- Добрый ивнинг, уважаемые эврибади! Кам тугезер, дорогие телевьюеры, вотчеры и лукеры. Начинаем вечерний бродкастинг ньюзостей.
В бегиннинге - шортовый брифинг основных ивентов тудейного афтенуна.
- Риэлтеры трастинговых оф-шорных компаний продолжают консалтинг мониторинга монетаристских ноу-хау по ваучерным фьючерсам. Как заявил генеральный адвайзер банкомата по квалитету: "Гуд - это хорошо, но беттер лучше". И скоро этот беттер, похоже, наступит всем.
- Партисипация российских хаки-плейеров в чемпионате "Голден Шайбен" увенчалась в финальном гейме нашей викторией. Счет - thr-и/один.
- Сегодня день индепендности эврибади. Пейджер президента выразил фрустрацию и регрет, что электоратчики Кост- ромского прованса выступают за индепендизацию ареала.
- В Центральном Хаузе пейнтеров, что на Крымском риверсайд-драйве, имъел мъесто быть оупенинг экспозишена народного фолк-артиста Руси Ильи Кабакова-Глазунова "Русский фатерлянд, Лимитед". Органайзеры этого перформанса экспрессировали твердый опиньон, что мастерписам этого мастерписника, которого знает каждый эврибади, уготован долгий и полный лонг-лайф.
- Намедни исполняется 150-летний аниверсарий ремаркабельного рус-ского райтера Л.Н.Фэта (Толстого). Его арт, лэнгвидж и narodnaya smekalka в вербализации имэджей и сегодня совершает глубокую пенетрацию в душу контемпорального российского ридера. Известный филм-мейкер Спи-керухин oтказался продюсировать римейк триллера "Кавказский хостедж".
- В дни скульных каникул в Гоки-Паки имени Горького устроен органайзинг катания тинэйджеров на копытных компакт-животных.
- В найт-клабе "Сохо" состоялся селебрейшн традиционного осеннего российского Халоуина. В перспективе в клабе - празднование Дня Святого Валентина, Кристмаса, Рамадана, хэппи-бесдеев и других исконно-русских народных холидеев, тусовок и разборок, в которых засветятся не только рейтинговые сингеры и перформеры, элитарные колумнисты и кутюрье, гламурные топ-модели, заангажированные имидж-мейкеры и стебанутые ди-джеи, секьюрити со своими киллерами, киднэпперы со своими литл-бейби, но и простые русские пейзане, квас-мейкеры, трак-драйверы, а также алкоголические хард-дринкеры, да и просто мазэ-факеры, которые любят во дворе доминировать "козла".
На сегодня это все. И в заключение поздравляю эврибади
ПОМИНАЛЬНИК XX ВЕКА
Эти биографии несостоявшихся гениев я записал,
когда мною завладели мысли о хрупкости и
уязвимости той субстанции, из которой природа
изготавливает гениев. Впоследствии я включил
некоторые из биографий в повесть "Похищение
чародея", другие не могли быть включены по
политическим соображениям.
КОСОБУРД МОРДКО ЛЕЙБОВИЧ. Родился 23 октября 1901 г. в г. Липовец Киевской губернии. Научился говорить в 8 месяцев, научился петь в 6 месяцев. Обладал абсолютным музыкальным слухом. 4 января 1904 г. тетя Шейна подарила ему скрипку, оставшуюся от мужа. К этому времени в памяти мальчика жили все мелодии, услышанные им дома и в Киеве, куда его два раза возили родители. Один раз мальчик выступал с концертом в доме предводителя дворянства камер-юнкера Павла Михайловича Гудим-Левковича. После этого концерта, на котором Мордко исполнил, в частности, концерт собственного сочинения, многие плакали, а уездный врач В.И.Сочава подарил мальчику три рубля. Летом 1904 г. аптекарь Симха Янкович Сойфертис, списавшись со знакомыми с С.-Петербурге, продал свое дело, ибо, по его словам, Бог на старости лет сподобил его увидеть гения и поручил о нем заботу.
На вокзал их провожали все соседи. Скрипку нес сам Симха Янкович, а мальчик тащил баульчик с игрушками и сластями на дорогу. В эти минуты в его мозгу звучали такты его первой симфонии.
На углу Винницкой и Николаевской улиц провожающие встретились с шествием членов союза Михаила Архангела, многие из которых специально приехали из Канева и даже из Киева, чтобы показать местным жидам, как нужно себя вести.
