Неизвестен Автор. Ландскрона (сборник современной драматургии)

   ОНА. Ну, она уже далеко не маленькая. Метр семьдесят пять. Влюблена в японца, а тот метр шестьдесят. Летает туда-сюда, конечно, на деньги его. Не представляю, чем кончится дело. Неужели я когда-нибудь буду на руках качать япончика своего? А что? Еще все может быть... Пока мы живы, надо надеяться. Но сейчас ее трогать нельзя.
   ОН. Нельзя?
   ОНА. Категорически. Он может даже нехотя сглазить все. Она сейчас влюблена, а когда человек любит, он очень уязвим. Я чайник ставила?
   ОН. Не помню.
   ОНА. Я тоже.
   ОН. Проведите меня, пожалуйста, в ванную.
   ОНА. Зачем?
   ОН. Я кран посмотрю.
   ОНА. Пойдем.
   ОН. Инструменты берем с собой.
   ОНА проводит его в ванную, а сама идет на кухню.
   ОН (А дело было так. Вошел я в море. И было оно спокойно более-менее. И вдруг в какие-то пару минут вздулась одна волна, потом другая, и начался шторм. Меня схватило, перекрутило, подняло, понесло и выбросило на берег, только я встал на четвереньки, меня сзади схватило и опять унесло. И так меня хватало, и несло, и уносило, и бросало уже не помню сколько раз. Я перестал соображать что-либо. А с берега кричат: "Параллельно плыви! Параллельно!" Что такое "параллельно"? Как это понять, если человек не соображает? А меня опять уносит. И я уже голый совсем, как новорожденный. А с берега кричат: "Дурак! Вдоль берега плыви! Вдоль, кретин! Вдоль, дорогой! Вдоль, родной!" И это слово "вдоль" вдруг дошло до меня. Я краем глаза ухватил, где этот самый берег проклятый и дорогой, и погреб вдоль по-собачьи. Гребу, а в голове одна только мысль: "Господи, вынеси!") Все! Дело сделано: кран не течет.
   ОНА. Сюда! Идите сюда!
   ОН. Куда сюда?
   ОНА. На кухню.
   Он заходит на кухню.
   ОНА. Простите меня.
   ОН. За что?
   ОНА. Не предложила вам ничего.
   ОН. А что вы могли мне предложить?
   ОНА. Выпить и закусить. Вы же с дороги?
   ОН (С дороги. Вот он - берег. Теперь надо пристроиться и грести вдоль.) Вот именно, с дороги. Я прямо с поезда и к вам.
   ОНА. С поезда?
   ОН. Ну конечно. Я ехал на поезде старом-престаром. Он дрожал, как параноик. Окна все в копоти и пыли. В них ничего не было видно. (Вижу, начинает она включаться в меня. Какая-то новая мысль у нее в голове блуждает... Взгляд проясняется. Улыбается. Режет что-то, мешает, крутит, наливает. А я на нее смотрю.)
   ОНА. Как мне раньше эта мысль в голову не пришла? Почему мы сразу не пошли сюда? Сколько времени потратили зря!
   ОН. Почему зря?
   ОНА. Говорить мы могли бы и здесь.
   ОН. А розетка? (Она смеется. Смех очень мелодичный. А где-то
   между тем продолжают играть.)
   ОНА. Ну разве что розетка.
   ОН (Кухня маленькая, как импортный гробик. Здесь раньше был туалет.)
   ОНА. Он рядом. Сразу дверь налево.
   ОН. А дальше коридор был тот самый длиннющий. Мы ездили по нему на велосипедах. На всю квартиру было пять штук.
   ОНА. У нас два. Свой он забрал, а дочкин я продала, когда пришла нищета. Я вообще никогда не любила ездить, даже в лучшие времена. У меня какая-то беда с вестибулярным аппаратом от рождения. Короче, я не балерина, вам уже наверное это ясно.
   ОН. Певица?
