, как европейские женщины заняты всем на свете и еще находят время скучать.
   ПРЕЗИДЕНТ. И Дини была удивлена?
   ДИНИ. Да. Оказывается, они сами себе готовят.
   ПРЕЗИДЕНТ. Да, ДИНИ. И у них рождаются дети. Совсем, как у нас в стране.
   ДИНИ (обиженно). Если бы я там побывала...
   ПРЕЗИДЕНТ. А у тебя нет такой возможности?
   ДИНИ. Я не могу.
   ПРЕЗИДЕНТ. Почему?
   ДИНИ. Не хочу.
   ПРЕЗИДЕНТ. Она боится, что без нее здесь что-то произойдет.
   ДИНИ. Да! Я знаю.
   ПРЕЗИДЕНТ. Дини прекрасно гадает на кофейной гуще.
   ДИНИ. Пока я здесь, ничего не случится.
   ПРЕЗИДЕНТ. Маленький талисман маленькой страны.
   БЕТСИ. Когда я была маленькой, я очень любила свистеть. Меня научили мальчишки. Я свистела везде, даже в школе. Мама очень ругала меня из-за этого. Она говорила, что это плохая примета. А потом она умерла. И я долго плакала, считала себя виноватой. Мне до сих пор как-то не по себе.
   ДИНИ (убежденно). Она знала.
   БЕТСИ. Да нет же! Как можно это знать? Я вообще не верю в запрограммированную судьбу. Зачем тогда жить, если все это записано на пленку? Да и кому интересно там, наверху, смотреть наше кино и знать все наперед?
   ДИНИ. Вы на нее влияли.
   БЕТСИ (возмущенно фыркает). Но здесь-то, надеюсь, я ни на кого не влияю? _ Виртуозно насвистывает марш из оперы "Аида". Дини в упор строго смотрит на нее. Президент добродушно смеется. _ МРУРИ. БЕТСИ.
   БЕТСИ (замолкает). Извините. _ Появляется Капитан. _ КАПИТАН.. Сработала сигнализация в кабинете, господин президент. Я проверю.
   ПРЕЗИДЕНТ. Хорошо, капитан. _ Капитан бесшумно проходит вдоль стены в кабинет. _ БЕТСИ. Какое удивительное лицо.
   ПРЕЗИДЕНТ. Почему?
   БЕТСИ. Удивительно тупое. _ Президент смеется. _ ПРЕЗИДЕНТ. Несколько лет назад он закрыл меня своим телом. Он с трудом выжил... И все-таки я его не совсем понимаю... Он действительно предан, как собака. Он и живет здесь. Совсем один. Без семьи.
   МРУРИ. Вы не верите в народную любовь?
   ПРЕЗИДЕНТ. Я знаю, что это такое и потому стараюсь держаться подальше от нее. Когда человек ликует или ненавидит, он скачет на одной ноге. В природе не существует более спокойной и радостной картины, чем человек, крепко стоящий на земле с лицом обращенным к небу...
   БЕТСИ. Это прекрасно!
   ПРЕЗИДЕНТ (пауза). Но такие люди очень редки. Очень. Преобладает почему-то женский тип?- истеричный, поминутно меняющий привязанности, суетливый, неряшливый в чувствах и поступках. Такие люди мельтешат и, хотя ничего не определяют в жизни, но создают тревожный фон, а иногда смуты и революции.
   МРУРИ. Вряд ли они что-то создают, кроме фона.
   ПРЕЗИДЕНТ. Революция?- тоже фон. В ее криках прячется то, что не хочет быть явным.
   МРУРИ. Все новые революции возникали тогда, когда несправедливость подступала вот сюда. (Показывает ребром ладони выше рта.)
   ПРЕЗИДЕНТ. Да, они возникали... Хотя я не убежден в том, что они не были инспирированы. Иногда предпочтительней отворить кровь, чем дать больному умереть.
   БЕТСИ. А свержение диктатур?
   ПРЕЗИДЕНТ. Диктатура?- медленная форма революции, и ее свержение... Почему это вас так интересует, Бетси?
   БЕТСИ. А как же! Современный мир буквально кипит от революций. Если живешь на вулкане, надо знать его привычки. _ Президент и Мрури смеются. _ ДИНИ. Чем больше женщина знает, тем хуже для нее.
   БЕТСИ. Не понимаю.
   ДИНИ. Есть знание мужчины и знание женщины. Их нельзя смешивать.