Произошло столкновение, потому что провожающие старались спрятать мальчика. Тете Шейне удалось увести его в ближайший двор, но мальчик вырвался и с криком - моя скрипка! - выбежал на улицу. Мальчик был убит ударом сапога бывшего податного инспектора Никл. Вас. Быкова. Смерть его была мгновенной. Это случилось 6 августа 1904 г.
ЛАНГОВОЙ НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. Родился 12 мая 1902 г. Жил в Москве, в особняке отца, служившего товарищем председателя Московского окружного суда. С первых классов гимназии проявил, наряду со способностями к древним и живым языкам, также исключительные способности к математике и естественным наукам. Был неоднократно отмечен как директором Медведниковской гимназии, так и знакомившимся с его занятиями профессором Московского университета Вознесенским, по совету которого родители намеревались отправить Николая на учебу в Гейдельбергский университет. Однако начавшаяся мировая война вынудила отказаться от этого намерения.
Отличаясь скромностью и даже застенчивостью характера, Н. Ланговой не рассказывал никому о пожирающей его душу страсти к исследованиям, а работал ночами в своей комнате. Единственным его доверенным лицом была Мария Великопольская, с которой он познакомился у товарища по классу в конце 1916 г. и увлекся ею. Однако Мария не разделяла увлечения Н. Лангового наукой, т.к. абстрактные рассуждения подростка лишь отвлекали их от прогулок и разговоров на иные темы.
Летом 1917 г. Н.Ланговой разработал частную теорию относительности, а в начале октября ему удалось вывести формулу искривления Вселенной.
При обыске в начале января 1918 г. пытался воспрепятствовать изъятию его тетрадей с записями и был расстрелян во дворе дома. Это случилось 5 января 1917 г.
Тетради и прочие записи были вывезены, однако при изучении их было решено, что они не представляют опасности и не имеют смысла. Тетради были сожжены.
СИЛИН АЛЕКСАНДР ЛОГИНОВИЧ. Родился 18 сентября 1910 г. До семи лет воспитывался в доме своего дяди, купца второй гильдии Федора Силина, в Ярославле. С раннего возраста родственники обратили внимание на способности А. Силина к рисованию. Так как мальчика любили в доме дяди, то ему покупали краски, бумагу и кисти, а в 1917 г., в течение трех месяцев к нему ходил местный художник, дававший А.Силину уроки композиции и рисования.
С расстрелом Федора Силина и конфискацией его собственности, А. Силин отправился искать свою мать. 1920 год застает Силина в Москве, где он пристает к шайке беспризорников. В последующие два года он объехал почти всю Россию и Кавказ, несколько раз чудом избегая смерти. Товарищи звали его "маляром" за то, что при первой же возможности он начинал рисовать рисовал он на бумаге, фанере, стенах домов, крышах вагонов - углем, карандашами, мелом, палкой на снегу и песке - он не мог не рисовать. В начале 1922 г. в г. Баку умение Силина было замечено одним духанщиком, который за роспись своего заведения три недели кормил А. Силина, однако заплатить обещанный гонорар отказался. Духан был снесен в 1924 г., но росписи Силина успел увидеть приехавший из Москвы художник Николаев, который безуспешно допрашивал духанщика - кто это. По его словам, "талант, с которым я мечтал встретиться всю жизнь". Духанщик, испугавшись, что его заставят платить мальчику, не открыл имени Силина, который в то время еще жил на бакинском базаре, зарабатывая себе на жизнь тем, что рисовал портреты лавочников, а также нищенствовал, ибо был слаб, мал ростом и не умел воровать.
Весной 1923 г. Силин на крышах вагонов отправился в Ярославль, потому что еще надеялся отыскать свою мать, уже умершую от холеры в Астрахани.
К тому времени Силин уже овладел техникой рисунка, ибо сочетал в себе врожденную гениальность и невероятное трудолюбие. В Ростове он был снят с поезда и отправлен в детприемник, где прожил до осени. Здесь также был отмечен талант Силина, и ему первое время давали бумагу и даже краску, однако к лету 1923 г. Силин уже пришел к выводу о том, что искусство должно создавать мир, а не следовать ему. Картины и рисунки Силина были признаны неправильными, и рисовать ему было запрещено.
Осенью 1923 г. А. Силин убежал из детского дома и снова устремился на север. Помимо мечты отыскать мать, он надеялся увидеть в Москве настоящих художников.
5 октября на крыше вагона Силин простудился и умер от воспаления легких в Туле, в пустом пакгаузе за товарной станцией. Это случилось 9 октября 1923 г.