   ОНА. Бывшая. Впрочем, и теперь я пение преподаю в школе и в гимназии. В двух местах. Это уже что-то, согласитесь. Более того! Не было ни гроша, да вдруг алтын.
   ОН (Развеселилась. Раскраснелась. Оживилась. Нет, очень приятная женщина. На кой черт он ее бросил? А может и не он ее, а все совсем наоборот?)
   ОНА. Что ж вы стоите?
   ОН. А что мне делать?
   ОНА. Идите скорее в туалет, вы же хотели.
   ОН. Ничего. Я потерплю.
   ОНА. Какой вы смешной! Зачем терпеть? Нельзя терпеть.
   ОН. Почему?
   ОНА. Потому что это вредно для здоровья. Идите немедленно.
   ОН (Иду, захожу, выхожу, мою руки, садимся за стол, она наливает, чокаемся, выпиваем).
   ОНА. Так значит, он уехал оттуда?
   ОН. Да. (Это мое вечное "да". Вот он, этот проклятый нерв. Вечно я соглашаюсь с тем, с чем соглашаться нельзя. То есть, не вечно. Раньше этого не было. Когда же это случилось со мной? Когда я начал говорить "да" там, где надо кричать "нет"? Или просто сказать тихо... Зачем кричать? Или на худой конец промолчать.) Да. Уехал.
   ОНА. Куда?
   ОН. В другое место.
   ОНА. Смешно. Опять бежит зигзагами, как заяц. Но я его не догоняю. А от себя не убежишь, я это поняла давно. И вы оттуда?
   ОН. Если я от него, а он уехал туда, так откуда же я? (Смеюсь. Почему-то вдруг все стало смешно.)
   ОНА. Не смейтесь надо мной. Будьте снисходительны. Я выпила, а пить не умею. Я плохо соображаю сейчас.
   ОН. Я тоже. (Теперь наливаю я, пьем, почему-то не чокаясь.) _ Пауза. _ ОНА. Он тосковать начал сразу. Временами становился прежним - разговорчивый, веселый. Потом опять начинал хандрить. И вот буквально за пару дней до вас стал прятать головку под мышку, то покачивался, то застывал, глазки пленочкой закрывал, потом вдруг упал, и его не стало.
   ОН (Я все понимал.) Попугай.
   ОНА. И когда я завернула его в тряпочку, мне стало ясно, что это намек.
   ОН. На что?
   ОНА. На вас.
   ОН. Почему на меня? Не понял.
   ОНА. Всегда так бывает: когда один уходит, приходит кто-то другой.
   ОН (Молчу. И чувствую, что берег остался сзади. И гребу я в открытое море. На спине у меня рюкзак, а в рюкзаке бюро, японец, два велосипеда, клетка с попугаем, чужая теща и что-то еще. Очень вместительная вещь.) А у меня раньше кенар был. Знаете, как кенары поют?
   ОНА. Нет.
   ОН (Свищу тихонько кенаром. А кто-то играть продолжает.) Нет, это не за стеной.
   ОНА. Почему вы так думаете?
   ОН. Во-первых, если та капитальная, как вы говорите, - через нее не может быть так слышно. А во-вторых, здесь слышно тоже. А мы уже не там. Значит, это наверху.
   ОНА. Да. Похоже. _ Пауза. _ Вам не холодно?
   ОН. Нет.
   ОНА. Может, форточку закрыть?
   ОН. Ни в коем случае.
   ОНА. Вас передернуло.
   ОН. Не обращайте на меня внимания. Плывем параллельно. Вы понимаете?
   ОНА. Да. Только куда?
   ОН. Какая разница, если нет возврата? (А за окном темным-темно. Я в доме родном и чужом. Идти мне сейчас некуда. Пальцами стучу по столу.) А хорошо плыть в открытом море без ничего. Без РАНЬШЕ и без ПОТОМ. Вдвоем. И не страшно совсем. (Сидим. Очень долго молчим. Слушаем.)