   БЕТСИ. А где об этом написано? Человеку дана жизнь, как действие, дан мир, как поле действия, и никто не определил границ! Никто!
   ДИНИ. Если ты не слышишь закона, не думай, что его нет.
   ПРЕЗИДЕНТ (смеясь). Дини! Успокойся! Еще немного, и ты взмоешь в воздух!
   ДИНИ. У меня болит голова. Ужасно болит голова. _ Мрури встает. _ МРУРИ. Мы засиделись.
   ДИНИ. Это со мной бывает, извините.
   ПРЕЗИДЕНТ (нажимает кнопку звонка). Вас проводят. _ Входит Секретарь. Все встают. Президент и Дини провожают Бетси и Мрури до двери. _ БЕТСИ. Прекрасный вечер! До свидания.
   ДИНИ. До свиданья.
   ПРЕЗИДЕНТ. До завтра.
   МРУРИ. До завтра, отец. _ Бетси, Мрури и Секретарь уходят. _ ДИНИ. Как жалко, что у нас нет детей.
   ПРЕЗИДЕНТ. У меня есть сын.
   ДИНИ. Не надо было отпускать его так далеко и надолго.
   ПРЕЗИДЕНТ (пауза). Да, я перемудрил. Он все время пытается мне что-то доказывать.
   ДИНИ. Эта женщина влияет на него. Он как петушок.
   ПРЕЗИДЕНТ. Нет, ДИНИ. Она его любит.
   ДИНИ. Женская любовь страшнее предательства.
   ПРЕЗИДЕНТ. Я тебе все-таки дам какой-нибудь пост.
   ДИНИ. Ты шутишь, а мне хочется плакать... Я так счастлива была все три года! Вся моя кровь обновилась... Мне очень нужен сын.
   ПРЕЗИДЕНТ. Что же делать...
   ДИНИ. Я попрошу о нем.
   ПРЕЗИДЕНТ. Тебе надо побывать в хорошей клинике. В Европе. Или в Америке.
   ДИНИ. Нет, я попрошу о нем.
   ПРЕЗИДЕНТ. Кого?
   ДИНИ. Я знаю.
   ПРЕЗИДЕНТ. Хорошо. А потом ты полетишь в Рим. Обещай.
   ДИНИ. Я сегодня видела во сне...
   ПРЕЗИДЕНТ. Ну? Что ты видела?
   ДИНИ. Я видела черные круги. Они плыли на меня и были у меня за плечами, везде... Я знала, что они сзади меня... что они везде. Они проходили сквозь меня... такие, как на мишени, но живые... Они были совсем черные, но я их видела... _ Уходят. Входит Секретарь, убирает со стола пустые чашки.
   Выходит. Входит снова, начинает расставлять стулья. Делает это торжественно, как будто перед камерами телевидения.
   Входит Капитан из другой двери. _ СЕКРЕТАРЬ. Что там было?
   КАПИТАН. Сквозняк. Рама была открыта.
   СЕКРЕТАРЬ. Вы ее закрыли?
   КАПИТАН. Закрыл. _ Секретарь, расставив мебель, окончательным взглядом окидывает зал. _ СЕКРЕТАРЬ. Еще один день ушел в историю.
   КАПИТАН. Сыграем в шашки?
   СЕКРЕТАРЬ. Мне нужно быть дома.
   КАПИТАН. Вы любите и семью, и историю. Надо выбирать что-то одно.
   СЕКРЕТАРЬ. Но вы сами, кажется, предложили сыграть в шашки?
   КАПИТАН. Да. Но во дворце президента.
   СЕКРЕТАРЬ. А почему вы не женаты, капитан?
   КАПИТАН. Нет еще такой жены.
   СЕКРЕТАРЬ. Что вы! Сейчас столько хорошеньких девушек. Я уже думаю о сыне, когда смотрю на молодежь.
   КАПИТАН. Еще об одном?
   СЕКРЕТАРЬ. Если вы так шутите, капитан, то это грубо.
   КАПИТАН. Так вы не хотите сыграть партию?
   СЕКРЕТАРЬ. Нет.
   КАПИТАН. Вы слабо играете.
   СЕКРЕТАРЬ. Но я всегда выигрывал у вас!
   КАПИТАН. И все равно вы слабый игрок.
   СЕКРЕТАРЬ (пожимая плечами). Вы просто упрямы.
   КАПИТАН. Вы выигрывали у меня потому, что у вас практики больше. И вы изучали в детстве теорию. А игрок вы слабый.