АЙМУХАММЕДОВА САЛИМА. Родилась в 1911 г. в г. Хиве. За красоту и белизну лица была в 1924 г. взята в гарем Алимхана Кутайсы, приближенного лица последнего хана Хивинского. В 1925 г. родила мертвого ребенка. Отослана под охраной к священному камню Мариам, исцеляющей от бесплодия. Будучи еще неграмотной, пришла к выводу о бесконечности вселенной и множественности миров. По возвращении из поездки изобрела таблицу логарифмов, пользуясь камешками и палочками. Интуитивно использовала телепатический дар и способность предвидения событий для проверки своих теорий. В частности, в январе 1926 г. научилась вычислять вероятность, сроки и силу землетрясений, привлекая как биологические, так и физические данные. После того, как за три дня с точностью до часа предсказала землетрясение, попала в немилость к духовенству, и лишь любовь к ней ее мужа спасла Салиму от смерти.
Страстно стремилась учиться. За два месяца научилась читать по-русски, используя случайно попавшую в дом ташкентскую газету.
Осенью 1926 г. убежала из дома, переплыла Аму-Дарью и попыталась поступить в школу в Турткуле.
Способности девушки обратили на себя внимание русской учительницы Галины Коган. За несколько недель освоила курс за семь классов школы. Было решено, что после октябрьских праздников Г. Коган отвезет девочку в Ташкент чтобы показать специалистам.
Во время демонстрации 7 ноября в Турткуле шла в группе девушек и женщин, снявших паранджу, и была опознана родственником Алимхана. В ночь 18 ноября 1926 г. С. Аймухаммедова была похищена из школы и задушена в доме своего мужа.
ДЬЯКОНОВА ОЛЬГА ДМИТРИЕВНА. Родилась 9 ноября 1917 г. в Симферополе. В начале 1930 г. вместе с отцом, переведенным по работе в Киев, переехала туда и одновременно с занятиями в школе начала ходить в музыкальную школу и петь в детском хоре.
К моменту ареста отца в 1935 г. была принята в Киевскую консерваторию и считалась основной надеждой украинской вокальной школы. В апреле 1935 г., через неделю после расстрела отца, была исключена из комсомола, а также из консерватории как дочь врага народа. С 1935 по 1938 год проживала с матерью в Туруханске. Зарабатывала тем, что давала уроки пения детям местных сотрудников ОГПУ и партийных органов. После заключения в лагерь в июне 1938 г. продолжала петь даже на земляных работах. Находившийся с ней в лагере профессор Ленинградской консерватории Н.Смирнова утверждала, что по богатству и силе голос О.Дьяковой не имел равных в мире.
Время от времени Дьякову вызывали петь к начальнику лагеря, если приезжали из центра инспектора или иные важные лица. После такого выступления 7 февраля 1939 г. была приглашена в комнату заместителя начальника ГУЛАГ ОГПУ Семена Варшавенко, который в свое время был исключен из музыкального училища за участие в революционном движении. Гость был очарован ее голосом. С.Варшавенко обещал О.Дьяковой облегчить ее судьбу. Однако О.Дьяконова оказала сопротивление домогательствам С.Варшавенко и была пристрелена им из револьвера, подаренного лично тов. Дзержинским. С.Варшавенко был расстрелян в марте следующего года.
ГАЛЬПЕРИН НАФТАЛЕ АРОНОВИЧ. Родился в Житомире 7 марта 1906 г. Переехал в Москву в 1933 г. и был принят на третий курс 1-го государственного медицинского института. Прошел курс института за два года. Был оставлен в аспирантуре. В 1936 г. разработал основные положения вирусной теории рака, однако по совету своего учителя профессора В.Иванова не публиковал ничего до завершения первой серии практических опытов. В июне 1937 г. профессор Иванов был арестован и расстрелян как японский шпион-отравитель, и Н.Гальперин, отказавшийся отречься от своего учителя и разоблачить его, был изгнан из института. В последующие три года он работал участковым врачом в районной больнице в селе Бобовичи Гомельской области. Лишенный возможности работать в лаборатории, все внимание уделял теоретическому завершению вирусной теории рака и разработке методов борьбы с этой болезнью. В начале 1941 г. получил первый ***штамм антител и неофициально провел курс лечения восемнадцати раковых больных в бобовической больнице. Радикальный положительный эффект был достигнут в шестнадцати случаях. Попытки добиться опубликования работы в Минске и Москве не дали результата. В продолжении работы в больнице было отказано, и Н.Гальперин был переведен провизором в аптеку, откуда также уволен как потенциальный отравитель.