   _Конец_
   _На страницу "Оглавление"_
   --======-
   _Сергей Носов_
   _ВРЕМЕНИ ВАГОН_
   Комедия в четырех положениях __ *Действующие лица*
   _Игорь Сергеевич_ - человек с большим жизненным опытом
   _Тамара_ - женщина, способная ему нравиться
   _Антонина_ - другая
   _Филипп Семеныч_ - дед
   ------------------------------------------------------------------------------
   Действие происходит в прицепном вагоне.
   Станция Новосокольники. Тупик.
   __ _ПЕРВОЕ_ _ Четверо в одном купе. Трое в карты играют, один спит. Это дед. Больше нет никого... Птички поют за окном; иногда поезд где-то далеко прогрохочет; петух прокукарекает... Отголоски вокзала. _ АНТОНИНА. ...Плохо дело. Она к сестре. Тот следом, уже в дверь барабанит. Она сестре - прости, говорит, я тебе зла не хотела, сестрица... что так получилось... прыгай в окно, беги в милицию. Сестра прыгнула, а ей не успеть... он дверь выломал, и ножом ее... без объяснений... А потом себе вены... Этим же... которым ее... Так вместе и лежали на полу... Король и дама.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Крыто.
   ТАМАРА. Страшная история. У меня козырей нет.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Валет, валет...
   АНТОНИНА. И еще валет.
   ТАМАРА. Разве мы в переводного?
   АНТОНИНА. А как же?
   ТАМАРА. Себя-то зачем зарезал? Где логика?
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Подкидывайте, подкидывайте.
   ТАМАРА. Ага. А я с чем останусь?
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. У вас, Тамарочка, туз козырной. Можно я вас Тамарой называть буду, Тамара Ивановна?
   ТАМАРА. Тем более, что Алексеевна.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Ну да. Извините. Я... прошу прощения... вышел. Семерка сыграла.
   АНТОНИНА. А меня Тоней зовите... А то "Антонина Павловна, Антонина Павловна"... Не такая уж я старая... Меня все Тоней зовут.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вы Антониной Павловной, Тонечка, сами представились... Отбиваетесь, кажется, да?
   АНТОНИНА. Туз-то не пригодился.
   ТАМАРА. Я опять в дураках.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Еще?
   ТАМАРА. Нет, увольте. В подкидного... да еще втроем... Что-нибудь поинтеллектуальнее...
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. В козла, например, или девятку... Только тут четвертого надо.
   ТАМАРА. Четвертый спит.
   АНТОНИНА. Дедуся, ку-ку?
   ТАМАРА. Да оставьте его, пусть спит.
   АНТОНИНА. Что-то долго он спит... Может, и не спит вовсе...
   ТАМАРА. Ну не притворяется же...
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Во-во, зашевелился.
   АНТОНИНА. Утро доброе, здрасьте.
   ТАМАРА. Здрасьте, дедушка, приехали.
   ДЕД. Куда приехали?
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. В Новосокольники.
   ДЕД. В Москву?
   АНТОНИНА. В какую Москву... дед? Проснулся...
   ТАМАРА. Он прав. В Москве тоже Сокольники.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Нет, в Москве другие Сокольники. Эти Новосокольники. Далеко от Москвы. До Москвы ехать и ехать.
   АНТОНИНА. Если вы хотите в Москву, тогда вам надо было сесть в другой вагон... Основной состав в Москву сразу ушел... давно уже мы в Новосокольниках стоим. У нас отцепной вагон.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Прицепной.
   ТАМАРА. Отцепной-прицепной. Отцепили от рижско-московского, постоим... и прицепят - с южного направления.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Если прицепят.
   АНТОНИНА. Кто подберет, к тому и прицепят... Киевский там или кишиневский...
   ТАМАРА. А что, бывает, не прицепляют?
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Жить без надежды нельзя.