   СЕКРЕТАРЬ. Тогда я вам скажу, что у вас бедное воображение. С вами играть не очень интересно.
   КАПИТАН. А мне с вами?- интересно.
   СЕКРЕТАРЬ (в затруднении). Ну... Вы бы тогда играли с людьми из охраны.
   КАПИТАН. С подчиненными? Так вы понимаете политику.
   СЕКРЕТАРЬ. Иногда сам президент играет со мной в шашки.
   КАПИТАН. В нашей стране шашки?- народная игра.
   СЕКРЕТАРЬ. А вы говорите?- с подчиненными. Даже такой великий человек, как наш президент, находит время поговорить со мной о моем сыне. А как его любит народ!
   КАПИТАН. Значит вы не хотите играть?
   СЕКРЕТАРЬ. Нет. _ Идет к двери. _ КАПИТАН. Ну, смотрите! Когда-то вы захотите сыграть, и тогда вы меня попросите!
   СЕКРЕТАРЬ. До свиданья, капитан. _ Выходит. __ Капитан не спеша проверяет сигнализацию. Перед зеркалом сдвигает фуражку еще ниже на брови, стоит некоторое время набычившись, глядя на себя в упор. _ КАПИТАН (в сторону двери, куда ушел секретарь). Дерьмо! _ Уходит. __ Яркий, как будто обрезанный месяц на звездном небе. У глиняной стены сидит Али, слепой. Рядом с ним Дини в черной широкой рубахе, с жемчужной нитью в волосах. Чуть поодаль танцовщица и трое музыкантов.
   Эта сцена плоскостная. Фигуры принимают статичные позы. Чем неподвижней глаза, тем стремительней воображение, возникает лихорадочность, смерчики фантасмагории. _ АЛИ. В Маскате жил до рождения пророка торговец тканями. Ему сопутствовала удача, и, когда Аллах взял его, восемь его кораблей ходили в Индию, а в подвале его дома, в дальнем углу стоял сундук с золотыми динарами, жемчугом и драгоценными камнями. Был в этом сундуке серебряный браслет.
   Во время плавания в Красном море капитан его корабля заметил лодку. Над ней клубилось черное облачко, ветер был попутный, и, когда судно подошло к лодке, облачко пропало, а на борт подняли иссохшего негра, сжимавшего в руке этот браслет.
   За день небо изменилось, из Эфиопии пришла желтая буря. Она все крепла и скоро судно понесло на скалы. Негр сидел на корме, что-то бормотал и вертел на запястье браслет. Он не заметил, как к нему подкрался торХговец. Кинжал совсем легко вошел в костлявую спину. И тело негра было легким, но волны сразу приняли его.
   А браслет укрылся в поясе торговца, и буря стихла, вернулся попутный ветер и привел корабль в Йемен.
   Дома купец развернул свой пояс, но как только блеснул ободок браслета, на Маскат упала черная туча, завыло в доме, и он понял, что дивам не угоден блеск браслета. Купец завернул его в коврик и положил на самое дно сундука.
   Четырнадцать лет было Гамалю, когда он остался в доме один. Он еще играл с ребятами, а восемь его кораблей вернулись из Индии с товарами. Он еще не видел девичьего лица, а богатейшие купцы Маската расхваливали его дяде красоту своих дочерей...
   ДИНИ (ровным голосом). Али, ты всю жизнь рассказываешь одну и ту же сказку. Ты никогда не видел никого и давно никого не слушаешь. Помоги мне. Я?- Дини, ты помнишь? Когда я была маленькой, только меня ты мог слушать часами, мой лепет, мой голос. Я?- Дини, вспомни меня. Я знаю, что моя жизнь и его жизнь продолжатся только тогда, когда у нас будет сын. Ты слышишь меня, Али? Удели мне часть своего времени, выслушай меня и скажи, что ты думаешь... У нас нет опоры в жизни, Али, нам нужен сын. Мы вместе три года, он вдвое старше и нам хорошо, Али, но жизнь шатается, как повозка, у которой вот-вот слетит колесо. Что мне делать? Оставаться и ждать или ехать, как он советует мне? Я потеряла веру в себя, потому что мне не дано сына, Али!.. _ Пауза. _ АЛИ. ...Гамаль раскрыл сундук. В нем лежала домашняя рухлядь: подсвечники, медная посуда. Еще полгода назад он был так богат! И этот сундук, когда Гамаль запускал в него руку, казался бездонным от кипящего в нем жемчуга, жаркого золотого блеска монет, родникового сверкания алмазов! Все ушло между пальцев, как вода?- даже следа не осталось, кроме надменной, в забывчивости, усмешки?как по-собачьи бросались, когда эта рука швыряла им золото, с каким раболепием и ненавистью скалились на любую шутку, и как глубоко и полно дышалось от презрения к ним!