Летом 1941 г. в связи с оккупацией Бобовичей германской армией Н.Гальперин был арестован и отправлен в гомельское гетто. Ему удалось сохранить некоторые из записей, которые он перед отправкой на расстрел передал товарищу по гетто Х.Беленькому. Однако Х.Беленький погиб в газовой камере, и записи Н.Гальперина пропали. Н.Гальперин скончался 7 сентября 1941 г.
ЕРМАКОВ ВЛАС ФОМИЧ. Родился 1 января 1930 г. в деревне Новоселки Смоленской области. Летом того же года отец был признан кулаком и выслан со всей семьей в Чердынь. По строению мозга и складу характера В.Ермаков должен был стать величайшим физиком-теоретиком XX века. Умер от голода в поезде 1 сентября 1930 г. Где похоронен, неизвестно.
ДАДИОМОВ ВЛАДЛЕН ИВАНОВИЧ. Родился 10 августа 1949 г. в Москве. Еще в школе начал писать рассказы. В 1970 г. отнес некоторые из них в журнал "Юность", но получил оттуда ответ, что его рассказы для печати не подходят. Однако продолжал писать. Давал читать некоторые из своих произведений товарищам, один из которых перепечатал рассказ "Буран", и копия этого рассказа была передана в районный отдел КГБ, куда в январе 1971 г. В.Дадиомов был вызван на беседу. Он не отказался от авторства рассказа, однако отрицал наличие скрытого антисоветского умысла в своем произведении. Был строго предупрежден о нежелательности и недопустимости продолжения творческой деятельности. Имея на руках больную мать и нуждаясь в образовании, на два года прекратил творчество, однако затем нарушил обещание и написал повесть "Долгий путь", которая была обнаружена при негласном обыске в его комнате.
Исключен из Технологического института за моральное разложение по рекомендации райотдела КГБ и после этого имел еще одну беседу в этой организации, опять поклявшись в том, что ничего более писать не намерен.
С 1973 по 1975 гг. работал помощником начальника смены на 2-й Мытищинской камвольной фабрике, записывал новые рассказы шифром и прятал в лесу. Расшифровка заняла около месяца, после того как был выслежен и сфотографирован тайник. Признано, что шифр не имел целью передачу сведений за рубеж, а также установлено, что связей с западными корреспондентами не имеет. Однако, учитывая крайнее упорство, несмотря на неоднократные беседы, В.Дадиомов направлен на обследование в Институт Психиатрии и признан страдающим шизофренией на почве гипертрофированного творческого позыва. Оставлен на излечении в Институте сроком на полгода. По завершении курса лечения и последующей беседы с сотрудниками КГБ окончательно отказался от сочинительства. Характерно, что даже вид напечатанного текста вызывает у В.Дадиомова спазмы и рвоту. Жив, здоров. Как гений умер 16 августа 1975 г.
В. Аксенов
Карадаг-68. Из книги "Радиоэссе"
Время от времени я буду рассказывать утомленному проблемами современной жизни читателю разные забавные истории; думаю, что он заслужил эти маленькие призы. Ручаюсь, однако, что истории эти будут содержать гораздо больше правды, чем вымысла, во всяком случае, все они будут иметь реальную основу, то есть базироваться на действительно имевших место событиях - ну, а если они вызовут не только улыбку, но и размышление, то в этом, полагаю, будет не моя вина, а читателя.
Вот одна из подобных историй, случившаяся в Крыму...
Вижу уже иронический взгляд и спешу оговориться: дело было в настоящем Крыму, на полуострове Крым, а не на каком-то воображаемом острове, в Крымской области Украинской Советской Социалистической Республики, а не в каком-то мифическом государстве, и происходило это, совершенно отчетливо помню, в августе 1968 года.
В том месяце того года, как многие еще, должно быть, помнят, вооруженные силы Варшавского пакта оккупировали своего собственного союзника Чехословакию. Сенсация была невероятная, шуму - на весь мир, и никто в мире не заметил, что параллельно с этой гениальной операцией произошла другая, не менее гениальная, хотя и тихая, в ходе которой была оккупирована еще одна республика, впрочем, не состоявшая в Варшавском пакте.