   ДЕД. Я в Питер еду.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Это справедливо. Тогда правильно, в прицепном. Тогда нас вместе прицепят.
   АНТОНИНА. Будем надеяться.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. А в картишки сыграть не желаете?
   ДЕД. У меня дочь живет... в Санкт-Петербурге. А сын за границей, в Киеве. Одного внука зовут Леня. А другого Вася, Василий. Он в школу пойдет. Сам я живу в Нащекино. Мы, как на пенсию ушли с женой, сразу же в Нащекино переехали. А газет я в этом году не выписывал. Ни одной.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Хорошо, хорошо. На вас... как?.. сдавать?
   ДЕД. Нет. Я спать лягу... (Зевает.) Досплю маленько.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вон ведь какой... (Зевает.) Какой несговорчивый.
   АНТОНИНА. Да отстаньте от него... пусть выспится... (Зевает.) Может, не выспался человек...
   ТАМАРА. Однако, не зевайте, пожалуйста. (Зевает.) У меня скулы сводит.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Ну вот, зазевали... Так нельзя. Опять.
   ТАМАРА. Нельзя. Конечно, нельзя. _ Все зевают. _ ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Между тем мы и часа не простояли. Меньше часа стоим.
   АНТОНИНА. Сидим, слава Богу. Сидим.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. А я бы даже лечь согласился... в проходе. Вот здесь. Лишь бы ехали. Вот тут бы и лег, честное слово.
   АНТОНИНА (вздыхая). Новосокольники.
   ТАМАРА. Кстати, о чае. Ведь нам чай должны принести.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Чай??
   АНТОНИНА. Чего захотела - чай? Тут чая, голубушка, не бывает.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вы, наверное, давно в поездах не ездили.
   АНТОНИНА. Чай, говорит...
   ТАМАРА. Но ведь он производит впечатление предприимчивого человека.
   АНТОНИНА. Проводник-то наш? Этот своего не упустит. Он за проводницами вон как бегал по поезду.
   ТАМАРА. То есть как за проводницами? Когда?
   АНТОНИНА. Когда ехали, тогда и бегал. Вы же сели в Пустошке, не все видели, а я от самого Себежа еду, только мы от Себежа отъехали, он и давай за проводницами бегать. Сначала за одной, потом за другой. Вы внимания не обратили - он пробегал.
   ТАМАРА. Да, действительно, пробегал. Но разве за проводницами? Мне казалось, по делам своим... Разве за проводницами?
   АНТОНИНА. По делам... Я тут часто езжу. Я знаю... Он так всегда, проводник. Иногда и к пассажиркам пристает, вроде вас, к таким... помоложе. А то за проводницами бегает... по поезду.
   ТАМАРА. Да что же он - маньяк, что ли?
   АНТОНИНА. Я уж этого не знаю. Просто на женщин падок.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Не бойтесь, Тамара, я вас защищу.
   ТАМАРА Я не из пугливых, Игорь Сергеевич.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. У меня есть пистолет.
   ТАМАРА. Покажите.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Он убран далеко. В чемодан.
   ТАМАРА. Не тот ли это пистолет, который должен выстрелить во втором действии?
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Боюсь, второго не будет, как и первого тоже. Одно бездействие.
   ТАМАРА. Не люблю ждать. Очень не люблю.
   АНТОНИНА. Когда едешь, еще не так ждется... А когда стоишь...
   ДЕД (сквозь сон). Дом пятистенок... Грибы, ягоды... Лес, озеро...
   ТАМАРА. А что, бывало такое, чтобы не прицепляли?
   АНТОНИНА. Нет, обычно всегда прицепляют. Раньше полтора часа стояли, а теперь можно и сутки простоять... Когда там подойдет с южного направления... киевский... Или кишиневский...
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Или другой какой... Лишь бы взял.