   А сейчас? Ни один старьевщик не даст за этот сундук больше двух динаров. Не стоило и труда нести все это на базар.
   Знакомый коврик лежал на самом дне сундука, скатанный в рулон. Гамаль вспомнил, как играл на нем ребенком, и развернул его. Из коврика выпал серебряный браслет. Гамаль надел его на руку, сел на коврик и заплакал.
   Потемнело небо. Песчаная буря ворвалась в Маскат из Аравии. В считанные минуты он оказался погребенным вместе со всеми жителями. Один Гамаль ничего не видел и не слышал. Он плакал.
   - Ты не боишься меня, маленький человек??- вдруг услышал он хриплый голос. Как будто тысячу лет голос молчал, а теперь заскрипел, заскрежетал.
   - Кто ты? Где??- спросил Гамаль.
   - Я?- див. И весь Маскат уместился под моей подошвой. Приказывай. Я слушаю и повинуюсь.
   - Я хочу...?- сказал Гамаль и замолчал.
   - Слушаю,?- повторил див.
   - Я хочу стать таким большим, как ты. И так же быстро и незаметно летать, куда захочу. И жить, где хочу. И все видеть. И все знать.
   - Ты хочешь стать дивом?
   - Нет. Я хочу остаться свободным.
   - Ты?- свободен?! Аха-ха-ха-ха!..?- земля содрогнулась от хохота дива.
   - Да! Я свободен, потому что ты?- мой раб!
   - Я?- раб браслета, на котором выведено заклинанье. А ты?- маленький человек без имени. Ты?- прихоть Аллаха. Ты его игрушка. Тобой он наказывает меня...
   - Если я игрушка Аллаха,?- сказал Гамаль,?- то он хочет наказать тебя именно так, как я сказал!
   - За что ты вызвал меня через тысячу лет молчания и наказываешь так жестоко??раздался голос дива, обращенный в небо. От звуков этого голоса пришли океанские волны и смыли песок с Маската. А Гамаль увидел себя сидящим на коврике у ног дива. Див был страшен. Два его глаза были закрыты, а третий сверкал во лбу. Все тело его покрывали каменные утесы, стаи потревоженных птиц носились вокруг, как маленькие мошки.
   - Слушаю и повинуюсь,?- сказал див.
   Гамаль огляделся. Мир стал мал, как холмик у дома его отца.
   - Я хочу туда, где живут дивы,?- сказал Гамаль.
   - Нет!?- сказал див и вздрогнул. С груди у него сорвалась скала и упала у Африки.
   - Я хочу,?- повторил Гамаль.
   В тот же миг земля растворилась под ними, крупные горы закрыли горизонт.
   - Где мы??- спросил Гамаль.
   - Там,?- ответил див.?- И я покидаю тебя, глупый маленький человек! Я был рабом браслета в стране людей, а ты будешь жить в стране дивов как гость и лазутчик. И не будет тебе покоя!
   И див исчез. А Гамаль вошел в город дивов и увидел, что жители его так же заняты поисками пропитания, как люди в его городе Маскате. И сердце его взбунтовалось, и он почернел от горя.
   Он стал жить в городе дивов в старой лачуге, и прожил там много лет. И не было у него большего желания, чем вернуться к себе домой, в Маскат, и целыми днями, бормоча заклинания, натирал Гамаль браслет. Но див не появился. Лишь черное облачко иногда сгущалось над домом Гамаля.
   А однажды жители города вывели Гамаля на берег моря, посадили в старую лодку и пустили, ибо он так и остался чужим и странным для горожан.
   Гамаль не обратил внимания на то, что он уже не в своей лачуге, а в лодке. Он продолжал тереть браслет и твердить слова, которые ему помогали. И вот через несколько дней плавания облачко над ним начало приобретать знакомые формы. То был див! Но он был еще более ужасен, чем тот, давний див из Маската.