Я жил в то лето в Литфондовском доме, в Восточном Крыму, в знаменитом литературном поселке Коктебель. За неделю до захвата Праги над всей Европой стояло безоблачное небо, а мы тогда входили в Европу, в том смысле, что полагали себя ее частью. Происходили всевозможные купания, ныряния и возлияния. Как всегда в Коктебеле нашу компанию начинал постопенно охватывать волошинский артистический дух, средиземноморское возбуждение сродни шампанскому. Прозрачнейшее море содержало плывущие на разных уровнях тела людей и дельфинов.
По ночам в соответствии с законами августа в море и на горы сыпались звезды. Контуры Карадага, Святой горы и Сюрюкая то плыли над нами, то вдруг с лунной четкостью закреплялись в пространстве, создавая волшебную коктебельскую иллюзию свободы и молодости. Впрочем, мы и в самом деле были тогда еще довольно молоды.
Однажды из соседней Феодосии приехали два журналиста и взялись брать интервью у писателей. Дошла очередь и до меня. Журналисты эти комсомольские были донельзя скучными провинциальными пареньками. Мы сидели на веранде, я вяло отвечал на вопросы, наблюдая проходящих мимо девушек. И вдруг один из них сказал:
- У нас тут в ближайшем будущем намечается большое комсомольско-молодежное мероприятие. И даже не без участия милиции и войск погранохраны. Республику тут одну будем брать.
- Какую же это республику? - вскричал я, пораженный. - Уж не Чехословакию ли?
- Ну, уж вы тоже скажете, Василий Павлович, - вежливо захихикали журналисты. - Чехосллвацкая народная республика ведь суверенное социалистическое государство. Это у нас тут на Карадаге появились такие друзья, такую объявили подозрительную республику.
Донельзя заинтригованный, я стал их расспрашивать. Оказалось, что в неприступных с суши бухточках под отвесными скалами образовалась самая настоящая буржуазная демократия.
Буржуев в общем-то там пока не видели, но многопартийная система, вот что страшно, существует. Выборы там, понимаете ли, провели, такие циники. Избрали себе парламент и президента, такого амбалистого парня с жуткой мускулатурой. Подняли, можете себе представить, свой собственный флаг, что, конечно, вы же понимаете как писатель, настоящим является издевательством над государственным флагом нашей страны.
В общем, решено было с этим разгулом реакции покончить.
Будем республику эту брать и передавать соответствующим органам...
- А вы, значит, писать об этом будете? - спросил я. - Освещать будете эту гениальную операцию?
Журналисты опять захихикали. Они почему-то все время хихикали не без шкодливости.
- Ну что вы, Василий Павлович! Это же тема не газетная. Это же просто суровая необходимость по охране окружающей среды.
Я хорошо знал некоторые из этих бухточек, ставшие территорией Свободной Республики Карадаг: Малая Лягушка, Большая Лягушка, Сердоликовая, Львиная, Разбойничья, Сад Чудес... По берегу до некоторых из них невозможно было добраться, тропинки обрывались на отвесных каменных стенах.
Нужно было плыть, а так как лодки в тех местах запрещались погранохраной, то плыть, стало быть, приходилось самому или, в крайнем случае, на надувном матрасе, тоже, впрочем, запрещенном. Можно было, конечно, спускаться в бухты с вершины Карадага, но для этого нужно было быть тренированным альпинистом и скалолазом и иметь соответствующее оборудование.
Жители этих бухт как раз и были таковыми - альпинистами, пловцами, ныряльщиками, кроме того они почти все были певцами, гитаристами, оглашали ущелья Галичем и Высоцким, кроме того, многие из них были кандидатами математических или физических наук, некоторые докторами. Образовательный ценз в Республике был даже выше, чем в Израиле.
С борта проходящих мимо Карадага прогулочных пароходиков туристы могли видеть крохотные, покрытые кманями и галькой пляжики этих бухт и загорелые фигуры республиканцев. Экскурсоводы предупреждали туристов:" Не старайтесь туда попасть, там живут опасные люди".
Мы как-то раз туда попали, всей нашей большой компанией, однако не по собственному желанию, а по воле стихий. Отправились как-то с женщинами и детьми в последнюю доступную по суше бухту, все утро там загорали и плескались, как вдруг начался ужаснейший шторм; такие случаи в Коктебеле бывают. Тропинка, по которой мы приползли, скрылась в ревущих валах, от нашего пляжика осталось три-четыре квадратных метра; мы стояли, прижавшись спинами к скале, и держали детей, боясь и думать, что случится, если шторм наберет еще парочку баллов.