   АНТОНИНА. Нет, нет, прицепляют, как правило.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Я вам на этот счет вот что скажу. Я по природе своей скрытный человек... Я это никогда не рассказывал. Но вам расскажу. Я ведь высоты боюсь. Не верите? Ехали мы в Кисловодск, мне девять лет было... с бабушкой. Бабушка на нижней полке, а я на верхней... спал. Ну и навернулся. Нос расшиб. Кровь пошла. Бабушка мне все полотенце прикладывала... А потом пришла проводница и говорит, с вас три рубля... за полотенце. Три рубля это деньги были тогда. У вас... Тамара... глаза красивые. Вот.
   ТАМАРА. Я знаю.
   АНТОНИНА. Три рубля... За три рубля... можно было... килограмм мяса купить.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Никогда никому не рассказывал. Как с полки упал.
   АНТОНИНА. А я так наоборот, очень даже часто прыгала, прямо с поезда на ходу.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Кто?
   АНТОНИНА. Я.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вы?.. Вы, Тоня, на ходу прыгали?
   АНТОНИНА. Сколько раз. И не счесть сколько. Жили мы за Уралом... Если до Первомайска, то еще тридцать километров по железной дороге. Да еще в лес от дороги четыре километра, до Крюков... Деревня Крюки называлась... А поезд там поворачивает... как раз... и немного потише идет, помедленнее... на повороте-то... Вот и спрыгиваешь.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Зачем?
   АНТОНИНА. Я же говорю, деревня. Крюки. Когда машинист хороший, он и совсем остановится, знает, что здесь соскакивают... что надо кому-то... Или тихо идет... Тихонечко-тихонечко... безопасно чтобы... А другой шпарит себе как ни в чем не бывало, дескать, его не касается... прыгай как знаешь. И прыгали. А что делать? Я... О!.. У-у, сколько напрыгалась с поездов-то... С мешками, корзинами, сумками... Посмотришь вперед, и - раз вещи... а потом сама... вниз, по насыпи... Ногу вот так однажды вывихнула, а что делать, все прыгали...
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Никогда прыгать с поезда не доводилось. _ Дед начинает храпеть. _ АНТОНИНА. У нас все прыгали... Дед захрапел. Слышите?
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Только этого не хватало.
   ТАМАРА. Надо на ухо посвистеть. (Свистит.)
   АНТОНИНА. Не храпи, дедуся. Хватит храпеть! _ Дед перестает храпеть. _ ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вот так.
   ТАМАРА. Я себе нарочно пальцы ломала. В первом классе училась.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Себе? Это что значит - себе? Вы меня, Тамарочка, напугать хотите.
   ТАМАРА. Пальцы себе ломала... вернее, только пыталась. А вот руку по-настоящему... до трещины. Я музыкой заниматься не хотела. В музыкальной школе училась. Возьму... на лестнице... сквозь перила руку просуну и положу на ступеньку, а сама внизу стою, жду, когда наступит кто-нибудь. Ждешь-ждешь...
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вы меня точно пугаете.
   ТАМАРА. Дождешься... Наступит кто-нибудь. А тебе освобождение. От музыки. Я на пианино играла. Девчонки мне пошли руку ломать. В туалет. Я его как сейчас, туалет, помню, полотенце грязное такое, намочили его, отжали, и перемотали вот тут, выше запястья... а рука-то у меня тонюсенькая была... в первом классе... ну и палкой со всего размаха... по полотенцу... хрясть! - Ой, мама!.. Ничего, трещина...
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Боже милостивый...
   АНТОНИНА. За что же ты так музыку не любила?
   ТАМАРА. Я и резала их, пальцы... С подружкой вместе... Засунем в сугроб, пальчики наши, и ждем, когда замерзнут, чтобы не больно было... Ну и ножом...
   АНТОНИНА. Отрезала?
   ТАМАРА. Зачем... отрезать? Порежем и хорошо. Освобождение. У меня родители очень хотели, чтобы я пианисткой стала.