   Гамаль не заметил, как его подняли на борт корабля, он не понимал вопросов, с которыми к нему обращался купец, хозяин корабля. И когда он сидел на корме корабля, а див медленно поднимался в желтой песчаной буре с дальнего берега моря, чтобы служить ему, то он не заметил, как к нему подкрался торговец и лишь ощутил на миг обжигающее счастье, которое вошло в него под левой лопаткой. _ Музыканты начинают тихо играть. Танцовщица поднимается, танцует. _ ДИНИ. Я должна танцевать? Али? Должна быть радость в моем животе, в моих бедрах?.. _ Встает. _ Я поняла!.. Поняла!.. _ Танцует. __ Входят Бетси и Мрури. И их фигуры плоскостные. Они как будто идут по бревну над потоком, боясь оступиться. _ БЕТСИ. О! Это Дини! (Мрури.) Посмотри, как здорово! Я обязательно должна этому научиться! Дай мне мой шарф. _ Мрури подает ей шарф. Бетси повязывает его на бедра, присоединяется к танцу.
   Дини садится рядом с Али. _ МРУРИ. Я нашел его.
   ДИНИ. Кого?
   МРУРИ. Своего брата. _ Пауза. _ ДИНИ. Ну и что?
   МРУРИ. Он дикий. Дикий! Пока я учился в двух университетах в Европе, он бегал за верблюдами. Он за двоих бегал, я за двоих учился. Но оба мы?неполноценные. Он?- потому что не стал мной, я?- потому что не остался им.
   ДИНИ. А виноват во всем...
   МРУРИ. Нет! Никто не виноват! Выбрали меня, а не его в баловни судьбы! Кто виноват? Никто!.. Но он почтителен... Вы понимаете, Дини, когда брат?почтителен? Когда старший брат... когда он?- раб?.. Ну и молчите... И не говорите об эволюции... о поступи истории... когда брат... раб...
   ДИНИ. У меня древняя кровь...
   МРУРИ. А она (показывая на Бетси) она?- древнее. Древнее! А мой брат?- раб...
   ДИНИ. Раб?.. Раб...
   МРУРИ. Раб... И пока я не стану рабом, пока он не станет господином... Дини, наша страна?- страна рабов! Мы?- рабы! Нам надо убить в себе рабов, самих себя убить! Не нравственно?- физически! (Показывает на Бетс>и.) У нее уже прошло, ее предки уже страдали... у нее древняя кровь...
   ДИНИ. И у меня древняя...
   МРУРИ. Мы рабы, ДИНИ... Мы рабы...
   ДИНИ. Я жду сына... я жду...
   МРУРИ. Тогда я?- собака... собака... у порога... Я?- собака... раб...
   ДИНИ. Ты не собьешь меня... не собьешь! Я жду сына... я жду... жду... жду...
   МРУРИ. Что ж... что ж... что ж... _ Дини встает, начинает танцевать. Танец неточный, как пение по разному думающих людей. Он иссякает.
   Широкая комната в доме Мрури. На окнах жалюзи. Бетси и Мрури. Он читает газету. _ МРУРИ. Идиллия. Можно подумать, что остального мира не существует. (Читает.) "Наша страна?- самая красивая, самая справедливая страна,?- сказал доктор Мрури. Он посетил западные и южные области и везде его встречали тысячи ликующих людей".
   БЕТСИ. Мы не понравились Дини.
   МРУРИ. Это не так важно. Все будет так, как скажет президент.
   БЕТСИ. Он действительно любит тебя?
   МРУРИ (пауза). Я его боготворил. Но сегодня мне в голову приходят невеселые мысли. (Пауза, оживленно.) Да, конечно, он любит меня! Восемь лет я жил в его доме, и это были лучшие годы моей жизни. Он научил меня всему. Единственный раз я видел на его глазах слезы?- это когда он провожал меня в Европу. (Пауза.) Все будет зависеть от того, захочет ли он признать во мне личность. Пока я для него только инструмент, который он сам создал.
   БЕТСИ. Мы летели с такими надеждами...
   МРУРИ. Здесь столько работы, что не стоит жалеть ни о чем. (Встает, ходит.) Вначале я добьюсь реорганизации высшего образования, чего бы это ни стоило. Надо пригласить преподавателей из Европы. Надо создать курсы шоферов, бульдозеристов, сварщиков, строителей. Надо собрать группу умных, честных, энергичных людей для управления промышленностью и торговлей. Надо...
   БЕТСИ. Но у тебя нет ни власти, ни влияния. Пока ты?- принц. Пока ты для разговоров, для бесед...
   МРУРИ. Я сумею убедить его! Он умный человек. _ Звонок. Бетси уходит. Возвращается с учителем Нагимом. __ Он со стареньким, потертым портфелем. _ НАГИМ. Добрый день, доктор Мрури.