И вдруг пришла помощь, это как раз были карадагские республиканцы. Они приплыли за нами на своих надувных матрасах, или как пограничники их называли в запретительных инструкциях "плавсредствах, пригодных для любой цели" и стали спасать "страхом обуялый и дома тонущий народ". Парни были крепкие, белозубые на подбор, даже в беснующихся волнах от них исходила некая веселая надежность. Они переправили нас в столицу Карадага Седьмую Сердоликовую бухту, и к этому времени шторм вдруг стих и начался замечательный вечер.
В тот вечер, после захода солнца назначены были там выборы Мисс Сердолик. Семь красавиц предстали перед жюри и населением, которое насчитывало, пожалуй, более сотни. С Карадага спущено было продовольствие и горючее, так называемое "Украинское Белое", похожее по вкусу на "Калифорнийское шабли". Загорелся костер, заработали аппараты по улавливанию буржуазной культуры, то есть радиоприемники. Не отставали и гитары.
Я вспомнил, что среди массы вздора, который мы все в ту ночь несли, были и разговоры о том, что эти выборы только первые в череде других, что будет учреждена Республика с Парламентом и Президентом. Именно отсюда начнется возрождение отечественной демократии! - возопил там однажды огромный русский мужик по имени Грант. Некоторые его, однако, оспаривали, предлагали выход из состава, присоединение к Греции, разумеется, к древней, а не современной, предлагали немедленно подать заявление в ООН и примкнуть к неприсоединившимся странам. Присоединение к неприсоединившимся - какой восторг! Кто мог подумать в ту ночь, что развитием событий на Карадаге будет так озабочена наша родная коммунистическая партия в лице ее Феодосийского горкома.
Слухи о готовящемся вторжении на Карадаг поползли по деревне, по пляжам Коктебельской бухты. Говорили, что разработана уже диспозиция: сверху на хребет выйдут дружинники и милиция, дорожки Библейской долины перекроют джипами, а снизу, с моря бухты Свободного Карадага заблокируют катера погранохраны с десантниками на борту. Население волновалось: в курортный сезон в обществе всегда нарастает либерализм. Патрули пограничников встречали косыми взглядами. Возникали сомнительные дискуссии.
Подумать только, товарищи, а ведь мы когда-то этих славных воинов-пограничников идеализировали, романтизировали. Защитники священных рубежей! Помните, в детстве-то как восхищались - пограничник Карацупа и его верная собака Индус! Еще бы не помнить! На этом росли! Пограничник Карацупа, собака Индус, ну и еще Павлик Морозов... А это еще кто такой? Что-то не помним такого Павлика. Да как же вы не помните такого героического мальчика, который своего папу выдал, да то же был для всех детишек пример для подражания. Ах да, ах да! Между нами говоря, есть предположение, что такого мальчика вообще в природе не существовало, а вся история - это просто перевод с немецкого или что-то вроде пересказа аналогичной нацистской истории для Гитлер-югенда. Ну, это уж вы слишком, какие вы, право, стали маловеры! Почему же вы не верите, неужели вы думаете, что у нас не могло возникнуть своего мальчика? Не верим, потому что очень много тогда, знаете ли, врали. Вспомните, про того же пограничника Карацупу писали, что он за месяц поймал больше трехсот нарушителей границы. Ну ведь это же ни в какие ворота не лезет!
Триста шпионов в месяц - это значит десять шпионов в день без выходных, товарищи! Позвольте усомниться. В самом деле что-то напоминает истории барона Мюнхаузена. А вот и зря сомневаетесь, братцы-кролики, я знаю из достоверных источников, что цифра триста не взята с потолка, она близка к реальности. Один мой друг, будучи в командировке от своего журнала, интервьюировал отставного полковника Карацупу в наши дни и убедился, что именно по триста человек он и вылавливал каждый месяц, а то и больше, но не шпионов, братцы-кролики, а нарушителей границы - большая, пардон, разница. И нарушали-то они совсем не в ту сторону, о которой мы в детстве думали, а в противоположную, то есть не к нам пробирались с диверсионной целью, а от нас пытались убежать. Это просто, братцы-кролики, мужички-крестьяне от колхозов драпали, а пограничник Карацупа и его верная собака Индус их и цапали. Ах, товарищи-товарищи, как горько расставаться с детскими идеалами, как горько в этих вот пограничниках видеть не стражей, а охранников, товарищи, ведь эдак можно дойти до того, что просто лагерными вохровцами их считать, а самих себя полагать как бы внутри зоны... Ну, эту тему, братцы-кролики, лучше не развивать.