   АНТОНИНА. Нет, чтобы себе руки ломать... чтобы себе самой... И, главное, из-за чего...
   ТАМАРА. Из-за музыки.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ (со знанием дела). Членовредительство. Я не хотел вам рассказывать, но расскажу. Один мой знакомый, шапочно знакомый, давно это было... косил от армии. Он вот что придумал. Он побрил затылок себе, приложил к затылку свинцовую бляху, надел повязку и ходил с ней дней десять... А бляха вот тут, на затылке... Свинцовая.
   ТАМАРА. Что-то оригинальное.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Естественно. Пришел к врачу... уже без бляхи и жалуется на боль в голове... Сил нет, голова замучила, помогите... Его на рентген. А там на снимке пятно, большое... Никакой армии. Да. Можно, Тамара, я вам руку поцелую... Поломанную...
   ТАМАРА. Ну что вы, Игорь Сергеевич.
   АНТОНИНА. А дальше? А дальше?
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. А дальше я не знаю. Дальше о нем ничего не знаю. _ Пауза. _ Помер, наверное. _ Пауза. _ АНТОНИНА. Больше там никто не прыгает. Там теперь никто в Крюках не живет. А какая деревня была... Какая деревня была.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Кем же стали вы по профессии?
   ТАМАРА. Пианисткой.
   АНТОНИНА. Столько вытерпеть... Столько натерпеться...
   ТАМАРА. Не совсем пианисткой. Но играю. Играю. Учу. В общем, я учитель музыки. Так называется.
   АНТОНИНА. Учительница.
   ТАМАРА. Теперь учительниц чаще учителями называют. Учительница мне больше нравится, верно. Учительница - учитель. Писательница - писатель.
   АНТОНИНА. Да какие писатели. Теперь и нет писателей.
   ТАМАРА. Какие-то есть.
   АНТОНИНА. Я слышала, уволили всех писателей.
   ТАМАРА. Да нет, оттуда не увольняют.
   АНТОНИНА. Уволили, говорю. Им больше денег не платят за то, что писатели.
   ТАМАРА. Да им не за то платили... Им гонорары платят. За книги. Вот за что.
   АНТОНИНА. Не знаю, больше не платят. _ Пауза. _ ТАМАРА. Смотрите, проводник по перрону идет.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Жуир.
   ТАМАРА. Маньяк.
   АНТОНИНА. А мы все сидим. _ Дед просыпается. _ ДЕД. Это вы тут воркуете? Вы воркуете, а мне тук-тук снятся... тук-тук снятся... стучат.
   ТАМАРА. Утро доброе. С пробуждением.
   ДЕД. Я ведь, думаете, зачем еду? Я ведь еду в Питер зачем?
   АНТОНИНА. Выспался. Повеселел.
   ДЕД. На примерку я еду.
   ТАМАРА. Костюм примерять?
   ДЕД. Хлеборезку, а не костюм.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ (тихо). Что он хочет примерить?
   АНТОНИНА (тихо). Хлеборезку какую-то.
   ДЕД. Зубы, зубы. Примерка зубов. Последняя. У меня ж ни одного зуба нет. А тут мне бесплатно... бесплатно сделали... ветеранские.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вегетарианские.
   ДЕД. Ветеранские сделали...
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ (пытается петь). ____ Утро туманное... Утро... ____ ТАМАРА. Нет, нет. Не так. Повыше. _ Поет.
   Кто умеет - подхватывает. _ _ВТОРОЕ_
   ТАМАРА (читает усталым голосом). "...Последнее нашло отражение в итоговом документе. Коалиция намерена искать опору среди новых региональных политических элит. У нас нет, не было и не будет другой альтернативы, - сказал А. Федулов на встрече с журналистами".
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Все-таки это старая газета.
   ТАМАРА. По-моему, свежая.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Нет, очень старая. Позапрошлогодняя. Правда, Антонина Павловна?