   МРУРИ. Здравствуйте...
   НАГИМ. Моя фамилия Нагим. Я учитель. Я очень ждал вашего приезда и поэтому пришел к вам... Я не вовремя?
   МРУРИ. Садитесь, учитель Нагим. Хорошо, что вы пришли. У вас какое-то дело ко мне? _ Бетси выходит. _ НАГИМ. Нет, я ничего не хочу просить. Мне казалось, что вы захотите поговорить о нашей стране, вы ведь так давно покинули ее...
   МРУРИ. О, конечно! Честно говоря, именно это я и собирался сделать как можно скорее.
   НАГИМ. Я окончил всего лишь колледж, и плохо разбираюсь в экономике и государственных делах. Но я живу среди народа и знаю, что говорят и что думают. Поэтому мне кажется, что я могу... что я знаю другое, не то, что знают там. (Показывает вверх.) Мой отец был почтовый служащий. Вернее, он сортировал письма... Доктор Мрури, когда вы приехали, вас встречали толпы людей. Но только немногие знали, кто вы такой.
   МРУРИ. Я это почувствовал.
   НАГИМ. И эти немногие?- самые образованные люди города. Говорят, что вы?- сын президента.
   МРУРИ. Я жил в его доме восемь лет.
   НАГИМ. Но такая встреча была не случайна, мы сразу это поняли.
   МРУРИ. Мы?
   НАГИМ. Если вы позволите, я кое-что расскажу... свои мысли.
   МРУРИ. Да, конечно.
   НАГИМ. После завоевания независимости, года два-три, все было очень понятно. Важные посты заняли те, кто сражался. А потом... Потом стало очень непонятно. Герои войны постепенно получали все более низкие посты, а на их места стали назначать... хотя бы министр экономики. Говорят, что он теперь второй... что он делает все, что хочет... А он вор, доктор Мрури!
   МРУРИ. Вор?
   НАГИМ. У него вилла, машины, свой самолет! Он и раньше был богатым человеком! Он очень осторожный... Говорят, у него миллионы в Европе!
   МРУРИ. Говорят?
   НАГИМ (берет портфель, прижимает его к животу). Я знаю это! У нас есть точные сведения. Но я это к тому, что из героев в правительстве сейчас остались двое?- президент и министр обороны. Остальные?- или из племенной знати, или богатые люди. Вы спросили, кто такие?- мы? Мы?- это те, кому повезло получить хоть какое-то образование. Но нам не дают работы, понимаете? В этой отсталой стране, как я считаю, каждый образованный человек должен быть на вес золота, он должен нести знания в народ, чтобы поднять общий уровень до какого-то минимума современной цивилизации! Ведь я прав?
   МРУРИ. А почему вам не дают работы?
   НАГИМ. Я сам этого не понимаю! Система образования осталась та же, что и до войны. Школ очень мало... То есть их хватает, но только потому, что у нас нет обязательного образования! Если глава семьи не хочет, чтобы его дети ходили в школу, то они не идут! Это же варварство!
   МРУРИ. Да, это нелепо.
   НАГИМ (воодушевившись). Мы не можем этого понять! Мы лишние с нашим образованием! Даже врачи не всегда могут лечить людей, если эти люди по собственной глупости лечатся у знахарей! У нас нет промышленности, одни ремесла! Мы хотим работать, доктор Мрури!
   МРУРИ. Я должен сказать вам, учитель Нагим, что я буду работать, и я сделаю все для того, чтобы я не был одинок.
   НАГИМ (поднимаясь). Я знал! Я знал, что вы такой... человек!..
   МРУРИ (также поднимаясь). Я буду рад видеть вас всегда. И ваших друзей.
   НАГИМ. Я... я ухожу! Мне... трудно дышать от счастья!
   МРУРИ. До свиданья. _ Нагим уходит.
   Кабинет в доме министра экономики. Обстановка богатая.
   Министр входит вместе с Мрури. _ МИНИСТР. Здесь я принимаю гостей. Присаживайтесь. _ Садятся. _ МИНИСТР. Начнем говорить о делах?
   МРУРИ. Да.
   МИНИСТР. Когда я был моложе и занимался своими делами, то, прежде чем начать, всегда задавал себе вопрос: а действительно ли я хочу делать это? Могу ли я, не сделав это дело, чувствовать себя спокойно?
   МРУРИ. А сейчас вы этого себе позволить не можете?
   МИНИСТР. Нет, и сейчас я поступаю так же. Но дело стало больше. И стало труднее решать.