   АНТОНИНА. Да какая разница... позапрошлогодняя или непозапрошлогодняя. Может, и не позапрошлогодняя. Может, свежая. Откуда я знаю.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Интересное кино. Вы, милые дамы, наверное так рассуждаете: если наш уважаемый попутчик... эээ... простите, а как ваше имя-отчество?..
   ДЕД. Мое, что ли?.. Семеныч. Меня в Нащеино все Семеычем называют... А полностью Филипп Семенычем буду... В честь деда... Семена Филиппыча...
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Ну вот. Значит, по-вашему, Тамара, если Филипп Семеныч завернул свои замечательные... свежие!.. огурцы в прошлогоднюю газету, то она от этого тоже стала свежей? Так по-вашему? _ Едят огурцы. _ ДЕД. В этом году я газет не выписывал.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вот видите.
   ТАМАРА. Вы же меня сами попросили. Не хотите, я не буду читать.
   АНТОНИНА. Читайте, читайте. А то совсем со скуки помрем. _ Зевает. _ ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Так! Давайте договоримся. Кто первый зевнет, с того штраф.
   АНТОНИНА. Да что вы такой раздражительный, Игорь Сергеевич.
   ТАМАРА. Игорь Сергеевич устал ждать. Мы, между прочим, все в одинаковом положении.
   АНТОНИНА. Мужчинам всегда невтерпеж. Мужчины - не женщины.
   ТАМАРА. Однако Филипп Семеныч находит мужество не хныкать. У вас великолепные огурцы, Филипп Семеныч.
   ДЕД. Кушайте, кушайте.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Замечательные огурцы. Только... где же я раздражаюсь. Я не раздражаюсь. Рядом с вами, Тамарочка, я раздражаться никак не могу, вы на меня умиротворяюще действуете. Но... поймите меня правильно, я человек поступка, действия. Ожидание - это не моя стихия... когда нас прицепят... Соль, будьте добры... К другому поезду... ждать....
   ДЕД. Это вторые уже. Первые-то померзли. А вторые с пупырышками.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Парниковые?
   ДЕД. Еще как парниковые.
   АНТОНИНА. Мы тут сами, как парниковые - в прицепном вагоне.
   ДЕД. Солнышко сядет - прохладнее будет.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Дочитайте, Тамарочка, не надо сердиться. У вас такой дивный голос.
   ТАМАРА (читает). "...Выпуск цветных металлов в России продолжает снижаться. Но внутренний спрос падает еще быстрее, что способствует возрастанию экспортного капитала..."
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Не свежая.
   ТАМАРА. "Тем не менее ожидается, что в третьем квартале медь рафинированная..." Неужели ни у кого нет детектива?
   АНТОНИНА. Если нас прицепят когда-нибудь...
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Киевский должен прицепить. Не может же нас не прицепить киевский...
   АНТОНИНА. Да... и если мы поедем, прицепленные... тогда я вам обязательно покажу дом... где я познакомилась... он виден будет... с Мишей Чудаковым. Михаилом Степанычем... Я его очень любила.
   ДЕД. Редиска взошла, морковка хорошая... Тыкву посадил, тоже взошла... Кабачки...
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Детектив бы действительно не помешал бы. Мы бы его так и читали до вечера....
   ТАМАРА. Вслух.
   АНТОНИНА. А вы, Игорь Сергеевич, вообще, я думаю, начитанный человек, да?
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Похоже?
   АНТОНИНА. Очень похоже.
   ДЕД. Смородину дрозды склевали. Три куста черной смородины.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. А красной?
   ДЕД. Красной нет. Крыжовника много.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Просто я книгами занимался. Имел, так сказать, отношение к литературе. Знаете, у меня какая библиотека была! Я работал в типографии Ивана Федорова. Ну и... сами понимаете... потаскивал.
   ТАМАРА. Воровали?
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Это не так должно называться. Я ж... просто книге цену знал. Тогда дешевые книги были. А я цену знал. Я их массу тогда перечитал, и другим помог. Профессора Артамонова не знаете? Из Москвы.
   АНТОНИНА. Не, не знаем.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Профессора ко мне приходили, искусствоведы. Я многим помогал. Книга друг человека, правильно сказано. Так что, Тамарочка, хорошая вы моя, вы музыку преподаете, а я так даже очень люблю... и Анну Андреевну, и Михаила Афанасьевича, и Марину Ивановну тоже... Я Марину Ивановну еще в гранках читал. Вот так.
   АНТОНИНА. Как все быстро меняется. Как время летит.
   ТАМАРА. Ну, здесь время не очень быстро летит. Здесь время того гляди остановится.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Это верно.
   ДЕД. А по кролиководству у вас ничего нет?
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. По кролиководству мы не печатали. (Себе под нос.) Пунш и полночь. Пунш и Пушкин, Пунш и пышущая трубка...
   АНТОНИНА. Ой, прочтите, Игорь Сергеевич...
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Не умею.
   ДЕД. Вон, тележку опять повез. Проводник называется.
   АНТОНИНА. А коробок-то сколько!.. Куда он их возит?
   ДЕД. Делишки обделывает.
   АНТОНИНА. Суетится.
   ДЕД. Шустрит.
   ТАМАРА. Вот это я понимаю, человек действия. Поступка. А мы тут сидим сложа руки. Так, Игорь Сергеевич?
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вы меня с ним не сравнивайте. Это пародия на предпринимателя.
   АНТОНИНА. Лучше бы он узнал, когда нас прицепят. Когда мы тронемся.
   ДЕД. Четвертую тележку везет. Все мало.
   ТАМАРА. А вы считаете?
   ДЕД. Проводник... Застряли мы с ним в Новосокольниках. Ешьте, ешьте. У меня их корзина полная.
   АНТОНИНА. Объеденье, а не огурцы.
   ТАМАРА. Сами-то почему не едите?
   ДЕД. Зубов нет.
   ТАМАРА. Ах, да.
   ДЕД. Мне завтра примерять будут. В Санкт-Петербурге. Последняя примерка. Подойдут или нет.
   ТАМАРА. Да, да, вы рассказывали. _ Едят, вздыхают. _ ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Суета, знаете, только мешает предпринимательству. Настоящий дилер никогда суетиться не станет. Это я не к тому, чтобы похвастаться. Просто я хочу сказать, что торопливость только вредит в бизнесе.
   ТАМАРА. А вы себя этим считаете... дилером?
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Ну что значит считаю... Тут не важно, кем ты себя считаешь. Себя можно кем угодно считать. По результатам судят.
   ТАМАРА. И что, хорошие результаты?
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вполне.
   АНТОНИНА. Книги подорожали.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Да при чем тут книги. Я про книги просто так сказал. Дело прошлое. Тут игра покрупнее идет. Месяца через два... лимонов шесть получу... семь. И еще лимон в обороте.
   ДЕД. Ну, с лимонами ты загибаешь, дружок. Чтоб лимоны... У нас!.. Это тебе не огурец вырастить, лимон... Не смеши.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ (снисходительно). У Филиппа Семеныча свои представления о лимонах.
   ДЕД (смеется). Агроном...
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ (серьезно). Так что, работаем, работаем. Вот сейчас прорабатываю один вопрос...
   ТАМАРА. Прямо сейчас прорабатываете?
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Разумеется, не прямо сейчас. Не в данный момент. Вообще. Это только по одному направлению. У дедушки хорошее настроение.
   ТАМАРА. С кем мы едем... то есть сидим? А, Антонина Павловна?
   АНТОНИНА. Да... Крутой человек.
   ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Хотя... если о "сейчас" говорить... я тут подсчитал на машинке. Сколько стоит минута жизни... моей. Ничего получилось. Неплохо.